Адмирал Империи 18

Глава 5

Место действия: звездная система HD 21771, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Тарс» — сектор контроля Османской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Османская Империя.

Расстояние до столичной звездной системы «Румелия»: 37 световых лет.

Точка пространства: орбита центральной планеты Адана-3.

Дата: 1 марта 2215 года.

— Перегнул ты, Александр Иванович, с враньем про императора и остальных, — покачала головой вице-адмирал Хромцова, когда мы с ней уже после визита на «Громобой», сидели в ее каюте на «Палладе».

— Красовский подвел, — вздохнул я. — Я в какой-то момент забыл, что с нами рядом находится один из признанных интриганов Империи, и что он точно не будет держать язык за зубами, тем более, если представится такая возможность, как подлизать одно место своему начальнику…

— Не Красовский, так кто-нибудь другой, — отмахнулась Агриппина Ивановна. — Разве мало у нас в эскадре офицеров знало, что мы в данный момент занимаемся самодеятельностью и прибыть в «Тарс» это чисто наша с тобой инициатива, не поддержанная больше никем? В любом случае информация об этом дошла бы до Самсонова…

— Согласен, — кивнул я, — кто-то бы да проболтался. Но, возможно, случись это на несколько часов позже, когда Черноморский космический флот находился бы на пути в «Тавриду», а еще лучше — туда переправлялся, то и Самсонов был бы не столь категоричен, как сейчас, и вряд ли повернул назад, продолжив движение к Херсонесу-9…

— Что теперь гадать, — ответила Агриппина Ивановна, — ничего уже не изменишь… Ты же видел, я уговаривала Ивана Федоровича, как могла. Будто о стену горох. У командующего упрямство возведено в куб, а его дивизионные адмиралы, за исключением Белова, не поддержали меня… А ты говорил — авторитетом задавлю…

— Возможно, вы слишком сильно давили в тот момент, — осторожно сказал я, стараясь не задеть самолюбие Хромцовой, однако сделать это оказалось не так-то просто.

— Значит, это я во всем виновата⁈ — уткнула руки в бока командующая 5-ой «ударной» дивизии. — Ты у нас все сделал правильно, пытаясь обвести адмиралов, как мальчишек, вокруг пальца, а я в отличии от тебя все испортила, так получается⁈

— Нет, не так, — согласился я, примирительно улыбнувшись. — Я просто хотел сказать, что напролом нам с вами миссию выполнить не получилось. А что это означает?

— Означает лишь то, что мне со своей дивизией необходимо срочно возвращаться назад в «Тавриду», — решила Агриппина Ивановна. — Так как уже через сутки-двое корабли Коннора Дэвиса будут стоять вблизи Херсонеса-9 и долбить по нашим. И я не могу, а точнее — не имею права не прибыть в расположение Северного космофлота к моменту начала сражения…

— Вернетесь — бесславно погибнете вместе с дивизией и со всем остальным флотом, — уверенно, будто мог предсказывать будущее, произнес я.

— Ого, не слишком ли категорично, молодой человек, — хмыкнула Агриппина Ивановна, недовольная моей последней фразой. — Во-первых, никто не собирается погибать. Американцы и поляки не настолько выше нас числом, и уж точно не превосходят качеством и характеристиками кораблей, чтобы, вам, контр-адмирал, делать такие громкие заявления! Во-вторых, даже если все окажется так, как ты говоришь, тогда, что значит — «бесславно»⁈ Если надо — погибнем, но уж точно не побежим, и не станем просить пощады!

— Так победите или проиграете? — невесело усмехнулся я. — Я так и не понял. Если собираетесь победить, то может, расскажете, как наша сотня с небольшим вымпелов, и это если включить сюда корабли вашей 5-ой дивизии, смогут что-либо противопоставить союзной эскадре противника, числом не меньшим, чем в триста кораблей⁈

— Где это ты такие цифры увидел? — возмутилась Агриппина Ивановна, подходя к карте и пробегая глазами по данным предполагаемого численного состава вражеских космофлотов, уже находящихся в «Тавриде», а также в данную систему переправляющихся из «Бессарабии». — Триста⁈ А почему не пятьсот или тысяча? У страха глаза велики, Васильков, не перегибай!

