За вуалью

И я получила это. Теперь я понимала, и понимала так, что считала, что обложки журналов ничего не понимали. Не знали, как это срывало крышу на самом деле.

Потому что то, что было у нас с Джеем, было дальше секса. Секс дальше секса. Уверена, если бы остальные в мире такое испытали, люди вымерли бы в спальнях. Этот секс заставлял желать большего, и ты забывал о еде, воде, солнце и речи только ради доли экстаза.

Джек разрушил меня. Я знала, что он говорил, что я разрушу его, изменю его. Может, так и было. Чем ненасытнее был наш секс, тем человечнее он становился. Но я не думала, что сама стану примитивным зверем, похотливым голодным существом, которое не могло угомониться.

Мы провели в том номере в Сисайде четыре дня.

Мы не выходили ни разу.

Мы заказывали еду в номер, но почти не ели.

Мы только касались друг друга.

Он четыре дня был во мне, заставлял меня кончать снова и снова, брал меня везде, где мог и как мог. На полу, на столе, в душе, на рукомойнике, даже на балконе ночью, когда мне пришлось укусить его за плечо, чтобы не шуметь.

И где — то в отдаленной части затуманенного похотью разума я понимала, что это не нормально. Секс не должен быть таким хорошим. Он трахал меня, но все же не был мужчиной. Он был бессмертным зверем, что выпустил свои примитивные желания.

Но мне было все равно. Секс сделал меня глупой, но невероятно счастливой при этом.

Пока до нас не добрался внешний мир.

Телефон Джея зазвонил, пока мы кончали, слившись на одеялах. Мой оргазм разрывал меня, я парила так высоко, что ничего не осознавала, пока не начала спускаться.

Джей сбросил вызов.

Зазвонил мой телефон.

Он сбросил вызов и там.

Зазвонил телефон в номере.

И Джей вышел из меня. Сразу стало пусто, словно я лишилась важной части себя. Он убрал волосы с моего потного лба, его довольные глаза стали раздраженными.

— Подозреваю, что, если мы не ответим, к нам кто — нибудь придет, — сказал он, встал с кровати, прошел к столу, и утренний свет с балкона придал ему облик ангела. Я смотрела на его бедра, изгиб его попы, где теперь были несколько синяков, оставленные мной. Я не сдержалась. Такую попу нельзя было не укусить.

Джей схватил трубку и кашлянул.

— Алло? — ответил он хрипло, словно стонал последние несколько часов. Так и было.

Я не слышала разговор, но знала, что это Джейкоб. Редкие стали бы так звонить.

Джей сказал лишь «все хорошо» и «да». А потом повесил трубку, остался спиной ко мне. Я восхитилась его плечами олимпийского пловца, а потом спросила:

— Что он сказал?

— Что все чисто, — он развернулся, скрестив руки на груди, которую мне так нравилось царапать. — Мы можем вернуться к тебе домой.

Домой. Это слово казалось чужим. Мой дом был тут.

Он был моим домом.

Я посмотрела на его отчасти затвердевший член.

— Ада, — сказал он. — Нам нужно идти.

Я вздохнула и драматично плюхнулась на кровать, сжала простыни пальцами по привычке.

— Я не хочу домой. Я хочу остаться тут с тобой. В нашем коконе.

— Я не везу тебя домой, — сказал он, подходя и надевая трусы.

Это меня заинтересовало.

— О чем ты?

— Твоя мама, — сказал он, и я вспомнила о ней. Она была в аду, молила о помощи. Это привело меня в чувство, вернуло в реальность, полную боли.

Боже. Я была такой бессердечной. Все это время я занималась сексом с Джеем и не вспомнила о словах Пиппы.

— Все хорошо, — сказал он, прочитав меня. — Тебе нужно было смириться с болью. Говорят, сексом отгоняют правду. Я это понимаю. Ты пыталась защитить себя.

Защитить себя, переспав с ним?

— Джей, мы не потому…

— Я знаю, — он надел серую футболку. — Но так проще. Но твоя мама еще в аду, и ей нужна твоя помощь.

Я нахмурилась, ощущая вину.

— О чем ты? Ты же меня не пускал туда.

— Знаю, — он бросил мне черное платье, в котором я приехала. С тех пор я ничего не надевала. — Но ты права. Я не должен был мешать тебе. Это не честно. Теперь я хочу помочь тебе вернуть ее.

Я едва верила ушам.

— Что?

Он сел на край кровати.

— Ты можешь поднимать стены, Ада.

— Но я не знаю, как это делать. Так происходит.

— Вот именно. И ты не можешь делать это сама. Как бы ты пошла в ад?

Голова плохо соображала от прошедших дней, было сложно использовать мозг.

— Перри сделала бы мне портал?

— Это был бы портал в Тонкую Вуаль, еще и опасный. Она не знала бы, как пройти туда, и это навредило бы ей и подвергло опасности остальных. Тебе придется идти через портал со мной. И я знаю, где он есть.

— И ты уже был в аду через этот портал?

Он покачал головой, криво улыбаясь.

— Насколько я знаю, я еще не был в аду.

— Тогда откуда ты знаешь, чего ожидать?

Он смотрел на меня, намекая, что просто знает.

Я моргнула, ощущая что — то новое в венах, прогоняющее дымку.

Надежду.

— Так ты говоришь, что проведешь меня через портал и пойдешь со мной в ад забирать мою маму? Я просто хочу убедиться, что мы друг друга поняли.

Джей мрачно кивнул.

— Это единственный вариант, — он посмотрел на меня. — Но решать тебе. Это твой выбор.

— Тогда мы идем в ад вместе.

Он не улыбнулся. Он прикусил нижнюю губу, размышляя.

— Будет непросто, Ада. Люди говорят об аде, но не подозревают, что в нем творится.

— Ты сказал, что никогда не был там.

— То, что я не был там, не значит, что я не видел. Это хуже, чем можно представить. Это как пытаться думать о необъятном. Ты не можешь. Мозг не позволяет объять то, что ты видишь. Или слышишь. Или ощущаешь. Это худший кошмар, когда убегаешь от чего — то, но замедляешься, и тебя настигают и хватают, когда понимаешь, что тебя разорвут на кусочки, и тебя терзают. А теперь умножь тот страх на пятьдесят. И так снова и снова, это впивается в каждую клеточку, и ты уже не знаешь, кто ты, и ты убеждаешься, что у тебя не было души. Ты забываешь имя, откуда ты, кого ты искал. Ты забываешь все, и остается лишь кусочек того, кем ты был, и он обречен навеки.

Мои глаза были огромными все время. Если он хотел напугать меня, то привел в ужас. Но я все равно вскинула голову, посмотрела ему в глаза.

— Я пойду за мамой.

Тень улыбки мелькнула на его губах, там было нечто, схожее с восхищением.

— Хорошо. Но у меня есть просьба.

— Не говорить с Дьяволом, пока ко мне не обратятся?

— Да, это, — сказал он. — Есть правила, которым нужно следовать, или все кончится. Но нам нужно в Сиэтл. Увидеть твою сестру.

— Перри? Зачем?

— Из — за всего, что я сказал. Тебе нужно помнить, откуда ты, и кого ты там ищешь. Перри особенная, как и ты, и ваша связь так же сильна, как связь между тобой и твоей мамой. Тебе нужно увидеть ее до того, как ты уйдешь. Даже нормальных людей утешает кто — то любящий рядом. Но вы обе не нормальные. Она оставит на тебе след на пару дней, это часть ваших способностей и вашей связи, то, как вы близки. Твоя мама сможет ощутить и ее через тебя. Так станет проще, поверь.

Это все звучало странно, но я знала, что он был прав. После проведенного времени с Перри я ощущала ее рядом несколько дней.

— Хорошо, — сказала я, забрала телефон с прикроватного столика и взглянула на него.

Миллион пропущенных звонков и сообщений. Одно от Джейкоба, полагаю. Несколько от папы. Больше от Перри, даже от Декса.

Я знала, что меня отругают, но все равно набрала номер. Она не поймет, что я была недоступна, потому что не могла оторваться от секса.

Она ответила сразу.

— О боже, ты в порядке?! Ада?! — Перри кричала так громко, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха.

— Я в порядке, — сказала я, не дав ей взорваться тирадой снова.

— Зараза! Где тебя носило? Я звонила и писала, но ты так и не ответила! Я так переживала! Черт, Ада! Я звонила папе, и он сказал, что ты уехала куда — то с Эми, и я позвонила Эми, — о, нет. — Она сказала, что вы уже не дружите. Вот так сюрприз! Почему ты не рассказала мне об этом? А потом я перепугалась, что тебя могли похитить. Или хуже. И я позвонила папе, — о, нет! — Угадай, кто ответил? Джейкоб. Он объяснил, что происходит, что тебе пришлось уехать, и Джей с тобой. Это так?

— Кхм, да, — я посмотрела на Джея большими глазами. — Это так. Я с ним.

— Он хорошо с тобой обращается?

Я рассмеялась.

— Это не смешно, Ада. Ты его даже не знаешь.

Я вздохнула и закатила глаза.

— Да, он хорошо со мной обращается.

Джей нахмурился и потрясенно указал на кровать, словно намекал, что это было не просто хорошо.

Я отмахнулась от него.

— В любом случае, — быстро сказала я в телефон. — Мы хотел бы заехать к вам этим вечером.

— Сегодня? — спросила она. — Где вы? Он сказал, что вы в Сисайде. Если бы ты сейчас не позвонила, я стала бы обзванивать все отели.

— Мы тут, но уходим. Я пока не хочу домой, — сказала я ей эту белую ложь.

— Тебе на учебу на следующей неделе.

— Знаю. Не переживай. Так мы можем заехать и поздороваться?

— Мы? — повторила она.

— Ясно, что Джей со мной.

Она шумно вдохнула. Пауза.

— Да. Ладно.

Ох, да что с ней?

— Отлично. Увидимся примерно через четыре часа.

— Напиши, когда будете подъезжать, чтобы я спустилась и открыла гараж.

— Хорошо.

Пауза.

— Перри? — спросила я.

— Да?

— Будь милой, — сказала я. — Ты многого нахваталась от Декса.

Я повесила трубку.

Джей вскинул брови.

— Есть подозрения, что я им не нравлюсь.

Я пожала плечами.

— Ох, у нее неудачный опыт с Якобами, и я уверена, что она против любого парня, с которым я провела слишком много времени.

— Но она не знает про… — он замолчал и указал на комнату.

— Нет, конечно, — сказала я. — И она не узнает. Она защищает меня.

— Как и я, — отметил он.

— Она не поймет. Я всегда буду для нее пятнадцатилетней, ребенком.

— Ты и есть ребенок, — бодро сказал он, глаза сияли.

Я хмуро посмотрела на него.

— Если сравнивать с кем — то бессмертным и без возраста, то я ребенок, — я выдохнула и поднялась на колени, собираясь надеть платье. — Когда мы доберемся туда, этого больше не будет.

— Ты сможешь управлять собой? — спросил он, вскинув бровь.

— Эй, — возмутилась я.

— Потому что ты набросилась на меня, — он опустился на колени на кровати и подполз ко мне. — Искусительница.

— Это ты напал на меня, — парировала я. это было так легко, я не могла сдержаться.

— Я был бы не против повторить перед дорогой, — сказал он с хрипотцой, и мне хотелось отдаться ему.

Он подобрался ко мне, прижался губами к моей шее и нежно присосался.

Я сжала его футболку и потянула, наслаждаясь ощущением его мышц.

Мы упали на кровать, вздохнув.

Реальность пришлось задержать еще на час.

* * *

Мы добрались до Сиэтла к четырем, солнце сияло на высоких зданиях. Перри и Декс жили почти в центре, у монорельса, и я пела песню из «Симпсонов» всякий раз, когда видела монорельс.

Мы поехали по Пятой авеню, я увидела монорельс и запела.

Бедный Джей не знал, что я делаю.

А я думала, что сходила с ума.

Всю дорогу я учила себя думать о Джее как раньше. Это не помогало, потому что с ним я всегда ощущала себя извращенкой. Но перейти от ладоней на телах и объединения душ через секс к строгому Якобу и ученице (словно это было нормально) было тяжело.

Я хотела трогать его. Я страдала без этого. Я хотела ощущать его тело на своем. Его губы. Его дыхание. Я хотела, чтобы он был ближе, чем когда — либо. Это все для меня было новым, этот переход из одной реальности (тебе его нельзя) к другой (был секс) и обратно сбивал с толку.

Я была в нем по уши, он был всем, что я ела, чем дышала, но все было куда выше, настолько, что казалось, что мы суждены друг другу.

Хоть звучало безумно, так могло быть. Потому что иначе не объяснить. Я могла лишь догадываться, как менял тело, разум и душу постоянный секс с бессмертным.

Но если Джею и было сложно с этим правилом (которое ввела я, чтобы не злить Перри), то он не подавал виду. Он стиснул зубы, щурился, словно между нами ничего не произошло.

Или, может, потому что, чем дольше он был со мной, и чем человечнее и эмоциональнее становился, тем больше выбирался этот Сайлас Блэк. И чем больше мы были порознь (то есть, не во мне постоянно), тем больше он возвращался к прежнему себе.

Конечно, он мог думать о том, что мы собирались сделать потом. Пойти в ад. Я решила прогнать это из головы и разобраться с этим позже.

То есть, завтра.

Я написала Перри, когда мы повернули на ее улицу, и повернула голову к Джею.

— Джейкоб не говорил, что собираться вот так, вчетвером, плохая идея?

Он кивнул, кусая губу.

— Говорил. Но то было тогда. И он не всегда прав.

— Даже всесильный Оз может ошибаться? — поразилась я.

— Он ошибался раньше, — сказал Джей. — Говорил, что, если я коснусь тебя, мне не понравится человек, которым я стану. Я не согласен с этим.

Ой.

— Он так говорил?

— Не переживай. Тактика запугивания. Хотел, чтобы я делала работу, и так заставлял меня стараться, — он поднял солнцезащитные очки на голову, чтобы я видела его глаза. Такие пронзительные и голубые, что я чуть не охнула. — Я ничего не потерял. Только приобрел.

Перри вышла и нарушила наш момент. Она взволнованно помахала мне, напряженно улыбнулась Джею и прошла к гаражу, поманив нас. Она взмахнула ключ — картой перед сканером, и врата открылись.

Мы въехали и припарковались на месте для гостей.

