Алекс и Алекс 2

Глава 11

— Уважаемая советник юстиции, — кажется, Бак даже опускает ещё какие-то её регалии (я не силён в специальных званиях судейских и прокурорских. Тут только в армейских чуть понимать начал, а у юстиции вообще другая система). — Давайте, я сразу озвучу свою позицию. Чтоб, упаси господи, наше заседание сейчас не понеслось по тому пути, на котором нас всех ждёт один сплошной неконструктив — и никаких вменяемых вариантов в принципе.

Он зачем-то обводит всех присутствующих тягучим взглядом, исключая лишь меня.

— За четверть века службы я, с учётом специализации, квалификации и личного опыта, могу сменить до десятка таких городков, как ваш. — Продолжает мой куратор. — Если в каждом городишке я, старший офицер, буду пытаться подстроиться под каждые местные правила, это будет банальной профанацией самой идеи Федерации. Поскольку приоритет федерального законодательства над местным очевиден. Лично для меня, в силу рода занятий.

— Кроме случаев, оговоренных отдельно, — не уступает судья, почти соединившая брови вместе на переносице и угрюмо не отводящая глаз от Бака. — В частности, в Конституции; в специальных федеральных законах, лимитирующих исключения; и в актах общественных договорённостей федерального уровня.

— Конституцией здесь и не пахнет, — фыркает подполковник. — Как и спецзаконами. Холостой выстрел, судья.

Бабища поворачивает к себе свою рабочую станцию и, подобно Баку, что-то с полминуты выбивает на клавиатуре:

— Посмотрите теперь на свой планшет, — сообщает в итоге она. — Я расшила доступ и вам.

Куратор невозмутимо пожимает плечами и начинает читать.

— У меня не было доступа к этому документу раньше, — кажется, он слегка озадачился через минуту.

— Потому что это неафишируемые договорённости нашего муниципалитета и агломерации с центром, на этапе присоединения к Федерации, — судья пронзительно смотрит на него. — Они несекретны, но и не афишируются.

— Это понятно, — кивает Бак, задумчиво тарабаня пальцами по подлокотнику. — У каждого округа свой пакет индивидуальностей, и ими лучше не светить лишний раз…

— …чтоб завидующие кланы из других округов шум не поднимали, — с облегчением кивает ему баба. — Да. Раньше, видимо, у вас на нашей территории не возникало подобных коллизий. Потому никто из муниципалитета не давал вам эту директорию. А сами вы…

— А сам я не имею физической возможности читать по двенадцать тысяч новых федеральных документов каждые сутки, — невежливо перебивает её подполковник. — Особенно если к моей работе девяносто девять сотых этого спама никаким местом не относится.

— Что не отменяет нерушимости прав Семьи Штавдакер в данном конкретном случае. — Подаёт со своего места голос брат Виктора. — Поскольку договорённости с федералами о списке всех исключений на наш счёт мы считаем нерушимыми.

— И каждый год, уже который десяток лет, исправно и в одностороннем порядке тянем наши не всегда выгодные нам обязательства, — добавляет второй их мужик, сидящий справа от Саяры. — Подполковник, сейчас первый раз за всю историю наших с вами, федералами, отношений, когда мы предъявляем к оплате наше старое-престарое право. Все эти годы мы тащили лямку самостоятельно. Теперь — первый раз ваша очередь делать ответный ход. Я о Федерации в целом, в вашем лице.

Бак переглядывается с доктором. Тот зачем-то хлопает его по предплечью, а сам поворачивается к судье:

— Развивайтесь.

— Ввиду открывшихся в ходе разбирательства обстоятельств, у суда в моём лице есть твёрдая уверенность в том, что пределы необходимой обороны соискателя Алекс были превышены. — Бабка выглядит спокойной и невозмутимой, но её эмоции Алекс из своего чипа определяет как «ликование».

— Бабища явно имеет какие-то свои отношения со Штавдакерами. Однозначно получила от них какую-то ориентировку на результат, который теперь пытается отрабатывать. — «Просвещает» меня Алекс. — Я понял, сопоставив детали.

— В этом городе несколько семей, включая Штавдакеров, закрывают девяносто процентов местного и внутреннего бюджета округа. — Отвечаю ему. — Ну-у-у, на самом деле, конечно, не они лично, а их бизнесы и корпорации. Но это, по большому счёту, одно и то же. По итогам года, каждый муниципальный служащий; и тот, кто работает на округ; получают из этого же бюджета дополнительные выплаты, типа бонусов. По итогам года в округе. Такие семьи, как Штавдакеры, в любом суде или участке полиции автоматом открывают двери ногами, потому что могут здорово повлиять на результат годовых выплат каждому чиновнику, находящемуся внутри такого здания. Спросил бы меня — я б тебе сразу это рассказал.

