А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

Глава 17. Страшные истории

Пока мы пробирались на территорию бывшей фармацевтической компании, небо потемнело. И начал накрапывать мелкий дождь. Судя по приближающемуся тёмно-серому фронту, скоро ливанёт по-настоящему. До заката было ещё часа три. Но во время таких ливней часто становится темно. Почти как ночью. Во всяком случае — достаточно для того, чтобы под струями дождя ночные жоры покинули свои дневные укрытия в поисках очередного теплокровного источника шума.

К счастью, я прекрасно знал, как быстрее всего пробраться на закрытую территорию складского комплекса. Одна из десятков фур, которыми было уставлено почти всё свободное пространство перед складами, стояла совсем близко к небольшому окошку. Стремянка, примотанная скотчем к днищу этого тягача, была на месте. Разложив её вдоль, по всей длине, мы без проблем перебрались с кабины грузовика до окошка.

Преследователей мы больше не видели. Надёжнее, чем пулемёт неизвестных «моряков», шмелей отпугивала недобрая слава этого места вкупе с приближающейся темнотой. До утра их точно можно было не ждать. Да и днём они сюда больше не лазят.

Раньше здесь был настоящий клондайк. С этих складов снабжалась медикаментами вся область и окружающие регионы. И зимние армии немедленно вонзились друг в друга в битве за многолетний запас таблеток и микстур от всего на свете. Но, когда в результате ряда взрывов и пожаров многие здания оказались неприступны, банды успели растащить только то, что было погружено в фуры. И слили с них всё топливо, навечно превратив грузовики в неподвижный металлолом.

Хранившиеся внутри запасы препаратов по большей части сгорели или были испорчены каким-нибудь обрушением. Но кое-что ещё можно было найти.

Конечно, внутрь старались пролезть и другие ушлые ребята, кроме меня. Особенно во времена Весеннего Мора. Пришлось показательно вывесить на воротах несколько особо наглых шмелей. В таком виде, чтобы ни у кого не оставалось сомнений о том, что поселившееся в «Катрене» зло лучше лишний раз не беспокоить.

Этому мнению отлично помогал тот факт, что после зимних сражений и весенних попыток найти антибиотики, территория комплекса была просто усеяна трупами, которые никто не спешил хоронить или хотя бы сжигать. Сотни убитых юных солдат и тысячи жертв тифа, холеры и дизентерии превратились в небольшие истлевшие мумии. Больше всего их накопилось там, где окна вторых этажей уцелевших зданий были наиболее легко доступны. У кого-то так и не хватило сил, чтобы залезть туда по верёвкам или по кучам мусора. А у иных — не хватило сил остановить конкурентов.

Вот и вокруг нашей фуры лежали десятки жертв, когда-то совершенно напрасно пренебрегавших личной гигиеной.

— Это ты их всех? — Кира помнила о том, что зловещие слухи об этом месте — во многом моя заслуга. Ожидая, пока все остальные переберутся по лестнице внутрь, она не выглядела напуганной.

— Нет.

— А кто? — Вот теперь девчонка немного поёжилась и оглянулась в тёмное пространство за спиной.

— Настоящие хозяева этой планеты. — Я держал стремянку, пока по ней перебирались бесы и крюк. — Бактерии и вирусы. Умножь плохое питание на антисанитарию. Вот и результат.

— Так они тут с весны?

— Не все... — Я оглядел сверху площадь вокруг фуры и заметил пару изломанных скелетов в истлевших пуховиках. — Вон тех, похоже, ещё зимой миной накрыло. Видишь воронку?

— Далеко же их отшвырнуло...

— Некоторое время ещё сами ползли. Хотели под фурой укрыться, наверное.

Оказавшись внутри, я отцепил с рюкзака маленький ночник. За день он должен был достаточно подзарядиться, чтобы давать тусклый свет хотя бы пару часов. Голубоватое свечение открыло нашим взглядам широкое офисное пространство без переборок. Когда-то здесь трудились десятки всяких менеджеров по продажам, снабженцев и логистов. Перевёрнутые стулья, вытащенные из тумбочек ящики, разбросанные бумаги. Но ни одного тела. Прежде чем оборудовать тут одно из своих временных укрытий, я немного прибрался.

В тишине, которую нарушал лишь шум набирающего силу дождя за окном, внезапно очень отчётливо прозвучало тихое утробное урчание. Все одновременно посмотрели на Денчика.

