«Агдан. Не стены, а паруса!"

Глава 17. Дела тюремные. Предложение, от которого … легко отказаться!

Корея. Тюрьма Анян. Прилегающая к тюрьме территория. Протестный лагерь «Вместе с Агдан!». Два часа спустя. Попытка №2 в переговорах.

Что-же, возможно и хотелось бы кому-то сказать, что второе пришествие господина Квака и К, было более успешным и результативным чем первое. Хотя бы по той причине, что первое можно было считать полностью проваленным, и большую жирную точку в этом провале можно сказать что поставила совсем немалая и черная … ну в общем вы и сами знаете и помните, что именно.

В этот раз со стороны администрации тюрьмы присутствовали практически те же самые люди - госпожа НаБом, ну и плюсом добавилась ее заместитель госпожа ДаХе, которая похоже решила не пропускать такое веселье как переговоры с вегугинами, ну и конечно же главный в этом трио - зам. замминистра министра юстиции Кореи сам господин Квак ЮнГи.

Встретили их и проводили, кстати уже до намного большей палатки, где уже даже были расставлены раскладные столы со стульями. Здесь их и встретила практически та же компания что присутствовала недавно на переговорах под №1.

- Это у нас будет столовая. – на плохом, но вполне себе понятном корейском пояснила Ала, увидев любопытство на лице озирающей НаБом.

Впрочем, госпожа НаБом тут же ткнулась в предусмотрительно прихваченную с собой папку, на вопросы протестующих она отвечать не собиралась, как и показывать свой интерес к чему-либо вокруг, по крайней мере пока.

Мест за столами, сдвинутыми вместе в этот раз оказалось значительно больше, поэтому уместились все. Что-же раунд № 2 в переговорах начался.

Господин Квак, что говорится, сразу решил взять быка за рога, и спросил начальствующим тоном.

- Госпожа Беатриче, я вот что-то по дороге сюда не видел признаков свёртывания вашего лагеря, не означает это того что на мое предложение вы отвечаете категорическим отказом?

- Не спешите господин Квак. – спокойна итальянка. – Не нужно начинать эту встречу с наезда и каких-то претензий. Мы не ваши подчиненные!

- И слава богу! – это кстати фыркнула Ала, но под укоризненным взглядом Беатриче внешне покаянно опустила рыжеволосую голову.

Кстати, переводчицей в этот раз выступала ДоХи, член «RedAlert», переводчица На КенВон отсутствовала, по крайней мере в палатке ее не было.

- Поэтому ваши претензии нам непонятны, а слова совсем неубедительны. –тем временем продолжила итальянка. – И мне кажется не самая лучшая тактика начинать переговоры со странных наездов. Мы здесь две равноправные стороны, участники переговорного процесса. Если вы считаете как-то иначе господин Квак, то нам больше не о чем говорить.

После такой отповеди важный господин немного сбавил обороты, и заговорил можно сказать вполне себе по-человечески.

- Думаю просто здесь возникло простое недопонимание госпожа Беатриче. Я ни к кому не высказываю претензий и не наезжаю. Просто немного был удивлен тем что не заметил какого-то движения в вашем лагере по его свертыванию, поэтому вот не утерпел и спросил об этом. Никого я при этом не хотел оскорбить.

- А почему вы должны были заметить какое-то движение по свертыванию лагеря? – удивлена итальянка. – Разве мы что-то подобное вам уже пообещали? Мы сказали, что обдумаем и дадим ответ, на этом все. Все остальное это какие-то ваши странные домыслы и фантазии!

- Хорошо, признаю, что немного поторопился и погорячился. – соглашается господин из министерства. – Но все-таки отбросив в сторону всю эту словесную шелуху, я хочу просто услышать ваш окончательный ответ. Готовы ли вы пойти на уступки и свернуть свой лагерь под стенами Анян? Или наше противостояние выйдет на новый уровень, более высокий, практически это будет означать такую вот необъявленную войну между вами и корейским государством.

- Знаете господин Квак, то что вы называете пойти на уступки, больше похоже на акт полной и безоговорочной капитуляции, по-моему. А необъявленную войну, про которую вы упомянули, вы еще не выиграли. Поэтому не ведите с нами переговоров с позиций победителя. И не надо себя отожествлять со всем корейским государством, если вы не заметили, то в нашем лагере есть и ваши соотечественники, и соотечественницы, они точно не ведут и не собираются вести с нами никаких войн, а если такова вдруг с ваших слов и случится, то уверена, что они будут на нашей стороне, на стороне справедливости.

Ну, а что касаемо вашего предложения, то мы его хорошенько обдумали и единогласно решили, что оно нам не подходит.

- Что значит не подходит? – недоволен господин Квак. – Предложение замечательное, поверьте лучшего уже не будет.

- Но мы все-таки подождем … лучшего предложения. – мило улыбается итальянка. – А самое лучшее предложение от вас — это будет выполнение нашего требования касаемое свободы одного прекрасного человека. В общем, вы меня понимаете, я думаю!

- Но это решительно невозможно. – снова не очень рад важный корейский чин. – Если даже чисто теоретически предположить, что мы займемся этим вопросом, то это все займет совсем немало времени. Это не делается по щелчку пальцев. Это процесс может затянуться по времени на довольно неопределённый срок, я даже не могу сказать на какой.

- Угу. – бурчит на корейском невыдержавшая ирландка. – По щелчку пальцев посадить получается очень легко, а вот выпустить … это процесс на неопределённый срок! Как странно, и я бы сказала очень избирательно работает корейское правосудие!

- Извините господин Квак, но другого ответа от нас для вашего министра не будет. – это уже вмешивается Беатриче. – А что касаемо того что это все займет немало времени, ну что-же, значит такова жизнь! Мы подождем, но ждать этого мы все будем здесь, в лагере «Вместе с Агдан!», так что длительность нахождения нашего лагеря под стенами тюрьмы Анян можно сказать целиком зависит от вас.

Займитесь настоящим делом, освободите из тюрьмы Анян Агдан, пересмотрев ее дело, и вы будете уважаемым человеком не только в своем министерстве, но и во всем мире!

Не хотите этим заниматься? Что-же, это тоже ваше право, но поверьте возможно другого шанса прославиться в мире в хорошем смысле этого слова, у вас больше не будет.

- Хорошо, я понял вас госпожа Беатриче. – вздыхает важный кореец. – Я так понимаю в чем-то вас переубеждать бесполезно и бессмысленная трата времени?

- Тогда мы покидаем вас, но перед этим я хотел бы решить один вопрос, я настаиваю на выдаче корейской полиции человека с вашего лагеря, который непристойным поведением оскорбил Министерство юстиции и в моем лице.

- Оскорбил вас и целое Министерство юстиции Кореи? – внешне ужасается глава протестного лагеря. – Но позвольте спросить господин Квак ЮнГи, в чем конкретно заключалось это оскорбление? У вас угнали служебный автомобиль? Или может кто-то словесно оскорбил вас?

- Нет, не словесно, но оскорбили. – внимательно смотрит на итальянку чиновник. – Это было оскорбление действием, и не надо делать вид что вы не понимаете, о чем я говорю госпожа Беатриче, я уверен, что все в этом лагере делается с вашего разрешения и одобрения, ну или по крайней мере вы в курсе всех событий происходящих здесь. Поэтому думаю, что вы в курсе, о чем я говорю.

- Не надо меня наделять таким могуществом, у нас вполне себе демократия, каждый волен делать все что хочет, но в рамках установленных правил. За соблюдением которых я в меру своих сил и способностей слежу. Но все-таки я не всеведуща и не всевидящая, поэтому жду все-таки от вас пояснений.

- Хорошо. – недоверчиво глядя на девушку говорит ЮнГи. – Я уже сообщил полиции Аняна об этом возмутительном правонарушении, что какой-то нег … темнокожий парень при выходе из этого лагеря показал мне … свой голый зад. Я конечно понимаю, что возможно в Европе и Америке это вполне себе норма, но вы все-таки в Корее поэтому настаиваю на соблюдение законов моей страны. А оскорбление человека при исполнении им своих должностных обязанностей - это вполне тянет на нарушение корейского законодательства.

- Хмм… Как интересно, нарушитель показал вам свой голый зад? – невозмутима Беатриче. – Я уже слышала об этом в центральных новостях европейских и американских новостных каналов. Вроде там даже какое-то видео показали.

- Новостных каналов? – переспрашивает слегка побледневший чиновник. – Вы уверены?

- Нет, конечно же не уверена. – может просто показалось. – Но эту историю я точно слышала, не помню только где, когда и от кого. А вы точно уверены что вам это не привиделось? Шли вот в несколько расстроенных чувствах, вот вам и показалось невесть что. Ну знаете это типа как детские страшилки про черную руку, но у вас это была конечно не совсем рука, но тоже что-то из этой оперы.

- Вы так шутите госпожа Беатриче? Или может просто издеваетесь?– похоже что-то понял для себя важный корейски господин. – если это шутка, то она совсем не смешная.

- Ладно, пошутили и баста! – сделалась серьезной итальянка. – Но вот с этой вашей просьбой имеются определенные сложности. Сама же я не присутствовала при этом … инциденте, и кто это мог сделать я точно не знаю. Но вы, сказав, что это был человек с темной кожей, и этим самым существенно сузили круг подозреваемых.

Потому что таких людей в нашем лагере всего 12 человек, к тому же вы заявляете, что … предмет тела, оскорбивший ваш взор, был мужского рода и это, еще лучше. Так как суживает количество возможных злоумышленников вообще до 8 человек.

- Но как вы найдете этого самого … нарушителя, из этих 8? - с интересом поинтересовался господин Квак.

