А дело было так (СИ)

Глава 7

На следующий же день, как поселилась в домике на Радостной, меня посетил маркиз. Я готовила настойку одуванчика, когда над входной дверью призывно звякнул колокольчик, вот и поспешила за прилавок из маленькой кухоньки. Вышла, осмотрелась и заметила мужской силуэт рядом с висящими на цветной веревке пучками трав. Сердце в груди сжалось сразу же, так как не узнать Георга было не возможно. Что ни говорите, а мужчиной он был в высшей степени приметный. Не зря Оксанка, да и многие-многие дамочки млели при взгляде на него. Рост, фигура, благородные черты лица, изысканная манера одеваться, все это вместе взятое возбуждало желание быть рядом с ним. Но не у меня. Я ценила такие черты в людях, как преданность и постоянство, этот субъект по моим наблюдениям, да и интуиция подсказывала то же самое, был этих качеств начисто лишен. И я успела к тому времени уже понаблюдать, как маркиз вел себя с дамами. Причем, объектами его цепкого и алчущего взгляда, а так же теми, к кому тянулись жадные до ощущений руки, были и благородные леди, изредка, но посещавшие замок, и простолюдинки.

Сегодня Георг оделся в темно-коричневый камзол и белоснежную рубашку. А длинные темно-русые волосы, часто остававшиеся распущенными по плечам и спине, завязал черной атласной лентой в низкий хвост. По этой причине мне и представилось в полной мере получить удовольствие от наблюдения за его мужественно прекрасным профилем, так как не спешил повернуться ко мне в фас, делая вид, что его очень заинтересовали листья ландыша.

— Здравствуйте, милорд. Что желаете?

— Ответ на этот вопрос, прекрасная Аглая, вы знаете, — повернулся с широкой улыбкой на устах. — Я с первого дня знакомства не скрывал своих намерений в отношении вас. А неделю назад так совершенно четко озвучил свое предложение, причем, чуть ни по пунктам. Вы же не можете не знать, что срок моего ожидания истек именно сегодня?

— А разве мой переезд из замка сюда не является ответом?

— Хм! Вы снова своевольничали, дорогая. С чего в эту милую и умненькую головку пришла мысль, что она может сама вершить свою судьбу? Это иллюзия, ошибочное мнение, возможно создавшееся от недостатка опыта и времени жизни в этом мире. Думаете, вам удастся построить свое существование в одиночестве? Ничуть не бывало! Вы сейчас знаете, что сделали? Выставили себя напоказ перед всем городом. Да, да. Как эти пучки трав в витрине, так и вы теперь находитесь на всеобщем обозрении, и скоро привлечете к себе внимание. Я именно о мужчинах, в вашем случае, говорю, Аглая. Но теперь это не будем только мы с Уильямом. Сюда, в эту лавочку, потянутся ремесленники, лавочники и прочие свободные горожане мужского пола. Вы привлекательны. И даже очень. А в Амвие много мужчин, желающих заполучить красивую женщину в любовницы или в жены. Они станут заглядывать сюда, встречать вас на улице, возможно, подстерегать за городской стеной или в лесу. Некоторые из них могут оказаться очень настойчивыми или даже грубыми. Понимаете, о чем я говорю? И кто вас защитит тогда от самых прямолинейных домогательств? Ваш непокорный характер? Сомневаюсь. Или предпочтете, наперекор мне, или в силу каких-то обстоятельств, выйти замуж за, скажем, кузнеца? Что молчите и хмуритесь?

— Не собираюсь никому ничего доказывать и замуж выходить тоже.

— Вот как! А некоторым известным вам людям показалось, что сбежали из замка именно потому, что не получили там предложения о замужестве.

— Можете и дальше оставаться при своем мнении. Мне безразлично, какое оно.

