Воссоединенный

— Д-думаю, да. Но ты мне кое-что так и не сказал, — ответила я.

— Что же?

Я обхватила его ладонь своими руками. Он посмотрел на наши ладони, и я услышала, как он тихо вдохнул. Холодный рубин моего сердца рассыпался песком. Я чувствовала себя слабой внутри. Уязвимой.

— Почему я не могу увидеть тебя? Это я не понимаю.

Он медленно поднял вторую руку и коснулся моей челюсти. Я повернулась к его сияющему лицу, наслаждаясь теплом прикосновения.

— Когда два человека связаны, как мы, — тихо начал он, — то ничто на земле и на небе не может разделить их. Ты не видишь меня только по одной причине, и хотя она разбивает мое сердце, я понимаю и принимаю ее.

— Что же это? — прошептала я.

— Ты не видишь меня, любимая, потому что не хочешь этого.

— Нет, — я покачала головой со слезами на глазах. — Ты ошибаешься. Этого не может быть.

— Тише, нехабет, — он обнял меня сияющими руками и прижал к себе. Я ощущала под щекой биение его сердца. Амон гладил мою спину и волосы, пальцы скользили по прядям как вода, тихие слезы стекали по моему лицу.

— Почему? Почему я так с тобой поступаю? — спросила я, неожиданная сильная эмоция бурлила во мне, как горячий источник. Я злилась. Не на него, а на себя. Мое сердце колотилось с силой, как волк, преследующий добычу. Я хотела разорвать то, что причиняло боль, но знала, что при этой уничтожу нечто ценное.

— Это не важно, — прошептал он мне на ухо.

— Это важно, Амон, — сказала я, обвив руками его шею и закрыв глаза. — Не давай, — начала я и поцеловала его сияющую щеку.

— Что? — нежно спросил он, чуть отпрянув.

Было почти больно смотреть на него и знать, что его черты скрыты по моей вине. Но я открыла глаза и искренне сказала:

— Не давай мне забыть.

Он замер на миг, а потом опустил голову, и его губы задели мои. Сначала поцелуй был легким, как перышко на коже. Я хотела больше.

Амон ощутил мое настроение, и я быстро оказалась укутана солнечным светом. Я ощущала, как он окружал меня, защищал, успокаивал, но и дразнил.

Я могла так вечно остаться во сне с Амоном, но он отодвинулся. Когда он это сделал, я с досадой увидела, что он — все еще создание из золотого света рядом со мной на диване. Он погладил мое лицо.

— Ты увидишь меня, когда придет время.

Я обхватила его запястье и смотрела туда, где были его глаза.

— Я разберусь с этим. Обещаю.

— Я знаю. Я буду ждать тебя. До смерти космоса я буду ждать тебя. Не сомневайся.

— Не сомневаюсь.

Стало слышно голос, свет пронзил центр золотых дверей. С гулом они распахнулись, и Амон встал, готовый защищать меня.

— Лили! — закричал голос. Этот я хорошо знала.

Я вскочила на ноги.

— Ахмос!

Он посмотрел на нас. Если для него и было странно, что Амон светился, он промолчал. Может, Амон выглядел светящимся только для меня.

Амон повернулся ко мне и протянул руку. Я обхватила его ладонь, и он притянул меня ближе. Его тепло укутало меня в последний раз, и я хотела остаться так.

— Иди с Ахмосом, любимая. Береги себя, — он поцеловал мой лоб.

— Я найду тебя, — сказала я.

Я не могла понять по его лицу, улыбался ли он, но я услышала это по голосу.

— Я буду с предвкушением ожидать твое прибытие, — сказал он. — Хакенью, Ахмос. Позаботься о ней.

— Конечно, брат, — ответил Ахмос.

Криво улыбнувшись Амону, я посмотрела на Ахмоса, который не улыбался.

— Готова, Лили? — спросил он мрачно и вежливо, как голодная собака, глядящая на еду.

— Да. Идем.

Я подошла к Ахмосу и, оглянувшись на Амона, протянула руку. Ахмос обхватил мою ладонь, воронка открылась перед нами. Золотой храм пропал, как и золотой парень, которого я оставила позади.

11

Капитан! Мой капитан!

Мы кружились на тошнотворной скорости в золотом свете, но быстро оставили свет позади, и это меня опечалило. Ахмос крепко сжимал меня, и я прижалась лицом к его груди, закрыла глаза. Когда мы замедлились, он коснулся моего подбородка. Мы зависли над темным пляжем. Тихо потрескивал маленький костер, я заметила, что единороги следят за двумя телами рядом с ним.

Ахмос прошептал заклинание, одно из тел поднялось в воздух. Это было мое. Мне было не по себе видеть свое тело отдельно. Голова была опущена, волосы мокрыми прядями закрывали лицо. Мое я из сна невольно приближалось к телу, пока ладонь не коснулась плеча, и… я оказалась собой.