— Сорян... Жрать охота...

— Да, я бы тоже чего-нибудь заточил... — Судя по лёгкому наклону головы, Яр явно смотрел на меня из-под маски с укором. — Да только где ж теперь найдёшь...

— Вон там под панелями в полу кабельный канал. — Я поставил ночник на высокую книжную полку, чтобы немного света долетало до указанного места. — Бери всё, что хочешь.

— В смысле?

— В смысле у меня там тайник. Консервы, сухари, вода. — Я повернулся к Кире. — И для тебя чистая одёжка найдётся. А то мало ли что у этих шмелей в крови было. И в кишках.

Оглядев забрызганную чужой кровью олимпийку, девчонка развела руки в стороны:

— Да, есть такой косяк у моей Викули... Чистой редко получается остаться.

— Викули?

— У каждого хорошего меча должно быть имя.

Через несколько минут бесы и Денчик уже распотрошили мою заначку и, рассевшись на офисных креслах вокруг стола какого-то начальника, увлечённо хрустели сухарями, закусывая консервированную фасоль. Без масок в полутьме пацаны были похожи друг на друга так же, как и с нарисованными лицами. Заметно отличался от остальных только смуглый Шам.

— Ты давай тоже ешь, Пафнутий. А то опять в обморок ляснешься посреди всех дел. — Кира поставила рядом со мной вскрытую банку и присела рядом на подоконник. — Чё думаешь? Про то, что мы услышали?

— Да. Тебе идёт.

Девчонка оглядела куртку, стилизованную под американскую военную «М65»:

— Большевата. Но если рукава подвернуть, то удобно. Карманов много. И тепло. — Кира запахнулась в куртку поглубже и залезла на подоконник с ногами. — Спасибо!

— Носи на здоровье.

Она немного помолчала, наблюдая за струями дождя. Потом подтянула к себе свой рюкзачок и, вытащив из из него небольшой оселок, принялась медленно поправлять своё экзотическое оружие. Периодически глядя на свет вдоль клинка, Кира начала размышлять вслух:

— Эти там на мосту... Они сказали какое-то сокращение... Я не запомнила. Какой-то ДЦП что ли...

— НЦБТ.

— И что это, знаешь? Они ведь вроде бы искали тебя там... Ну... Точнее некоего Шутова.

— Научный центр биомедицинских технологий. Недалеко от Митино. Как они и говорили — почти в лесу, на отшибе. Знаешь, где Светлые Горы?

— Где-то по дороге на Зеленоград вроде такая деревня есть? Там остановка автобусная. — Вжикнув по лезвию очередной раз, девчонка попробовала разрезать им салфетку. — Но мы туда с Ромкой не совались. Это же Отраду пришлось бы обходить. Нарваться легко.

— Вот на окраине этой деревни центр и находится. Он вроде бы жутко секретный был. Там исследовали какие-то защитные технологии от биологического оружия. Или наоборот, разрабатывали его. Я в нём жил до апреля. Вместе с Беллой.

Казалось, что это было совсем недавно. Но сейчас с памятью творились странные вещи. Ещё и этот внезапный паралич сегодня... Голоса в голове... Может, я всё-таки схожу с ума? Ведь сумасшедшие никогда не понимают, что они не такие, как все, потому что больны. Это все вокруг кажутся им психами.

Воспоминания о том периоде нашей жизни словно подёрнулись дымкой. Наверное, потому что спокойные дни были очень похожи друг на друга. Точно также невозможно вспомнить, что ты ел на завтрак в прошлый вторник. Помню, что мы перебрались из города в закрытый исследовательский центр почти сразу. Мало кто понимал его ценность. Мало кто из детей вообще знал о его существовании. Снаружи это был просто серый бетонный забор и ржавеющие железные ворота, за которыми виднелись лишь несколько старых двухэтажных зданий, обшитых крашеным деревянным сайдингом. Больше всего это было похоже на какую-нибудь контору, занимающуюся вывозом мусора, ремонтом дорог и прочим коммунальным хозяйством. Но внутри не было видно техники. И туда никто не полез даже в надежде найти горючее.

Но внутри было всё, что нужно для жизни в условиях катастрофы. Огромные запасы чистой воды, дезинфицирующих средств, антибиотиков и витаминов. Столовая с приличным запасом тушёнки, макарон и круп. Мы почти ни в чём не нуждались. И туда почти никто не совался. До тех пор, пока в Отраде не завелись новые жители.

