17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

Берлин, округ Berlin-Mitte, 1 мая 1943 09:21

Из клиники «Шарите» мы вышли в составе представительной делегации. Для полной представительности нам не хватало только фюрера.

Но Гитлера так и не нашли, медицинский автомобиль с вождем Рейха растворился где-то на улицах мятежного Берлина. Я, конечно, дал секретные указания по всем инстанциям ловить Гитлера и похитившего его предателя Раттенхубера. Однако результата пока не было, коматозный фюрер и Раттенхубер как сквозь землю провалились.

Перед тем, как покинуть больницу, я доел бутерброды Бормана, а еще выпил полчашки коньяку, оставшегося после нашей беседы с рейхсляйтером. Коньяк оказался откровенно паршивым, на этикетке было написано «Martell», страной производства была указана Франция. Но на вкус — не дотягивает даже до армянского из «Красного и Белого». Вкус у коньяка был резким и одеколонным, возможно, это вообще был контрафакт, местная немецкая подделка. Я уже ничему не удивлялся, даже тому, что в гитлеровской Германии разливают какой-то шмурдяк под видом Мартелля. Я уже убедился, что «орднунгом» тут и не пахло.

Но коньяк придал мне сил, на время снял усталость. А еще наполнил меня мужеством перед тем, что мне предстояло сделать. Это были мои фронтовые сто грамм.

Когда я покинул больницу, меня сопровождали пятеро моих телохранителей, те, которые приехали со мной с самого Берлинского аэродрома. Еще я взял дюжину шутц-полицаев, а еще — всех троих моих адъютантов.

Теперь я их уже различал, даже выучил их имена, которые мне заботливо подсказала дочка.

Первый адъютант, тот, который ударил Бормана, а потом с особым наслаждением избивал Геббельса — Рудольф Брандт, штандартенфюрер ᛋᛋ. На вид ему лет тридцать, в очках, и по словам моей дочери — контуженный. В принципе полный отморозок, но зато беспрекословно верный Гиммлеру, в чем я уже лично убедился.

Второй: Вернер Гротманн, штурмбанфюрер ᛋᛋ. Этот помладше Брандта, рожа у него серая, да и вообще чем-то неуловимо похож на крысу. Как мне сказала дочь, Гротманн исполняет обязанности моего секретаря. Мою семью в «Шарите» привез именно он, а еще он же бегал за Юнгом, чтобы психиатр привел меня в чувство после черного ритуала.

Третий — Курт Вагнер, оберштурмбаннфюрер. Этот самый молодой, и морда у него самая «арийская». Волосы черные, зато челюсть квадратная, а глаза синие. Командует моими телохранителями. Именно его я посылал поставить вокруг больницы щутц-полицаев. Этот парень был самым молчаливым и непонятным. Гиммлер вроде ему доверял, но мне Вагнер совершенно не нравился.

Конечно, будь у меня под рукой википедия — я бы наверное прочел в ней про дела этих молодчиков, окружавших меня, и ужаснулся бы. Наверняка каждый из этих парней справедливо заслуживал виселицы. Но политику выбирать не приходиться. Увы, но Штирлицев или Судоплатовых мне в адъютанты не завезли, так что работаем с тем, что есть. Высшая доблесть мужчины — это работать с реальностью, как она нам дана, а не мечтать о кренделях небесных.

Кроме адъютантов меня еще сопровождал Карл Вольф — начальник моего Личного штаба рейхсфюрера ᛋᛋ, и по словам моей дочери: самое доверенное лицо Гиммлера. Вольф подъехал пару минут назад и теперь глядел на меня подозрительно. Как и все остальные, он наверняка уже уяснил, что с его шефом что-то не так.

Вольфа мы все помним по фильму «17 мгновений весны», хотя реальный Вольф оказался не столь внушителен, как игравший его актер. Настоящий Вольф был мужиком плешивым и неприметным. И как было заметно: старался лишний раз не попадаться мне на глаза.

Еще тут же был приехавший по моему приказу начальник Берлинской полиции Далюге. Ну и еще я взял с собой дочку, хотя девочка в этой компании эсэсовцев смотрелась довольно странно.

Тут же присутствовали двойник фюрера Айзек и курировавший его бригадефюрер. Айзек, разумеется, был при бороде и очках, да еще и нацепил широкополую шляпу, так что сейчас в нем никто не мог узнать Гитлера.

Ну и Геббельс тоже был с нами, конечно же. Бывший рейхсминистр пропаганды выглядел не очень: пиджак разорван, на коленке штанов дыра, через которую видно кровоточащее мясо, Геббельс хромал, нос у него был явно сломан, во рту все еще половая тряпка. И синяк на половину лица — это уже лично моя работа.

