Ацтекский вопрос

Интерлюдия

Интерлюдия

1504 год, февраль, Куйушкиуи, империя Теночк

— И всё-таки они сделали это! — Диего ди Ларго ухитрился воскликнуть, при этом громкость его голоса была лишь малость выше шёпота. — С нами захотели поговорить. Знать бы, что скажут и на что согласятся.

— Услышим. Скоро, — отозвался Фиорентино, тоже получивший не просто сообщение от дозоров, но и сам в подзорную трубу видевший небольшую группу направляющихся в сторону из не самого лучшего укрытия индейцев.

Утро. Солнце уже более часа как показалось из-за горизонта, но светило так себе из-за продолжающегося, хоть и ставшего не таким густым тумана. Накрапывающий дождь тоже приносил неудобство телам, но был полезен. Мало кому в такую погоду хотелось оказаться на свежем и влажном воздухе, ведь промозглость усиливалась ещё и находящимся совсем рядом, в нескольких десятках шагов берегом. Клипер «Гордый», с наступлением утра отошедший чуть дальше, чтоб если и быть замеченным, то не сразу, тоже находился в полной готовности. Нет ветра? Плевать! Паровая машина готова его заменить и помочь хоть отступлению высадившегося отряда, хоть атаке города. Всё было готово… почти всё.

Более десятка тотонаков — не так много и двигавшихся отнюдь не единым отрядом, лишь потом собравшиеся в единое целое. И появившаяся рядом тройка воинов-тамплиеров, не угрожающая оружием, но включающая того, кто неплохо говорил на наречии науа. Подзорная труба не позволяла слышать, но вот видеть всё достаточно чётко, в том числе и жесты, она помогала, будучи как нельзя кстати. Сейчас в Европе невозможно было представить, как раньше могли без них обходиться. Как и без карманных часов — не для всех, конечно, лишь для способных заплатить немалые деньги — новых лекарств, новых… Без много чего, появившегося и продолжавшего появляться, словно из волшебного рога изобилия.

Встряхнувшись, Фиорентино сбросил с себя лёгкое наваждение и неуместные сейчас мысли, целиком сосредоточившись на приближающихся, хм, гостях. Похоже, они были в той или иной мере удовлетворены сказанным им встречающей группой, хотя руки держали близко к оружию или на древках с рукоятями оного. Разумная предосторожность, в которой он, адъюнкт-рыцарь, точно не собирался их обвинять. Ещё немного времени и вот они, полтора десятка, из которых лишь двое выглядели достаточно властно, да и одеяниями заметно отличаясь от остальных. Остальные — это явно охрана и один из тех рыбаков, получивших щедрую плату. Почему один, а не трое сразу? Это тоже предстояло выяснить, но не в первую очередь.

— Приветствую славных представителей народа тотонаков, откликнувшихся на наше предложение, — прозвучали первые действительно важные слова. — Я есть Джузеппе Фиорентино, адъюнкт-рыцарь ордена Храма, голос императора Чезаре Борджиа. Мои слова есть его слова. Как мне обращаться к вам, почтенные?

— Китлали Орматичли.

— Икстли Лалитачли.

Внутренне взгрустнулось Джузеппе от очередных слабо выговариваемых и ещё сложнее запоминаемых местных имён. Однако что есть, то оно и есть, вдобавок он достаточно тренировался в запоминании подобных. Сейчас это должно было помочь, наряду со всей прочей подготовкой.

— Рад знакомству. Вы являетесь посланцами Некуаметла Ухалокиуйи или пока говорите от своего имени? Вопрос не из праздного любопытства, а из желания понять обстановку в городе.

— Нас послал не наместник, — из двоих первым отозвался Иксли, тем самым показывая своё главенствующее положение. — Некуаметл слаб, он никогда не решится восстать против тлатоани. Мы, пришедшие сюда, помним о былом величии и свободе своего народа. Хотим вернуть то, что нам принадлежит. Ты хочешь знать о нас, человек, зовущий себя Джузеппе, приплывший из далёких земель? Мы расскажем, потому что слышали о силе подобных тебе воинов. Той силе, которая может вырывать сердца из груди науа и бросать их в грязь!

Ненависть. Настоящая, которую ни с чем не перепутаешь. Фиорентино чувствовал, как она изливается из тотонака бурным потоком, словно погружая всё вокруг в пучину жажды крови и мести. И это его полностью устраивало.

Как оказалось, оба явившихся на встречу действительно являлись важными фигурами в Куйушкиуи. Икстли Лалитачли происходил из рода не просто воинов, а тех, которые до завоевания тотонакских земель прославили себя в многочисленных сражениях — по его словам, но тут Фиорентино предпочитал кивать и произносить вежливо-подтверждающие слова, как и полагается дипломату, устанавливающему отношения с желаемым союзником — и после завоевания постоянно участвовали в восстаниях. Участвовали, а потому некогда многочисленный род сейчас заметно уменьшился в числе и почти лишился взрослых мужчин. Зато та самая ненависть усилилась до крайности.

Как и у второго тотонака. Тот был из менее известной в Куйушкиуи семьи, но и его вела по жизни не особо и скрываемая ненависть к науа. Чем он занимался? Фиорентино всё ещё не так хорошо знал наречие науа, да и тотонаки хоть и вынуждены были его изучать, но это всё ж не было их родным языком. Отсюда и сложности такого вот разговора. Однако в целом понять суть занятий Китлали Орматичли тамплиерам удалось. Учёный и воспитатель, что изучал больше медицину, а воспитывал уже не самых маленьких, но детей. Что первое, что второе было что у тотонаков, что у науа занятием уважаемым, а оттого выводящим подобного человека на верхние ступени пирамиды власти и влияния. Не на самый верх, плотно занятый науа, но близко.

Воспитание детей. Как Джузеппе, так и Диего понимали, что при воспитании можно заронить в разум юных созданий самые различные зёрна, что потом дадут свои всходы. И уж этот конкретный тотонак навряд ли сеял те, что, взойдя, заколосились бы покорностью завоевателям. Скорее совсем наоборот.

С чем эти двое, захватив, так скажем, охрану из верных им людей, явились на встречу? С готовностью начать разговор о том, чем нежданные гости способны помочь тотонакам и что за это потребуют. В произносимых речах звучали не намёки, а твёрдая позиция, что платить тотонаки готовы многим, но не своей свободой, ради которой и собирались сражаться. Была бы только возможность делать это. Да-да, ведь именно возможностей для полноценного, имеющего сколько-нибудь серьёзные шансы на успех их умело и уверенно лишали в империи Теночк. Отсутствие нормальных оружия и доспехов; невозможность тех, кто происходил из участвовавших в восстаниях родов стать частью войска империи; начинающиеся пресечения сохраняющегося пока обучения воинскому искусству под руководством тех, кто считался представителями науа опасными или нежелательными для их империи.

Тамплиеры понимали, о чём говорят представители тотонаков. Ослабить не покорившихся, лишить возможности полноценных, опасных восстаний, затем, возможно, спровоцировать очередной бунт, на грани отчаяния, а уже потом… Потом окончательно привести к к покорности для того, чтобы получить… Получить из тотонаков что-то, заранее задуманное. Точнее тут пока сказать было нельзя, ведь Фиорентино и ди Ларго не настолько хорошо знали, что за политику ведёт империя Теночк. Им и не требовалось. Зато хватало понимания для использования явившихся на разговор тотонаков так, как и было задумано.