— А потом?

— А потом туда как-то раз пришёл Шершень с целой толпой своих отморозков.

Кира помолчала, вероятно, ожидая подробностей. Но, не услышав продолжения, не стала на нём настаивать:

— Да... Пожалуй, и правда многовато совпадений. — Убрав оселок, девчонка отправила свою смертоносную Викулю обратно в ножны. — И чего... Думаешь они и правда с ней говорили?

— Это невозможно.

Иногда я больше всего на свете хотел забыть то, что видел тем апрельским утром. Но понимал, что должен был помнить всё до мельчайших подробностей. Чтобы выжить. Найти силы. Выползти. Выкарабкаться. И чтобы каждый ублюдок рано или поздно получил то, что заслужил.

И поэтому точно помнил, что в живых тогда остался только я один. Хотя шмели довольно долго думали иначе.

И снова Кира не дождалась подробностей. Пожав плечами, она ещё глубже закуталась в куртку и положила подбородок на колени.

— Невозможно... Мало ли, что невозможно. Я вон полгода назад мечтала с Ромкой когда-нибудь уехать в путешествие по Америке на мотоциклах... От океана до океана, про трассе 66. А теперь... — Девчонка снова глянула в окно на тёмный дождь. — Наверное, нужно их как-то найти и расспросить, да? А я... Я и сама смогу добраться с Денчиком до Долгопы.

Запах дождя наполнял пыльный офис через разбитое окно. Вместо того, чтобы как обычно задрать маску только до половины, я снял её полностью. И с наслаждением вдохнул сырую свежесть.

— Нет. Я не хочу больше оставаться один на один с собой. Это слишком тошно. — Я попробовал бобы — вроде бы есть можно. — Сам себя великий Пальячи веселить совсем не умеет, ты же знаешь.

Кира хмыкнула и покосилась от окна на моё лицо:

— И искать этих моряков ты тоже не хочешь?

— Как я понял, они сами меня ищут. И думаю, что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что Шутов и Шутник — это один и тот же человек. По крайней мере, у них должна появиться такая версия, после того, как найдут квартиру, в которой я был прописан. Если конечно, они ищут не какого-нибудь тёзку.

— А что там в квартире?

— Один из моих тайников. Среди прочего, там есть запасная маска.

Девчонка задумчиво выпятила губу и почесала в затылке:

— Ну тебя не так-то просто найти. Некоторые вообще не верят в то, что ты существуешь.

— Значит нужно заставить их поверить в сказку. И указать к ней дорогу. Только на наших условиях. — Я натянул маску обратно и кивнул в сторону пацанов, которые активно что-то обсуждали. — Может, новые приятели нам в этом помогут. Пойдём-ка к ним. А то после этих проглотов на завтрак ничего не останется.

— ... А потом обоссыт! — Судя по выражению лица, Серый рассказывал своим приятелям какую-то страшную историю.

— И вам приятного аппетита... Об чём речь ведёте?

— О! Шутник! А ты знаешь Чёрного Жору? — На меня обратилось семь любопытных взглядов.

— Первое правило нашего с ним клуба — никому не говорить о том, что он существует.

— Не, ну серьёзно! — Серый пододвинулся, почтительно уступая хихикающей девчонке место на подставленном к столу диване. — Он же вроде тоже взрослый, как и ты. И не стал жорой... Ну, точнее... Разное говорят. Что вроде бы стал и не стал одновременно, и теперь может ими как бы командовать...

— А я наоборот слышал, что он везде только один ходит. — Поделился своими сведениями Денчик. — И если кто его увидит — то всё. Придёт ночью и замочит.

— А кто же тогда о нём рассказывает, если он мочит всех, кто его видел? — Заметил прозорливый Шамиль.

— Наверное, только тех, кто называет его по имени. — Я тоже присел на диван, пододвинул к себе пачку сухарей и кивнул Денчику. — Как твой медведь.

Кира прыснула газировкой через нос и, закашлявшись, отвернулась.

— Смотри не подавись... — Я отобрал у неё бутылку и тоже утолил жажду.