- Мы найдем? – удивлению Беатриче казалось нет предела. - Не мы господин Квак, а вы. Только вы видели этого нарушителя, ну точнее ту его часть тела, что вызвала ваше справедливое негодование. Мы при этом не присутствовали. Но обратите внимание, что все-равно готовы помочь вам, в этом непростом деле.

- Ну, и как вы это себе представляете? - несколько обескураженно уточняет господин Квак.

Беатриче с Чан ДоХи переглянулись.

- Все довольно просто! – отвечает кореянка. - Наши ребята из клуба обеспечат вам приватность данного … мероприятия, оно будет заключаться в том, что в самой большой палатке, куда вас пригласят, будут собраны все эти 8 потенциальных … нарушителей устоев нашего славного лагеря. Туда вы направитесь в сопровождение нашего представителя, правой руки Беатриче, самого УЕна.

И там с закрытыми специальными масками лицами, но при этом с открытыми … этими самыми местами, которую вы видели в этой деревянной рамке этой мнимой черной картины и будут все эти 8 человек с темной кожей. Ну, а дальше всё просто.

Вам надо будет только из этих 8 опознать ту самую единственную, что оскорбила сегодня ваш эстетический вкус и взгляд, которую мы после этого подвергнем всеобщему остракизму и с позором изгоним из нашего славного лагеря «Вместе с Агдан!»

(Остракизм, древне греч. - черепок, скорлупа. В Древних Афинах народное голосование с помощью таких глиняных черепков определяло человека, наиболее опасного для государственного строя, и того изгоняли на 10 лет. Остракизм не был связан с обвинениями в каком-либо преступлении, не влёк за собой потерю гражданского статуса и конфискацию имущества, рассматривался не как наказание, а как профилактическая мера. Прим. – автора).

Лицо господина Квака, осознающего перспективы проведения такого вот «опознания» медленно багровело, а воздух все никак не мог вырываться из его рта и сформироваться в слова, ну, а девушка же, словно, не замечая потуг важного господина, ажно целого зам. замминистра невозмутимо продолжила.

- Ну или как вариант, чтобы не травмировать вашу психику одновременным показом этих 8 темных … филейных частей, вы можете остаться в палатке, ну, а они … эти самые части будут сами к вам заходит по одному. Вы там будете их осматривать до того самого победного момента, пока не найдете ту самую, единственную и здесь вам главное не обознаться.

Нам бы очень не хотелось, чтобы при этом пострадал невинный человек. Поэтому попрошу Вас быть очень внимательным и со всей ответственностью подойти к данному мероприятию. Правда еще я проблему вижу в том, что одна и та же … темная часть, может предстать вашему взору не один раз, но в этом случае вы также сразу можете нам на это нам указать.

В идеале было бы неплохо если именно ваши люди контролировали этот процесс, чтобы именно они не допускали под ваши очи одного и того же потенциального нарушителя два раза. В общем им надо будет проконтролировать только одно - чтобы повторов не было!

Поэтому, лично мне, вариант с одновременным нахождением в большой палатке 8 потенциальных нарушителей вашего взора выглядит более перспективно и честно. К тому же …

Что к тому же, ДоХи так и не договорила, так как наконец воздух из господина Квака оформился в слова. Ну очень уж ярко господин Квак ЮнГи мысленно себе представил, как все описанное будет выглядеть со стороны, ну а когда представил и осознал, то понял, что такое зрелище его вряд ли порадует.

А если еще об этом самом показе «темных филейных частей» узнают в министерстве, то это будет для него … не очень хорошо, и это еще, мягко говоря. А если точнее, то это будет полная … та самая виденная им часть, даже более полная, так как она ко всему прочему будет умножена на 8! После этого в Министерстве юстиции у него точно будет всеобщая известность, но такая вот популярность вряд ли будет его радовать.

Узнаваемость, связанная со всеобщим посмешищем. А вот посмешищем господину Кваку становится совсем не хотелось. Хотя похоже, что это весьма порадует присутствующих здесь людей, оглядевшись вокруг он увидел госпожу НаБом с красным лицом как у спелого помидора, а также беззвучно вздрагивающую уткнувшись лицом в землю, до этого времени совершенно невозмутимую ее заместительницу, Хан ДаХе кажется.

Также в стороне стоял какой-то здоровяк кореец, который не смеялся, но улыбался во все 32 зуба, и очень заразительно улыбался подлец, надо сказать. Даже этот самый заместитель итальянки, кореец УЕн, который стоял рядом с ней, не скрывая своей кривоватой ухмылки.

Единственный кто не смеялся кроме него самого, это была итальянка Беатриче, которая просто делала вид что не понимает, что здесь такого, ну и эта молодая ДоХи, которая была сегодня за переводчика, она тоже была с преувеличенно серьезным лицом, но вот в глазах у нее скакали те еще бесенята. Что-же, похоже здесь всем, кроме него было очень весело.

- Вы что издеваетесь? – наконец прошипел он. - Если думаете, что это очень смешно, то это совсем не так. Я как официальный представитель требую, чтобы этого человека просто выдали нашей полиции. Сообщили его имя и выдали. Обещаю вам, что его наказание не будет сильно строгим, скорей всего просто депортация и все я думаю. И только не надо только мне здесь рассказывать, что вы не знаете кто это был. Прекрасно знаете, я уверен. Но вот только вместо нормального и делового разговора вы ломаете здесь комедию, в которой я похоже единственный зритель

Но хочу еще раз напомнить всем здесь присутствующим что этот «зритель» тот самый человек, который наблюдает за соблюдением корейского законодательства в пенитенциарных учреждениях страны. И я не потерплю такого пренебрежительного к себе отношения. И прав у меня достаточно чтобы усложнить вам здесь всем жизнь и под этими стенами, и в нашей стране, так что думайте, что на самом деле для вас важно?

Непонятный и временный попутчик, который вас может даже в чем-то и подставил, ну или хорошее, точнее хотя бы нейтральное отношение к вам такого человека как я? Я как один из высших чиновников в министерстве юстиции не потерплю хамского к себе отношения, запомните это!

Пауза, связанная с переводом сказанного чиновником главной в лагере - Беатриче и остальным, та ответила на английском, и вот наконец и обратный перевод слов итальянки от кореянки ДоХи.

- Мы понимаем ваше возмущение и недовольство. И в чём-то даже разделяем его. Но извините, как мы можем выдать вам человека, которого мы не знаем?

Если кто-то в нашем лагере и проявил излишнюю … инициативу и старание при общении с вами, то сейчас мы точно не сможем сказать кто это был. Нет, можно конечно было просто выбрать кого-то на роль этакой вот жертвы и сказать, что это именно он предъявил вам … свой протест. Но это не наш метод! Невинного человека мы выдать вам никак не можем.

А чтобы найти виновного нужна ваша помощь. Но вы же сами отказываетесь участвовать в опознании оскорбившего вас человека. Поэтому это только ваш выбор. Мы в лагере «Вместе с Агдан» хорошо понимаем, что такое презумпция невиновности и придерживаемся ей в полной мере.

И нам просто удивительно слышать такие странные предложения от вас, человека, который вроде как следит за соблюдением корейского законодательства в тюрьмах страны. По сути вы просите сейчас сотворить беззаконие и беспредел в отношении человека которого ни вы, ни мы даже не знаем. Выдать вам кого-то для практически внесудебной расправы - это точно не наш метод!

И очень жаль, что такое выражение как «презумпция невиновности» и «верховенство права» в Корее неизвестны. Особенно высокопоставленным корейскими чиновникам.

Так что наш ответ может быть только таким, другого вы не ждите! Если не хотите помочь нам, то и мы вам помочь бессильны. И никакие высшие чиновники с их правами и часто без обязанностей нас не переубедят.

Пауза…

- Jus summum saepe summa malitia est! – это неожиданно произнесла рыжая ирландка, как бы подводя черту под этим выступлением главы лагеря.

(Лат. - Высшее право часто есть высшее зло!)

Фразу, сказанную на латыни, перевести ДоХи не удалось, хотя Беатриче ее прекрасно поняла, на помощь же остальным пришла сама рыжеволосая ирландка. Она и перевела свою латынь на плохой, но в принципе понятный всем корейский.

Господин ЮнГи в ответ набрал в рот воздуха, но как набрал также и выдохнул его, потому что сказать на всё это ему по большому счету не было. Но тем не менее он сквозь зубы смог процедить.

- Понятно, будем считать, что это был один человек, который как вы говорите проявил излишнюю инициативу. Темнокожий парень, который к тому же хорошо может писать на нашем языке, вот правда говорит он на нем не очень. Поэтому ваши разговоры что он был один я считаю несостоятельными, что-то сильно сомневаюсь, что этот африканец или кто он там на самом деле, владеет корейской письменностью. Поэтому по крайней мере один корейский сообщник у него точно был.

- Что? - возмутилась Беатриче выслушав перевод. – Знаете господин Квак ЮнГи от этих ваших слов запахло уж чем-то совсем нехорошим. Открыто и публично заявлять, что люди с другим оттенком кожи не способны к образованию, а конкретно к изучению языков и письменности другого народа, ну не знаю, по меньше мере это не очень и красиво, а в большей от этих слов ощутимо попахивает фашизмом.

Той самой идеологией где заявлены преимущества одной расы перед другими, неполноценными, которые не способны к созиданию и образованию. Знаете, я как человек в чьей стране зародилась такое страшное явление как фашизм категорически против его проявления в мире в общем, а в частности сильно против его проявлений в этом лагере, в том или ином виде.

Честно говоря, не думала, что столкнусь с подобным в Корее. Особенно что услышу подобное от высокопоставленного корейского чиновника. Странно все это. Может вы господин Квак ЮнГи на ночь и «Майн кампф» почитываете? Так вот, авторитетно вам заявляю, бросьте это дело, оно вас до добра не доведёт уж поверьте девушке чей дед и прадед воевали в партизанских отрядах против фашистов во вторую мировую войну.

