А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы

Глава 15. Последний ресурс Зимней Войны

Юные командиры и стратеги Зимней Войны не стеснялись использовали для победы любые доступные ресурсы и технологии. По крайней мере, те, которые могли освоить со своим неполным образованием — средним, средним специальным или высшим.

Тонны разнообразных боеприпасов и оружия — от мелкашечных патронов до гранат и мин, от карабинов, годившихся только для охоты на крыс, до ракетниц и миномётов. Танки и артиллерию тоже пытались освоить. Кажется, я даже пару раз слышал где-то вдалеке стрёкот вертолётов. Но, рано или поздно, всё это ломалось, уничтожалось противником или навсегда застревало где-нибудь на подступах к очередной цитадели без горючего и боекомплекта. Бесполезные танки пылились на МКАДе вместе с остальными брошенными машинами. Сгоревшие броневики то тут, то там встречались посреди высоток какого-нибудь спального района, располагавшегося неподалёку от гаража той или иной военной части. Рассыпающиеся ржавые орудия стояли на высотах в окружении пустых снарядных ящиков, мешков с песком и истлевших трупов расчёта.

Ведь если кто-то и соображал, как водить бронетехнику или перезаряжать гаубицы, то о том, как починить заглохший двигатель или сделать новый патрон из старой гильзы — не знал почти никто. Не говоря уж о том, как добыть нефть, переработать её в бензин, выточить снаряд или сконструировать гранату. Всезнайки и отличники, способные разобраться в наследии цивилизации и наладить хотя бы производство пороха, как верно заметила Кира, сдохли первыми. По крайней мере, в наших краях.

Вместе с боеприпасами, оружием, техникой и горючим стремительно редел и человеческий ресурс. Сотни тысяч московских школьников и первокурсников, способных держать оружие, быстро превратились в военизированные мегабанды, объединившиеся по географическому признаку. И крошили друг друга с усердием, достойным лучшего применения. Беспринципность, безалаберность и безответственность, в сочетании со звериной жестокостью и бесконечной глупостью, усыпали столичные улицы свежими трупами за считанные недели. Пленных не брал никто. Ведь их нужно было кормить. А многие из минутных победителей уже сами забыли, когда ели досыта. И когда все стороны точно поняли, что сдаваться в случае поражения бессмысленно — количество потерь возросло ещё выше.

И только один ресурс, который активно использовали все многочисленные стороны конфликта, можно было легко найти до сих пор. Этим ресурсом были миллионы бывших совершеннолетних москвичей. Отцы и матери, бабушки и дедушки, старшие братья и сёстры юных солдат Зимней Войны часто принимали в сражениях самое активное участие. Хоть и совершенно не осознавали этого факта.

Кто-то использовал их для перевозки обозов и артиллерии, когда прочая техника уже отказывала или останавливалась с пустым баком. Некоторые пытались сделать из жор эдаких шахидов, аккуратно приманивая увешанных взрывчаткой заражённых на вражеские укрепления. Часто применялась тактика живого щита, когда собравшаяся вокруг приманки бессмысленная толпа позволяла безопасно сменить позицию прямо под носом у вражеского пулемётчика или снайпера. А также никто не стеснялся создать очевидную проблему для врагов, выплеснув на их головы какое-нибудь консервированное рагу. Как минимум — потратят патроны, силы и время. Как максимум — полягут с обглоданными лицами и руками. Всяко хорошо!

И до сих пор среди выживших ходят истории о том, что кое-кто пытался использовать несчастных жор в качестве пищи или сексуальных партнёров. Чем чаще такая история передавалась из уст в уста, тем более грязными и отвратительными подробностями она обрастала. Острый дефицит таких привычных развлечений, как фильмы, сериалы и видеоигры, очень способствовал буйству фантазии уцелевших подростков.

И теперь, когда мы вместе с нашими новыми приятелями оказались в цугцванге, я тоже планировал использовать именно этот ресурс.

— Да блин... Тут хавки на месяц! — Яр попытался протестовать, наблюдая, как неотвратимо худеют их рюкзаки.

— Не жадничай, иначе вы и столько не проживете. — Я обратил внимание на большую вздутую банку каких-то сардин. — А вот это вообще уже есть нельзя. За солью и специями не почувствуете, конечно. Но блевать потом будете дальше, чем видите. Если не хуже...