— А мне так очень интересно, чего же вы добиваетесь? Кажется, четко дал понять, что уйти в свой мир у вас не получится? Так что же? К чему было увеличивать между нами расстояние? Я преодолел его за двадцать минут неспешной ходьбы, а если бы решил ехать верхом, то смог бы быть здесь уже через семь-десять минут. Или решили, что, став хозяйкой магазинчика, выстроили вокруг себя защитный барьер? И это без документов, удостоверяющих личность? А в вашем мире можно существовать без такой бумаги? Уверен, что нет. Хотите оказаться в городской тюрьме? Сомневаюсь.

— Низко, маркиз. Низко заставлять беззащитную женщину…

— О, нет! Я подожду вас еще немного. Скажем, еще одну неделю. И мне не потребуется ничего от себя предпринимать. Вы или сами обратитесь ко мне, или я приду вас вызволять. Или из-под заключения, или из рук какого-нибудь ОЧЕНЬ настойчивого поклонника. Уверяю вас, дорогая, все так и будет. Но если вы решите не искушать судьбу и раньше явиться ко мне, то буду этому только рад. И вы знаете, где меня найти. До скорой встречи, милая моя.

Он ушел, чинно поклонившись и с улыбкой на устах, а я осталась напряженно всматриваться в опустевший дверной проем. Стояла и вспоминала его слова. Что он там говорил? Про мой характер? Называл меня непокорной? Да просто упрямство родилось вперед меня, как говорила когда-то моя маменька. Я порой была несноснее ослицы, знала такое про себя, но поделать с этим ничего не могла. Если уж уперлась, то всеми конечностями. Да! Но пора было вспомнить о хлебе насущном, ведь деньги у меня, можно сказать, кончились. Посмотрела на жалкие три медяка, что покоились в кармане фартука, и вздохнула. Это было все, что осталось от дара Макса. Если не начну продавать травы и отвары, то…то дело дрянь.

— Эй! Покупатели! Где вы? — прокричала под потолок своей лавчонки. — Придите ко мне, пожалуйста. Вы мне очень нужны! — а потом вздохнула и отправилась на кухню продолжать заниматься делом.

И вот, о радость, дверной колокольчик снова звякнул. Но так вышло, что моей первой покупательницей стала Оксанка. Это она пришла узнать, как у меня дела. Да, я сказала ей, где меня искать. И вот она стояла передо мной.

— Клянусь! Это не я открыла маркизу твой теперешний адрес. Ты мне веришь? — стала она горячо меня заверять, когда узнала, что Георг уже успел здесь побывать.

— Я так и не подумала. Скорее всего, Максимилиан открыл эти сведения про меня. Но он и не обязался хранить их в секрете, если бы его начали расспрашивать.

— Угу. Скорее всего. А его вызывал к себе герцог, как только обнаружилось твое отсутствие в замке. И, похоже, что Его Сиятельство был разгневан этим обстоятельством. Но и понятно! Ты снова нарушила единое для всех служащих правило: на все спрашивать разрешение. Твой поступок легко можно было посчитать провинностью, так что радуйся, что обошлось без наказаний.

— Радуюсь, — хмуро ответила ей. — Разве, не видно?

— А чего ты ждала? Что будет легко? Что народ выстроится в очередь перед дверями лавочки, как только ты ее откроешь? Прояви терпение, раз уж заварила всю эту кашу, — вздохнула подружка. — Кстати! Я тебе тут пирог принесла, — вспомнила она про корзинку, что перед этим поставила на прилавок. — И топленого молока крынку. А еще клубнику, что созрела на том самом твоем огороде. Решила, что взять немного можно, раз это ты полола и поливала ее целый месяц. Права я?

— Не знаю. Но я рада. Кушать мне хочется. Так что, спасибо.

— И еще. Сделай мне мазь для рук. Чтобы не шелушились и были гладкими. Сможешь?

— Попытаюсь.