( нем. «Mein Kampf» - «Моя борьба» МФА — политический и идеологический манифест Адольфа Гитлера, лидера Национал-социалистической рабочей партии Германии. В нём Гитлер описал свой путь в политику и своё мировоззрение. Книга содержит автобиографию Гитлера, но в основном представляет собой программный памфлет и пропагандистский документ, призванный упрочить позиции НСДАП. Прим. – автора).

Пока эта несколько эмоциональная речь переводилась большому чиновнику, Ала украдкой даже успела показать итальянке большой палец в жесте одобрения.

- Ничего я такого на ночь не почитываю. – дослушав перевод начал отвечать несколько обескураженный «фашист» Квак. - Госпожа Беатриче я вполне допускаю и не ставлю под сомнение способность к обучению людей с темной кожей и нисколько не оспариваю это их право и талант. Как и всех остальных людей независимо от цвета кожи. У нас демократическая страна, и отношение к гражданам и гостям любой национальности одинаково вежливое и уважительное.

Поэтому вы возможно меня неправильно поняли. Я просто имел ввиду что удивлён тем, что в Африке изучают наш язык и даже пишут на нем. Только это, вызвало мое удивление и ничего более.

Если я как-то оскорбил вас, то поверьте ничего такого я не делал, да и не собирался, поэтому прошу это учесть.

- Хорошо господин ЮнГи, будем считать этот инцидент небольшим недоразумением.– холодно улыбнулась итальянка. - Поэтому если больше вопросов у вас не имеется, то я повторюсь в вашем личном так сказать деле ввиду ряда причин помочь мы вам скорей всего не сможем, поэтому …

И тут неожиданно ее прерывает ирландка, та самая рыжая защитница человечества - Рейд Аластрайона, если вдруг кто забыл её полное имя. Она как известно понимала корейский язык, поэтому практически дословно и раньше других иностранцев поняла, о чем говорит важный господин.

- Беатриче. – обратилась она к итальянке. – Есть у меня для господина ЮнГи другое предложение, которое возможно и устроит его, так как оно не подразумевает лицезрения оголенных частей тела им лично. С твоего позволения я озвучу его?

Получив кивок от главной в лагере, она продолжает.

- Господин Квак! – обращается она к заинтересовавшемуся ее словами чиновнику, правда после переходит на английский, слова с которого переводит как раз очень вовремя появившаяся На КенВон, та самая еще «испанская» переводчица, которая сходу профессионально начинает переводить слова рыжеволосой.

- У меня другое предложение, и думаю, что оно вам понравится намного больше первого. Главное, что оно как я уже сказала не будет связано с разглядыванием эээ… улик скажем так вживую, мы с вами здесь пойдём другим путём.

Немного подождав перевода с английского на корейский от КенВон, она продолжает.

- Так вот, знайте я в свое время окончила в Белфасте курсы помощников полицейского, и к тому же я, как все говорят неплохо рисую, это признают многие и эти мои таланты даже были востребованы в полиции некоторое время назад.

Так вот я предлагаю поступить следующим и довольно простым образом. С ваших слов, я составлю … фоторобот этого преступника, точнее фоторобот той самой видимой вами части тела этого негодяя. Я надеюсь, что вы хорошо запомнили, как выглядело то, что так оскорбило ваше чувство прекрасного. Благодаря вашему подробному описанию и с вашей же помощью я на большом листе нарисую эту преступную часть преступника, после чего оформлю все нарисованное в виде плаката.

Как он будет готов, мы повесим его на специальной доске для объявлений в центре нашего лагеря. На этом плакате мы напишем большими буквами - ВНИМАНИЕ РОЗЫСК!

А ниже … разыскивается особо опасный преступник и потрясатель традиционных корейских устоев. Всё, кто хоть что-то знает о человеке, чья часть тела здесь изображена, убедительная просьба срочно сообщить об этом руководству лагеря. Вознаграждение гарантируется!

И еще допишем чуть ниже.

Важно! Не пытайтесь сами проявить инициативу и самостоятельно задержать эту … этого потрясателя устоев. Нарушитель очень опасен, к тому же как вы сами видите он … тёмный по своей сути, к тому же совсем немаленький. Так что будьте внимательны и очень осторожны. В последний раз «нарушитель устоев» был замечен бдительными гражданами при входе в наш славный лагерь.

И еще господин Квак, возможно у этого преступной части были какие-то особые приметы? Ну к примеру, я не знаю, хорошо видимая родинка на одной из двух частей? Это было бы неплохо и сильно облегчило наш поиск. В данной ситуации можно даже заявить, что родинка – это ключ к успеху!

С каждым словом перевода от КенВон речи рыжеволосой, лицо господина Квака вытягивалось в удивлении и непонимании, он как будто не верил своим ушам, не верил тому что сейчас слышит.

Госпожа НаБом стояла рядом с ним ну с очень и очень каменным лицом, смотря вдаль, только в виденную ей одной точку. И только плотно сжатые губы, и сузившие глаза говорили о том, что она с трудом сдерживается чтобы не засмеяться во весь голос. Чудеса, не иначе!

Неожиданно рядом с ней раздалось какое-то … похрюкивание? Нет не … похрюкивание, это был такой вот смех. Это заместитель директора, госпожа ДаХе как раз и издавала эти вот звуки, свое покрасневшее от натуги лицо она уткнула взглядом в землю, но вот звуки, исходящие изо рта заглушить все-таки не смогла.

Ну, а остальные присутствующие в большинстве своём прекрасно понявшие разглагольствования ирландки начали откровенно ржать.

Хотя надо признать, что не все. Кроме господина Квака, сдерживающейся изо всех сил госпожи НаБом, было ещё двое, чья серьёзность и невозмутимость просто зашкаливала. Во-первых, это была сама Аластрайона, которая все это говорила заму замминистра со спокойным и даже скучающим выражением лица, что на самом деле только добавляло этому монологу этакой фантасмагоричности.

Ну, а второй была как не сложно догадаться, невозмутимая КенВон, переводчица с испанского и английского на корейский. Вот по ней сразу видно, да и не первый раз она подтверждает, что профессионал своего дела. Ничего её не смущает ни в словах, ни в переводе, этакая бездушная машина-переводчик. Что-то подсказывает нам, что свой диплом переводчика она получила точно не в Ёнесайском университете!

Наконец предложение от ирландки дословно переведено. Осталось подождать ответа, но вот того похоже не будет. Так как Квак ЮнГи, чьё лицо сейчас могло запросто поспорить цветом со спелой очищенной брюквой неожиданно резко развернулся и быстрым шагом направился обратно.

Похоже в этот раз слов на ответ у него просто не нашлось, точнее они может и были, но в большей степени довольно специфические, и непереводимые с корейского в связи с использованием их в состоянии повышенной агрессии.

Поэтому данный господин решил уйти по-английски. Правда напоследок невозмутимая ирландка успела кинуть уже на плохом корейском фразу, которую вдогонку автоматически зачем-то «перевела» КенВон.

- Господин ЮнГи, если вас смущает фраза о гарантированном вознаграждение, то поверьте оно будет чисто символическим. К примеру упаковка черного немолотого кофе!

Впрочем, даже такое «выгодное» предложение не заставило обернуться и остановиться господина Квака, его скорость даже немного возросла, за ним явно не успевали НаБом с ДаХе, которые переглянувшись сразу направились следом за начальством.

- Ну не хочешь, как хочешь. - недовольно сказала ирландка уже в никуда. - Если ты такой важный, корейский неразговорчивый и надутый тип, то иди ты тогда … как раз в ту самую часть тела, которую видел!

Эти слова были сказаны ей по-английски, но добросовестной КенВон опять же автоматически переведены на корейский. Таким образом, добавив к ржущим уже до колик «англичанам» ещё и корейских «коней». Вот под такую какофонию даже не смеха, а громкого ржанья, быстро исчезал вдали важный корейский чиновник со своим сопровождением.

Похоже, что очередной его план не сработал. Интересно есть ли у него ещё один? Что-то типа план «С»? Впрочем, судя по господину Кваку, он больше силён в бюрократии и подковёрных играх чиновников, чем в стратегии и тактике противостояния с протестующими фанатами звезды.

Да и есть ли такие специалисты вообще в Корее это что говорится очень большой вопрос. Но мы подождем, вдруг они возьмут да объявятся?

Корея. Тюрьма Анян. В очередной раз кабинет НаБом после очередных неудачных переговоров. Кроме хозяйки кабинета в нем только важный, но уже не такой «надутый» чиновник.

Как оказалось, все-таки есть у господина ЮнГи такая партия… то есть и запасной план «С». В машине данный господин был хмур, задумчив и совсем неразговорчив.

Когда они подъехали к тюрьме, а после снова оказались в кабинете руководства то он в этот раз не стал рвать и метать, и грозиться всякими карами протестующим, как это было совсем недавно. Вместо этого он задумчиво выпил чашку кофе предложенной НаБом и также задумчиво спросил у нее.

- Госпожа НаБом, а могу я прямо сейчас поговорить с Агдан? В смысле с осуждённой Пак ЮнМи? Ее могут привести сюда в этот ваш в кабинет?

- В принципе особых проблем насчёт того чтобы вам поговорить с ней я не вижу. - пожала плечами женщина. - Но всё-таки не могу не поинтересоваться, о чём вы с ней хотите поговорить? Надеюсь вы не хотите в происшедшем сегодня у стен тюрьмы как-то обвинить её? Если это так, то тогда особого смысла в этом разговоре и встрече я не вижу.