— Да я знаю... Мы думали, может, махнёмся с кем-нибудь потом... — Яр всё-таки не просто так дожил со своими корешами до лета. — Ну вот галеты хотя бы оставь! Они же почти не пахнут!

— Зато каждая в отдельной пачке. Будем использовать для перемещения. Вскрывайте всё и вытрите потом ножики вот этим. — Я выдал им пачку проспиртованных чистящих салфеток, найденную в радиорынке.

— Ну зачем так много еды-то то гробить...

— В этих посёлках жор почти нет, если вы не заметили. И до реки далеко. А сейчас нужно хотя бы пару десятков собрать. Поэтому нужно им закатить пир горой. Буквально. — Выпотрошенные консервные банки летели в одну кучу с их содержимым.

— А я вот чего думаю... — Неожиданно повёл разговор Денчик, который до этого только молча и послушно делал то, что скажут. — Когда у нас ещё были Макдаки на каждом углу, то туда стоило на пару минут зайти, чтобы от тебя потом жареным жиром несло полдня...

— И?

— И мы вот сейчас тут этой рыбой, случаем, не пропахнем так сильно, что жоры и от нас захотят кусочек отгрызть?

— Ты главное не замарайся в ней. И ножик оттирай тщательнее. — Под маской я не видел взгляды зеленоградских бесенят, но уверен, что они были весьма скорбными в тот момент, когда я вскрыл банку красной икры и вывалил драгоценное лакомство в центр растущей вонючей кучи. — А на эту тему я, кстати, экспериментировал. Жоры всегда выбирают прежде всего то, что пахнет интенсивнее. И сразу после того, как что-то сожрут, некоторое время чуют запахи гораздо хуже. Типа как можно съесть перец чили и сразу после этого какую-нибудь не особо острую горчицу хоть ложками жри — всё нипочём будет. При сильном воздействии чувствительность рецепторов на некоторое время притупляется.

— Ну ок...

Вскоре из посадок вокруг столичного кладбища домашних животных показались первые заражённые. Спотыкаясь о невысокие надгробия чьих-то драгоценных любимцев, жоры спешили поглотить внезапное изобилие как можно быстрее. Однако, один из хромающих к нам бродяг остановился на несколько секунд и, задрав голову, издал протяжный гортанный клич.

— Чего это он? — При виде тощих уродцев Кира с опаской шагнула ко мне за спину и схватилась за рукоять меча.

— Зовёт сородичей.

— Нафига? Ему же меньше достанется.

— Так делают все стайные животные. И человек — не исключение. Помнишь звук, который ты издала, когда поняла, что можешь принять душ?

— Ну... Да... — Кажется девчонка немного смутилась, но тут же улыбнулась. — Ну просто было так неожиданно и приятна-а-а...

— И ты тут же немедленно известила об этом всю округу. Хоть и не так громко, как он. Потому что этот жора, похоже, сейчас чувствует то же самое. А миллионы лет естественного отбора научили всех нас тому, что делиться часто выгоднее, чем точить в одну харю. В них этот рефлекс всё ещё достаточно силён.

Пока мою мини-лекцию с любопытством слушала не только Кира, но и все остальные, к неожиданному и приятному сюрпризу со всех сторон начали быстро стекаться новые особи. То ли услышали действительно сильный запах рыбы, то ли сработал призыв сородича. И достаточное количество заражённых набралось гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Как будто до этого они специально прятались где-то неподалёку по кустам и подвалам. Хотя по пути сюда мы видели хорошо если двух-трёх тощих бродяг.

— Я ж говорил, не надо так много вываливать! — Командир бесят немедленно отметил этот факт вместе со мной. И пятёрка его товарищей солидарно угукнула.

Тройка зеленоградцев, которая прибежала вместе с Серым из ветеринарки, почти ничем не отличалась от своих приятелей. И я быстро стал их путать. Тем более что маски они, как и я, не снимали. Запомнил я только их имена — Тончик, Лёха и Евген. Хотя я ни в жизнь не поручился бы — кто из них кто.

— Так, братцы... Все, кто хочет сегодня увидеть звёзды — слушай мою команду! Сейчас они пусть всё сожрут. Как начнут опять разбредаться, я поведу их в нужную сторону. И тогда втискивайтесь в центр толпы. Тех, кто боится жор, среди нас нет?

