Адмирал Империи 4 [СИ]

Глава 25

Русская дивизия, вернее то, что от нее осталось, отчаянно рванулась с занимаемых координат, совершенно внезапно для противника. Лиза Уоррен не ожидала такого и как любой флотоводец на ее месте, противостоящий «каре», перед этим разбросала свои корабли по периметру построения обороняющихся с разных углов. И теперь когда «сфера», в которой стояли вымпелы адмирала Хиляева, внезапно рассыпалась, американка, как и все ее капитаны, растерялась, и первые минуты не знала, что делать.

Собрать 25-ю «легкую» воедино не представлялось никакой возможности, слишком далеко друг от друга стояли корабли. Теперь каждый американский вымпел, по сути был предоставлен сам себе и сражался с врагом в одиночестве, либо в составе небольшой боевой группы, изначально находившихся рядом кораблей. Благом для Уоррен стало то, что «раски» не атаковали единым строем, на действия по слаживанию у них попросту не было времени.

Русские хаотично рассыпались из «каре» и набросились на ближайшие корабли противника. Каждый командир выбирал себе ближайшую цель и упрямо шел к ней под ливнем плазмы. Несколько позже адмирал Уоррен поняла, что враг максимально быстро должен был преодолеть расстояние до американских кораблей под огнем, поэтому выбирать ему не приходилось. Вот почему, например, на линейный корабль ее дивизии могли смело наброситься несколько эсминцев русских — дело неслыханное и самоубийственное. А скажем на «зазевавшийся» американский фрегат неожиданно наваливались сразу два тяжелый крейсера Хиляева.

В общем, ни о каком плане, тактике и выверенных действиях речи уже не шло, каждый русский корабль сражался самостоятельно и вынуждал делать то же самое своего противника. Поначалу Элизабет Уоррен даже усмехнулась, понимая, что действия адмирала Хиляева — это жест отчаяния. Однако по-другому Дамир Хиляев поступить не мог, он все делал правильно. Вместо того чтобы ожидать собственной гибели и гибели своих людей на расстоянии выстрела, под убийственным огнем ее дивизии, этот чертов хитрец набросился из «угла», в который сам себя загнал, и теперь навязывал ближний бой — что с одной стороны продлевало сопротивление русских, а с другой — увеличивало потери американской дивизии…

Буквально пары стандартных минут лета на «форсаже» хватило 15-ой «линейной» чтобы преодолеть зону обстрела — «янки» не могли сдержать напора противника с такого незначительного расстояния. Времени остановить атаку у канониров Уоррен не было, слишком близко подвела Элизабет свои корабли к «каре», уже празднуя победу. Конечно, атаковать сомкнутый строй обороняющейся «сферы» гораздо выгодней с ближнего расстояния, вот Лиза и попалась на крючок, потеряв бдительность и подойдя вплотную к противнику.

И теперь русским вымпелам не составило труда пройти на максимальном ускорении несколько тысяч километров и оказаться нос к носу с вражескими кораблями, совершенно не ожидавшими контратаки и растерявшимися от этого. Американцы действительно заметались по пространству, в действиях их командиров и штурманов не было слаженности и каждый старался выжить. Если кто-либо из дивизии Уоррен стоял недалеко от союзного корабля, то они еще как-то сумели объединиться и теперь сражались плотно прижавшись друг к другу бортами.

Хуже дело обстояло с одиночками, на которые к тому же напали сразу несколько кораблей неуемных «раски». Хиляеву и его морякам терять было нечего, они при любом раскладе погибали, отчего сейчас сражались как загнанные волки. Как уже говорилось выше даже маленькие и казалось беззащитные под огнем главных калибров, эскадренные миноносцы русской дивизии бесстрашно набрасывались на огромные дредноуты противника.

Главное в ближнем бою — как можно быстрее сократить расстояние, когда в тебя палят со всех бортовых пушек, затем удачно сманеврировать и намертво пристыковаться с помощью магнитных тросов к кораблю, который ты атакуешь. Вроде бы эсминец не имеет возможности долго противостоять орудийным платформам линейного корабля, но это если в тебя постоянно попадают. А если ты умело маневрируешь как бешенный и за минуту сближаешься и неожиданно почти врезаешься в обшивку линкора сразу с нескольких сторон, тут даже у наших «собачек» (ласковое название эсминцев в русском флоте, в некоторых случаях немного пренебрежительное) появлялся шанс на победу.

Как, скажете, такое возможно? Ладно, повезло тебе пройти мертвую зону обстрела и в относительной целостности добраться до обшивки дредноута противника. А что дальше? Как с командой в пятьдесят человек ты собираешься разбираться с несколькими сотнями членов экипажа противника? Ладно, если еще двести — двести пятьдесят моряков и пехотинцев ждут тебя на тяжелом крейсере, но вдруг тебе «повезло» и кораблик пристыковался к целому линкору, такому как например «Норманди»? На его борту вообще пятьсот «арахаровцев» из которых добрая сотня морпехов! Что с ними-то ты будешь делать, с горсткой своих людей?