— Мой император, глава Ордена Храма, Чезаре Борджиа, желает видеть народ тотонаков своими союзниками. Независимым от империи Теночк государством, способным сохранять свою свободу. И желает узнать, готовы ли храбрые тотонаки восстать, будучи поддержаны нашими войсками? Готовы ли будут это сделать во всех ваших городах, если находящиеся в Куйушкиуи науа будут убиты или с позором бегут из города?

Попросив чуть времени на разговор, отойдя в сторону, Китлали и Икстли зашептались, явно не желая, чтобы их беседа была кем-либо услышана. Подслушивать их, впрочем, не собирались, не видя в том резона. Зато, выждав немного, получили практически полное согласие, хотя и с определёнными предварительными условиями. Логичными, естественными для тех, кто раз за разом пытался сбросить власть завоевателей, но без существенного результата.

Чего желали эти два представителя тотонаков до того, как послать вестников в другие города, к таким же, как они сами, ненавистникам науа? Увидеть наглядное доказательство мощи желающих вступить в союз. Дошедшие слухи были достаточными для того, чтобы рискнуть и заявиться на тайные переговоры, но не для того, чтобы совместно с незнакомцами нападать на расположившийся в городе имперский гарнизон.

К такому повороту событий глава теперь уже по факту состоявшегося посольства был заранее готов. И ответное предложение должно было тотонакам если и не понравиться, то оказаться приемлемым.

— У Яотла Эхелтику, этого науа, менее двух сотен воинов?

— Почти две сотни сейчас в нашем городе, — подтвердил Икстли.

Две сотни на примерно семитысячный город. Не много, но и не мало, учитывая то, что в случае начавшегося бунта сигнал о нем науа подать точно успеют, да и войска из глубины материка подтянутся довольно быстро. Да и мало в Куйушкиуи осталось тех, кто был готов с оружием в руках — плохим оружием, не тем, что у воинов имеприи Теночк — в очередной раз попытаться силой изменить ситуацию в свою пользу.

Фиорентино здраво оценивал собственные возможности. На клипере, если посчитать всех, находилось сто сорок человек, двадцать из которых никак нельзя было отрывать от управления кораблём. Руль, паруса, орудия, паровая машина. Значит, на сушу в общем могли высадиться сто двадцать. Разбить науа в прибрежной полосе, на открытой местности с учётом превосходства в оружии и выучке воинов-тамплиеров? Особого труда не составляло, хотя потери тоже будут и вовсе не несколько человек. Однако это приемлемая плата за успех.

Зато город, то есть укреплённое место, стена, каменные дома внутри, часть из которых неплохо пригодна для обороны… Тут всё становится гораздо сложнее даже с учётом использования артиллерии лёгкой, спокойно перемещаемой на колесах, а также корабельной, бьющей с клипера при поддержке предполагаемого штурма города. Города, в котором, помимо враждебных науа, будут и почти ставшие союзными тотонаки. В этом и заключалась основная сложность, требующая правильного решения. Не импровизации, тут она не требовалась, поскольку инструкциями адъюнкт-рыцаря снабдили в избытке.

— Есть два пути. Мы можем атаковать находящихся в Куйушкиуи науа прямо сейчас, но от вас, уважаемые, потребуется помощь. Иначе при использовании нашего оружия могут, кроме науа, пострадать и находящиеся в городе тотонаки. Второй путь займёт больше времени. Мы возвращаемсяв захваченный нами у науа Тулум, принеся туда весть, что вы, народ тотонаков, готовы заключить с нами союз. Потом, спустя несколько дней, возвращаемся и высаживаемся на берег не малым отрядом, а войском, которое способно взять не только Куйушкиуи, но и сделать много больше. Что вам более предпочтительно? Китлали, Икстли, я жду вашего ответа.

— Какая потребуется помощь, если мы захотим увидеть вашу силу сейчас?

И вновь заговорил Икстли, в то время как Китлали лишь своим видом показывал полное согласие с соплеменником.

— Выманивание большей части науа за пределы стен города или же открытие ворот в Куйушкиуи. Иначе… Наше оружие способно проламывать стены, разрушать всё вокруг места падения снаряда, а также поджигать даже то, что по мнению многих гореть не может. Вы должны были слышать об этом.

— Мы слышали, — тут уже произнёс Китлали, видимо, по причине большей учёности и понимания возможностей доселе им не виданного оружия. — Куйушкиуи наш родной город, мы не хотим, чтобы стены были разрушены, а наши родные и близкие оказались под угрозой вашего оружия. Но и ждать неразумно. Могут найтись те, кто предаст, польстившись на обещания Яотла Эхелтику щедро награждать за любые подтвердившиеся слова о несущем угрозу империи. Мы попробуем выманить часть науа за стены города. Вами! Рассказом о том, что на берег высадились люди с «бледными лицами», что приплыли из неведомых земель и стали врагами великого тлатоани. Мы слышали о полученных многими науа приказах по возможности захватывать пленников. И доходили слухи, что они нужны не как жертвы для алтарей Уицилопочтли, Шипе-Тотека и других божеств, а для другого. Пленников было больше, чем жертв. Заметно больше. Удалось узнать.

— Я услышал тебя, мудрый Китлали, — немного польстил тотонаку Фиорентино. — Благодарен за сказанное сейчас, оно должно оказаться полезным. Понимаю и принятое решение. Ты прав, могут найтись те, кто готовы предать, они часто находятся, в самых разных местах, народах.

— Время, когда получится выманить науа,- напомнил о важном ди Ларго. — И открывшиеся ворота. Кто-то из наших общих врагов останется в городе и мы должны будем оказаться внутри.

— Мы откроем ворота, как только вы подадите знак, что с вышедшим за стены отрядом покончено, — не стал возражать Икстли. — И будете близко, чтобы успеть. Науа не должны ни суметь уйти, ни выместить напоследок свой гнев на тех, кто мало чем сможет им ответить.

Основное прозвучало. Договориться же о деталях — с этим у Фиорентино проблем возникнуть не должно было. Примерное время, предпочтительное место, где лучше всего встретить выманенный из Куйушкиуи отряд науа, оговоренное с да Васко использования огня с суши и клипера. Про высадку с «Гордого» тех, кого только можно, для усиления ударного кулака и вовсе упоминать не стоило.

В целом же пока всё шло так, как и можно было не рассчитывать, но надеяться. Даже прихваченные с Пуэрто-Рико таино не пригодились. Пока не пригодились, поскольку Икстли и особенно Китлали выразили желание поговорить с теми, кто более длительное время был знаком с «людьми из далёких земель». Только не сейчас, а после, когда в Куйушкиуи не станет так ненавистных тотонакам науа.

И вот неожиданность…. Не неприятная, скорее полезная. Китлали Орматичли сам предложил остаться тут, с тамплиерами, тем самым показывая, что со стороны тотонаков не стоит ожидать какого-либо коварства. Серьёзный жест, который нельзя было не учитывать. Настораживающий жест, поскольку после истребления гарнизона империи Теночк тотонаки могли потребовать об ответной услуге, а именно оставить представителей тамплиеров в Куйушкиуи.

Орден Храма своих не бросает — это верно и никогда не нарушалось. Однако если тотонаки окажутся связаны с тамплиерами совместно пролитой кровью общих врагов, то присутствие не заложников, а представителей, этаких временных послов в отвоёванном у науа очередном прибрежном городе — это уже другое.