Ответом мне было молчание.

— Я так и знал. Помните, что они просто так не кусаются. Но могут сильно наподдать, если им вдруг покажется, что вы встали у них на дороге к еде. Старайтесь не мешать жорам двигаться к цели, держите тот же темп, что и они. Иначе получите по шеям и окажетесь за пределом толпы. И тогда нас... Нет... Тогда вас, скорее всего, сразу заметят. В этом случае — каждый сам за себя. Без геройств. А то в итоге всех схомутают. С целой ротой шмелей без подготовки нам не справиться.

— А шмели не зададутся вопросом, что тут посреди кладбища делает целая толпа жор? — Поднял руку Денчик.

— Наверняка зададутся. Но поставь себя на их место. Представь: ты видишь посреди кладбища толпу вечноголодных зомби. Твои действия?

— Да ну их нахер...

— Вот именно.

Я присмотрелся к толпе заражённых, которые лезли друг у друга через головы, чтобы успеть добраться до консервированных лакомств, прежде чем их товарищи сожрут всё вместе с упаковкой. И когда куча-мала начала понемногу разваливаться и разбредаться в стороны, продолжил раздавать ценные указания:

— Так... Последнее. В толпе — ни слова по-человечески. Перед тем, как бросить галету, я буду говорить вот так... — И я издал хрип подыхающего жоры в интерпретации Киры. — Это значит, что толпа сейчас двинется вперёд и к этому нужно быть готовым. Всем понятно? Хорошо. Вперёд. Точнее... Э-е-е-к-х-х!

Протискиваясь между тощими плечами, одетыми в истлевающие останки зимней и демисезонной одежды, я старался не терять из виду своих спутников. Кира в итоге вцепилась за один из ремней куртки:

— Ничё, если я так подержусь? Чтобы не потеряться...

— Держись. Так... Э-е-е-к-х-х! — Разломив галету вместе с индивидуальной упаковкой, я немедленно швырнул её как можно дальше вперёд.

Поймав несколько крошек, тощая толпа принюхалась и безошибочно выбрала направление в сторону кусочка сушёного хлеба. Прошагав метров десять, первые ряды упали на колени перед разломанной упаковкой, и галета мгновенно исчезла в желтозубых ртах тех, кому посчастливилось добраться до неё первым.

— Э-е-е-к-х-х! — Новый кусок полетел вперёд и все мы двинулись следом за толпой.

Таким макаром вместе с нашей массовкой мы постепенно пробрались сквозь редкие посадки и перешли через шоссе на другую сторону — туда, где начиналось Химкинское кладбище. Дальнейший путь лежал в проходе между рядами человеческих могил. Галета за галетой, мы постепенно продвигались к Новосходненскому, а далее — к Ленинградскому шоссе. Подростки старательно держали общий темп и не создавали нашему прикрытию ненужных препятствий.

Время от времени тот или иной жора останавливался и, запрокинув голову, оглашал округу гортанным воплем. И от этих приглашений к скромному пиршеству окружающая нас бессмысленная толпа понемногу росла — со всех сторон к ней то и дело присоединялся то один заражённый, а то и целая стайка.

— Э-е-е-к-х-х! — Очередной полёт кусочка хлеба продвинул нас ещё немного вперёд.

— Мы вместе...

— Что? — Я обернулся к Кире, которая поспешала следом за мной, продолжая цепляться за ремень на куртке.

Но она ответила мне только недоумённым взглядом:

— Что «что»? — Шепнула девчонка, вжав голову в плечи.

— Ты что-то сказала?

— Нет. Ты ж сам сказал помалкивать!

— Правильно... Э-е-е-к-х-х!

— Мы твоё счастье...

Что за чёрт! Голос словно идёт изнутри черепной коробки. Типичная слуховая галлюцинация. Похоже, начинает сказываться хронический недосып... С апреля не спал дольше, чем четыре часа в сутки... Хотя раньше мне это не особо мешало. Адреналин, наверное...

В том месте, куда упала запущенная мной галета, быстро нарисовался новый жора, выскочивший из зарослей вокруг какого-то широкого мемориального комплекса. Наверное, братская могила каких-нибудь ветеранов.