На меня уже нападал в гараже демон. Посмотрим, что будет в этот раз!

Но Перри крепко обняла меня и сказала:

— Ты забавно пахнешь.

— Вот спасибо, — сказала я, она отодвинула меня на расстояние руки и разглядывала мои платье и джинсовые шорты. — Ты была в этом в Инстаграме на прошлой неделе. Повтор наряда. Ада, ты хорошо себя чувствуешь?

Она потрогала мой лоб, который казался сейчас горячим, и я шлепнула ее по руке.

— Я плохо собралась, все было в спешке, — сказала я, хотя за меня сложился Джей. — Мне придется одолжить у тебя вещи.

Она вскинула бровь.

— Все будет велико на тебя.

Я молчала. Она посмотрела на Джея.

— Спасибо, что привез ее целой, — выдавила она.

Он мрачно кивнул, бросил на меня взгляд и отвел его.

— Без проблем. Спасибо, что разрешаете остаться.

Он напряженно улыбнулась ему и повела меня к лестнице.

— Тебе придется многое объяснить, — шепнула она мне на ухо.

— Это долгая история, и я не хотела тебя тревожить, — сказала я. — И Джейкоб сказал…

— Я не про это, — выдохнула она. — Хотя и это хотелось бы услышать. Но я про тебя и этого парня, — она кивнула на Джея, следующего за нами с нашими сумками, явно все подслушивающего. — У тебя большие проблемы. Это я понимаю. Я чую это от тебя.

Я скривилась и подавила желание понюхать себя.

— Не знаю, о чем ты.

Вскоре мы поехали вверх на лифте к их этажу, а потом прошли к их квартире.

Декс был у острова на кухне, наливал бокал красного вина. Жирный кролик, их белый толстый французский бульдог, спрыгнул с дивана и побежал к нам, виляя задом, перебирая толстыми лапками.

Он прыгнул на мои ноги, и я склонилась погладить его, когда Джей прошел в квартиру. Жирный кролик зарычал на него, залаял, а потом развернулся и убежал в их спальню.

— Эх, ты, толстячок, — пожурил его Декс, опустил бокал вина и виновато посмотрел на нас. — Простите. Не знаю, что на него нашло, — он пошел по коридору за собакой, отругал пса в их спальне.

Я оглянулась на Джея, закрывавшего дверь.

— Наверное, я не в его вкусе, — он не переживал из — за того, что пес повел себя так, словно он — порождение Сатаны.

— Да, — медленно растянула Перри, скептически глядя на него. — Хотите выпить? Джей, будешь пиво? Вино?

— Пиво было бы отлично, — сказал он.

Пока она вытаскивала большую бутылку и два стакана из шкафчиков, Джек вернулся в комнату.

— Мелкий засранец, — выругался он. Он прошел к Джею, и на миг я поверила, что они начнут соперничать, как было в их прошлую встречу ночью на улице, когда Джей просто утащил меня в Тонкую Вуаль. То было будто в другой жизни, с другой Адой.

С другим Джеем.

Но Декс забрал сумки из рук Джея.

— Этим я займусь, — он поднял рюкзак и пошел по комнате. — Это твой, Джей?

Джей еще не сказал «да», Декс бросил рюкзак на диван. Он прошел к гостевой спальне, огляделся и бросил мою сумку туда.

— Джей, тебе диван. Ада, тебе спальня.

— Круто, — сказала я холодным тоном. — Спасибо, что позволили остаться, кстати. Знаю, я сообщила в последнюю минуту, испортила вам планы.

— Ада, — Перри протянула Дею стакан пива, а мне — вина, — ты — моя сестра. Ты могла прибыть без предупреждения, и это было бы нормально.

— А еще, — сказал Декс, взяв другой стакан пива, — ты — отличный повод уйти из квартиры. Я работал изо всех сил всю неделю, и если бы я не нашел причину устроить перерыв, Перри развелась бы со мной.

— О, хватит, — сказала она, — но я собиралась сказать тебе, что у нас заказан ужин.

— Только не «Пицца Зака» снова.

— Нет, — сухо сказал Декс, прекрасно зная, что всякий раз, когда я приезжала, мы ели в пиццерии, потому что она была за углом. — Небольшой ресторан во Фримонте. Там итальянцы — официанты целуют в щеку, когда приходишь. Мне нравится.

— Ты про «Оливковый сад»?

— Пронырливая ты, Всего пятнадцать.

Я показала ему язык.

— Тогда за вынужденный перерыв, — сказала я, поднимая свой бокал вина. Все тоже так сделали, Джей потянулся ко мне, и мы звякнули бокалами.

Оказалось, что ужин был заказан на шестерых. Когда мы попали в ресторан, за углом от известного Фримонтского тролля, который пугал меня, хоть и выглядел мультяшно, еще двое из нашей компании уже были там, ждали у дверей.

Я уже их встречала и звала их странной парочкой, потому что не совсем их понимала. Ребекка была роскошной англичанкой, женщиной в стиле пин — ап, была даже красивее Кэт вон Ди. И с ней был Дин с кожей цвета какао, спокойный и бесстрастный. У них был ребенок, но, насколько я знала, она была лесбиянкой, и он любил женщин. Впрочем, не мне судить.

После быстрых формальностей — Джея представили как моего друга — мы заняли свои места и выпили Кьянти (я взяла колу) с хрустящими палочками из хлеба.

Разговор шел просто. Ребекка была общительной, как и Декс, и они болтали так, что это выглядело как состязание, кто рассказывает громче и интереснее.

Порой мне задавали вопросы, Ребекка словно решила разузнать все про мое обучение дизайну. На самом деле, было приятно говорить с тем, кто интересовался модой. Дошло до того, что Джей поменялся местами с Ребеккой, чтобы она пообщалась со мной. Казалось неправильным даже сидеть через стул от него, но Ребекка старалась отвлечь меня от странностей и ужасов моего будущего. Я играла, что переживала лишь из — за того, какие дизайны мне понадобятся в портфолио, и что я буду носить на первом году обучения.

— Я тебе вот что скажу, — акцент Ребекки стал сильнее, когда она уперлась локтями в стол и покачивала вино. — Если тебе нужна модель для проектов, смело зови меня. Да, я рожала, но я могу легко надеть корсет.

— Кстати, где ваш ребенок? — Декс напоказ заглянул под стол. — Люсинда?

— Она у Себа, — сказала Ребекка, и все рассмеялись, кроме нас с Джеем. Проблема посиделок толпой была в том, что постоянно возникали шутки, понятные только их кругу, что вызывало смятение.

Я посмотрела на Джея, невольно улыбнулась от его вида. У них были свои истории и миры, но Джей был моей историей, моим миром. Перри и Декс могли не доверять ему, но он был готов пойти в ад и обратно со мной. О большем просить не вышло бы.

Словно ощутив меня. Джей поднял голову, перестав кивать Дину, и поймал мой взгляд. Это прибило меня к стулу, а стул — к полу. Я словно пустила корни.

Он молчал, но выражение лица не изменилось на опасное, хоть я знала, что он намекал мне, что он там.

Перри кашлянула.

Я невинно посмотрела на нее, она поглядывала на нас по очереди. Джей что — то сказал Дину. Я принялась за пасту.

Я хотела сунуть пасту в рот, но тут по мне ударило давление, словно воздух затвердел.

В комнате стало тихо.

Я подняла голову от тарелки и замерла.

Все за столом мрачно смотрели на меня. Даже Джей.

Официанты перестали двигаться. Они тоже пялились на меня.

Казалось, ледяную жидкость впустили в мои вены, и она остужала меня изнутри, вязкая и черная.

Я тут же бросила вилку. Она загремела на тарелке, звук напоминал выстрел.

Но никто не вздрогнул.

Все в ресторане все еще глазели на меня. Кто — то хмурился. Кто — то закипал от недовольства. Все замерли и смотрели мне в глаза.

Я пыталась говорить. Чтобы они пришли в себя.

Я не могла.

Я словно застряла во сне, вот только я знала, что это была реальность.

Я сделала единственное, что могла. Медленно встала со стула.

Глаза следили за мной.

Все взгляды были прикованы к моему лицу.

У всех, кроме Джея.

Он все еще смотрел туда, где я была.

И он дрожал, словно из него что — то вырывалось.

Он знал. В тот миг я поняла, что он знал, что что — то не так, и пытался добраться до меня.

Но что это такое?

«О, моя девочка».

Я застыла на месте между столами, когда этот жуткий бестелесный голос атаковал меня со всех сторон.

«Думаешь, ты такая умная, — прошипел он, проникая в мои кости с дрожью, — но я знаю, что ты собираешься делать».

Я посмотрела в глаза ближайшему официанту, на его подносе был кофе, и хоть мужчина застыл, его взгляд мог убить.

Но я ничего не сказала голосу. Мне было нечего сказать.

«Я тебя вижу, — сказал он. Это было что — то со дна моря, из густой тьмы потустороннего мира, не предназначенного для нашего. — Я вижу обоих. Так держать, девочка. Так держать».

Оно рассмеялось, и смех заставил меня судорожно вдохнуть ртом, мои легкие словно набили стальными волокнами.

«Увидимся завтра».

Тень появилась в поле зрения, и я смотрела, как она скользила к кухне, пока не пропала за раскачивающейся дверью.

Кровь потекла по полу под дверью ручьем, все прибывала, наполняла ресторан и плескалась о ножки столов волнами.

«Это не настоящее, — говорила я себе. — Это не настоящее».

Хоть все смотрели на меня и не двигались, я подошла к своему стулу.

Села на него.

Взяла вилку и закрыла глаза, отсчитала с десяти.

Девять.

Восемь.

Семь.

Давление пропало с хлопком в ушах.

Я раскрыла глаза.

Кровь пропала, ресторан стал громким, все болтали, пили, ели, уделяли внимание всему, кроме меня. И не знали, что только что происходило.

Но Джей смотрел на меня в ужасе, и это пугало меня.

— Прости, мне нужно подышать воздухом, — сказала я Ребекке, тут же встала и пошла за дверь. Я слышала, как Джей отодвинул стул, ощущала встревоженный взгляд Перри, но не обернулась и вышла на улицу.

Там было людно, много машин, и ночной воздух был ужасно жарким, но я все равно дрожала, словно вышла из морозильной камеры.

Я обернулась на звук двери, обрадовалась при виде Джея.

Я тут же рухнула в его руки, не переживая, увидит ли кто — нибудь из ресторана. Он крепко сжал меня и поцеловал в макушку.

— Ты ледяная, — сказал он, отодвинулся, взял меня за руку и повел за угол, где нас не достал бы яркий свет фонаря. А мне, если честно, хотелось больше света, потому что я не могла прогнать из себя тьму.

— Кое — то случилось, — прошептала я, пока он молчал.

— Знаю, — он сжал мою ладонь, оглядел улицу, сжимая челюсти. — Я видел. Но ничего не мог сделать, — выдавил он. — Я ощутил их.

Их. Мое сердце замерло от этого слова.

— Кого их?

— Легион, — сказал он. — Его много. И он был там.

Легион. Демон из множества демонов. Его не мог одолеть даже Джей. И он был в ресторане со мной.

— Почему он не забрал меня? — спросила я с дрожью в голосе.

— Не знаю, — Джей пронзил меня взглядом. — Он мог. Но не должен был. Я должен был двигаться и защищать тебя, — он откинул голову, посмотрел на ночное небо, полное дыма из города за озером. — Я не знаю, что происходит.

Мой желудок мутило. Я не хотела видеть Джея таким. Раскаивающимся. Растерянным.

— Он сказал, что мы увидимся с ним завтра, — тихо добавила я.

Джей закрыл глаза.

— Будет сложнее, чем я думал.

— Ты думал, что в аду будет плевое дело? Ты сам меня пугал раньше.

Он склонил голову и посмотрел на меня.

— Боже, было невозможно не трогать тебя ночью, — он шагнул ко мне и провел пальцами по моей скуле.

Я тут же сдалась. Лишилась сил. Я знала, что стала глиной в его руках, отдалась его воле, и меня это устраивало. Старая Ада убила бы меня.

Его пальцы скользнули по моей щеке. Погладили мою челюсть. Туда — сюда. Так нежно. Его ладони легли на мою шею. Он сжал меня легонько, словно собирался задушить, его большой палец гладил мое горло, его пальцы давили на мою шею сзади. Он делал так порой, когда целовал меня, и мои глаза стали закрываться в предвкушении.

— Порой я смотрю на тебя и думаю, — его голос звучал странно, словно был приглушенным, — какую силу может дать твоя кровь.

Не его слова заставили мою кровь похолодеть.

И не ирландский акцент.

В его глазах я не увидела Джея.

Я увидела кого — то другого.

Смотрела в бездну, и бездна смотрела в ответ.

Сайлас Блэк.

— Ада!

Пронзительный голос Перри разбил мой растущий ужас.

Я тут же отпрянула от Джея, словно нас за чем — то застали, но я боялась, желудок словно покрыла черная смола. Я не хотела смотреть на него, боясь того, что Сайлас там. Я подбежала к ней.

— Что случилось? Тебе плохо? — спросила она, глядя на меня и Джея.

Но я хотела, чтобы она не подозревала его.

— Да, — сказала я и поразилась тому, как смогла звучать скучающе. — Не знаю, что было в той пасте, но мне не очень хорошо. Думала, что меня стошнит.

Перри посмотрела на Джея за моим плечом.

— Ты в порядке? — спросила она, и я оглянулась.

Джей смотрел в пространство, моргая, грудь вздымалась, словно он пробежал мили. Он понял, что мы смотрим на него, и повернул голову в нашу сторону.

— Джей? — громко сказала я.

Он посмотрел мне в глаза, его глаза расширились. Он сглотнул. Прикусил губу. Провел рукой по волосам. Волновался.

— Я в порядке, — прохрипел он.

Перри думала, что мы поссорились, как я подозревала, и она была недалеко от правды.

— Джей, — помахала она. — Почему тебе не вернуться внутрь? Я хочу поговорить с сестрой.

Джей кивнул и прошел мимо нас, даже не взглянув в мою сторону. Он завернул за угол, и я ощутила, как связь между нами порвалась, хорошо это было или плохо.

Перри повернулась ко мне.

— Выкладывай. Все. Сейчас.

— Что?

— Не играй дурочку. Хочешь, чтобы я залезла в твою голову?

— Ты сказала, что это так не работает!