— А это что? Как называется такая приятно пахнущая трава? Для чего, говоришь, ее применяют? Чтобы волосы укреплять? То, что надо. Продай мне несколько пучков. Стану заваривать и споласкивать отваром голову после мытья. Нет. Подарок такой не приму. У меня достаточно денег, чтобы, не задумываясь, тратить на себя любимую. А за мазью, когда зайти? Договорились. Пока, Ая.

Следующий покупатель случился только через день. Зашла пожилая женщина и спросила траву от больного горла. Та стоила сущий пустяк, но я и тем монетам была рада. А еще надеялась на то, что соседка останется мной довольная, и порекомендует еще кому-то. Но по ее указке пришел только ее же сын, розовощекий увалень, и принялся меня нахально рассматривать, заявив, что мать одобрит, если он поможет молодке по хозяйству. Чтобы вежливо выставить его из лавки, потребовалось терпение и немало времени.

Дальше в магазин косяком потянулись любопытные кумушки. Они заходили по одной, по двое и в большем количестве. Толку от них не было, только трещали без умолка про соседей и пытались выведать что-либо про меня. Но через два дня прошел сильный дождь и наделал в городе много луж. Из-за них, похоже, пошел спрос на жаропонижающие средства. Выходило, многие горожане промочили тогда ноги и заработали простуду. Так, в итоге, у меня получилось немного заработать, а еще начал иссякать запас некоторых трав. И мне понадобилось отправиться за новыми сборами.

Из города я вышла с первыми лучами солнца. Раннее время определялось и правилами собирания лекарственных растений и моим нежеланием надолго оставлять закрытыми для покупателей двери лавочки. Они только-только начали привыкать заходить в нее, и не хотелось их разочаровывать, если бы натыкались на замок вместо того, чтобы получить помощь, оказанную вовремя. Вот и стремилась вернуться за прилавок как можно раньше. Поэтому действовала в темпе: и до леса шла быстро, и траву собирала торопливо, и оказаться дома очень спешила. В итоге в городе вернуться получилось тогда, когда еще мало кто проснулся.

Но совершенно неожиданно меня встретил неизвестный грубиян захватом сразу за обе руки, когда решила срезать путь и свернула в узкий переулок. Там и в разгар дня обычно было немноголюдно, а в ранний утренний час я вообще не ожидала никого увидеть. Оказалось, напрасно стремилась к отсутствию горожан вокруг. Мне бы позвать кого-то из них на помощь не помешало бы, когда меня грубо прижали к каменной кладке стены чужого дома. Только никого не наблюдалось. Но попробовать я попыталась. Открыла рот и завопила, что было сил, когда обросший многодневной щетиной мужик дыхнул мне в самое лицо перегаром и полез ручищами под юбку. И тут же получила ощутимый такой тычок кулаком в грудь, и вонючая ладонь заглушила крик в самом зародыше. Дальше получилось только мычать и извиваться, а чужая ненавистная пятерня пыталась уже добраться до моего бедра.

Но тот гад не знал, кого решил лапать. Может, их местные женщины и закрыли бы от испуга глаза и могли бы даже лишиться чувств, посчитав ситуацию безвыходной, но не я. Первая шоковая реакция на происходящее длилась у меня всего несколько секунд. Дальше ей на смену пришла решимость постоять за себя. И я сжала зубы и сконцентрировала силы для отпора. Ударила тем, что было свободно. Это была моя правая нога. Вернее, колено. И била туда…в общем, сработал инстинкт женского самосохранения. Неплохо у меня получилось заехать мужику в пах, в итоге. А пока он шипел и корчился, припустила вдоль по переулку к более многолюдной улице. Бежать получалось тяжело, я же еще и ношу за собой тащила. Да, ни корзину, ни короб с травами не бросила. Поэтому, кстати, и руки у меня все то время были заняты. А то, я бы еще могла и глаза кое-кому попытаться выцарапать, да и зубы в ход пустила бы, была такая мысль, просто уж больно грязен был тот мужлан, инфекцию от него подхватить — пара пустяков.