— Б###ь, — выдаёт обычно флегматичный Алекс. — Ну вот кто мог это знать?! Тот случай, когда, чтоб получить от тебя правильный ответ, мне надо задать на семь десятых правильный вопрос.

— Да ладно, не парься, — отмахиваюсь мысленно. — Если мыслить прагматично, всё равно дальше Квадрата не отправят. Так что…

— Не хотелось бы снова, — ёжится Алекс. — Совсем другая база для самоподготовки. Не сравнить с нынешней.

— Кто бы спорил, — вздыхаю. — Но тут уже не от нас оно зависит, это будущее.

— До чего хреново жить в обществе, в котором права личностей законодательно не равны, — бормочет сосед. — Никак не адаптируюсь. И ведь не первый раз на эти грабли наступаю…

— Мне кажется, всё обойдётся, — пытаюсь его успокоить, максимально прислушавшись перед этим к себе. — Твой этот эвристический блок, который, ты говоришь, ты мне как виртуальный диск сделал…

— Что? Что там? — словно подпрыгивает Алекс.

— Ну вот на уровне анализа на этом самом подсознательном уровне, волноваться вообще не надо. Только приведи меня в норму, чтоб язык не заплетался и чтоб я выглядел поярче, в плане вызывания сочувствия. Не одной же Саяре…

_________

Подполковник Бак задумался всерьёз первый раз за всё заседание. Не то чтоб он цеплялся за мальчишку. Но защита Федерации — это не только на внешних границах и за ними. Враги и недоброжелатели бывают и внутренними.

Ну или даже не враги, а просто личности и кланы, у которых интересы прямо противоречат федеральным.

Если потакать в таких случаях — это всё равно что оставить блокпост противнику по «договорённости» и перейти в чистом поле на две мили назад, окапываясь в мёрзлом каменистом грунте зимой на ровном месте, под смешки и хохот противника, обживающего твои много месяцев налаживаемые коммуникации.

Бак предполагал, что Алекс чувствует себя всё же получше, чем старается демонстрировать (потому что Матеуш — мастер. А сам врач сказал подполковнику в мессенджере планшета, что Алексу в плане медицины бояться нечего). Потому, когда парень заворочался в кресле и подал голос, куратор особо не удивился.

— Будьте добры, подскажите варианты вашего решения, — проскрипел со своего места его соискатель, выглядящий пропущенным через мясорубку, но не сломленным. — Как муниципальная служащая, вы ведь должны уметь профессионально балансировать между интересами центра и округа — иначе бы просто не удержались в кресле почти четверть века.

— Треть века, молодой человек, — довольно осклабилась судья. — Не четверть. Треть с лишним.

— Извините. Вы просто выглядите намного моложе. Я не подумал, что можно вести разговор о таком большом трудовом стаже, — на полном серьёзе прокаркал малолетний паркурщик и, к полному изумлению Бака, задумчиво поднял вверх большой палец. — Не сочтите за комплимент! — запоздало спохватился Алекс. — Это не комплимент, это оценка!

Матеуш, с абсолютно бесстрастным лицом, опустил ладони ниже уровня впереди стоящего кресла и беззвучно поаплодировал. Выбив сразу после этого серию катающихся по полу от смеха смайликов во внутреннем корпусном мессенджере, где они приватно общались с Баком всё заседание.

«Он ох##л?» — Без предисловий врезал в ответ подполковник майору. — «Это его что, так контузило? Это ж отклонение? Оно медициной купируется?»

«Отвянь», — помахал ладошкой смайлика в ответ Матеуш. — «Ты просто не говоришь на нашем языке. Соответственно, не в курсе нашей культуры. Соответственно, ты не в курсе и именно нашей культуры отношений между мужчиной и женщиной. Пацан всё правильно сказал, но для наших стандартов. Не для ваших местных. Тем более, ему всё равно именно в этой ситуации терять особо нечего. Согласен?»

«Логично…» — Кто-то, наблюдающий за Баком со стороны, мог подумать, что он отвечает на что-то срочное в этот момент, настолько серьёзным и сосредоточенным выглядело его лицо. «А что у вас за норма такая?! #_cмайлик_изумление»

«Ну-у-у, у нас молодёжь в пубертате дерёт всё, что шевелится. И комплимент о хорошей внешности — вполне себе культурная норма на уровне любого возраста. Но вам, блин, этого просто не понять».

«Что, и от пацана бабке, годящейся в бабки, тоже?! #_cмайлик_изумление Включая судью на судебном заседании?!»