Она ухмыльнулась.

— Мы развиваемся.

Я надавила на ее лоб.

— Я тебя не впущу.

— Тогда скажи, что происходит! Ты спишь с ним?

В лоб. Я от нее меньшего не ждала.

И не было смысла врать.

— Да.

— Ада! — завизжала она, хлопнув меня по руке. — Что с тобой такое?

Я потирала руку, хмурясь.

— Не суди меня, или я буду судить тебя.

— Это еще за что?

— Может, за то, что ты спала с Дексом, когда он был с девушкой?

Ах, убийственный взгляд. Раньше я сжималась от него. Но не теперь.

— То было другим.

— Почему то нормально, а это — нет?

— Ада, — почти заорала она. Она пыталась не бить меня по голове. — О, боже. Ты себя слышишь? Как это нормально? Он даже не человек.

— Он был человеком, — я вспомнила его слова, взгляд, когда он стал кем — то еще. — Его тело человеческое.

— Ты слышишь свои слова? Серьезно? Ты не можешь спать со своим Якобом. Как это может хорошо обернуться? Он бессмертный!

Я ощущала себя маленькой. Очень маленькой. Юной. И глупой.

И я не могла объяснить это никак, кроме самого жалкого способа.

Я ощущала, что он мой суженый.

Мы были созданы друг для друга.

Я была слепой, а теперь видела.

Но я не знала, что теперь видела.

— Ты не понимаешь, — выдавила я.

Она вздохнула, отвернулась от меня, словно набиралась сил на улице. Она повернулась, ее лицо смягчилось.

— Я знаю, тебе тяжело сейчас. Я знаю. И он помогает тебе. Но ты должна понимать, что это добром не кончится. Ты ведь это знаешь? Если нет… поговори с Розой.

Я нахмурилась. Роза звучала знакомо.

Она продолжила, теребя браслет с якорем на запястье.

— Роза была как я, как ты. Ей нужен был Якоб, чтобы сражаться с демонами. То была ее судьба. И у нее был Якоб. Максимус.

Я вдохнула, зная, куда она клонила.

— Максимус учил Розу, — сказала она. — Они были командой, прогоняли демонов и прочее. Но со временем, а то и сразу, не знаю, Роза и Максимус полюбили друг друга. Он стал изгоем из — за нее. Бросил бессмертие, способности, чтобы жить с ней нормальной жизнью. Все ради нее, — она смерила меня взглядом. — А потом она бросила его. Разбила его сердце. И он умер. Конец.

— Боже, Перри, — возмутилась я. — Другая версия этой истории была куда лучше.

— Это холодная тяжелая правда, прибереженная для моей сестры. Хочешь, чтобы так было у тебя и Джея? Ты хочешь, чтобы он бросил все ради тебя и потом умер? Нет. А что тогда? Как могут быть нормальные отношения с тем, кто не может умереть? И ты объяснишь папе, когда тебе будет шестьдесят, а ему все еще тридцать, что у него просто хорошие гены? Он станет подопытным образцом правительства.

Я отвела взгляд, зная, что она говорила правду, но я не давала себе думать так далеко.

— С ним хорошо, — тихо призналась я. — Даже лучше. Ты не знаешь. Это как…

— Утерянный кусочек пазла, — подсказала она. — Или магнит. Твое сердце и его. Да. Я знаю. Но в твоем случае нужно думать наперед. Потому что с нашими жизнями не выйдет думать одним моментом. Тебя влечет к Джею из — за красоты. Может, есть связь, которой у меня с моим Якобом не было. Но ты не знаешь его, он не знает себя, и тебя тянет к нему, потому что он там. Он понимает тебя, как никто другой.

Разве это не было важным?

— Тебе нужно поговорить с Розой, — продолжила она. — Я дам тебе номер.

— То Максимус и Роза, — сказала я. — Это не Ада и Джей. И не Декс и Перри. У нас разные ситуации, разные души.

— Кроме тех, у кого нет души.

Я замерла, мое сердце отвергало ее слова.

— У Джея есть душа.

— Чья душа?

— Я не могу сейчас разбираться с этим, — сказала я, прошла мимо нее и бросилась к ресторану. Мне уже хватило, и я не хотела сомневаться в Джее еще сильнее.

Внутри я избегала взгляда Джея, отвлекалась на пасту. Я оставила эспрессо, который подали на ужин, и втихую выпила бокал самбуки у Ребекки, насчет которого она сомневалась.

Но на пути из ресторана к их квартире я думала только о Джее. Он сидел рядом со мной, как призрак, замкнулся в своей голове и терзал себя.

Жирный кролик поприветствовал нас, радостно виляя мне и лая на Джея. В этот раз Джея это задело. Я еще не видела, чтобы он так кривился, словно собака оскорбляла его.

Мы ушли спать. Декс и Перри забрали пса в свою спальню. Джей лег на диване. Я ушла в гостевую спальню.

Я лежала там, зная, что Джей следил за мной, пока я шла сюда. Он точно вздрогнул, когда я закрыла дверь. Я ощущала его дыхание, он был моим продолжением. Он звал меня, даже если невольно, обещал слияние наших тел, обещал прогнать заботы. Я хотела вернуться в тот номер в отеле, где его радость была единственным, что меня волновало.

Это было из — за секса с ним. Такими были последствия. Я теряла себя в нем, а он себя во мне.

Боже, я словно слушала лекцию из католической школы в голове.

Я прогнала это, вытащила телефон, ведь все равно не могла спать.

Комната была маленькой, полной компьютеров и оборудования Декса. А еще тут был стеллаж с книгами и памятки, связанные с музыкой. Хоть было тесно, место зловеще сияло в электронном свете, и мне казалось, что тени за сиянием движутся.

Ползут. Подбираются. Все ближе.

Я отвлекалась от аккаунтов, где отслеживала моду, и светила вокруг в паранойе, что там что — то есть. Я почти слышала дыхание, когда не обращала внимания, но стоило прислушаться, как это пропадало.

Я устала. Глаза слипались. Я хотела отложить телефон и попробовать уснуть, но в голову пришла идея.

Сайлас Блэк.

Я ввела это в Гугл вместе со словом Дублин.

Сразу появилась страница Википедии.

Я нажала.

Страница загрузилась, и я вчиталась.

По словам богов Википедии, Сайлас Блэк родился в 1537 году, во время политического раздора в Ирландии, когда Англия уничтожила Фитцджеральдов. Его мать умерла при родах, как верили, а его отец умер, пытаясь захватить замок Дублина. После этого ребенка принесли в деревню в Ирландии неизвестные люди, некоторые думали, что то были родственники, другие — что его похитили для ритуалов.

Но юношей он всплыл в Мите, где жил на уединенной ферме один.

О Сайласе Блэке почти ничего не было известно до того, как ему исполнилось двадцать семь, там он предсказал болезнь, которая позже охватила соседнюю деревню.

В двадцать восемь он разжег самый большой костер на своей ферме, самый большой в округе, и, по словам свидетелей, прошел в огонь и пропал.

В двадцать девять его посчитали виновным в пяти убийствах, детей забрали из домов и предложили в жертву, как посчитали тогда, друидам, хоть их религия не требовала такого.

В тридцать он чудом сбежал из тюрьмы Дублина. Он пропал на глазах стража, и осталась камера, покрытая пеплом от пола до потолка, и силуэт его тела остался выжженным на стенах, хотя стражи говорили, что пожара не было.

Его больше не видели, но ходило много легенд о Сайласе Блэке и его связи с Дьяволом и черной магией.

О нем было больше легенд, чем фактов.

Но мне этого хватало.

Джей не преуменьшал, когда сказал, что был плохим.

Сайлас Блэк был на стороне Дьявола.

Таким человеком он был.

И, чем дольше он был со мной, тем больше проступал Сайлас.

И зло могло подставить Джея без его ведома.

Как тот ирландский акцент, что проступал в моменты близости и человечности.

И тот взгляд снаружи ресторана. Взгляд Сайласа Блэка.

В Джее спал подданный Дьявола, ждал, когда сорвется с привязи.

Наши отношения стали еще сложнее.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я едва спала.

Всю ночь мне казалось, что вокруг ползает тьма, хочет забраться в мои уши и нос и захватить мой мозг жутким злом. Сделать меня другой.

А потом были сны. Обрывки, но я просыпалась в поту и ощущала, что это повторялся один и тот же сон.

Большой костер. Он трещал, и искры летели в ночное небо.

Половину луны отрезали.

Люди в робах пели с головами козлов.

Джей вышел из огня в старинной одежде.

Глаза сияли красным.

Он схватил меня когтями.

И утащил в ад.

К счастью, наступило утро, и свет лился в окно, озаряя пыль. В комнате уже стало душно. Может, от этого мне и снилось такое, потому я и потела. Было жарко, как в аду.

Но я знала, что причина не в этом.

Я взглянула на телефон и удивилась тому, что там было пол — одиннадцатого. Я проспала.

Я быстро надела платье и концертную футболку, которую Перри купила на рынке в Потрлэнде недели назад, и заметила, как в доме тихо. Обычно была суета, или цокали лапки Жирного кролика, или шумел душ, или шипел на плите бекон. Но тут стоял гул тишины.

Я открыла дверь и никого не увидела. Поверила, что тут пусто. Все ушли и бросили меня. Даже Жирный кролик.

Я прошла в гостиную и увидела Джея на балконе. Он стоял спиной ко мне, белые шторы между нами трепал ветер с той стороны.

Он развернулся, смотрел на меня с пустотой в глазах. Но это был не Сайлас.

Он должен знать.

— Где все? — спросила я.

Он прошел в комнату, казался слишком большим для этого места, словно квартира с трудом умещала его.

— Пошли гулять с собакой пару минут назад.

Я потерла глаза и пошла делать кофе.

— Я так долго спала…

— У тебя были кошмары.

Я застыла, открыв кофе — машину, ощущая его взгляд спиной, словно лучи солнца. Теплые, но настойчивые. Я была уязвима. Я вставила чашку.

— Ты ощутил?

— Больше стен, — сказал он.

Я нажала кнопку, и машина зашумела. Я повернулась к нему и прислонилась к стойке.

— Джей… мне снился ты. Как Сайлас Блэк.

Он кивнул, словно ожидал этого.

— Я читал твой страх. Я связан с тобой сильнее, чем раньше.

— Это хорошо, ведь мы пойдем в ад вместе, — я сделала паузу. — Ты сказал моей сестре?

Он покачал головой, подошел и уперся локтями в остров кухни, рассеянно теребил журнал.

— Не мне говорить, — сказал он. — И я бы только сделал хуже.

Машина затихла. Я вытащила кофе, тепло наполнило мои руки. Я вдохнула утро. Эти мелочи порой радовали меня, и все мелочи были важны, когда собирался в ад.

Я сделала глоток и вздохнула. К сожалению, кофе не мог развеять реальность.

— Я хочу сказать ей. На случай, если не вернусь, понимаешь? Я хочу, чтобы она знала, что я пыталась. Что… я больше, чем она думает. Что я тоже чего — то стою.

— Думаю, она уже знает это, Ада, — сказал он задумчиво. — Это окружает тебя. Такую энергию нельзя игнорировать.

— И все же, — сказала я, — она будет сильно переживать. Она не пустит меня. Это ясно. Она свяжет меня и запрет в гостевой спальне, и я буду там неделями смотреть, как Декс делает клипы.

— Не только это, — мрачно сказал он, — но она вмешается. Она создаст порталы, чтобы спасти тебя и вернуть, и все плохо кончится. Ей нельзя знать, Ада. Потом расскажешь ей, не сейчас. Не пока душа твоей матери на кону.

Это сказал бы Сайлас Блэк, чтобы лишить меня шансов на спасение, если все пойдет не по плану.

Но я отогнала эту мысль. Нельзя так думать.

— Слушай, Ада, — Джей обошел остров и остановился передо мной. Клянусь, он хотел поцеловать меня, коснуться меня, и мое тело тут же потянуло к нему. Но он прижал ладони к моим плечам, удерживая меня на месте. — Знаю, ты перестала мне верить. Я не могу объяснить произошедшее прошлой ночью. Я знаю лишь, что во мне есть душа, от которой я не до конца избавился, хоть я стараюсь подавить ее. Обещаю, я защищу тебя, буду приглядывать за тобой, сохраню твою жизнь. Это моя работа, мой долг, и ничто не разорвет эту связь.

— Сайлас Блэк был заодно с Дьяволом, — выпалила я. — Он был злым человеком, творил черную магию и пропал без следа.

Он не вздрогнул, значит, знал.

— Ты знал? — прошипела я.

Он выдохнул, кивая.

— Знал. Конечно, знал. Я проверил в Гугле, как только узнал свое имя от Джейкоба. Мы не должны, но я хотел узнать.

— И не сказал мне!

— Ты бы не так отнеслась ко мне, — сказал он. — И я — не он, как я уже говорил.

— Но он возникает, потому что я долго нахожусь с тобой, еще и спала с тобой! Боже… что мы наделали? И ты знал. Ты сказал, что другая сторона выйдет. Плохая сторона.

— И ты приняла тот риск, — резко напомнил он.

Даже если бы я тогда знала, что будет от секса с ним, я бы все равно согласилась.

— Ада, — он сжал мои плечи и вгляделся в меня. — Я могу этим управлять. Я — все еще я. Сайлас мертв.

— Нет, он не был простым человеком! — безумно прошептала я, пытаясь избегать его взгляда. — Он был почти колдуном. Послушник Сатаны. Он… магия.

— Я говорил тебе, что Якобами становятся люди со способностями. Человек может быть хорошим. Или плохим. Не важно, ведь это лишь сосуд в конце, который мы меняем под себя. Но Якобы не хорошие и не плохие. Все вместе. Это равновесие необходимо для жизни в мире Между.

— Порой мне кажется, что они плохие, — буркнула я, вспомнив Якоба Перри.

— Посмотри на меня, — сказал он. Он сжал мой подбородок, жар его пальцев опалил меня, и он поднял мою голову. Его глаза были искренними. Он был сильным, чистым. Был Джеем.

Часть страха угасла.

— Откуда мне знать, что ты удержишь это под контролем?

— Просто поверь мне, — он понизил голос, склонился, и мир стал расплываться. Его ресницы были очень длинными, обрамляли голубой лед. Я раскрыла рот и ждала. — И мне придется держать руки подальше от тебя.

— Что? — рассеянно сказала я, глядя на его губы, желая его вкус.