— Почему триста? — повторил я, поднимаясь с кресла и так же подходя к карте. — Сейчас расскажу… 1-ый космофлот АСР, — стал перечислять я, параллельно открывая файлы с составом кораблей Сенатской Республики и ее союзников. — Это довоенные источники, и данные объективной разведки в первые дни войны. Они не совсем точные, но сейчас каждый корабль считать и не надо, нас интересует примерное количество… Так вот, 1-ый «ударный» флот Коннора Дэвиса — это раз, второе — 1-ый Коронный космофлот Речи Посполитой — его численность вы видели собственными глазами у перехода на «Бессарабию», когда мы оттуда драпали…

— Не драпали, а вовремя покинули опасный сектор, — поправила меня, Агриппина Ивановна.

— Пусть так, но сейчас лучше складывайте цифры, госпожа вице-адмирал, — продолжал я. — Плюсуем к этому числу недоразгромленные эскадры 6-го и 4-го американских космофлотов, а это еще несколько десятков боевых кораблей… Сколько в итоге у нас получается? Вот вам и цифра в триста единиц… Может, конечно, «янки» и поляки параллельно пошлют несколько дивизий оккупировать «Тавриду» и брать под контроль ее ключевые переходы и другие стратегические объекты. Даже с учетом данного факта в конечном итоге это мало что меняет. Ну, приведет адмирал Дэвис к Херсонесу-9 не три сотни вымпелов, а двести пятьдесят или двести семьдесят. Это ведь не изменит результат противостояния. Нашему Северному космофлоту и гвардии императора без серьезных резервов, коими мог бы явиться Самсонов со своими дивизиями, не удержать, ни центральную планету, ни всю звездную систему. Вы это прекрасно знаете не хуже меня, но почему-то все равно настырно стремитесь обратно в «Тавриду»!

— Ты пойми, не могу я по-другому, Александр Иванович, — честно призналась Агриппина Хромцова, даже не став оспаривать мной указанные цифры по количеству кораблей противника. — Смерть лучше бесчестия и я не смогу дальше нормально существовать, если буду знать, что не была в момент трагедии у Херсонеса рядом со своими товарищами…

— Значит, вы все-таки признаете, что ту битву мы проиграем? — поймал я Хромцову.

— Без Черноморского космофлота — да, — нехотя согласилась вице-адмирал, отходя от стола над которым горела проекция карты, и светились столбики из названий кораблей обеих противоборствующих сторон. — Но, такова уж судьба, здесь ничего не поделаешь…

— Вот это меня всегда сильно удивляло, — пожал я плечами, — что в какой-то момент, как правило это происходит в более зрелом возрасте, человек — лидер по натуре, никогда не опускающий рук и сражающийся до последнего, вдруг начинает говорить о злодейке судьбе и о том, что надо плыть по течению, а там, как пойдет!

— Зрелый возраст я тебе, конечно, припомню, — построжилась для порядка на меня, Агриппина Ивановна. — Но если серьезно, то во всем виноват жизненный опыт, Васильков, опыт и понимание того, что не все нам подвластно в этом мире…

Хромцова устало опустилась в кресло и надолго замолчала, подперев рукой подбородок и нервно покусывая губу.

— А может ты и прав, и я просто стала старой, нерешительной, ограничивающей себя во всем женщиной, пусть и в адмиральских погонах, — произнесла она после минутной паузы.

Я в это время тоже размышлял, но точно не о смысле жизни и превратностях судьбы. Я пытался найти выход из того тупика, в котором мы все оказались. Северный космофлот, а вместе с ним и Преображенская дивизия, стоящие в «Тавриде», обречены на поражение, это, и я, и Хромцова, судя по ее реакции, отчетливо понимали. В соседней провинции, в османском «Тарсе» та же незавидная участь ждала и наш Черноморский флот. Сомнений не было в том, что Самсонов, хоть и с трудом, но одержавший победу над Хасаном Рейсом и адмиралом Бозкуртом у Аданы-3, не имеет достаточных резервов и мощностей, для взятия под контроль всех ключевых звездных систем Османской Империи.