— Смена гарнизона, — шепнул Диего ди Ларго своему брату по Храму. — Не пять, не десять, а с полсотни или больше. И орудия на стенах города — как с лодок, так и снятые с «Гордого». Треть или половина, тут как удастся договориться с да Васко. Я сам готов остаться. Хочу схватить фортуну за её длинные, но очень скользкие волосы!

— Тогда пусть останутся лишь те, кто скажет это сам, по доброй воле.

— Ты думаешь, таких будет меньше половины, Джузеппе? — откровенно усмехнулся Диего. — Они чуют возможности, аромат славы и возможность сделать шаг наверх, ближе к… вершине Храма. Или может напротив, в самую его глубину.

Фиорентино кивнул, понимая и соглашаясь с тем, кого успел узнать ещё там, в Старом Свете. Намёк насчёт «глубины» также не оказался пропущен мимо ушей. Особо проницательные тамплиеры любили зарываться в прошлое и сравнивать его с настоящим, прокладывать дорожки от прежнего Ордена к обновлённому, возродившемуся из пепла и в то же самое время… Орден Храма и Храм Бездны. Некоторые, в число которых входили и Джузеппе с Диего, считали, что это не просто случайное частичное совпадение. Дескать, Храмы бывают разные и никак не может быть Орден связан с теми, кто… А с кем, собственно? С теми, кто выслеживал и уничтожал, словно бешеных собак, инквизиторов и их последышей, а также особо яростных фанатиков из числа теперь уже авиньонцев? С теми, чьи священные книги не явно, но всё же пересекались с не уставом, но стремлением тамплиеров к движению вперёд наук, получения самых разных знаний, уважению и всяческой поддержке свободы духа и воли человека?

Впрочем, слухи, они слухи и есть, равно как и разговоры между собой некоторых орденцев. Тихие, ни в коем случае не выносимые за пределы Храма, где бы он ни находился. Ведь где он, там и тайны, что посторонним знать запрещено. Пока же… Есть Куйушкиуи, есть готовые помочь в истреблении гарнизона и проникновении внутрь городских стен тотонаки. А ещё желание одержать очередную, важную для Ордена и самих себя победу. Вот именно этим они сейчас и собирались заняться. Остальное подождёт.

Желание коменданта Куйушкиуи отличиться было явно недооценено тамплиерами. Ну или вернувшийся в город Икстли — не сам, разумеется, а посредством кого-то более подходящего — правильным образом донес до Яотла Эхелтику сведения о нахождении совсем рядом небольшой группы «бледнолицых пришельцев». Той, которую гарнизон даже в не полном составе способен разбить и захватить пленных, столь важных для тлатоани, за которых отличившимся в захвате полагается должная награда.

Фиорентино и ди Ларго могли пока лишь гадать, что за слова прозвучали внутри городских стен. Зато явственно наблюдали, как довольно быстро, с нескольких направлений к месту их как бы укрытия приближаются науа, разделившиеся на несколько отрядов.

Хорошо вооруженные, закованные в броню воины империи Теночк не делали никаких глупостей. Их расчёт на внезапный удар с трёх сторон — две с суши и одна с воды, с целью захватить или просто пробить днища у лодок — отсекающий противника от возможности отступить был разумен. И об осторожности они не позабыли. Ведь с воды воины науа должны были появиться не на своих лодках, а вплавь, большую часть пути стараясь держаться под водой для большей незаметности. Да, у этой их части не было брони и из оружия лишь то, что не мешало незаметно плыть, но расчёт то был как раз на внезапность, а там должны были ударить два других отряда.

Хороший план, умный, Фиорентино на месте Яотла тоже мог сделать именно так.Однако… Когда готовишься отражать нападение и знаешь от оставшегося с тамплиерами тотонака не из простых, как именно предпочитает действовать твой противник, то и подготовиться куда как легче. Вот потому часть наблюдателей с подзорными трубами в руках наблюдали не только за сушей, но и за водной гладью, где и удалось, пусть с трудом, обнаружить науа, решивших притвориться морскими жителями. А замеченный враг в некоторых случаях даже не половина, лишь треть врага.

— Аркебузирам приготовиться стрелять по появляющимся из воды, — начал раздавать команды ди Ларго, как более подкованный в делах именно воинских. — Не залпом, распределяя цели, по готовности. Артиллеристы — картечь по отрядам науа с суши, подпустив на дистанцию уверенного поражения. Полузалпами!

Фиорентино, слушая команды собрата-тамплиера, ограничивался наблюдением.Яотл вывел из города сотню или чуть больше воинов, значит, внутри Куйушкиуи осталось менее половины гарнизона. Первая часть сражения сомнений не вызывала. Что такое сотня пусть и умелых воинов, но без огнестрельного оружия, без орудий, с одними арбалетами, да ещё рассчитывающая на бой с парой-тройкой десятков? Всё верно, шансы даже не на победу, а на то, чтобы отступить с тяжелыми потерями стремились к ничтожно малым.

Выстрел. Первый, но далеко не последний. Это один из сервиент-арморумов, сочтя, что один из плывущих в воде науа уже совсем близко к лодкам, точно всадил пулю в промелькнувшую на мгновение над водой спину. А уж если кто-то, согласно приказу «стрелять по готовности» сделал это, то и остальные себя долго ждать не заставили. Зло взлаивали аркебузы, отправляя крупные свинцовые пули или картечную россыпь в тех науа, которые думали подобраться к лодкам и лишить врага возможности уплыть Не защищённые даже самой слабой бронёй, они были обречены. Те, кто не догадался нырнуть поглубже и, развернувшись, попробовать проплыть под водой как можно дальше, да ещё и в направлении подальше от берега. Не бежать, ведь бегство с поля боя для воинов империи Теночк было позором. Просто выплыть на берег не у лодок, а в ином, удалённом месте. Не боязнь смерти, а стремление если умереть, то не будучи мишенью, не способной сделать врагу ничего. Вообще ничего. Только таких было мало, большая часть или не успевала понять обстановку, или надеялась всё же повредить лодки, добравшись до них. Бессмысленное стремление, ведь сейчас тамплиерам они не особо то и нужны были. А починка… это дело нехитрое.

Понимая, что одну из частей выведенного за пределы стен гарнизона безнаказанно расстреливают, как птиц на болоте, командиры двух оставшихся отрядов криками погнали своих воинов в атаку. Погнали, тем самым совершая вторую и уже непоправимую ошибку. Не поняли, не оценили плотность ведущегося огня. Простительно? Бесспорно, ведь с огнестрельным оружием науа едва-едва столкнулись, просто не успев научиться оценивать не опасность — тут как раз разума хватало — а именно что количество стрелков. За это и должны были совсем скоро поплатиться.

Открылись на скорую руку, но прикрытые ветвями кустарника орудия. Показавшись же, сразу причесали картечью воинов империи Теночк. Тамплиерам было бы и вовсе радостно, наступай науа плотно сбитым строем, но нет! У подданных тлатоани и так были в ходу разные типы боевых построений, в том числе и рассыпные. А сейчас, услышав пальбу аркебузиров и ещё до выстрелов из орудий, индейцы успели и так не самые плотные построения сменить на ту самую россыпь. Тоже уязвимо для снопов картечи, но не такие жуткие потери, какие могли бы случиться.