Он вдруг отпустил мои плечи и отошел, врезался в остров.

— Я больше не могу тебя трогать.

Я пришла в себя.

— Что? — воскликнула я.

Он поднял руку.

— Это на время, обещаю.

— Это глупо, — сказала я. — Я думала, так будет, пока мы с Дексом и Перри.

— Знаю, — сказал он. — Но пока я не обсужу это с Джейкобом, я не хочу рисковать. Чем больше я с тобой интимно, тем больше чувствую. Тем больше открываюсь для изменений, становлюсь кем — то еще. Я не знаю, как управлять теми эмоциями, но знаю, что это делает меня уязвимым. А мне нельзя сейчас таким быть. Я должен защитить тебя от всего.

— Тогда нам просто нельзя пока заниматься сексом, — сказала я, кривясь от того, как раздавлено звучала. Его не было во мне сутки, а я уже желала его, как наркотик. Порой желание подавлял страх, но оно все равно бурлило и не уходило.

— Никакой близости, — сказал он. — Снова как в тот день, когда я встретил тебя вне твоих снов, — он сделал паузу. — Мы сможем. Должны. Это не должно быть тяжело.

— Почему тяжело? — спросила я. — Что ты со мной сделал?

Он пожал плечами.

— Если бы я знал. Но я уверен, что это не зря было запрещено. Вечная связь, вечная жажда друг друга, наверное, одна из причин.

Я сглотнула, лицо покраснело.

— Ты жаждешь меня?

Его губы дрогнули.

— Все время, принцесса.

Мне стало лучше от осознания, что это безумие не только в моей голове, что я не стала думать одной лишь вагиной. Я знала, что у женщин возникали чувства после секса, но это было глупо.

— А Сайлас, — он отвлек меня от страстных мыслей, — может, в аду его можно будет оставить. Если я столкнусь с Сатаной, сброшу его. Я пытался выгнать его, но тут не получается.

— Ты шутишь, что вернешь душу Сатане, перед тем, как мы собрались идти в ад? — поразилась я.

— Рано?

— Если рядом со мной ты научился и юмору, лучше мне держаться в стороне, — предупредила я и подошла к дивану с кофе, хмурым взглядом остановив Джея.

Вскоре Декс, Перри и Жирный кролик вернулись с прогулки. Чудо, но в этот раз Жирный кролик не лаял и не рычал на Джея, а подбежал и лизнул его ладонь. Это меня обрадовало. Джей пока был Джеем, и я могла верить, что он сделает все, чтобы так и оставалось, даже если это дорого ему обойдется.

Мы собрались уезжать, сказали Перри и Дексу, что хотим посмотреть на виноградники Вашингтона и отправится домой после пары дней.

Я играла, но вряд ли они поверили. Декс обнял меня и сказал беречь себя. Он сказал Джею, что если он тронет меня пальцем, его палец будет отрублен и скормлен собаке.

Джею хватило ума изобразить тревогу, и когда он пообещал Дексу, что проблем не будет, в это можно было поверить. О, Декс, мы это уже с ним решили.

Перри обняла меня и шепнула на ухо:

— Если нужна помощь, зови в любое время, — она постучала меня по виску. — Тут.

— Хорошо, — пообещала я, надеясь, что не придется. Я получила поцелуй от Жирного кролика, и мы отправились в ад.

* * *

Ад оказался ближе, чем можно было подумать.

Для нас ближайший портал был на острове Сан — Джуанс, между Америкой и Канадой. Перри и Декс снимали серию на острове в Канаде, но нам, к счастью, не пришлось иметь дело с границами и паспортами.

Мы сели на паром с Мерседесом и поплыли по голубой блестящей воде. Солнце светило во всю силу, ветер был соленым, пах соснами и сухим мхом. Было сложно представить, как это мир останется позади. В такой день верилось, что Дьявола нет.

Мы попали на остров с сонными поселениями, лодки покачивались на воде. Я спросила у Джея, откуда он знает, куда идти.

— Инстинкт, — сказал он, снимая очки, мы повернули на одну из основных дорог и поехали по гравию среди леса. — Ты не ощущаешь, что так правильно?

Я ощущала. Чем дольше я была на острове, тем больше он казался знакомым. Деревья, тьма леса. На берегу были утесы из кварца с бежевым мхом, сухим от солнца. На этих утесах я стояла во снах.

— Мы отправимся к пруду, — прошептала я, глядя в окно на темные деревья вокруг ухабистой дороги.

— Думаю, да.

Я поежилась, ощущая тучу над нами, с которой лилась вязкая смола.

Джей коснулся моей руки и отдернул свою ладонь, вспомнив, что не должен меня трогать.

— Все будет хорошо. Я с тобой, и я не дам ничему с тобой случиться. Слышишь?

Я попыталась отозваться согласием, но звук получился писком из — за страха.

Мы ехали все глубже в лес. Небо темнело, хоть до заката были еще часы. Казалось, что мы ехали ближе к ночи, к месту, куда не попадал свет.

Или в большую пещеру, что проглотит нас, заберет в ад раньше, чем мы осознаем это.

— Мне тут не нравится, — сказала я, желудок мутило от тревоги, и ощущения двигались к сердцу. — Это неправильно. Все это неправильно.

— Потому мы едем в нужную сторону, — сказал он. — Потому что приятно быть и не должно. Иначе я бы переживал.

Я взглянула на него.

— Тебе удобно?

Он мрачно тряхнул головой.

— Нет. Каждая часть меня кричит разворачивать машину.

Каждая? Или большая часть?

Я не хотела думать об этом, еще и в лесу, где были не только деревья. Лес казался… разумным.

Когда я была младше, лет в шесть, до того, как в нашем районе стали развиваться постройки, Перри водила меня в соседний лес поиграть. В реальности он был размером с квартал, но для меня тогда он казался огромным. Я не знала, почему боялась леса. Перри было тринадцать тогда, она ничего не боялась, а через два года она закрылась от меня. Но Перри любила тот лес и часто водила меня туда.

Обычно мы оставались недалеко от улицы, но порой Перри брала меня за руку и вела среди деревьев туда, где лес обрамлял край озера. Она пыталась поймать лягушек, ползала на коленях для этого. Она была странной, что и говорить.

Я слушалась ее, потому что мне нравилось ее внимание, и я считала ее крутой, хоть ловля лягушек была гадостью. Она забиралась в воду и кривилась, веселясь, от вязкого ила под босыми ногами, а потом кричала и мне так делать.

Я делала, чтобы порадовать ее. Я разувалась и проходила в воду, пищала, потому что ил напоминал пальцы, что ловили меня.

И в один из дней, жарким летним днем, не отличавшимся от этого, Перри прошла в воду до попы, ее шорты намокли, она сжимала сачок в руке, искала решительно в воде.

Я оставалась на берегу, сколько могла. Озеро было мелким, с небольшим склоном, и в нем можно было долго идти, чтобы не плавать.

Она была слишком далеко, и я позвала ее, а она не услышала. Или слышала. Она водила сачком по воде, затерявшись в попытках.

Я не хотела больше стоять на берегу. Туча скрыла солнце. Резко похолодало, но только я это заметила. И лес, черный и бесконечный лес был за моей спиной. Я верила, что, когда отворачивалась от него, он придвигался ближе. Это были не просто деревья, а голодный примитивный зверь, что ел таких девочек, как я. Я была уверена в этом.

И я попыталась пойти за Перри. Я ступила в воду. Было холодно, и я тут же задрожала.

Деревья зашептались.

«Иди к нам, Ада, мы приведем тебя домой».

Я развернулась, чуть не упала из — за вязкого дна.

Лес был неподвижен. Но я ощущала, что это была змея, замершая в засаде.

Выжидая.

Я позвала Перри, голос звучал слабо, потому что я была маленькой и слабой. Я сделала пару шагов, вода доходила до колен. Грязь липла к ногам.

Я не могла двигаться. Мои ноги погрузились в яму, и, хоть я пыталась, я не могла их вытащить.

Я кричала, и она все — таки обернулась и увидела меня. Быстро пошла ко мне, хлюпая водой.

Но я подозревала, что она не успеет.

Я оглянулась на лес.

Он был у кромки воды.

Он двигался.

Более того, тени в нем тоже двигались, щелкали, как лапы насекомых, ветви тянулись пальцами.

«Ты почти дома», — шипело оно.

Оно собиралось проглотить меня целиком.

Я не знала, что тогда случилось. Потом я оказалась дома с лихорадкой. Вечность спустя, когда я заговорила об этом с семьей, Перри сказала, что я тонула в трясине, и, если бы она не успела вовремя, я бы захлебнулась.

Она не говорила, что лес сам приблизился, был большим шепчущим существом, источавшим злобу. Она не упоминала это. И это были не детские воспоминания, что спутались.

Теперь я была в этом лесу. Я знала, что не ошибалась. Это было не в моей голове тогда, как не было и сейчас. Лес был не только из деревьев, тут было что — то крупнее и темнее.

И оно ждало.

— Думаю, мы на месте, — сказал Джей, машина подпрыгнула на ухабе и замерла. Мы были в конце дороги, следы шин пропадали в кустах. Темнело.

Я не хотела покидать машину. Я сжала кожаное сидение, словно это удерживало меня в этом мире.

Джей повернулся ко мне.

— Мы не обязаны это делать, — напомнил он. — Есть то, что просто не по силам, и нет ничего постыдного в признании этого.

— Мы вернем мою маму, — сказала я, зная, что не отступлю.

Он кивнул, и мы вышли из машины. Он встал рядом со мной, мы посмотрели на небо. Оно было черным, без звезд, сливалось с верхушками деревьев. Вдали сияла кроваво — красная луна.

— Как это? — прошептала я. — Так было в моем сне.

— Многие места, где есть порталы, могут сливаться, путать физику и то, что мы считаем правдой. Седона, Стоунхендж, остров Пасхи и прочее. И тут, — он сжал мою руку и потянул по тропе в лесу. — Идем. Сейчас или никогда.

Мы пошли по лесу, тропа пронзала деревьев как шрам. Я почти не дышала, боясь. Ветви будто тянулись ко мне, задевали мою кожу, и я ощущала, как они пытались впиться в мою одежду, как пальцы.

Джей держал меня за руку пару минут, утешая, а потом отпустил. Он боялся, что потеряет себя, забудет о долге, если будет долго меня ощущать.

И я шла за ним по тропе, пока она не стала подниматься по склону. Мы пошли по камням, мху, лозам и ветвям, я спотыкалась.

Алая луна сияла, и, хоть я не слышала песню из сна, которую пела мама. Ее ритм пульсировал в моей крови.

Так что спеши и послушай:

Беги к сверкающему пруду,

Они знали. Все время знали, что я приду сюда и сделаю это.

Все было предначертано.

Я не знала лишь, какая судьба мне уготована.

И могла ли я выбирать ее.

Лес открылся, впуская больше красного сияния, пока мы не оказались на поляне. Большие летучие мыши летали вдали, незаметные, но их было слышно. Кожистые крылья хлопали по воздуху, и они воняли так, что желчь подступила к моему горлу.

И перед нами появился пруд.

Тощие деревца окружали его, некоторые склонялись, словно хотели дотянуться — или сбежать — а одно большое дерево росло по центру. Камыши и кувшинки покачивались по краям воды, но середина была ужасно черной. Озеро не было большим, но казалось бесконечно глубоким. Я знала, что там не было дна, что оно уходило вниз без конца.

— Я должен пойти первым, — тихо сказал Джей.

— Что? — воскликнула я. Крылья забились сильнее. Лес словно вдохнул.

— Шш, — зашипел он. — Тебе нужно быть тихой.

— Но мы не в Вуали, — сказала я.

— Но мы окружены существами, что сбежали, — сказал он, что — то шуршало в кустах. И хрипло дышало с хлюпаньем. — Ада, — шепнул он, взяв меня за руку. — Послушай меня внимательно. Я пойду в пруд первым. Я должен быть первым на той стороне. Если ты пойдешь первой, они увидят тебя. Я смогу сделать тебя… бессильной.

— Бессильной? — мне не нравилось, как это звучало, хоть в аду было самое место остаться без сил.

— Они не увидят тебя, если ты будешь тихой. Нам придется общаться по — другому, но они не увидят тебя, если ты будешь рядом со мной, и если будешь молчать.

— А если они меня увидят?

Он скривился.

— Тогда нам придется искать портал оттуда, — он отпустил мою руку и прошел к пруду. Он оглянулся на меня. — Как только моя голова пропадет, входи в воду. Я буду там, обещаю.

Я не могла поверить, что должна войти туда. А если я утону? А если на другой стороне его не будет.

— Как ты можешь обещать, что будешь ждать там?

— Я могу, — сказал он, взгляд стал нежным. — Ада, ты сможешь. Подумай о маме. Иди в пруд, задержи дыхание и ныряй. Думай все время о ней. Представляй ее лицо, голос, запах. Держи ее как можно ближе, не отпускай, что бы там ни было.

О, боже. Боже. Боже.

Я не смогу. Не смогу.

— Если хочешь ее вернуть, — добавил он, — ты должна.

Я должна.

Я кивнула, во рту стало сухо от ужаса.

— Ты мне очень нравишься, — тихо сказал он.

Вряд ли это было признанием в любви от Джея, но все же я приняла это.

— Нравлюсь достаточно, чтобы ждать меня? — спросила я.

— Всегда, — он посмотрел за меня на что — то в лесу. — Нужно спешить. Не мешкай тут, заходи сразу за мной. Как только моя голова пропадет, входи в воду и не переставай идти.

— Почему? — спросила я, но было поздно. Он пошел в воду, как на задании, и вода быстро поднялась до его колен, до бёдер, пояса. Он дошел до середины.

Я зря обернулась, чтобы понять, на что он смотрел.

Женщина стояла на краю леса на четвереньках, голая и бледная, как молоко, луна придавала ей красный оттенок.

Длинные черные волосы свисали вокруг ее лица.

Глаз не было, только натянутая гладкая кожа.

И улыбка, полная акульих зубов.

Она не видела меня, но смотрела на меня.

Ждала.

Я обернулась и увидела, как Джей пропал в пруду. Рябь пропала, и его будто там и не было.

Бульканье заставило меня обернуться. Женщина ползла ко мне, напоминая краба. Ее рот раскрылся, она щелкала зубами пираньи.

Выбора не было.

