90-е: Шоу должно продолжаться – 12

Глава 12

— Ну, можно ломом отколупать, — Борис задумчиво поскреб затылок.

— Лом — оружие пролетариата! — с пафосом произнес Жан.

Все засмеялись, но деликатн так. Будто опасались, что сейчас прибежит охрана и выставит нас отсюда.

— Блин, так непривычно много места, — поежилась Ирина. — А нам обязательно здесь обсуждать?

— Обязательно, — уверенно сказал я. — Нам нужно привыкнуть, что теперь это наша зона ответственности.

— А мне нравится! — заявила Наташа и забралась на стол. Раскинула руки в стороны и издала громкий вопль. Который отозвался эхом под потолком. — Обалдеть, как круто! Нет, ну вы прикиньте, да? Это же сколько народу здесь поместится?

— Ну… — я прищурился, окидывая взглядом цех. — Больше, чем в «Фазенде».

— Стадион целый, — тихо сказал Жан. — Это же больше, чем манеж Политеха!

— Пожалуй, — кивнула Света. — А что тут с электричеством? И… всем остальным?

— Пока есть, — сказал я. — И можно даже считать, что дармовое. Но это временно, пока не опомнятся. Но я надеюсь, что к тому моменту мы уже выйдем на самоокупаемость.

— А если нет? — Света покачала головой.

— А если нет, то мы подожмем хвосты и сбежим. Как крысы с «Титаника». Ну ладно, ладно! Что вы напряглись? Просто отскочим на предыдущие позиции и снова начнем копить силы.

На самом деле, где-то в глубине души я тоже ощущал, что вот эта здоровенная махина для нас немного слишком. Велик шанс, что наших ресурсов пока что недостаточно, чтобы откусить этот кусок. Что надо бы к этому готовиться получше. Все хорошенько продумать, привыкнуть к этой мысли, освоиться с ней. Но другая часть меня, отрицала эту вот осторожность. Я точно не помнил дату, когда именно начнется растаскивание бывшей социалистической собственности по частным карманам. Только год. Вот конкретно этот, который сейчас на дворе, девяносто второй. Очевидцы утверждают, что все произошло практически мгновенно. Вжух — и все случилось. И если протормозить, то этот самый «вжух» может пролететь мимо. Насчет «Фазенды» все было понятно. Это место нашим никогда не станет. Оно фактически уже захапано цепкими короткими пальцами Колямбы. В «Буревестнике» я уже подстелил соломки. В трудовой красовалась свеженькая запись о том, что я занимаю должность заместителя директора по хозяйственной части. И даже в зарплатной ведомости есть соответствующая запись. Правда, зарплата пока что чисто гипотетическая. Когда-нибудь потом. А вот этот завод… Я всей кожей чувствовал, что упускать момент нельзя. А если не получится… Ну что ж, получим соответствующий опыт. Что тоже ценно. Ну и, возможно, опыт придет с некоторой прибылью. И рок-фестиваль нам в этом поможет.

Я сунул руку в карман, коснувшись своей записной книжки. Исчирканной множеством заметок о необходимых одновременных телодвижениях. С телефонами тех, кому нужно позвонить и нанести визит. Нужны были деньги. Точнее, даже не деньги, которые сейчас так стремительно превращались в фантики, что даже моргнуть не всегда успеваешь, а ресурсы. Люди, оборудование, вот это все. Главное у этой бетонной коробки уже было — само помещение, электричество и вентиляция. Но список того, что нужно еще, был весьма внушителен. А до фестиваля времени все меньше.

Прежде чем идти на поклон к «толстым кошелькам», я приволок сюда всю свою креативную группу. Не объясняя ничего, забрал их из «Буревестника», погрузил в машину и привез сюда. И забрал у «ангелочков» Бориса. Мне были нужны их творческие головы, чтобы создать внятное коммерческое предложение, на которое я «куплю» нам все остальное.

— А столы у нас заберут? Или оставят? — спросила Наташа.

— Все, что ты тут видишь, в нашем полном распоряжении, — сказал я.

— Круто! — Наташа попрыгала. — Даже не шелохнулся! О, у меня есть идея! А что, если все переделывание цеха под ночной клуб снимать и показывать на «Генераторе»? Ну, как школу актеров рекламы? Это нереально круто работает! Мне бесконечно звонят и пишут желающие там учиться! Если мы покажем заранее, как мы тут все готовим, то к открытию у нас перед дверями соберется толпееееень!