Стрельба полузалпами — вот что было верным решением. Половина орудий — четыре из восьми — оставались заряженными. Потому ди Ларго, выждав ещё немного, дал приказ стрелять снова. Это не говоря о том, что и аркебузиры развернулись от уже устранённой опасности к той, которая ещё не была окончательно рассеяна и разбита. Более того, науа не просто имели при себе арбалеты, а они были чуть не у каждого. И вот-вот могли выйти на расстояние, стрельба с которого могла просить и весьма хорошую, надежную броню храмовников.

Залп! С двух сторон на сей раз. Картечь и болты из арбалетов, что в империи Теночк ничуть не уступали европейским. Более того, немалая часть изначально делалась спаренными, то есть на два выстрела.

Крики боли, несколько упавших братьев по Храму… Печально, колет в душу, но что ди Ларго, что Фиорентино привыкли и не к такому. Сейчас то потери скромные и весьма, а бывало и иначе.

— А они не отступают, — не обращаясь ни к кому конкретно, процедил адъюнкт-рыцарь храма. — Упорные!

— Полягут, — ответный рык Диего. — Сомкнуть щиты, прикрывать стрелков и орудия! За Храм и гроссмейстера!

Боевой клич, уже успевший стать для тамплиеров привычным, появился уже после последнего Крестового похода. Вызывающий улыбку и незлые остроты у самого Чезаре Борджиа, но распространившийся и ставший чуть не постоянным в не крупных войнах — таковых после разгрома мамлюков и османов не было — но в то и дело случающихся стычках в приграничье империи, а теперь вот и в Новый Свет перебравшийся вместе с воинами Ордена Храма.

Новый залп из орудий сделать не удалось — слишком близко подпустили, стремясь использовать картечь наилучшим образом, с наибольшими для врагов потерями. Лишь одна пушка успела вторично плюнуть свинцом, но и это было хорошо. А затем… Попытка уже немногочисленных науа прорвать выставленную стену из стальных щитов-павез. Самоубийственная попытка, но эти воины, такое впечатление, даже не пытались уцелеть, стремясь лишь добраться до них, захватить с собой убийц, уменьшить значимость победы полученными потерями.

Удар! Устояли. Выстрелы уже не из аркебуз, а из пистолетов, у кого они… Имелись? Нет, имелись у всех, просто некоторые предпочли разрядить их сейчас, другие же откладывали на потом, когда или если будет более опасное мгновение.

Опять удар. Теперь меньшим числом, но всё же несколько щитов было опрокинуто вместе с их носителями, а некоторые просто выдернуты мечами-крючьями, с которыми тамплиеры раньше как-то не сталкивались. Знали, что такие есть, но вот чтобы противостоять — этого не случалось. Теперь стало понятно — придётся приспосабливаться и к такой самоубийственной для нападающих тактике. Той самой, когда один, сам открываясь, всеми силами стремится «вскрыть» строй, оттянув щит на себя, в то время как второй наносит удар мечом или копьём в открывшуюся брешь. И всё это действо с полным презрением к смерти и… нечувствительностью к боли, к полученным ранам.

Боевое безумие, когда не чувствуется боль, умножаются силы и всё это словно само по себе? Если бы было у некоторых, а то почти у всех науа. Даже с жуткими ранами, истекая кровью и волоча за собой выпущенные внутренности, воины империи Теночк продолжали до самой смерти рваться вперёд. И это значило…

Да, это могло означать лишь одно — настои, порошки или иные снадобья, которые в империи под знаменем Борджиа хоть и создавались, и в войска поступали, но случаи применения коих очень внимательно отслеживались. Вот именно, применялись они довольно редко, с пониманием, что последствия от подобного могут быть ещё хуже, нежели от опийных настоев, за использование которых иначе как врачами в строго определённых ситуациях были очень серьёзные кары. Но тут… Фиорентино дал себе клятву обязательно разузнать, что это вообще было и как сильно распространено в империи Теночк применение воинами подобной отравы. А что это была именно отрава, он почти не сомневался. Не после того, как увидел всё это.

Меж тем бой закончился. Науа были перебиты почти поголовно, лишь менее десятка удалось взять живыми и не умирающими. Что до своих, то тут вроде всё было хорошо, но в то же время не очень. Восемь погибших и шестнадцать раненых, нуждающихся в помощи врача, не способных сейчас продолжать бой.

— Ловя нас в капкан, были пойманы сами, но сумели нас больно укусить, — проворчал ди Ларго, оценивая результат схватки. Это не мамлюки и не османы, если среди тех янычар не брать.

— А то ты не знал, — лениво этак отмахнулся Фиорентино. — Куба, Эспаньола, Коба… Науа и сами умеют сражаться, и других как свои орудия использовать. Что с лодками?

— Одну всё же повредили. Починить можно, но оставшихся хватает. Раненых и пленных доставят на клипер сейчас же.

— А мы без спешки, но не откладывая, выдвигаемся к Куйушкиуи. Полагаю, наш союзник знает, когда лучше дать знак своим.

Ди Ларго в ответ на эти слова адъюнкт-рыцаря лишь горделиво улыбнулся:

— Самое слабое место у здешних городов — это ворота. Не откроют — остановимся вне досягаемости арбалетов и больших стреломётов, подождём, когда с «Гордого» снимут и доставят тяжелые орудия. Стрельба из них за несколько часов от ворот только осколки и обломки оставит.

— Лучше, если их просто откроют, — высказал личное мнение Фиорентино. — Время, оно начало обратный отсчет с того мгновения, как тут раздался первый выстрел из аркебузы. Или ещё раньше, едва комендант Куйушкиуи узнал о нашем присутствии. Ты думаешь, что он не послал вестника?

— Мог и не послать.

— Только надеяться на такое я не стану.

— Да, надеяться на ошибку врага — ставить себя в уязвимое положение, — вынужденно согласился ди Ларго. — Значит, поспешим.

Спешка — слово размытое. Хотя город располагался невдалеке, но одно дело двигаться быстрым для пехоты шагом и совсем иное — тащить за собой пускай лёгкие, но орудия. Самим тащить, по причине отсутствия здесь и сейчас лошадей. Тамплиеры не гнушались подобной работой, понимая важность орудий, особенно в боях с теми, кто их не имеет, но тяжесть оных от сего понимания не уменьшалась. Хорошо хоть под ногами было не вязкое месиво, а покрытая травой земля, не раскисшая от продолжительных дождей. Уже повезло.

Везение. Оно если начинается, то главное его не спугнуть какой-то собственноручно совершённой глупостью. Про это знали те, кто прошёл множество боёв и наблюдал как за умеющими использовать карту удачи, так и за теми, кто бездарно её терял. Умному достаточно, а глупцы… они в серьёзных сражениях редко когда выживали долее пары-тройки боёв. А в Орден Храма глупцов старались и вовсе не допускать, ставя перед ними непреодолимые барьеры. Помогало и ещё как! Даже простые сервиент-арморумы, эта низшая ступень тамплиерского воинства, умела пользоваться головой, а не только есть в неё, как зло шутили Борджиа насчёт большинства своих врагов и даже некоторых союзников.

Суета на крепостной стене Куйушкиуи. Она была заметна сперва тем, кто имел подзорные трубы, а потом, по мере приближения, и простым воинам. Стоило приглядеться к данной суете повнимательнее, как сразу становилось ясно — остатки гарнизона из числа науа пытаются выставить на не самые важные участки стены городских жителей, то есть тотонаков.

