Агент Звездного корпуса

Глава 10

Старательно переступая через тонкие, ломкие, сухие веточки, он крался по лесу. Почему-то для него было очень важно не наступить на эти веточки. Откуда-то он знал, что, сломав хоть одну из них, вызовет страшную, необратимую катастрофу.

Он крался.

А лес становился все более густым и сумрачным. Сухие веточки стали попадаться так часто, что Михаилу приходилось рассчитывать буквально каждый шаг. Пару раз он все-таки вынужден был возвращаться назад и начинать все сначала.

Лес превратился в лабиринт, между призрачными стенами которого он блуждал и блуждал, казалось, целую вечность, возвращаясь и снова устремляясь вперед в поисках единственного, возможно даже не существующего, выхода.

Постепенно Брадо охватывало отчаяние, но его все еще было недостаточно для того, чтобы остановиться, уверившись в тщетности поисков, и сдаться, подняв лапки вверх.

Он шел.

Пот заливал ему глаза. Руки начали предательски дрожать. Лежавшие на усыпанной землей хвое веточки стали двоиться.

«Сейчас, – сказал он себе. – Еще один шаг, и я остановлюсь. Еще один. И еще один».

Последний шаг был ошибкой, потому что нога ступила совсем не туда, куда он хотел. Одна из веточек, наверное самая тонкая и нежная, хрустнула под его подошвой. Сломалась. И поправить это было уже нельзя.

Тотчас же, будто кто-то дернул за веревочку, над верхушками деревьев возникла гигантская голова и глухо захохотала. По лесу, как ледяной ветер, пронесся шепот ужаса. Все попавшие в поле его зрения веточки, словно став невесомыми, устремились вверх, собираясь в огромное, похожее на грозовую тучу облако.

Гигантская голова снова захохотала и вдруг яростно дунула на это облако. Оно тотчас же исчезло, будто растворившись в загустевающей, становившейся все более темной синеве неба.

– Вот так, – прогрохотала гигантская голова. – Вот так исчезнешь и ты. Если не отдашь нам эту штуку.

Она не принадлежит тебе и принадлежать никак не может. Отдай, зачем тебе из-за нее умирать? Отдай!

– Нет! – крикнул Михаил. – Этого не будет. Она должна принадлежать нам, землянам. Ради этого умер Хака.

Он узнал, кому принадлежит эта голова. Ну конечно, Блеву Хару. Рагниту. Врагу.

– Отдай! – завывала голова. – Отдай!

Михаил хотел было что-то ответить, но вдруг замер. Потому что стало не до этого.

Теперь он был в лесу не один. Чьи-то ловкие, сильные лапы спешили к нему, взрывая дерн длинными когтями, почти бесшумно неся огромное, готовое поглотить его тело. Послышался низкий, утробный рык. Эхо его принялось было блуждать по лесу, но вскоре затерялось в его сумрачной глубине.

Михаил повернулся и бросился наутек.

Спотыкаясь и едва не падая с ног, он мчался прочь, к выходу, местоположение которого странным образом изменилось. Теперь он мог до него добраться, мог спастись, конечно, если удастся ускользнуть от преследующего его хищника.

А тот нагонял, дышал в спину смрадным, непереносимым дыханием, готовился к решающему прыжку.

И Михаил последним, отчаянным напряжением сил рванул вперед, не глядя куда именно. Лишь бы бежать, лишь бы не останавливаться, поскольку остановиться значило умереть. А его смерть была равносильна победе рагнитов.

Он бежал.

Где-то впереди замаячило окно. Оно находилось на небольшой, ровной, как стол, полянке и висело в воздухе. Ничего похожего на стены вокруг него не было. Просто окно, очень одинокое и независимое от окружающей среды.

Оно было распахнуто, и за ним виднелась благостная, удивительно синяя, какая-то лубочная река, редкий березняк, и, главное, никакой, ну совершенно никакой опасности.