— Фу! Гадость какая! — кинулась я в ванную комнату первым делом, чтобы отмыться, когда оказалась в безопасности собственного дома. — Мерзавец! Как таких земля носит?!

После умывания еще уложила по новой волосы и переодела платье. А заметив, что оно немного порвано, села зашить. Тогда и обратила внимание на то, как у меня тряслись руки.

— Ничего плохого не произошло, — принялась успокаивать саму себя. — Все обошлось.

Но я знала четко, что теперь буду за версту обходить тот переулок. И задумалась, сколько их еще таких опасных в городе есть. От подобных мыслей пробрал озноб. Поежилась. Но приказала себе одуматься и срочно заняться делами.

— Ко мне покупатели могут нагрянуть с минуты на минуту, а я тут нюни распустила. Немедленно браться за дело!

И день прошел вполне нормально. Даже заработать немного получилось. Я как раз рассматривала те немногие монеты, что поместила в пустую банку под прилавком, когда снова звякнул колокольчик над входной дверью. Подняла глаза и заметила входящего маркиза. Он был как всегда хорош собой: красив и по-мужски грациозен.

— Добрый вечер, моя дорогая, Аглая. Как у вас здесь дела?

— Нормально. А почему вы пришли сегодня? Срок, вами же назначенный, еще не вышел.

— Просто мне так захотелось. Я решил прогуляться с вами этим вечером. Там, за дверью стоят две лошади. Одна предназначена вам, моя красавица. Решил, что небольшой отдых вам сегодня не повредит. Вы согласитесь на небольшую конную прогулку? О лавочке своей не беспокойтесь — уже такое время, что вряд ли стоит дожидаться покупателей. Я же прав? Вы собирались вешать табличку «закрыто»? Ну же, не сопротивляйтесь. Ничего ужасного, клянусь, не замышляю. Только немного проедемся по пригороду.

— Ладно, — кивнула, решив, что немного развеяться и, правда, не помешало бы.

— Вот и хорошо. Давайте, помогу закрыть заведение.

Мы почти сразу выехали из города. На природе пустили коней спокойным шагом и просто ехали рядом, неспешно переговариваясь. Георг интересовался событиями последних дней, о которых мне говорить не хотелось, так как похвастать было нечем. Я же поинтересовалась у него делами в замке — надо же было, хоть что-то обсудить. Вот тут он и проявил себя как отменный рассказчик. В красках поведал о людях, с кем я была знакома, особенно уделил внимание Оксанке и Мэг.

— Однако, вы так наблюдательны! — воскликнула в итоге и посмотрела на него другими глазами. — Есть ли хоть какое малое событие в стенах замка, оставшееся без вашего внимания?

— Наверное, да. Но быть в курсе происходящего в твоих владениях — обязательное правило для правителя.

— Даже конкретно в этом замке? — удивилась я.

— Действую так по выработавшейся привычке и еще потому, что Виль мне друг, и я старше его, и часто в состоянии дать ему верный совет.

— Виль?

— Да. Уильям, сокращенно Виль или Ви. Последнее только для самых близких.

— Почему же вы так удивились, когда услышали от меня слово «Макс»?

— Дурачился. И хотел услышать, как бы назвали меня. Надеюсь, ничего страшного этим не совершил? Нет?

Дальше он задал мне несколько вопросов про мой мир. Обсудили наши там жилища и транспорт. А потом заметили, что солнце совсем низко опустилось к горизонту, и повернули коней к городу. Когда проезжали по неизвестной мне ранее довольно широкой улице, обратила внимание, что на ней стояли богатые особнячки с тенистыми ухоженными садами. Предположила, что здесь жили самые обеспеченные горожане.

— Это так, — подтвердил такие мысли Георг. — Это один из самых престижных районов города. Если бы вы захотели, то и ваш дом находился бы здесь, а не рядом с базарной площадью.

