Александра (СИ)

Глава 18

Грохот взрыва раздался совсем рядом. Земля, осколки снаряда, ржание коней, грохот канонады… Все смешалось в один всепоглощающий кошмар.

— Ваше благородие, вы меня слышите? — голос Степана доносился как сквозь вату. Горячая кровь, стекающая по виску, заливала лицо, запах земли и пороха раздражал чувствительное обоняние, жаркие сполохи огня подбирались все ближе.

— Глеб Александрович, уходить надо! — надрывался денщик, — Господи, что ж вы такой тяжелый-то?! Гринька, подсоби! — крикнул он, и Оборский почувствовал, как его подхватили чьи-то руки и куда-то понесли…

— Голову, голову держи…

— Ить, уронишь же! Ах, ты, криворукий…

Удар, боль, и… Глеб вздрогнул и открыл глаза. Салон самолета, спящий на его руках Тема, напряженная Саша в соседнем кресле… Опять прошлое настигло его в самый неподходящий момент. Уж сколько лет прошло, а все снится тот последний бой под Екатеринодаром… Что-то слишком часто стали всплывать старые болезненные воспоминания.

В Москве их встречали. Высокие, как на подбор, мужчины мгновенно окружили прибывших и, прикрывая с обеих сторон, провели к машинам.

Саша с тоской посмотрела на оставшийся позади аэропорт и покорно села в знакомый Хаммер.

Оборский устроился рядом. За все время поездки, он не проронил ни слова. Девушка чувствовала исходящее от мужчины напряжение и молилась, чтобы не случилось ничего ужасного. Она боялась даже представить, что ее ждет. То, что она забрала детей и сбежала… Глеб не простит. Вопрос только в том, как ей придется отвечать за свой проступок.

Час пути пролетел незаметно. Саша не ощущала времени, она со страхом ждала расплаты.

Кованые ворота пропустили их в усадьбу и с гулким стуком захлопнулись за проехавшими машинами, отрезая все пути отступления.

Катюша, словно почувствовав, что она дома, решила огласить окрестности громким плачем, Артем тут же проснулся и тоже зашелся в крике, и так, в сопровождении их двухголосного концерта, все и ввалились в особняк. Глеб отнес детей в свою спальню и поручил Татьяне заняться ими, а сам повел Сашу в ее комнату.

Девушка шла туда, как на казнь.

Дверь захлопнулась с громким стуком.

— Садись, — Оборский подвел Александру к креслу и усадил в него, — а теперь, постарайся связно объяснить мне, что произошло, и почему ты решила сбежать.

Саша посмотрела на оборотня и вздохнула.

— Я понимаю, что не должна была этого делать, но я не могла потерять детей.

— Так. Хорошо. А почему ты решила, что потеряешь их? — терпеливо продолжал расспрашивать мужчина.

— Ваша невеста сказала, что найдет малышам другую няню.

А мне велела собирать вещи, — глядя ему в глаза, проговорила девушка.

— Стоп, — Оборский непонимающе уставился на Александру, — какая еще невеста?

— Алина.

— Она была здесь? Когда?

— На следующий день после того, как вы уехали.

— И сказала, что выгонит тебя?

— Да, когда вы с ней поженитесь.

Глеб явственно скрипнул зубами.

— Ясно. Что ж, с этим фарсом пора заканчивать, — он развернулся и вышел из комнаты.

Саша взволнованно посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь. Что он решил? Что теперь будет с ней и детьми?

Оборский вернулся через пару минут.

— Держи, — протянул он девушке ее паспорт.

Александра машинально взяла документ, не понимая, что означает этот «жест доброй воли». Глеб хочет ее выгнать?

— А теперь, открой его, — спокойно приказал мужчина.

Саша покорно раскрыла паспорт и растерянно уставилась на ламинированные страницы. Оборская Александра Павловна — прочитала она и вопросительно подняла глаза на Глеба.

— Нет у меня невесты, и быть не может. Я женат, — ответил он на ее безмолвный вопрос.