Геббельс теперь был не связан простынями, а закован в наручники, они нашлись у шутц-полицаев. Министра тащили двое моих самых дюжих охранников, хотя Геббельс на ходу все еще пытался отплясывать какие-то канканы и сопротивляться.

Это была странная процессия, а еще страннее её делало то, что мой адъютант Гротманн тащил белую простыню на швабре в качестве мирного знамени. Было во всем этом что-то глубоко средневековое. Но с другой стороны, чего же еще ожидать от XX века? Он по уровню варварства ничем не лучше средневековья. ХХ век — это век тех же воинствующих феодалов и крестоносцев. Только вместо крестов — свастики, а вместо мечей — бомбы. Но жестокости тут не меньше, чем в каких-нибудь Темных веках. А то и больше, все же бомбой и пулеметом можно убить больше людей, чем мечом и арбалетом.

Мы пересекли площадь перед «Шарите», дальше на улицах уже стояли мятежники. Ну или не мятежники: на деле я видел только пару танков, а еще десяток грузовиков. Вся техника «наша», в смысле немецкая. И никаких опознавательных знаков мятежа на технике и солдатах нету — так что еще поди разберись, кто все эти люди.

Но кем бы они ни были, к больнице они не лезли. Ибо клиника все еще была защищена гитлеровскими зенитками и бронетехникой, не считая тысяч эсэсовцев и полицейских. Мятежники явно понимали, что тут будет жаркий бой с непредсказуемым итогом, потому и медлили.

Я указал на ближайший к нам мятежный танк, у него на броне было намалевано три четверки:

— Ну и что это такое? Чей это танк?

Ответил мне Вольф:

— Oberkommando des Heeres, рейхсфюрер. Это штабисты.

— Штабисты? Откуда у штабистов танк, зачем им танк?

— Это же второй Тигр. Опытный образец. Обкаткой новой техники занимается именно OKH.

Вольф напрягался все больше. Он, как и все мои остальные люди, чем дальше тем больше понимал, что Гиммлер поехал кукухой. Мои действия и слова явно казались всем присутствующим неадекватными.

Но мне-то что? Я не собирался действовать «адекватно» с точки зрения нацистов, потому что сам был не намерен становиться нацистом. А что касается отсутствия у меня знаний о мире — так это дело наживное. Я собирался не просто продержаться как можно дольше, изображая из себя Гиммлера, но и остановить войну и покончить с фашизмом любой ценой. А если погибну в процессе (а к этому все и идет) — значит, такая судьба. У нас в обществе многие дураки презрительно относятся к сантехникам, и я намеревался доказать этим дуракам, что и сантехник-попаданец чего-то да стоит. Пусть даже эти дураки из моего родного времени меня сейчас не видят.

Вольф тем временем окончательно перепугался:

— Рейхсфюрер, стоит ли вам лично ходить к мятежникам? Уверен, они хотят вашей смерти.

В его словах сквозил страх, причем явно за его собственную жизнь, а не за жизнь дорогого рейхсфюрера.

— С вами мне ничего не страшно, Вольф, — парировал я, — Я знаю, что в случае необходимости вы закроете меня от пули вашей грудью. Ваша верность для меня несомненна!

Вольф побелел, прямо как простыня, которую мой адъютант тащил на швабре. А мы тем временем подошли к «Тигру». Возле танка торчало отделение пехоты, крайне разнородное и странное. В основном совсем молодые парни, чуть ли не допризывники, мундиры почти у всех цвета фельдграу, но один почему-то в камуфляже, а двое вообще медики, судя по кадуцею и змее на погонах. А командует всем этим однорукий офицер.

Вольф уже явно был готов обделаться или сбежать, однако «мятежники» никакой враждебности мне не высказали, при моем появлении только вскинули вверх правые руки. И даже офицер-инвалид вскинул, благо, правая рука у него сохранилась. А еще офицер удивленно покосился на белое знамя в руках моего адъютанта, и на избитого Геббельса заодно. И даже непонятно, что из этого его шокировало больше.

— Ну и какого черта тут происходит? — поинтересовался я.

— Не могу знать, господин рейхсфюрер, — браво отрапортовал инвалид.

Ситуация становилась все более абсурдной. Но убивать или арестовывать меня явно никто не собирался — и то славно.

Из «Тигра» тем временем выбрался танкист, он спрыгнул с брони, вытянулся по стойке смирно.

— Что здесь происходит? — повторил я свой вопрос танкисту, — Ты кто такой?

— Фельдфебель Фишер, — доложил танкист, — Штаб Oberkommando der Wehrmacht, служба вооружения. У нас приказ взять под контроль больницу «Шарите», херр рейхсфюрер.

— И что же тебя останавливает от выполнения этой задачи?

Танкист растерялся, но только на секунду. Потом кивнул в сторону площади перед больницей:

— Но она же уже под контролем…

Ясно.

