Алекс и Алекс 3

Глава 8

— Блин. И что теперь с этим делать? — ворчу во внутреннем пространстве по инерции. — Я категорически не собирался вообще с ней ни в какие альянсы интегрироваться. Уже не говоря о том, чтобы что-то вместе делать.

— Тебе нужно, чтоб я что-то ответил именно в данном случае? — вопросительно и устало поднимает брови смайлик.

— Боже упаси. Бормочу про себя. Я чудесно и сам понимаю, что надо делать.

— Наш израильский товарищ, несмотря на незавуалированный и вполне определённый интерес к Чоу, добросовестно и честно озвучил ровно то, что и я думаю по этому поводу. — Алекс всё же пускается в комментарии. — Да. Она всего-навсего пытается развернуть вектор ваших с ней эмоциональных связей. У девочки явно кто-то в неплохих преподавателях раньше был, кстати.

— Ты сейчас о чём?

— Есть мнение, что при манипуляции модульное значение отношений важнее, чем их знак, — смеётся Алекс.

— А теперь то же самое, но нормальным языком растолкуй. А то, как обычно: все слова по отдельности понятны, а в сумме ноль.

— Она может влиять на тебя, и даже в определённых элементах управлять тобой, ровно в двух случаях. — Покладисто поясняет сосед. — Когда ты очень положительно относишься к ней, например, как к Камиле. Или наоборот — когда воспринимаешь её крайне отрицательно.

— Ага, в последнем случае у неё просто идеальное управление мною получится. — Тут уже я не собираюсь сдерживать смеха. — Прямо побегу выполнять всё, о чём она попросит. С пробуксовкой и с высоким подниманием бедра.

— Н-у-у-у, зачем так линейно, — иконка превращается в изображение бородатого престарелого ханьца. — Допустим, та же ситуация, что и с Анной. Сортир, трое дебилов. Только вместо Хаас была бы Чоу. Твои действия, прямо сейчас? На тебе чуток норадреналина в кровь, и ещё кое-чего, для чистоты эксперимента…

Судорожно вдыхаю воздух. Пульс учащается.

— Ну и как тут не материться. — Отвечаю бородатому китайцу через долгие полминуты. — Около восьми десятых секунды я бы решал, что делать. Это если бы все пребывали в состоянии покоя. В смысле, если угрожающей безопасности или здоровью агрессии в её адрес на момент контакта бы не было.

— А потом? — ехидничает сосед.

— Делал бы ровно то же самое, что и с Анной. Как оказывается. Сам от себя не ожидал. Ты умный.

— Вот и я о том же. — Импозантный и чуть утрированный китаец снова превращается в обезличенный жёлтый кругляш. — А теперь вернись-ка на ноль-восемь секунды назад и сам себе ответь, что было бы, если б ей в этот момент ещё какой-то ущерб наносился. МНЕ НЕ ОТВЕЧАЙ! — перехватывает он моё намерение. — Я как раз отлично знаю ответы на свои вопросы. Как правило.

— Бл##ь. Это же просто кощунство какое-то. Пойду присяду на минутку. — В раздрае чувств плюхаюсь на ближайшую скамейку. — Слушай, а как так-то?!

— Тебе прямо всю цепочку объяснить? — не унимает своего ехидства голос Алекса. — Или просто посочувствовать? Это и есть базовые механизмы саморегуляции биологического вида. Эволюционно закреплённые программы выживания на уровне базовой прошивки, если угодно. Во-первых, самка детородного возраста. Это очень мощный императив. Во-вторых, она тебе много раз говорила, что на личном уровне она тебе нисколько не враг, просто бизнес. При этом, там, где могла, она всегда действовала тебе в плюс. Ну, как лично она этот плюс понимает.

— Вот же… Получается, надо внимательнее смотреть по сторонам и не вестись, когда попаду в ситуацию с Чоу, аналогичную Анниной. — Быстренько делаю вывод и поднимаюсь со скамейки. — Ладно, пойдём Жойс забирать. А то уже спать охота.

— Глубина вашего анализа, Алекс, может соперничать только с утончённостью ваших манер, — узнаваемо пародирует стиль Бака Алекс. — Я о твоём нетривиальном выводе из посыла, который был совсем о другом. Я совсем не то хотел тебе сказать! Имел ввиду, что для манипуляции важны сами эмоции, их модуль. Никак не знак или вектор, если говорить конкретно о тебе.

