Адские желания

Адские Желания

Кел Карпентер

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не

распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.

Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur

Обращаюсь к сильным женщинам, которых просто невозможно сдержать, вы меня вдохновляете.

— Просто будешь стоять и смотреть, как я горю/ все в порядке, потому что мне нравится, как это больно.

— Eminem and Rihanna, Love The Way You Lie

ГЛАВА 1

Я БЫЛА В ОГНЕ.

По крайней мере, так мне показалось, когда я отвернулась от стеклянной стены, через которую видно весь Новый Орлеан. Город мертвых. Мы были у гребаных врат Ада, и что случилось?

Я начала переход.

Сколько, по словам Райстена, у меня времени до того, как все начнется? Сорок восемь часов? И что потом?

Я вздрогнула, и уж точно не потому, что мне было холодно. Я была наполовину суккубом, наполовину… Зверем. Перед переходом я сожгла «Черный лотос». Я заклеймила Ларана и Мойру. Я уничтожила душу кошмарного беса. И я почти переспала со всеми Всадниками, кроме одного.

Итак…что бы я делала во время перехода? Это вообще была бы я — или это был бы Зверь?

Я тяжело вздохнула, проводя потной рукой по волосам.

Все это при условии, что к тому времени я спонтанно не воспламенюсь.

— Все в порядке, любимая? — Спросил Райстен, возвращая меня к реальности. Я моргнула, прогоняя туман, и увидела его, стоящего в дверном проеме.

— Ты сказал, что у меня есть сорок восемь часов. Что будет потом? — Спросила я, в горле у меня уже пересохло и першило. Я сделала еще один шаг к нему и резко остановилась, когда почувствовала изменение в воздухе. Это было почти незаметно. Его глаза расширились, и он закрыл их, глубоко вдохнув.

И когда он открыл глаза, это был не тот Райстен, которого я знала и о котором заботилась.

Я моргнула, когда вокруг него образовался туман. На его коже появились отдельные белые пятна. Медленно собираясь и конденсируясь, они падали вокруг него, как снег… или пепел. Странно красиво. Ужасающе странно.

— Ты видишь это… — мои слова оборвались, когда он сделал еще один прерывистый вдох. Он издал стон.

— Так мило, — пробормотал он.

Я нахмурилась, прищурив глаза. Туман сдвинулся и закружился вокруг него, извиваясь и пульсируя синхронно с чем-то. Его сердце.

— Что происходит потом? — Эти три коротких слова прозвучали гораздо соблазнительнее, чем я думала. Я сделала шаг ближе, и глаза Райстена потемнели с зеленого до почти черного, но не от ярости. С…

— Твоя природа суккуба, либо Зверя возьмет верх. Возможно, и то, и другое. — Он высунул язык, облизывая нижнюю губу. Жар внутри меня поднимался все выше. Довольно скоро я рисковала потерять сознание. Возможно, это было к лучшему, учитывая взгляд, которым одарил меня Райстен.

— А потом? — Спросила я хрипло, почти шепотом. Он улыбнулся, но в его улыбке не было ничего мальчишеского или милого. В его глазах появилось дикое выражение хищника, преследующего только одну цель.

— Тебе нужно будет поесть. — Он сделал три шага ко мне, прежде чем мой мозг осознал, что он делает. Дымка уже снова начала опускаться. Пульсирующий жар внутри, направляющий меня к нему. Только к нему.

— Что ты делаешь? — Прошептала я пересохшими губами. Мои ноги дрожали по мере того, как он приближался, и я не была уверена, было ли это напряжением или необходимостью. Даже в его чертовски пугающем состоянии я была неспособна по-настоящему испугаться. Он не причинил бы мне вреда.

Райстен размеренными шагами преодолел разделявшее нас расстояние. К тому времени, когда он оказался передо мной, его глаза были совершенно черными. Ни следа какого-либо другого цвета в его взгляде.

Я прикусила губу, одновременно борясь с желанием прижаться к нему и упасть в обморок. Райстен облегчил мне выбор, протянув сильную руку и полностью обхватив меня за талию. Он схватил меня за бедро, пальцы с когтями впились в кожу прямо под толстым свитером. Я издала низкий стон и глубоко вздохнула.

Его запах обрушился на меня, как товарный вагон, и я вцепилась обеими руками в материал его рубашки. Райстен воспринял это как приглашение, в котором он нуждался. Он протянул другую

руку и зарылся ею в мои волосы, используя свою хватку, чтобы откинуть мою голову назад. Мое тело превратилось в желе от его прикосновения, когда жжение внутри меня вышло из-под контроля, ища какого-то выхода.

Он прижался своими губами к моим, и все мысли исчезли.

Я просто не могла думать, не могла чувствовать ничего, кроме его губ, когда они слились с моими. Он целовал меня с такой страстью, что я была ослеплена вожделением. Поглощенна этим.

Настолько, что я не раздумывала дважды, когда он опустил одну руку с моей талии на задницу и поднял меня. Я обхватила его ногами, не нуждаясь в подсказках. Твердая выпуклость в его штанах терлась об меня, вызывая приступ безумия.

Я положила руки ему на плечи, наслаждаясь твердыми мускулами, которые там обнаружила. Мои пальцы теребили его воротник, ныряя под рубашку, прежде чем нетерпение взяло верх надо мной. Мои пальцы обхватили плотную ткань и потянули. Пуговицы оторвались, когда я разорвала его рубашку посередине. Мои руки скользнули по гладкой коже его груди. Он одобрительно зарычал, заставив мой желудок затрепетать. Внутри пламя разгорелось еще жарче.

Моя спина коснулась прохладного стекла, в голове прояснилось ровно настолько, чтобы понять, что это ненормально. Возможно, я бываю немного возбужденнее, чем мне хотелось бы признавать, но обычно я не набрасываюсь на кого-то за две секунды. Я оторвалась от нашего поцелуя, чтобы вздохнуть и спросить его, что, черт возьми,        происходит. Райстен использовал эти        короткие полсекунды, чтобы вжаться в меня, осыпая восхитительной чередой поцелуев и укусов мою шею.

Моя голова откинулась назад, прислонившись к стеклу, одновременно выгибая спину, чтобы дать ему лучший доступ ко всему, потому что в тот момент ничто другое не имело значения. Только жжение внутри и между нами удерживало меня в туманной реальности, где единственное, что имело смысл, — это его кожа на моей.

— Что за…

Внезапное прерывание было достаточно громким, чтобы это уловить, но недостаточным, чтобы проникнуть через обжигающий

жар, охватившим меня. Только что я была прижата к стеклу, а в следующее мгновение уже стояла на четвереньках.

Свирепый рык сорвался с моих губ, когда я посмотрела на двух Всадников, удерживавших Райстена, его черные, как смоль, демонические глаза впились в мои.

— Ты гребаный идиот, — рявкнул на него Война. Он двинулся, чтобы схватить Райстена за голову, и Смерть позволил ему это. Я издала собственное предупреждающее рычание, когда мной овладело возмущение и я начала действовать. Мне даже в голову не приходило, что Зверь подталкивает меня к этому, пока я не оттолкнула Джулиана с дороги и не дала Ларану пощечину.

Я остановилась как вкопанная, когда туман снова рассеялся, и в моем животе зародился страх. Ларан стоял как вкопанный, уставившись на меня, когда уронил Райстена, как свинцовый груз. Какая бы похожая на транс похоть, казалось, не охватила его, она лопнула в тот момент, когда он упал на землю. Его глаза прояснились, снова став ярко-темно-зелеными, когда туман цвета слоновой кости вокруг него испарился.

Я покачала головой, пытаясь разобраться в этом безумии.

— Руби, любимая, мне так жаль… — Его извинения прервались, когда Ларан ударил его ногой по голове.

— Эй! — Я рявкнула на Ларана, нарастающая ярость, с которой все это началось, снова вырвалась на передний план. — Что за черт, Ларан? — спросила я. Мои кулаки сжались сами по себе, но я удержалась от удара.

— Руби, — сказал Джулиан обманчиво мягким тоном, — ты понимаешь, что твои руки покрыты пламенем?

Я осмелилась взглянуть на свои руки и увидела, что их действительно пожирает голубой огонь. Усики скользнули вверх по моим рукам, до самых локтей, но не обожгли.

Я снова тяжело сглотнула и стиснула зубы, желая, чтобы огонь погас.

Конечно, все было не так просто.

Сначала ничего не происходило. Он не уменьшился, но и не вырос. В некотором смысле я назвала это победой. В конце концов, почти каждый раз, когда я использовала пламя, кто-то либо погибал,

либо сгорало здание. Так что в некотором смысле, ничего не происходило, это было улучшением.

Пока моя одежда не загорелась.

— Ради всего святого, — простонала я, обращаясь к зверю внутри меня. Она погасила пламя, не заставляя меня просить, но я не упустила порочную улыбку, которая последовала за этим. Зверь знала, что здесь происходит. Что очень скоро у меня практически не будет контроля.

Через несколько дней не останется никого, кто мог бы по-настоящему встать между зверем и миром.

То есть никого, кроме Всадников.

Думаю, хорошо, что они были созданы именно для этого, потому что забота обо мне превращается в работу на полный рабочий день.

ГЛАВА 2

Я С РАЗДРАЖЕНИЕМ ОБОШЛА Ларана и зашагала по коридору. Мойра стояла в дверях, согнувшись в талии, и смеялась так сильно, что покачнулась вбок и врезалась в меня. Я закатила глаза и, схватив ее за руку, потащила в спальню позади себя, прежде чем захлопнуть дверь. Это не удержит Всадников на расстоянии навсегда, но, возможно, даст мне несколько минут отсрочки.

За моей спиной хлопнула дверь.

— Ради всего святого… — Я приоткрыла дверь, но Джулиан был тем, кого я меньше всего ожидала увидеть.

— Руби, я знаю, это должно быть…

— Пять минут. Можно мне побыть пять гребаных минут наедине с собой? — Рявкнула я. Джулиан не дрогнул и не ушел.

— С переходом, начинающимся в…

— Райстен сказал, что у меня есть сорок восемь часов. Я прошу пять минут. — Отказываясь отступать, я выдержала его взгляд, пока он не стал ледяным и бесстрастным.

— Прекрасно. — Мускул на его челюсти дрогнул. Я двинулась, чтобы закрыть дверь, но он удержал ее рукой. — Если я что-нибудь услышу…

— Пять. Минут, — повторила я, толкая дверь. Она не сдвинулась с места, пока он не отстранился, слегка кивнув мне при этом.

Дверь со щелчком закрылась, и я повернулась, откинувшись назад и прислонившись к ней головой. Уставившись в потолок, я наконец набралась смелости спросить:

— Что же мне теперь делать?

— То же, что ты делаешь всегда, — сказала Мойра. Я качнулась вперед, оттолкнувшись от двери. Мой взгляд упал на мою лучшую подругу, когда я приподняла бровь в ее направлении, молча спрашивая, что это было. Она поджала губы и произнесла одно слово. — Выживать.

Бандит подошел ко мне и потянул за джинсы. Я наклонилась, подхватила его на руки и села на белое пуховое одеяло. Мойра присоединилась к нам, растянувшись рядом со мной.

— Мне страшно, — прошептала я в его шерсть. Он замурлыкал, уткнувшись в меня носом.

— Конечно, страшно, — усмехнулась она. — Я бы волновалась, если бы это было не так. — Мойра выгнулась дугой и заложила обе руки за голову, как будто ей было наплевать на весь мир. Так и было, но только мои эмпатические способности и годы наблюдения за ней подсказали мне это. — Но у тебя есть я, — продолжила она с очень важным видом. — И мусорная панда и Всадники. По крайней мере, часть из них, когда они не пытаются тебя трахнуть. — Она хихикнула, и Бандит издал этот ужасный скрежещущий звук. Я провела рукой по лбу, проводя ею по лицу, и раздраженно вздохнула.

— Вот об этом-то я и беспокоюсь, — пробормотала я. — Что, если Всадники не смогут меня остановить? Что, если… — Я сделала паузу, собираясь с духом, чтобы сказать ей правду. Произнести свои следующие слова. — Что, если Зверь появится, и я в конечном итоге убью всех в Новом Орлеане?

Мойра, казалось, обдумывала свой ответ, втянув воздух сквозь зубы, прежде чем ответить:

— Я не думаю, что до этого дойдет.

Я, прищурившись, уставилась в потолок, наклонив голову. — Почему ты так думаешь?

— По двум причинам. Первая заключается в том, что все четверо этих ленивых ублюдков безумно возбуждены из-за тебя. Я думала, Джулиан собирается нагнуть твою задницу и трахнуть тебя там, когда ты начала рычать на них, стоя на четвереньках, — она снова хихикнула.

— Я не…

— О да, ты это сделала, — ухмыльнулась она, погрозив пальцем. — Прибереги скромность для кого-нибудь другого. Ты была моей лучшей подругой больше десяти лет. Я знаю, какая ты, когда возбуждаешься и не можешь трахнуться. Привет, добро пожаловать в прошлые пять лет.

Я закатила глаза, выгибаясь, чтобы схватить подушку из-под себя и швырнуть ей в лицо. Она поймала ее.

— Вторая причина, — сказала она с преувеличенной медлительностью, — в том, что ты суккуб, который голодал более пяти

лет. Что-то подсказывает мне, что твое превращение будет чертовски эффектным. — Она ухмыльнулась, голубые пентаграммы в ее глазах озорно заиграли.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься смотреть… — Черт возьми, нет. — Она издала давящийся звук, который

перешел в хихиканье. — Я люблю тебя, Рубс, но ты мне как сестра. Твой переход — это то порно, которое мне смотреть неинтересно. Если я захочу его посмотреть, Бурбон-Стрит недалеко.

Бурбон-Стрит. Единственное место на этом континенте, куда можно бросить камень с завязанными глазами и с большей вероятностью попасть в демона, чем в человека. Всего в трех кварталах от Врат Ада, он был практически наводнен такими, как мы. Что означало, что это было небезопасно ни для меня, ни для нее, не с этими горящими голубыми глазами.

Она носила метку Дьявола, и, если ее очарование ослабевало хотя бы на секунду, все было кончено. Мир узнал бы, что новая душа носит это имя.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься ехать на Бурбон-Стрит, учитывая все происходящее… — попросила я. Она наклонила голову, и в воздухе повисла настороженность. — Мойра, ты это несерьезно. — Она вздохнула.