- Нет, что вы госпожа НаБом. - отвечает ЮнГи, а про себя НаБом хмыкнула - надо же сразу госпожа, что-то по приезду сюда этот господин подобной вежливостью и учтивостью совсем не страдал. Но вот похоже полученная от протестующих моральная оплеуха после первой встречи, еще и разговор с начальником полиции Аньяна, а после и вторая встреча с протестующими всё-таки сильно поубавили спеси у данного господина, который тем временем продолжил.

- Я вот что подумал госпожа НаБом. Почему бы мне самому не поговорить с этой Пак ЮнМи? Можно же что-то ей пообещать … на будущее, чтобы она помогла нам решить эту проблему около тюрьмы Анян.

- И как она может ее решить? – несколько удивлена начальник тюрьмы, и после паузы. – Вы что, хотите, чтобы она как-то обратилась к своим поклонникам у тюремных стен и попросила их разойтись?

- Почему как-то? – немного удивился важный чин. – Мы запишем это ее обращение на видео, а после покажем его … этим в лагере. Вполне возможно, что это может сработать.

- Ну не знаю. – сомневается НаБом. – Нет, на самом деле план, наверное, хорош. – спохватывается она. – Но здесь я вижу две проблемы. Первая это где гарантия что даже увидев это видео эти граждане уберутся отсюда восвояси? К примеру, заявят нам что мы просто силой заставили ЮнМи сказать то что они видят и слышат.

Ну, а вторая проблема это сама ЮнМи, пойдет ли она на это? Согласится ли на такое обращение к своим поклонникам?

- Неужели она не послушает таких уважаемых людей как мы с вами? – немного удивлен ЮнГи. – Мы же можем много чего пообещать ей? К примеру то же послабление режима, для начала хотя бы несколько внеплановых посылок или передач в виде поощрения.

Наверняка она захочет получить для себя что-то нужное. Там одежду, лекарства, или даже просто хорошую еду? Не думаю, что кого-то устраивает еда в тюрьме, нет она у нас конечно же хороша, но всегда человеку хочется что-то более вкусное, интересное и разнообразное. Разве я не прав?

- Разумеется правы! – несколько фальшиво восклицает НаБом. – У нас рацион питания конечно же сбалансированный и полезный, но по вкусовым качествам конечно же уступает домашней еде. Вполне возможно ЮнМи может это как-то заинтересовать.

(Сама госпожа НаБом подумала конечно же в этот момент об итальянских завтраках для ЮнМи, больше похожие на сытные обеды. Их до сих пор по утрам привозили прямиком из отеля «Голден Палас» от одного их лучших европейских поваров. Ну не могла же она отказать самой госпоже МуРан? Поэтому директору тюрьмы очень сомнительно что ЮнМи можно купить за какую-то мелкую продуктовую передачу.

Кстати, может прервать эти ресторанные изыски для ЮнМи? Хотя бы на то время пока ажиотаж вокруг нее немного спадет? Ну или пусть ее адвокаты добиваются разрешения на эти завтраки, официального разрешения от кого-то в Минюсте, там по врачебным или каким-то прочим показателям.

В этом случае с нее большого спроса не будет если вдруг всплывет, как «скромно» здесь подкармливают ЮнМи некоторые уважаемые в стране люди.

Так что с разнообразием тюремной еды у ЮнМи как раз все хорошо, может даже получше чем у самого министерского «гусака» - это все мелькнуло у нее в голове, но вслух она произнесла).

- Интересное предложение, но я все-таки думаю, что его для того, чтобы убедить ЮнМи выступить как вы хотите, будет явно недостаточно.

- Да, наверное, вы правы. – легко соглашается с ней мужчина. – Это немного мелковато, но у нас же будет комплексный подход! Первое это так, мелочь, в знак нашей доброй воли, скажем так. Но главное это после, это будет обещание ей от нас разговора с самим министром юстиции и его возможное ходатайство.

- Ходатайство министра? – не поняла глубину мыслей оппонента НаБом.

- Совершенно верно! – торжественно отвечает ей Квак ЮнГи. – И не просто ходатайство, а перед самой главой государства … на предмет ее помилования!

- Помилования? - немного удивлена НаБом. – Но о возможном помиловании говорила … но разве помилование возможно после … ну этого фильма о … ну в общем вы меня понимаете.

(Здесь НаБом чуть было не проговорилась о посещении тюрьмы такой известной и важной в определённых кругах личностью как СунСиль, которая как раз и предлагала ЮнМи помилование от президента и получила от нее отказ.

ЮнМи, если помните, сама рассказала госпоже НаБом об этом предложении, как и о своём отказе, так как начальница тюрьмы при этом разговоре не присутствовала. Соответственно она никак не может знать об этом предложении СунСиль рассказанному ей самой ЮнМи из-за неплохо сложившихся у них отношений.

Поэтому она не стала говорить, что такое предложение уже поступало для ее подопечной и что на него последовал ее категорический отказ.

Да и в конце концов этот Квак ЮнГи кто он ей? Ни сват и ни брат! Просто очередной проверяльщик который к тому же собирался докладывать руководству, что НаБом не справляется со своими должностными обязанностями и наводит своими рапортами излишнюю панику в министерстве.

Хотя сложившая сейчас ситуация явно в не рамках ее компетенции!

Поэтому пусть «гусак» сам выкручивается как может, если у него это не получится, то НаБом точно горевать не будет).

- Разумеется президент может быть огорчен увиденным в этом кино. – похоже заминки НаБом зам. замминистра не заметил. – Но кто сказал, что наш министр будет обращаться к ней по этому вопросу?

- Но вы же только что говорили… - немного растерянна НаБом.

- Да говорил. И от своих слов не отказываюсь! Но даже разговор с министром тоже может не повлиять на госпожу президента? Она может вполне себе и отказать ей в помиловании? Поэтому зачем на самом деле министру идти и ходатайствовать по такому непопулярному человеку к самой госпоже президенту? Чтобы выслушивать о себе от нее все плохое?

Поэтому официально мы со своей стороны сделали все что могли, но вот увы не получилось. Увы разумеется для Агдан. Бывает так что президент отказывает в помиловании. Тем более он о нем и знать не будет, кхе, кхе…

- Но ЮнМи может быть мало этого вашего слова. Обещаниям она не сильно верит, она знаете ли такая вот очень … недоверчивая девушка. И старшие ей совсем не авторитетны и не могут на нее повлиять. Поэтому ЮнМи наверняка затребует чего-то такого что подтвердит вашу честность и желание помочь ей. Этакий аванс!

- Согласен с вами госпожа НаБом. И здесь в виде этакого аванса я считаю мы можем предложить ЮнМи, во-первых, написать это помилование прямо сейчас, и я передам его куда нужно, ну а во-вторых вы можете написать ей положительную характеристику от администрации тюрьмы. Обратим ее внимание на то, что хорошая характеристика с мест заключения, для решения вопроса о помиловании положительно ей будет ой как нужна.

- Мне все понятно. – усмехнулась НаБом. – положительная характеристика от нас для ее помилования в обмен на ее обращение к своим фанатам о свертывании лагеря под стенами.

- Именно так госпожа НаБом! Именно так! – усмехается довольный собой господин Квак. – Очень заманчивое предложение для нее как по мне. Вряд ли она захочет остаться в тюрьме если у нее появится шанс выйти отсюда на свободу. А вы как считаете? Замечательное же предложение?

- Поживем – увидим! – мудро отвечает знающая об Агдан немного больше ЮнГи НаБом. – Но честно говоря я даже не сильно удивлюсь если ЮнМи откажется от такого замечательного предложения!

- Шутите госпожа НаБом? – рассмеялся ЮнГи. – Мне кажется, что это предложение, от которого точно не отказываются!

- Вот и посмотрим. – нейтрально отвечает директор тюрьмы и с этими словами наконец вызывает в кабинет специальной кнопкой свою заместительницу ДаХе. Та уже была в приемной, решив текущие вопросы на своем уровне, пока начальство обсуждало более важные и грандиозные планы.

После того как заместительница появилась в начальствующем кабинете, она услышала распоряжение уже от своего непосредственного начальства.

- ДаХе, приведи ко мне в кабинет осужденную Пак ЮнМи, скажи, что с ней хотят очень сильно пообщаться.

Заместительница, пристально глянув на НаБом молча кивнула и также молча вышла из кабинета. Она поняла этот акцент от НаБом – очень сильно пообщаться!

- Подождем пока. – сказала директор тюрьмы, как только ДаХе вышла. – Может еще чашечку кофе господин ЮнГи пока мы ее ждем?

Но господин в ответ только покачал головой занятый своими мыслями.

А вот НаБом подумала, а правильно ли она сделала, дав понятный для ДаХе знак рассказать все ЮнМи. Об этом лагере у стен, событиях в нем произошедших сегодня, ну и кто и для чего ждет ее в этом кабинете.

Да, вслух она этого разумеется не сказала, но ДаХе все прекрасно сама поняла, не зря они столько лет уже вместе работают и дружат. Условные фразы и выраженья лица, как говорится, еще никто не отменял!

Вполне возможно, что вовремя полученная ЮнМи информация от ДаХе даст ей лучше подготовиться к беседе с этим заносчивым проверяльщиком из министерства? Хотя поможет ли эта информация ЮнМи или нет непонятно, но лишней точно не будет.

Но вот что с этого получит сама НаБом? Ну кроме возможных неприятностей разумеется? Хотя в любом случае она считала, что поступила правильно. Зла от ЮнМи она не видела, все как раз наоборот!

Ладно, что сейчас ей переживать? Дело сделано и скоро Агдан приведут сюда. И до чего они договорятся с этим «гусаком» непонятно.

НаБом предполагала, что ни до чего они в конечном и итоге не договорятся, а вот так это или нет, она скоро и узнает!