Проворно схрумкав кусок хлеба, жора тут же получил по темени увесистой дубиной.

— Чё они рыпаются... Ох нихера се... Зырь, Стасян! Вот это толпа тут собралась! — Из-за тех же зарослей вышла пара пацанов с полосатыми повязками на плечах.

— Чёт херня какая-то... — Тот, кого называли Стасяном, вложил в рот два пальца и залихватски свистнул два раза.

В ответ на его позывной к ним немедленно сбежалось ещё человек десять. Все с повязками. Вот и поисковые отряды карателей. Ну ничего. Рано или поздно мы должны были с ними столкнуться. Надеюсь, все помнят инструкции и не станут паниковать на ровном месте.

— Чё их тут столько?

— А я ебу? Я вообще тебя спросить хотел. — Одноленточный Стасян обратился к какому-то рослому пацану с двумя лентами. — Ты такое видел раньше?

— Видел... Когда у Ерёмы пачка мармелада в рюкзаке лопнула. Набил тогда под завязку, долбоёб. Полрайона на запах сбежалось. Пришлось всё бросать, иначе задавили бы.

— И чё тут... Кто-то среди жмуров сахар рассыпал?

— Ну кладут же на могилы конфетки...

— Не с зимы же они тут лежали... Бля, ладно, пацантре... Давайте нахер их обойдём лучше... Стрёмно чё-то как-то...

Полосатая гопота начала осторожно обходить толпу заражённых по периметру, стараясь держаться на почтительном расстоянии.

— Вы по сторонам-то смотрите, ёпта! — Рослый двуленточный шмель отвесил подзатыльник какому-то мелкому пацанёнку без единой ленты на рукаве, который всё время с опаской косился на бессмысленную толпу. — Хорош на жор пялится, они не убегут! Ищите этих уродов в масках!

В ответ на его приказ, все остальные тоже начали активно вглядываться в могильные комплексы и посадки вокруг нас, словно специально отворачиваясь от странного скопления заражённых. Именно так, как нам и надо.

Я пока что не рисковал кидать новый кусок хлеба вперёд. Пригнувшись за спинами нашей массовки, я ждал, когда прочёсывающие местность шмели пройдут мимо и окажутся у нас за спиной. И бесы, и крюк, и Кира — все тоже затаились и благоразумно старались не высовываться.

— Э-е-е-к-х-х! — Ещё одна распакованная галета пролетела над головами толпы жор только тогда, когда взгляды всех патрульных шмелей оказались позади нас.

Массовка медленно двинулась вслед за запахом хлеба, и я осторожно шагнул вперёд.

— Мы вместе...

Точнее, попытался шагнуть. Но ноги отказывались мне повиноваться. Словно меня по пояс залили бетоном. Я изо всех сил напрягал мышцы, но не мог сдвинуть стопу ни на сантиметр. Проходящие мимо жоры равнодушно задевали меня плечами. Бесенята и Крюк ушли вперёд с той же скоростью, что и окружавшая их толпа.

— Что за...

— Ты чего застрял?! — Кира жарко шепнула мне в ухо. — Пошли, а то щас нас всех обгонят!

— Не... Не могу пошевелиться...

— Чего-о-о?!

Когда я машинально попытался пожать плечами, то обнаружил, что меня перестали слушаться не только ноги, но и руки.

— Какой-то... П... Пара... П-п-п... — Теперь перестал ворочаться язык.

— Блин, дедуль, ну ты нашёл время инсульт словить! — Кира опасливо обернулась. — Мы щас прямо у них под носом окажемся!

Я всё понимал, но ничего не мог ей ответить. Ни словами, ни жестами. И вдобавок, после очередного толчка плечом от жоры, потерял равновесие и оказался на земле.

— Да ёшкин кот!!! — Злобно шипя, девчонка схватила меня за воротник куртки и потащила по кладбищенской травке вперёд, следом за мерно шагающими заражёнными. Но я весил чуть ли не в два раза больше, чем она. И, не смотря на отчаянные рывки, мы перемещались гораздо медленнее окружающих.

— Оп-па... — Стасян обернулся на шум и встретился взглядом с раскрасневшейся от натуги девчонкой. — Это чё это у нас тут?!