— Я бы не сказала, что собираюсь — подходящее слово. Больше похоже на рассматриваю свои возможности, — защищалась она. — Не то чтобы кто-то сможет перейти границу, пока ты не пройдёшь Преображение. А когда оно случится — на это могут уйти недели. Было бы обидно упустить последний шанс, прежде чем мы покинем землю…

Я знаю, она не хотела, чтобы это прозвучало так, будто она ставила мне подножку в виде чувства вины, но ее тонкое напоминание задело струны моего сердца. И потому, что это полностью на моей совести, и потому, что однажды я чуть не потеряла ее. Несмотря на это, она решила последовать за мной, и не только на край света, но и в совершенно другой мир.

Я села, игнорируя протесты Бандита, отодвинула его в сторону и обняла ее, обхватив руками ее миниатюрное тело.

— Я не собираюсь указывать тебе, что ты можешь делать, а чего нет. Я просто беспокоюсь о тебе, — прошептала я в ее темно-

зеленые волосы. От нее пахло мятой и весной.

— Я знаю. — Она обняла меня за талию, крепко прижимая к себе. — Для меня то же самое. Я никогда ни о ком и ни о чем в своей жизни не беспокоилась, пока не увидела тебя, — проворчала она. — Вот почему я думаю об этом, но мое решение еще не принято. Ты же знаешь, я бы никогда не сделала ничего, что подвергло бы тебя опасности.

— Я беспокоюсь не о себе.

Стук в дверь прервал нас, и я тихо зарычала. Мойра крепче прижалась ко мне, сотрясаясь от беззвучного смеха, когда дверь распахнулась.

— Руби, милая, мне не хочется прерывать это, но Аллистер скоро будет здесь, и нам нужно поговорить о том, как ты хочешь это сделать.

Я могла только предположить, что он имел в виду пройти через переход, на что у меня не было ответа. Тем не менее, я высвободилась из объятий Мойры и последовала за ним обратно в гостиную.

Он сел в единственное кресло в другом конце комнаты, бросив на меня извиняющийся взгляд. Я на мгновение задумалась, была ли его дистанция из-за нашего необъяснимого поцелуя ранее, или из-за пошатнувшегося доверия, которое нам еще предстоит восстановить после похищения Мойры. Судя по тому, как Джулиан повернулся спиной к стеклянной стене, заложив руки за спину, я могла только догадываться, что это было и то, и другое.

Я сделала шаг к Ларану, который сидел на черном кожаном диванчике и застыла, когда его взгляд скользнул по мне — горячий, возбужденный и осторожный. Именно последнее заставило меня задуматься.

— Что происходит? — Спросила я, мой голос прозвучал немного резче, чем я хотела, намек на Зверя внутри меня пробрался наружу. Она была недовольна им. Никто из нас не понимал, почему он, из всех остальных, должен был быть осторожен с нами.

Он был заклеймен. Он был нашим.

Вокруг него образовался густой туман, казалось, пришедший из ниоткуда. Красный, как человеческая кровь, он пенился, вытекая из

него наружу. Я моргнула, прищурившись и склонив голову набок.

— Я задала тебе вопрос, Ларан. — Это был не мой голос, он был страстным и мягким. Слова, наслоенные обольщением и огнем, казалось, окутали его. Его глаза стали полностью черными, стирая все следы белизны. Мои губы приоткрылись, когда жар пронесся по мне, поднимаясь по венам к тому ноющему месту в моей сердцевине. Сердцебиение отдавалось в моей голове.

Я сделала ещё шаг вперёд, лишь смутно осознавая голоса вокруг, произносящие ничего не значащие слова. Ларан сжал кулаки, будто сдерживая себя. От чего именно — я не знала. Но это пульсирующее давление толкало меня ближе, заставляло идти к нему.

Я переместилась и встала прямо между его ног, протягивая руку вперед сквозь туман.

Сильные руки обхватили меня за талию, дергая назад, отрывая от него. От моего…

— Приди в себя, Руби, — прошептал мне на ухо голос, грубый и хриплый от желания. Я отступила назад, наткнувшись на что-то твердое. Мои губы раскрылись сами по себе, пробуя воздух вокруг. Похоть и жар. Темнота и тени. Холод, такой леденящий, что разжег жгучее желание, пробежавшее по моим легким прямо к тому месту между бедер.

Тело позади меня оставалось неподвижным, как мертвое, не притягивая меня ближе и не выпуская в мир. Как будто у него были проблемы с принятием решения. Я протянула руки вверх и за спину, схватив его за плечи. Мои пальцы прошлись по его напряженным мышцам, прошлись по обнаженной коже шеи и обвились вокруг коротких прядей волос, которые, как я знала, должны были быть белыми. Я резко дернула их, улыбаясь, когда из его горла вырвалось рычание. Руки на моей талии напряглись, сжимая, почти до боли, но он не сдвинулся с места.

— Не испытывай меня, — прошептал Смерть мне на ухо. Его губы были холодными, когда они скользнули вниз по моему затылку и снова вверх. Он глубоко вдохнул, и я содрогнулась от восторга. — Может, ты и наследница Ада, но никто не ищет Смерти, если не хочет покориться.

Мой контроль уже висел на очень тонкой ниточке. Образ, который пронесся в моем сознании о том, как он доминирует надо

мной, полностью разрушил его. Зверь толкнулась вперед и прижала мои бедра к твердой эрекции, которая ощущалась сзади.

Дыхание со свистом вырывалось у него сквозь зубы.

— Может, ты и Смерть, но ты все равно встанешь на колени, — ответила мой Зверь. Ее версия «встать на колени» была совсем не похожа на то, что большинство представляло. Она не просто хотела его подчинения. Она хотела его обожания, его преданности, самой его гребаной души.

Ее представление о Смерти на коленях. О боже, я так сильно облажалась.

Но я не могла заставить себя остановить это.

Жар пронёсся сквозь меня, как разгорающееся пламя. Пульсация. Биение. Оно гнало меня к чему-то, что я до конца не понимала. Я поддалась, проведя задом по всей длине его члена…

Шлеп!

Я моргнула. Не то чтобы я была против боли, но она показалась мне довольно неожиданной. Мое зрение прояснилось, и передо мной стоял не Смерть и не кто-либо из Всадников, а Мойра.

Она выгнула темно-зеленую бровь, самодовольно скрестив руки на груди.

— Я знаю, что ты чертовски возбуждена прямо сейчас, но есть время и место, и это не перед моими не такими уж девственными глазами. Возьми себя в руки, Руби.

Мой Зверь моргнула, глядя на нее.

— Ты что, только что дала мне пощечину? — спросила Зверь, растерянно нахмурившись. Мойра не отступила.

— Да. Ты жаждущая сучка. Я понимаю. Но мне нужно, чтобы ты еще немного держала себя в руках. — Зверь посмотрела на нее, наклонив голову, и пульсация в моих венах на мгновение ослабла. — Для меня. Ты можешь сделать это для меня? — тихо спросила она. Не умоляя, потому что Мойра никогда не просила. Вместо этого она требовала от Зверя того, чего не мог никто другой в этой комнате.

Потому что они не были нашей опорой. Тот, кто держал нас вместе, когда все остальное рушилось.

И ради нее мы готовы на все.

Зверь протянуло руку и отвело в сторону выбившуюся прядь ее темно-зеленых волос. Интимно, но ни в коем случае не сексуально.

— Для тебя, кто всегда защищал ее. Предупреждаю: очень скоро я не смогу остановиться. — Я подняла голову, когда она встретилась взглядом с Лараном, который сидел в нескольких футах позади Мойры, пристально наблюдая за мной темным взглядом. — Я возьму всех своих партнеров, прежде чем мы вернемся домой.

С этими словами она отступила, оставив меня липкой и сбитой с толку.

У меня даже не было времени осознать голос позади меня, прежде чем яркие пятна в моем поле зрения взорвались. Мир побелел, когда меня сморил сон, но огонь внутри не утихал.

Даже сон не мог спасти меня от моих адских мучений… или желаний.

**ДЖУЛИАН**

У нее был я. У нее был я, и она это знала. В то время как мы с Руби танцевали вокруг ее растущего влечения ко мне и того болезненного привыкания, которое я испытывал к ней, Зверь этого не делала. Мы были избраны, созданы, чтобы быть ее защитниками, но Зверь хотела большего.

Ей нужны были все мы. Весь я.

Она хотела владеть каждым аспектом меня. Моей душой.

По крайней мере, это существо не заботилось о том, осталось ли во мне хоть какое-то подобие сердца, кроме бесполезно бьющейся штуковины в моей груди. Я бы не подвел ее в этом отношении. Может, она и выросла человеком, но девушка в моих объятиях была огнем и пеплом насквозь.

Ее кожа пылала, как угли разгорающегося пламени. Более горячая, чем звезда, и смертоносная, чем все, что мог вообразить этот мир, сила, которую она хранила в себе, редко присутствовала, за исключением тех случаев, когда она спала. В этом состоянии я чувствовал, как ее потребность царапает меня, проникает под кожу, даже более отчетливо, чем когда она насмехалась надо мной.

Я прижал ее тело поближе к своей груди, притворяясь, что меня не трогает то, как она обвила руками мою шею, прижимаясь ко мне даже во сне. Я вдохнул ее аромат. Он взывал ко мне.

— Нам нужно перевезти ее, — сказал Ларан.

Я не мог признаться им в этом. В том, что я чувствовал. Я не мог признаться в этом самой Руби, хотя и знал, что ей больно из-за того, что я отказываю нам обоим. Я хотел, чтобы она была не похожа ни на что или кого-либо, кто был до нее.

И как бы я ни старался держаться подальше ради всех нас, я быстро приближался к своей критической точке.

— Ей нужно будет покормиться, когда она проснется, — начал Аллистер. Я зарычал себе под нос при одной мысли об этом, потому что я не был бы тем, на кого падет выбор. — Ты хочешь что-то сказать, Смерть?

Я прижал ее ближе на долю дюйма. У меня были проблемы?

Да, похоже на то.

Я был слишком противоречив по этому поводу. Если бы я делал свою чертову работу, я бы отдал ее и позволил этому свершиться. Я бы отказался от ее ухаживаний. Я бы отверг брачные узы, которые она предлагает.

Я бы оберегал ее и не отвлекался. Не мечтать о том, какого цвета станет ее кожа после встречи с моим ремнем, или фантазировать о том, как она могла бы стонать для меня.

Я бы знал, что единственный способ, которым это может закончиться, — это сгореть в огне.

И все же… Я не мог уйти.

И я не мог признаться ни в чем из этого вслух.

Вместо ответа я ушел, неся на руках спящую демоницу.

— Эй, — завизжала банши позади меня. — Что, по-твоему, ты делаешь? Куда ты идешь?

— Оберегаю ее.

Это был единственный ответ, который я мог дать. Я не хотел думать о том, что Аллистер сделает с ней. С ней. Мое собственническое чувство не позволяло делиться, и, если бы я взял ее на первое кормление… Я бы поставил клеймо на каждый дюйм ее кожи.

Но Руби бы этого не хотела, а я не мог остановиться.

Что-то врезалось мне в спину и смялось. Не человек, а предмет. Я слегка повернулся и увидел осколки разбитого стекла. Лампа. И банши, которая ее бросила.

— Ты не можешь просто забрать ее без ответов. Я спросила вас, что вы делаете, потому что, если вы, идиоты, не умны, все, что вы сделаете, это разозлите ее, и если вы думаете, что я плохая, вы еще ничего не видели! — Чем больше она возбуждалась, тем больше в ее словах звучал южный акцент.

— Успокойся, — холодно ответил я. — Превращение влияет на ее разум. Она не сможет мыслить логически, пока не покормится. Я переношу ее в отдельную комнату, которая защищена достаточно сильно, чтобы она могла сделать это и не предоставлять опасности для города.

Банши сделала паузу. Она не доверяла нам, и было несколько восхитительно, что она не доверяла никому, кроме своей лучшей подруги… Она действительно была настоящим фамильяром.

Собственница. Слегка иррациональная. Не доверяющая чьим-либо намерениям, но полностью преданная тому, кто связал ее.

Это была единственная причина, по которой она стояла после того, как швырнула в меня лампой.

— Ей это не понравится.

— Альтернатива в том, что мы подождем, пока она проснется, и дадим ей выбор, после чего она либо согласится с этим, либо, что гораздо более вероятно, ее гнев снова разразится, и я не смогу усыпить ее. — Аллистер решил выйти вперед и вмешаться с более дипломатичным пониманием сценария. — Руби — самый сильный суккуб, которого я видел до перехода, и она боится проходить через это. Это и так уже сильно усложнит ей задачу. Если она в ярости сожжет город дотла, это только сделает ее еще более непостоянной. Это лучшее решение.

Ее глаза изучали Руби, смягчаясь, когда она смотрела на нее с усталым выражением. Ей это не нравилось, но она была не в себе. Мы были Всадниками, и это было то, что мы должны были делать. Дружим мы или нет, но ответственность за безопасный переход Руби лежала на нас четверых.

По кивку банши я повернулся к ним спиной и понадеялся, что нас было достаточно.

Что мы могли бы сделать именно то, о чем говорили ей, потому что если бы не это, нам пришлось бы отвечать не только за гнев банши.

ГЛАВА 3

ТЕНИ ТАНЦЕВАЛИ в свете свечей, когда я пришла в себя. Какое-то время я лежала так, в том странном промежуточном состоянии, когда я бодрствовала, но не полностью, уставившись на оттенки черного и серого, покачивающиеся из стороны в сторону. В этом было что-то такое умиротворяющее, но это не находило отклика у меня. Не в этот раз. Не сейчас, когда мое тело натянуто, как пружина, свернуто и ждет освобождения.

Где я?

Я перекатилась, остановившись на полпути. С потолка свисали шары, похожие на фонари, излучающие мягкое свечение. Крошечные, мерцающие огоньки вспыхивали и гасли, поглощая меня своей простой красотой. Я наклонилась, протянув руку к одному из них.

— Как ты себя чувствуешь?