Корея. Тюрьма Анян. Немного позже, в приёмной директора тюрьмы Анян Пак ЮнМи и Хан ДаХе.

И чего вдруг практически на ночь глядя, меня вдруг срочно захотело увидеть тюремное начальство? Или это не совсем оно желает меня лицезреть так поздно? Тем более оно-то это уже сделало вчера, и тоже практически на ночь глядя.

Хотя … что там говорила мне НаБом по поводу приезда некоего важного чина из Министерства, который вроде должен как-то помочь решить вопрос с протестным лагерем перед тюрьмой Анян, лагерем моего имени кстати.

Ну, ну, давай решай. Ну вот верю я что ему это удастся. Ну, а что? Приехал один корейский, наверное, ну очень уважаемый чиновник из Минюста, взял и закрыл лагерь со всеми этими европейскими протестующими. Как? Ну, наверное, своим обаянием и важностью, ну или может силой мысли? Короче – приехал, увидел, победил! Мда… это сарказм если что.

Хотя мне и на самом деле интересно какие реальные шаги предпримет в этом направлении этот чел, и вообще какие у него полномочия, может он так приехал, просто жалом здесь поводить, а потом умчится в закат на доклад к более высокостоящим и что-то реально решающим людям?

В принципе самый простой вариант лагерь возможно закрыть если … закрыть там всех протестующих. Ну, а вот насколько все это будет реально?

Из вчерашнего разговора с НаБом я понял, что в первый день в протестном лагере было всего 3 человека из Испании, во второй день уже 64 человека из шести стран, то есть примерно в 21 раз больше!

И если такая математическая тенденция продолжится, то получается, что сегодня у нас будет примерно … 1344 протестующих? Хмм… как-то многовато. Наверное, это какая-то неправильная математика, потому что если следовать ей, то завтра их будет примерно 28 200 человек, а послезавтра 593 000.

Не… точно бред полный, какая-то математическая дичь получается. Если так считать, то за 10 дней здесь народу будет больше чем в двух Кореях вместе взятых. Так что математика точно неправильная. Но в любом случае народа собирается дох … очень много и здесь мне на самом деле очень интересны действия местной полиции и центральных властей на все это.

Если трио первого дня и 64 человека дня второго, ещё можно как-то было запаковать силами даже местной полиции, что кстати и произошло, то вот дальше… сколько там по моей забавной математике получается, сегодня их будет больше 1300?

Как говорил один герой, что-то терзают меня смутные сомнения, сомнения в возможностях местной полиции справиться с таким количеством моих поклонников. Разве только если привлечь для этого специальное подразделение по разгону демонстрантов, такое вроде в этой Корее есть, ну и прибавить к ним еще половину всех полицейских сил страны, но это пока они получат команду, пока прибудут сюда, уже наступит завтра. А что у нас завтра?

А завтра при сохранении этой тенденции придется привлекать к задержанию протестующих уже всю полицию Кореи, а заодно и все ее вооружённые силы.

Ну да ладно, это по большому счёту сейчас совсем не мои проблемы. Хотя конечно, если у меня будет возможность, то за своих сторонников, приехавших сюда со всего мира вступиться мне просто необходимо. Это важно и для них, и для меня.

Агдан с нами! Классно же звучит, согласитесь? Да уж, что-то меня куда-то не туда понесло. Вернёмся лучше к нашим баранам, точнее к одному барану, а еще точнее к этому министерскому хлыщу, как там его звала НаБом, о я даже вспомнил его имя - Квак ЮнГи. Значит этого ЮнГи Министерство Юстиции и послало на помощь НаБом, помощь в ликвидации протестного лагеря под стенами тюрьмы.

Да уж … даже не знаю, плакать мне или смеяться? Наверное, лучше было прислать на помощь НаБом взвод полиции или отряды национальной гвардии, ну или кто там в Корее вместо них?

Но с другой стороны, вот что-то вот не укладывается у меня картинка разгона лагеря у тюрьмы Анян силовым путем. Лагеря, где большинство на минуточку, это иностранные поданные. Это же какой тогда будет скандал на весь мир? Даже представить себе сложно. Особенно когда к Корее сейчас, как я надеюсь, после выхода фильма моего имени итак очень пристальное внимание всего мирового сообщества.

Поэтому, мне не совсем понятно, чего хотели добиться руководители в Минюсте направляя сюда этого Квака. Что он тут всех … заквакает что-ли, и уведет за собой подальше от тюрьмы? Ну или как вариант не заквакает, а может возьмет, да и заиграет на своей министерской дудочке и подобно Гамельнскому крысолову, всех протестующих зачарует и уведёт за собой, подальше от стен тюрьмы Анян в неизвестность?

(Забавно, но сравнение с этим самым крысоловом также пришло в голову ЮнМи, как и этому Кваку. Совпадение? Прим. – автора).

По крайней мере мне такой вариант кажется самым рабочим. Похоже кто-то там в Министерстве Юстиции считает себя слишком умным? Но здесь эта «умность», думаю точно не прокатит. Хмм… действительно, у нас здесь прямо все как в комедии Грибоедова - «Горе от ума».

Но все-таки, чего хотят добиться власти, ну и главное, что они собираются делать с этим митингом дальше? Это интересно. Хотя вариантов их действий на самом деле не так уж и много, на самом деле их в принципе всего … три.

Разгонять силовым путем, оставить все как есть сделав при этом вид что ничего такого здесь не происходит, ну и последний - пойти на сотрудничество с протестующими и с их лидерами.

Хмм… насчет последнего, наверное, тоже можно сказать фразой из того же бессмертного произведения Грибоедова - «Свежо предание, а верится с трудом!»

Вот, пока рассуждал о русской классике я не заметил и не услышал, что ДаХе что-то мне тихо говорит. Так чего там она хочет?

…

Вот как, НаБом решила поделиться со мной кое-какой информацией. Спасибо ей конечно за это, надеюсь, что она это по доброй воле, а не за наш небольшой гешефт при продаже ролика в конкурсе танцев?

Что интересно, информация от НаБом практически подтверждает все мои размышления. Значит господин Квак как прибыл уже дважды попытался вступить в переговоры с протестующими и дважды был по сути послан в очень грубой форме. Какой это интересно? Что-то ДаХе не уточнила мне этого.

Впрочем, и неважно. Значит сейчас он жаждет поговорить со мной. Понятно, что кроме того, чтобы я повлиял как-то на своих поклонников у стен тюрьмы и отправил их всех по домам другого от меня не ждет это господин.

Ну не кофе же с печеньками он пригласил меня попить на ночь глядя в самом-то деле? Если судить по короткому рассказу и описанию этого типа ДаХе он довольно продуманный тип.

Ладно сейчас сам увижу и услышу этого продуманного, потому что я уже в приёмной директора тюрьмы и ДаХе до этого занырнувшая туда, уже вынырнула и предлагает знаками мне заходить, сама же остаётся в приемной, короче все по старой схеме. Ну и да ладно, тогда и я пошел…

И вот стою в кабинете под двумя внимательными взглядами, спокойным НаБом и оценивающе-изучающим, относительно молодого мужика, хорошо одетого, в черный костюм с галстуком, с несколько высокомерной мордой лица при этом.

Похоже это и есть тот самый Квак ЮнГи из Министерства юстиции? Что-то он сразу уже мне не нравится. Зайдя я разумеется представился, все, как и положено примерной корейской осужденной. То есть ФИО, статья, срок, начало срока, отряд №.

В ответ же вижу, что этот министерский жлоб молчит и пауза затягивается, честно говоря она становится вообще-то уже, как-то совсем неприличной. Госпожа НаБом чувствуя это, вмешивается, и сама представляет мне этого Квака.

- ЮнМи, познакомься пожалуйста с господином Кваком ЮнГи, заместителем замминистра юстиции по пенитенциарным учреждениям.

- Очень приятно, господин Квак ЮнГи! – натягиваю я на лицо дежурную улыбку, изображающую восторг, от лицезрения такого большого и важного кукчан-нима. – Как ваши дела? Надеюсь все у вас в порядке?

Тот же в ответ молчит, по-прежнему не сводя с меня своего пристального взгляда, типа он тот самый киплинговский Каа, ну а я простой хвостатый бандерлог? Нда… и чего ты только тогда сюда припёрся? – думаю я про себя. Неужели только для того чтобы мы здесь все твою кисло-высокомерную морду лица наблюдали, так и без этого жизнь в тюрьме совсем не сахар. Тоже мне нашелся блин … Квака-задавака!

Наконец этот субъект, как-бы с неохотой кивает мне в ответ головой, сухо дублируя в принципе уже сказанное НаБом.

- Квак ЮнГи, заместитель замминистра юстиции, ответственный за пенитенциарные учреждения страны. – Прибыл сюда для решения проблем с незаконно организованным лагерем у стен тюрьмы Анян.

- Да что вы говорите? – изумленно ахаю я. – Незаконный лагерь, да еще у стен тюрьмы? Это же ни в какие ворота не лезет!

- Какие еще ворота? – разумеется не понял русской идиомы лощенный господин.

- В тюремные ворота разумеется господин Квак. А вы о каких подумали? - милая улыбка примерной осуждённой.

Посверлив меня недовольным взглядом, господин напротив вздохнул и наконец начал говорить что-то вразумительное.

- Госпожа Пак ЮнМи нам нужно поговорить об очень важном деле, важном и для тебя, и для тюрьмы, и для всего нашего министерства.

- Слушаю вас внимательно господин ЮнГи.

- ЮнМи! - патетически и как-то на мой взгляд театрально восклицает этот субъект. - Ты как гражданка Кореи должна помочь нам и помочь своей стране. Ты должна будешь выступить перед этими незаконно собравшимися у стен тюрьмы твоими поклонниками. Не беспокойся, мной уже подготовлен сценарий и текст твоего выступления. Думаю, что он тебе понравится.

