Альфа-особь

Глава 19. Преображенные

Подвал, где располагался улей, дышал гулким напряжением. Вязкая слизь стекала по стенам, ткани зашевелились, потянулись к трем добровольцам, шагнувшим в нутро организма. Они сами попросили преобразить их, хотели такую же броню, как у него. И Вадим после сделанных тестов на совместимость согласился: пора было проверить, способен ли улей тиражировать его силу.

Троицу поглотила монокультура Хронофага. Вадим остался снаружи, наблюдая и ощущая каждое движение улья радиоимпульсами. Работа шла иначе, чем в случае с Исаевым. Там процесс был филигранным, скрупулезным, с особым вниманием к нейронным связям. Теперь же все выглядело грубее, прямолинейнее: мышцы укреплялись и перекраивались, кости утолщались, по телам быстро расползался хитиновый панцирь. Этот улей работал по готовому шаблону, сюда же Дружок притащил Вадима после неудачных переговоров с кудровскими...

Через шестнадцать часов биомасса дрогнула и разошлась. Из нее вышли трое. Люди и не люди одновременно.

На их телах блестел темно-серый хитин, закрывающий почти каждый участок тел. Костные пластины несимметричных безликих шлемов раздвинулись и под ними показались человеческие лица, но с полупрозрачным налетом, словно кожа срослась с броней. Они стояли прямо, глаза светились приглушенным алым.

— Истинный пророк, — произнесли они хором. Голоса звучали пусто, монотонно.

Вадим нахмурился, воспоминания в их глазах были, но за ними не чувствовалось ни искры инициативы, ни особой воли. Фанатики. Почти как омеги, но немного иные — улей использовал их религиозные взгляды как основу верности альфе.

Соколовский шагнул ближе, обошел каждого кругом. Воины дышали ровно, не делали ни шага без команды.

— Силу чувствуете? — спросил он.

— Да, — ответил один, медленно сгибая руки, будто проверяя мышцы. — Сила есть. Но мы — твои, мой пророк. Прикажешь умереть, умрем.

Вадим недовольно хмыкнул, ведь ждал большего. Затем сосредоточился и обратился к улью. Тот ответил короткими вспышками, простыми и грубыми.

+Альфа лучше всех. Альфа важнее. Ресурсы альфе. Остальным — достаточно.+

— Вот дерьмо… — пробормотал Вадим.

Исаев был прав, улей — не завод и не конвейер. Он экономит, перераспределяет, ищет баланс. На создание одного альфы он способен тратить все, но на рядовых только базовый минимум и трое перед ним были этим минимумом.

Вадим достал пистолет Ярыгина.

— Проверим броню. Никого убивать не собираюсь.

Воины даже не дернулись. Он вскинул оружие и выстрелил в грудную пластину ближайшему. Раздался звонкий треск, панцирь выдержал, но с трещиной.

— Дальше, — коротко бросил он и выстрелил в другого, целясь в бок. Пуля пробила хитин и застряла в мышцах. Воин лишь качнулся и продолжил стоять, кровь капала, но рана была не смертельной.

— Хреново, — сказал Вадим. — Мой панцирь держит даже очередь из АК, а у вас китайский пластик.

Воины переглянулись и снова сказали хором:

— Мы сильнее, чем были.

Их покорность раздражала, но, как бы он ни бесился, результат был очевиден: это не суперсолдаты, а просто усиленные бойцы, Лучше, чем голые зомби, но далеко не его уровень.

— Ладно, — буркнул он. — На войну сгодитесь.

Улей внутри подвала тихо пульсировал, будто соглашаясь...

Зал заседаний в Доме Советов был набит до отказа. Люди, которые еще недавно едва осмеливались смотреть Вадиму в глаза, теперь теснились поближе, вытягивали шеи, переговаривались. Впереди, перед всеми, стояла троица новых воинов. Их тела блестели под светом ламп — черно-серый хитин, трескающийся на сгибах, мощные плечи, красные глаза.