Я подпрыгнула. Голос, который заговорил, был низким, насыщенным, добавляя искорку обольщения к тишине и спокойствию. Я последовала за ним к краю кровати, где сидел Аллистер, молча наблюдая за мной. Моя рука упала на колени, и я откинула малиновую простыню, пытаясь не обращать внимания на мягкую текстуру между пальцами и на то, как она касалась моих бедер.

Мои голые бедра. Я моргнула.

— Куда подевались мои джинсы? — В горле у меня пересохло, как в Сахаре, и слова вырывались хрипло. Я с трудом сглотнула, преодолевая накопившуюся тяжесть. Это было удушающе, а в изнуряющей жаре, которая продолжала мучить меня, прямо-таки убийственно.

— Ты сожгла их, — ответил он. От этого голоса у меня по спине пробежали мурашки. — Мойра одевала тебя, пока ты спала. Она подумала, что ты могла бы чувствовать себя как дома в… минимальной одежде. — Его взгляд прошелся по бледной коже моих ног, мимо простого черного нижнего белья и вверх по моей очень облегающей рубашке. Мои руки покрылись мурашками, и я прижала

их к груди, надеясь, что он не сможет разглядеть мои напряженные соски сквозь тонкий материал.

Хищный блеск его глаз и изгиб губ говорили сами за себя.

— Где Мойра? И почему ты здесь? Я думала, ты имеешь дело с…

— Мойры нет дома. Мор отвез ее на Бурбон-Стрит, чтобы она попыталась развлечься. Мы сказали ей, что, если у твоего фамильяра стресс, это усложнит переход. Я подумал, ты оценишь эту маленькую ложь, чтобы она не была здесь и не чувствовала всего, что произойдет дальше. — Он глубоко вздохнул и встал, чтобы снять пиджак. — Что касается меня, я бы подумал, что это совершенно очевидно. Ты не можешь продержаться больше нескольких мгновений, не пытаясь питаться, а я единственный инкуб среди нас. Мы собираемся… исправить эту ситуацию.

Что за хуйня на самом деле?

Я вскочила с кровати, но мои ноги запутались в простынях. Я поскользнулась на прохладном каменном полу и спохватилась только после того, как приземлилась на задницу. Расставив ноги и обхватив себя руками, я занимала совершенно компрометирующее положение с того места, где стоял Аллистер. Я дернула головой, отбрасывая в сторону свои длинные голубые локоны, чтобы как следует разглядеть его.

— Исправлять? Ты ни хрена не исправляешь, придурок, — огрызнулась я, пытаясь отползти назад, подальше от его испытующего взгляда. Ростом намного больше шести футов и находясь менее чем в пяти футах от меня, он мог бы пожирать глазами мою грудь, вываливающуюся из майки с глубоким вырезом, но он этого не сделал.

Он не сводил с меня своих золотистых глаз и вопросительно приподнял бровь.

— Мы возвращаемся к этому? — беспечно спросил он. Меня охватило негодование, но я промолчала. Я была слишком напугана словами, которые могли вырваться. — Понятно, — легкомысленно пробормотал он, расстегивая запонки на манжетах. — Ну, почему бы тебе не сказать мне, чего ты хочешь? — продолжил он непринужденно, начиная расстегивать рубашку.

Я с трудом сглотнула, но слова не шли с языка.

Нужда и потребность били по мне, как гребаный таран, но я не хотела сдаваться. Не так. Не тогда, когда он…

— Ты вырубил меня, — выдохнула я, мой гнев и жажда столкнулись лицом к лицу.

Что со мной было не так?

— Я сделал то, что должен был, — сказал он как ни в чем не бывало. — Война специально подготовил эту комнату для твоего перехода, и поскольку переход наступил так быстро, мы подумали, что будет лучше переместить тебя пораньше. Постарайся откусить кусочек до того, как все начнется.

Я стискиваю зубы, поджимая ноги, когда собираюсь встать. Конечно, Аллистер был там. Протягивая руку, как истинный джентльмен. Я отвесила ему пощечину, поморщившись, когда он отшатнулся на несколько футов.

Гребаная сила.

Гребаный переходный период.

Гребаные Всадники, думающие, что они могут решать, что для меня лучше.

А Мойра? Она действительно согласилась на это?

Пот струился по моей спине, когда температура поднялась до новых высот. Я собиралась умереть от обезвоживания прежде, чем кто-нибудь куда-нибудь засунет свой член.

— Руби, я знаю, что тебе сейчас трудно быть рациональной, но мне нужно, чтобы ты доверяла мне, — напевал Аллистер. Ему не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя и снова подойти ко мне, используя свой прекрасный голос в попытке подчинить меня.

Ублюдок думал, красивые слова все исправят? Подумай еще раз.

Он был не первым в нашем роде, с кем мне приходилось иметь дело.

— Доверять тебе? — Я хрипло выдохнула. — Ты вырубил меня против моей воли и привезли черт знает куда, — я обвела рукой комнату, только тогда заметив набор инструментов на дальней стене, — без моего разрешения. Я не обязана ничего делать, ты, ублюдок…

— Позволь мне немного разрядить обстановку, чтобы мы могли обсудить это более или менее рационально, — прервал Аллистер. Рубашка на пуговицах, которую он носил, соскользнула с

его плеч и небрежно упала на пол. Вероятно, она стоила больше, чем моя ипотека, но ему было наплевать. Его пристальный взгляд оставался прикованным ко мне, когда он двинулся вперед, босиком и теперь без рубашки, одетый только в черные брюки — холодный и высокомерный.

Я сердито посмотрела на него и повернулась в поисках двери в дальнем углу комнаты, делая все возможное, чтобы обойти Аллистера. Он схватил меня за руку, прежде чем я успела отойти на два фута, притягивая к себе, как мячик на веревочке. Я с глухим стуком ударила его в грудь.

Гнев. Страсть. Предательство. Желание. Страх. Нужда.

Они закружились вместе, как ветры надвигающейся бури. Мое отчаяние усилилось, когда Зверь внутри меня забилась от ярости. Я не понимала, что происходит. Я не могла этого переварить.

Ничего не могла осмыслить.

Мойра оставила меня с ними, чтобы… трахнуть их. Поставить на них клеймо.

Подчиниться им. Перейти вместе с ними.

Я не могла этого понять. Не хотела понимать.

Они не заслужили права быть демонами, которые привели меня сюда. Фактически, они отняли у меня этот выбор. Предполагая, что они смогут продвинуть проблему. Подтолкнуть меня.

— У меня нет желания давить на тебя или лишать тебя выбора, Руби, но, если кто-то не успокоится, ты столкнешься с переходом в очень плохом месте, еще в большем замешательстве, чем сейчас. Если это то, чего ты хочешь, тогда я присяду вон там. — Он указал на большое мягкое кресло в другом конце комнаты. Рядом с ним стояла стойка с удерживающим оборудованием. Ошейники, кожаные и металлические крепления, поводки разной длины с зажимами на конце — все это свисало с крючков на стене. — И я останусь, пока ты не скажешь мне обратное. Однако я не думаю, что это то, чего ты действительно хочешь.

И снова у меня все сжалось внутри от одного только нахождения в непосредственной близости от него. Это движение взад-вперед внутри причиняло мне боль, заставляя меня все более отчаянно

пытаться найти путь обратно к здравомыслию. Если бы только жжение прекратилось…

Длинные изящные пальцы прошлись вверх и вниз по моим бокам движением, которое должно было успокаивать, но не успокаивало. За то время, пока я спала, моя кожа стала сверхчувствительной. Раньше его пальцы были бы всего лишь легким прикосновением, но теперь они разливали огонь по моим венам и через каждую клеточку моего существа.

— Это прекратится? — Я выдохнула, прижимая руки к очерченным плоскостям его груди. Мое дыхание вырывалось короткими, быстрыми рывками, а он едва касался меня. Возможно, это была не самая плохая идея…

— Прекратиться? Нет, — ответил он, сразу переходя к делу. — Уменьшиться? Да. У тебя должна быть короткая передышка, когда ты сможешь подумать об этом с ясной головой. — Его сердце затрепетало под моей ладонью, но поглаживание его большого пальца по нижней части моей груди было уверенным.

Контроль. Аллистер очень хорошо контролировал ситуацию. Я? Не очень.

Я скользнула руками вверх по его груди, проводя кончиками пальцев по краям шрамов, которые давно поблекли. Пьянящий жар нарастал внутри меня, заставляя мои ноги подкашиваться. Я протянула руки к его затылку и сжала твердые мышцы, впиваясь ногтями в отвратительно мягкие волосы. Почему его волосы не были жесткими? Это сделало бы задачу намного проще. Конечно, у инкуба должны были быть волосы более пышные, чем у меня.

— Никакого секса. — Я явно не в себе. Я сжала его крепче, но его голова не сдвинулась ни на дюйм. Полагаю, эта вновь обретенная сила была такой же ненадежной, как и мой огонь. — Ты научишь меня питаться, и все. Ты слышишь меня? — Мои слова прозвучали бы намного смелее, если бы я не задыхалась от его тела прижатого ко мне.

— Я думаю, ты обнаружишь, что кормление может вызывать сильное привыкание, — размышлял Аллистер, просовывая кончики пальцев мне под рубашку, дразня мягкую плоть. Я ахнула, а он усмехнулся.

Придурок.

— Отвечай на вопрос.

Я не хотела закрывать глаза и отдаваться этому без его слова. Возможно, мне не следовало быть такой доверчивой, учитывая, что мы были демонами и все такое, но он был Голодом. Один из Четырех Всадников. Не было закона, которым я могла бы его удержать, не было обещания, которое я могла бы заставить его сдержать. Независимо от того, как это произошло, я должна была верить, что он имел в виду то, что сказал, потому что, в конце концов, он был единственным, кто мог сдержаться.

— На этот раз. Даю тебе слово, — ответил Аллистер. Его губы скривились в высокомерной ухмылке, а руки продолжили свои легкие манипуляции. Я застонала, одновременно от разочарования и желания. Будь он проклят. Он собирался меня погубить, а мы едва начали.

Хотя знаете что? В это могли бы поиграть двое.

Я привлекла его к себе, и Аллистер наклонился ближе, предоставляя мне лучший доступ, когда я провела губами по его подбородку. Его руки замерли на моей талии, и я слегка пошевелила бедрами, прижимаясь к нему нижней частью живота. Его эрекция дернулась, и дыхание со свистом слетело с его губ.

— Что ты делаешь, маленький суккуб? — выдохнул он. Я сделала паузу, отметив опасно низкий тон его голоса. Как будто, возможно, я зашла слишком далеко, но Зверь внутри не думала, что это зашло достаточно далеко.

Я положила руки по обе стороны от его плеч и толкнула.

Его тело уступило, он откинулся на кровать и мягко упал на кроваво-красные простыни. Я не стала ждать, пока пройдет его шок, и оседлала его колени. Зверь одобрительно промычала, когда я обхватила его руками и прижалась бедрами к твердой эрекции подо мной.

Вызванный лихорадкой бред затмил всякое чувство рациональности. Я быстро забыла, к чему клонила, и вместо этого искала чего-то бесконечно более первобытное.

Освобождение.

Аллистер был первым, кто пошевелился, приблизившись, чтобы поцеловать меня так сильно, что наши зубы лязгнули. Нормальный человек, возможно, остановился бы, подумав, что это звериное желание снова возникло из ниоткуда, но, когда его язык

раздвинул складки моих губ, всякое сопротивление вылетело у меня из головы.

Я застонала. Этот мужчина целовался, как Бог. Я всегда считала себя опытной, но Аллистер не был похож на неряшливых парней, которые были у меня последние несколько лет. Он раздвинул меня с такой точностью, что я не осознавала, что наконец расслабилась и теряю себя в нем, пока уже не кончила. Эти искусные длинные пальцы обхватили мои запястья. Он завел мои руки за спину, сменил захват и держал оба запястья одной рукой.

Я боролась с ним, проверяя свои силы. И снова все исчезло, оставив меня не очень сопротивляющейся пленницей инкуба со свободными руками и опытом, которого хватит еще на много жизней.

— Намного лучше, — промурлыкал он.

Я вздрогнула от того, как его голос прошелся по моей коже. Я недооценила его. Он был не просто каким-то придурковатым инкубом с улицы. Он был настоящим соблазнителем. Необузданное желание. Его кожа сама по себе была достаточно мощным афродизиаком, чтобы заставить даже самую сильную женщину сойти с ума.

Все это время я беспокоилась о том, что лишу его выбора, когда он мог так легко лишить меня. Мое тело дрожало от неконтролируемого желания.

— Что ты со мной делаешь? — Пробормотала я, когда его свободная рука скользнула под заднюю часть моего бедра, притягивая мои руки крепче, моя спина выгнулась, когда он поднял меня на колени. Пальцы скользнули по моей коже легкими, как перышко, прикосновениями. Он обхватил мою задницу, сжимая ее так, словно ничего не мог с собой поделать, когда его бедра приподнялись, едва касаясь меня. Мои губы приоткрылись в низком стоне, когда ощущения окутали меня, и я не хотела отпускать.

Дьявол, спаси меня. Мне нужно было бы чувствовать гораздо больше, чтобы получить разрядку, но при таком раскладе я бы умоляла его просто, черт возьми, сделать это.

— Аллистер. — Я предупреждающе прикусила его нижнюю губу и пососала. У него был вкус крови и скотча, пряный привкус, от которого я могла кайфануть. Он застонал, и мое предательское тело попыталось придвинуться ближе, даже когда он усилил хватку, лишая меня возможности шевелиться.

— Такая дикая, маленький суккуб. Ты жаждешь боли?

— Ты собираешься показать мне, как правильно питаться, или продолжишь вести себя как придурок…

Его рука скользнула между нами и потерлась о материал моих мальчишеских шорт. Мои глаза закатились, когда бедра повиновались его команде.

— Я задал тебе вопрос, Руби. Не нужно грубить.

Его голос все глубже погружал меня в отчаянный туман, мой жар нарастал с каждым соприкосновением между нами. Его звук. Его запах. Ощущение его. Все это заставило меня превратиться в версию себя, которую я никогда не знала. Я была страстью. Я была желанием. Я горела.

— Мне нужен ответ. Ты жаждешь боли или подчинишься мне, пока я учу тебя питаться?