– Отдашь? – взвыл за его спиной голос рагнита. – Отдашь, говорю? Иначе умрешь… умрешь… умрешь…

– Ну и черт с ним! – крикнул Михаил, рванувшись к окну.

Он был от окна уже в пяти шагах, когда преследовавший его зверь прыгнул. Длинные, кривые когти вонзились в спину, вызывая отчаянную, нестерпимую боль. Брадо поволокло куца-то вниз, так, словно земля под его ногами расступилась, превращаясь в бездонную пропасть. Донесся радостный гогот Блева Хара. В ушах засвистел воздух…

Михаил открыл глаза и подумал, что спит на этом диване в последний раз. Конечно, вчера, прежде чем лечь спать, он мог приказать профессору отправиться на диван, а самому занять его спальню. Но уж больно много в этой спальне было хлама и пыли. И она была не его, а принадлежала профессору.

«Довольно странный предрассудок для человека, который последние несколько лет спал в основном на гостиничных кроватях, – подумал Михаил. – Что-то раньше я его у себя не замечал».

Хотя… Может, дело совсем не в этом.

Профессор. Ну да, именно он. Те умники из отдела обработки отняли у него право принимать решения, сделав его марионеткой. Отнять у него еще и спальню было бы величайшей несправедливостью.

Михаил невольно хихикнул.

Ну да, рыцарь без страха и упрека, готовый на все ради справедливости. Он – агент звездного корпуса. Бред сивой кобылы, и никак иначе. Сам-то он чем от этого профессора отличается?

Михаил встал с диванчика и, пройдясь по кабинету, заглянул в окно.

Инопланетный район. Скопище странных домов, возле которых то и дело мелькали не менее странные создания. А разве он рассчитывал увидеть что-то иное? Монмартр после проливного дождя? Разомлевшую от жары Красную площадь и стены древнего Кремля? Бейкер-стрит, укрытую туманом, словно оборванец лоскутным одеялом? Нет? Точно? Ну то-то же…

Михаил присел на подоконник и пошарил по карманам. Ну да, все правильно. Вот она, сигарета. Вчера, возвращаясь в инопланетный квартал, Брадо, для того чтобы оторваться от слежки, сменил несколько такси. Улучив момент, он купил пачку сигарет. И правильно сделал. Благодаря этому он сейчас может закурить.

Прикурив, Михаил с наслаждением затянулся табачным дымом и попытался составить план кампании на этот день.

Сначала он, конечно, позавтракает. А потом? Потом сделает единственно возможное. Попытается натянуть нос рагнитам. Может, это ему даже удастся.

Конечно, сильно обольщаться не стоит. Срок, на который они договорились с Блевом Харом, еще не истек. Но это еще не означает, что охота на него прекратилась. Если он попадется на глаза наемникам рагнитов, его обязательно попытаются прихлопнуть. Значит, нужно обделать свои делишки так, чтобы остаться незамеченным.

Прежде всего он должен найти украденную Хакой вещь.

Как это сделать? Вот тут надлежало хорошенько подумать. Бетулиец ее, конечно же, хорошо спрятал. Но при этом он должен был обязательно оставить ключ. На случай, если рагнитам удастся до него добраться. Кстати, так в конце концов и получилось.

Итак, ключ. Может, и в самом деле этим ключом является древесный лист? Вот только как его использовать?

Михаил докурил сигарету и занялся лепкой. Снова превратившись в абаузианца, он вышел из кабинета и двинулся в лабораторию. Профессор был уже там, похоже, разбирал какой-то прибор. На расстоянии вытянутой руки от него стояла клетка, в которой сидело животное, смахивающее на обыкновенную земную крысу.

В тот момент, когда Михаил подошел к нему, профессор как раз открутил очередной блок и, насвистывая сквозь зубы, стал его рассматривать.

– Как дела? – спросил Михаил.

– Превосходно, – промолвил профессор и посмотрел на Брадо.

Он ничуть не изменился, этот профессор, словно не сидел вчера на диване в своем кабинете похожий на марионетку, у которой оборвали связывающие ее с кукловодом ниточки. Словно всего этого не было.