— Но, как же…

— А никак. Ты моя жена. И точка, — бесстрастно ответил Оборский, — и не нужно больше бояться, что кто-то отнимет твоих детей, или выгонит тебя на улицу. Ты — хозяйка и этого дома, и моего клана. Привыкай.

— Но я…

— Саш, поверь, я знаю все, что ты собираешься мне сказать. Давай, не будем все усложнять? Я хотел подождать, дать тебе возможность привыкнуть… но… В общем, если хочешь быть рядом с детьми, придется смириться с ролью моей жены. И не бойся, я не буду докучать тебе своим вниманием, я помню, о том, что ты от него устала. Ладно, ложись спать, а завтра мы обговорим все подробнее.

— А дети?

— Сегодня они побудут со мной. Тебе нужно отдохнуть, — Глеб кинул на нее внимательный взгляд и вышел из комнаты.

Через несколько минут после его ухода, в комнату неслышно проскользнула Татьяна.

— Александра Павловна, Глеб Александрович велел осмотреть вашу спину, — робко обратилась она к Саше.

— Ой, да не стоит, — попыталась отмахнуться от нее девушка.

— Александра Павловна, пожалуйста, — умоляюще посмотрела на нее женщина, — я не могу нарушить приказ.

— Ну, если так, — поморщилась Саша.

Раздеваться не хотелось. Спина болела невыносимо, отдавая резкой болью в ребра с правой стороны, но тот стресс, в котором пребывала Александра, перекрывал все ощущения, не позволяя сосредоточиться на боли. Саша, попросту, привыкла к ней, сжилась и притерпелась.

А сейчас, сняв джинсовую куртку и сарафан, она почувствовала неприятное колотье в боку и поморщилась, когда прохладные руки Татьяны легли на место ушиба.

— Ой, — Александра не сдержала вырвавшийся стон.

— Больно? — спросила Таня. Саша кивнула. — А так?

Девушка поморщилась, и Татьяна покачала головой.

— Вам бы на рентген надо. Похоже на трещины в ребрах. Я скажу Глебу Александровичу.

Женщина поспешно вышла из комнаты, а Александра неторопливо надела халат и поплелась в ванную. Апатия, окутавшая ее, притупила все эмоции и чувства. В душе поселилась странная пустота.

В голове до сих пор не укладывалась новость — Оборский — ее муж. Бред какой-то! Как такое возможно? Зачем она ему?

Стоя под струями воды, Саша машинально размазывала по телу душистый гель, а перед глазами у нее стояла страничка из паспорта с новой фамилией. Если верить документу, их «свадьба» состоялась пару месяцев назад, как раз незадолго до той ее нелепой истерики. Свадьба… Жаль только, что невесту предупредить забыли…

Девушка расстроенно думала о том, что все усилия оказались напрасны — буквально двух дней не хватило, чтобы улететь из страны и забыть о прежней жизни. Хотя, кого она обманывает — ничего бы не забылось. И тоска не прошла бы, и тяга… Почему все это произошло именно с ней? И почему она не может ненавидеть Оборского? После того, что он сделал… Так нет же, стоит только увидеть проклятого оборотня, как сердце пускается вскачь, выделывая немыслимые кульбиты, а тело плавится, и Саша готова растечься лужицей у его ног. Тряпка…

Александра накинула халатик и прилегла на кровать. Было холодно и неуютно. Вспомнились горячие объятия, поцелуи, горьковатый запах туалетной воды…

Без Глеба и детей спальня казалось нежилой.

Кое-как найдя удобное положение для больной спины, девушка попыталась ни о чем не думать и просто уснуть. Утро вечера мудренее. Обо всех своих проблемах она будет переживать завтра.

— Алекс, почему никто не сказал о том, что Алина была здесь в мое отсутствие? — Оборский, прищурившись, смотрел на своего зама.

— А она здесь была? — удивился Метельский, — но…

— Выясни все, что произошло в этом доме за последнее время. Я должен знать каждую мелочь, даже если ты, по своему обыкновению, решишь, что это неважно. Каждую, Алекс. И с камерами разберись, — серьезность в тоне альфы не предвещала бете ничего хорошего.