Его мучительные пальцы скользнули дальше между моих ног, зацепив одну из них через тонкую полоску хлопка. Он коснулся моей обнаженной кожи, ощутив там влагу, когда он это сделал.

— Я никому не подчиняюсь, — простонала я.

— Руби, — сказал он предупреждающе. — Прямо сейчас я схожу с ума от желания оказаться внутри тебя. Нам обоим нужно подкрепиться, и ты просила меня не трахать тебя всеми возможными способами. А это значит, что у тебя есть два варианта, — он сделал паузу, чтобы потереть тыльной стороной пальца мой вход, и мои бедра мягко закачались вместе с ним, — либо ты подчиняешься мне, либо я привожу сюда Джулиана, и ты будешь подчиняться ему. Что это будет?

Зверь внутри меня хотела их всех. Одновременно. В этом смысле она была грязной шлюхой.

Я не была уверена, что переживу их обоих сразу. Не говоря уже о четырех.

Но у этой мысли были свои достоинства…

Я застонала, когда Аллистер принялся тереться взад-вперед, дразня.

— Мне не нужна боль прямо сейчас, — отрезала я. Аллистер ухмыльнулся, но так легко меня не отпустил.

— Тогда что ты будешь делать? — тихо спросил он.

Мы вернулись к этому. Конечно, мы, блядь, вернулись к этому.

— Я… — Он выгнул бровь. Осмеливаясь сказать это. Этого было почти достаточно, чтобы разозлить Зверя, но это было не то, чего я хотела прямо сейчас. — Я сделаю, как ты просишь, — сказала я в конце концов.

На мгновение мне показалось, что он собирается продолжать давить, пока не услышит то, что хочет, но даже у Аллистера не хватило терпения для этого. Он согнул палец и одним быстрым движением разорвал ткань моих трусиков прямо посередине.

— Очень хорошо, — сказал он с резкостью в голосе, обнажая меня в воздухе. — Ты собираешься кончить. Жестко. И когда ты это сделаешь, я буду питаться твоей сексуальной энергией. Это будет похоже на рывок, но не волнуйся. Мы делали это раньше.

Без предупреждения он погрузил в меня два пальца, и я вскрикнула от шока. Не сбившись с ритма, он начал двигать ими внутрь и наружу, медленно выстраивая ритм. Моя кровь зашипела от обжигающего желания, которое затопило меня.

Вокруг него начало формироваться густое облако дыма, мерцающее, как расплавленное золото. Его большой палец надавил на мой клитор, и дым поплыл наружу, окутывая нас. Формируя нас. Это обдувало мою кожу, заставляя волоски покалывать от энергии. Я дрожала под его пальцами, а они не разжимались.

— Еще, — выдохнула я, пытаясь извиваться у него на коленях, но Аллистер не уступил ни на дюйм. Моя спина выгнулась, руки были надежно заведены за спину, и его хватка удерживала меня на коленях, пока я пыталась взять все, что он мог дать. Аллистер одобрительно промычал, наклоняясь, чтобы прижаться ртом к моему правому соску.

— Ты знаешь правила.

Сильно посасывая его, он обвел языком вершинку, медленно поднимая меня все выше и выше, по мере того как его пальцы замедлялись. Его большой палец лениво описывал круги вокруг моего чувствительного бугорка, оказывая достаточное давление, чтобы свести меня с ума, но никогда не переходя грань.

Я зарычала на него, и этот ублюдок укусил меня. Мое ноющее нутро сжалось, отчаянно стремясь к разрядке, и я издала стон разочарования, граничащий с криком.

— Назови мое имя, когда кончишь.

Собственнический ублюдок.

— Да, — отрезал он. — Я такой и есть.

У меня даже не было времени ответить, прежде чем он оставил дорожку из сосущих поцелуев на моей груди. Он прикусил другой мой сосок и резко пососал его, одновременно переплетая пальцы.

— Аллистер! — Крикнула я. Мое тело конвульсивно сжалось вокруг него, сжимая его пальцы там, где они все еще жадно толкались во мне, пока он забирал все мое удовольствие, а затем и часть его. Как раз в тот момент, когда я подумала, что кайф спадет, произошел рывок, погрузивший меня в блаженство. Я воспламенилась, и сама комната задрожала вместе со мной.

Слишком скоро приостановленный оргазм прекратился, совершенно измученной, и все же, когда Аллистер отпустил мои руки и позволил мне опуститься к нему на колени, грубый материал его брюк натирал меня там, где под ним напрягся его твердый член. Я толкнулась в него, наслаждаясь глубоким стоном, который я не столько услышала, сколько почувствовала.

Он хотел меня. Так почему же он отказывал себе?

Аллистер наклонился и, схватив меня за бедра, легко оторвал от себя и, наклонившись, поставил на пол перед собой.

— Что ты…

— Встань на колени. — Я моргнула от тона его голоса. Он был глубже, чем обычно. Хрипловатый. Почти более… отчаянный.

Я откинулась на холодный пол, между его раздвинутых ног. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я смотрела на

него снизу вверх. Я никогда не считала себя покорной, но эта его сторона меня заинтриговала. С той стороны, где я почти чувствовала, как он кончает… обезумев. Он носил свое высокомерие с развязностью, на которую мало кто был способен, но под этим я чувствовала отчаяние. Он контролировал себя больше для себя, чем для меня.

— Это подойдет? — Тихо спросила я. — Да.

Мне захотелось содрогнуться, когда золотая пыль вокруг нас прижалась к моей коже, покалывая везде, где она соприкасалась. Я провела языком по нижней губе, пробуя его кровь, смешанную с чем-то сильным. Что-то… восхитительное.

— То, что ты пробуешь, называется кама. Это сексуальная энергия, которая питает наш вид. — Его слова туманно проникли в мой мозг, когда завивающиеся золотые частички притянули меня к нему. Побуждая меня подойти ближе. Взять еще.

— Кама… — Пробормотала я. — Как камасутра? Аллистер усмехнулся.

— Она самая.

Я протянула к нему руку, позволив ей зависнуть всего в нескольких дюймах. Блестящая желтая субстанция покрыла мои пальцы, и я поднесла их к лицу, чтобы рассмотреть. Это действительно было похоже на золотую пыль. Я осторожно поднесла указательный палец к губам и слизнула золотую пудру. Ненасытное желание охватило меня, и я обхватила губами этот палец, глубоко застонав и обсосав его досуха.

— Хватит, — рявкнул Аллистер, снова привлекая мое внимание к себе. Я уставилась на него, слегка прикусив указательный палец. Его зрачки расширились, а в груди зародилось низкое рычание. — Невежливо играть с себе подобными, маленький суккуб.

В его голосе была та резкость, которую я запомнила. Четкие слова, достаточно острые, чтобы ужалить плоть, но заставляющие девушку жаждать большего.

— Это ты продолжаешь мне отказывать, Голод.

Не только я позволила этому ускользнуть. Зверь была очень, очень близка к поверхности, и из-за своей потребности я не была уверена, что Аллистер это заметил. Его ноздри раздувались, а зрачки продолжали расширяться. Темнее. Полнее. Пока в его глазах не осталось ни единого белого пятнышка. Он смотрел на меня так, словно был настоящим Всадником. Зверь для обоих миров.

Но и я тоже, и он нас не напугал. — Расстегни мои брюки.

Я уставилась, на минуту разинув рот от прямоты его просьбы. Разве не я добивалась этого неделями? Играла с ним. Дразнила его. Я установила закон, запрещающий секс, но мне нужно было кормиться, а ему — трахаться. Это было ясно.

Если то, что я сосала свой палец, почти вывело его из себя… Зверь рванулась вперед и уничтожила последние мои колебания.

Я потянулась, положив обе руки на внутреннюю поверхность его бедер, сжимая его так, чтобы я могла двигаться вперед. Он застонал, когда мои руки скользнули вверх, пробегая по напряженным мышцам его ног, медленно продвигаясь к твердой выпуклости в его штанах. Он дернулся, когда моя ладонь скользнула по нему, и я дважды потерла его твердую длину вверх и вниз.

— Расстегни мои брюки, — повторил он.

Я зажала молнию двумя пальцами и потянула ее вниз с преувеличенной медлительностью. Обычно у меня наготове был бы резкий ответ, но это было не так-то просто, когда я вдыхала всю эту золотую пыль. Его… кама. Чертова пыль затуманила мой мозг, затрудняя удержание мыслей и слов, когда все, чего я хотела, это трахнуть его. У нас даже была кровать и все такое… неа. Неа. Я покачала головой.

Сосать. Не трахаться. Поняла, Руби?

Когда молния была наполовину расстегнута, я замерла, и мои губы приоткрылись, когда его эрекция опустила ее до конца.

— Уже готов? — Спросил я, мой голос звучал не так легко, как мне бы хотелось. Напряжение было слишком велико. Слишком много эмоций бурлит в моей груди. Слишком сильная боль у меня между ног.

Слишком много Зверя выходит наружу. Тем не менее, он не признал этого.

— Мне нравится быть готовым, — он пожал плечами, но, когда я провела пальцем по всей его длине, я не упустила из виду, как напряглось его тело подо мной. Я наклонилась вперед, проводя языком по тому же пути, что и пальцем.

Он вздрогнул, и на кончике образовалась одинокая блестящая капля. Я собиралась получить от этого огромное удовольствие.

Я обхватила губами его набухшую головку, пробуя ее солоноватый вкус, стараясь не обнажать зубы. Аллистер ободряюще застонал, и я взяла его в себя. Его кончик коснулся задней стенки моего горла, заставив меня поперхнуться, покрыв рот слюной.

Он обхватил рукой мои волосы и повел меня вперед. Я опустилась, принимая его глубже.

— Черт возьми, женщина, ты собираешься убить меня, — прорычал он.

Аллистер ни в коем случае не был маленьким, но, черт возьми, если бы он был еще немного больше, я бы не смогла принять его. Как бы то ни было, мои глаза защипало, когда на глаза навернулись слезы, но эта власть над ним… это чувство того, что я могла сделать с ним — отнять у него — даже находясь в его власти…

Это было захватывающе. Волнующе.

Это было… Я вдохнула через нос и оказалась не готова к внезапному нападению на мои чувства. Я могла бы описать это только как самый сенсационный опыт в моей жизни, когда я существовала везде и нигде одновременно. Мое тело покалывало от силы, энергичности, камы — я отстранилась, позволяя своему языку скользнуть по его нижней части и обвиться вокруг кончика. Аллистер дернулся у меня во рту, и, к моему шоку, ноющее местечко между моих бедер сильно запульсировало.

Я подняла на него взгляд, в глазах сверкнуло обвинение. Пока он брал мой рот, его кама заставляла меня чувствовать нечто большее. Легкая улыбка играла на его губах, когда он наблюдал за мной.

— Ощущения намного лучше, чем ты думала, не так ли? Моим единственным ответом было опустить левую руку,

когда я начала растирать себя.

— Когда я кончу, моя кама начнет изливаться. Тебе нужно вдохнуть ее, Руби. Представь, что ты втягиваешь в себя столько, сколько можешь, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Я чертовски уверена, что не нуждалась в поощрении. Это было чертовски здорово.

Зверь тоже так думала, но я была так далеко, что не заметила. Я сильно пососала его, в последний раз обводя языком

кончик, прежде чем Аллистер крепче сжал мои волосы. Направляя меня вниз, он толкнулся один раз, заставляя меня вернуться к его основанию одним движением. Мои глаза наполнились слезами, и мое естество стало горячее, чем адское пламя, когда он вонзился мне в горло. Я терла себя лихорадочными кругами, быстро приближаясь к своему собственному оргазму с ним.

О, черт возьми, да.

Я застонала рядом с ним, сглатывая еще раз, и он кончил. Его сперма ударила мне в горло, когда он сделал несколько неглубоких толчков, а затем… кама.

Как он и сказал, это излилось из него в меня. Казалось бы, зная, что делать, я вдохнула, пытаясь сосредоточиться на этом, когда провела рукой по своему клитору и кончила. Мои пальцы опустились ниже, погружая два внутрь меня, приближая мой собственный оргазм, одновременно забирая у него столько, сколько я могла.

Перед моими глазами вспыхнули пятна, яркие вспышки белого на фоне черноты, которые заняли у меня несколько секунд. Когда мое зрение медленно вернулось, а мое тело перестало пульсировать, я поняла, что мои губы все еще обнимали Аллистера, и он все еще не позволил мне пошевелиться.

Я начала отстраняться, но он прижал две ладони по обе стороны от моей головы. Удерживая меня там.

Помешан на контроле.

— Мой, — прорычала в ответ сущность.

Чувство собственности подтолкнуло Зверя к самоконтролю, и она огрызнулась. Возвышаясь над камой и переполненная силой, она рванула вперед. В мгновение ока она взяла себя в руки и положила ладонь ему на низ живота. Аллистер двинулся, чтобы перестроиться, но она схватила его за основание другой рукой, заглатывая наполовину затвердевший член во рту, когда он подергивался. Аллистер запустил руки в ее волосы, но я не думаю, что он понял, с какой Руби играет, пока она не вытащила крошечное семя пламени и не излилась ему на живот. Жжение медленно начало нарастать. Конечно, достаточно давно он должен был знать, что происходит, но он не остановил это.

Почему он не остановил это?

Паника начала нарастать во мне, но Зверь продолжала настаивать на контроле. Я совершенно ясно дала ей понять, что он приемлемый партнер. Мы оба были на одной волне, а это означало, что он принадлежал ей.

Аллистер должен был знать это. Должен был каким-то образом осознать, и все же его член затвердел, и он с жаром обхватил обе стороны моего лица. Зверь посмотрела на него застенчивыми глазами, и у меня не осталось сомнений. Он знал и выгнулся навстречу ее прикосновению.

Жжение в ее ладони усилилось, когда магия достигла точки кипения. Дыхание с шипением вырвалось у него сквозь зубы, когда

она поставила на нем нашу метку. Он издал резкий стон, притягивая ее к себе… притягивая ближе…

Она отстранилась. Ее правая рука сжалась там, где она ставила на нем клеймо, а левая поглаживала его мощными толчками. Я бы до смерти испугалась, что случайно оторву ему член со всей силой, бегущей по моим венам, но Зверь не беспокоилось. Она использовала свою немалую силу, чтобы снова поставить его на грань оргазма. Ее язык лизнул его головку, но как раз перед тем, как он успел приподняться, она отпустила его и отодвинулась.

