Твердая Надежда. Книга 2. Академия для куклы.

Глава 19

Поставила на круглый столик наполовину отпитую чашку с авиационным топливом и пожала плечами.

– Совка, но я же просто им помогаю...

Хозяйка тату-салона сидит напротив со своей чашкой, закинув ногу за ногу.

– А я тебя ни в чём и не подозреваю. Просто я подумала, что ты для Стёпика, наверно, как вторая мама.

– Мама должна быть одна.

– Мама всегда одна, – авторитетно соглашается Софья-Виктория. – Тебе налить ещё?

– У меня ещё половина. Скажи, а... как дети смотрят на твою руку?

– Лёвик любит с ней играть. И обожает, когда я руки меняю. А Любаша по-моему ещё не очень понимает, что с мамой что-то не так. Я просто её мама - и всё.

– А как ты думаешь - когда Стёпик начнёт понимать, что я... Ну...

– Куколка, с виду ты - просто хорошенькая пуська. Даже я не сразу прочухала, когда первый раз тебя увидала. У тебя же руки тёплые?

Сразу поняла, к чему вопрос. Это заставляет грустно опустить голову.

– Нет.

– Значит - не забывай про перчатки. Я на левой всегда ношу, когда с мелкими по холоду куда вылезаю. И шубка твоя пушистая тоже пригодится.

– Я уже догадалась...

– Не вешай нос, куколка. Выйдешь замуж, заведёте своих, ещё будешь радоваться, что физически не устаёшь.

– А ты? Ты ведь устаёшь?

– Ещё как! Иной раз кажется - уже только левой и могу пошевелить. Знаешь - как в такие минуты тебе завидую?

– Совка, я иногда не пойму - когда ты шутишь...

Софья-Виктория опускает ногу и наклоняется вперёд, тоже ставя свою чашку на столик.

– Куколка, а где это я с тобой шутила? Без базара - всё на серьёзе.

* * *

– Ну дядь Гриш, ну я же никогда так далеко не ездила...

– Какое далеко? Ерунда это, а не расстояние. Прогулка. Всё, бывай. Гладкой дороги.

И нажал отбой. Перед дядей Гришей неудобно, что замучила его вопросами. А сумка, занявшая угол в багажнике, в результате расспросов растолстела порядочно. Помимо ручной лебёдки и чемодана с инструментом автомеханика, в ней появились преобразователь для зарядки Потеряшки от бортовой сети дядюшки Патрика, чашка с подогревом, тёплый плед, недорогой набор для пикника, складная лопата в чехле, набор для заклейки проколов в шинах, моток крепкой верёвки, коробка с инструментом, лейка и запасная баночка с моторным маслом. В другом углу багажника закрепила небольшую канистру с бензином. Не для дядюшки, для себя. В магазине долго вертела в руках маленькую газовую плитку, но с сожалением оставила её на месте. В карманы на передних дверях бросила короткий крепкий нож в чехле, баночку проникающей смазки, зажигалку и пару рабочих перчаток. В перчаточный ящик - влажные салфетки, запасные лампочки и предохранители. Перепроверив ещё раз всё, присела в открытой двери багажника. Если бы такой же внимательной была к походу с этими двумя придурками... Могла бы до сих пор работать в кафешке и кричать "Ваш заказ готов". И вдруг показалось, что это было бы ещё хуже. Что в жизни глупой поселковой девицы Надьки и не было никаких хороших перспектив. Захотелось заплакать, но нет рядом Серёженьки, чтобы уткнуться сухими глазами в его плечо. Поэтому встала в багажнике на колени и уткнулась в мягкую спинку заднего сиденья. Дядюшка не может обнять и сказать тёплые слова. Но всё равно стало немного легче.

* * *

Соседка по общежитию, будто видя в первый раз, обходит вокруг Дядюшки Патрика, разглядывая его внимательно. Рядом с ней Дядюшка кажется ещё больше.