— И еще, — добавил Оборский, — приставь к Александре двоих ребят. Докладывать мне о каждом ее шаге, не спускать с нее глаз, не подпускать никого к ней и детям. Понял? Исполняй.

Метельский молча вышел из кабинета, а Глеб устало откинулся на спинку кресла. Нестерпимо болела голова, перед глазами снова расплывались красные круги, сознание раздваивалось, рисуя картины прошлого, искусно переплетающегося с настоящим.

Последние дни дались Глебу нелегко, и сейчас, он хотел только одного — обнять Сашу и забыть обо всем, что произошло. Но нельзя…

— Ну, что, как я и думал — трещины в шестом и седьмом ребрах, — Нелидов отложил снимок и повернулся к Оборскому, — а также, обширная гематома в месте удара. Повезло, что не переломы. Интересно, как она умудряется детей таскать?

— Вот, и мне интересно, — задумчиво протянул Глеб, глядя на черно-белые снимки. «Саша, Саша… Что же ты творишь? Почему не жалеешь себя?» Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и спросил у Бориса:

— И чем это грозит?

— Чем, чем… Болит у нее все, а обезболивающие постоянно пить нельзя, все-таки, детей кормит. Если уж совсем прижмет, дашь вот эти таблетки. И обеспечь Александре покой и неподвижность. И никаких тяжестей. С малышней постарайся сам справиться, — Нелидов недовольно хмурился, глядя на снимок, а потом не выдержал:

— Это ты ее так?

Оборский поперхнулся.

— Ты думаешь, я на такое способен? — возмущенно спросил он.

— Ну, мало ли, не рассчитал силу, психанул…

— Бор, посмотри на меня, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, попросил Глеб, — ты считаешь меня способным избить свою пару?

— Ну…

— Да, что же вы меня таким монстром все видите? — взорвался Оборский, — то, что произошло тогда ночью… Я был не в себе и ничего не помню. Помутнение рассудка какое-то… А вы считаете, что я могу сотворить подобное в здравом уме. Обидно, знаешь ли, когда твои люди тебе не доверяют, — горько добавил он.

— Прости, Глеб, но что я должен был подумать? Саша сбежала, прихватив детей, ты нашел ее и привез ко мне с травмами от удара… Как ты думаешь, какой вывод напрашивается?

— Разумеется, только тот, который вы все и сделали, — желчно отозвался Оборский, — ты бы видел, как на меня наши смотрят. Как на изверга. Еще бы — опять обидел девочку!

— Кстати, Глеб, раз уж ты здесь… Может быть, все же пройдешь обследование? Ну, не нравятся мне эти твои обмороки. Не должно такого быть, — Борис пристально посмотрел на племянника.

— Нет у меня никаких обмороков, — мгновенно заледенел Оборский, — я здоров. И хватит ко мне присматриваться, устал уже от твоего вечного наблюдения. Говорю тебе, со мной все в полном порядке.

— Ну-ну, — покачал головой Нелидов, — геройствуй дальше. Только, когда соберешься лапы откинуть, будет уже поздно просить меня о помощи. Ладно, забирай свою ненаглядную и вези домой. И проследи, чтобы детей на руки не брала пару недель.

— Ладно. Спасибо, Бор, — Глеб кивнул и вышел из кабинета Нелидова.

Пожилой врач устало посмотрел ему вслед. Когда же уже все образуется? Зная племянника, Борис понимал, что Глеб должен сам принять решение. Мальчик с детства отличался упрямством, и, пока не дойдет до чего-то своим умом, разговаривать с ним бесполезно. Никого слушать не будет. И пару себе под стать нашел. Такая же упрямица. Никак не может простить этого дурака. Нет, сердцем давно уже простила, а вот умом… Никто им не поможет, пока сами не поймут, что нужны друг другу. Нелидов невидяще уставился в окно. Глупая молодежь…

Саша ждала мужа в холле. Она сидела в кресле, прикрыв глаза, но напряженная поза выдавала ее волнение и настороженность. Оборский кинул быстрый взгляд на свою пару. Как всегда, готова ко всему самому худшему. Не расслабляется ни на минуту. Глеб устало вздохнул. «Одно и то же. Внешняя покорность и безмолвное сопротивление внутри. Его жена. Да уж…»

— Саш, пойдем, — спокойно обратился он к девушке.