Аллистер потянулся к ней, не обращая внимания на сверкающую голубую пентаграмму, которая двигалась на его бедрах. Он скользнул одной рукой по изгибу моей шеи, направляя мою челюсть, а другой грубо запустил пальцы в мои волосы. Я бы позволила этому продолжаться. В глубине души я знала это. Я бы отсосала ему снова и, вполне возможно, позволила бы ему продолжать. Я бы позволила ему разбить меня вдребезги, как, я очень

хорошо подозревала, он бы и сделал — к черту обещания, — если бы дверь резко не распахнулась.

Я моргнула, и Аллистер на долю секунды замер. Он не ослабил хватку, но и не притянул меня ближе.

— Я почувствовал, как напряглась защита… — Голос Джулиана затих при виде меня, практически обнаженную, с раскрасневшимся лицом и приоткрытыми губами, чтобы взять возбужденный член менее чем в шести дюймах от моего лица. — Она сыта, — предположил Джулиан. Сырой холод, исходивший от него, высосал из меня все тепло, а вместе с ним ушла и Зверь.

Я вырвалась из хватки Аллистера, моя сила снова временно превзошла его. Мои бедра ударились о гладкий мрамор, когда я завалилась набок, хрипло кашляя. Аллистер что-то прорычал себе под нос, а Джулиан остался у входа, скрестив руки на груди. Дверной проем без ручки и только гладкой кремовой краской, о котором я раньше и не подозревала, сливался с остальной частью стены. Но ясно, как день, он уставился на меня жесткими зелеными глазами, непроницаемыми, если бы я смотрела только на то, что видели мои глаза. Желание и настороженность составляли основную часть его чувств, если не считать маленькой искорки зависти, которую он все еще пытался подавить.

— Видишь что-то, что тебе нужно? — Рявкнула я на него, чувствуя безумное раздражение из-за ревности, которая продолжала его грызть. Ревность, которую он предпочитал игнорировать, как гребаный ребенок, а не взрослый мужчина. Это просто сделало все это еще более сложным, и мне было трудно разобраться в этом.

— О чем ты говоришь? — он спросил, но это было не в той кокетливой манере, которую Аллистер любил использовать. Джулиан, честно говоря, все еще пытался играть в эту игру. Вести себя так, будто если мы оба проигнорируем это, то все волшебным образом исчезнет.

— Неважно, — кашлянула я, прислоняясь спиной к стене. У Аллистера, по крайней мере, хватило порядочности встать и принести мне выпить. Тем временем Джулиан стоял там, его горящий взгляд пожирал все без исключения намеки на то, что здесь происходило на самом деле. Я закатила глаза и взяла стакан с янтарной жидкостью, предложенный мне Аллистером.

— Ч-что это такое? — Выдохнула я, опрокидывая его обратно. — Скотч двухсотлетней выдержки.

У меня на секунду вырвался смешок, а затем я проглотила его, прежде чем закашляться еще сильнее.

— Что, собственно, за черт? С чего ты взял, что скотч уместен, когда кто-то кашляет…

— Почему бы мне не поделиться своим виски со своей парой? — В его глазах промелькнул огонек, когда он это сказал, и это подтвердило мои подозрения. Аллистер искренне хотел, чтобы на него претендовали. Так же, как это сделал Ларан, и так же, как этого все еще хотел Райстен.

Но Джулиан — это совсем другая история.

Он был умышленно слеп, и ревность, которую он испытывал к ним, только усилилась бы, если бы это продолжалось. Мы должны были быть вместе вечно. Буквально до скончания времен, потому что они были моими защитниками. В лучшем случае, это осложнило бы наши отношения, если бы он продолжал в том же духе. Зверь хотела его. Она хотела их всех, но вечность была чертовски долгим сроком, чтобы разбираться с этой ерундой.

Я отвела взгляд от Аллистера и сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я хочу принять ванну. Я хочу увидеть Мойру. Потом я хочу поговорить. Именно в таком порядке.

Челюсть Джулиана дернулась, но в остальном он не показал своего раздражения.

— Еще какие-нибудь требования? — Рявкнул Аллистер, становясь неприветливым.

Я знала, что на каком-то уровне это задело его чувства. Что, хотя он и хотел этого — я всерьез не думала об этом, но мое расплывчатое отношение к этому вопросу было немного запоздалым теперь, когда Зверь ушла и приняла еще одно решение, меняющее жизнь. Присутствие Джулиана только напоминало мне, что мне нужно подумать, потому что, как только я вошла в переход, все было кончено. Это было мучительно ясно для меня.

— Да, вообще-то, — я указала на недопитую бутылку скотча, которую держал Аллистер, — я хочу остальное. Я думаю, мне это понадобится.

** АЛЛИСТЕР**

Я мог бы оторвать его член и запихивать ему в глотку, пока он им не подавится.

К сожалению, Смерть не может умереть, и я был выше этого. Наблюдать, как Руби выбегает из комнаты с моим виски в руке, было одной из самых тяжелых вещей, которые мне пришлось вынести. Существовало много типов связей, но брачные узы и клеймо были особого рода взаимодействием. Я хотел, чтобы меня заклеймили и провозгласили вторым партнером, но то, что она после этого так себя повела… задело. Кончиками пальцев я провел по краям темно-синей пентаграммы. Джулиан кашлянул с порога, подчеркнуто говоря, чтобы я надел рубашку, потому что он ревнивый ублюдок и не может с этим справиться.

— Тебе что-то было нужно, Смерть? Или тебе просто нравится быть мазохистом? — Его взгляд стал жестоким, как зима за полярным кругом.

— Не начинай, черт возьми, Голод. Я приподнял бровь.

— Не начинать? Ты прервал нас из-за комнаты, которая, как мы оба знаем, выдержала бы первое кормление. — Его глаза вспыхнули, и он отвел взгляд. Да, я знаю, насколько она надежна. — Признай это, Джулиан. Ты ведешь себя как ублюдок, потому что не хочешь делиться, но и не хочешь делать первый шаг.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь…

— Я могу читать твои гребаные эмоции. Прекрати нести чушь. Я знаю, почему ты здесь. Не мог бы ты сказать мне, как долго ты стоял снаружи, прежде чем прервать меня?

Я поправил свои брюки, несмотря на крайне неудобный футляр с синими яйцами, который у меня был, благодаря демонице, которая сбежала от меня из-за этого придурка. У меня никогда раньше не было девушки, покидающей мою постель. Или той, которая могла нормально ходить после того, как мы закончили, если уж на то пошло. С другой стороны, Джулиан никогда не осмеливался блокировать мой член.

— Достаточно долго, — ответил он.

Его способ сказать, что он никуда не уходил. Кого-то это привело бы в ярость, возможно, самого Джулиана, учитывая стыд, который он испытывал, но я не мог позволить себе такой роскоши. Не тогда, когда на всех нас — особенно на Руби — свалилось слишком много всего, чтобы позволить их нерешенным проблемам перерасти в жестокую обиду.

Как бы мне ни было больно прикрывать ее клеймо, это было необычное мероприятие и потребовало бы большего такта, чем у любого из них. Я нашел рубашку, которую бросил на пол, и надел ее обратно, убедившись, что застегнул ее как следует и надел запонки, прежде чем снова повернуться к нему.

— Ты слышал, как я сделал ей предложение, когда она начала сопротивляться? — Спросил я его. И снова он что-то неопределенно пробормотал себе под нос. Я воспринял это как «да». — Потому что, если это так, — я сделал паузу, — ты должен знать, что такая возможность… интригует ее.

Джулиан напрягся, и это было спокойствие хищника, еще более смертоносного, чем я, которое сказало мне, насколько она повлияла на него.

— Я не делюсь, — сказал он в конце концов. Я покачал головой, когда он повернулся, чтобы уйти.

— У тебя нет выбора. Джулиан повернулся ко мне.

— Ты знаешь, почему я держусь подальше. Почему я должен держаться подальше.

Я знал, но не думал, что его причины были достаточно вескими. Как бы мне ни хотелось сохранить ее для себя, я мог бы поделиться, если бы это означало сохранить какую-то ее часть. Я мог бы позволить ей быть королевой с четырьмя супругами, лишь бы это были только мы.

Но Джулиан не мог.

— Сейчас в этом мире есть монстры покрупнее тебя, и один из них выбрал тебя своей парой. Ты не можешь уйти из-за долга, и все же ты не даешь ей того, чего она хочет. Ты думаешь, что не можешь поделиться? — Я мрачно усмехнулся, и его глаза предупреждающе сверкнули. — Представь, что следующую вечность ты будешь наблюдать за этим, снова и снова прокручивая в голове печальный,

трогательный момент ее перехода, спрашивая себя, почему ты принял самое идиотское решение в своем существовании. — Я сделал паузу, когда его голова качнулась, а кулаки сжались. Если он был так близок к тому, чтобы сойти с ума, то ее переход должен был пройти так же хорошо, как истерики Зверя. — Я не могу принять решение за тебя, и, честно говоря, я не знаю, почему я навязываю этот разговор, когда меньшее количество вас означает для меня больше времени с ней. Тебе нужно вытащить голову из своей задницы, когда дело касается ее. Ты никогда не станешь частью ее и разрушишь все чувства, которые она может питать к тебе, если будешь продолжать вести себя как подросток и убегать от реальности нашей ситуации. Спаривайся с ней или нет, но не заставляй ее чувствовать себя дерьмом. У нее и так слишком много забот, чтобы мириться с твоей жалостью.

За всю нашу жизнь было всего несколько случаев, когда мне приходилось спасать Джулиана от него самого. Проходя сквозь зеркало и оставляя его размышлять в одиночестве, я задавался вопросом, оглянусь ли я однажды назад и пойму, что это был один из тех случаев. Если я буду давить на него, это будет то, что ему нужно, чтобы наконец справиться со своими собственными демонами, или если сами мысли будут для него непосильны и в конечном итоге поглотят его.

ГЛАВА 4

ДЖУЛИАН, ВОЗМОЖНО, И ЗАКАТИЛ глаза, но я допила скотч. Полчаса спустя, сидя в джакузи, я уже ни на что не обращала

внимания, когда допила остатки из бутылки и отставила ее в сторону. Струи сняли напряжение с моих плеч, и впервые за последние шестнадцать часов я почувствовала себя хоть каким-то подобием самой себя. Раскалывающаяся голова от интересного жизненного выбора и выпитая тонна дерьмовой выпивки выбивают все шансы поджечь дерьмо и броситься на Всадников в любой день.

Раздался стук в дверь, прежде чем она распахнулась. — Знаешь, ты не можешь прятаться здесь вечно.

Голос Мойры донесся до меня, когда она вошла в ванную, босиком, но одетая так, словно только что вернулась из клуба. На ней было маленькое черное платье и серьги-гвоздики с ониксом, которые отражались в тусклом свете. Ее темно-зеленые волосы были собраны сзади в массивный пучок, ни один волосок не выбивался. От этого ее голубые глаза расширились, а пентаграммы закружились. Метка дьявола — моя метка — навсегда запечатлелась на ней.

— Я не прячусь, — солгала я. — Я просто неважно себя чувствую.

Мойра бросила на меня серьезный взгляд, и я застонала, откидываясь назад, чтобы положить голову на Бандита, поскольку он предпочел растянуться на краю ванны позади меня. Он замурлыкал, обвивая хвостом мою шею. Я рассеянно потянулась назад, чтобы почесать его за ухом.

— Конечно, ты плохо себя чувствуешь. Ты вступаешь в переходный период. Я была бы шокирована, если бы это было не так. — Она подошла и села позади меня, ее ноги почти бесшумно ступали по каменному полу. — Каждый раз, когда ты оказываешься рядом с кем-то из них, тебе хочется либо трахнуть их, либо убить, и, как это ни забавно… Это не ты. Это гормоны, или как ты хочешь это называть. — Я почувствовала ее руки в своих волосах, когда она распустила неряшливый узел, который я завязала, и начала распутывать пряди.

— Я расстроена, что они считают, что могут указывать мне, что делать, и решать, что для меня лучше, и, учитывая сложные

отношения на данный момент, я не думаю, что это неразумно, — проворчала я. Мойра нежно массировала мне кожу головы, ее постоянное тепло и удовлетворенность проникали в меня.

— Они… пытаются. Это не совсем обычная ситуация. Ты намного сильнее, чем они ожидали, и твое настроение меняется постоянно. Извини, но это правда, — добавила она, когда я открыла рот, чтобы возразить. — К тому же, Зверь уже ясно дала понять, что намерено заявит на них права. Не говоря уже обо всей этой историей с фамильяром, о которой у нас даже не было возможности поговорить. — Я открыла рот, чтобы извиниться, и она слегка потянула меня за волосы. — Даже не думай извиняться. Вокруг и так достаточно дерьма. Это может подождать, пока у нас не появится шанс вздохнуть. Серьезно. Я была твоим фамильяром много лет, если Всадники правы. То, что ты заклеймила меня, просто делает это официальным.

Я не знаю, как получилось, что мне так повезло иметь такую лучшую подругу, как она. Какой бы сумасшедшей она ни была, она была опорой, в которой я нуждалась, когда мир катился в тартарары. Слеза подкатила к моему левому глазу, и я смахнула ее, прежде чем она успела скатиться.

— Ты расстроена из-за того, что я заклеймила тебя? — Тихо спросила я, все больше осознавая звук капающей из крана воды и три удара сердца, заполняющие огромное пространство.

— Черт возьми, нет. С чего ты взяла? — Ей даже не пришлось обдумывать свой ответ.

— Потому что я знаю, как ты относишься к клеймению в целом, и я не хочу, чтобы ты думала, что это означает, что ты принадлежишь мне или что-то в этом роде. Я не такой демон. — Я с трудом сглотнула. — Я не хотела… Я просто хотела спасти тебя. — Мойра отпустила мои волосы и обошла, чтобы сесть на край ванны.