Глупость? Нет, вынужденная необходимость. Вот что ещё мог сделать комендант гарнизона, Яотл Эхелтику, поняв, что более половины его людей сгинуло, а враги оказались численность куда больше, нежели ему донесли? Понятно, что доверие к тотонакам было или низким, или отсутствовало вовсе, особенно после случившегося. И вместе с тем… Неполная сотня человек — вовсе не та численность, с помощью которой можно правильно занять позиции на крепостной стене и особенно в уязвимых местах. Оставалось или попробовать бежать, рассчитывая на лучшее знание местности, или же строить оборону с использованием тотонаков из числа не ненавидящих империю Теночк. И похоже Яотл выбрал второй из возможных путей. О причинах пока можно было лишь гадать, но вот воспользоваться выбором стоило уже сейчас.

— Почти все науа у ворот, охраняют самое уязвимое место, — поморщился Диего ди Ларго, понимающий, что при такой расстановке сил ворота открыты точно не будут. Придется потратить побольше ядер и картечью причесать тех, кто на виду стоит. И подождать доставки тяжёлых орудий с «Гордого» на сушу. Задержка не будет слишком великой!

— А ещё можно послушать нашего нового союзника, — возразил Фиорентино. — Китлали, ты хотел на что-то поведать?

— Слушайте барабаны, — спокойным, лишённым и доли волнения голосом произнёс тотонак. — Они скажут.

— Что именно?

— Места, где на стене не просто люди моего народа, но те, которые точно отойдут в сторону и не станут мешать вам взбираться на стену. Барабаны везде, но в нужных местах они будут звучать вот так… или так.

Китлали Орматичли сразу же изобразил ритмы барабанного боя — простые, легко запоминающиеся, действительно способные ускорить взятие города.

— Попробуем, — чуть подумав, согласился Диего. — Только по верху стены стрелять всё равно будем. Из аркебуз, из орудий картечью. И ядрами тоже, но по вон тем метательным машинам. Первым делом по ним! Прикуём большинство из оставшихся науа к воротам, ведь тут и орудия, и охрана артиллеристов, чтобы от вылазки нам плохо не стало. А оставшихся, тех попробуем по звуку барабанов на нужные участки стены. Пусть науа задёргаются, не зная, в какую сторону им бежать!

— Именно, — поставил точку Фиорентино как глава всего отряда. — А послание к да Васко, чтобы начинал выгружать на берег орудия, оно тоже отправлено. Пригодятся не сейчас, так когда будем укреплять оборону Куйушкиуи.

И внимательный взгляд в сторону Китлали. Прямой намёк, что союзные отношения тогда союзные, когда стороны видят взаимную выгоду и имеют определённую уверенность, что союз не будет разрушен сразу или чуть позже после его заключения.

Тотонак, судя по всему, понимал. Не был в восторге, но принимал окружающую их действительность как неизбежное. Если ворота не удалось открыть, то уязвимости на стенах — это не совсем то, что было обещано. Хотя его соплеменники вполне могли сами атаковать науа, понимая уязвимость последних. Или ещё атакуют, но когда те будет ещё сильнее повыбиты, сократившись в числе до вовсе незначительной величины. Величины, да… Эти самые величины с обеих сторон противостояния являлись донельзя необычными.

Восемьдесят человек — вот такое число тамплиеров сейчас подошло к стенам Куйушкиуи. Казалось бы, город с населением в несколько тысяч человек и какие-то несколько десятков наглецов. Числа совершенно не сравнимые друг с другом. В обычной ситуации, но не в этой, особенной. Или не такой и особенной даже по европейским меркам. Вспомнить, к примеру, не так уж давно минувшие времена, когда на поле боя господствовали рыцари в тяжелых доспехах, конные либо пешие, в зависимости от поля боя и поставленной задачи. Сколько нужно было горожан-ополченцев и тем более ополченцев из крестьянства, чтобы с уверенностью рассчитывать на победу над закованным с ног до головы в сталь и мастерски обученным сражаться воякой? Далеко не один десяток, ведь достаточно было пары широких взмахом двуручным или даже полуторным клинком, чтобы двое-трое нападающих получили раны просто либо смертельные, а остальные. завидев кровь и смерть, в страхе отшатнулись.

А если речь не об одиночке, а о слаженно действующем отряде, где кажлый знает своё место и привык биться плечом к плечу с надежными соратниками? То-то и оно. У стен Куйушкиуи собрался именно такой отряд, лишь немного не доходящий до сотни, при поддержке артиллерии, вооружённый до зубов холодным и огнестрельным оружием, закованный в не самые тяжёлые, но из лучшей в Европе стали доспехи. Из числа же противостоящих им — та же неполная сотня, но без огнестрельного оружия, в несколько более скромной броне. Арбалеты же и метательные машины — слабая замена аркебузам и пушкам. Стена тоже могла только отсрочить момент, когда прямое столкновение станет неизбежным. Что до остальных, помимо этой почти сотни воинов империи Теночк… Отсутствие арбалетов, стального оружия, брони. А ещё достаточно малая доля тех, кто, даже оказавшись на стене города, вообще имел хотя бы проблеск желания умирать за завоевавшую их и не раз подавлявшую вспыхивавшие бунты империю.

— Ядрами. По метательным машинам. Огонь! — срывая не от гнева, а от упоения приближающейся победой, крикнул ди Ларго.

Один выстрел… Ядро ударило в стену чуть пониже стреломёта, выбивая каменную крошку и заметно сотрясая камень. И выстрел ведь был из орудия невеликого калибра. Пока эта пушка перезаряжалась, артиллеристы, хлопочущие у другого орудия, вносили поправку в прицел, подбивая ствол вверх на одно деление.

Снова грохот, и вот второе ядро, на сей раз попавшее как раз туда, куда и требовалось, оставляя на месте вроде бы грозного, внушительного стреломёта месиво из дерева, камня и плоти с костями тех науа, кто не сподобился укрыться вне досягаемости ядра.

— А барабаны подождут, — хмыкнул Фиорентино, наблюдая за результативностью стрельбы из орудий. — Выбьем метальные машины рядом с воротами, а там посмотрим. Если аркебузиры под прикрытием щитов пристрелят или хотя бы заставят укрыться большую часть оставшегося гарнизона — тогда и перекинем веревки с крючьями через стену. Хорошо, что она не такая высокая, как в Тулуме!

— И никаких жертв среди твоих соплеменников, Китлали, — сверкнул глазами в сторону тотонака Диего. — Нужно опасаться лишь того, что остатки гарнизона побегут. Быстро, далеко, а нам их в этих землях не догнать. Они чужие, мы их не знаем.

Китлали Орматичли, ещё прошлым днём даже не думавший, что сегодня станет не просто заключать союз с пришельцами из-за большой воды, с трудом воспринимал происходящее. Да, он достаточно слышал о людях с бледными лицами. Вполне достаточно для того, чтобы ухватиться за предложения союза против столь ненавистных науа. Ухватился за возможность, будучи уверен, что его поддержат и в других городах, помимо Куйушкиуи. Ведь науа то побеждали этих чужаков, то были ими разбиты, когда как. Он думал, что увидит схожих с науа воинов, но жизнь сумела его удивить. Сперва там, у берега, когда грохочущие железные трубы, большие и малые, убивали воинов тлатоани быстрее, чем те успевали добраться до этих, как они себя называли, тамплиеров или храмовников. Добежавшие же мало что могли сделать против закрывшегося большими щитами из металла и выставившими копья строя, из глубины которого продолжали грохотать те самые плюющиеся огнём трубы.