Я почти прыгнула в пруд, брызгая ледяной водой, что лишила меня дыхания, сбила с толку и заморозила. Я будто попала в замерзшее озеро, до обморожения оставались минуты.

У меня не было минут.

Женщина плескалась в воде за мной. Если она была как краб, вода ее не замедлит. Я представила, как ее пасть смыкается на моей ноге, и зубы прознают кожу, плоть и кости.

Я смогла поднять ногу, другую, но это не прогнало онемение.

Я шла, ил дна тянул меня за ноги, как раньше. Озеро хотело задержать меня, чтобы лес поймал меня, съел мою душу и сделал меня такой, как эта женщина.

Это существо не хотел даже ад.

Вода доставала до моего подбородка, рта, а потом носа.

Я почти погрузилась в воду.

И она была за мной, ее рот щелкал возле моего уха.

Все. Я закрыла глаза.

И дно пропало подо мной, но я не парила, а падала.

Падала вниз.

Но я не тонула просто так, в ушах хлопнуло, тьма окружила меня.

Меня тянули. Рука сжимала лодыжку.

Рука не Джея.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я не могла дышать. Вообще.

Мир вокруг меня был черным, в ушах щелкало, такие звуки было слышно со дна моря. Что — то задевало мои ноги, ветки и пальцы скелетов, было сложно понять.

Я опускалась, а потом всплыла.

Голова вырвалась из воды, и я тут же глубоко вдохнула, пытаясь наполнить легкие.

Но воздуха не было.

Я подавилась, глаза открылись с болью и страхом, и в серо — коричневой дымке я забыла на миг, где должна быть.

«Я тут, Ада, — раздался голос Джея в моей голове. — Плыви ко мне».

Я не могла даже оглядеться и найти его. Я стала двигать руками и ногами в сторону, откуда ощущала притяжение к нему, удивляясь, что тело работало без воздуха в легких.

Как — то я выбралась на твердую землю. Сильные знакомые ладони обвили мои руки и подтянули выше, ледяная вода отпустила мои ноги с недовольным бульканьем.

Я перевернулась на спину, вдохнула, паникуя, когда не смогла набрать воздух. Серо — коричневое небо давило сверху.

«Тише, — сказал Джей. — Тут нет воздуха. Он и не нужен».

Я знала, что он рядом. Я видела его краем глаза, но могла смотреть только на давящее небо, чужое и живое, подавляя все свои инстинкты.

Я поняла, что умерла бы уже давно. Прошли минуты (годы?) без воздуха, и из нашего мира мне не хватало дыхания.

Я медленно села. Джей поддержал мою спину, а я огляделась.

Ад не был огнем и серой.

Это был Нью — Йорк.

Точнее, Нью — Йорк в январе, но с погодой середины июля. Серое небо над темными и пустыми зданиями, джунгли бетона и гниющих растений, мертвых деревьев и трущоб, ставших скелетами. Воздуха не было, но густая влага была каплями пота, что катились по моему лицу. Пахло мусором и чем — то таким гадким, что пробирало до глубины души. Запах заставлял меня сжиматься от страха.

Как можно ощутить запах без дыхания? Ад уже путал, и это точно был не конец.

Я лежала на краю пруда в Центральном парке.

«Ты в порядке?» — спросил Джей.

«Наверное, — сказала я, было сложно призвать «внутренний» голос. — Учитывая, где мы».

Я оглянулась от него. И застыла.

«Я выгляжу не так и хорошо, да?» — спросил он с кислым видом.

Точно. Он не выглядел ужасно или гадко, он не сильно отличался. Если резко взглянуть, он был прежним. Чем больше я смотрела на него, тем сильнее его лицо пыталось отделиться от кожи, словно он был в маске, и это намекало на что — то ужасное под ней. Было не по себе от мысли, что он был из разных частей, и из них не вышло человека.

«Я тоже так выгляжу?» — спросила я.

Он прикусил губу, а потом ответил:

«Ты всегда красива, Ада. Ты просто похожа на куклу, которую делали, вдохновляясь тобой».

Это отлично описывало то, на что я смотрела.

«Хорошо использовать имя, Ада. В именах сила. Тебе нужно напоминать, кто ты. И тебе нужно напоминать мне».

Я огляделась. Кроме запаха и ужасной влажности, тут не было ничего ужасающего. Но я не радовалась этому.

«Мы в аду? Почему это Нью — Йорк? — спросила я. — Где… все?».

«Осторожно, Ада, — предупредил он, медленно вставая на ноги. Он поднял меня без усилий и убрал руки. — Меньше вопросов. Уверен, это место намеренно вызывает их. Ад не управляется только Сатаной и его послушниками, им правит сама сущность Зла».

«Еще хуже Сатаны? — было сложно поверить, хоть дрожь бегала по коже ледяными когтями. — Он же принц гадкой тьмы».

«Сатана — падший ангел. Он упал сюда. Это место уже существовало. И ждало, чтобы он стал им править. Он говорит, что это простой факт. Оно слышит тебя и ощущает даже сейчас. И начнет скоро лезть в голову».

«Это… может оставить меня тут?» — я хотела, чтобы он сжал мою руку, кожу покалывало от страха, и я желала его уверенности.

«Нет. Это живое, но не может стать физическим. Если ты помнишь, кто ты, откуда ты, ты будешь в порядке, — он сделал паузу. — Кто ты?».

«Ада Паломино».

«Откуда ты?».

«Портлэнд, Орегон».

Он кивнул.

«Хорошо. Отвечу на твой вопрос. Я не знаю, почему мы в Нью — Йорке, но есть идея».

«Так мы в Нью — Йорке, а не в месте, похожем на него?».

«Ад — твой мир, но на много уровней ниже. Твоя мама умерла тут. А ты здесь из — за нее. Потому тут ты найдешь ее».

Я нервно огляделась.

«И там есть люди, — сказал он. — Мы скоро увидим их. Души обреченных. Но в аду тоже есть слои. Он не просто полон убийц, насильников и педофилов. Ад держится на чувстве вины».

«Вины?».

«Угрызения совести. Презрение к себе. Ощущение, что ты должен быть здесь, что ты заслужил вечное наказание. Многие души тут из такой категории. Не плохие люди, просто… не заслужили лучшего. Они могли так и жить, не смогли сбежать от ошибок прошлого, и на их душах шрамы. Если они не были счастливы при жизни, не могут быть счастливы и тут».

Я так на это никогда не смотрела. Мне было их жаль. Они думали, что заслужили это.

«Все хорошо, — Джей разглядывал меня. — Не подавляй чувства. Только это в конце напомнит тебе, что ты не отсюда».

Было сложно смотреть на него.

«Куда теперь?».

«Тянись мыслями, — сказал он. — Зови ее. Почувствуй ее».

Я закрыла глаза и попробовала. Представила ее. Позвала ее.

Ничего.

Еще раз.

Ничего.

«Ма — а–а — ам!».

Ничего. Чернильная пустота в голове разрасталась…

Джей коснулся моего плеча, выводя меня из тьмы.

«Думай о ней, как о человеке, а не мысли. Не представляй. Увидь».

Я попыталась еще раз.

Я собирала ее по частям, пока она не оказалась на кухне, где готовила печенье на Рождество. Мама была не такой, как мамы остальных. Она была холодной, немного отдаленной даже от меня. Но я не видела в этом злости. Просто она была такой. Были ведь те, кто не хотел детей или брака, такой жизни, но она получила это и мирилась, как могла.

Но на Рождество мама не просто выглядела как красивая скандинавская домохозяйка, но и вела себя так. Она делала имбирное печенье лучше, чем продавали в «Икее», и на кухне горели ванильные свечи. От запаха там постоянно появлялась слюна.

И мама улыбалась, в этот раз искренне, вытаскивая печенье, и мы смотрели с предвкушением на поднос, ожидая, пока печенье остынет. Когда они были готовы, мы опускали их в яичный коктейль, и это было самым вкусным угощением за весь год.

Мама наблюдала, взяв себе только одно печенье, и свет свечей озарял ее лицо. Я знала, что она была счастлива.

Остаток года был тяжелым, но я ждала эти моменты больше, чем подарки на Рождество (и это обидно, ведь родители почему — то постоянно дарили мне гадкие шоколадки «Pot of Gold», где была лишь одна хорошая конфета, но ее нужно было отыскать среди кучи отвратительных).

Я видела эту сцену перед собой. Мама, Перри, печенье, свечи. И я. Жила там.

«Ада!».

Голос мамы звал меня. Ее дух потянул меня за руку влево.

Мама в моем видении не знала этого, счастливо смотрела на детей, но я ощущала ее, как она ощущала меня.

«Ада, — снова закричала она. — Скорее».

«Где ты?».

Тишина.

«Где ты?» — повторила я, крича так, что в голове почти лопались сосуды.

«Ты знаешь, где», — прошептала она, и я поняла, что она не может сказать.

Не важно. Я знала.

Я открыла глаза и посмотрела на Джея, его лицо блестело, как пластик. Как кукла.

«Я знаю, где она, — сказала я, игнорируя перемену его лица. — Туннели метро. Где она умерла».

Он кивнул и ждал, когда я пойду. Он не знал, где она умерла. Его там не было.

Я должна была вести нас по аду.

Я глубоко вдохнула без воздуха, пошла к Эмпайр — стейт — билдинг, Джей следовал за мной.

* * *

Первое правило ада: не говори об аде.

Чем больше мозг пытался понять, где ты, тем больше он вытекал, как из дырявой кастрюли. А потом это случалось с сердцем, оно становилось похожим на жвачку. Бесполезное. А потом душу вытаскивали из твоего костного мозга.

Я пока этого не знала, но ощущала. Чувствовала ад, как голодное существо, что смотрело и ждало, когда я сдамся. Я знала это.

И я старалась не думать о том, где мы. Я шла по улицам, игнорируя все, что я видела и слышала.

Почти все.

Пока ад вызывал тревогу. Мы с Джеем быстро шли по Пятой авеню (густое вещество вместо воздуха мешало бежать, как невидимая рука), справа были мертвые сорняки Центрального парка, слева — темные и тихие здания. По моей спине будто бегали пауки, и мне казалось, что за мной следили из окон. Порой я видела, как резко задергивали штору на окне, а порой раздавался грохот двери. Но никого не было. Я вспомнила Шекспира: «Ад пуст — все бесы здесь». Но ад не был пустым. Эта иллюзия усыпляла бдительность, как кот, что лизал перед укусом.

Медленно появлялись крики. Сначала вдали, в улицах от тебя. Вскрики удивления. Они становились воплями ужаса, кого — то пытали снова и снова. И звук приближался.

А потом раздавался за тобой.

Резкий нечеловеческий крик тут же заставлял кровь остановиться, этот крик умолял, чтобы все прекратилось.

Я развернулась. Джей схватил меня за локоть, и я увидела мальчика в десяти футах от нас. Большие глаза, стрижка под горшок, старая кукла с треснувшей головой в руках, у таких кукол закатывались глаза, когда их двигали.

«Почему в аду ребенок?» — подумала я, пытаясь понять невинность тут.

Джей услышал меня.

«Это не ребенок».

Стоило ему это сказать, как я поняла это.

Кукла в его руках открыла глаза.

Мальчик улыбнулся. Шире и шире.

Его лицо раскрылось пополам.

Он открыл рот и издал вопль.

Из его горла выбралась тонкая длинная рука, тощие черные пальцы были горелыми.

Я не могла отвести взгляд, а череп мальчика пошел трещинами, как у его куклы, и обгоревшая рука прижала пальцы к глазам ребенка, сжала их, как шар для боулинга.

Существо выбиралось из него.

«Нужно идти», — Джей потянул меня к себе.

Я беспомощно повиновалась, но Джею было сложно утащить меня.

«Ада! — закричал он. — Сосредоточься, Ада. Думай о матери».

Мама. Моя мама.

Я хотела остаться и увидеть существо, но должна была думать о маме.

Джей вел меня по улице, пока существо не стало точкой вдали, а потом две точки пошли в стороны. Он схватил меня за плечи и притянул к себе. Ладонь легла на мою щеку.

Мягкая. Его прикосновение было нежным.

Все тут было твердым, а он — мягким.

«Ада, — сказал он, и я вспомнила куклу в руках мальчика. Голубые глаза Джея были будто из мрамора, не видели. — Не сдавайся. Мы близко, но времени мало. Я ощущаю это. Сосредоточься. Сосредоточься».

Я закрыла глаза, его близость успокаивала, проникала глубже кожи, сливала нас в единое целое.

Он ощущался приятно. Как всегда.

Ощущался.

Я чувствовала.

Я была живой.

Я не отсюда.

Мои глаза открылись. Мне было не по себе. Я словно была в секундах от края утеса, и он вовремя оттащил меня.

Боже. Я закричала, чтобы вернуть мыслям порядок.

«Он не слышит тебя, — ответил Джей. — Идем. Ты сказала, станица пятьдесят и пятьдесят три, да?».

Я кивнула. Мы поспешили по улице, и я старалась не смотреть на Нью — Йорк.

«Интересно, какая тут Адская кухня?».

«Это шутка?» — Джей взглянул на меня на ходу, пот лился по ее пластиковому лицу.

«Я не уверена. Я уже не знаю, что смешно. Я не помню смех».

«Зови маму», — сказал он, сжав мою руку и потянув меня по улице. Мимо проехал велосипедист без шлема, его череп был раскрыт, его мозг развевался за ним лентами.

Я не смотрела туда, игнорировала таксиста в паре футов от нас, он сидел на крыше своей машины и бросал крошки на пустой тротуар. Я звала маму. Все громче и громче.

Ничего.

Но я знала, что она там. Я ощущала это. Золотая веревка от моей души тянулась к ее. Я не видела ее, но чувствовала, и она натянулась, пока мы шли.

И мы не медлили.

Мы миновали магазин «Apple», он выглядел так же, как и в реальности, но тут был охвачен клопами, большими, как урны, и сияющими серым. Они рыли стены лапами, медленно разрушая их. Снаружи сидела пара с айпадами, и они не работали, судя по боли на их лицах.

— Это тоже чей — то ад, — отметила я.

Мой голос прозвучал странно, лишенный всех эмоций, и я не сразу поняла, что сказала это.

«Ада!» — завопил Джей.

Блин. БЛИН. Я не должна была говорить вслух.

Папа с айпадами посмотрела на меня.

Мертвые глаза. Злые глаза.