Тебе только и останется что зачитать эту речь, а мы ее запишем. Она будет очень простая, в ней ты поблагодаришь своих поклонников и после попросишь их не устраивать несанкционированный митинг возле стен тюрьмы Анян, скажешь если они уважают и ценят тебя, то пусть все расходятся и разъезжаются по своим домам, это если очень коротко что я от тебя хочу.

Они обязательно прислушаются к тебе, для них же ты непререкаемый авторитет!

Да уж, какой интересный тип, правда разводки у него какие-то детские, не знаю может на простую корейскую девчонку они бы и подействовали, если она конечно при этом еще была сильно пьяна, как к примеру, я когда-то после ДжуБоновского пойла на ящерицах, и то не уверен. Но для меня все это звучит как-то наигранно, несерьезно и даже смешно.

У меня в голове даже неожиданно для меня самого вдруг всплыли строчки из одной известной песни моего мира. Песни Владимира Высоцкого, которую я уже мысленно немного перефразировал, точнее один из ее куплетов, и слушая весь этот бред тихо про себя напел …

«А за это, друг мой пьяный», – говорил он хулигану,

Будут деньги, дом в Сеуле, много женщин и машин.

Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он

Был Сергей, майор разведки и прекрасный семьянин.

Да, до этих штучек мастер этот самый Квак Юнгастер,

Но жестоко просчитался пресловутый мистер Ю.

Обезврежен он и даже он пострижен и посажен,

А в гостинице в Аньяне поселился мирный грек.

Первоисточник - Владимир Высоцкий, «Пародия на плохой детектив».

Но так, уже, наверное, хватит! Пора немного притормозить этого разошедшегося не на шутку расквакавшегося господина. А то надо же такое мне заявить - «Ты должна!» Угу, сейчас … должна, уже три раза всем должна!

Интересно вот только когда мне мои долги будут возвращены? И я сейчас совсем не о финансовой составляющей, хотя до неё тоже когда-нибудь доберемся, но это точно будет не сегодня. В ответ же, я пристально смотрю на этого «кредитора» и вкрадчиво интересуюсь.

- Должна господин Квак ЮнГи? Вы сказали, что я кому-то много чего-то должна в этой … стране? Наверное, по вашему мнению, я больше всего должна за то, что сейчас нахожусь в этом вот чудесном заведении?

Или может должна за то, что прославляла нашу страну своими произведениями, которые оценили во всем мире, кроме Кореи?

А поняла, мой долг он за то, что поднимала острые вопросы, на которые никто из власть имущих не дал, а может и не хотел давать никаких ответов?

По-вашему, именно за все это я должна этой стране?

- Государство заботились о тебе, дало тебе образование … начальное. – находит свои аргументы господин Квак. - Оно бесплатно лечило тебя, когда ты в этом нуждалась и делало для тебя много чего еще.

Но вот когда государство попросило тебя помочь, ты отказываешься это сделать. Я как представитель этого государства, требую от тебя как гражданину этой страны помочь своей Родине в такой непростой для нее момент.

Требую отдать свой гражданский долг, показать всем что Родина для тебя — это не пустой звук и просто слово из букв.

…

Ну что ты молчишь? Или тебе так стыдно сейчас ЮнМи, что ты сейчас из себя по-корейски ни одного слова выдавить не можешь?

Закончив сей спич господин с некоторым превосходством смотрит на онемевшую от подобной наглости меня. Точнее на онемевшую, и к тому же, если верить данному господину, даже не имеющую возможность выдавливать из себя корейские слова. Корейские слова? Хмм … а это идея.

- Désolé de ne pas vous avoir reconnu, votre majesté Louis XIV!.

(Французск. - Извините, что сразу не признала вас, ваше королевское величество Людовик XIV).

- Что ты сейчас сказала? – удивленно переспросил, похоже совсем не сильный во французском, Квака-задавака.

- Ну вы же сказали, что я ни слова по-корейски сейчас с себя выдавить не могу, вот я вам и ответила на французском. – я все-таки перешел на корейский, в первую очередь потому что не очень хотелось подставлять НаБом, ну да ладно будем с этим Кваком вежливы … язвительно вежливы на корейском.

- Ну, а на французском я вам сказала, что извиняюсь что сразу не узнала вас, не узнала в этом облике и костюме и в этом времени, ваше французское королевское величество король Людовик XIV.

Знаете, вы мне так много и красиво рассказали здесь про государство, сколько оно сделала для меня хорошего и даже прекрасного, что теперь я этому государству должна по жизни и за все. Точнее даже не государству, оно вроде ничего у меня пока и не просило, а должна похоже именно вам как его лучшему представителю.

Вас послушать так вы и государство — это что-то одно целое, я вот и решила, что вы, наверное, реинкарнация всем известного французского короля Людовик XIV. Который также когда-то примерно и заявлял – «L’État c’est moi!»

(французск. - L’État c’est moi!», в переводе на русский язык «Государство — это я!». Фраза, часто ироничная, которой обозначают человека с большим самомнением, ставящего себя и свои интересы выше целого государства.

По наиболее распространённой версии, авторство фразы приписывается 16-летнему королю Франции Людовику XIV, который якобы произнёс её 13 апреля 1655 года в Парижском парламенте. Прим. – автора).

- Ну или в данной ситуации, это все звучит как … государство Корея это я, господин Квак ЮнГи, слушайте все меня, слушайте и повинуйтесь бандер … люди!

У «корейского королевского величества» от услышанного от меня от удивления выпучились глаза.

Такой забавный вид что я даже хихикнул, мысленно, разумеется. Мне даже интересно стало, а тот «старый» Людовик был таким же пучеглазым, как и его новая «реинкарнация?».

При этом внешне я по-прежнему смотрю на данного господина спокойно и так как-то по-снайперски оценивающе.

- Ты …ы! – наконец просипел, точнее правильней будет сказать проквакал Квака-Людовик в одном флаконе. - Ты неблагодарная особа, которая не знает, что такое чувство благодарности и что такое патриотизм.

- Это я не знаю, что такое патриотизм? – зло отвечаю я этому «диванному патриоту». – Хочу уточнить у вас господин Квак вот вы лично в каком полку служили? В том смысле сколько времени находились в так называемой буферной зоне что разделяет Север и Юг?

Наверное, много? Наверняка даже награды имеете, боевые награды я имею в виду, а не какие-то там бутафорские юбилейные побрякушки типа «30 лет Министерству Юстиции», ну или «Лучший истребитель кимчи на корпоративе министерства в новый год».

Так много у вас наград, которые даются за участие в вооруженном противостоянии или может даже есть такие которые даются за ранение?

Сколько? Молчите, и я даже знаю почему, потому что их у вас просто нет, а вот у меня подобные награды имеются, даже за ранение, реально мною полученное на границе с КНДР.

Поэтому не говорите мне здесь про патриотизм, если мы будем выяснять кто из нас больший патриот, то это сравнение однозначно окажется в не вашу пользу!

И я не люблю этого слова, как сказал один известный английский поэт 18 века – «Patriotism is the last refuge of a scoundrel»

(английск. « Патриотизм — последнее прибежище негодяев!». Афоризм, произнесённый в Литературном клубе в апреле 1775 года доктором Самуэлем Джонсоном, английским литературным критиком, лексикографом и поэтом эпохи Просвещения, чьё имя, по оценке «Британники», стало в англоязычном мире синонимом второй половины XVIII века. Прим. – автора).

- Чего? – удивлен господин Квак, который похоже, что с английским дружен примерно также, как и с французским, то есть никак.

- Я вам говорю, что патриотизм человека не определяется должностью, что за этой вывеской частенько скрывается много негодяев, а под его прикрытием порой творятся очень нехорошие вещи. Поэтом у нас с вами разные понятия о патриотизме, и они совершенно не совпадают.

- Ладно, я понял вас Пак ЮнМи, вы не хотите помогать своей стране, хорошо это ваше право! Вы оказывается более приземленный человек чем я думал. Но тогда у меня есть к вам другое предложение.

После небольшой, наверное, думал, что значимой и веской паузы он продолжает.

- Если вы поможете нам с этим делом, то ваша награда будет более приземленной, но так, наверное, будет даже лучше для вас. Я обещаю, что лично отнесу министру юстиции ваше заявление на имя президента с просьбой о помиловании и попрошу его непосредственного ходатайства за вас перед главой государства.

Наш министр имеет немалый вес и авторитет у руководства страны, уверен, что ваше заявление обязательно будет рассмотрено в ближайшее время и наверняка удовлетворенно при таком-то ходатайстве.

- Какое еще такое мое заявление на помилование? – недоуменно переспрашиваю я.

- То самое которое вы напишите здесь на имя президента. – снисходителен Квак, который похоже списал мою заминку на ошеломление от радости и счастья, что мне такое предложили, это же почти свобода в моих глазах! Он что, получается не в курсе что я уже отказал одной наглой подружайке президента в ее «благородном» желании помочь мне с помилованием?

Хотя … СунСиль думаю весит все-же поболее этого квакушки, и она вряд ли кому-то кроме своей подружки отчитывалась о постигшем ее здесь фиаско. Тем более мы с ней были только вдвоем при этом разговоре.

Правда потом я рассказал об этом ее предложении и НаБом, так что она тоже в курсе. Так я не понял? НаБом? Слегка вопросительно смотрю на директора тюрьмы. Она практически неуловимо, отрицательно чуть-чуть покачивает мне головой. Так, все понятно. Ничего НаБом этому типу не рассказывала, здесь у них похоже свои заморочки, но это мне вполне на руку.