Намек был слишком прозрачным, чтобы его обсуждать, поэтому я просто отвернула голову в сторону и принялась с повышенным вниманием рассматривать дом, что проезжали в тот момент. Тогда и заметила за высокой металлической изгородью даму на скамье, отдыхающую в тени раскидистого куста сирени, и ребенка, играющего неподалеку.

— Какой прелестный ребенок, — невольно вымолвила, когда девочка лет двух-трех подбежала ближе к ограде и уставилась на нас удивительно синими крупными глазенками. — Она мне кого-то напоминает. Не могу понять, кого.

На эти мои слова маркиз засмеялся и приподнялся немного в седле, чтобы поприветствовать мать ребенка, что посмотрела в нашу сторону.

— Добрый вечер, Мариэль! — вежливо раскланялся с ней Георг.

— Вы знакомы? — отчего-то удивилась я.

— Да. Это бывшая любовница Уильяма. Поэтому девочка показалась вам знакомой. Она очень похожа на своего отца.

— Вот как?! Ничего себе! В таком возрасте и уже имеет ребенка… — Я с силой сжала конскую уздечку.

— А что здесь такого? Почему вы так зациклены на возрасте Виля? Далось оно вам! Зачем-то нанесли обиду, назвав юнцом при первой встрече, и теперь все еще странно реагируете. Да, за его плечами две локальные войны и немалый опыт правления герцогством. У нас здесь вообще мужчины взрослеют рано, а учитывая, сколько пришлось пережить ему…

— И это вы мне сейчас показали то, как поступают зрелые мужчины со своими женщинами? Наглядно продемонстрировали покой и благополучие покинутых любовниц, когда уже ими наигрались, и они наскучили хозяину?

— Отчего вы так рассердились, Аглая? Поверьте, Мариэль довольна своей жизнью, а ее дочь будет всегда под опекой герцога и обеспечена на всю жизнь. И конечно, Уильям позаботится о судьбе своего внебрачного ребенка. Он, наверняка, выдаст потом ее замуж за приличного и богатого человека.

Говорить на эту тему мне было крайне неприятно. Это поняла сразу. А смотреть на ту красивую девочку и вовсе стало невмоготу.

— У вас тоже есть бастарды? Или как здесь называют таких детей?

— Я не допускаю их появление на свет. Желаю если и иметь когда-нибудь, то законных детей. Такой ответ вас устроит? И кстати, уже проводил, было дело, сравнение между мной и Уильямом. У него отличная от моей судьба. Вам должно это уже быть понятно.

— Речь теперь про пророчество? Хотите сказать, что это такой его метод борьбы с ним? Пробовать счастья на стороне? — фыркнула и засмеялась. И сразу поняла, что у меня это вышло как-то агрессивно.

— Я бы воздержался судить герцога. Если бы надо мной висел такой же груз ответственности за род и государство, то не исключаю, что пытался бы всеми способами заиметь сына. Даже если для этого понадобилось бы переспать с сотней женщин и оплодотворить их всех.

— О, да! Тогда ваше поведение было бы оправдано по всем статьям. А сейчас вам приходится, бедняжке, себя сдерживать и предохраняться, и волочиться не за каждой юбкой, а через одну. Действительно, какие разные у вас с герцогом судьбы! — не знала, отчего меня так понесло, но язык мой и взгляды на ехавшего рядом мужчину становились все злее и злее.

— Замолчите! — сверкнул маркиз на меня глазами. — Я вижу ваше настроение сегодня совсем пошло под гору. Возможно, я зря задумал эту прогулку, а говорить на поднятую тему точно с вами не стояло. Поспешим-ка мы к вашему дому, Аглая.

Ясно, что мы подстегнули коней и ускорились, имея обоюдное желание расстаться друг с другом быстрее. Но надо было отдать маркизу должное, прощался он со мной у дверей травяной лавки спокойно и вежливо. И пропал потом из поля моего зрения на длительное время. Даже когда минула им же отпущенная неделя срока на обдумывание его предложения, на пороге не появился. Но не могу сказать, что это меня как-то задело. Я вообще после того вечера чувствовала сильное недовольство собой, и еще после него остался горький осадок в душе. Правда, разбирать, отчего и почему случилось так, не стала. Не было на это ни сил, ни возможностей — для меня настали трудные времена.