«Они тебя видят, — сказал он. — Нужно бежать».

«А мальчик до этого? Со штукой внутри».

«Он видел только меня, — сказал он. — Если бы он знал, что ты была там…».

Ему не нужно было объяснять.

Пара поднялась на ноги.

Более того, клопы замерли, их антенны подрагивали в мою сторону, как дворники машины.

Велосипедист на широкой улице развернулся и ехал к нам.

Мы побежали.

Стена влаги толкала нас, как во снах, когда нельзя было бежать, но мы боролись, мои ноги стали как желе, бедра горели. Джей подхватил меня, закинул на свое плечо, его сверхъестественная сила несла нас вперед.

Мы завернули за угол, и, свисая на спине Джея, я видела, как к нам шел парад людей. Они бежали, неслись, злобно крича.

«Мы не отсюда, — сказал Джей. — Они знают, что мы можем уйти, а они — нет, и они попробуют остановить нас. Не важно. Мы на месте».

Улица поднялась надо мной, Джей побежал по ступенькам в подземный переход. Это было знакомо. Слишком знакомо. Я словно попала в гробницу, и потолки могли рухнуть на нас, и мы останемся тут навеки.

Вниз, вниз, вниз.

Дальше, чем находились станции метро.

Джей перепрыгнул турникеты с лезвиями, и я подпрыгнула на его плече, но он не дал мне отлететь.

Он пробежал пару шагов, плитка на стенах была вязкой, окружила нас. Он остановился.

Вдруг он словно врезался в стену.

Я хотела спросить, что случилось, но не успела составить вопрос, во рту пересохло от едкого вкуса чистого страха. Ужас гудел в моей голове. Я была уверена… точно…

Я уже не была Адой.

Я была лишь клочком ткани, незначительным на фоне такого ужаса.

«Опусти ее», — сказал голос.

Нет, не один голос, а сотня металлических и пустых голосов в унисон.

Джей сильнее сжал меня.

«Сначала придется убить меня», — сказал он.

«Мы не можем, ты знаешь», — сказали голоса, гудя, как миллион мух над дерьмом.

«Тогда у нас проблема», — твердо ответил Джей.

Я попыталась развернуться и увидеть, но не могла. Я могла смотреть лишь на ступени.

Толпа собралась сверху, смотрела на нас с ненавистью.

Но они не приближались.

Потому что и в их глазах был страх.

Они смотрели и ждали. Они хотели, чтобы нас порвали на клочки.

«Может, так и будет», — всплыло в голове. Мне было все равно.

«Есть сделка, — сказали голоса. — Честная. Отдай девчонку. Мы отдадим мать. Этого она хочет».

Я не знала, о ком они говорили. Она? Я? Мама?

Слова не имели смысла.

Кровь лилась из моих глаз, капала на ступени. Моя душа была из этих капель. Она хотела покинуть меня, покинуть это место.

«Останься со мной! — голос Джея ударил меня по голове кулаком. — Ада!».

Я вскинула голову и шмыгнула.

Толпа наверху лестницы топала ногами, слюна текла из их раскрытых голодных ртов.

«Никакой сделки, — сказал Джей. — Ее мать, Ингрид, не отсюда. Как и Ада».

Он специально выделил Ингрид и Аду. И я за секунду забыла их снова.

«Она — Ингрид. Моя мать. Я — Ада».

Она — Ингрид. Моя мать. Я — Ада.

У имен была сила.

«Верно», — поддерживал Джей.

«Да, — насмехался голос. — Точно. Сайлас Блэк».

Джей напрягся. Его сердце забилось медленнее.

Сайлас Блэк. Имя что — то означало для меня.

Картинки огня, кричащих детей, дыр от ножа.

Мертвые лощади, их внутренности лежали на поле.

Части тел рассыпаны по темному переулку.

Птицы с обрезанными крыльями.

Сайлас Блэк — зло. И он держал меня.

Он спускался со мной по лестнице.

Сайлас Блэк убьет меня.

Я начала бороться с ним всеми мышцами, но Сайлас Блэк был большим, полным черной магии и огромной силы.

Ловкое движение, и я полетела по воздуху. Я кружилась, влажная плитка мелькала мимо, и я упала на пол со вспышкой боли. Она пронзила мои колени, ладони, разбила меня на кусочки. Я пыталась двигаться, но упала.

Все кончилось так быстро. Как долго Сайлас ждал в нем этого? Чтобы Джей забыл. Джей пропал за миг. По щелчку пальцев от слов демона. Они словно шутили.

«Сделка, — сказали голоса. Они звучали подо мной, и земля гудела, как он поезда. Они звучали надо мной. Во мне. — Мы отпустим твою мать, если ты останешься, — сказали они. — Мы обещаем».

«Дьявол лжет», — говорила я себе, прижимая голову к твердой земле. Я не хотела подниматься и видеть.

«Все мы — бесы, — сказали они. — Каждый из нас. Может, и ты. Если позволишь себе».

Голоса приблизились, будто шептали на ухо. Я ощутила жаркое и гадкое дыхание.

«Мы знаем мелочи, что ты любишь. Что ты не признаешь себе. И как тебе они нравятся. Разница между тем и этим миром в свободе, моя девочка. Тут можно творить, что захочешь. Так, как хочешь».

Но я как — то услышала Джея.

Я слышала его из темной маленькой клетки, будто птицу.

«Иди за мамой. Подними стены».

Мое сердце засияло в ответ. И все пропало.

Ладони впились в мои волосы и потянули так, что я чуть не оказалась на ногах.

Я открыла глаза и посмотрела в лицо того, кого не могла описать.

Он поднял меня и толкнул, я врезалась спиной в стену, стукнулась головой.

Я оглядела сцену.

Джей пропал. Как и люди.

И тут не было сотни демонов.

Была только я.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я была одна в аду.

И демон стоял напротив меня.

Разглядывал меня.

Ждал.

Я все еще не могла смотреть на него, не могла воспринять его облик. Я словно смотрела на солнце, если солнце могло так пугать и искажать разум своими лучами.

Я не смотрела на его лицо, так что смотрела на одежду.

Он был в десять футов высотой, в плаще лилово — черного цвета, и состоял он из сожженных звериных костей, кожистых крыльев, волос людей, моргающих глаз и крови, что текла, вязкая, как смола, и заполняла бреши.

Демон шагнул ко мне, плащ шуршал. Он точно был из пойманных душ.

«Ты права, — сказал демон. От его голоса мой мозг сбивался. — Забытые и потерянные. И ты будешь такой».

Я прижалась спиной к стене, он шагнул ближе, и я повернула голову в сторону, чтобы не видеть его безликую голову. Запахло гнилым мясом, подвалом, полным мертвых крыс, фекалий и скисшего молока.

Костлявый мохнатый палец потянулся из рукава — край был из ресниц, и они трепетали, как водоросли — и коснулся моей щеки.

Сначала нежно.

А потом надавил, пронзил кожу, кости впивались в мою скулу и плоть.

Я закричала. Звука не было. Как не было и конца.

Пальцы демона были быстрыми. Он потянулся в мой рот, зажал язык. Сотни мелких красных пауков побежали из рукава демона по его черной мохнатой руке на мой язык. Я ощущала каждого, бегущего по моему горлу, некоторые оставляли паутину.

«Убей меня, убей, убей», — думала я. Я все еще кричала. Рыдала. Я стала дрожащей массой страха. Еще миг, и я потеряю разум навеки.

И я была этому рада.

«Ада…», — шепот мамы пробрался в меня снежинками.

Мама.

Любовь. Боль. Потеря.

Хватит. Довольно.

Я стерла демона из своей реальности. Я создала новую в голове. Реальность из ярости и гнева. Решимости и мести. Реальность, построенную на надежде.

Надежды тут не хватало.

Надежда звучала в голосе мамы.

Она еще была тут. И я еще была тут.

Перри была там, и ее лицо было свежее обычного.

Джей… был где — то.

Я не сдамся, пока оставалась надежда.

Я знала, что немного ее еще было.

Хоть пауки заполнили мое горло, живот, разбегались по венам, я открыла глаза.

Я смотрела туда, куда не стоило смотреть.

Я не воспринимала это, но отдала ему всю себя. Все мое презрение и всю силу. Я хотела заморозить это на месте.

Забавно, но это, похоже, сработало.

Его рука опустилась от моего рта, через миг пропали пауки, вылетели из меня как рвота.

И в тот миг я побежала, вытирая рот.

Я не знала, куда бежала. Мне нужно было пространство.

Туннель виднелся впереди, поездов не было.

Эхо мамы доносилось из одного конца.

Я направилась туда.

Демон смеялся, не бежал за мной.

Он не знал. Но узнает.

За секунды до прыжка с платформы на рельсы — те рельсы, где умерла моя мама — я вытащила кое — что из глубины себя. Я представила свою душу как пруд белых лебединых перьев. И я хотела защитить ее.

Я приземлилась на рельсы, перекатилась и посмотрела на платформу. Там был дьяволы. Дьяволы. Один, но в нем были заперты многие.

Он смотрел на меня с забавой, но и с сильной ненавистью.

Я подняла стены.

Стальную с одной стороны.

С другой.

Демон удивленно двигал головой, разглядывая платформу.

Еще одну посередине.

Я услышала его яростный крик, как разбитой машины, за секунды до соединения стен. Он остался на другой стороне. Он не видел меня. Не ощущал меня.

«Пока что», — напомнила я себе, ясность вернулась. Казалось, мозг восстанавливается с каждой секундой, но секунды были важны.

«Ада!» — закричала мама.

«Я тут!» — отозвалась я, побежала по рельсам как можно быстрее.

В конце туннеля не было света. Только тьма. Больше тьмы. Но голос мамы стал четче. Сильнее.

Мы звали друг друга.

И я увидела слабое свечение впереди. Может, другая станция, но было похоже на огонь.

Я приблизилась, увидела огонь, что горел посреди рельсов. Я видела только его симметрию, красоту.

Красивый. Идеальный.

Огонь.

Я протянула к нему руку.

«Нет».

Ладонь сжала мое запястье.

Мама.

Она выглядела как Джей, словно части не совпадали, словно она была лишь оболочкой, красивой оберткой. Но это была она. Мое сердце счастливо колотилось, оживая.

Я могла заплакать. Закричать.

Я просто смотрела на нее, вбирала ее, ощущая ее любовь.

Я ощущала, как это давало мне будущее.

«Мама», — тихо сказала я, не осмелившись открыть рот.

Она печально улыбнулась мне, убрала волосы с моего лица.

«Ты похожа на себя, но не совсем. Но ты все еще моя красивая малышка».

Она обняла меня, и меня сотрясли горе, печаль и радость, они неслись по мне бушующей и неостановимой силой.

«Все хорошо», — утешала она, гладя мои волосы, как в детстве. Я была теперь благодарна ее спокойствию, которое было даже тут. Она удерживала меня целой там, где я сама не справлялась.

Я не знала, как долго плакала в нее. Я знала, что время было на исходе. Но я боялась того, что случится после, и я предпочла бы остаться так навеки. В ее руках, в ее любви и безопасности.

«Ада, — она отодвинулась и вытерла мои слезы руками. — Они найдут нас тут. Они всегда находят. Это их мир, не наш, — она замолчала и посмотрела на меня с раскаянием. — Ты не должна была приходить. Я не должна была просить. Я знала, что ты была моей единственной надеждой. Я понимала это, ощущала, но не должна была просить. Ребенок не должен так жертвовать за своих родителей».

«Как и родители за детей, — парировала я. — Ты забрала демона из меня в свое тело. Ты убила себя ради меня, ради нас. Я должна отплатить тебе. Я бы не смогла иначе так жить. И я знаю, что бывает с теми, кто сдается своей совести… Я бы оказалась тут».

«Без шанса сбежать».

«Но мы можем уйти, — сказала я. — Нужно просто найти портал в наш мир. Будь я Перри, я бы создала сама…».

«Слишком опасно вовлекать ее. Ей хватило бед. Но это не важно, — сказала она. — Я знаю, где портал. Видела, как они уходили через него. Но мы не попадем туда».

«Мы попробуем. Надежда на нашей стороне, мам. Они не управляют и не понимают только этим. Любовью и надеждой. Это станет их оковами».

Что — то капнуло на мое плечо.

Кровь.

Я подняла голову.

Я впервые увидела туннель, в котором мы стояли.

Круглые стены были из людей, тянулись во все стороны, озаренные светом огня, пропадающие во тьме.

Все типы. Толстые и тощие. Юные и старые. Мужчины и женщины. Лица и тела искажали муки. Все были голые, некоторые стали почти скелетами. Все были соединены, смотрели на нас.

Я ощутила то же, что и в ресторане, когда все смотрели в мою сторону.

Мама тоже смотрела на них.

«Они сообщили им, — сказала она, закрыв глаза. — Они тут».

Я тоже ощущала это гудение насекомых в голове, и оно росло и росло.

Вдруг люди в туннеле закричали. Громко и беспомощно, и это отражалось эхом, пока не показалось, что кричал весь мир.

О, они были близко.

«Сюда», — мама схватила меня за руку.

Мы побежали туда, откуда я прибыла, крики преследовали нас, как злые осы, но в этот раз туннель повернул направо. Впереди я видела точку света, и мы были жуками, а кто — то пробил для нас дырку, чтобы мы могли дышать. Я представила, как Сатана сидит в стороне, крупнее мира, и держит туннель в руке. Готовый раздавить нас.

От этой мысли я чуть не развалилась.

«Шевелись, — говорила я себе. — Ты забрала ее, нельзя сдаваться».

И я бежала. Становилось тяжелее. Свет словно удалялся.

«Это иллюзия, — сказала она. — Мы приближаемся».

Я доверяла ей. Приходилось, хоть все во мне хотело лечь и сжаться.

Но я верила.

И вдруг мы оказались под светом. Открытый люк был в сорока футах наверху, и я удивилась голубому небу. Было сложно понять, глаза не могли сосредоточиться, там будто блестел пластик.

«Это…?» — спросила я.

«Лезь, — сказала мама, опустив мои ладони на железные прутья лестницы, которую я не заметила до этого. — Не спорь».

Но я хотела спорить. Я пришла сюда за ней.

«Лезь, — сказала она. — Живо!».

Едкий жар ударил по нам быстрым порывом.

Муравьи побежали под моей кожей.

Я оглянулась, горела спичка, озаряя демона, что я уже видела. Он стоял посреди туннеля.