Мятежники запутались, куда и с кем воевать. Так всегда бывает, когда армия обезглавлена. Армия — это же не набор отдельных вооруженных мужиков, пусть даже трижды героев, а механизм. И стоит повредить управляющие схемы этого механизма, он ломается сразу, весь и целиком. А для Третьего Рейха, где все было завязано на Гитлере, это было особенно критично. Здесь рыбе можно было отрубить голову ровно одним ударом, просто ликвидировав Гитлера, что я и проделал сегодня утром. Интересно, почему в реальной истории никто из союзников до такого не додумался? Охрана у Гитлера была, конечно, мое почтение, но хорошо подготовленное покушение вполне могло бы закончиться успехом. Союзники могли хотя бы попытаться!

— Верно, — милостиво кивнул я танкисту, — Какие у вас еще приказы, фельдфебель?

— Больше никаких, рейхсфюрер. Взять больницу. И держать её.

Я задумчиво оглядел пехотинцев, прикрывавших танк.

Когда мой взгляд скользнул по молодому парню, тому, который был в камуфляже, парень не сдержался:

— Рейхсфюрер, нам объявили, что наш фюрер мертв… Отравлен врагами Рейха!

Глаза у юноши блестели, похоже, сейчас расплачется.

А вообще интересная ситуация. Это же я придумал, что фюрер отравлен врагами Рейха, это была моя версия, но до мятежников она, похоже, уже дошла, и они решили взять эту ложь в оборот и использовать в своих целях.

— Ну а ты кто такой? — поинтересовался я.

— Обершутце Кёллер, рейхсфюрер. Армия резерва.

— И какого черта ты в камуфляже?

— Мне приказано обносить этот новый вариант униформы и отрапортовать о её качестве.

Ну в общем понятно. Новый танк, новая форма — брать «Шарите» бросили каких-то военных внедренцев. Вкупе с инвалидами и резервистами. Интересно, как с такими вояками мятежникам удалось взять рейхсканцелярию? Если им это, конечно, на самом деле удалось, в чем я уже не был уверен.

— Вас ввели в заблуждение, обершутце, — ответил я наконец на вопрос парня, — Фюрер жив. Пытавшиеся его отравить бунтовщики — уничтожены. Казнены по моему приказу. А один, вон, взят живым.

Я указал на Геббельса в наручниках. Потом обратился к танкисту:

— От кого вы получили приказ взять «Шарите»?

— Приказ непосредственно от генерала Ольбрихта. От командующего армией резерва.

Вольф тут же забеспокоился:

— Командующим армией резерва вроде был генерал Фромм, рейхсфюрер.

Но я на это только плечами пожал:

— Наверняка Фромм уже червей кормит. Или арестован в лучшем случае.

Понятно же, что мятежники не сидели сложа руки.

— Я хочу видеть Ольбрихта немедленно, — сообщил я танкисту, — Здесь и сейчас. Боюсь, что вашего командующего ввели в заблуждение враги Рейха.

— Яволь.

Танкист тут же полез обратно в свой «Тигр». Видимо, в танке имелась радиосвязь.

А уличный громкоговоритель, висевший на стене дома на углу улицы, тем временем зашипел… И это шипение мне крайне не понравилось.

— Это еще что?

Но долго интрига не продлилась, громкоговоритель уже прошипелся, проплевался, булькнул и заговорил:

— Германцы! Срочное сообщение для германской нации. С прискорбием и болью в сердце сообщаем вам, что наш любимый фюрер Адольф Гитлер скончался сегодня, около семи утра. Фюрер был отравлен врагами Германии, а именно — Генрихом Гиммлером и Германом Герингом. Эти подлые предатели перешли на сторону большевиков, перешли на сторону врага в условиях войны.

Но их план сломать нам хребет — провалился ПОЛНОСТЬЮ. Мы продолжаем нашу священную борьбу за будущее национал-социализма и германской расы.

Ни один солдат на фронте не дрогнул. Ибо пусть Адольфа Гитлера и нет с нами — в наших сердцах фюрер остался навечно. И его образ будет вести нас к неизбежной победе! Силы бунтовщиков уже подавлены, а сами они пытаются сбежать заграницу. Но германская армия, Вермахт полностью контролирует ситуацию.

Выполняйте приказы только германской армии, в этот сложный и решающий для Рейха момент Вермахт — единственная опора нации. Повторяю: единственная законная власть — приказы Верховного командования Вермахта. Новым рейхсфюрером ᛋᛋ назначен генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, новым рейхсминистром авиации — генерал Цезарь фон Хофакер. Гиммлер и Геринг лишены всех постов и званий, и подлежат аресту, где бы они сейчас не находились.

Повторяем: храбрые германские солдаты, выполняйте приказы Верховного командования Вермахта. Не играйте на руку большевикам, не паникуйте, действуйте твердо. С нами Бог!