Хотя…

Да, точно, что-то было во взгляде профессора, нечто едва заметное, появившееся на мгновение. Но было. Михаил это уловил. Чтобы сообразить, что же это с профессором приключилось, Брадо потребовалось некоторое время. Но он сообразил, молча повернулся и потопал в спальню.

Страх. Именно страх. Этакий животный, неосознанный ужас.

Скверно.

Значит, те, кто его обрабатывал, слегка напортачили. Самую малость, но все-таки вполне хватило, чтобы внушать опасения. Стало быть, профессор помнил. Вряд ли что-нибудь конкретное. Нет, скорее всего у него остались лишь неясные ощущения, но их оказалось достаточно, чтобы вызвать этот страх. Более – ужас.

Штукари чертовы.

Ладно, может, и обойдется. Особенно если Михаилу удастся закончить все хотя бы к завтрашнему дню. А если не удастся? И если к тому же профессор окончательно выйдет из равновесия… .

Ну тут уж ничего не поделаешь. Придется поступать по инструкции. А жаль. Еще год назад, прежде чем отправиться на Абаузу, он просмотрел досье этого профессора. Дочка у него. Тоже на космозоолога учится. Что-то там еще было про ее тайного воздыхателя, бывшего врача-психиатра, который, как и положено всем несчастным влюбленным, стал писать, вставляя ее светлый образ в каждое свое произведение…

К дьяволу. Пора браться за дело.

Михаил отправился в спальню. Отвертка, конечно, лежала там, где он ее вчера оставил. Профессор и не подумал отнести ее в лабораторию. На то, чтобы вытащить контейнер из тайника, ушло минуты три, не больше.

Михаил достал древесный лист и начал его внимательно осматривать. Странный, очень странный лист. До этого ничего подобного он не видел. Жесткий, словно и в самом деле сделан из тонкого листа жести.

Михаил таскал его вчера в кармане по крайней мере полдня. Листу это нисколько не повредило.

Может, Хака именно поэтому сделал его ключом? Ключ должен быть надежным. Но он также обязан нести в себе какой-то скрытый смысл, информацию, понятную лишь тем, для кого он предназначен.

Однако понять, что хотел сказать ему Хака этим листом, Михаил сейчас не мог. А ведь Хака явно выбрал этот лист не только из-за прочности. Что-то он должен был напоминать Брадо, пробуждать какие-то ассоциации. Но, нет.

Закурив еще одну сигарету, Михаил еще раз внимательно осмотрел лист. Нет, никаких надписей, никаких знаков или чертежей на нем не было. Может, нужно обследовать лист под микроскопом? Может быть. И он это сделает. Но сначала не мешало бы хорошенько покопаться в своей памяти.

Итак – Хака, бетулиец, напарник. Существо, с которым он последний год делал одно дело. Единственный напарник, так и оставшийся для него загадкой, партнер, с которым он не смог подружиться. Да и вряд ли кто-нибудь на его месте смог бы. Бетулийцы – они странные.

Когда большая звездная бойня еще только начиналась, они были едва ли не первыми, кто стал союзниками землян. Почему? Неизвестно. Их планета– Бетула – находилась в самом глухом и неисследованном уголке Галактики. При любых обстоятельствах, даже если бы рагниты победили, ей ничего не угрожало. Конечно, рагниты могли до нее добраться. Но не ранее чем через пару тысяч лет. Таким образом, бетулийцы присоединились к землянам не из чувства самосохранения. Тогда – почему? Ответа на этот вопрос пока не было.

Вообще, даже сама планета Бетула была самой настоящей загадкой. Взять хотя бы то, что на ее поверхность пока не ступала нога ни одного землянина. Как-то так получилось, что в суматохе первых дней большой звездной бойни земляне даже не удосужились послать на Бетулу посольство. Потом стало и вовсе не до этого.