Это было совсем недавно. И вот снова, теперь уже под стенами его родного города! Кажущиеся день назад сильными и мощными камнемёты и стреломёты, они просто ничего не могли сделать. Не доставали до места, где тамплиеры поставили свои мечущие огонь орудия. Теперь он в полной мере поверил словам, что желающие заключить с ними, тотонаками, союз способны разбить и ворота города, да и саму стену. Достаточно было просто стоять и смотреть, как установленные науа метательные машины превращаются в ничто, в обломки. И мысли, приходящие в голову Китлали, были…. разными. Радовало, что у империи Теночк действительно появился настоящий и опасный враг. Зато пугала показанная вроде бы желающими союза тамплиерами сила. И многое повидавший тотонак сомневался, что сейчас он видит всё, а не всего лишь часть доступного новым на этой земле людям.

— Вот и нет больше метательных машин…

— И оставшиеся науа попрятались после того, как аркебузиры наказали высовывающихся и пробующих проявить глупость, Диего, — переводя подзорную трубу с одного места на другое, отметил очевидное Фиорентино. — Арбалетчики тоже поняли, что их болты на такой дистанции наши щиты не пробьют.

— Те, кто остался в живых.

— Да. Теперь пришло время для преодоления стены. Совсем скоро наши братья будут на ней, а там и в городе.

Адъюнкт-рыцарь не преувеличивал. Всего час обстрела из восьми легких орудий, ядрами и бомбами, но этого оказалось достаточно. Для чего именно? Чтобы смести с прилегающего к воротам сектора крепостной стены всё, могущее представлять угрозу, а заодно — при помощи аркебузиров, выдвинувшихся на более близкую дистанцию по миновании угрозы — поубавить численность науа. Сильно поубавить, отучить проявлять уже знакомое по прошлой стычке отчаянное мужество, на сей раз выражавшееся в стремлении арбалетчиков достать кого-то из обстреливающих Куйушкиуи тамплиеров.

Были попытки, да закончились. А вылазка… Уже понявшие, что из себя представляют орудия, оставшиеся воины гарнизона не собирались гибнуть просто так, не в силах даже в последнем рывке дотянуться до врага. Им оставалось лишь ждать и надеяться, что при преодолении стены удастся навязать бой в более подходящих условиях.

Отступить, как это случилось в Тулуме? Коменданту, Яотлу Эхелтику, стоило сделать это либо сразу, либо, послав вестников с просьбами о помощи, держаться, надеясь на то, что эта самая помощь придёт. Он выбрал второй вариант. А ещё опасался наказания за потерю не столько города, сколько большей части своих воинов, которых бросил в атаку на, как оказалось, превосходящие силы противника. В империи Теночк хотя и произошло некоторое смягчение нравов из-за проводимых нынешним тлатоани реформ, но по меркам европейцев жестокостей не то что хватало, их было чересчур много.

В общем, по словам Китлали, Яотл Эхелтику, раз уж не отвел своих воинов сразу, теперь будет держаться до последнего, надеясь на скорый приход помощи. Да и погибнуть в битве лучше, чем оказаться на жертвеннике из-за неудачного и недостаточно умелого командования войсками. Ведь именно такой исход являлся вероятным более иных с учётом всего уже произошедшего.

Уничтожив метательные машины в нужном секторе и очистив приблизившимися после этого под прикрытием щитовиков стрелками-аркебузирами стену от рискнувших оставаться там науа, тамплиеры вновь сделали основным средством пушки. Бьющие ядрами, причём именно по воротам. К огромной для них радости, тут, в Новом Свете,не были распространены хитрые придумки Европы вроде того же барбакана. Разве что подобие герсы появилось — той самой решётки для крепостных ворот, которая порой и исключительно по бедности изготавливалась из прочных деревянных деталей, вестимо, внизу заострённых, но по всем правилам являлась металлической.

Икстли с Китлали, разумеется, предупредили о ёё наличии. Именно стальной, не деревянной. Не забыли упомянуть и о самом появлении такого лишь с завоеванием тотонакских городов империей Теночк.

Меняло ли что-то наличие герсы? По существу, нет. Конечно, её можно было поднять изнутри в случае, если от уже проведённого обстрела не перекосило пазы, по которым она поднималась/опускалась, и не повредило противовесы заодно с механизмом. Куда опаснее было бы, будь герса двойной — внутренней и внешней. Здесь, в Куйушкиуи, подобного не имелось, в то время как в некоторых других, более больших и важных городах, такое наличествовало. Цель сдвоенной системы? Проста. Исполнение? Действенно. Ловушка для тех, кто, проигнорировав первую, поднятую, решетку, оказывался перед второй, опущенной. И как только подобное случалось, первая герса также срабатывала — не медленно опускалась, а быстро падала, отрезая попавших в капкан, подставляя их под стрелы, арбалетные болты или иные метательные снаряды, в которых науа знали толк.

Продолжать стрелять ядрами и бомбами по уже начинающим поддаваться воротам, не дожидаясь доставки орудий с корабля? Просто ждать, ограничившись обстрелом аркебузиров тех науа, кто рискнул бы высунуться? Рискнуть и попробовать послать часть отряда штурмовать стену в расчёте на то, что в месте, где по особенному звучат барабаны тотонаков, всё получится, а науа, хоть и сильно убавившиеся числом, не примут бой именно там, оставив у ворот самое малое число своих? Чревато потерями, которые для небольшого числом отряда оказались бы существенными. Храмовники не любили терять своих, были приучены сокращать жертвы среди собратьев в любых ситуациях, пускай самых сложных и на первый взгляд не имеющих иных решений. Нет уж, у тамплиеров почти всегда имелся самое малое один путь в запасе, чаще всего не обычный, выламывающийся из привычного для других и особенно конкретных их противников. Как здесь. Как сейчас.

Использование петарды. Очень полезное при некоторых штурмах крепостей устройство, как и многое другое, вышедшее из лабораторий Борджиа. Почему была названа именно так, на французский манер? Спросить можно было у того же гроссмейстера или его довереннейшего алхимика фон Гортенхельца, но не то любопытства большого могущие такое спрашивать не проявили, то ли император по обыкновению своему отшутился. Да и не столь это важно. Главное в том, что петарды действовали и давали внушительный результат… в случаях, когда их действительно можно было использовать.

— Петардщикам — к воротам! — скомандовал Диего, после чего уже гораздо тише добавил. — Тому, что от них осталось.

Старое правило, используемое тамплиерами — если высаживаешься на берег — имей с собой по возможности полный набор могущих понадобиться средств. Вот потому в лодки на втором этапе, когда выгружали подкрепление, погрузили и парочку средних петард. Средних — это тех, которые способны переносить двое с трудом, а четверо без сколь-либо значимого напряжения сил. Крепость же, значит стоило иметь при себе средство быстрого — не полного, но частичного точно — разрушения ворот. Петарду, а лучше две, на всякий случай. Что она из себя представляла? Колоколообразная конструкция из металла, имеющая на своей вершине запальную трубку или колесцовый/кремневый замок, плотно набитая взрывчаткой и сложной системой крепежей, прижимающей её к деревянному основанию. В конкретном случае именно колесцовый замок, который можно привести в действие на большом расстоянии. Достаточно всего-навсего привязать тонкую веревочку и, отойдя на безопасно расстояние, дёрнуть её. И вот он, взрыв, непременно случится.

