Алекс и Алекс 3

Глава 5

Самое интересное, что в медсекторе мне резко становится лучше. Удивлённый такому повороту событий, я быстренько прогоняю несколько тестов на ясность мышления, которым меня научил Алекс: вначале представляю самого себя в зеркале, протягивающего мне же кусочек сыра. Затем медленно перезаливаю цвет волос отражения последовательно на синий, жёлтый и фиолетовый.

Затем меняю сыр на камень, а себя — на Бака. Плюс ещё кое-что из той же серии.

В целом, несмотря на некоторое дрожание картинки, мозг работает нормально. А значит, и остальным ощущениям можно доверять.

— Очнулся? — прорезается Алекс. — Справишься дальше без меня до завтра?

— Вполне, — заявляю достаточно уверенно, прислушиваясь к себе повторно. — Совсем иные ощущения.

— У вас тут регенераторы шикарные. И Камила — классный специалист. Плюс, она твой обмен веществ, видимо, выучила, как свои пять пальцев, — ехидничает сосед.

— А сколько прошло времени? И куда собрался ты?

— Сорок минут в капсуле и две минуты везли сюда. А я до завтра отдохну. Тут режим один прописал наконец; в общем, если понадоблюсь — пиши. — С этими словами Алекс умолкает и подвешивает во внутреннем пространстве неподвижный улыбающийся смайлик, поднявший руку то ли в приветствии, то ли в прощании.

— Жми на эту иконку, если что-то срочное! — Приходит в текстовом формате.

А ещё через минуту приводы камеры начинают жужжать и автоматический транспортёр вытаскивает меня из бокса.

— Ку-ку. — Снаружи обнаруживается нетвёрдо стоящая на ногах Жойс с металлической флягой в руках. — Живой, — не спрашивает, а утверждает она. — Камила, он живой! — кричит она в сторону открытой двери.

— Да кто бы сомневался, — отвечает ей Карвальо, выходя к нам. — Коротышка, ты что, как-то освоил использование ханьской искры? — увидев моё выражение лица, она поднимает руку, не давая мне вклиниться. — Спрашиваю не просто так. За последнее время, ты — один из моих самых частых пациентов. По статистике, каждое твоё следующее посещение обычно связано с более серьёзным поражением. Я сейчас спрашиваю тебя не как ваша с Жойс подруга, а как специалист.

— Что тебе даст мой ответ? — уточняю, чуть помедлив с ответом.

— Я буду разрабатывать и держать наготове алгоритмы исключительно под тебя. — Уверенно говорит она.

И говорит правду. Кое-какие инструменты, прописанные в чипе Алексом, в виде иконок подвешены на виртуальной панели нашего с ним общего внутреннего пространства. Именно они, помимо прочего, дают возможность оценивать достоверность текста собеседника.

— Да не секрет, в общем-то. Искра у меня есть. Чоу поначалу говорила, что единичка с половиной, но сейчас уже повыше.

— Мне ничего не говорит ваша классификация, — нетерпеливо перебивает меня Камила. — Скажи что-нибудь по-нашему?! Например, с какой скоростью ты можешь нарастить сатурацию?! Э-э-э…м-м-м… насыщенный кислородом гемоглобин? Относительно общего гемоглобина в крови? — поправляется она. — Вот у тебя час назад, при сорокапроцентном термическом поражении лёгких, было…

Следующие пятнадцать минут она выжимает из меня соки, заставляя отвечать на такую ересь, что я поначалу даже слов этих не понимаю.

К счастью, Алекс оказывается на связи и в доступности. По моей просьбе, из письменного режима он моментально перетекает в наш с ним нормальный; и дальше отвечает на вопросы врача чуть ли не быстрее, чем она их задаёт. Мне остаётся только транслировать ей его ответы.

— Толковая девчонка, — пишет он параллельно, разделяя каналы коммуникации.

Тоже наше с ним недавнее изобретение. Если он говорит за меня с кем-то, уже бывали прецеденты, когда я его комментарий в собственный адрес воспринимал, как часть своего ответа собеседнику. После чего бывало смешно и неловко…

Сейчас он такие комментарии пишет.

— Интересно, как она собирается подстраиваться под мою искру, — отбиваю ответ ему. — Похоже на революционную затею. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни и в биологии.

— Мне тоже интересно, — Смайлик, пожимающий плечами. — Спроси?