— Ну, можно, — осторожно кивнула Ирина. — Даже интересно будет. И в духе «Генератора» на самом деле.

— Записываю, — сказал я и сделал заметку в новенькой тетрадке, которую специально для этого случая принес. — Цикл программ про наш новый клуб. У которого, кстати, пока еще нет названия.

— Может, «Цех»? — предложил Жан. — Ну, просто это же настоящий цех…

Судя по выражениям лиц Ирины, Светы и Наташи, предложение не вдохновило.

— Можно «Три обезьяны», — сказала Ирина. — Для медиахолдинга это так себе название, но для ночного клуба-то в самый раз.

— Другие три обезьяны! — важно поднял палец Жан.

— Ну… — Наташа скривила рожицу. — Я же правильно понимаю, что у нас все-таки рок-площадка, да?

— Посмотрим, — сказал я. — Поднять ее я планирую на рок-фестивале, но искусственно ограничивать себя мы не будем. Можно и рэйвы тут проводить. Я не фанат, конечно, но…

— Фу, рейвы, — Наташа передернула плечами. — Мне кажется, что у нас это «туц-туц-туц» не очень сработает. Мы же не Москва. У нас все более душевное должно быть.

Мы обсуждали. Спорили. Перемещались в разные места цеха. Сначала в уголке возле одного из длинных столов. Потом забрались на лестницу и уселись на площадке напротив кабинета бывшего начальника цеха. Болтали ногами над пустотой, перекрикивались с местным эхо. Потом забрались еще выше, на решетчатую галерею.

— Цирковые качели отсюда надо повесить, — сказала Наташа. Почему-то опять шепотом.

— И продавать на них места, — шепотом же добавила Света.

— Вообще-то я думала, что это для выступающих, — Наташа поболтала ногами над пустотой. — Прикиньте, Астарота с Пантерой на эту верхотуру поднять!

— Надя высоты боится, — усмехнулся я.

— Так со страховкой же! — всплеснул руками Жан и тут же снова вцепился в поручень.

— Крылья будут просто фантастически смотреться, — с восхищенным вздохом сказала Ирина.

— Дааааа… — подхватила Света.

И все ненадолго замолчали. Видимо, уже представляя грандиозное шоу, вроде бродвейского.

А я подумал, что на самом деле даже неважно, заполучу я это место в собственность в результате, или хозяином окажется Василий или Влад — не принципиально вообще. Просто захотелось что-то такое увидеть.

— В цирковое училище нужно сходить, — деловито сказала Наташа, поднимаясь на ноги. — Эти все высотные штуки — по их части.

— А у нас есть цирковое училище? — удивленно вскинула брови Ирина.

— Конечно, — Наташа пожала плечами.

— Нда, цирка нет, а училище есть, — Жан хихикнул и поежился. — Наташ, давай ты обратно сядешь, а то мне на тебя смотреть жутко.

Привыкали потихоньку к мысли, что это циклопическое место теперь наше. Да, в него нужно было еще вгрохать море сил, но творческие мозги моих соратников уже перенаправились на нужные рельсы. Зазвучали нужные и правильные идеи, которые я только успевал записывать. Причешу все потом. Вдвоем с Ириной, скорее всего. Она из всех нас сейчас наиболее продвинутый знаток всех «толстых кошельков», согласных расставаться с деньгами. И нужно будет еще дядю Вову к этому делу привлечь…

Главное в стартовом мозговом штурме — ничего не критиковать. Просто позволить себе думать, что получится вообще все. Включая запуск космической ракеты.

— А крыша тут какая? — вдруг спросила Наташа.

— Плоская, — быстро ответил я. — Это все, что я могу сказать. Наверху ни разу не был.

— А прикиньте, концерт на крыше, а? — мечтательно сказала она. — На самом деле, я думала про фейерверк. Но внутри зала — это как-то опасненько. Зато на крыше же можно! И еще будет с окрестных домов видно. И из гостиницы «Новокиневск» тоже. Можно же?

— Нам все можно! — заявил я. И снова сделал пометку в тетрадке.