Та мгновенно подскочила с кресла и растерянно посмотрела на мужчину.

— Пошли, — негромко повторил Оборский и неторопливо направился к выходу. Саша, чуть приотстав, последовала за ним. С самого утра она пыталась побороть какое-то муторное чувство, засевшее внутри. Муж… Это слово приводило ее в ступор. Зачем Оборский связал с ней свою жизнь? Из-за детей? Или, действительно, испытывает к ней чувства? Или это из-за метки он ощущает привязанность? Мысли бились в голове, не давая покоя.

Глеб шагал впереди, а Саша спешила следом, разглядывая знакомую до мельчайших подробностей фигуру мужчины. Гибкие, грациозные движения, гордая посадка головы, скупые жесты красивых рук… «Дура, ты Сашка… Никак не можешь забыть…» — корила она себя. А как тут забыть, если за полгода успела прикипеть к равнодушному оборотню и душой, и телом. Вот, идет он себе спокойненько, а у нее все внутри переворачивается — от его близости, от его запаха, от воспоминаний… Александра невольно сглотнула. Картины недавнего прошлого мелькали перед глазами. Она на руках у Оборского, теплые губы щекочут чувствительное ушко, ясные медовые глаза искрятся смехом… Споткнувшись, девушка беззвучно выругалась. Как есть — дура!

Глеб открыл дверцу машины и помог Саше забраться на заднее сиденье. «Ну, да, правильно, вперед ее больше не сажают. И разговоры с ней не разговаривают. Так, мазнут глазами равнодушно, да и отведут взгляд. Недостойна барской милости.» — накручивала себя Александра.

Войдя в дом, она тут же пошла к детям.

— Саш, постой, — остановил ее Оборский, — детьми пока займется Татьяна. Тебе нужен покой.

Девушка растерянно посмотрела на мужчину.

— Я не запрещаю тебе видеть малышей, но будет лучше, если они поживут в другой комнате.

— Как скажете, Глеб Александрович, — опустила голову Саша. На глаза наворачивались слезы, но девушка пыталась сдержаться.

— Иди к себе и отдыхай, — распорядился Оборский.

Александра молча развернулась и ушла в свою комнату. Пустую и холодную. Нет, температура в ее спальне была в норме. Просто, без детей и Глеба, в ней было неуютно и зябко.

Постояв у окна, Саша развернулась и отправилась к малышам. Пусть Оборский говорит, что хочет, но сидеть взаперти и подчиняться его приказам она не собирается.

Вечером, в усадьбу приехали гости. Александра наблюдала, как к парадному подъехали три машины, из которых вышли высокие, крепкие мужчины. Глеб, весело улыбаясь и оживленно что-то обсуждая, провел их в дом. Татьяна, укачивающая детей, на вопрос Саши привычно ответила, что в дела альфы не лезет и не знает, кто к нему приезжает и зачем.

— Они тоже… оборотни? — спросила Александра.

— Да, — неохотно ответила женщина.

— Тань, а почему Алексей Николаевич сразу не нанял прислугу из ваших? — Саша не смогла удержаться и задала давно интересующий ее вопрос. В свое время, Метельский отшутился и не стал отвечать на него, и вот сейчас, пока Татьяна готова была говорить… Девушка торопилась узнать хоть что-то.

— Не захотел никто. У нас, вообще, не принято на грязную работу своих нанимать, — словно извиняясь, улыбнулась Татьяна.

— А как же сейчас?

— Глеб Александрович приказал. Все понимают, что у вас проблемы и чужих в дом пускать нельзя, — проговорилась женщина.

— Ясно. А сколько в клане оборотней?

— Около ста. Александра Павловна, вы лучше у Алексея Николаевича спросите, он сможет на все ваши вопросы ответить, а я, все равно, мало что могу рассказать.

Таня замолчала и, по ее виду Саша поняла, что больше ничего от нее не узнает.

Александра задумчиво уставилась в окно. Вот как. Грязная работа… Н-да… Снобы.