Да. Череда испытаний продолжилась. В виде приставаний пьяных и грязных личностей или грубого заигрывания местных обывателей. А еще отсутствием покупателей и поползшими про меня необоснованными сплетнями. Но теперь к ним присоединилось и безденежье. А я к такому совсем была непривычна. Поэтому, наверное, и запаниковала. Что было делать? На что жить? Чем, элементарно, питаться? Обращаться снова к Максимилиану — сколько можно? Пользоваться добротой Оксанки, подкармливавшей меня тайком, стало в конец совестно. Вот я и надумала сбыть с рук свои свадебные украшения. Решила, и сделала! В смысле, узнала, где в городе находились ювелирные лавки и ростовщики и пошла к ним.

И надо было такому случиться, меня задержал и сдал городским стражникам первый же владелец ювелирной лавки, в которую обратилась. Он посчитал, что дама моего внешнего вида и, предположительно относящаяся к среднему и ниже сословию, не могла иметь столь дорогие вещи. Меня заподозрили в краже украшений. Ни много, ни мало. Арестовали, привели в участок, а там обнаружилось, что не имела на руках никаких документов, удостоверяющих личность. В тюрьму мне не хотелось. До дрожи, до зубной боли. Вот и назвала поручителем придворного мага, объявив, что приходилась ему дальней родственницей. Думала, он за меня замолвит словечко или заплатит залог, и, в любом случае, разрулит ситуацию. Но прождала его заключенная в темном и сыром помещении полдня, ночь и утро, а он так и не явился на выручку. Правда, меня из камеры к полудню следующего дня выпустили. Но на свободу не отпустили. Меня под охраной в пару полицейских отправили в известный мне замок.

— В вашем деле может разобраться только герцог, — сказал, какой-то усатый дядька при местных погонах.

И пошли мы грустной процессией от тюрьмы к владениям местного правителя. Шли прилично долго. Но я не унывала от этого, потому что не торопилась снова оказаться в заточении, хотелось, хоть сколько, подышать свежим воздухом и погреться на солнышке. Эх, не ценим мы то, что дается просто так, а вот лишившись этого… В общем, я наслаждалась каждой минутой пребывания на свободе и еле перебирала ногами, чтобы дольше побыть вне стен каземата.

В этот день герцог решал не мое одно дело, к нему привели пятерых подобных мне бедолаг. В чем были их провинности, не ведала, но моя очередь оказалась крайней. Я дольше всех сидела в темном гулком коридоре, дожидаясь своего часа. А когда он настал, мне велели подняться со скамьи и пройти в громоздкую дверь, ведущую, так сказать, в зал правосудия. Вот там я и увидела Его Сиятельство, восседающим в кресле с высокой спинкой за широким столом. А кроме него в помещении еще имелись два невозмутимо вытянувшиеся каменными изваяниями гвардейца и человек, очень похожий на исполняющего обязанности секретаря.

— Встаньте сюда, — сказал мне тот и указал на темный квадрат на мозаичном мраморном полу. — Вы должны отвечать на вопросы немедленно, как только те прозвучат, и чистую правду.

— Обязательно, — пропищала я, так как голос подвел, догадывалась, что от волнения.

И тут я встретилась глазами с герцогом. Не поверила себе, но, похоже, ему виделась моя ситуация веселой. Надо же! Столько раз имела честь его наблюдать, и впервые заметила искры веселья в его синих очах. К чему бы это было?

— Назовите свое имя, — велел мне тот, кого назвала секретарем.

— Аглая, — сказать получилось обычным голосом, что порадовало.

— Полностью! — в тоне служащего послышалось раздражение.