— Я тут подумала, что надо многие вещи делать побыстрее, — сказала Ирина. — Ну, мало ли. Вдруг кто-то толстый решит, что ему больше надо, и отберет этот завод. Но мы все равно можем успеть тут много всего… Снять клип, например. Или несколько клипов… Оу…

— Что такое? — спросил я, увидев ее загадочное выражение лица.

— Да нет, наверное, так мы не сможем, — Ирина вздохнула. — Я представила, что зал здесь такой, многоступенчатый. Типа как с ложами в театре. И что там внизу на сцене — музыканты, а по стенам — зрители. Много-много зрителей…

Я посмотрел вниз, представляя то, о чем она говорит. Даже вопли мысленно услышал. Нда, круто… Отогнал пока мысль о технике безопасности. Беснующиеся зрители на решетчатых галереях с тонкими перильцами — это прямо чертовски небезопасно. Но у нас же стартовый мозговой штурм. Когда мечтать можно обо всем. Никак себя не ограничивая.

Когда я вынырнул из своего фантазирования, то понял, что Борис, Жан и Ирина активно обсуждают, как бы собрать такие вот ступенчатые трибуны из имеющихся столов. Вот этих самых, длинных и прочных. За которыми раньше сидели монтажники.

— Да блин! — Лариска сбросила наушники на шею и отвернулась от стекла. — Опять не получилось…

— Ничего страшного, — сказал я, наклонившись к микрофону. — Будем повторять, пока не получится.

— Я охрипла уже, — всхлипнула сеструха.

— Да, ей надо отдохнуть, — кивнул Вадим и тоже снял наушники.

Лариса с облегчением прыгнула к двери. Бельфегор тоже оставил свой синтезатор и шагнул за ней. Ларисе он аккомпонировал не на своем обожаемом поливоксе. Для попсовой песенки у него было слишком жесткое звучание. Для такого дела Макс выделил «Ямаху», завалявшуюся у него в студии.

— Пипец, я не думала, что это так трудно, — сеструха присела на краешек дивана и ссутулила плечи. Я устроился рядом и обнял ее за плечи.

— Милая, не переживай, — сказал я. — Все получится.

— Это нечестно, — глаза Лариски наполнились слезами. — Надька такая талантливая вся, а я какая-то картошка! Одну песню не могу спеть без косяков.

— У тебя все отлично получается! — заверил Бельфегор. — Я вот вообще петь не умею!

— Зато ты играешь… — огрызнулась Лариска.

Я мысленно вздохнул, обнял сестру и погладил по голове. Влад невозмутимо заваривал чай — налил заварки в чашку, долил кипятком. Добавил щедро меда. И тоже подошел к дивану.

— Вот, попей горячего, — сказал он.

— У меня никогда не получится! — снова всхлипнула Лариска.

Подростки! Понятно, что всем хочется получить все и сразу. Но в шестнадцать этого явно хочется особенно остро. Но никто из нас не возмущался и не ныл. Ни Бельфегор, который смотрел на заплаканное лицо Лариски с обожанием. Ни Влад, который стопудово слышал все то же самое уже миллион раз и от самых разных людей. Ни, тем более, я. Лариска позвонила мне как раз в тот момент, когда я почти закончил планирование звонков и мысленно репетировал озвучивание уникального коммерческого предложения. Она напомнила мне про обещание записать ее песню. Чтобы блеснуть на последнем звонке. Я выдал себе мысленного леща, что отложил это дело куда-то на дальнюю полку.

И вот мы здесь. С Владом в качестве звуковика и Бельфегором в роли человека-оркестра.

Приключение-то на двадцать минут, ха-ха.

Влад присел напротив Ларисы на корточки.

— Смотри на меня, — сказал он. — Сделай глубокий вдох, задержи дыхание на пять секунд, потом медленно выдохни.

Лариса шмыгнула носом.

— Делай, что я говорю, — мягко, но настойчиво, сказал Влад. — Вдохни, задержи дыхание…

Бельфегор подергал меня за рукав и указал взглядом на дверь. Мы вышли в коридор, оставив Лариску с нашим Арамисом. В отличие от нас, он не пытался вернуть ей моральный дух или что-то такое. А терпеливо и без суеты требовал, чтобы она выполняла какие-то голосовые и дыхательные упражнения.

— У нее же получится, да? — шепотом спросил Бельфегор. — Она так мечтала об этом…

— Делаем, что можем, — усмехнулся я.