– Надь, я тебе опять завидую. Тоже такой хочу.

– Не завидуй. Знаешь - сколько я с ним потрудилась?

– Знаю. Когда ты шла его ремонтировать - ты надевала брюки попроще и брала с собой сумку с железками. А если шла на свидание - то с другой сумочкой и нарядная. Так что я даже примерно знаю - сколько дней ты на него потратила.

Открывая водительскую дверь, подмигнула:

– Ладно, мисс Холмс, залезай.

Нина лихо заскакивает на заднее сиденье и успевает щёлкнуть замком ремня прежде, чем просыпается старый мотор Дядюшки.

– А ты дорогу знаешь? – осведомляется она.

– Да. Уже маршрут построила.

– В тебе и навигатор есть?

– Ну да.

– И после этого ты опять скажешь, что ты не робот?

Глядя на соседку в зеркало заднего вида, нахмурила брови.

– Нин, ещё один такой наезд - и высажу.

Нина надувает губки.

– Ну уж наполовину ты робот - точно. Никакой человек не сможет того, что ты можешь.

Обернулась и поглядела на неё внимательно. Нина всё ещё сидит, надувшись, как сыч на сметану. И изрекает:

– Вот все вы такие - соединяете лучшее из человека и робота. А потом строите из себя обиженную невинность.

– Кто это - мы? – спросила удивлённо.

– Киборги. Сколько я фильмов про вас за каникулы пересмотрела...

Отвернулась от неё к рулю и включила печку. Включая первую передачу, попросила:

– Потом дашь список - что смотрела?

– Зачем тебе? – удивляется соседка.

– Может пойму - как самой жить дальше...

* * *

Никогда не ездил так далеко на легковой. К тому же - на правах Надиного жениха снова оказался рядом с ней - на переднем. Можно сказать - на лучшем зрительском месте. В городе ещё сухо, а на полях уже кое-где лежит снег. Впереди - за капотом - серая лента дороги убегает под монотонно гудящий автомобиль. И если присмотреться - можно заметить, что старая тяжелая машина немного плавает по полосе движения из стороны в сторону. Рядом Надя подправляет движение рулём. Хочется тронуть её за руку, но боязно отвлекать. Даже трудно представить, каково это - управлять автомобилем без какой либо автоматики. В детстве катался на велосипеде. Поначалу это сложно, но потом кажется всё проще... А потом стал зазнаваться и однажды упал. Отделался лёгкими царапинами и порванной курткой, но после этого стал ездить осторожнее. А когда стрелка спидометра замерла возле цифры 100 - железная коробка старого внедорожника не кажется совсем уж надёжной. Каламбур, но вся надежда на Надежду. На её сильные механические руки, на почти не мигающие глаза-камеры. И на то, что она всему учится на отлично. Ведь это её первая дальняя поездка. Но в конце концов - она ведь сама в значительной степени машина. Как те автопилоты, что управляют мелькающими навстречу автомобилями. Значит - беспокоиться не о чем.

* * *

За окном автомобиля проплывают поля, начинаются и заканчиваются посёлки. Когда-то уже видела это дорогу из окна междугороднего автобуса. Надин Дядюшка, конечно, пониже, и при взгляде на пролетающую внизу дорогу скорость кажется выше. Поначалу от этого было чуть жутковато, но поглядела на почти замершую за рулём кибернетическую соседку, на её парня, спокойно сидящего впереди рядом с ней - и тоже успокоилась. Глядя в окно - стала пытаться вспомнить, что будет дальше. Дорога почти не изменилась с тех пор, как ездили с родителями на море. Те же дорожные развязки, те же посёлки со своими названиями. От воспоминаний о долгой поездке в автобусе начало клонить в сон. Зевнула и встряхнулась - когда ещё получится всё это увидеть, да ещё и из окна такого необычного автомобиля? А потом скорость стала снижаться - и быстро поняла, почему. Впереди показался огромный монумент, поставленный в память о Великой войне.