— Пояснишь?

— Не сейчас. Проснусь — тогда. Если срочное, дави на иконку.

И сосед испаряется, подвешивая всё тот же символ с красной полосой поперёк.

_________

— Тебя можно поздравить? — заведующий кафедрой (называвшийся в данном заведении именно так, на гражданский манер) сегодня был необычайно весел и бодр после проходившего тет-а-тет общения со своим собственным руководством.

— С чем поздравлять будешь? — флегматично спрашивает Бак, не отрываясь от клавиатуры.

— С выигрышем на своём соискателе, — удивляется начальник. — Или ты сегодня ещё где-то выигрывал?!

— Меня поздравлять не с чем, — ровно отвечает подполковник. — Соискатель — это соискатель. У меня их порой и до десятка доходит единовременно. Его успех — только его успех. Я к результату никаким боком. Хотя-я-я, ты где-то в одном прав. Отчасти приятно. Хотя бы оттого, что одна тема не срывается, и намечается ещё одна. — Бак поднимает наконец глаза на своего шефа и задумчиво перебирает в воздухе кончиками пальцев. — Даже не одна. Намечается полноценный вариант на две темы. Но это пока неточно.

— Как это ты ни причём? — моментально утрачивает половину оптимизма заведующий кафедрой. — Это не ты его готовил, что ли?! Вот же… — мужчина вполголоса ругается.

— Нет, не я. — Удивлённо подаётся назад подполковник. — Я только обеспечиваю условия для самоподготовки. А тянуть из болота бегемота — давно этим не занимаюсь. Ни с ним, ни с кем иным.

— С-сука, обидно. — продолжает досадовать шеф. — Я думал, ты руку приложил. Уже картины себе разрисовал… Мысленно.

— Добрая половина бегемотов, как показывает опыт, норовит в это же болото при первой возможности бултыхнуться обратно. — Флегматично отвечает Бак. — Не мечите бисер, как говорится, перед известными копытными… Кто хочет, сам откуда угодно выберется. Достаточно лишь не мешать. А если человек вперёд двигаться не хочет, ты его никакими силами не заставишь. Это и есть то, что называется внутренней личной мотивацией. У мальчика она более чем в порядке, вот и результат налицо.

— Ну давай, почитай мне лекцию… Ладно, я просто так спросил, — успокаивается начальник. — Думал, может, у тебя что-то наработано готовое, специально для неодарённого против одарённых. Это была бы бомба. — Заведующий кафедрой мечтательно жмурится.

— Если бы. — Подполковник на мгновение изображает гротескное и мечтательное выражение лица. — Я бы тогда точно знал, что ты вместе с твоей кафедрой мне и нахрен не нужен. Погоны тебе в морду швырнул бы прямо сейчас. И ровно через секунду был бы на пенсии, потому что точно знал бы, что делать дальше. Свой первый миллион получил бы завтра с утра, — он демонстративно смотрит на часы, изображая картинный оптимизм. — Часов на восемь бы первую встречу назначил. Чтоб сегодня никто в дом не припёрся; у нас с женой одно мероприятие намечено. А деньги ночью всё равно складывать некуда — банки-то закрыты.

— Эх ты, — философски двигает бровями начальник. — А ещё патриот…

— Я своё отпатриотствовал, — философски вздыхает Бак. — Или отпатриотничал? Отпатриотил? Как правильно? Я — старый больной клоун, который мечтает исключительно о тривиальном. Лавры потрясателя вселенной мне ни разу не интересны. А то, о чём говоришь ты, тянет и на большее. — Подполковник меняет выражение лица и говорит уже вполне серьёзно. — Ты что, не понимаешь? Если только обозначить такую программу, даже намёками… в учебном или соискательском плане, или ещё где… у нас завтра с тобой прямо здесь!..

— Тс-с-с-с-с, молчи, — заведующий кафедрой машет рукой и морщится. — Не говори ничего! Понятно и так. Но помечтать же можно. А то как будто отголоски системы в его действиях сквозили! — не удерживается он от продолжения. — И двигался парнишка интересно! И на тактический ответ времени не тратил — шпандорил, как на автомате! Слушай, я тебя жизни не учу, — начальник присаживается на край стола Бака, оглядывается по сторонам и начинает говорить тише, чтоб не слышали другие присутствующие. — Ты и сам грамотный. Но ты правда не видишь в его действиях с и с т е м ы? Я-то специально не алгоритмизировал, но у него скорость тактического ответа превосходит скорость подготовки атаки противника!.. — полковник почти кричит шёпотом. — ТЫ во что веришь больше? В гениев-самородков или в подготовку?! Представляешь, что из этого можно было бы попытаться слепить?! — начальник многозначительно раскрывает глаза, что-то изображает мимикой и шумно дышит.