Сейчас Иван Федорович владеет пограничным «Тарсом», возможно, на спинах отступающих турецких эскадр ему удастся захватить еще одну или две вражеские провинции. Но что он будет делать дальше без свежих подкреплений из нашего сектора контроля, от императора, который к тому моменту, если еще останется жив после встречи с Коннором Дэвисом, вынужден будет покинуть «Тавриду», оставив Самсонова один на один с султаном и американцами…

Черноморский космофлот, каким бы он ни был боеспособным после ввода в его состав номерных дредноутов, долго без подкреплений, топлива и всего остального, зажатый меж двух огней в виде кораблей Коннора Дэвиса и эскадр султана Селима, долго не просуществует, и, повторю это слово «бесславно» сгинет в том же «Тарсе» или «Эдирне»… А дальше, после эти двух ключевых поражений нашим врагам будет открыта дорога во внутренние миры Российской Империи и некому будет встать на пути Дэвиса и его адмиралов…

Вот какая судьба нас ждала, начни мы как сейчас это делала Агриппина Хромцова, плыть по этому самому течению. И именно поэтому я окрестил поражения, ожидающие нас, «бесславными», так как одно дело — героически погибнуть, но не защитить свое Отечество, и совершенно другое — выжить, победить, и выкинуть, наконец, врага из наших суверенных систем!

— Пора снова вспомнить молодость, госпожа вице-адмирал, — воскликнул я, резко вскакивая, насколько мог, израненный и хромой, позволить себе это сделать. — Помню, будучи зеленым курсантом, с нескрываемым восхищением заглядывался на вас, узнавая о ваших подвигах в новостях из зоны боевых действий и поражаясь вашей смелости и неординарностью космофлотоводческой мысли…

— Опять он о моем возрасте, — печально вздохнула Агриппина Ивановна. — Нет, Васильков, ты рано или поздно, но дождешься от меня вызова на поединок… Вспомнил! Когда это было?

— Не желаете повторить? — загадочно подмигнул я командующей 5-ой «ударной». — Тогда, вставайте, нас ждут великие дела…

…В это же самое время на «Громобое», с которого мы с Хромцовой отбыли менее часа тому назад, между командующим Черноморским флотом и его дивизионными адмиралами продолжалась беседа, постепенно переходящая в нечто похожее на военный совет. Иван Федорович до сих пор был на взводе, сначала его ошарашили новостью о том, что в «Тавриде» появился Коннор Дэвис и необходимо срочно возвращаться назад, чтобы отогнать американский космофлот от Херсонеса. Затем, приказ императора об оставлении «Тарса» оказался подложным, вернее, его вообще в природе не существовало, он был лишь в голове этого проходимца Василькова. А еще за несколько часов до этого адмирал Самсонов вроде как попрощавшись с жизнью и своим флотом неожиданно получает второй шанс из-за прибытия в сектор сражения с османами свежей дивизий Хромцовой.

Кстати, именно поэтому Иван Федорович не стал рубить с плеча, что делать умел и любил, судя по количеству отрубленных голов американских адмиралов, и решил не усугублять ситуацию с Хромцовой и Васильковым, помня, что именно их появление спасло его космофлот…

— Ладно, пес с ними, — отмахнулся командующий на только что вышедших из отсека, меня и Агриппину Ивановну, после того, как Красовский удивленно заметил, что не дело оставлять без внимания тот факт, что высшие офицеры космофлота лгут своим товарищам о приказе императора. — За все свои выкрутасы они и без меня получат по головам от государя и адмирала Дессе. Не хочу об этих двоих даже думать. Спасибо уже за то, в том числе и вам Александр Михайлович, что появились вовремя…

Контр-адмирал Красовскиий слегка склонил голову, но сделал он это с таким надменным видом, что покривились все присутствующие в кают-компании адмиралы, кроме, пожалуй, Ивана Самсонова, который в это время уже сидел за столом и что-то быстро набирал на своем планшете.

— Прошу, господа, — указал он рукой на кресла, стоящие рядом.

Хиляев, Козлов, Козицын, Гуль, Белов и Красовский заняли свои места за круглым столом, над которым продолжала гореть тактическая карта с изображением ближнего сектора пространства.