* * *

Осторожно завернула на парковку позади монумента, поворотом ключа заглушила мотор. На минуту прикрыла глаза, отдыхая в наступившей тишине после непривычно долгой дороги. Когда готовилась к сдаче на права - читала о водителях, способных вести машину часами. Но тут поняла - для этого ещё нужно долго тренироваться. Когда открыла глаза - Серёжа и Нина глядели выжидающе. Улыбнулась:

– Я думала - это будет труднее.

Нинок тут же фыркнула:

– Да у тебя всё всегда легко. Пошли гулять.

Потеряшка вылетел из багажника и завис поблизости, снимая. Следом аккуратно достали из багажника небольшой букет. И первым делом поднялись с ним на мемориал. Укладывая цветы, пояснила:

– Папа говорил, что где-то в этих местах погиб старый брат моего прадедушки. Или папиного прадедушки. Я уже запуталась, это давно было.

– Пойдём - поищем его фамилию в списках? – тихо предложил Серёжа.

– Пойдём. Хотя я и не помню его фамилии.

– Разве у тебя не его фамилия?

– Кажется - нет.

* * *

Список оказался пугающе огромным. Таблички с фамилиями, выстроившиеся по обе стороны аллеи. В школьном учебнике это просто цифра потерь. Одна цифра, которую трудно себе представить. А тут невольно вскрикнула, оценив их количество. Надя пошла медленно, но не останавливаясь, только поглядывая на надписи. Догадалась, что она фотографирует. Может быть - всё-таки надеется потом найти кого-то... Отстала немного, почитала одну из колонок списка. Одна из фамилий показалась знакомой. Наклонилась и коснулась рукой холодного гранита, пытаясь вспомнить. Мама что-то говорила... Когда взглянула вслед Наде и Серёже - оказалось, что они отошли уже довольно далеко. И вдруг стало страшно. Бросилась со всех ног к ним и схватила Надю за свободную руку. Холодную, как гранит. Она вдруг тоже показалась частью этого мемориала. Ожившей статуей. Испуганно бросила её руку и тут же снова обняла, повисая на тёплой шее. И разревелась, как маленькая.

– Нина, что случилось? Ты кого-то нашла?

– Я не помню, Надя! Я учила про это в школе, но я не помню! Мама... Фамилия... Я забыла... Нааадяяя...

А потом стало тепло и уютно. И поняла, что стоявший рядом Серёжа обнял обеих.

– Девчонки, не надо. У всех кто-нибудь погиб. И слишком много, чтобы всех помнить.

– Так что же теперь - не помнить никого? – спросила упавшим голосом Надя.

– Считай, что сегодня мы вспомнили всех. Даже тех, у которых никого не осталось.

Продолжая всхлипывать, посмотрела на него снизу вверх.

– Хитрый ты, Серёжка, – подытоживает Надя. – Вот за что я тебя люблю - ты всегда позитив найдёшь.

* * *

Потеряшка нырнул в открытую дверь Дядюшки Патрика. Тут же подключила его зарядку. Не потому, что он сильно разрядился, а просто - на всякий случай. Села за руль, завела мотор. Пока гуляли, он успел остыть. Прикрыла глаза. Списки, списки... Машинально запустила поиск по своему архиву...

Мария Гурова, "Списки"

Женщины, разных возрастов и сословий,

Проделавших путь не близкий,

Смотрят с надеждой и беспрекословно

На тех, кто в руках держит списки.

Вначале звучат имена, в отчаянье - и псевдонимы,

После начинается описание:

"Высокий, худой, на висках седины"

Или "с рыжей бородой и усами".

Не найдя по приметам отклика в тех,

К кому в мольбе вопрошали,

Они восклицают (настырность не грех,

Да и когда бы грехи мешали?):

"Это мой сын!", "Мой брат!", "Мой отец!",

"Это же мой жених!".

"Простите, такого здесь нет". Конец.

И голос, как прежде, тих.