Воины держались неподвижно, словно статуи, дышали ровно и синхронно.

— Вот, — произнес Вадим, шагнув рядом с ними. — Первые из после Исаева, кто сами сделали выбор. У них есть броня, сила, и они помнят свою жизнь, они не зомби.

Люди в зале ахнули, кто-то зааплодировал, кто-то перекрестился по старой привычке. Исаев поднялся к трибуне, голос его звучал твердо:

— Есть одно важное уточнение. По требованию Вадима все новые формы не заразны воздушно-капельным путем. Ни дыхание, ни слюна, ни прикосновения не передают Хронофаг, общаться с ними относительно безопасно.

Зал шумно загудел.

— Однако, — продолжил Исаев. — Контакт с кровью остается смертельно опасным. Одной капли хватит, чтобы превратить здорового в инфицированного. Поэтому дисциплина обязательна!

Толпа стихла, снова всматриваясь в троицу, уже не с восторгом, а с опаской.

Вадим поднял руку, требуя тишины.

— Мы сделали первый шаг. Процесс пошел. Теперь дело за малым: преобразовать всех, кто подходит. Совместимость по генетическим маркерам есть не у всех. Около семидесяти процентов общины не пройдут отбор. С ними придется решать отдельно.

Из толпы донесся голос:

— А что будет с нами в итоге?

Вадим задержал паузу, глядя прямо в глаза десяткам лиц.

— Ответа пока нет, мы подумаем, как привить вам нужные гены. Но знайте одно: никто не будет брошен.

В зале прокатилась волна облегченного шума. Люди переглядывались, кто-то улыбался, кто-то сжимал кулаки. Даже те, кто не подходил, услышали главное: их не собираются списывать в расход. Исаев тихо наклонился к Вадиму:

— Ты подал это как начало пути. Верно. Теперь они верят, что мы уже победили.

— А это и есть победа, — коротко ответил Вадим. — Победа над страхом.

Воины рядом, словно услышав, синхронно опустились на одно колено. Их броня треснула под нагрузкой, но они даже не заметили. Толпа загудела громче.

Работа по созданию новых воинов шла пафоса и громких слов. Добровольцев приводили по одному, и каждый ложился в живую плоть, чтобы выйти оттуда в хитине, пусть и не таким крепким, как у Вадима, но все же с защитой. Люди привыкли: теперь это стало рутиной, одной из многих забот общины.

Вадим же сидел в штабе и склонился над картой. На столе горели портативные электросветильники, углы бумаги были изъедены влагой, но на карте отчетливо виднелась западная часть области. Там, где стояла Ленинградская АЭС.

— Пора навестить их, — сказал он, ткнув пальцем в отметку. — Собрать больше информации.

— Можно послать Настю, — предложил Игнат, сидевший напротив. — Ее стая проберется туда быстро, разведает и вернется.

— Так и сделаем, — согласился Вадим. — Она умна и не привлечет столько внимания как группа обычных разведчиков.

Игнат помолчал, потом осторожно добавил:

— Есть еще вариант, как усилить наши ряды. Кронштадт. Там военные держат оборону. Мы слышали их в эфире, они тоже на ножах с этой ЧВК. Можно попробовать договориться.

Вадим резко поднял взгляд.

— С военными? Ты серьезно? Они нас пустят в расход при любом удобном случае, им не по пути с зараженными.

— Может, и так, — спокойно возразил Игнат. — Но их командование давно бросило. В Кронштадте они предоставлены сами себе, обещанной эвакуации никто не провел. Рано или поздно начнут страдать от голода, от нехватки топлива, от болезней. Зима близко. Если не сейчас, то через месяц они будут искать союзников.

— Ты в этом уверен? — нахмурился Вадим.