Мощный взрыв. Ведь для усиленного действия взрывчатка в «колоколе» прижимается металлическим диском, поверхность которого надсечена призматически. Основание же имеет короткие цепи с крючьями, что цепляются к разрушаемому объекту. Если же совсем плохо и никак не получается плотно прикрепить — например, в случаях, когда те же ворота уже частично разбиты и везде сплошное месиво из дерева и стальных полос — имеется тренога, заострённые концы которой вонзаются в землю, давая петарде дополнительную опору, будучи правильно присоединённой.

Смертность у петардщиков способна оказаться огромной. Оно неудивительно, ведь они должны вплотную подобраться к стене или воротам, в зависимости от выбранной цели. Потому прикрытие щитовиков, крайне желательно ночное время суток, про прикрывающий и непременно меткий огонь из орудий и говорить излишне. Но то в обычных случаях, в то время как в теперешней ситуации…

Где они, угрозы? Сметены орудийным и аркебузным огнём. И для прикрытия петардщиков десятка щитовиков и беспокоящего, не дающего науа высунуться из-за прикрытия стены огня стрелков вполне достаточно. Вот и наблюдали адъюнкт-рыцарь и рыцарь обычный за тем, как петардщики доставляют свой немалого веса груз к воротам. Закрепляют его, цепляют верёвку к колесцовому механизму и… отступают обратно. Стоило отряду отойти на достаточное расстояние, как длина веревки закончилась и вот он, приглушённый, но внушающий уважение взрыв. Клубы дыма от сгоревшего пороха, доносящиеся из-за городской стены крики. Видимо, такого вот подарочка вкупе с уже полученными воины Яотла Эхелтику не ожидали. Зато получили! От всех щедрот, которые только привыкли проявлять к противнику воины Ордена Храма.

Стоило дыму рассеяться, как наблюдающим за результатом через окуляры подзорных труб тамплиерам стало ясно — петарда сработала не идеально, но достаточно хорошо. От собственно ворот мало что осталась, ну а опущенная герса, в той прутья искорёжило, вывернуло, частично даже разорвало. В общем, не особенно остерегаясь, мог проникнуть воин в доспехах. И важно было воспользоваться моментом, пока защитники крепости не попытались устроить баррикаду, завалив образовавшийся путь внутрь разными временными препятствиями.

— Кто покажется в проёме — стрелять сразу, — продолжал отдавать приказы ди Ларго. — Основной отряд — вперёд. Ручные бомбы с собой, Применять щедро, не жалеть!

Воинам Храма два раза повторять не приходилось. Сказали, что надо сделать именно так? Услышали они, что приказ разумен, не выглядит откровенной глупостью? Следовательно, всё будет исполнено. Что до отсутствия необходимости беречь очередное оружие, ручные бомбы — так это их и вовсе порадовало. Благо и как их применять при заходе в проём тамплиеры хорошо знали. Учились тому и не единожды.

Надо признать, сначала далеко не все привыкли, что с собой можно носить не просто пистоли или аркебузу, но и то, что обычно вылетает из орудийных стволов, пусть и меньшего размера, и всего одного вида. Те самые маленькие бомбы, только несколько иной формы. Более подходящие для метания обычным человеком. Да ещё запал приходилось поджигать от заранее запалённого и тлеющего в специальном нарукавном держателе фитиля. Вынуть ручную бомбу из закреплённой на поясе сумки, поджечь, после чего бросить в нужное место, при этом самому оставаясь вне опасности от разлетающихся осколков оболочки и порой свинцовых шариков, что находились внутри, рядом со взрывчаткой.

Не самое обычное оружие, далеко не всегда применимое. Но в некоторых случаях сильно облегчающее жизнь. Оно и полетело в пробитый петардой путь, стоило отряду тамплиеров подойти достаточно близко к руинам ворот. Расчистка территории. От чего именно? Скорее уж от кого. От тех науа, которые могли находиться рядом, ожидая проникновения внутрь врага. И это средство… подействовало. Взрывы, крики боли. После такого — которого уже по счёту — «приветствия» защитников, воины-храмовники один за другим просачивались внутрь, оказываясь внутри крепости. Оказавшись же, снова, уподобившись малым каплям ртути, собирались в единое целое, в готовое ко всему малое боевое построение.

Только кого им было теперь серьёзно опасаться? Оказалось, что взрывы ручных бомб окончательно надломили остатки гарнизона. Оставив трупы и даже неспособных быстро двигаться раненых, оставшиеся десятка два науа быстро отступали. Не бежали сломя голову, но стремились как можно быстрее разорвать дистанцию, чтобы… Вот с какой именно целью — на данный момент прорвавшихся тамплиеров не сильно интересовало, в отличие от возможности занять позиции у ворот и на стене близ оных. Захват и демонстрация контроля за главным входом в Куйушкиуи были не только полезны, но ещё и символичны для населяющих его тотонаков.

— Это начало конца боя,- не скрывая своего удовлетворения, произнес, обращаясь к Китлали, Дзужеппе Фиорентино, адъюнкт-рыцарь Храма. — Полагаю, твои соплеменники, увидев нашу силу, превосходящую ту, что показывали им воины тлатоани, правильно это воспримут.

— Они это увидели. Они запомнят. Даже те, кто терпел власть империи Теночк и приспособился так жить. Им показано другое, а мы с Икстли донесём до всех, что вы, наши новые союзники, поможете избавиться от науа. Вестники в другие города будут отправлены сегодня.

— А что наместник? — напомнил об интересующем его ди Ларго. — И оставшиеся науа? Убегут или всё же засядут в каком-то доме, сопротивляясь до последнего? Может и вовсе сдадутся?

— Про наместника пусть Китлали скажет, а остатки разбитых науа могут бежать, могут попробовать укрепиться в доме, в любом. Это уже неважно. Они проиграли!

— А послание о том, что мы движемся к Куйушкиуи, было отправлено заранее, — понятливо кивнул Диего в ответ на слова Фиорентино. — Но наместник. Хотелось бы получить его поддержку. Или лучше сменить нынешнего на другого, более подходящего после происходящих изменений?

Последний вопрос, понятное дело, был обращён к Китлали Орматичли. Тотонак не стал тянуть и произнёс:

— У него есть сторонники, есть и недоброжелатели. Наместником он быть перестанет, Куйушкиуи с этого дня не подчиняется империи Теночк. Во главе города встанет… Или я, или Икстли. Некуаметл смирится, он потому и стал наместником, что всегда искал мира, если не чувствовал за собой большой силы.

Тут тамплиерам всё было понятно. Что в Европе, что в Новом свете — места разные, а люди вели себя схоже. Стремление к силе, власти, порой не раз виданное желание отсидеться, не оказываясь на острие событий. Каждый хотел своего, в том числе и в этом тотонакском городе. Их же задачей было по возможности дать так необходимым союзникам большинство желаемого. Только не в ущерб собственным интересам!