Он улыбался. Но я не могла смотреть на его лицо.

Люк свисал сверху.

Нас окутала тьма, и сбежать не вышло бы.

Я пыталась поднять стены, пыталась думать, но мозг таял, темнел.

Вдруг вокруг нас загорелись по одной свечи, магия на тонких восковых палочках, что стояли в старых подсвечниках.

Мы были в гробнице из костей, алтари и надгробия в трещинах торчали у стен из черепов. Взрослых. Детей. И зверей.

Жуткие создания смотрели на нас пустыми глазницами.

Демон поднял руки, словно призывая заклятие, его жуткий плащ кричал, а потом он опустил их.

Шагнул вперед.

«Мы бы выполнили сделку, — сказал он. — Правда. Но ты разозлила нас».

Ненависть зазвучала сильнее.

Я молчала. Мой рот словно зашили, мозг запинался. Я не могла дотянуться до перьев своей души.

Если бы я знала больше, я бы напала.

«Не печалься, — сказал демон. — Твой проводник плохо поработал с тобой. Это не твоя вина».

Мой проводник. Джей.

Мой Джей.

Мысль о нем ранила меня так, как я и не представляла возможным.

Боль за болью. Бесконечно.

«Да, — сказали они. — Да. Мы бесконечны. И ты такой будешь».

Они. Демоны. Как там его звали?

Вдруг демон застыл, гудел, как недовольные мухи.

«Как тебя зовут?» — спросила я, голос звучал пусто.

Мама сжала мою руку. Она знала, что времени не оставалось.

«Тебе не стоит вспоминать», — сказало оно.

Джей.

Джей.

Я видела его лицо в голове. Мое сердце. Я ощущала его, он тянул меня, как мама до этого. Золотая веревка. Очень сильная. Живая, вечная, соединяющая нас.

«Все кончено», — сказал демон.

Серпы появились в его руках.

Я увидела тень за его плечом. Большую и плотную.

Она приближалась.

Все ближе.

Демон не замечал. А свечи озарили точеное лицо Джея.

Красоту во тьме.

Он смотрел мне в глаза, и у меня не было вопросов. Я должна была верить.

Что говорила Пиппа в той камере? Что я не могла доверять даже себе.

Нужно было верить сердцу. Истинному сердцу.

Мой внутренний компас.

Я потянулась в себя и толкнула его.

Он закрутился, указал на Джея, засиял правдой. Это он.

И я знала имя демона.

— Легион! — закричала я пронзительно и ужасно громко в этом туннеле. Звук отражался от костей, что тянулись милями.

Демон удивленно застыл. Казалось, он слышал имя впервые и пытался понять, что это за Легион.

А потом он оскалился, зубы были рядами серых надгробий.

Не важно.

Джей летел к демону сзади.

Сбил его на пол.

Джей на миг затерялся в складках плаща демона, торчали только его волосы, то тут, то там, мерцали красным среди черного, пока они бились.

Они боролись, и этого хватило, чтобы я крикнула маме двигаться.

Она полезла по лестнице первой, зная, что нет времени спорить.

Она забиралась, миновал половину лестницы, направлялась во тьму, и я не видела вершины. Но должен быть способ открыть люк. Должен.

Главное, надеяться.

Я схватила прутья и увидела руки Джея на горле демона, покрытые черной смолой, а потом демон взмахнул серпами. Они ранили руки Джея, его плечи, его красивое лицо, летели брызги крови. Еще немного, и Джею отрежут голову. Конечно, он не отвечал мне, что тогда с ним будет. Он не думал, что его вообще могут обезглавить.

«Ада, иди! — заорал Джей, не глядя на меня. — Увидимся на другой стороне!»

Я замерла, подняв ногу, не желая оставлять его. Сердце хотело остаться с ним. Инстинкты хотели уйти. Инстинкты ставили выживание выше. Сердце верило, что без любви не выжить.

Но у меня была любовь. Всегда была. Одна из них спешила надо мной к свободе.

Я полезла, ноги соскальзывали, лестница становилась все более скользкой. Вскоре черная смола демона покрыла мои ладони, и все силы уходили на то, чтобы поднимать руки с прутьев.

Наконец, я забралась достаточно высоко, чтобы Джей и демон стали фигурками, окруженными костями, и я знала, что выживет только один. И вряд ли они погибнут.

— Добралась! — крикнула мама сверху. — Я его чувствую!

— Толкай! — закричала я.

— Пытаюсь! Тут пленка, похожая на гель. Но я могу просунуть руки сквозь нее.

Вуаль между этим миром и другим.

— Скорее! — сказала я ей, наша удача иссякала даже с помощью Джея. Сам ад будет пытаться сделать нас жуками под стеклом.

— Есть! — закричала мама. — Думаю, я достала! Думаю…

Металл поехал по бетону с грохотом, который наполнил меня дрожью.

Свет озарил нас, проникая в портал, моя душа запела. Если бы у души были крылья, она улетела бы в эти облака и не вернулась. Она жила бы среди звезд и питалась звездной пылью. Радость была преуменьшением.

Свет пропал на миг, мама выбралась из дыры. Она пропала. Свет вернулся. Я услышала, как она вдыхает вне поля зрения.

Появилась ее ладонь. Потом ее лицо, свесились светлые волосы.

— Скорее, Ада!

И я послушалась.

Пара футов.

Пара прутьев.

И лестница задрожала подо мной.

Что — то большое бросилось вдогонку по ней.

Блин.

Голова гудела от безумной паники, я просунула руки сквозь Вуаль, помахала ими маме на другой стороне. Мне казалось в эти секунды, что раскаленный клинок ударит по моим лодыжкам, и я упаду в зияющую пасть, став угощением для Легиона.

— Мама! — закричала я.

Ничего. Я охнула с облегчением, когда она схватила меня за руки и потянула наверх. Я оттолкнулась ногами от прутьев, пытаясь выбраться, край люка впился мне в живот, и меня потащили по горячей земле.

— Что — то идет, — закричала я, пытаясь убрать ноги подальше от дыры. — Нужно накрыть его.

Мама подняла крышку люка, собиралась подвинуть ее, но окровавленная ладонь появилась из дыры, помахала нам, пытаясь ухватиться за край.

Мы закричали.

А потом появилась голова Джея, он вдохнул.

Он с легкостью выбрался из люка, взял крышку у моей мамы, виновато улыбнувшись ей, и задвинул дыру.

Слишком много нужно было обдумать и сказать. Я надавила на виски и раскачивалась, пытаясь собрать все события воедино.

— Уверен, что это их задержит? — спросила моя мама. — Они использовали люк раньше.

— Подкрепление будет тут, — сказал он, взглянул на меня, но я лишь пусто смотрела в ответ. Он посмотрел на мою маму и протянул окровавленную руку. — Я Джей, кстати.

Мама сжала его руку.

— Знаю, — она одобрительно улыбнулась, пожав его руку. — Я Ингрид, — она огляделась, и я тоже обратила внимание на окружение. На место с другой стороны ада.

Центр Портлэнда. Район Перл.

Было раннее утро. Ни души, кроме нас, и это было хорошо, ведь мы выбрались из канализации.

Запахи реки, мочи и деревьев еще никогда не казались такими сладкими.

Воздух еще никогда не ощущался так приятно.

— Не люблю жаловаться, — сказала ему моя мама. — Но я не отсюда, — она посмотрела на меня с сочувствием. — Тыковка, мне не хотелось бы бросать тебя, но это не дом. У меня есть дом. И меня кое — кто ждет.

Пиппа.

Я кивнула. Я знала.

Это было трагедией. Но я знала.

— Идемте со мной, — сказал Джей. Он отошел на пару футов от меня и помахал рукой в воздухе, тот замерцал. Я уже привыкла к этому виду. Столько вуалей. Столько слоев. Столько миров. — Мы пойдем вместе, — сказал он ей и посмотрел на меня. — Останься там. Джейкоб в пути.

Но я тоже хотела пойти.

Я чуть не сказал это, но знала, что мама не позволила бы этого. Было больно терять ее снова.

— Ты спасла меня, Ада, — сказала она мне. — Не забывай этого. Я не забуду.

Я не могла даже ответить. Все во мне давилось от горя. Я знала, что ей лучше было уйти сейчас, что так было безопаснее всего, но часть меня надеялась, что она хоть немного побудет тут со мной. Может, даже в Вуали. Что мы побудем мамой и дочерью подругами, еще немного. Часть меня думала, что это закончилось слишком быстро. Еще пару дней, пару часов, пару минут.

Прошу.

Но я должна была радоваться, что у меня было хоть немного времени. И я была этому благодарна. У многих не было и такого шанса.

Но это все равно убивало меня.

Она хотела пройти в Вуаль с Джеем, но подошла, обхватила мое лицо и поцеловала в лоб.

— Я люблю тебя, — сказала она мне. — И я буду возвращаться, чтобы ты не забыла это.

Слезы затуманивали зрение. Она прошла в Вуаль с Джеем — воздух мерцал ярче солнца — а потом они пропали, и я осталась одна.

Одна на пустой улице Портлэнда.

Ад был подо мной. Демоны у двери.

— Уже нет.

Я развернулась и увидела Джейкоба на люке.

Не было смысла спрашивать, откуда он взялся. Перенесся сюда, как делали лучшие. Его помощь пригодилась бы в Аду.

«Ты хорошо постаралась, принцесса», — раздался в моей голове бестелесный голос Джея, как в Вуали, а потом пропал.

Я отмахнулась от Джейкоба и села на край дороги. Я тупо смотрела на кирпичи на улице, пытаясь собраться с мыслями.

Джейкоб сел рядом со мной.

— На осознание произошедшего уйдет время. Для многих лучше неведение, но не для тебя. Ты сделаешь выводы из увиденного. И ты станешь сильнее.

— Джей должен уже вернуться, — вяло сказала я. — У него моя мама.

— Он повел твою маму туда, где ее дом, где она счастлива, — сказал он. — Он будет направлять ее какое — то время. Скажем так, она одолжила его на время.

— Но он же вернется? — я сделала паузу. — Собой?

Он кивнул.

— Будем надеяться, — он встал и поднял меня на ноги. — Доун и Сейдж приедут забрать тебя. А я должен остаться тут и запечатать это, — он вздохнул. — Такая неблагодарная работа, — он указал на улицу, здания, старика, шагающего вдали. — Если бы люди знали, через что мы проходим, чтобы уберечь мир…

— Мы? — повторила я.

Он улыбнулся.

— Ада Паломино — истребительница демонов.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Две недели спустя

— У тебя темный и извращенный разум, ты в курсе?

Жорже склонился над моим плечом и смотрел на эскиз, который я отчаянно пыталась закончить на занятии.

Я игнорировал его, высунула язык в концентрации, пытаясь правильно наложить тени. Он молчал, наблюдал за мной, как делал всегда. Я подозревала, что у Жорже не — сексуальный интерес ко мне. Он только переехал в Потрлэнд из Сан — Диего неделю назад со старшим братом, он все время выглядел как рыба без воды, но рядом со мной он становился остроумным и задиристым.

Я закончила, подняла листок, чтобы мы могли его рассмотреть.

— Я бы не назвала это темным и извращенным, — отметила я, разглядывая свою работу в мелочах.

— Милая, не нужно отрицать, — сказал он. — Ты темная. И извращенная. Не будь у тебя волос Кортни Лав, ты была бы такой же как Уэнздэй Аддамс.

— Ну тебя, — я бросила на него взгляд. — Ты даже не знаешь, кто такая Кортни Лав.

— Я знаю, что эта зараза пристрелила мужа и делала ужасный минет, — он нарочито пожал плечами.

Я прищурилась, и на миг он застыл. Похоже, я снова сделала то, что работало на Джее и демонах.

Но Жорже быстро рассмеялся и шлепнул меня по плечу.

— Ты же знаешь, что я шучу, подружка. У тебя шикарные волосы.

Но я видела блеск страха в его глазах. Мне было стыдно. Мне нужно быть осторожнее. После времени в аду я даже не знала, на что стала способна.

А обсуждали мы мой эскиз — вечернее темно — лиловое платье с блестками, глянцево — черное и с обгоревшими костями зверей. Сексуальная версия плаща демона, так сказать. Я нарисовала кучу дизайнов, основываясь на увиденном в аду. Было жутко, а то и гадко, постоянно думать о том, что стоило бы забыть. Но я так справлялась с ситуацией. Превращала ужасы в то, что я понимала, в нечто красивое.

— Чем займешься после занятий? — спросила я у него. Мы знали друг друга всего неделю — учеба началась десять дней назад — но пора было превратить это в дружбу. Жорже был единственным парнем в нашей группе, остальными были девушки, милые, но местные, со своими компаниями. Я тоже была местной, но осталась кораблем без якоря. Я смирилась с тем, что Эми и Том больше не говорили со мной (и электронные письма Джесси стали сухими), и я была привязана только к Джею, но не видела его после всего произошедшего.

Поверьте, больно было каждый день.

— Мне нужно на работу, — сказал Жорже. Он просиял. — Но завтра вечером я делаю ужин для Роберто. Заходи. Роберто купит нам вина и пива.

Беда. Я могла пойти в ад (а еще голосовать), но не могла купить себе алкоголь. После прошлого месяца в чем — то я ощущала себя старше своих лет, но реальность этого не понимала.

— Звучит как свидание, — я подмигнула ему.

— Полегче, — он тряхнул головой. Он соблазнительно провел руками по своей груди и прессу. — Ты можешь желать это, сколько хочешь, но пока у тебя не отрастет пенис, мы будем друзьями.

Я закатила глаза и пообещала остаться другом. И не отращивать пенис. А потом я собрала вещи и пошла на остановку, чтобы поехать домой.

Да, многое произошло за две недели после того, как я вышла из преисподней (знаю, я уже упоминала это, но успокоиться было сложно). В основном, хорошее. Только одно плохое.

Но сначала хорошее.

Мама была в раю. Теперь уже навсегда. Не в Вуали и не в аду. Джей увел ее в свет, и она осталась в свете.

Я знала, потому что видела ее призрак.

Лишь раз.

Но этого хватило.

Это было несколько дней спустя, я лежала в кровати, листала Инстаграм и закатывала глаза от драмы в ленте новостей, когда она появилась в Пинки. Я ощутила ее раньше, чем увидела, сладко запахло ее духами с сиренью, в комнате появилось теплое сияние.