Но не все так плохо, к подобным «Норманди» дредноутам шли сразу по несколько кораблей, поэтому даже у эсминцев и легких крейсеров русских был шанс на победу. Рукопашная, как термин тактического приема корабельного боя, так и непосредственно абордажная схватка, являлась в частности для дивизий Черноморского космического флота делом обычным. Когда ты нередко проигрываешь в численности кораблей, палубных истребителей, либо в мощи и дальнобойности артиллерии — единственным шансом для наших моряков являлась именно «рукопашная» схватка…

Только в ближнем бою могли мы сравнять шансы, вот и сейчас Хиляев не без подсказки кавторанга Злобиной решил поставить все на кон. Русский адмирал понимал, что ни о какой «сухой» победе над врагом речи уже не шло. Уоррен оказалась не такой глупенькой, как до этого ее коллега — Джейкоб Кенни, хотя очень смелой и решительной, этого у американки не отнять. Нет, теперь речь для Дамира Хиляева шла о том, чтобы подороже продать собственную жизнь и корабли ему вверенные. Адмирал был уверен — это последний бой его 15-ой «линейной»…

К тому же все что сейчас происходило на тактической карте, подтверждало невеселые мысли Хиляева. Кондратий Белов и его девятнадцать свежих вымпелов до сих пор не спешили на помощь своим погибающим товарищам. Почему такое происходило, понять это мог только холодный взгляд на общую картину сражения. Дамир Хиляев при всей своей выдержке и профессионализме в данную минуту не обладал таким хладнокровием и поэтому не мог простить пассивности 2-ой «ударной» дивизии Белова, причем в самый, как он думал, решающий момент боя.

Ведь если сейчас 15-я «линейная» не выдержит, а она действительно была на последнем издыхании, и Лиза Уоррен ее сметет огнем главных калибров, то можно считать битву за переход «Бессарабия — Таврида» проигранной. Хиляев краем глаза видел, что непосредственно у самих «врат», через которые продолжалась эвакуация Черноморского флота, оставалась совсем небольшая группа кораблей во главе с нашим флагманом. Если сначала американцы сомнут Хиляева, а Белов в это время будет «прохлаждаться» в нескольких миллионах километров, то русские дивизии попросту погибнуть по одной, что и происходило в данный момент. Затем настанет черед самого адмирала Самсонова, который, конечно же, не сможет отстоять переход в сражении с объединенными эскадрами 4-ого флота Парсона.

Изначальный план Ивана Федоровича был во взаимодействии российских дивизий, где Хиляев начинает и завязывает бой, а Белов вступает в битву в самый решительный момент, группа Самсонова же является в данном сражении оперативным резервом на случай непредвиденной ситуации. Но вот этот решающий момент наступил, как считал Дамир Ринатович, вот уже он и прошел, когда его дивизия вынуждена была построиться в оборонительное «каре», вот настало время отчаяния 15-ой «линейной» когда ее корабли пошли в «рукопашную». А Белов так и не помог!

Однако если бы у Хиляева не были в этот момент залиты глаза гневом и кровью и он бы посмотрел на карту более внимательно, то понял причину бездействия Кондратия Белова. Командующий нашей 2-ой «ударной» дивизией прекрасно видел, что происходит в секторе сражения и таймер времени на его часах работал без сбоев. Адмирал Белов понимал, когда нужно атаковать Элизабет Уоррен и с каких углов это делать выгоднее. Все шло по ранее намеченному плану, но космическая битва, это не записи в еженедельнике — здесь изначальные планы не работают…

Как только дивизия Белова выстроилась для атаки Уоррен с тыла и одного из флангов, наш адмирал заметил странный маневр еще от одной группы кораблей противника. Речь шла о третьей эскадре американцев, следующей к межзвездному переходу. Первая — авангард Кенни была практически разгромлена и уж точно рассеяна без возможности быстро собраться и контратаковать. Вторая эскадра — дивизия Элизабет Уоррен сейчас была полностью втянута в артдуэль с нашей 15-ой «линейной», на Уоррен как раз и наметился Белов, чтобы покарать ее за дерзость.

И вот третья группа врага не дала в итоге Кондратию Витальевичу осуществить задуманное. Речь шла о самой опасной дивизии 4-го «вспомогательного» флота Грегори Парсона — а именно о 6-ой «линейной», которую сами «янки» окрестили «Звездой Смерти».

Американцы часто давали названия своим тактическим соединениям — это была их традиция. «Звезда Смерти» тоже было историческим названием одной из пехотных дивизий с планеты Земля. Однако громкое имя 6-я «линейная» заслужила по праву в горниле бесконечных жестоких схваток, а не формально.

Илайя Джонс — ее нынешний командующий, обладая незаурядными способностями вкупе с беспримерной отвагой, был самым опасным соперником нашим комдивам, в данном противостоянии, Белов это предполагал и так и получилось.

«Звезда Смерти» шла на достаточно большом и безопасном для Кондратия Витальевича расстоянии от сектора, где происходила схватка между Уоррен и Хиляевым. По всем показаниям приборов у Белова оставалось время для безопасной атаки на 25-ю «легкую» до прибытия к указанным координатам «Звезды Смерти». И Белов и Джонс это понимали, и вот вместо того, чтобы включить ускорение и мчаться на всех парах на помощь зажатой с двух сторон контр-адмиралу Уоррен, Илайя Джонс сделал ход, который изменил весь расклад сражения…

Именно поэтому Кондратий Витальевич так и не пришел на помощь сражающейся из последних сил нашей 15-ой «линейной», а продолжал маневрировать в пространстве в режиме эфирной тишины…