— Тебе не нужно извиняться за это, Руби, — сказала она и указала на свои глаза. — Я знаю, что ты за демон, и я знаю, что ты заклеймила меня не из-за какого-то долбаного комплекса собственника. Ты спасла мне жизнь, и, насколько я понимаю, в аду будет намного безопаснее, когда на мне будет твоя метка. Никто не связывается с демоном, несущим пентаграмму дьявола. Люди дважды подумают, прежде чем что-то пробовать. — Я потянулась и взяла ее за руку, нежно сжимая ее. Она обхватила меня обеими руками и сжала в

ответ. — Всадники также чертовски взбешены, потому что они должны были быть твоими фамильярами. Мне нравится, что быть одной из них означает, что они не могут просто забрать тебя у меня. Они и все остальные теперь знают, на чьей стороне результат.

Я тихонько хихикнула. Конечно, ей это нравилось.

— Мы заключаем комплексное соглашение, — согласилась я. — Ага. Ты, я и мусорная панда, — хихикнула Мойра. Бандит

заворчал и плотнее обхватил меня хвостом. — Енот, — поправила я ее.

— Он буквально ел отбросы, прежде чем ты его забрала. Ты даже не можешь утверждать, что он похож на менее прирученного кота. Он ел отбросы…

Еще один стук в дверь, и она приоткрылась.

— Здесь все в порядке, любимая? — Спросил Райстен.

— Мы выйдем через минуту, — сказала я. Мойра закатила глаза, когда дверь захлопнулась. — Как с ним было на Бурбон-Стрит?

Она застонала.

— Трудно веселиться, когда с тобой нянчится кто-то, кто не хочет быть рядом. Клянусь, он все это время дулся, потому что ты вернулась сюда, а он не хотел быть на «дежурстве с Мойрой». Что это, черт возьми, вообще такое?

— Что ж, мне жаль, что ты не смогла ни с кем переспать, — усмехнулась я, не чувствуя особого сожаления. Я уверена, что в Аду у ее дверей выстроилось бы множество демонов, где, как я надеялась, она была бы в большей безопасности.

— Кстати, о сексе, — она сделала паузу и подняла бровь, — в чем дело? Я могла бы сказать, что у вас были некоторые проблемы ранее. Это все из-за клейма? Что там происходит?

Ох.

Я не была уверена, что хочу вести этот разговор, но у меня заканчивалось время, когда выбор вообще мог быть возможен. Оторвав голову от Бандита, я медленно подвинулась вперед, чтобы вылезти из ванны. Теплый воздух овевал мою влажную кожу, отчего в голове все плыло.

— Это сложно. Я действительно хочу их. Их всех, но нам нужно разобраться с некоторыми проблемами. Я не хочу, чтобы они делали выбор за меня.

Это было мягко сказано. Нам нужно было решить несколько серьезных проблем, но я не была уверена, насколько мне хотелось проходить через все это за мое очень ограниченное время с Мойрой. Я отпустила ее руку, чтобы выйти из ванны, и мои пальцы ног впились в мохнатый белый ковер подо мной.

— Того, что я разозлилась на Аллистера, когда проснулась, можно было бы избежать, если бы они сказали мне: «Эй, тебе нужно покормиться», а не вырубать меня и помещать в комнату с ним. Это действительно было не круто, и, хотя я чувствую себя лучше, это не оправдывает того, что это был дерьмовый поступок. — Я потянулась за пушистым белым полотенцем и вытерлась.

— Я не знаю, можешь ли ты сказать, но для остальных из нас ты не думала ясно. Ты должна помнить это, и это исходит от меня. Ты знаешь, я бы засунула ногу любому из них в задницу, если бы думала, что они делают что-то, чего не должны делать, но как бы то ни было, ты устроила пожар в гостиной. Огонь, который никто, кроме тебя, не может контролировать. — Она сделала паузу, чтобы сжать губы в тревожной улыбке. — Я не думала, что то, что сделал Аллистер, было настолько умным. Я сказала им, что это, вероятно, разозлит тебя еще больше, но я также понимаю, почему они это сделали… важнее то, что я пытаюсь убедиться, что это то, чего ты хочешь, потому что ты уже заявила о своем долбоебстве с Войной и красавчиком Голодом. Мор жаждет стать следующим. Так что, если ты не хочешь этого…

Она оставила свою подсказку в воздухе, но мы обе знали, что она имела в виду. Если я не хочу этого, то уже чертовски поздно метки нельзя отменить.

Хотелось бы, чтобы кто-нибудь пошел и сказал Зверю об этом до того, как она это сделала.

Я покачала головой, поворачиваясь к непрозрачному белому стеллажу, где меня ждали штаны для йоги и моя любимая майка-безрукавка. В Орегоне в это время года было слишком холодно носить что-либо без рукавов, но в Новом Орлеане с его липкой луизианской жарой влажность сохранялась круглый год.

Я медленно оделась, не торопясь, пока пыталась разобраться в своих мыслях. Перед глазами уже все расплывалось. Не прошло и часа, как я начала бредить.

— Моя жизнь и так менялась быстрее, чем мне было удобно. Теперь я начинаю переход к бессмертию с двумя отмеченными, но Зверь хочет большего. — Я сложила руки вместе, переплетая пальцы. — Я здесь не из-за секса. Это из-за того, что я не контролирую их клеймение. Я не хотела клеймить Ларана. Я чертовски уверена, что не планировала клеймить Аллистера. Зверь сделала это дерьмо, и теперь они оба мои, хотя мы и не довели это до конца. Она хочет их всех, и я никак не могу удержаться от того, чтобы привязать их к себе всеми способами. — Я сделала паузу, наконец почувствовав, что добралась до сути вопроса. — Но что, если они этого не хотят? Я имею в виду — я знаю что Райстен хочет, но Джулиан? Он довольно ясно дал понять, что не хочет заходить дальше, даже несмотря на то, что он умнее тебя. Он должен получить право выбирать это, точно так же, как должны были бы иметь Аллистер и Ларан… но я боюсь, что если они не захотят меня, Зверь не позволит никому из них выбрать кого-то другого…

Я тяжело вздохнула, мои плечи поникли. Я заботилась об этих парнях. Обо всех них. Действительно заботилась, но буду ли я чувствовать то же самое через сто лет? Как насчет тысячи? Мне уже приходилось беспокоиться о Ларане и Аллистере. Этот разговор с ними будет далеко не таким легким, как с Мойрой. Заниматься сексом со всеми четырьмя? От одной мысли об этом у меня закружилась голова.

Я прислонилась бедром к стойке и потерла виски. Я думаю, вот что значит иметь проблемы с демонами и обязательствами, но чего можно ожидать от той, кто не может сделать парню минет без того, чтобы он не сошел с ума?

— Ладно, во-первых, Джулиан ведет проигранную битву. Мы все это знаем. Черт, даже мусорная панда знает это… — Она замолчала и нахмурилась, когда Бандит издал что-то вроде… смеха. Он как будто посмеивался. — Суть в том, что он это переживет. Во-вторых, ты встречалась с ними четырьмя? Мы говорим об одних и тех же Всадниках? — Спросила Мойра, скрестив руки на груди. Я нахмурила брови, не понимая, к чему она клонит. — Потому что эти четверо были чертовски без ума от тебя с тех пор, как появились.

— Это не значит, что они хотели провести со мной вечность, Мойра. — Бандит подошел и потянул меня за штаны, подавая знак,

чтобы я подняла его. — Или что я хотела провести с ними вечность, — добавила я, заключая его в объятия.

— Ты проведешь с ними вечность, трахнешь ты их или нет, — указала она, почти нетерпеливо притопывая ногой.

— Да, и я бы предпочла, чтобы Зверь не пыталась оторвать кому-либо яйца, потому что они решили, что больше не хотят быть со мной, или со мной вообще, — огрызнулась я, чертовски нетерпеливо в ответ. Ее собственное уныние из-за моей нерешительности просачивалось в меня.

— Но если ты не можешь это остановить, то это произойдет в любом случае. — Она подняла брови и поджала губы, подчеркивая свою точку зрения. — И ты перестала хотя бы спрашивать их, что они чувствуют, вместо того, чтобы просто предполагать? Я имею в виду, ради всего святого, Руби, все их существование сосредоточено вокруг тебя. В их глазах ты могла бы увидеть гребаную луну, детка.

— Разве у нас уже не было разговора о том, чтобы погружаться во что-то, не думая об этом? — Спросила я почти жалобно. Бандит обнял меня крепче и погладил одной лапой по щеке. Мойра закатила глаза.

— Да, и мы пришли к выводу, что ты гребаная Королева Ада, нравится тебе это или нет. Это то же самое, Руби. — Она подошла прямо ко мне и схватила за подбородок, притягивая к себе. — У тебя есть четверо безумно горячих парней, которых выбрала твоя бестия, и сидение здесь в отрицании этого не изменит, — сказала она успокаивающим голосом. — Теперь ты можешь сыграть в это, как ты делала это со всем остальным в своей жизни или можешь сидеть здесь, надувшись, и пить скотч. Что это будет?

Мои губы сжались, когда я посмотрела на пустую бутылку.

Я знала это. Я знала еще до того, как мы поговорили, что мне нужно делать. Я просто не хотела в этом признаваться.

Но вот в чем дело: я либо продолжаю выполнять программу, либо в один прекрасный момент проблема опередит меня. Я не собиралась позволять этому случиться.

Черт возьми, я была Руби Морнингстар.

Я узнала, что я дочь Люцифера и пережила несколько попыток покушения. Я пережила жестокое обращение и стала сильнее. Я поняла, что у меня больше талантов, чем я когда-либо считала

возможным, и теперь я собиралась сменить профессию, как гребаный босс.

Надеюсь. Потому что эта работа не сопровождается учебным пособием.

И у меня заканчивались варианты.

ГЛАВА 5

СОЛНЦЕ УЖЕ ВЫГЛЯДЫВАЛО из-за горизонта, когда я вошла в гостиную. Стеклянная стена толщиной в дюйм — вот и все, что отделяло меня от чудес и опасностей Нового Орлеана. Где-то там был портал в Ад, но в данный момент у меня были более серьезные причины для беспокойства. Они пришли в виде четырех опасно соблазнительных демонов, которые все ждали меня.

— Кажется, ты чувствуешь себя лучше, — ухмыльнулся Аллистер с другого конца комнаты. Он сидел без рубашки, выставляя напоказ синее клеймо на животе. Его рука лежала на спинке длинного кожаного дивана, где между ним и Райстеном было свободное место.

Черт бы его побрал. Он был ничем не лучше Ларана. Они оба получали от этого слишком много удовольствия по неправильным причинам. С одной стороны, мне захотелось придушить их. Может, Джулиану стоило бы подтолкнуть его, чтобы он разобрался в своем дерьме…

— Да, спасибо, что спросил, — ответила я, демонстрируя собственную ухмылку и скрещивая руки на груди. Вместо того чтобы занять место ожидания между ними или рядом с Лараном, я направилась прямо к единственному креслу. Бандит запрыгнул на него сверху, устроившись так, чтобы он мог одновременно наблюдать за ними и быть приласканным.

— Нам нужно обсудить твой переход, — сказал Джулиан, отворачиваясь от городского пейзажа. — Или, что более уместно, как бы ты хотела это сделать. — Обе его руки были сцеплены за спиной. На нем были темные брюки и облегающая рубашка с длинным рукавом, несмотря на жару в Новом Орлеане — с другой стороны, может быть, это просто я сгорела, учитывая, на какую мощность был включен кондиционер. Его челюсть напряглась в ожидании моего ответа. Картина полного контроля.

— Ммм… — Протянула я. — Я не знаю. Учитывая, что никто никогда не думал, что я перейду, я не уделяла особого внимания воспитательницам в приюте… — Мой голос затих от взгляда, которым обменялись он и Райстен. Аллистер глубоко вздохнул, и даже Ларану стало немного не по себе.

— Ты понятия не имеешь, что влечет за собой переход? — Медленно спросил Джулиан.

Я покачала головой.

— Не совсем. Теоретически, я знаю, что могу обрести некоторые крутые способности и остановить старение, что касается того, как… — Я пожала плечами. — Как я уже сказала, я никогда не думала, что смогу.

В комнате, казалось, раздался громкий вздох разочарования. Очевидно, Всадники ожидали большего. Ожидали большего от меня. Не то чтобы я подписывалась на эту работу. Я понятия не имела, пока они не появились у меня на пороге, чтобы поделиться новостями. Неловкое молчание заставило меня напрячься, и я отвернулась, когда подошла Мойра и села на другой подлокотник моего широкого кресла, обняв меня одной рукой. От нее немного пахло потом и выпивкой. Отлично.

— Было бы немного проще, дорогая, если бы мы начали с твоих вопросов и работали дальше, — предложил Райстен. Его губы изогнулись в ободряющей улыбке.

— Ну… — Я начала, когда Мойра решила вмешаться. — Давайте начнем с вас, Четверых Бродяг.

Она действительно только что их так назвала? Да. Да, она так и сделала.

— Ее Зверь хочет заявить права на вас всех. Здесь будут какие-то проблемы? Потому что она вся поглощена нежеланием лишать кого-либо выбора…

— Думаю, этого достаточно, Мойра, — вмешалась я. Мои глаза сузились, когда она пожала своими стройными плечами.

— Я устала. Сейчас шесть утра, а мы проводим интервенцию. Кто-то должен был растопить лед.

И ты явно назначила себя ответственной за это.

Мне кажется, я стала цвета индиго с головы до ног от того, как они вчетвером наблюдали за мной. Я положила руки на колени и покрутила большими пальцами; позади меня Мойра издала стон.

— Она действительно так думает?

Эти слова всплыли у меня в голове. Внезапно и без предисловий.

Откуда это взялось?

Я нахмурилась.

— Я бы заклеймил ее час назад, если бы ее волновало, где я нахожусь.

Ладно. Я знаю, что это была не я. Здесь происходило что-то странное.

— Руби, любовь моя, ты ведь знаешь, что гаремы — обычное дело в Аду, не так ли? — Спросил Райстен, насколько я могла судить, первым нарушивший тишину.

— Да, — сказала я. — Но вы, ребята, не обычные демоны. Вполне разумно думать, что каждый из вас однажды захочет иметь свои собственные гаремы… — Я замолчала, чувствуя себя неловко под взглядом, которым одарил меня Ларан.

— Она действительно видит себя не так, как мы.

Я вскинула голову, пытаясь понять, откуда доносится голос, но никто не произнес ни слова. Это становилось немного неловким…

— Быть избранным Зверем — величайшая честь, которую мы могли бы получить… — добродушно начал Райстен.