— А как тебе это всё поможет? — спрашиваю её в лоб после того, как экспресс допрос с медицинским уклоном оканчивается.

— Вызову Чоу, у нас с ней неплохие отношения, — легкомысленно отмахивается Камила, не отрываясь от своего планшета. — И буду думать над конвертацией элементов. Знаешь, я вот смотрю на это всё… — она задумчиво поднимает глаза, глядя сквозь меня и не обращая внимания на Жойс. — Мне почему-то кажется, должен быть процесс перекодирования. Как при переходе с языка на язык! Надо только правильно подобрать эквиваленты.

— Подбор этих эквивалентов и есть составление самого первого в мире словаря по новому языку, — озвучиваю ей текст Алекса. — Которого никто толком не знает. Теоретически, вполне возможно. На практике — каторжный труд. Особенно с учётом того, что у нас ханьская искра за искру не считается; и в самой научной работе тебе никто помогать не будет.

— Не страшно, — снова машет рукой она, явно продолжая плавать в каких-то своих размышлениях.

— А ещё Чоу — мой враг. — Добавляю.

— А у меня с ней вполне нормальные отношения. — Удивляется Камила. — Коротышка, сейчас кое-что скажу, ты только не обижайся… У меня может быть моя жизнь? Или я должна делать какие-то поправки на тебя? — она насмешливо наклоняет голову к плечу.

— Тогда не говори, что это для моего блага, — обижаюсь на неё. — Ты даже не в курсе! Чоу меня реально пыталась не пустить на дуэль, надавив чуть не силой. Сюда в Корпус тоже затащила в бессознательном состоянии! И кое-что ещё, о чём говорить не буду.

— Если откажешься сотрудничать ты, пока буду только теоретизировать. Вместе с ней, даст бог. — Идёт в контры лучшая подруга Жойс и, по совместительству, мой местный медицинский благодетель. — Тут же тема не личная, а шире! Бли-и-ин, вот ты тормоз на теле прогресса!.. — Её явно посещает ещё какая-то идея, после которой она начинает переводить загадочный взгляд с меня на Жойс.

— На меня не смотри. Мне до лампочки, — Жойс расфокусировано смотрит сквозь Камилу и машет в воздухе полупустой флягой. — Я уже на взлёте… Кстати, а где у вас тут поспать?

Сгрузив Жойс в самой дальней палате, мы с доктором Карвальо возвращаемся в приёмный покой.

— Понимаешь, это реальный прорыв. — Глаза Камилы горят, а пульс зашкаливает. — Это была бы действительно революция. Но мне просто в голову не приходило раньше!

— И другим врачам, ага. — Покладисто и демонстративно соглашаюсь с каждым словом. — И вообще, всей нашей медицине тоже ничего никуда не приходило.

— Ни у кого не было такого практического материала, как ты, — возражает она. — Ну смотри! Твоя последняя конверсия! Вот взять расщепление белка…

_________

Когда ещё через четверть часа мне звонит Хаас и, практически матом, срочно требует меня к себе, я воспринимаю её вызов, как подарок.

— Камила, извини. — Развожу руками. — Жойс, я так понимаю, будет сопеть ещё долго?

— Ты уйдёшь — я ей вообще капельницу воткну, — мстительно обещает Карвальо. — Пусть пострадает чуток. А спать сколько будет, ну, не знаю… часов шесть, точно.

— А как она будет страдать, если сон? — не улавливаю влёт, что имеет ввиду наша коварная подруга доктор.

— А рецепторы ей почищу. Как проснётся — пусть покорчится. — Продолжает вынашивать жуткие планы Камила. — А чего хотел то?

— Шутишь?! Она моя девушка, а не твоя!

— А-а, тьху ты… — она откидывается на спинку офисного кресла и прикрывает глаза. — Тогда да. Если ты в этом смысле… Прислать её к тебе в номер, как продерёт глаза?

— А есть варианты? — удивляюсь искренне.

— Увы. — Задумчиво констатирует Камила, качая головой. — Вариантов-то как раз и нет. Как сие не парадоксально.

— Ну тогда отправляй её ко мне. — Подвожу промежуточный итог от двери.

— Сам придёшь и проводишь даму, дурак, — отбривает меня Камила. — Итак, какое твоё последнее слово по совместной медицине?