Таким образом, земляне не знали даже о том, как бетулийцы живут, так сказать, «в естественных условиях», как они размножаются, не имели представления об их культуре и искусстве. Те, кто прилетал на Землю, чтобы принять участие в войне, были взрослыми индивидуумами, и их интересовала лишь война и… Земля.

Да, все без исключения бетулийцы проявляли повышенный интерес к истории Земли. Те из них, кому это позволяли обстоятельства, быстро становились настоящими специалистами по земной истории. Благо память даже у самого обычного бетулийца была просто феноменальная, а информацию они усваивали с поразительной скоростью.

Михаил потер лоб и погасил окурок в пепельнице, едва не обрушив громоздившиеся в ней небоскребы оставленных профессором окурков.

Итак, прошлое Земли. Может, оставленный Хакой ключ имел связь с ним? Может быть, Хака, выбрав в качестве ключа древесный лист, хотел напомнить Михаилу о каких-то событиях из истории Земли? Возможно, ему не приходило в голову, что он, коренной землянин, мог не помнить этих событий?

Но ведь не помнил же. Никаких ассоциаций этот древесный лист у него не вызывал. Решительно никаких.

Пошарив по карманам, Михаил вытащил несколько листов бумаги.

Ах, ну да, досье на рагнитов.

Вчера, прежде чем лечь спать, он его внимательно изучил и, кстати говоря, узнал довольно много интересного. Только, к сожалению, все эти сведения ему в данной ситуации помочь не могли.

«Нет, все-таки центурионы не зря едят свой хлеб, – подумал Брадо, поджигая листки и пристраивая их в одной из наименее заполненных пепельниц. – По крайней мере некоторые».

А вообще, он мог сидеть и решать загадку древесного листа хоть до скончания века. Пока не появятся новые факты, он не продвинется вперед ни на шаг. А новые факты не появятся, пока он не предпримет какие-то действия. Какие?

Ну, например, прежде всего он попытается узнать, что это за лист. Это поможет ему угадать, где Хака спрятал украденную у рагнитов вещь.

А спрятать он мог где угодно. Планета большая. Но Михаил должен найти эту вещицу максимум за два дня. А лучше – за один. Ситуация просто шикарная. Конфетка, да и только.

Брадо вытащил из контейнера унипистолет и сунул его в карман.

Вот так, пора переходить к более серьезному оружию. Тем более что еще раз попадаться в лапы центурионов он не собирался. Значит, в случае чего придется отстреливаться до последнего. Тут-то более мощное оружие и пригодится.

Лучемет он сунул на верхнюю полку шкафа, за кучу скопившейся там грязной одежды профессора. Похоже, в ближайшие два дня профессор сюда носа не сунет.

Вот теперь он, кажется, готов для того, чтобы сделать вылазку. Спрятав древесный лист в карман, Михаил положил контейнер в тайник, прикрутил на место металлическую пластину и задвинул шкаф на место.

«Мальбрук в поход собрался». Именно – собрался.

И куда же он первым делом направит свои стопы? Прежде всего ему надо найти специалиста по флоре чужих планет. Космофлориста. Того, кто сможет хоть что-то рассказать об этом листе. Возможно, это ему чем-то поможет. Вот только где же этого космофлориста найти?

Стоп, а профессор? Уж он-то должен знать, где отыскать такого специалиста, обязательно должен.

Михаил отправился в лабораторию.

Профессор все еще возился с установкой. Похожий на крысу зверек грыз прутья клетки. Может быть, они пришлись ему по вкусу, а может, зверьку просто жутко хотелось на свободу.

«Как и мне, – подумал Михаил. – Какого черта я всем этим занимаюсь? Для того чтобы вырваться на свободу, достаточно сегодня вечером отправиться к рагнитам, честно сказать им, что я не знаю, где находится украденная Хакой вещь, и улететь с первым же рейсовиком. Свобода… Нет уж, пусть такой свободой пользуется кто-то другой. Только не я».

Профессор снова кинул на него то ли рассеянный, то ли испуганный взгляд. Но Михаил на него не прореагировал. Сейчас у него было дело.