— Мне наплевать на честь, Райстен. Мне нужно знать, чего вы, ребята, хотите. Каждый из вас. — Я тяжело сглотнула и посмотрела на каждого из них. Все выглядели по-разному: Джулиан: стоически. Райстен: задумчиво. Аллистер: кокетливо соблазнительно. Ларан: напряженный, как всегда. Он сидел без рубашки, на его плечах уже были нанесены двойные пентаграммы.

— Прости, что я заклеймила тебя. Вы оба, — я перевела взгляд с него на Аллистера, — без предварительных разговоров. Я бы никогда не…

Ларан пошевелился, поднимаясь на ноги. Джинсы с низкой посадкой на его бедрах делали со мной неприличные вещи, но именно его внушительный взгляд приковал меня к себе, когда он пересекал гостиную. Он опустился передо мной на колени и положил свои большие руки поверх моих. Бандит медленно двинулся вперед, потерся о Ларана и замурлыкал.

— Никогда не извиняйся за то, что заклеймила меня. Я не хотел бы, чтобы было по-другому. Ты моя пара, Руби Морнингстар. Отныне и навсегда. — Искренность его слов заставила мою кровь забурлить. В моей голове нарастал медленный, устойчивый ритм. Мое сердце. Мое тело. Оно гудело от силы. Жара.

— Немного перегибаешь палку, Война? — бесцеремонно прошептал другой голос.

Зубы Ларана сжались, совсем чуть-чуть, но сжались. Мог ли он тоже это услышать?

— Руби, ты должна понимать, что ни мы, никто-либо другой не вправе клеймить тебя первой. Точно так же, как никто другой, кроме тебя, не смог бы клеймить нас. Именно так все устроено в нашем мире, — вставил Аллистер, лениво наблюдая за сценой между мной и Лараном.

Однако его чувства были другими. Хотя он и не ревновал, он был… собственником. Не таким мрачным и опасным, как я чувствовала это по отношению к Джулиану, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что прямо сейчас он хотел заняться со мной очень плохими вещами. Может, и к лучшему, что он не стоял на коленях, выражая свою бессмертную преданность, как Ларан.

— Ты дочь Люцифера. Заявить на тебя права до того, как ты и Зверь выберете нас… это было бы в лучшем случае самонадеянно, а в худшем — смертельным оскорблением. Подумай о том, что бы сделала Зверь, если бы другой самец заявил на тебя права сейчас. Позволила бы она это? — спросил он меня, уже зная ответ.

Вне их? Нет. Нет, никто из нас не стал бы. Я покачала головой.

— Вот именно, — вздохнул он. — Мы заявили права на тебя не потому, что ждем, когда нас выберут. Не потому, что хотим иметь собственный гарем. Я думаю, что говорю это от имени всех нас, — многозначительно продолжил Аллистер. От меня не ускользнул лукавый взгляд, который он бросил на Джулиана, чьи истинные эмоции были скрыты за непроницаемой маской.

— Ты уже знаешь, что я чувствую, любимая. Если бы не твое первое кормление, я бы с радостью занял место Аллистера, — добавил Райстен.

Теплое пушистое чувство распространилось во мне. Зверь ценила их преданность, но ее все еще немного раздражало отсутствие реакции Джулиана. С ее точки зрения, она выбрала его, а он сопротивлялся ее доминированию как партнера. Я хотела бы медленно отступить с поднятыми руками, но это не совсем возможно, когда два существа занимают одно тело.

— Ее первое кормление? — Прервала Мойра, оттаскивая меня от опасной грани, к которой я и не подозревала, что подошла. Зверь пыталась заманить меня обратно, чтобы снова выйти вперед.

— Когда суккуб или инкуб кормятся в первый раз, нам нужно больше камы, — объяснил Аллистер. — Наш собственный вид производит больше, чем другой демон, а демоны производят больше, чем люди. Руби могла бы питаться от одного из них в первый раз, но они были бы сильно истощены. — Он поднял бровь, глядя на меня, и я поджала губы. Это было восхищение на его лице? Гордость?

— Или смерть. Учитывая, как она питалась, возможно, она действительно убила одного из них, но, черт возьми, это был бы какой-то способ умереть. Ее рот, обхвативший мой член, был…

Два пальца схватили меня за подбородок, притягивая к себе. Я повернула голову и встретила настойчивый взгляд Ларана.

— Мы были созданы, чтобы быть тебе равными. Для нас это означало, что никакая другая женщина не будет нашей. Даже если бы ты не предъявила на нас права, у нас никогда не было бы собственных гаремов. Мы не такими были созданы, — сказал он совершенно серьезно… — Для вас это была война. — Немногословный человек, но то немногое, что он сказал, было глубоким. По крайней мере, для меня. — Это не значит, что вы должны выбирать это… или что вы

все этого хотите, — закончила я, переводя взгляд на единственного, кто еще не заговорил. Тот, кого я в настоящее время не могу прочитать. Настоящая суть этой проблемы. — А ты?

Джулиан уставился на меня самыми красивыми глазами, которые я когда-либо видела. У них был такой глубокий и живой оттенок зеленого, что я могла бы пробовать повторить его сто лет и все равно не получила бы нужного цвета. Но, несмотря на всю их красоту, они были невероятно холодными. Как смерть…

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — спокойно сказал Джулиан.

— Это не то, о чем я спрашивала.

Его слова задели мое сердце, но я бы не показала этого. Они отдали мне каждую частичку себя добровольно. Я бы не стала требовать этого от них. От него. Будь проклята Зверь. Я бы не привязывала его к себе, если бы он этого не хотел.

Даже если бы трое других это сделали. Даже если это вызвало бы проблемы на долгие годы.

На протяжении веков. Я бы все равно этого не сделала. Я бы не стала лишать его выбора.

— Он гребаный идиот…

— Неужели он не может вытащить голову из задницы на две гребаные секунды…

— Он никого не обманет…

Я резко отстранилась, разжимая хватку Ларана на своем подбородке, и покачала головой.

Что происходило? Ни у кого не шевелились губы. Никто не произносил ни слова. Неужели я схожу с ума?

Мне послышались голоса?

— Руби, детка… — сказала Мойра, соскальзывая с подлокотника кресла.

Из-за потери контакта меня охватила паника. Я не осознавала, насколько сильно она помогала мне держаться. Насколько ее истощенное состояние спокойствия сдерживало жжение. Моя рука метнулась вперед быстрее молнии. Я обхватила ее пальцами, легким движением запястья ставя на колени перед собой.

Она ударилась о землю настолько грациозно, насколько можно было ожидать, толкнув Ларана на пути вниз.

— В чем дело? Поговори со мной, деревенщина, — пробормотала Мойра, поднося маленькую зеленую ручку к моей щеке. Она не называла меня так много лет, а теперь три раза за один день?

Внутри меня вспыхивали угольки. Они текли по моим венам, загораясь там, куда попадали, и я была беспомощна против этого. Я была безнадежна остановить себя, когда сила нахлынула на меня.

До сих пор каждый мой дар был смертельно опасен. Адское пламя.

Разрыв души на части. Кормление.

Что будет дальше? Какой личный ад приготовит судьба, чтобы испытать меня?

Сколько я могу выдержать, прежде чем разойдусь по швам? Насколько сильно я могу гореть, прежде чем мир загорится

вместе со мной?

Я не была уверена, но изнуряющая лихорадка, которая снова подступала, не придавала мне уверенности.

— Так… горячо… — Выдохнула я, слова дрожали, когда я произносила их.

Комната, казалось, выглядела почти… стеклянной? Как когда ты стоишь на улице в адски жаркий день и смотришь вдаль. То, как они почти сливались воедино, когда солнце поджаривало саму землю.

Но мы были внутри. В декабре. Что означало…

— Ты слышишь меня, Руби? — Спросила Мойра с ноткой беспокойства в голосе.

Я не знаю, когда и как, но внезапно все оказались там. Слева от меня был Аллистер. Справа — Райстен. Ларан опустился на колени рядом с Мойрой, а Джулиан встал прямо передо мной, оценивая ситуацию клиническим взглядом, какой я никогда не видела.

— Переход ускоряется, — пробормотал он. — Мы должны переместить ее…

Что происходит?

— Она нагревает комнату, Джулиан… Откуда доносятся эти голоса?

— Что-то приближается…

Что происходит? Почему мне никто не отвечает? — Она начинает сходить с ума…

Я зажала уши руками и издала сдавленный крик. — Что она делает? — спросила я.

Они что, меня не слышат? — Ты думаешь, это…

— Стой! — Я закричала. Волна силы пронеслась по комнате, и стекло зазвенело. Огонь вспыхнул на кончиках моих пальцев, там, где я держала руку Мойры, но она крепко держала ее, пока он медленно поднимался вверх по моим обнаженным рукам.

— Рубс, мне нужно, чтобы ты поговорила со мной… — Мойра замолчала, когда я подняла голову и притянула ее к себе. Действуя не задумываясь, я сделала единственное, что казалось правильным в тот момент.

Я поцеловала ее.

Никогда в жизни я не испытывал ничего сексуального по отношению к Мойре, и этот случай ничем не отличался. Но внезапное жгучее желание овладеть ею наполнило меня непреодолимым порывом, который я не могла контролировать. Я с легкостью разомкнула ее губы и вдохнула, выпуская бурю из своей груди в нее. Я не понимала, что происходит. Почему внутренняя сила пыталась вырваться из меня во что угодно. В нее.

Ее губы окончательно сжались, и я отстранилась. Что за…

Конечно, именно тогда она закричала — и я имею в виду не просто обычный крик банши. Это был звук грубой, неразбавленной боли.

И сам фундамент задрожал.

— Мойра! — Воскликнула я, снова протягивая к ней руки. Я не понимала, что побудило меня сделать это, но в тот момент, когда наша кожа соприкоснулась, крик мгновенно оборвался, как будто кто-то перерезал ей голосовые связки.

Она рухнула, ее темно-зеленые волосы рассыпались по моим коленям. Я провела по ней рукой, мои пальцы наткнулись на что-то теплое.

— Что за… — я замолчала, повернув ее голову.

Два крошечных пылающих рожка торчали из ее головы, черные и синие завитки собирались вместе и затвердевали за считанные секунды, как будто пламя застыло и приобрело форму. Они не могли быть больше двух дюймов, но были твердыми как камень и ужасно острыми.

— Рога, — прошептал Райстен.

— И крылья, — сухо добавил Аллистер.

Я перевела взгляд на пару массивных пылающих синих крыльев, которые были сложены, как у девушки, к спине которой они были прикреплены. Прожилки кобальта и индиго окрасили огненные нити. Сквозь них двигались отблески темного пламени, которые, казалось, менялись и поворачивались, сохраняя при этом форму.

Но ее крылья… они не затвердели. Они горели.

Я протянула руку, проведя ладонями по горячим прядям, но не почувствовала жара.

— Как это возможно? — Прошептала я, пытаясь восстановить контроль над ситуацией. У Мойры были крылья — и рога, — хотя последнее было не так уж удивительно. Я всегда знала, что они у нее есть, но теперь весь остальной мир тоже это увидел.

— Трудно сказать, — пробормотал Аллистер. — Но, если бы мне пришлось гадать, ты, возможно, унаследовал от Лолы больше способностей, чем мы изначально думали. Твоя мать могла наделять предметы магией.

— Наполнить магией? — Спросила я, борясь с мурашками, пробежавшими у меня по спине и холодным взглядом Зверя. Эта сука знала, что должно было случиться с Мойрой. Она знала, и ей было наплевать.

Во всяком случае, она ждала, дуясь в глубине моего сознания, пока давление не стало слишком сильным. Она позволила силе, которая дремала во мне, внезапно и яростно вырваться наружу, зная, как я отреагирую, потому что она знала меня лучше, чем кто-либо другой. Даже меня самой.

Я хотела возненавидеть ее, но ненависть к существу, которое живет внутри меня, никому бы не помогла. Мы — комплексное соглашение. Даже если она заклеймила их всех, не спрашивая, просто для удовлетворения своих собственных эгоистичных желаний. Пизда.

— Наполнение — это использование твоей собственной силы, чтобы изменить что-то или, в твоем случае, кого-то. Лола создавала оружие, которое могло делать то, чего я никогда не видел. Ты провела Мойру через весь переход за считанные секунды. Она больше не будет просто полудемоном… — Я провела рукой по ее лбу, голос Аллистера оборвался от того, что мы увидели.

— Это то, о чем я думаю? — Я не хотела спрашивать, но вынуждена была. Я была в ужасе от того, что это означало, потому что слышала о подобной отметине всего один раз.

— Рогатый шлем никогда не лжет, — ответил Джулиан. Рогатый шлем с двумя черными крыльями.

Клеймо. У Мойры было клеймо. Но не просто какой-то знак.

— Ее целый легион, — сказал Райстен, не веря своим ушам. —

Ты, должно быть, шутишь.

Внезапно самодовольство Зверя приобрело гораздо больше смысла. Мы не просто наделили ее рогами и огненными крыльями. Мы сделали ее чертовски близкой к неприкосновенности, потому что легион носил метку Каина.

Еще одна вещь, которую люди утаили со временем. Я думаю, это то, что происходит, когда бессмертные существа приходят на планету смертных и завоевывают. Ева была отправлена сюда в наказание своей сестрой Лилит и любовником Лилит, большим папочкой Люцифером. Она обратилась против них в войне между бессмертными на заре времен. Почему и как, никогда не было ясно, отчасти потому, что Ева начала терять рассудок, оказавшись на земле. Она трахала все, что могло ходить, иногда убивая мужчин в процессе. Несмотря на все это, она родила всего троих сыновей. Сет, который исчез, и о нем больше никогда не было слышно. Авель, который умер. И Каин, который убил его.

Библия умалчивает о том, что Ева повелела ему сделать это. Она утверждала, что ей было видение рогатого шлема с черными крыльями, и, если кто-то из ее детей принесет достойную жертву, они будут одарены этим знаком.

Только Каин был готов выслушать и выяснить.

С тех пор метка появлялась снова всего несколько раз за всю историю. Это было легендарно, потому что это было реально. Каин продолжил убивать многих демонов. Оплодотворив как можно больше женщин, он отправился в Ад. Он был первым и единственным Благим, который сделал это.