Конечно, я слышал эти страшилки, когда охотился по вечерам за очередным шмелиным патрулём. Но не особо верил в то, что где-то по средней полосе шляется огромный живой мертвец в плаще и с косой. В историях про Чёрного Жору часто фигурировали слишком невероятные вещи. То он одним махом убивал целые банды, то проходил сквозь стены или спокойно стоял под градом пуль.

С другой стороны и обо мне иногда рассказывали что-то похожее. Что я умею бесшумно убивать одним взглядом. Или то, что обязательно приду за тем, кто три раза назовёт меня по имени. Так что, скорее всего, и у рассказов про Чёрного Жору была какая-то тривиальная основа. Может, какой-то заражённый и правда не стал до конца безумен и навёл где-то шороху — не то в Поволжье, не то на Дону. И если вспомнить о том, что этот персонаж иногда выступает в историях как хранитель слабых и беззащитных малышей, то можно предположить, что они-то его и выдумали. Чтобы хоть как-то скрасить свою печальную реальность надеждами на то, что какой-то сильный взрослый когда-нибудь придёт и, как обычно, всё исправит.

В новом фольклоре меня больше всего удивляло то, как пацанское сарафанное радио разнесло эти слухи почти на тысячу километров от тех мест, где это существо якобы видели.

Воспользовавшись паузой, Денчик снова повёл беседу:

— А ещё к нам с месяц назад из Рязани пацаны за травой приезжали...

— Приезжали? — Перебил его Яр. — У них чё там, бенз ещё есть?

— Да на великах. — Отмахнулся крюк. — Так вот они рассказывали, что там, где видели Чёрного жору, появляются какие-то мутанты.

— Мутанты? Жоры-мутанты? — Уточнил Шам.

— Ага... Типа, меняются там как-то... Руки-ноги новые отращивают, рога, клыки, хвосты... И на людей даже днём нападают. Ядом плюются... И ещё...

Пацаны перестали хрустеть сухарями и притихли, ожидая продолжения.

— Ещё вырастают такие... — Денчик помахал ладонью над головой. — Выше человека... И сила как у гориллы. Подскочат, схватят за руки и могут разорвать прямо пополам... Или голову открутить...

Процесс разрывания и откручивания он тоже сопроводил характерными жестами.

— Жесть... — Выдохнули бесенята.

— И это ещё не всё... Некоторых не убивают, а волокут куда-то к себе в логово. Обычно девчонок. И там подсаживают им личинку изо рта в рот... — На этих словах все окончательно перестали жевать. — В итоге у человека тогда вырастает что-то прямо в животе, раздувается... И потом вылазит наружу...

— Бр-р-р... — Кира тряхнула головой. — Гадость какая... А дальше чё?

Подобные истории — то немногое, что могло заменить выжившим телевизор и интернет. И многие стали ценить труд таких рассказчиков, как Денчик, гораздо сильнее, чем полгода назад.

Он пододвинул к себе тусклый ночник так, чтобы под глазами у нарисовались жуткие тени. А звуковым фоном для его страшной сказки стал нарастающий шум дождя за окном.

— И такие вот зародыши потом по тихой пробираются туда, где живут люди... И прячутся где-нибудь в тёмном углу, пока никто не видит... А ночью начинают тихонько плакать, совсем как маленький ребёнок... Так жалостно... Как будто испугался и на помощь зовёт... И когда кто-нибудь подойдёт посмотреть... И наклонится поближе... — Паренёк говорил всё медленнее, наклоняясь над лампой. — Хвать за глотку!!!

— Ой, ё! — Пацаны отшатнулись, а Кира лишь снова заржала.

— Да брехня!

— Ну не знаю... У рязанских так кого-то однажды нашли с утра с разорванным горлом. В луже кровищи. И от неё в сторону следы такие маленькие отходят, как детские ручки... Только с когтями... И потом...

Денчик не договорил, так как резко обернулся в сторону входа в офис. Как и все остальные. Сквозь шум дождя мы отчётливо услышали, как там скрипнула дверь. И увидели, как в тёмном проёме на секунду застыла какая-то низкая сутулая фигура. Она была похожа на большую серую сардельку, которая словно присела корточки — ни рук, ни головы видно не было. Только тёмная дыра там, где должно было быть лицо. Повернув эту дыру в нашу сторону, фигура тут же юркнула обратно в темноту коридора.

Кроме торопливо удаляющегося топота, из темноты послышался испуганный детский скулёж.