— Итак, у нас новые вводные, Коннор Дэвис вместе с адмиралом Вишневским переправляются в «Тавриду»…

— По словам Александра Ивановича они уже там находятся, — поправил командующего, Кондратий Белов.

— Общение с контр-адмиралом Васильковым, этим вруном и выскочкой, вас до сих про ничему не научило? Тогда мне вас жаль, адмирал, — усмехнулся Иван Федорович, который в данный момент не хотел даже смотреть в сторону командира 2-ой «ударной», а не то, что с ним разговаривать.

Самсонов был очень зол на Кондратия Витальевича за то, что корабли его дивизии не поддержали атаку командующего на флот Бозкурта. И как Белов ни старался доказать, что сделать он этого в сложившихся в тот момент обстоятельствах, не мог от слова совсем, Самсонов не желал слышать никаких оправданий. Авторитет Кондратия Витальевича сильно упал в его глазах, впрочем, как и в глазах многие других адмиралов, как и их командующий скорее не рационально, а эмоционально воспринявших бездействие кораблей 2-ой «ударной» во время сражения.

Все они, за исключением, пожалуй, Василия Ивановича Козицына, точили после этого случая на Белова зуб. Хиляев потому, как у него с Кондратием Витальевичем и до этого имелся конфликт, который чуть было не завершился смертью одного из них на поединке и если бы не великая княжна, вставшая тогда между ними, не известно чем бы все это закончилось. Гуль, как всегда поддерживал того кто сильнее, от этого смотрел сейчас на Белова чуть ли не волком. Вячеслав Васильевич Козлов, дивизия которого вместе с флагманским «Громобоем» участвовала в неудавшемся навале на османские порядки и сильно при этом пострадала, так же не питал теплых чувств к командиру 2-ой «ударной». Что касается, Красовского, то, как я уже говорил, этому человеку надо было срочно восстанавливать свою репутацию, прежде всего, в глазах Самсонова поэтому поддержка всех действий и слов командующего со стороны Александра Михайловича была обеспечена.

Козицын же в силу своего добродушного характера и жизненного опыта и изначально находившийся в теплых дружеских отношениях с Беловым, впрочем, как и со всеми остальными, оставался в этой ситуации несколько в стороне, стараясь сильно не отсвечивать, и в случае, если необходимо попытаться примирить противоборствующие стороны.

А противостояние между адмиралами Беловым и Самсоновым и в самом деле начинало набирать обороты, входя в свою финальную стадию. Негласное соперничество между двумя прославленными космофлотоводцами длилось не один год. Открыто оно началось в тот момент, когда Иван Федорович, некоторое время отсутствующий и пребывающий на «Новой Москве», во второй раз принял командование над Черноморским флотом. Первый был во время Русско-османской кампании, потом случился перерыв, когда Самсонова видели больше при дворе, чем в пограничных звездных системах, а за год до сегодняшней войны с американцами император его снова поставил во главе «черноморских» дивизий.

Все это время пока Иван Федорович отплясывал с фрейлинами и статс-дамами на царских балах, исполняющим обязанности командующего Черноморским космофлотом был адмирал Белов, который по праву считал себя достойным этой должности. Так же считало и большинство офицеров высшего звена космофлота, знавшие Кондратия Витальевича, как опытного, умного и ответственного командира. Однако против воли императора не пойдешь, и Самсонов, несмотря на долгое отсутствие в составе флота, не потерявший своего в нем авторитета, снова с почетом и большой радостью был встречен подавляющим числом космоморяков и офицеров.

Тепло встречен всеми, кроме, как мы уже поняли, Кондратия Витальевича, который хоть и не показал своего настоящего к этому назначению, отношения, но некую обиду и разочарование случившимся затаил. Адмирал Белов был не менее известен и не менее почитаем на флоте, чем Самсонов, однако сильно уступал второму в самопиаре, умении себя показать перед высшими светом и яркости, как в своих высказываниях, так и в наглядной демонстрации возможностей. Белов был служакой, хмурым, неразговорчивым, но при этом опытными и крайне эффективным в космических схватках и рейдах, Самсонов обладая теми же характеристиками в качестве космофлотоводца, еще и умел себя преподнести, был максимально открытым, когда это было нужно — любезным и сговорчивым. Теперь, думаю, понятно, карьера кого из этих двоих развивалась быстрее, притом, что оба были практически ровесниками, адмиралами флота, и начинали свою службу примерно в одно время…

Я это к чему, да к тому, что рано или поздно, но большой конфликт между двумя прославленными адмиралами должен был произойти. Сегодняшнее сражение стало той каплей, что перевесила чашу весов терпения Самсонова, и он, понимая, что лучшего момента может и не случиться, первым перешел в атаку на своего негласного соперника.