Я повернула голову, а она сидела в кресле, как раньше. На ней было длинное белое платье, как ночная сорочка из викторианской эпохи.

Она ничего мне не сказала. Только улыбнулась.

Она передала мне все, что нужно, взглядом.

Она была в безопасности. Она была благодарна.

И она любила меня.

Я расплакалась, эмоции бушевали внутри, хотя до этого дремали. Когда мои глаза перестали застилать слезы, она пропала.

Остался только запах ее духов и спокойствие, словно комнату наполнили морфином.

Час спустя мне позвонила Перри.

Она увидела маму на кухне, пьющую кофе.

Декс тоже увидел ее. Как и собака.

Она ничего не сказала и Перри, но Перри знала, что мама впервые дотянулась до нее, чтобы попросить прощения.

И Перри не выдержала, рухнула в объятия Декса. Еще больше слез.

Следующим утром папа заговорил об этом за завтраком. Он увидел ее возле окна посреди ночи.

И папа расплакался. Теперь нас было трое.

Он сказал, что в этот раз поверил, что она была в раю. Я была поражена тем, что папа, профессор теологии, все это время таил в себе этот страх. Конечно, горе из — за ее смерти так сказывалось на нем.

Вот так все произошло. И я знала сердцем, что она в безопасности.

Сны прекратились. По крайней мере, кошмары.

Я не видела больше демонов.

Что важнее, я их даже не ощущала.

И учеба стала чудесным отвлечением. Было приятно — и правильно — ходить туда почти каждый день и заниматься любимым делом. Было сложно, преподаватели порой раздражали, и я знала, что дальше будет только напряженнее, но я не боялась вызова. После всего, что я пережила, это было как прогулка по парку.

Но я не считала себя счастливой.

Потому что большого куска моего сердца не хватало, а мужчины, забравшего его, я давно не видела.

Джей оставался по соседству, я его ощущала. Но он замкнулся с нашего возвращения. Избегал меня. Порой я думала, что замечала его, выходящего из Мерседеса, порой вроде видела его в окнах Найтли. Я боялась идти за ним.

И Джейкоб предупредил меня.

Он появился у двери неделю назад и попросил прогуляться с ним. Это не радовало. Джейкоб был очарователен, но что — то в нем меня настораживало. Он не был зловредным, но доверять ему не хотелось. Я подозревала, что на его месте — он был королем Якобов? — нельзя было не научиться манипулировать.

Мы пошли к озеру, сентябрьский воздух был свежим, хоть летний жар еще не угас.

— Я хочу сказать, что горжусь тобой, — он криво улыбнулся. Даже под жарким солнцем он был в костюме 70–х. — Я сам был в аду, и это не красивое место, — он сделал паузу. — Мы наблюдали за тобой со стороны, чтобы понять, будут ли… последствия.

— Что? — спросила я. — Следили за мной?

— Я. Джей. Порой заглядывали в твои сны и читали.

— Да, это ведь совсем не вторжение, — отметила я, хотя думала о Джее. Все это время он следил за мной. Он был там.

— Ты должна к этому привыкнуть, — сказал он. — Это теперь часть тебя. Нам нужно было убедиться, что ты вернулась одна, что твои разум и душу не захватили. Ты чиста, Ада. И ты готова.

— К чему?

— К следующему шагу.

— И что за следующий шаг?

— Поймешь, когда будешь готова, — загадочно ответил он.

— Джей будет там? Когда я буду готова?

Я боялась правды.

Джейкоб вздохнул, его грудь клокотала, будто он хранил что — то внутри долгое время.

— Не знаю, — медленно сказал он. — Буду честен с тобой, Ада. Он меня разочаровал. От всего этого и тебя многое зависело, и он легко мог превратить все в кровавую резню.

— Значит, вы знаете о Сайласе. О нас.

— Да. Знаю. И я много раз предупреждал его. Не помогло. Думаю, в нем еще достаточно человека, чтобы поддаться искушению. В этом беда Якобов. Мы не идеальны. А должны быть.

— Но он все еще… мой?

Джейкоб странно посмотрел на меня.

— Он всегда будет твоим, пока он тебе нужен. Я не буду его заменять, если ты об этом.

— А вы так можете?

Он сверкнул улыбкой.

— Я многое могу, милая.

— Тогда почему он держится вдали от меня? — спросила я.

— Пока что ему так нужно, чтобы стать прежним, чтобы забыть тебя… в том образе. Он не нужен тебе прямо сейчас, у тебя есть остальная жизнь. Нельзя просто сидеть и ждать, пока появятся демоны, нужно жить дальше, день за днем.

«Забыть тебя в том образе».

Его слова ударили меня молотом.

И я могла думать лишь об этом, пока ехала на автобусе домой.

Джейкоб сказал, что я не могла сидеть и ждать, пока явятся демоны.

Но я ждала Джея.

Ждала его возвращения. Ждала, что он будет вести себя так, будто я лишь ученица. А он — роскошный воспитатель.

Я ужасно хотела снова его увидеть, быть рядом с ним, но боялась, что не переживу этого. Что без отношений будет слишком больно.

Я пришла в пустой дом — папа уехал к брату на берегу на выходные — и взяла немного его вина перед тем, как пойти в свою комнату.

Я прошла внутрь.

Чуть не уронила бокал.

Джей стоял в углу, лениво листал книги с моей полки.

От его вида из меня вылетел воздух, словно меня ударили.

Он поднял голову и посмотрел на меня. Его глаза прожгли меня, и я думала, что не увижу их снова. Его взгляд тут же поглотил меня, окутал пылом, и сердце тяжело билось в моей груди, словно пыталось пробиться к нему, где и было его место.

Все во мне болело, но не только от голода по телу, но и от тоски по душе. Меня тянуло к нему, и все силы уходили на то, чтобы стоять на месте. Если он держался изо всех сил, то и я буду такой. Я не хотела быть глупой озабоченной психопаткой, бросающейся на него, даже если это было неправильно.

— Эй, — сказал он, голос был таким тихим и мрачным, что я ощутила его в себе. Он кивнул на вино. — Я помешал?

— Я просто развлекаюсь, — я поразилась спокойствию своего голоса.

Он кисло улыбнулся.

— Прости, что нарушил веселье. Я не хотел так заявляться…

— Нет, — быстро сказала я, скрестив руки на груди, не осмеливаясь подойти ближе, не доверяя себе. — Все хорошо, я… рада тебя видеть.

Он бесстрастно кивнул. Я не могла понять, влияла на него или нет. Если ему и было сложно, он не подавал виду. Он снова выглядел строго и мрачно, как скульптура изо льда или мрамора, его челюсть и лоб были точеными, а глаза — холодными и пустыми.

Но это было не так, верно? Чем дольше я на него смотрела, тем больше он ерзал, его решимость медленно крошилась, а потом ему пришлось отвести взгляд.

Он кашлянул, провел пальцами по моим книгам.

— Я слышал, ты говорила с Джейкобом. Он сказал тебе, почему я отсутствовал.

— Сказал. Но меня это не обрадовало.

Он облизнул губы, постучал пальцами по книге. Она привлекал его.

— Я подвел тебя там, где не должен был. Там, куда не должен был тебя вести. Я позволил чувствам к тебе все усложнить. Это моя вина. Если бы с тобой что — то случилось, я не смог бы с этим жить.

— Уверена, тебе бы стерли память.

— Нет, я жил бы с этим в наказание.

Серьезность его голоса давала понять, что он не шутит. Я вздохнула.

— Слушай, хватит терзать себя. Ты спас нас в конце. Без тебя я была бы мертва и обречена, как и моя мама.

Я не знала, верил он или нет. Он все еще смотрел на книгу, глаза пылали презрением к себе.

— Джей, — тихо сказала я и, не думая, опустила вино на стол, шагнула к нему. Чем ближе я была, тем сильнее он напрягался.

Я застыла на месте. На это уходили все силы. Я знала, что стоит оставить все, как есть, как должно быть.

Но была проблема.

Потому что так, как должно быть, подразумевало нас вместе так, как я даже не могла объяснить. И дело было даже не в том, что я отдала Джею свое сердце — в этом я не была уверена — но я отдала ему каждый дюйм тела и души. Только он по — настоящему понимал меня, и хоть я еще многого не знала о нем, и он многое не знал о себе, мы были в этом вместе.

Я не хотела бороться с тем, как было задумано, ведь это поддерживали все инстинкты в моем теле. Я ощущала, что так правильно.

— Я скучала, — прошептала я.

Он закрыл глаза, прядь волос упала на лоб. Он вдохнул, успокаиваясь.

— Я знаю, как это, — тихо продолжила я. — Я знаю, что сказал Джейкоб. Я знаю, что ты должен сделать. Но я должна рассказать тебе. Хотела бы я, чтобы был другой способ, но я не знаю, что я могу.

— Ты ничего не можешь сделать, — сказал он после долгой паузы. Он посмотрел мне в глаза, удержал на месте. Все во мне замедлилось, наполнилось теплом и сладостью.

«Тогда скажи хотя бы, что чувствуешь ко мне, — молила я мыслями. — Скажи, чтобы я забрала это с собой и берегла. Скажи, пока мы навеки не изменились».

Его взгляд смягчился, и я могла лишь надеяться, что он знал.

— Все из — за меня, — сказал он, выпрямляясь с решительным видом. — Меня назначили обучать тебя и защищать. В этом ты моя, и ты будешь такой, пока это позволено.

Печальный вздох сдавил мое горло, и я отвела взгляд. Все это я знала. И повторение этих слов было как еще один гвоздь в крышку гроба.

Я пыталась выглядеть храбро, говорила себе, что это не важно, что я все равно толком не знала его, что это была лишь безумная влюбленность, взрыв гормонов, что все пришло к факту, что у меня был поразительный секс с бессмертным существом днями, и теперь я была зависима от этого.

Так могло быть.

Я была уверена, что так и было.

Но это была не единственная правда.

Он был моим, как я — его.

Наши души выбрались из убежищ и встретились в спальне, они слились, выросли и стали чем — то, чего мы не ожидали. Мы побывали вместе в аду. Если это не связывало, то что тогда?

— Мы не должны быть вместе, — хрипло сказал он. Он шагнул ко мне, мое храброе лицо дрогнуло, и я не понимала, как буду дальше находиться рядом с ним, когда нужно было постоянно подавлять потребности тела. — Это просто запрещено, — продолжил он, сделав еще шаг, его взгляд становился напряженнее с каждой секундой. — Джейкоб пригрозил мне многим. Что он переведет меня к кому — то другому, что он станет твоим стражем, если нужно, что мой долг нельзя нарушать.

— Я знаю. Знаю! — закричала я, щеки недовольно пылали. — Я все это знаю.

— Он говорит, что ты перерастешь это со временем. Что я забуду об этом со временем. Что время сотрет все, что у нас есть, — сказал он. — Но я знаю, что это не так. Мы только в начале. Это только начало нас вместе. Мы связаны глубоко внутри. Я знаю тебя Ада, и, хоть логика говорит, что ты не можешь, ты знаешь меня.

— О чем ты говоришь?

Он был в футе от меня, его пряный запах доносился до моего носа, окутывал мои нервы медом. Мое тело покалывало с головы до пят, воздух между нами затрещал, будто пытался притянуть нас. Слабая, но сияющая веревка обвила мою талию, связывая меня с ним.

— Я говорю, — он протянул руку. Полетели искры от нашего контакта, его ладонь была теплой, его сильные пальцы обвили мои, удерживая там, — мы не можем быть вместе. Но это не значит, что мы не будем.

Я моргнула, боясь уточнять, о чем он.

— Ты моя, принцесса, — прошептал он, прижимая ладонь к моей щеке. — И ты моя во многом. Ты моя там, где важно. Может, я и не смертный, но это не значит, что мы не подходим друг для друга.

Я почти плакала. Его прикосновение, его слова были бальзамом на мои раны.

Но я не могла. Пока что.

— Сайлас, — прошептала я. Боясь его ответа. Боясь, что у него не будет ответа.

Но он ответил:

— Сайлас Блэк остался в аду, — сказал он. — Я об этом позаботился. Имена имеют власть, и демоны вытащил его, хоть и в худший момент. Ты знаешь, что я не смогу перестать извиняться за слабость, за то, что я не предугадал этого. Это не повторится, но это случилось. Но когда я дал отпор, ощутил тебя и потянулся к тебе, я прогнал его из всех уголков. Я сам произнес его имя. И теперь он останется в аду.

Я неуверенно смотрела на него, хоть и хотела так сильно ему верить.

— Уверен? — прошептала я. Он слабо улыбнулся.

— Когда прогоняешь из души зло, ты это ощущаешь. Тень уже не ходит за тобой, с головы пропадает черный венец. Его тут нет, — он указал на свою грудь. — Тут только я, Джей — Джей Абрамс.

Я невольно улыбнулась, быстро прикусила губу, пытаясь сдержаться.

— А Джейкоб?

— У меня свободная воля, помнишь? — он провел большим пальцем по моей нижней губе. — То, что он не знает, его не ранит.

— Но, — попыталась сказать я, но он надавил большим пальцем на мою губу, просовывая его в мой рот. Хмм. Это было чем — то новым и довольно приятным.

— Ты можешь поднять стены? — прошептал он, глядя на мои губы, убирая ладонь.

Я нервно сглотнула. Кивнула. Я обратилась к своей голове и душе, как делала раньше, но вместо стальной двери, что отгоняла жар и холод ада, я представила черные бархатные шторы, поднимающиеся с пола, Скрывающие нас изнутри и снаружи.

Хлоп, хлоп, хлоп.

Они появились одна за другой в комнате, окружили нас, пока не остались мы с Джеем в мире мягкой тьмы.

Мы весело улыбнулись друг другу. Я была удивлена не меньше него.

— Проблема решена, — гордо сказал он. — Что еще ты можешь?

Я облизнула губы и сжала его ладонь, потянув его к кровати.

— Позволь показать.

Мы стояли у конца кровати, моя ладонь прижималась к его твердой вздымающейся груди, я была готова толкнуть его. Я не успела, его рот врезался в мой, волны заката целовали берег. Я словно оказалась в теплом водовороте, кружилась и тонула, дикая и свободная.

«Уверен?» — спросила я мысленно.

Его поцелуй говорил мне: «Всегда».

Мы упали на кровать в объятиях друг друга, окутанные тьмой.

Мы создавали свой свет.

КОНЕЦ…