— Что двигался хорошо, так он немало тренируется. — С видом вселенской скуки, Бак отодвигает свою гарнитуру по столу от зада начальника. — Культура движений у него поставлена ещё до нас, он спортсмен же. Ты хоть в дело его глянь?! Если тебя такой энтузиазм одолел. Он инструктор по акробатике, сертификат Федерации! Ещё в кино снимается каскадёром, значит, и там кастинг нормально прошёл. С прикладными навыками, стало быть, порядок.

— Да уж. — Заведующий кафедрой вздыхает. — Видимо, и правда неплохо бегает и двигается. Туда б с улицы не попал.

— А вообще, я и сам порой ловлю себя на том, что думаю: и правда, иногда похоже на систему. — Неохотно признаётся подполковник шефу.

По случайному совпадению, именно в этот момент из помещения кафедры выходит последняя пара преподавателей. Двое офицеров остаются наедине.

— Особенно с учётом результативности его, гхм, контактов. — Уже гораздо серьёзным тоном продолжает куратор.

От его флегматичности и вальяжности не остаётся и следа.

— Ты вообще такие темы когда поднимаешь, хотя б жди, пока народ разойдётся! — укоряет он шефа. — Или ты решил объявление на всю округу повесить? «Федералы против региональной элиты!»?

— Увлёкся перспективной идеей, — ничуть не смущается полковник. — Под контактами ты его регулярные драки с учащимися имеешь виду? — кажется, шеф ловит намёки товарища с полуслова.

— Угу. Стабильность результата — признак мастерства, — фыркает Бак в ответ. — Постоянно кто-то оказывается в больнице, пусть и вместе с ним. Или вот в морге, как сейчас… Ладно, давай серьёзно. Как бы, да: закрадывается мысль о системе. Но в такие моменты я тут же, моментально, со скоростью звука беру себя в руки обратно. Никакой системы там, увы, нет просто потому, что её быть не может. Или у тебя, как у самого главного научного руководителя, иное мнение? — подполковник насмешливо смотрит на начальника. — Решил двигаться своим политическим курсом, не глядя на предлагаемый сверху?

— Ну почему не может быть системы?! Ну а вдруг?! — шеф рефлекторно осёдлывает своего любимого конька, превращаясь в беседе в научного оппонента. — Ну мало ли, где он раньше мог чего нахвататься?! Потом вот переосмыслил, переложил на текущие реалии и применяет ситуативно…

— Лео, разве что в тюрьме! — Невежливо перебивает заведующего кафедрой куратор. — Только в тюряге он мог, как ты говоришь, разного нахвататься! Откуда он попал к нам в самый что ни на есть первый день своего освобождения! Но в тюрягах, насколько я знаю, чуть другие, кхм, «системы» в ходу. Нам они без надобности. И тебя тамошние достижения вряд ли заинтересуют, — подполковник жизнерадостно смеётся над собственными словами.

— Отсмеялся? Можешь говорить серьёзно? — после паузы говорит начальник, покачавшись на столе и начиная барабанить пальцами по его крышке. — Я на тебя часто давлю?

— Нет. Вообще никогда не давишь. Нам работается вместе нормально. — Вежливо отвечает куратор, ожидая продолжения. — По крайней мере, с моей стороны претензий нет. Надеюсь, это взаимно.

— Когда ты говоришь, что чувствуешь, куда идти в работе, я тебе никогда не возражаю. Соглашаюсь с любым результатом. Справедливости ради, семь раз из десяти лучше тебя никто результата на твоей теме не получит. Думаю, ты заметил, — шеф дожидается кивка от подчинённого и продолжает. — Но сейчас у меня такое чувство, как у тебя бывает, когда ты «чувствуешь». — Заведующий кафедрой задумчиво смотрит в окно. — Не может быть, мне кажется, такого сочетания подходящих кирпичиков. Я сейчас об отдельных элементах схватки, которые в сумме похожи на стройный алгоритм.