Игнат уверенно кивнул:

— Уверен. Мои ребята слушают эфир круглосуточно. Мы перехватываем их разговоры. У них проблемы куда серьезнее, думаю, ради припасов с большой земли даже с зараженными согласятся договариваться.

Вадим провел когтем по подбородку. Несколько секунд он молчал, потом выдохнул:

— Ладно. Попробовать можно. Но запомни, Игнат: если выйдет также, как с кудровскими, никаких договорняков больше. Ни с армией, ни с правительством, ни с кем из старого мира.

— Понял, — коротко ответил Игнат.

— Хорошо, — подвел итог Вадим. — Сначала разведка на АЭС и связь с Кронштадтом. Два параллельных пути. Мы должны знать, кто наш враг.

После совещания Вадим вышел на площадь, где его ожидала Настя.

— Ты хотела поручения, — сказал Вадим, протягивая карту с пометками. — Будет работа.

Настя замерла, чуть склонив голову, словно зверь, слушающий хозяина.

— Берешь небольшую группа развитых, самых смышленых. Нужно преодолеть шестьдесят километров на запад, к Ленинградской АЭС, разведать что там да как. Оборона, номенклатура вооружения, численность личного состава... Но слушай внимательно, к периметру слишком близко не подходить. Если заметишь дронов в небе, не дергайся. Пусть считают вас обычной стаей залетных. Ни одного лишнего движения, ясно?

— Поняла, — коротко кивнула она.

— Твоя сила в том, что они не знают, насколько ты умная. Если начнешь вести себя как человек, все, наверняка провал. Пусть у них перед глазами висит картинка: стая мутантов, ошивающихся рядом. В поисках пропитания, косите под дурачков, копайте землю, делайте вид, будто червяков ищите.

Настя снова кивнула, глаза вспыхнули одобрением.

— Еще птицы, — добавил Вадим. — Если встретишь зараженных ворон, сорок или голубей, пробуй подключиться. Не подходи сама к АЭС без необходимости, используй их зрение. Даже пара лишних глаз могут сэкономить ваши жизни.

— Я попробую, — сказала она, и в голосе впервые прорезался оттенок азарта и интереса. Вадим шагнул ближе, положил тяжелую руку ей на плечо.

— Главное, не геройствуй. Если почувствуешь засаду, возвращайся. Я не хочу терять тебя из-за самодеятельности.

Настя вскинула взгляд, и в ее изуродованном инфекцией лице впервые мелькнула почти человеческая улыбка, странная, хищная, но теплая.

— Ты слишком много обо мне беспокоишься, Вадим.

— Я слишком много потерял, чтобы еще и тебя списывать в расход, — буркнул он. — Да и внешность человека тебе бы больше подошла.

— Ты правда для меня сделаешь это?

— Да, а пока придется немного потерпеть.

Обрадованная Настя развернулась и ушла, ей не требовалась длительная подготовка, за ней тянулись двое развитых и несколько зрелых прыгунов — ее отряд. Тут из своей палатки высунулся Дружок:

— Можно я с ней?

— Нет! — категорично ответил Вадим.

— Почему?

— По качану! Ты слишком заметный, сейчас твоя задача — больше учиться, мне не нужны тупые зомбированные болваны в подчинении.

— Но Настя не учится.

— Настя давно отучилась, просто после моей второй мутации синхронизация как-то повлияла на ее интеллект. Она стала почти прежней собой... -Вадим пожал плечами. — Может, мое влияние альфы запускает некие процессы внутренней перестройки даже вне улья. Как знать? И твоя разумность, возможно, не изначально заложенное качество, а адаптация в ходе нашего общения.

— Получается, мы можем меняться и без улья?

— Не стоит сбрасывать данную версию, — Соколовский тоскливо проследил за уносимыми ветром желтеющими листьями. Он со всеми заботами не заметил, как наступил сентябрь. — Не зря же Исаев называет Хронофаг материальным воплощением эволюции.