«А чем судья — не баба?! #_cмайлик_изумление Настоящий мачо не делит женщин на возраста, по крайней мере, в общении, когда соблюдает вежливость. Всё, не мешай, я её ответ слушаю».

«Ну вы даёте…»

Тем временем сама судья, чуть удивлённо посмотрев на Алекса, степенно кивнула:

— Благодарю за оценку, хотя у вас и не получится таким образом повлиять на объективность разбирательства.

— И в мыслях не имел, — отмахнулся пацан. — И уж извините, у меня есть опыт общения с вашей профессией. Совсем не положительный опыт. Юридический департамент Корпуса как раз продвигает в верхнем суде апелляцию…

— Да, вижу в вашем файле, — рассеянно кивнула бабка, но тут же взяла себя в руки. — Итак, отвечая на ваш вопрос.

Теперь она почему-то смотрела только на Алекса.

— Ввиду интересов округа, и конфликтующих с ними интересов федерального центра, я склонна игнорировать стандартную прецедентную базу. Просто потому, что в нашем случае нет прецедента, чтоб на него можно было опереться.

— И что тогда? — чуть встревоженно спросил один из Штавдакеров; тот, который старше.

Брат Виктора тем временем успокаивал Саяру, прижимая её к себе. А её руки в ответ… впрочем, офицерам Корпуса было слишком плохо видно детали со своих мест. Оставалось только догадываться.

— Я склонна рассмотреть конфликт соискателя Алекса с Виктором Штавдакером по стандартам законодательства для одарённых.

Брат Виктора резко вскинулся, мягко придерживая руку Саяры.

Штавдакер-старший вопросительно уставился на судью.

— Иное порождает ненужные всему институту окружного суда противоречия с судом высшей инстанции, — пояснила бабка присутствующим. — Дело в этом случае в течение пяти минут уйдёт федералам. Отгадайте, Штавдакеры. Вы в таком варианте что-то получите с убийцы вашего родственника?

— Понятно, — угрюмо кивнул тот мужчина, что старше.

— С другой стороны, права Алекса на защиту тоже не вызывают сомнения, — твёрдо продолжила немолодая уже женщина. — И лично мне не нужен затаивший на меня зло военный пока подполковник, который рано или поздно может оказаться в Столице. Совсем в другой роли, совсем в другой должности. — Она пронзительно смотрела на клановых, которые только рассеянно и молча кивали. — Особенно если и меня изберут в высший суд на следующей ротации. — Клановые ещё два раза понимающе кивнули. — Постановляю: соискатель Алекс должен выплатить материальный ущерб семье Штавдакер, в соответствии с параграфами… статьи… уложения о конфликтах среди одарённых… в размере пятидесяти тысяч, в сроки, определённые уложением.

— СОГЛАСЕН! — неожиданно для Бака, его подопечный взвился в воздух раньше, чем он сам успел начать торговаться о снижении суммы. — Только подскажите, что это за сроки?!

— Это официальное ходатайство о предоставлении информации? — уже совсем другим тоном уточнила судья. — Или для личного ориентира? Если первое, сейчас буду грузить из базы ваши данные полчаса.

— Второе! — уже значительно бодрее ответил мальчишка.

— Какое у вас имущество на регистрации в едином реестре?

— На текущий момент — полный ноль. В перспективе, рассчитываю на возврат незаконно отторгнутой квартиры, поскольку…

— НЕВАЖНО. Имеет значение только положение на текущий момент вынесения решения. Если никаким имуществом не владеете, то три месяца с момента окончания срока подачи апелляции, — почти дружелюбно сообщила судья.

— А каков срок подачи апелляции? — соискатель всё не унимался, под ошеломлённым взглядом Бака.

Явно не ожидавшего подобного формата коммуникации в данных обстоятельствах.

Матеуш только тихонько хихикал и, судя по мельком брошенному взгляду подполковника на его планшет, общался с несколькими женщинами сразу, в нескольких чатах параллельно.

— Две недели с момента вынесения решения, — судья, ответив, выжидающе смотрела на парня.

— Итого три месяца и две недели?

— Точно.

— Благодарю за разбирательство и решение, — подопечный Бака привстал и поклонился.

После чего охнул, мгновенно покраснел и завалился обратно в кресло.

— Прошу прощения, — добавил он, массируя большими пальцами закрытые веки.

— Заседание закрыто. — Лучезарно улыбнулась судья и тут же направилась к своему служебному выходу из зала.

«Ты что-нибудь понимаешь?» — по инерции, спросил Бак Матеуша в корпусном преподавательском чате.

«Ровно половину. Вернее даже, всё — но до того места, где наш с тобой вундеркинд собирается доставать такие деньги».