Еще один незнакомец, капрал,

Которого нету в списках.

Какой, к черту, смысл, что ты узнал

Высокий он или низкий?

Ничего не осталось кроме женщин им близких,

Покорных своей судьбе.

Прости их Господь, но все эти списки

Вести уже не тебе.

Поняла, что прочитала это вслух, когда Нина опять завыла в голос. Дико, по-бабьи. Будто по свежему покойнику. Повернулась к ней и поглядела стеклянными глазами, неспособными заплакать.

– Извини, я больше не буду.

Нина выскочила из машины. Не сговариваясь с Серёжей, отстегнулись и тоже спрыгнули на землю. Но оказалось - Нина обежала, чтобы снова повиснуть на шее и прошептать сквозь слёзы:

– Надька, спасибо тебе, Надька...

* * *

Нина давно проплакалась и негромко шелестит чем-то за спиной. А потом трогает за плечо и спрашивает:

– Будешь?

Скосив взгляд, увидел возле своей щеки круглую печенку. Осторожно поймал зубами и ответил:

– Фпафыбо.

После мемориала свернули с большой дороги на более скромную. Здесь и ширина вдвое меньше, но и автомобили встречаются гораздо реже. Дорога извивается, огибая небольшие посёлки. Заметив приближающийся скромный указатель "Донецкая область", кинул через плечо:

– Нин, не к тебе в гости едем?

– Не - это не тот Донецк. Я из райцентра.

Надя проскакивает указатель и замечает:

– Когда Дядюшка был ещё совсем новый - тут была граница.

– С Украиной? – следует догадка с заднего сиденья.

– Нет, уже с республикой.

– Надь, ну мы все историю учили. Но как ты думаешь - почему это всё случилось? – интересуется Нина. Надя немного сбрасывает скорость и задумывается.

– Надь, ладно - не ищи...

– Нет, я сама задумалась... Учитель истории говорил, что там просто анархия началась, когда заграничные хозяева их бросили. Поэтому когда в Киев войска вошли - их цветами встречали.

– А почему тогда не всю Украину присоединили?

Тут уж не выдержал и вставил словами своего отца:

– А они сами не захотели. Да и кому эта нищета озлобленная нужна? Пусть поляки теперь с ними возятся.

* * *

Конечная точка путешествия - мемориал на покатой горе. Довольно высокой по сравнению с окружающими его степями. От самого названия места веет смертью, поэтому дважды подумала - не стоит ли вернуться, чтобы снова не испытывать нервы своей соседки по общежитию. Но декану уже сказала о поездке, так что пришлось продолжать до конца. И Нина не подвела - хоть и вцепилась в рукав куртки мёртвой хваткой. Мемориал производит странное впечатление: есть новая часть, ступени широкой лестницы отремонтированы. И тут же - у начала лестницы - огромный стенд с фото. На нём тот вид, который у мемориала был после боёв гражданской войны. И вдали возвышается то, что осталось от старого мемориала. Избитого пулями и развороченного снарядами. И списков здесь уже два. По одному на каждую войну. Дует холодный ветер и людей не видно. Потеряшка висит неподалёку, но его жужжание уносит ветром. На середине лестницы почувствовала, что Нина дрожит, и обернулась к ней.

– Замёрзла?

– Д-да...

– У меня в машине есть плед.

– Н-нет... Извини... М-может - поедем...

– Правда, Надь, – поддерживает её Серёжа с заметно раскрасневшимся от холода лицом.

Спорить с двоими не стала. Да и плед только один, а это будет повод для ревности.

* * *

Придорожная заправка, она же - кафе, она же... В общем, после долгой дороги пассажиры побежали искать тайную дверь. Пока они умчались - дозаправила Дядюшку. Для этого, как обычно, пришлось снять заправочный пистолет с манипулятора автоматической заправки и вставить его в горловину самой. Сквозь огромные - от пола до потолка - окна кафешки видно всё. За прилавком зевает одинокий парень. Он здесь и охранник, и официант. Видно - как Нина и Серёжа по очереди выходят из боковой дверки, смотрят на цены - и быстро выбегают на улицу.