— Исключительно ради тебя. — Киваю через силу. — И с одним условием. Чтоб я Чоу и близко не видел. Но если она какие-то вопросы, задания или упражнения передаёт через тебя — окей. Будем смотреть, что можно сделать.

Она мгновенно вспархивает со стула, парой длинных шагов приближается к двери и целует меня в лоб:

— Умница.

А затем разворачивает меня лицом к двери и чувствительно шлёпает по заднице.

Загадочно.

_________

На площадке застаю злющую, как чёрт, Хаас в сопровождении Моше.

— Ничего себе, тебя принарядили! — удивлённо присвистывает он, обходя меня вокруг. — А где форму новую успел отмутить?

— В медсекторе же свой принтер есть, как раз на такие случаи. — Просвещаю его. — Камила меня знает, как облупленного. Распечатала новый комплект, пока я в капсуле валялся.

— Красиво жить не запретишь, — соглашается Фельзенштейн, уважительно кивая. — Но я больше о твоём здоровье спрашивал. Как ты себе всё так быстро исправил?

— Будешь много знать, плохо будешь спать. — Перефразирую одну из поговорок языка Жойс. — У нас медицина хорошая. И с точки зрения оборудования, и специалисты лучшие.

— Или он — мутант, — хмуро роняет Анна, влезая между нами. — Я тебя тут чёрт знает сколько жду! — упрекает она уже меня.

— Ты так говоришь, как будто я в баре сидел. — Деликатно напоминаю ей о некоторых недавних обстоятельствах.

Ненавижу апеллировать к недееспособности, но ещё совсем недавно толку от меня было ровно столько же, сколько и от огурца на грядке.

— Извини, — моментально сдувается она. — Вон представитель кланового арбитража. — Кивок вправо, где, опираясь спиной на каменный барьер, стоит самых средних кондиций мужик лет сорока и внимательно наблюдает за нами. — Только тебя и ждём. Мне нужно, чтоб ты поговорил с ним.

— Вот тут не понял, — сейчас делаю шаг назад уже я. — У нас же с тобой были договорённости, что я в это вообще не погружаюсь? О чём мне с ним говорить?!

— Никто не знал, что на дуэли будет концентратор, — загибает пальцы Анна. — Никто не знал, что Штавдакеры, Энзи и Честеры замажутся скопом. Причём настолько, что попытаются взять приступом даже меня, тут, при всех.

— СТОП! Кто такие Честеры?

— Билл же! Его фамилия — Честер. Ну ты даёшь… — Анна растерянно оглядывается на Моше, как будто в поисках поддержки. — Кстати, спасибо ему! — она хлопает по руке нашего нового товарища из Мединат Исраэль. — Если бы не он… В общем, выжить ты вообще был не должен. А предъявить претензии может только участник дуэли, вернее, инициировать их. Мне нужен твой формальный рассказ ему, что всё было так, как было.

— Знаешь, у меня просто не лежит к этому душа. — Прислушиваюсь к своей интуиции и решаю говорить чистую правду. — Не могу понять, в чём дело. Но предчувствие говорит однозначно: мне с ним лучше не разговаривать. Есть какие-то варианты этого избежать?

— Только отказаться. Лично ему в глаза. Это моя просьба, — поясняет она. — Просто переведи стрелки на меня, но лично. От его решения много чего будет зависеть уже сегодня, а мне бы не хотелось терять возможность врезать и по Штавдакерам, и по Энзи. Тем более что они более чем неправы.

Мужик у барьера, видимо, устав наблюдать за нами, отлипает в этот момент от опоры и направляется к нам.

— Алекс Алекс? — впивается он в меня рыбьими глазами, к тому же, не мигая.

— Он самый.

— Я — Ральф, межклановый арбитр, все мои данные есть в семье Хаас, — он очень коротко кивает в сторону Анны. — У меня к вам есть вопросы…

— Извините. Вы, видимо, в курсе, что я сейчас не совсем в состоянии вести беседы?

— На вид не скажешь, — слегка удивляется он. — Ходите, разговариваете, не шатаетесь даже.

— Это исключительно моя личная заслуга, а не часть объективной реальности.

— Вы не член какого-то из кланов?

— Нет, и никогда не был.

— Искрой никакой не владеете?

— Медицина, хань, второй уровень. — Алекс, присмотревшись к этому мужику, по внутренней связи отчего-то инициативно берёт бразды управления разговором в свои руки.