— Я не понимаю этого алгоритма, — неохотно признаётся Бак. — Или надо признаться себе, что он в чистой науке глубже меня. Но я пока не готов к таким заявлениям в собственный адрес… Или есть что-то, что лежит настолько на поверхности, что никто просто не думает в эту сторону, считая шлаком. Ты точно уверен, что нам следует покопать в эту сторону? — куратор пристально смотрит на начальника. — Ты понимаешь, что это очень серьёзная мина под сложившийся порядок вещей? И под устоявшиеся социальные институты?

— Да.

— ТЫ уверен, что мы с тобой тут протянем дольше одного дня? Если муниципалы начнут трезвонить, что федералы натаскивают быдло и пустышек на работу строго по одарённым? — жёстко спрашивает подполковник. — Нам с тобой, на старости лет, очень надо в анналы истории, в качестве первопроходцев? Может, лучше спокойно доживём до пенсии?

Полковник встаёт со стола и какое-то время молча прогуливается по помещению кафедры. Бак внимательно сопровождает его взглядом, демонстративно забросив ноги на стол и скрестив руки на груди.

— Тебе нравится твоя нынешняя жизнь? — задаёт неожиданный вопрос заведующий кафедрой. — Ежедневная рутина, одно и то же, эта семья, от которой уже нудно порой…

— Лео, у меня нормальные отношения с женой, — куратор красноречиво играет бровями. — И меня в жизни всё устраивает! Потому что я помню и другие времена, когда жрать месяцами хотелось. Не тут, чуть в иных местах. С детьми, конечно, посложнее… Но проблема поколений не сегодня началась, и не на нас она окончится. Так что, этот выстрел мимо.

— А меня не устраивает. — Заведующий кафедрой стоит перед большим окном, спиной к Баку, покачиваясь с носков на пятки. — Мне надоели и эта рутина, и это болото. Нас с тобой каждый день окружает болото! Я об отношениях, о тупых командах, об идиотских процессах…

— Я понял обоснование, развивай основную идею, — насмешливо роняет куратор.

— Там, к о г д а н а м ж р а т ь х о т е л о с ь, всё было как-то прозрачнее и честнее, что ли! — Полковник тяжело выдыхает и секунду молчит. — Если бы нам удалось хотя бы начерно алгоритмизировать сегодняшнюю схватку! Хотя бы вчерне, как прототип прототипа алгоритма!.. Я бы с чистой совестью пошёл на пенсию в тот же день, выращивать возле дома эти ёбаные помидоры и не выёбываться дальше.

— Лавры корпоративного победителя тебе явно не дают спокойно помереть в старости. — Теперь вздыхает уже Бак. — Впрочем, может, ты где-то и прав… Извини, я не хочу обсуждать наши дела с Луизой ни с кем третьим, даже с тобой.

— Возьмёмся за тему? — переход от состояния апатии к возбуждению не занимает у заведующего кафедрой и секунды.

Он мгновенно разворачивается и требовательно смотрит на Бака.

— Как скажете, босс, — куратор небрежно изображает воинское приветствие, не снимая туфлей со стола. — Хотя скорость, с которой вы радикально корректируете рабочий план, иногда меня удивляет до полного изумления. Тогда к твоим «гениальным» наблюдениям делай поправку на то, что мы сегодня увидели далеко не всё.

— Что имеется ввиду? — полковник внимательно фокусируется на собеседнике.

— Если у него в арсенале два или три варианта тактического ответа, или даже больше трёх, он выбирает и демонстрирует в ситуации только один. — Поясняет подполковник. — Ты с ним не общался лично, в отличие от меня. Мальчик наредкость основательный и продуманный. Не могу доказать, потому что он идеально изображает тупого отморозка, но очень хорошо чувствую: он бы не согласился на дуэль на заведомо проигрышных условиях, если бы не был уверен. Это первое, вот второе. У него тактические ситуации на полигоне, хоть и при форсировании трассы, продуманы минимум с одним запасным вариантом. Это я уже тебе как его куратор говорю. Ты думаешь, что в данном случае у него таких вариантов не было?

— Тебе виднее. Я потому и спрашиваю — сам его лично не знаю же.