– Кафе у дороги, поэтому всё дорого! – провозглашает подбежавшая Нина.

– Неконкурентное ценообразование, – пожала плечами в ответ.

Плюхаясь на переднее сиденье, Серёжа выдаёт более конкретную идею:

– Надь, по дороге какой-нибудь супермаркет будет?

Пара секунд уходит на то, чтобы проверить в навигаторе.

– Будет. Через восемь минут.

– Восемь минут я готова подождать, – без споров соглашается Нина.

* * *

Сгрузила полный отчёт о поездке на компьютер декана и села - подперев щёки ладонями. Он недовольно качает головой.

– Надюш, ну почему ты только Лопатину взяла? Могла бы ещё пару-тройку из группы прихватить.

– Не хотела засвечивать свою особенность. На меня и так с подозрением смотрят.

– Ладно, принимается. А кто это с тобой был третий?

– Мой парень.

Майор удивлённо поднимает брови.

– У тебя парень есть? А как же...

– Его всё устраивает.

– Да... Молодёжь... – изрекает декан факультета, продолжая изучать отчёт. Через некоторое время следует ещё одно удивление:

– Не ожидал от неё такой реакции. Хотя...

Он просматривает отчёт, надев наушники, так что не слышно - до какого места дошел. Впрочем - можно догадаться.

– Надя, а как тебе самой это место? Произвело?

– Ну тоже так... Только у меня ведь с проявлением эмоций посложнее. К тому же - я отвечала за них обоих. Так что раскисать нельзя было.

– Правильно... Угу... Угу... А вот это... Ты в театральный не пробовала поступать? Мне аж по ушам дало, когда Лопатина взревела.

– Нет. Просто место такое.

– Ладно... Ну тут понятно. Следующий раз следи - чтобы теплее одевались.

– Я им не мама вообще-то...

Голос декана сразу становится строже.

– Ты им командир группы. За срыв операции в любом случае отвечаешь ты. Понятно?

– Так точно, товарищ майор.

– На обратной дороге без приключений?

– Просто доехали с остановками на заправку и обед.

– Ну хоть тут справилась. Твой отчёт я покажу ректору.

– Товарищ майор... – залепетала испуганно.

– Не пугайся. Я думаю - он одобрит.

* * *

Отлавливать Стёпика, постоянно пытающегося влезть куда-нибудь, стало любимым занятием. Кажется - он тоже понял, что тётя не против за ним побегать, поэтому с хохотом и писком бежит куда глаза глядят. При этом периодически падает, но продолжает забег уже на четвереньках.

– И как ты с ним справляешься? – спросила у Гали, в очередной раз отловив маленького нарушителя тишины.

– А ты уходишь - он тише становится, – ответила Галя, поглаживая уже заметный животик.

– Так может - мне не приходить? А, Стёпик? – спросила у малыша, умудряющегося сидеть на руке вприпрыжку.

– Не-не. Стёпик по тебе скучает.

– Ой - радуется, когда ты приходишь, – соглашается димина мама.

В разгар семейной беседы на телефон приходит звонок от Софьи-Виктории. Очередной раз порадовалась, что можно говорить по телефону, не привлекая внимания.

– Куколка, стой, а то упадёшь. Тебе наши пацаны к новому году подарков натащили. Заедешь?

– Совка, а что за подарки?

– Я сама ещё толком не разобралась. Весь угол мне в гараже завалили. Приезжай забирать.

– Постой! Какой угол? Что там такое?

– Приедешь - офигеешь. Заодно дядюшкой своим похвалишься, я ж его ещё не видела. Извини, у меня тут стирка закончилась.

Подарки, способные завалить весь угол гаража, сильно обескуражили. Но не настолько - чтобы забыла про обязанность в отлове уползающего чуда.

* * *