Тем временем господин Квак похоже уже выдохся, описывая мне как лично министр юстиции займется моей судьбой и продавливанием моего заявления лично у госпожи президента. Мда… так и вижу эту картинку, бегущий по коридору с моим заявлением в руках запыхавшийся министр юстиции, отмахивающийся по дороге от других важных дел, ибо более важного дела у него сейчас просто нет!

Угу, так и хочется сказать этому типу – верю, что именно так и будет! Тем временем господину Кваку похоже немного надоело моё молчание и то что я не прыгаю от радости получив такое чудесное на его взгляд для меня предложение, он нетерпеливо у меня уточняет.

- Так что передать моему министру?

Вот жеж блин! Так он мне напомнил при этом одного посла шведского из известной советской комедии что я чуть было не ляпнул ему в ответ…

«Передай твой министр мой пламенный привет. А помилование … такие вопросы, дорогой Квак, с кондачка не решаются. Мне надо посоветоваться с товарищами, зайдите на недельке».

Но не сказал, а жаль, хотя все равно никто бы здесь эту шутку не понял и не оценил по достоинству, поэтому вслух я ему отвечаю другое.

- Я очень признательна вам господин Квак за участие в моей судьбе и за попытку помочь с помилованием, но не надо!

- Чего не надо? – несколько ошарашен зам замминистра.

- Ничего не надо! Ни помилования, ни амнистии! Я не считаю себя виновной, поэтому ничего писать не буду. Я жду только новый справедливый суд, который признает меня невиновной и соответственно освободит.

- Но я не уполномочен решать такие вопросы. – недоуменно говорит чиновник. – К тому же мне кажется, что вопрос с судом также находится в компетенции президента страны.

- Вы плохо знаете законы этой страны господин Квак. – усмехаюсь я. – А они гласят что любой осужденный может написать заявление на пересмотр своего дела в суд, причём если тот ему откажет, то он может написать новое заявление уже в более вышестоящий суд, а дальше еще выше, это прописано в наших законах. И президент здесь не при делах, у него и своих дел вполне хватает. А вы что этого не знали? Я если что не о делах президента, а о судах?

- Разумеется знал. – выкручивается лощенный господин. – Просто писать заявления в рамках закона это хорошо, но, когда кто-то за него похлопочет и отследит чтобы оно по пути еще не затерялось это же совсем другое дело.

И если это будет кто-то у кого достаточно власти и влияния, типа нашего министра, то данное заявление точно не затеряется и будет рассмотрено в кратчайшие сроки.

Представляешь ЮнМи ты же скоро можешь быть свободна! Немного понимания и помощи нам здесь, и ты уже дома, ешь мамину кимчи и все у тебя просто прекрасно!

- Я не люблю кимчи. – отвечаю я. – Предпочитаю совсем другие блюда и другую кухню.

- Да не важно, любишь ты кимчи или нет, главное ты же будешь дома. Дома ЮнМи! Неужели тебе не хочется обнять маму и сестру. Выйти и погулять с ними по городу, зайти в кафе наконец? Жить такой простой счастливой человеческой жизнью?

- Красивая картинка. – усмехаюсь я. – Кто же откажется в тюрьме от свободы. Но главное какова будет цена за все это? Если это предательство, то мне такая свобода не нужна.

- Какое еще такое предательство? - похоже искренне удивлен этот лощенный господин. – Если ты выйдешь из тюрьмы намного раньше срока, то кого ты этим предашь? А, ты считаешь, что таким образом предаешь своих поклонников, собравшихся под тюремными стенами?

Но разве ты звала их сюда приезжать? Нет не звала! Мы тоже их сюда не звали. Поэтому о каком предательстве в такой ситуации может идти речь? Они наоборот уедут домой к своим родным и близким, им там будет намного лучше, чем здесь в палатках. Подумай и об этом тоже ЮнМи. Дома же всегда лучше, чем в гостях!

- Мы похоже с вами господин Квак живем в разных мирах, которые только изредка соприкасаются. – усмехаюсь я на этот детский развод. – А то что я их не звала … вот вы много сегодня говорили про патриотизм, скажите, а когда враг окажется на пороге, вы тоже как «истинный патриот» будете ждать особого приглашения защищать свою Родину от кого-то, или просто пойдете на передовую? Хотя наверно все-таки не пойдете, вас же туда никто не звал, поэтому патриотизм может и подождать.

- Ну ты же не хочешь мне сказать, что некоторые под стенами тюрьмы приехали тебя защищать как … свою Родину? Это не слишком ли громкие слова? У тебя как мне кажется слишком сейчас раздуто самомнение и чувство собственного величия. Я понимаю, что это не просто так, а все из-за этого фильма, после которого тебя подержало столько людей в мире. Бремя славы оно тоже бывает тяжелым и непростым. Но все-таки сравнивать себя… - господин Квак артистически развел руками.

- Нет, я не претендую на роль Родины и не кричу на каждом углу что меня надо спасать и защищать. Если вы не в курсе, то даже про съемки этого фильма про меня я узнала относительно незадолго до его выхода. Для меня он тоже в некоторой степени был совсем неожиданным.

Сотни, а то и тысячи людей приняли участие в его создании. В разных ролях и статусах. Но смотрело его в разы больше народу, вы сами это знаете, насколько мне известно сейчас уже идет речь о сотнях миллионов.

И вот теперь кто-то из этих сотен приехал сюда, под стены тюрьмы чтобы лично высказать мне свою поддержку, а не просто печатая эту подержку на клавиатуре, находясь за тысячи километров от меня. Нет они приехали лично, приехали несмотря на расстояние и неизвестность. И здесь, для многих в чужой стране они не побоялись громко заявить о себе, даже не о себе, а о поддержке ими меня.

А это дорогого стоит! И неужели вы думаете, что в «благодарность» ко всем этим людям, я сделаю такое вот странное заявление, которое вы уже даже для меня набросали? Да не бывать этому! Не бывать никогда!

- Ты не злись ЮнМи. – заходит с другой стороны этот чинодрал. – Я не в коей мере пытаюсь давить на тебя, просто предлагаю тебе подумать, подумать неспешно и принять правильное и нужное решение, в первую очередь нужное для тебя самой.

Подумай, с одной стороны - это твоя свобода и счастливая семья, твои мама и онни, которые очень будут рады тебя видеть, а с другой стороны куча непонятных и незнакомых по сути тебе людей, которых ты даже в глаза не видела.

Сделай сама правильный выбор! Ну и чтобы тебе выбиралось и думалось полегче мы с руководством тюрьмы решили, что предоставление внеочередного свидания с твоими родными не будет здесь лишним, как и передача от твоих родных всего незапрещенного без ограничения веса такой вот передачи.

Этот все так, в знак нашего хорошего к тебе отношения!

Вот жеж … нехороший человек. – зло думая немного охреневший от этой речуги квакши я. Это он что, решил меня так задешево купить? Решил, что я продамся за бочку варенья да корзину печенья? Нашел думает гад мальчиша-плохиша что-ли? Ну ладно, я ему сейчас устрою. Я в гневе, и в гневе я страшен!

- Знаете, что господин Квак? Засуньте вы себе в задницу все эти ваши мелкие подачки, они мне не нужны, да и крупные тоже, поэтому ваше помилование можете засунуть туда же.

Да и сами вы тоже идите в задницу, прихватив при этом своего министра, чтобы вам там не было скучно. Это мой окончательный ответ, другого не ждите!

Пока чиновник медленно багровел от такого моего «простонародного» обращения, пользуясь этой паузой я обращаюсь непосредственно к НаБом.

- Госпожа НаБом, я уже устала здесь находиться, сами знаете, что время для сна у осужденных в корейской тюрьме ограниченно правилами внутреннего распорядка. Поэтому прошу направить меня в мое спальное помещение … ну или в карцер, как посчитаете нужным, дальнейшим наш разговор здесь я считаю ненужным, бесперспективным и даже вредным для меня!

Хмм... мне вдруг стало интересно, чего это господина Квака так перекосило, когда он услышал это мое незавуалировонное оскорбление? Вот же не хотел я такое говорить, но этот господин похоже и мертвого достанет, слишком уж он душный, одним словом - корейский высокопоставленный чиновник, а они похоже почти все такие.

Но сейчас наблюдая за ним думаю, что он уж как-то очень бурно отреагировал на мой спич, точнее послание. Вон лицо скривилось как будто он только что махнул стакан лимонного сока запив все это еще и 70% раствором уксусом.

Ну, а вот у НаБом лицо … хмм странное, у меня такое ощущение, что она еле сдерживается чтобы не заржать во весь голос, ну это если я вдруг стал физиономистом по корейским лицам, даже странно немного, никогда не видел, чтобы она когда-то смеялась. А здесь вдруг с чего такое ее состояние? Сегодня что-то подобное уже было что-ли? Ну ладно, не важно, свою позицию я в любом случае высказал достаточно откровенно и жестоко, я бы даже сказал, что на грани фола!

Сейчас немного каюсь что не сдержался, вот сейчас заквакает этот господин что я оскорбляю такого важного человека причем при исполнении и потребует от НаБом чтобы меня прямо сейчас законопатили в карцер на половину оставшегося срока … шутка … на весь срок.

Надо все-таки отдать должное этому господину, он смог взять себя в руки и после небольшой паузы как-то даже устало произнёс.

- Хорошо ЮнМи, я не буду настаивать на своем предложении, смотрю ты все равно у нас не договороспособна, так зачем в этом случае мне терять с тобой время? Если с тобой невозможно ничего решить?

- Я считаю, что в вашей фразе главное для меня слово не договор, а способная господин Квак, да я очень способная и способна на многое. – отвечаю я. - Если вы думали, что я, услышав про родину, про долг перед ней и прочие разные лозунги и призывы всё брошу и побегу её спасать то вы сильно заблуждаетесь. Раньше это было вполне возможно, но сейчас как видите обстоятельства несколько изменились.