— Ты тоже считаешь, что из нее ничего не выйдет? — прищурился рыжий клавишник.

— В каком смысле — тоже? — спросил я. — Кто это тебе на мозги капал?

— Ну… — замялся Бельфегор. — Это Саня. Он считает, что я зря вообще так ношусь с ее идеей тоже петь. Говорит, что она просто Пантере завидует.

— Короче, тут два момента, — резко оборвал его сбивчивую речь я. — Во-первых, она моя сестра. И ее желания для меня по определению важнее, чем любое чужое. Так что тебе могу тоже повторить — будем работать, пока не получится.

— Но это все равно бесполезно, да? — Бельфегор выдавил из себя горькую улыбку.

— Нет, — я покачал головой. — Необязательно. Она сегодня в первый раз микрофон взяла. Как вообще можно делать такие выводы?

— Ну у Пантеры же сразу получилось! — сказал Бельфегор.

— Мы этого не знаем, — возразил я. — Это мы увидели Пантеру, когда у нее уже получилось. Но понятия не имеем, сколько сил и времени она потратила на этот результат. Но видим, сколько она сейчас пашет. Лариска, если захочет, тоже сможет этого добиться.

— Если захочет, — эхом повторил Бельфегор. — Может ты с ней поговоришь и аккуратненько так убедишь, что вовсе необязательно петь?

— Зачем мне это делать? — я пожал плечами. — Чтобы она потом перед каждой трудностью пасовала? Типа, раз с первого раза не получилось, значит нужно немедленно бросить?

Бельфегор насупленно молчал.

— Ты когда в музыкалку пришел, сразу мог «Лунную сонату»? — спросил я. — Вот так-то… Никто из нас не родился талантливым. Все учимся. Все в какой-то момент падаем мордой в грязь. Но поднимаемся и идем дальше. Не ссы, Боря. Ларка хочет выпендриться. Мы чем можем — поможем. Мы же банда, забыл?

Я обнял Бельфегора за плечи.

— Перестань напрягаться, Борис, — сказал я.

— Да я и не… — Бельфегор насупился. — Да нет, я напрягаюсь, конечно. Переживаю, что если не получится, то Ларка ужасно расстроится. Она и так насчет Пантеры как-то комплексует. Они же раньше вместе пели. А сейчас все получилось… ну… вот так.

— Все будет хорошо, — уверенно сказал я.

Тут приоткрылась дверь и в щель вывунулся Влад.

— Вы тут долго еще? — спросил он. — Мы готовы работать дальше.

— О, круто! — Бельфгор просиял и бросился обратно в студию. Я остался за дверью, привалившись к косяку. И подумал про Айзеншписа. Кажется, это он же на спор делал звезду из кого угодно? Мол, любое безголосое и бесталанное чмо при правильной подаче засияет. Что это, интересно? Самоуверенность? Много денег? Или гениальное чутье на нужды и чаяния зрителей?

А еще интересно, смогу ли я вот так? Вот, например, та же Лариска. Она отличная девчонка, вполне симпатичная, типичная и свойская девчонка-некст-дор. Материал самый что ни на есть подходящий… Таким поклоняются реально более массово, чем ослепительным красавицам, от которых больно глазам.

Ну а что?

Записать сейчас песенку, отнести ее на радио. Сделать про нее репортаж на «Генераторе». Интервью в «Африке» устроить. Клип попсовенький снять… И получит Лариска свою минуту славы. Или не минуту вовсе. Потому что никто не знает, чем может обернуться минутная известность. Слух у нее точно есть, в ноты она попадает. А что до голоса… Ну, это как раз реально можно натренировать. Попса же не опера…

Я проскользнул обратно в студию и полез в свою сумку за камерой. Деликатно стараясь не шуметь. Встал за спиной у Вадима, поймал в объектив Лариску за стеклом. Она пела, прикрыв глаза и придерживая одной рукой наушники, другой микрофон.

Вадим широко улыбнулся и показал мне большой палец.

— Я буду летом, буду светом,

К тебе спущусь грибным дождем!

Твоим я буду на все ответом,

Давай немного подождем!

Лариска скованно пританцовывала, но на мордашке уже светилось вдохновение. Бельфегор доиграл финальный проигрыш, и она открыла глаза.

— Ну как? У меня получилось?