— Аглая Степановна Зурова, — на это секретарь как-то странно крякнул.

— К какому же государству принадлежите?

— Я…э, гражданка Российской Федерации, — почувствовала, как что-то стало происходить с моим языком. Он точно начал превращаться в ватный. Еще бы! Такие странности для этого мира приходилось произносить. Но, вот беда, кроме них ничего другого на ум и не приходило.

— Э! — секретарь тоже был не в восторге от услышанного. — Мне дальше задавать вопросы, Ваше Сиятельство? — обратил он глаза на герцога.

— Продолжайте, — отвечал тот самым невозмутимым тоном, в своей обычной манере говорить спокойно и твердо, и прежним чуть хрипловатым голосом.

А я мысленно обозвала Сиятельство гадом, заскрипела зубами и пожелала провалиться здесь же, немедленно и поглубже. Мог бы, ведь, прекратить мое испытание. Ему лучше других было про меня все известно, но предпочел, так сказать, ткнуть носом в собственную мою глупость и с непробиваемым видом дальше сидеть и вершить судьбу ошибочной версии его несостоявшейся невесты. Ненавижу!

— Какого вы сословия? — не ждал уже от меня ничего хорошего дядька, оттого и голос его звучал отчетливо настороженно.

— Здесь или там? — впала я в задумчивость.

— А там, это где? — весь подался вперед секретарь.

— В России, конечно.

— Достаточно! — прозвучал тут голос герцога, и мы с тем самым служащим выдохнули почти одновременно. Облегченно. — Оставьте нас наедине. Я сам решу судьбу этой женщины.

Секретарь поднялся немедленно и как-то на полусогнутых ногах, но очень ходко, покинул зал. А гвардейцы так и остались возвышаться на своих местах по обе стороны от стола, за которым сидел их повелитель. Дальше в помещении повисла пауза. Длительная. У меня даже ноги немного устали стоять с непривычки: в камере много часов просидела, да здесь еще, а теперь надо было держаться на ногах.

— Откуда у тебя эти бриллианты? — протянул герцог руку к колье и поднес его ближе к глазам, небрежно держа за середину. Подозревала, что перед ним и серьги лежали тоже, но мне их видно с моего места не было.

— Это мое, — посмотрела на него пристальнее и заметила, что рассматривал не украшение, а меня. Внимательно так, точно хотел ничего не упустить, ни черточки моей, ни мысли в голове. От такого взгляда по коже пробежали мурашки, а в голове забилась мысль: как я могла когда-то назвать его мальчишкой, это же был мужчина, на вид сейчас не менее трех десятков лет. — Папа подарил на свадьбу. Ну, вы же про меня все знаете. Зачем теперь спрашивать? — а вот себя я теперь ощущала сопливой девчонкой. И лепетала, как школьница, честное слово.

— Так ты вышла замуж или нет?

— Вы же, наверняка, все знаете от Максимилиана, что нет, не вышла.

— Чем докажешь? Я снова должен верить тебе на слово?

— А Оксане, жене повара, верите? А Ангелине вашей? Каждому ее утверждению? Рыжие девушки здесь, выходит, исключительно правдивы, а крашенные сплошь врушки? Почему только у меня спрашиваете доказательств словам? Не справедливо!

— Вот, ведь, дерзкая! И ничто тебя исправить не может, — сказал вроде и спокойно, но губы растянулись в странную и непонятную улыбку. На меня она произвела впечатление — выяснять отношения и дальше моментально расхотелось.

— Я ушла с церемонии заключения брака много раньше, чем надо было ставить подпись на документах. Поэтому на мне и кольца обручального нет. Вот, смотрите. Пальцы свободны. В противном случае сейчас оно было бы на мне или на вашем столе.

— Не убедила. Но продолжим. Скажи теперь, зачем тебе понадобилось столько денег? Если просто на жизнь не хватало, то могла бы продать только эту вещь. — Поднял он со стола серьгу. — Что ты задумала?