Окончательно удостоверившись, что на занявших ворота — точнее то, что от них осталось — и прилегающие к ним области стены тамплиеров никто и не думает нападать, ди Ларго отдал приказ и всем оставшимся воинам переместиться к городу. Разумеется, не забыв про орудия, с которыми, что неудивительно, предстояло ещё как следует повозиться в самом скором времени. О нет, не стрелять, а поднять на стену, выбрать наиболее подходящие места для установки, а затем ещё и подготовить прикрытия для самих пушек и обслуживающих их артиллеристов.

Собственно, когда оба командира отряда храмовников оказались внутри города, а ди Ларго и вовсе собирался подняться на стену с целью как следует всё изучить и осмотреться, пришло последнее важное для де-факто закончившегося боя известие.

Всё же уцелевший, хотя и получивший ранения комендант гарнизона с немногочисленными оставшимися воинами сумел выскользнуть за пределы Куйушкиуи, воспользовавшись потайным ходом. По настоящему тайным, о котором знали только науа, выкопанным и подкреплённым, чтобы не обрушился, всего несколько месяцев тому назад. Видимо, опасения за весьма вероятную казнь переломились ощущением как полного поражения здесь, так и… возможностью уцелеть, донеся до вышестоящих нечто очень ценное. Стараясь как следует изучить империю Теночк, Фиорентино и ди Ларго признавали, что после проведённых нынешним тлатоани реформ шансы уЯотла имелись. Небольшие, но всё-таки. Это раньше он был обречён оказаться на верхушке ступенчатой пирамиды, сперва рядом с жертвенником, а потом и на нём. в известном положении. Сейчас же… По словам гроссмейстера Ордена: «Сейчас науа сделали несколько шагов к тому, что ближе нам, а не им прежним. Это и хорошо и опасно».

А в самом Куйушкиуи всё завертелось в хороводе хлопот, в безумном ритме вроде того, что тамплиеры увидели в танцах этой части света. За очень малое время, то есть до того, как с клипера сгрузят половину оставшейся артиллерии и большую часть пороха с ядрами, картечью и прочим, следовало успеть многое. Например, составить союзный договор между Орденом Храма и городом Куйушкиуи, выступающим как сам по себе. так и от лица всего народа тотонаков. Естественно, на двух языках — латыни и языке науа, как том, который был ведом как тотонакам, так и некоторым тамплиерам.

Казалось бы, какие письменные договора, ведь на Пуэрто-Рико и без них спокойно обходились, приводя к покорности племена таино? Нет, гроссмейстер Ордена желал играть по им же введённым правилам, что уже не раз показывал и доказывал. Заодно показывал и то, что империя Теночк — это не слабовато развитые таино, а государство, с которым приходится иметь дело так же, как с европейскими. Не самим науа, которые вряд ли подобное поймут просто из-за неимения представлений о европейских делах. Всё это предназначалось для испанцев, португальцев, с которыми в Риме поделили Новый Свет по принятии той самой папской буллы, после чего должно было отпечататься в разумах иных правителей и их подданных, умеющих думать и делать правильные выводы.

Решение было принято на вершине Храма. Следовательно, стоящим на сколько-то ступеней ниже нужно было его исполнять. Вот они и исполняли, на сей раз уже не вдвоём, а втроём. Три подписи со стороны тамплиеров стояло под договором о союзе, под каждым экземпляром оного: адъюнкт-рыцаря Джузеппе Фиорентино, рыцаря Диего ди Ларго и капитана Пауля да Васко. Со стороны тотонаков — Китлали Орматичли и Икстли Лалитачли. Ну и окончательно скрепляла подписи печать Ордена Храма из числа тех, от которых не отмахнуться даже коронованным особам. Не личная гроссмейстерская, но им выданная, ему же потом и возвращаемая по выполнении порученного либо вследствие неудачи задуманного. К счастью для находящихся в Куйушкиуи тамплиеров, сейчас случилось первое из возможного, никак не второе. Привыкшие с момента возрождения Ордена храмовники очень болезненно воспринимали даже малые неудачи.

— Я возвращаюсь на клипер и отплываю через час, может полтора, — уведомил собратьев да Васко, убирая обратно в карман серебряные часы. — Его Величество Чезаре будет рад увидеть союзный договор с этими индейцами. И очень скоро здесь будет много кораблей, много воинов и орудий. Может даже лошади для их перевозки вглубь континента.

— Мы продержимся, — за себя и Фиорентино произнёс ди Ларго, как отвечающий именно за оборону от возможного нападения на Куйушкиуи воинов империи Теночк. Для такого города орудий мало, ещё меньше нас, но…

— Я наблюдал за тотонаками. Не только за Икстли и Китлали, но за другими тоже, — вымолвил адъюнкт-рыцарь. — Немалая их часть готова сражаться. Оружие убитых науа уже разобрали. Долго ругались, были попытки хвататься за ножи и копья, но поделили. Вспыльчивый народ. И жестокий, как те же науа.

Двое других тамплиеров понимающе усмехнулись. Видели или слышали, как тотонаки расправлялись с несколькими науа из числа раненых или просто попавшихся из числа отставших от остатков гарнизона. Да и жрецы империи Теночк, кто не успел покинуть город вместе с Яотлом Эхелтику, они тоже закончили свою жизнь печальным, но привычным для обитающих на континенте индейцев Нового Света образом. Их принесли в жертву, на том же алтаре, на коем те сами время от времени, а последний раз и вовсе недавно вырезали сердце у одного из тотонаков, замеченного в злоумышлениях против империи.

— Гроссмейстер любит проводить реформы. Разные, — усмехнулся да Васко. — Наши союзники будут удивлены. Не сразу, со временем.

— И данные обещания окажутся не нарушены, и цели окажутся достигнуты, — подхватил Диего. Ему нравится и Новый свет, и эти… его населяющие. Странные они, индейцы.

— Наверное, именно поэтому,- вздохнул капитан «Гордого». Нехорошие у меня предчувствия… Буду выжимать из ветра и паровой машины всё, что получится.

— Справимся, — сказал, как отрезал, Фиорентино. — Местные знают жестокость науа и сами отрезали себе пути к отступлению, принеся в жертву имперских жрецов. Новое восстание, но с новыми союзниками. Наши пушки укрепят оборону, а избегнувшие картечи и цепных ядер с бомбами, их спихнут со стен сами тотонаки. И постараемся за оставшееся время сделать саму стену более защищённой.

— Про ворота не забудьте!

Тут да Васко мог и не напоминать. Ворота уже начали восстанавливать. Правда, сейчас это была та стадия, на которой растаскивали в сторону обломки, освобождая место для новой каменной кладки. Что до собственно ворот — тамплиеры сильно сомневались, что их удастся восстановить за предполагаемое до появления близ Куйушкиуи воинов империи Теночк. А в предположениях они приучены были исходить из худшего, оставляя лучшее как приятный подарок судьбы или высшей силы. Зато и средство имелось простое — временно заложить место, где должны были находиться выбитые ворота, камнем. Только не простейшим образом, будто единая линия крепостной стены, а посложнее, по европейскому образцу. Потом будет легче создавать полноценные привратные укрепления. Что тут сказать, храмовники уже рассматривали город как очередной будущий форпост. В конце концов, за любой союз более слабой стороне в нём требуется платить за помощь. Например, очень удобным городом-портом, которых им, Ордену Храма, понадобится явно больше одного Тулума.