Остановившись рядом с профессором, он задал жутко идиотский вопрос:

– Ну, как дела? Профессор пробормотал:

– Да так, ничего.

Гм, каков вопрос, таков и ответ. Пора брать быка за рога.

– Мне нужен космофлорист.

– Что?

– Космофлорист.

– Я понимаю.

Профессор снял очки, протер стекла и снова водрузил их на нос. Вид у него был несколько вызывающий.

«Ну да, все правильно, он ничего не помнит, но чувствует, что когда-то каким-то образом я его унизил, – подумал Михаил. – А поскольку за это унижение надо отыграться… Сейчас он мне покажет. Сейчас он мне вдарит».

– Зачем вам космофлорист?

– А вам не все равно?

Михаил говорил намеренно грубовато. Он провоцировал профессора. Чем быстрее тот начнет скандалить, тем легче его будет привести в норму.

– Нет, мне не все равно, – холодно сказал профессор. – Конечно, у меня есть знакомый космофлорист. Но как всякий настоящий ученый, он не располагает лишним временем.

– Даже если я хочу задать ему несколько вопросов, имеющих для меня очень большое значение? Профессор фыркнул.

– Это вы так считаете. А я уверен, что ваши вопросы не такие уж важные. Скорее всего, чтобы решить их, совсем не нужно отрывать от работы известного специалиста. Вполне достаточно заглянуть… м-м-м… в космоэнциклопедию.

Михаил кивнул.

Конечно, он был прав. По крайней мере со своей колокольни. Вот только Михаилу было недостаточно знать, какому именно дереву принадлежит этот лист. Его интересовала и другая информация. И жутко не хотелось спорить.

Может, в самом деле, произнести одну-единственную, необходимую в такой ситуации, фразу? И тогда профессор выложит все, что знает, продиктует адрес космофлориста и даже объяснит, как удобнее проехать к его дому.

«Ну уж нет, – подумал Михаил. – Не стоит. Я должен справиться без всех этих штучек».

А профессор распалялся все больше. Он уже вышагивал по лаборатории, и говорил, говорил, говорил…

– …Конечно, вам, простым людям, кажется, что у нас много свободного и мало рабочего времени. Кроме того, вам кажется, что мы тратим свое рабочее время на совершенно бесполезные разговоры и еще более бесполезные раздумья. Может, вы считаете нас совершенно никчемными людьми. Не знаю. Имеет ли смысл то, что мы делаем? Наверное, имеет. Не будь тех, кто думает, вы до сих пор могли жить в пещерах и одеваться в шкуры. И благодарность ваша…

Михаил вздохнул.

«На сколько же его хватит? – прикинул он. – Минут на пять, десять. А если больше? Тогда придется принимать какие-то меры. В крайнем случае можно ему врезать. Не очень сильно, но вполне достаточно, чтобы привести в чувство. Да, наверное, так я и сделаю. В любом случае, так будет лучше, чем снова вводить его в транс».

Прошло десять минут. Профессор говорил и говорил.

«Ну, он сам напросился, – решил Михаил. – Придется все-таки врезать. На дискуссии нет времени».

Он уже хотел было приступить к делу, но тут профессор замолчал. Он плюхнулся в кресло и закрыл лицо руками.

Брадо поморщился.

Ну вот, следующий этап. Теперь можно действовать.

Он быстро оглядел лабораторные столы. На самом дальнем, между батареей пробирок и здоровенным томом в золотистом переплете, лежал, судя по виду, не первой свежести носовой платок.

Ничего, сойдет.

Получив платок, профессор вытер им глаза, высморкался и севшим, беспомощным голосом спросил:

– Спасибо. Зачем вам космофлорист?

– Конечно, для дела, – сказал Михаил. – Впрочем, вам, кажется, сейчас не до моих проблем?

– Ничего, ничего, – махнул рукой профессор.

Я помогу.