— Третье, и главное. Он очень хочет рассчитаться за мать. Пока копает через наш юридический департамент, но недавно подружился с Хаас и уже её семейство сейчас будет его паровозить.

— С чего так уверен?

— Наводил справки по случаю, — неопределённо отвечает Бак. — Луиза с Хаасами по работе общается периодически. Соискатель яркий.

— Ты что, и с женой это всё обсуждаешь? — искренне удивляется полковник, на мгновение забывая тему беседы.

— Таким образом, я не верю, что он ставил на себя последние пять тысяч, не будучи уверенным в выигрыше, — игнорирует последний вопрос шефа куратор.

— Почему? Если синдром камикадзе, то вполне мог ва-банк? — по привычке оппонирует Лео.

— Не его тип решения, — уверенно качает головой подполковник. — Он бы эти деньги первому попавшемуся нарку вручил перед схваткой, чтоб хотя бы судью расписали. По дороге домой, в подворотнею или ещё как. В даркнете куча проверенных исполнителей на такие работы, правда, в нижней части города.

— Ты смотри, как преподавательский состав отлично знает оперативную обстановку по части местной полиции, — будто бы нейтрально замечает начальник, сжимая губы в узкую полоску.

— А я всегда изучаю обстановку на три шага в стороны. Вдумчиво и тщательно. И не жалею на это времени. — Ничуть не смущается Бак. — У меня и проколов оттого меньше последние двадцать пять лет.

— Кстати, чуть не упустил, — явно изображает забывчивость начальник. — Будешь смеяться, но у меня уже по двум каналам успели вежливо и деликатно попытаться прощупать: сегодняшнее всё, — он неопределённо ведёт ладонью, — это случайно? Или результат в рамках направленных усилий нашей кафедры?

— Понятно и предсказуемо, — куратор по-прежнему невозмутим и олимпийски спокоен. — Страх — великий мотиватор. И не я один слежу за обстановкой на три шага в разные стороны. Я бы скорее удивился, если бы этого не было.

— Какой ты занудный! Тебя прямо и не удивишь ничем! — в сердцах вспыхивает заведующий кафедрой.

— Неправда, — сонно отвечает Бак. — Я сегодня где-то весьма удивился результатам этой дуэли.

_________

Моше с первой секунды уловил невидимую, но оттого не менее явную нить напряжения между ЮньВэнь и Алексом. При всей симпатии к пацану, жертвовать личными интересами в такой ситуации было глупо.

Как оказалось ровно через четыре часа (когда они с ЮньВэнь уже спокойно лежали на кровати в его номере), история не стоила и выеденного яйца. Пацана, оказывается, ещё в тюрьме заприметила серьёзная местная организация.

В силу добросовестности и качества работы рекрутинга, его кандидатура была предварительно рассмотрена и одобрена. С точки зрения израильтянина, его новому молодому товарищу надо было если и не падать в ноги, то, как минимум, благодарить за предложение: Моше не понаслышке понимал, насколько сложно подниматься с ноля, от самого дна.

Но что-то пошло не так. И вместо адекватной реакции, как сделал бы он в этой ситуации, Алекс пёр на красный свет, вплоть до мордобоя с Чоу. Та, ничуть не стесняясь, рассказала и о выбитых зубах, и о сломанной челюсти.

— Слава богу, что сейчас всё более-менее нормализовалось, — нейтральным тоном прокомментировал услышанное он, а про себя подумал: новую подругу и нового товарища надо всё же друг от друга держать подальше.

_________

К своему удивлению, ЮньВэнь всё понравилось. И своеобразное чувство юмора нового знакомого, и стиль общения, и не показная уверенность в каждом слове и жесте.

Лёжа на кровати у него в номере, через несколько часов после знакомства, она веселилась про себя: теперь, помимо прочих плюсов, у неё появляется повод регулярно бывать рядом с Единичкой. Конечно, она могла встречаться с этим парнем с непроизносимой фамилией и у себя, но тут их встречи точно не станут достоянием никого из Компании или департамента: вся информация с территории Корпуса в адрес дяди Ли шла через неё.

Когда раздался стук в двери, она лениво прикрыла полотенцем часть тела от колен почти до шеи (на большее длины полотенца не хватало).

Как всегда, по теории подлости, оказалось: неожиданности поодиночке не ходят. Исключительно стаями.

Моше глянул в глазок, отпер двери и на пороге обнаружился Единичка, собственной персоной.