Пока громкоговоритель болтал, я успел выпасть в пот, пережить панику, а к концу этой речи я был уже практически в бешенстве. Первый день попаданства, а меня уже разоблачили, как «большевистского» агента!

Следующее мгновение растянулось на целую тревожную вечность. Я глядел на резервистов возле танка, но парни казались растерянными. Я глядел дальше по улице — где стояли еще танки, грузовики и полки мятежников. И сотни солдат и офицеров видели меня прямо сейчас, и предполагать, что не узнали, было просто глупостью.

Но никто не пошел меня арестовывать, никто не делал ровным счетом ни черта. И вот тогда я понял, что мятежники слабы. Люди не готовы их слушаться. Немцы не понимают, что делать без Гитлера, Гитлер был их волей.

Но я-то не немец образца 1943 года, так ведь? Я вырос совсем в другой среде, мой характер формировался в России девяностых, так что полагаться я привык только на себя.

— КТО ТАКОЙ ВИЦЛЕБЕН? — набросился я на Вольфа, — Что за подонок посмел присвоить себе мои полномочия рейхсфюрера?

Некий Вицлебен упоминался в обращении мятежников, по их словам он теперь занимает Гиммлеровскую должность.

— Он фельдмаршал, — доложил перепуганный Вольф, — Уже старенький, на пенсии. Никакого отношения к ᛋᛋ не имеет.

Понятно. Значит, ни одного эсесовца заговорщики завербовать не смогли. Решили, что и так прокатит. А вот не прокатит. Подонки, судя по их антибольшевистской риторике, были намерены продолжать войну с Россией. А вот про западных союзников СССР в своих речах не сказали ни слова. Значит, наверняка хотят помириться с Англией и Америкой, и бросить все силы на восточный фронт. Меня такая ситуация не устраивала совершенно.

Так что я решительно залез на танк. Потом сунулся в люк «Тигра».

— Ну что вы там копаетесь? Где Ольбрихт?

Танкист и правда корпел над рацией.

— Я не знаю, где Ольбрихт, рейхсфюрер. У меня же штатная радиостанция, но я уже связался с полковником Беккером…

— А он где?

— Он в штабе. И он… приказал мне вас арестовать. Простите.

— Арестовать? Меня? В таком случае лучше сразу пустите себе в голову пулю. Избавите тем самым моих людей от необходимости вас расстреливать!

— Простите, рейхсфюрер…

— Ладно, давай мне твоего Беккера.

Я кое-как влез в танк. Внутри тут ожидаемо оказался полный экипаж, сам танк — довольно просторный, тут воняет гарью и как будто резиной. Вот внутри танков мне еще бывать ни разу в жизни не приходилось. Я даже в «Танчики» никогда не гонял. Каюсь, но всегда предпочитал игрушки, где герои бегают с мечами.

Танкист тут же сунул мне переговорное устройство.

Качество связи оказалось на удивление хорошим. Не смартфон, конечно, но слышно все отлично.

— Полковник Беккер! Говорит рейхсфюрер Гиммлер. Вы в курсе, что фюрер жив?

— Я… — на том конце радиоволны явно растерялись, — Нет, я не в курсе. Полагаю, что вы лжете. Но я не знал!

Ясно. Я еще ничего толком не сказал, а Беккер уже паниковал. Он начал обвинять меня во лжи и оправдываться одновременно. Запутался парень.

— Подождите минуту. Фюрер хочет лично с вами говорить.

— Я…

Жаль, я сейчас не вижу рожу Беккера. Зато вижу рожи танкистов — они все разом покрылись испариной.

Я вылез из танка и потребовал:

— Мой фюрер! Эти мятежные ублюдки считают вас мертвым. Но вам больше не нужно скрываться, пришла пора сказать народу Германии радостную правду — о том, что вы живы. Лезьте в танк, поговорите с этим полковником, ваш голос вправит ему мозги на место.

Айзек, совсем не похожий сейчас на Гитлера из-за бороды и шляпы, тяжко вздохнул. Один из моих адъютантов тихонько подтолкнул его в спину, чтобы придать фальш-фюреру решимости.

Рудольф Брандт, адъютант Гиммлера, фото с Нюрнбергского процесса по делу врачей. Казнен в 1948.

Вернер Гротманн, адъютант Гиммлера, запечатлен вместе с шефом. После войны Гротманн активно выступал свидетелем обвинения в судах против нацистов. Сам Гротманн в ходе денацификации признан «второстепенным преступником» в 1949, умер в 2002.

Карл Вольф, начальник Личного штаба рейхсфюрера СС. В 1946 приговорен к четырем годам трудовых лагерей, повторно приговорен к 15 годам тюрьмы в 1964 (на этот раз за активное участие в Холокосте и убийство сотен тысяч людей). Освобожден по состоянию здоровья в 1971, умер в 1984.