— Это не искра, — пренебрежительно отмахивается он. — Она бы вам не дала возможности… эм-м-м… Вы позволите быть с вами откровенным?

— Извольте.

— Полноценный бой неодарённого с выпускником. Малолетка-соискатель, если верить записи и свидетелям, каким-то образом держит все виды термоудара первую половину секунды или даже секунду. Там, где кожа обычного человека начинает обугливаться мгновенно, на вас это почему-то не работает. Или — работает с почти секундной задержкой. А затем, ровно за эту секунду неясно откуда берущейся форы, вы успеваете выскочить с места каста и целиться в вас надо по новой. Судя по записи вашей тренировки с Анной Хаас, мощность каста, проходящего по вам, вообще не имеет значения. Об этом же говорит и запись боя. Первую половину секунды тепловой урон по вам не проходит в принципе; вторую половину — со значительной потерей эффективности. И в итоге, свернув шею противнику, вы ещё и обвиняете его в использовании артефакта. — Он насмешливо смотрит на меня. — Я ничего не упустил в нашей постановке вопроса?

— Может, я сейчас что-то не то скажу, — оглядываюсь по сторонам, с удовлетворением замечая полное отсутствие внимания к нам окружающих. — Но ты, мужик, не обижайся.

Наступаю ему на ботинок и продолжаю:

— Я сюда попал из чуть иного заведения, и там правила простые. Ты мне сейчас предъявляешь, как будто это я в чём-то виноват. Мне очень жаль, если наш с тобой разговор чем-то повредит Анне, но… ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?! Я не клановый, никогда им не был. На дуэль согласился исключительно по личным причинам, которые раздевать догола перед тобой не обязан. Мне ваш клановый арбитраж интересен так же, как в жопе зубы. КАКОВА ЦЕЛЬ НАШЕГО РАЗГОВОРА?!

Алекс настаивает почему-то именно на таком ведении беседы.

Тип абсолютно не меняется в лице и даже не нервничает, снисходительно кивая мне:

— Я удовлетворён. Вы не могли использовать никаких артефактов, теперь это вижу чётко…

— Не лгите. Не лгите в присутствии Хаас. — Алекс изнутри сейчас почему-то считает, что именно в этот момент надо идти на обострение и резать правду-матку. Либо то, что мы с ним таковой считаем. — Вы сейчас, играя недалёкого дебила-служаку, решаете совсем иную задачу.

Хаас заинтересованно поднимает бровь. Фельзенштейн зачем-то извлекает свой ствол и почёсывает им себя подмышкой.

— Какую же? — этот козёл ещё и улыбается.

— Вы сейчас, по заказу какого-то клана, не могу определить точно, пытаетесь ответить на такой вопрос: моя победа — случайность? Или следствие чего-то более основательного, чем невероятное совпадение маловероятных уникальных слагаемых?

Анна в этом месте начинает сверлить этого мужика взглядом исподлобья и протягивает руку:

— Концентратор!

Тип, называемый почему-то арбитром, вообще без видимых эмоций засовывает руку в карман и отдаёт Анне ту самую бляху, которую она сняла с груди убитого.

— Кажется, арбитража между кланами в вашей развесёлой земле больше нет, — оптимистично влезает в беседу Моше.

Почему-то именно после этих слов Ральфа перекашивает.

— В точку, — удивлённо говорю товарищу. — Смотри, он сейчас первый раз за всю беседу искренне разозлился.

— Это у меня национальное, — смеётся одними губами Фельзенштейн, холодно глядя на Ральфа. — Я умею попадать в нужные точки, вы их называете болевыми. Арбитраж имеет смысл только при двух условиях. И первое из них — неангажированность арбитра и отсутствие у него личной заинтересованности, неважно какого рода.

— Кто такой? — цедит Ральф в сторону Моше.

— Прохожий, — пожимает плечами израильтянин. — Сделаем так. Поскольку я — единственный совершеннолетний с этой стороны, нам нужен кто-то ещё. Анна, звони отцу?

Хаас тягуче смотрит на Фельзенштейна, как будто пытаясь что-то сказать взглядом.

— Да никуда он не денется! — наш новый товарищ приобнимает арбитра за плечо, второй рукой утыкая ему в бок пистолет. — Обещаю!

Хаас моментально исполняет требуемое, причём с явным облегчением. Говорит она всё на том самом языке, который с пятого на десятое понимает даже Алекс.