— Вам меня жаль⁈ — скривился Кондратий Витальевич, резко реагируя на последнюю фразу командующего. — Вы что, из общества сочувствующих? Пожалейте лучше мои уши, которые слышат подобные нелепости!

— Так, — хмыкнул Иван Федорович, сощурив глаза и только в эту секунду окончательно решивший для себя, что с этой оппозицией внутри флота пора кончать. — Для начала, господин Белов, расскажите мне о подробностях битвы за переход «Тарс — Эдирне», в которой вы умудрились потерять половину вверенной вам дивизии! — Командующий по мере того, как говорил, все сильней распалялся, закончив свою речь почти криком. — Половину лучшей дивизии Черноморского флота! Вы кто, безусый курсант, чтобы так по-детски попасть в ловушку⁈

Кондратий Витальевич, соответствуя своей фамилии, побелел будто покойник, настолько сильно он сам переживал случившуюся трагедию, а тут еще и Самсонов прилюдно пытается принизить его и обвинить во всех смертных грехах. Белов не успел даже ответить на первое обвинение, а командующий все насыпал и насыпал.

— Ладно, это пока опустим, разберем в деталях позже, — продолжал орать Самсонов. — Но здесь, уже у Аданы-3, когда мы с Козловым и Гулем, — командующий кивнул в сторону своих адмиралов, одновременно с этим примечая, как они на его слова реагируют, и по их лицам, видя их поддержку, — из последних сил, теряя корабли и экипажи, пытались к вам пробиться, чтобы вытащить из лап Бозкурта, вы адмирал, заключили с османами подлое перемирие, отошли в соседний квадрат и преспокойно наблюдали за тем, как ваших товарищей убивают! Это как охарактеризовать⁈

— Я уже объяснял, почему мои корабли не могли поддержать вас огнем, — медленно выдавливал из себя слова Кондратий Витальевич, в свою очередь, закипая от гнева и еле сдерживаясь, чтобы не выхватить из кобуры табельный пистолет и не вышибить мозги этому болвану Самсонову.

— Мне вот что непонятно, господа, — Иван Федорович между тем демонстративно отвернувшись от Белова, обратился ко всем сидящим за столом адмиралам. — Мы все, ну, по крайней мере, большинство, встречались в секторах сражений с Ясином Бозкуртом — адмиралом султана Селима, за которым закрепилась слава самого несговорчивого и не идущего с врагом, тем более с неверными, на какие-либо соглашения. Так? Так… И вот, что мы видим? Адмирал-паша Бозкурт как ни в чем не бывало неожиданно заключает договор вот с этим вот господином, — командующий указал на покрывшегося от гнева и ошеломленного адмирала Белова, пальцем, — о так называемом временном прекращении огня. Вы в это можете поверить? Я, например, нет…

— На что вы намекаете⁈ — произнес Кондратий Витальевич, оглядывая остальных своих товарищей и к своему сожалению не находя в их глазах поддержки. — Отвечайте!

— Разве я сказал, что намекаю, — удивленно воскликнул Самсонов, смерив своего оппонента презрительным взглядом. — Нет, я всегда говорю прямо…

— И что же вы хотите сказать? — Кондратий Витальевич пошатываясь, встал с кресла.

— Я хочу сказать, что все это попахивает изменой, — прямо в глаза, не боясь выдержать тяжелый взгляд адмирала Белова, издевательски ухмыльнувшись, произнес командующий Черноморским космофлотом.

В ту же секунду в руке Кондратия Витальевича блеснул пистолет, выхваченный из кобуры, и в тишине каюты прозвучал одинокий выстрел…