Он также так и не вернулся обратно.

Метка Каина появлялась только в исключительных обстоятельствах у тех, кто действительно был готов на все ради достижения цели. Ради предназначения. Каин был единственным известным фейри, который носил это, но ходили слухи о детях, отмеченных кровью или рунической магией в попытке проверить, сохраняется ли это. Можно ли это воссоздать. Говорили, что любой, кто носил эту метку, возвращал боль в семикратном размере.

Я не знала, правда ли это.

Но что я точно знала, так это то, что, по сути, убить мою лучшую подругу и фамильяра стало намного сложнее.

К сожалению, я была той, кто сделал это с ней, потому что какие бы силы у меня ни были, они безудержно выходили из-под контроля. Судя по страдальческим выражениям лиц Всадников, они уже пришли к такому выводу.

— Это был несчастный случай.

Кажется, я часто это говорю в последнее время. Несмотря на то, что рядом со мной были Четыре Всадника, Бандит и Мойра, я, похоже, не могла оставаться в стороне от неприятностей. Или перестать поджигать дерьмо.

И, судя по дерьмовой ухмылке чудовища, она не собиралась останавливаться в ближайшее время.

Напротив, она только начинала.

ГЛАВА 6

Я В СОТЫЙ РАЗ ПРОСИЛА о встрече с Мойрой. В сотый раз они сказали «нет».

— С ней все в порядке, милая. Дай ей выспаться, — сказал Райстен.

Я проворчала что-то в ответ, прислонившись к кровати и не обращая внимания на стену с приборами, которые мучили меня последние двенадцать часов. Вскоре после того, как Мойра потеряла сознание, они перевели меня обратно в мою защищенную комнату, сколько бы раз я ни протестовала. В конце концов, Джулиан приказал Войне перевезти меня, нравилось мне это или нет.

Ларан перекинул меня через плечо и швырнул задницей на кровать, и с тех пор они с Райстеном приглядывали за мной.

Чего они не понимали, так это того, что Зверь была зла на них за это.

И поэтому очень близко к поверхности.

Джулиан вызвал наш гнев, и очень скоро ему предстояло расплатиться за это.

— Осторожнее, Мор. В тот раз она почти убедила тебя. Правда? Я не заметила?

Мне не потребовалось много времени, чтобы застрять здесь с ними, чтобы понять, что голоса, которые я слышала, были вовсе не голосами, а мыслями. Их мысли.

— Она становится сильнее. В этой чертовой комнате жарче, чем в четвертом провиденсе.

Так что виновата была не только я. Это мило. Если они хотели быть придурками и запереть меня здесь, то, по крайней мере, они тоже старались изо всех сил.

— В ее венах течет огонь. Меньшего я и не ожидал.

Как получилось, что внутренний голос Войны заставил меня дрожать? Мои щеки вспыхнули, и я отвернулась, но недостаточно быстро.

— Что-то не так, любимая? — Спросил Райстен. Он стоял у двери, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, а не как охранник. Он потерпел неудачу.

— Ничего, я просто…

— Руби, ты ужасная лгунья.

Вот дерьмо. Я могла бы признаться, что слышала их мысли, и давайте будем честны, они должны были узнать об этом достаточно скоро. Но было приятно получить представление о вещах, о которых они обычно мне не рассказывают. Насколько я знала, у них был способ отключить это, и я предпочла бы слушать их, чем сидеть в тишине, как, по их мнению, я и делала.

— Гм… ну… видите ли…

Райстен приподнял брови, на его губах появилась усмешка. И все же я не знаю, что побудило меня сказать то, что я сказала дальше.

— Мне нужно посрать.

Я не могла поверить, что только что сказала это.

Как раз в тот момент, когда я собиралась взять свои слова обратно, мой Зверь мысленно сильно толкнула меня, не борясь за контроль, но выбивая меня из колеи достаточно надолго, чтобы к тому времени, когда я подняла глаза, на щеках Райстена появился румянец.

— О, я понимаю… — он замолчал, глядя на Ларана в поисках помощи.

Война сел в единственное кресло в другом конце комнаты, потому что пытался держать свои руки подальше от меня. Очевидно, от меня хорошо пахло.

— Должен ли я отпустить ее в ванную? — Тихо спросил Райстен.

— Если она должна срать, значит, она должна срать, — пожал плечами Ларан.

— Может быть, мне стоит спросить Джулиана…

Правда? Вот это меня чертовски разозлило. Он не знал, что на самом деле мне не нужна ванная, но собирался спросить Джулиана, могу ли я пойти?

Я согнулась, схватившись за живот. Зверь руководила моими движениями больше, чем я хотела признать.

— Мне действительно нужно идти, Райстен, — простонала я. Его решение поколебалось. — Если ты не хочешь, чтобы я нагадила на пол…

Райстен шагнул в тень и исчез. В следующий момент дверь приоткрылась, и он махнул мне рукой, пропуская вперед.

— Для протокола, дорогая, это отвратительно. В следующий раз просто скажи, что тебе нужно уйти.

Разве не с этого я начинала? Может, воспользуемся представившейся возможностью…

Как только я пересекла комнату, я поняла, что что-то случилось, но только когда закрыла за собой дверь ванной, поняла, что именно.

— Я прямо за дверью, если понадоблюсь, — крикнул Райстен. Я громко проворчала в ответ, положив руки на раковину в ванной.

Дрожь пробежала по мне. Что это было?

Я замерла, прижав руку к груди. Ничего.

Я тяжело вздохнула и направилась в ванную.

Мгновенно мой желудок скрутило в тугой узел, когда вторая дрожь пробежала по мне. Я вскрикнула, прислонившись к стойке в поисках поддержки.

Я никогда не была из тех, кто страдает от сильных судорог. Даже мое время месячных было мягким по сравнению с Мойрой. Но это было что-то другое. Я никогда не чувствовал боли, которая обволакивала твои внутренности и тянула так, словно пыталась разорвать на части каждый мускул.

Я хватала ртом воздух, но передышка длилась недолго. Ощущение сращивания пронзило меня, пробежав прямо от вершины бедер к клейму на груди. Это оставило после себя жгучую боль, сопровождаемую удовольствием, когда вонзилось в мою грудину.

Пентаграмма запульсировала. Один раз. Дважды. Подобно приливной волне, она набирала свою силу, накапливаясь глубоко внутри меня, вытягиваясь из каждой частички моего существа.

Ларан сказал, что в моих венах течет огонь. Он не ошибся.

Те самые вены засветились под моей кожей, окрасив меня в жуткий светло-голубой цвет в полутемной ванной. Мое клеймо пульсировало быстрее под рубашкой, контур проступил сквозь тонкую хлопчатобумажную майку. Я провела пальцами по ткани там, где она соприкасалась с моей кожей, и клеймо вспыхнуло ярче. Оно начало вращаться у меня под рубашкой, и ужасное выворачивающее внутренности чувство наполнило меня.

Это было оно.

Моя рубашка загорелась, вспыхнув ярким пламенем, которое развеялось мгновением позже. Жар охватил меня, когда я, спотыкаясь, отошла от стойки в ванной. Голова раскалывалась. Сердце билось. Мои колени с грохотом ударились об пол, когда перед глазами заплясали мигающие огни.

Черный. Белый. Синий. Адское пламя.

Стук.

Я услышала вдалеке грохот, когда Всадники окликнули меня. Для этого было слишком поздно. Слишком поздно для меня. Завернутая в кокон из пламени, гари и пепла, моя совесть

дрогнула.

Я чувствовала это, мою силу, приближающуюся к этому гребню, когда приливная волна внутри захлестнула меня. Это зашло так далеко, так быстро, что, когда Зверь взяла меня за руку, я была рада. Она могла это контролировать. Она смогла провести нас через это, когда я не смогла.

Потому что я никак не могла контролировать то, что надвигалось.

Мойра была только началом, и там, внутри меня, откуда это взялось, было чертовски много чего еще. Я увидела видение: пылающая девушка в короне из обугленных костей, сидящая над почерневшим городом.

Всадники думали, что смогут контролировать меня. Они думали, что были готовы к встрече со мной.

Они думали неправильно.

Это был поворотный момент, когда я могла решить, какая часть меня возьмет управление на себя в переходный период.

Но мы обе знали, кого я выберу, когда дойдет до этого. Мы обе знали, что за этим последует.

Мой Зверь и я вместе шагнули в пламя моей души. Мы почувствовали огромную силу, которая таилась в нем.

Сила, превосходящая все, что знал этот мир. Этому здесь было не место.

Нам здесь было не место.

И в тот момент будущее обоих миров висело на волоске.

Потому что, когда все оборвется, я уже никогда не буду прежней.

— Я сделаю то, что должно быть сделано, — прошептала она мне.

Я поверила ей.

Возможно, это была моя первая ошибка. Возможно, огонь и жар действительно добрались до меня.

Или, может быть, это было то, что нужно было сделать, чтобы я выжила.

Чтобы Ад выжил.

В любом случае, я никогда не узнаю, потому что я обняла ее, и нить воспламенилась.

А потом мы упали.

Упали в пылающие ямы самой себя, откуда мне предстояло восстать снова.

Не как полукровка, какой я всегда себя считала. Но как королева, которой я должна стать.

Когда я открыла глаза, они были не синими, а черными. Я попала в переходный период.

Дверь ванной распахнулась. Склонив голову, она не могла видеть, кто это, но знала. Она всегда знала. Зверь оказалась намного умнее, чем они думали.

Они считали ее дикой, но не понимали, как сильно она любит свои игры.

Она подняла голову и посмотрела на Четырех Всадников. Ее пары.

Хотя одному из них еще предстояло это увидеть. Неважно.

Они уставились на нее с вызовом, и она лукаво улыбнулась. Пришло время играть.

**РАЙСТЕН**

Сила ударной волной прокатилась по квартире. У страха не было времени наполнить меня, потому что я знал. Я знал, что за этим последует.

Мои кулаки колотили по двери, когда я пытался сломать ее, сорвать с петель. Вскоре стучал не только я, но и Ларан. Прокатилась вторая волна, более сильная, чем первая, а затем мы услышали крики.

Переход не был добрым. Он не был приятным. Чтобы нечто смертное стало бессмертным, ваше собственное тело обратилось бы против самого себя. Твой разум сошел бы с ума.

Руби говорила о жжении раньше, но для кого-то такого сильного, как она? Я не знаю, как она справилась бы с этим. За власть приходится платить, и за сильнейших из нас мы платим больше всех.

Мой переход был невыносимым. Я гнил изнутри так долго, что стал ненавидеть силу Мора. Переход Джулиана убил его. За исключением того, что Смерть не может умереть, и поэтому он жил и умирал, снова и снова, пока это не прошло.

Но Руби? Она была больше, чем смерть или разрушение, и, судя по ее крикам, она горела.

— Открой дверь, любимая! — Крикнул я.

Это было безнадежно. Каким-то образом она запечатала ванную. Там, где одной моей силы хватило бы, чтобы выбить дверь одним ударом, она осталась незыблемой, не оставив ни единого следа.

Должно быть, она залила всю гребаную ванную, чтобы никто не мог войти.

Я сомневаюсь, что она даже осознавала это. Третья ударная волна прокатилась по зданию. — Защитные чары ее не удержат.

— На случай, если они этого не сделают, есть план Б, — ответил Аллистер.

Похоже, этот план взволновал его не больше, чем меня. Хижина посреди глухого леса Теннесси. Тогда, когда она что-нибудь сожжет, там, будем надеяться, не останется людей.

Меня окутало единое щупальце страха. Не страха за себя, а страха за то, что это сделает с ней, если защита не сработает. Если мы потерпим неудачу. Начнется безумие, и наша единственная надежда

будет заключаться в том, что это Руби, с которой можно договориться, а не Зверь.

Я вздрогнул. Если это существо было подвластно внутренней силе, в то время как боль перехода исказил их реальность…

Да смилуется Ад над всеми нами.

Я нанес последний оглушительный удар в дверь, и дерево наконец поддалось. Быстрый удар, и дверь слетела с петель, высвободив волну силы, которую даже я не ожидал. Защита мгновенно сработала.

Огонь скрыл все из виду, а затем погас. Ничего не горело. Ничего и никого, кроме неподвижной и безмолвной девушки, скорчившейся на коленях. Ее длинные голубые волосы покрывали большую часть ее обнаженного тела, но не все. Голубые лозы, похожие на плющ, ползли по ее коже, двигаясь и смещаясь, как клейма, которые она ставила на других. Похоже, переход дал ей вторую метку. Неслыханно, но неудивительно.

Мы ждали, когда она сделает первый шаг. Будет кричать от боли.

Наброситься.

Ужас сформировался в тишине. Ужас и страх. Она подняла лицо, и я был прав, испугавшись.

Защита не сработала, и Зверь уставилась на меня в ответ.

ГЛАВА 7

РАЙСТЕН двинулся первым, сделав один шаг к двери. Он настороженно наблюдал за ней. Как будто она была диким животным.

И, возможно, так оно и было, но теперь было слишком поздно проявлять осторожность.

Или его красивые слова.

— Почему бы нам не вернуться в комнату, любимая… — Его голос затих, когда она начала смеяться. Это был низкий хриплый звук. Уже не такая холодная, как раньше, но бессердечность никуда не делась.

— Ты действительно веришь, что это сработает на мне сейчас? — спросила она его, и на ее губах появилась очень самоуверенная ухмылка.

Если они еще не знали этого, то были по уши в дерьме.

— Я предположил, что ты хочешь заявить права на свою следующую пару, — осторожно сказал Райстен. Он не заявлял об этом сам, но намекал.

— Вот в чем проблема, — сказала Зверь. Она подняла руки над головой, хрустнув несколькими суставами в теле. Она выгнулась дугой, полностью обнаженная, только покрытая тонкой черной пленкой. — Ты делаешь слишком много предположений. То, что она молода, не означает, что она не может сама делать выбор, но ты слушаешь только тогда, когда я здесь.

Вот дерьмо. Я знала, к чему это приведет, но на этот раз… Я действительно не стала возражать.

— Мы не собираемся принимать решения за нее…

— Война, — перебила она, как будто Райстен вообще ничего не говорил. В дверях Ларан немного выпрямился, но не приблизился. — Ты хочешь пойти со мной или присоединиться к своим братьям?