– Да нет, не нужно. Я могу заглянуть в энциклопедию. Хотя… было бы лучше обратиться к специалисту.

– Ну конечно, мнение специалиста всегда предпочтительнее! – воскликнул профессор. – Тем более он живет буквально через пять домов.

– Хорошо, говорите. Профессор стал объяснять.

Внимательно его выслушав, Михаил удовлетворенно кивнул.

Ну вот, так бы сразу.

– Может, выпьем кофейку? – предложил профессор. – Мне кажется, вы не завтракали. Он, похоже, совершенно пришел в себя.

– Нет, не сейчас, – покачал головой Михаил. – Мне нужно торопиться.

Он и в самом деле торопился. У него было странное чувство, что время словно проскальзывает у него сквозь пальцы и стремительно убывает. Конечно, выпить кофе было бы неплохо. Но… немного погодя. Сначала – космофлорист.

Попрощавшись с профессором, он чуть ли не бегом выскочил из лаборатории, спустился по лестнице, распахнул дверь. И все-таки, оказавшись на улице, Михаил на мгновение остановился, чтобы оглядеться.

Нет, ничего опасного он не заметил. Если не считать сильно смахивающего на лемура инопланетянина, который, сжимая под мышкой здоровенную совковую лопату, шел куда-то по своим делам, улица была пустынна.

Хотя, кто знает? Может быть, за ним, Михаилом Брад о, сейчас наблюдают? Может, рагниты уже вычислили его убежище и их наемники ждут только удобного момента, чтобы напасть? Может, в одном из соседних домов уже оборудован наблюдательный пункт и сейчас за ним следит несколько пар глаз?

Михаил почесал в затылке.

Все-таки иногда излишняя подозрительность гораздо хуже любой беспечности.

К черту!

Если он станет шарахаться от первой попавшейся тени, добром это не кончится. А посему имеет смысл наплевать на все подозрения и пойти туда, куда он и хотел отправиться. К космофлористу.

Михаил успел сделать всего несколько шагов, когда из-за угла ближайшего дома вышла группа инопланетян.

Агент звездного корпуса мысленно выругался.

Их было четверо. Двое были магнусианами самой подозрительной наружности, а под одеждой, с правой стороны, ближе к плечу, у обоих просматривались зловещие бугры, скорее всего лучеметы. Третий из этой группы прилетел с планеты Бру и напоминал здоровенного, откормленного, передвигающегося на двух ногах борова. По крайней мере морда у него была очень похожа на свиную. Такие же маленькие злобные глазки, кривые, желтые, торчащие изо рта клыки и даже нечто смахивающее на пятачок. С какой планеты прилетел четвертый, Михаил определить не мог. Тем более что его фигуру и лицо скрывало нечто вроде длинного, почти до земли, плаща с капюшоном.

«О-ля-ля, – подумал Брадо. – Веселая гоп-компания. Вот это уже не подозрительность. Это нечто посущественнее».

В самом деле, насколько он знал, планета Бру, так же как и Магнуса, принадлежала к числу союзников рагнитов. Кроме того, магнусиане были вооружены. Их товарищи – наверняка тоже.

И, судя по всему, веселая четверка направлялась к дому профессора.

Конечно, Михаил мог совершенно спокойно отправиться по своим делам. Узнай рагниты о его местонахождении, никаких веселых компаний за ним посылать они бы не стали. Нет, они бы попытались взять его тихо, без малейшего шума.

Кто же тогда эти четверо? Может, как раз члены того пресловутого комитета по делам инопланетян? Охотно верится. Особенно, если вспомнить, что именно ему про этот комитет рассказывал вчера профессор.

И если эта компания идет «поговорить по душам» с профессором, в стороне он остаться не может. А стало быть…

«Ладно, – чувствуя, как внутри у него поднимается волна холодной ярости, подумал Михаил. – Значит, комитет? Ну и хорошо. Ну и прекрасно. Поговорим „по душам“. Я тоже это умею. Вы и представить не можете, как хорошо я это умею».