Увы, но моя родина поступила со мной не как мать, а как злая мачеха, поэтому я считаю, что она не вправе что-то у меня требовать. Таково мое мнение, и я его не поменяю. Поэтому ничего мне от нее, да и от вас не надо, даже помилование.

И да, это самое помилование с ваших слов выглядит не как акт внесудебного освобождения, а как какая-то сделка, в которой я совершенно не хочу участвовать. Таково мое мнение и оно не изменится, я все сказала!

- Трудно тебе придется ЮнМи. – после паузы холодно говорит мне ЮнГи. – Причем говоря трудно, я имею ввиду совсем даже не тюрьму, а то как тебя примет корейское общество после твоего освобождения, в любом случае это же рано или поздно произойдет? Но вот с таким характером и амбициями тебе будет ох как непросто влиться в него и зажить полноценной жизнью гражданина. Думаю, что очень непростой будет твоя судьба.

- А я и не собираюсь никуда вливаться. – отвечаю я господину Кваку. В конце концов не примет меня корейское общество, так в мире и другие … общества есть. Ну, а что касаемо моей судьбы … то я согласна с такими уважаемыми экспертами в этом деле как древние римляне, а они высказались по этому вопросу довольно просто и однозначно – «Homo quisque fortūnae faber».

(Латынь – «Каждый человек — творец своей судьбы»).

Каждый человек – творец своей судьбы. – перевожу я сразу же на корейский это древнее латинское выражение, чтобы не видеть непонятки на надоевшей уже мне роже чиновника.

- Ну ладно … творец своей судьбы, я тебя понял и больше не задерживаю, можешь идти. – говорит мне Квак Юнги. – Госпожа НаБом?

- Нет у меня тоже нет никаких вопросов к Пак ЮнМи. – немногословна директор. – Можешь идти к себе, ДаХе тебя проводит.

Поклонившись напоследок двум корейским чиновникам, я наконец покидаю начальствующий кабинет и выхожу в приемную где уже ждет меня похоже предупреждённая о моем появлении ДаХе. Молча иду к себе, за ней. Но оказывается, что и у немногословной ДаХе присутствует простое человеческое любопытство. И оно в ней заговорило.

- ЮнМи, чего от тебя хотел наш важный корейский чин Квак ЮнГи?

- Да, так, предлагал мне стать владычицей морской!

- Кем стать? – в некотором шоке ДаХе.

- Да шучу я, но здесь только доля шутки, много чего предлагал мне этот Квак. Соблазнял разными интересными вещами, типа передачки из дома со свиданиями, да еще с помилованием от президента, и все в одном флаконе, давал другие пустые обещания, но не подалась я на все его уговоры и обещания, он хоть и изображал из себя доброго и участливого Санту Клауса, но на самом деле по сути есть хитрый и замаскировавшийся Чосын Соджа!

(Чосын Саджа — корейский мрачный жнец, который, является убийцей души или духа, приходящего в конце жизни человека.

Сейчас жнецов представляют, как людей с белыми лицами, черными губами и в черных костюмах. Это представление появилось после выхода на экраны дорамы «Легенды родного города».

Все, что нужно сделать жнецу, чтобы забрать человека в загробный мир — трижды позвать его по имени. Считается, что люди могут ненадолго обмануть жнеца. Есть, например, такая уловка: если вы спите в одиночку, то положите рядом с собой вторую подушку, тогда жнец, который придет за вами, просто уснет рядом и не заберет вас. Но рано или поздно жнец вернется и завершит свое дело, ведь победить его человеку не под силу. Прим. – автора).

- Ну ты и скажешь, Чосын Соджа! – испуганно округляет глаза ДаХе. – Хотя … если судить по его черному наглаженному костюму, то да, похож немного на того.

И после небольшой паузы уточняет у меня.

- И все-таки, что ты ответила на все его предложения? Согласилась?

- Нет, не согласная я, ответила, если честно по-простому, а если еще проще, то взяла и просто послала его в задницу со всеми его предложениями, а заодно и с министром тоже! В прямом смысле и безо всяких экивоков туда и направила.

- В большую и черную задницу? – это неожиданно вдруг уточняет у меня ДаХе.

- Почему в большую и черную? - удивился я этому несколько неожиданному вопросу и явному интересу, обычно невозмутимой и ничего никогда не спрашивающей и не уточняющей заместительницы директора НаБом.

- Да так. - пожала та плечами. - Просто сегодня похоже совсем не день господина Квака, а все из-за перебора задниц разных цветов. - добавила она еще одну загадочную для меня фразу, и после паузы. – Ну ладно ЮнМи пойдём, время-то уже действительно позднее.

Я пошёл вперёд, но неожиданно странные звуки похожие на скрип старой несмазанной двери амбара привлекли моё внимание. Резко разворачиваюсь, да ладно, не верю своим глазами и ушам! Оказывается, юмор ниже пояса про эти самые задницы разных цветов, он … творит чудеса, и смех.

ДаХе тому прямое подтверждение, этот самый скрип старой амбарной двери по факту и оказался ее смехом. Правда, из-за того, что её губы похоже не привыкли к такого рода нагрузкам, выражение лица ДаХе было как у паралитика, которому закачали в губы ботекс, ну или что там закачивают при операции на увеличение губ, гилауроновую кислоту?

Я-то давно думал, что разговорчивость и смех совсем не входит в число поведенческих нарративов госпожи ДаХе, а тут надо же, оказывается был не прав. И всего то нужно было побольше сатиры про задницы. Странное конечно чувство юмора у человека, но на вкус и цвет как говорится … фломастеры разные!

Тем временем отскрипев петлями старой амбарной двери ДаХе поинтересовалась у меня.

- Это конечно только твое дело ЮнМи, но вполне возможно, что позже ты сама пожалеешь, что отказалась от такого выгодного для тебя предложения. Могла же в скором времени покинуть нас, нет мы конечно же по тебе бы очень скучали, но как-то эту потерю думаю все-таки пережили.

О надо же! Охренеть не встать! ДаХе у нас оказывается даже юморить умеет, сегодня точно день чудес. Ну, а вслух же я ей отвечаю.

- Нет госпожа ДаХе. Жалеть я точно ни о чем не буду. Потому что предательство - это не мой путь, а обратиться к людям, которые собрались под стенами чтобы они уезжали отсюда и не мешали нашей власти. К людям, многие из которых приехали сюда, проехав половину земного шара только для того чтобы меня поддержать. Такое обращение с моей стороны и будет настоящим предательством.

Поэтому, если честно, то это было для меня предложение, от которого надо было отказаться, и я легко это сделала. И совсем не сожалею и не буду жалеть об этом.

Что-же на этом такой интересный и насыщенный день очередных суток лагеря «Вместе с Агдан!» подошел к концу.

И что интересно, никаких силовых разгонов и задержаний, протестующих сегодня уже не было.

Интересно, что бы это значило? Власть просто готовится жестко ответить протестующим или уже смирилась с этим лагерем под тюремными стенами?

Но ладно, не будем забегать вперёд, как говорится – поживем увидим!

Ну, а ЮнМи, ну или Агдан, кому как больше нравится, пожелаем спокойного сна в спокойную ночь!

…

Правда не все пошли спать, несмотря на такой напряженный день господин Квак ЮнГи не спал.

В гостиничном номере Анянской гостиницы он на ноуте готовил доклад своему непосредственному руководству в Сеуле и сильно грустил по этому поводу, потому что ничего позитивного в нем изложить не мог.

Это еще хорошо, что НаБом днем отговорила его от этого преждевременного звонка с бравым докладом о досрочном решении проблемы этого стихийного митинга. Как бы он сейчас выглядел в глазах своего руководства? Как пустобрех и балабол?

Ну, а что касается непосредственно самого доклада, то в нем господин ЮнГи был большим специалистом. Несколько смещенных акцентов при описании переговоров с протестующими, и вот вроде как проглядывается картина неадекватности этих самых протестующих, с которыми договориться очень трудно, практически невозможно, не только ему, но и любому здравомыслящему корейцу!

И в эту канву как ни странно очень даже хорошо ложилась и история с голым задом чернокожего, которую он, немного подумав, все-таки упомянул в своем докладе.

Пусть и в министерстве знают насколько неадекватны эти протестующие! Скорей всего там собрались одни наркоманы и бездельники ведущие праздный образ жизни.

В общем как говорил один его друг отца, бывший танкист между прочим – «Тонкий лист бумаги иногда защищает задницу лучше танковой брони!»

Вот черт! Привязалась же, и здесь эта задница! Но в любом случае, главное для него сейчас не оказаться в ней по результатам его поездки, которая вначале выглядела как легкая и необременительная прогулка, а превратилась в какой-то сложный квест, тяжелый и в моральном плане, и в физическом.

Поэтому сейчас для него главное грамотный доклад, и показать, что от него в данной ситуации зависело немногое, другие и такого не смогли бы выполнить.

Поэтому ночь длинна, но и доклад тоже получится не сказать, что сильно короткий, больше слов и описаний его важной роли в этих переговорах и все будет хорошо.

С этими мыслями он почесал себе левую щеку.

- И ничего у меня морда не треснула! – с некоторой обидой вдруг сказал вслух господин Квак ЮнГи, а потом и еще одна обида, и тоже неожиданная, а также несколько запоздавшая.

- И никакой я не фашист, и ничего на ночь я не почитываю, я вообще этим не злоупотребляю, на ночь читаю только министерские бумаги и разные инструкции поднимая так свой уровень служебного образования и все, ничего более!

На этом мы его и оставим, и направимся в день следующий, в одно важное место для важных людей и дел!