— Э, э!.. Ничего конкретного, просто на них жить.

— Просто жить и даже с комфортом можно, имея покровителя. Тебе же это никак не подходило. Очень интересно знать, какие планы держишь в голове. Выкладывай, и я отпущу тебя, быть может, на свободу.

— Э, э!.. Вы же, наверное, знаете, что открыла свое дело, — дождалась от него кивка и продолжила. — Деньги взяла у Максимилиана. Отдавать ему их надо, так как обещала, а предприятие оказалось убыточным. Хотела исправить положение.

— Да, — кивнул он теперь каким-то своим мыслям. — Легких путей ты не ищешь. Ни для себя, ни для… Трудно с тобой, однако, будет, любому.

— А я никому и не навязываюсь. Мои трудности при мне и останутся. Ваше Сиятельство, можно вас попросить? — выпалила на одном дыхании.

— Интересный переход от возмущения к просьбе. Ну, да ладно, проси.

— Раз уж мне нельзя вернуться домой, можно получить какой-нибудь документ? Сами видите, как нелепо звучат мои слова, когда себя называю. А сколько здесь еще пробуду, не понятно.

— И ты уверена, что в итоге окажешься в своем мире, — снова он разговаривал как с самим собой, и на губах играла та странная улыбка. — И еще, будто точно знаешь, что в тюрьме не окажешься.

— Это было бы нечестно. Сами знаете. Эти вещи мои, и я их не крала. За что же сажать?

— Ладно, — герцог снова улыбнулся, но теперь иначе, и как-то лениво, что ли. — Будет тебе документ. И с деньгами выручу.

— Нет, нет! — спохватилась я. — Новых долгов не потяну!

— Я сам куплю у тебя эти украшения. Для своей невесты. И цену хорошую дам, не сомневайся.

— А что взамен? — насторожилась я, отлично помня про сыр, мышеловки и добрые намерения, которыми некоторые выстилают дороги.

— Просто стань законопослушной гражданкой этого герцогства. Это сможешь?

— Нет проблем. Продавать мне больше, все равно, нечего. Или постойте? Шуба! Она у нас там очень ценилась. Но…если досижу здесь до холодов, то все равно…

— Что ты там бормочешь?

— Говорю, что обещаю. Искренно. Стану законопослушной.

— Вот и отлично. Отпускаю тебя с этим. Иди к себе. А через некоторое время явится человек и передаст удостоверение личности и деньги за бриллианты. Все. Свободна.

На выходе из замка меня поджидала взволнованная Оксанка. Как увидела, так бросилась навстречу.

— Как ты? Тяжко было? Натерпелась? А мы за тебя хлопотали. И я, и Макс, и муж мой, и даже эта новенькая, Ангелина. Ничего девчонка оказалась, только быстро зазнаваться начала. Как же! Невеста герцога! Но от такого у любой нашей сестры крыша поедет.

— Все обошлось. Но встряску испытала грандиозную.

— Еще бы! Ты же еще у нас и папина дочка. Богачка и белоручка!

— Была. А теперь вот они мои ручки. Даже мозоли имеются. Правда, герцог обещал за колье и серьги заплатить. Буду надеяться, что сдержит слово.

— Не сомневайся. Он мужик надежный в этом плане. Но ты, однако, дала, мать! С таким богатством по городу шлялась и в магазин еще потащилась. Где-то умная, а где-то… Голова-то твоя, где была в тот момент?

— Не начинай снова, а? И так нервная система теперь ни к черту.

— Ладно. Не буду. Зайдешь ко мне поужинать? А? Соглашайся! В себя немного придешь.

— Хорошо. И есть, если честно, очень хочется. У меня дома шаром покати. А когда еще герцог посыльного пришлет, кто знает?

И мы пошли в обнимку к жилищу Оксанки, судача обо всем понемногу и, ни о чем конкретно. Эх! Хорошо было на свободе.