Я открыла глаза и плавно опустилась на землю, босые ноги погрузились в черный влажный песок. Я была удивлена, что до сих пор была в тонком одеянии, которое мне создал Амон, а не в одежде, в которой была до падения с Небу. Ахмос быстро вернулся в свое тело и проснулся неподалеку от меня. Дрожа, я потирала руки и отошла от него, чтобы понять, что вокруг нас. Ночной пейзаж был прекрасен. Тонкий полумесяц отбрасывал на поверхность океана серебряный блеск. Волны тихо набегали на камни и деревья, шурша и навевая сон. Я так устала. Устала телом и душой.

Ахмос оказался передо мной, закрывая вид. Он схватил меня за плечи и спросил:

— Ты в порядке? — его лицо было напряженным. Близость и эмоция, от которой мне было радостно, как лесному духу, танцующему под луной, ушли. Я знала это, понимал и Ахмос.

Солнце затмило луну. Теперь я знала, что солнце было там, и я не могла игнорировать его тепло. Без Эшли и Тии в голове я испытывала свои эмоции. Смотрела иначе. И Ахмос, похоже, тоже увидел все по-новому.

И хотя он держал меня нежно, он был отдаленным. Напряженным. Ахмос стал скалой, на которую было опасно взбираться. Тепло его взгляда угасло.

— Буду в порядке, — выдавила я.

Его серые глаза говорили о многом, но я не могла этого прочесть. Воздух был тяжелым от напряжения, и я сцепила руки у своей талии. Я остановила себя и начала играть с завязками одеяния, не было сил смотреть в глаза. Пространство между нами было полно лезвий, и каждая секунда без разговора меня ранила. Когда он заговорил, он позвал Эшли и Тию.

— Пора, дамы, — сказал он, отвернувшись от меня и озираясь. — Ваш сосуд вернулся.

Я не могла дышать. Сосуд? Этим я была для него. Телом, в котором была девушка, которую он любил? Как он мог быть таким жестоким? Это не было на него похоже. Так мне казалось. Но знала ли я его на самом деле?

Он, скорее всего, злился. Особенно, потому что видел Тию с Астеном, а меня — с Амоном. Любого парня это расстроило бы. Но я не должна была расстраиваться, верно? Он знал, как мне больно видеть их с Эшли. Он даже признался в этом, когда был с ней во сне. Я думала, что между нами было что-то особенное. Между Ахмосом и Лили. Что-то новое и ценное. Я полагалась на него. Зависела от него. Я думала, что начинаю… любить его.

Одно чудесное мгновение я была одна. А потом вернулись два внутренних голоса. Разум вдруг показался тесным, мысли запутались. Я смогла как-то подстроиться под девушек, и мне стало лучше. Удивительно, но я скучала по ним.

«Ах, Лили, — сказала Эшли с ноткой печали в голосе. — Мне жаль».

«Мне тоже», — ответила я.

«Уверена, он не хотел, чтобы это так прозвучало», — сказала она.

Тиа молчала, но с ее стороны вскоре донеслось успокаивающе мурлыканье, когда она устроилась удобнее.

Я словно оказалась с лучшими подругами после того, как мне разбили сердце. Пока я страдала в разуме и сердце, они скорбели со мной. Слезы текли из моих глаз, пока я думала о том, что потеряла. Что мы потеряли, ведь все мы что-то утратили.

Мы отошли от Ахмоса, оставив его и его серый взгляд позади, и пошли по пляжу. Небу плелся за нами, но не говорил. Все ощущали, казалось, что мне нужно прийти в себя. Понять заново, что у нас было индивидуальным, а что общим.

Влажный песок прилипал к ногам. Каждый шаг оставлял след в дюйм глубиной. Теплая вода касалась моих ног. Я ощущала себя пористым камнем, и вода понемногу наполняла меня. Когда она отступала, я оставалась пустой, обветренной. Дыры правды терзали меня изнутри, и я не была уверена, что смогу залатать их.

Когда мы отошли достаточно, мы объединились и создали одежду. Песок поднялся и окружил меня, стуча по коже почти так же неприятно, как слова Ахмоса по моему сердцу. Я была удивлена, посмотрел на воду, что оказалась в теплой фланелевой рубашке поверх футболки и в джинсах, заправленных в крепкие, но модные сапоги.

— Спасибо, девочки, — прошептала я и направилась к костру Ахмоса. Я погладила Небу по спине и шла рядом с ним. Когда я вернулась, я устала так, что разговорами уже не могла исправить то, что пошло не так. Я опустилась на плащ и устроила голову на ладони. — Я бы хотела поспать немного, Ахмос. И тебе бы не мешало.

Он сидел у костра напротив меня. Он ответил:

— Отдыхай. Я уже достаточно поспал.

Я закрыла глаза и быстро отключилась, но слышала сквозь сон голос Эшли. Она кого-то строго отчитывала. Я поняла, что не хотела бы столкнуться с ее гневом, мне было жаль того, кто разозлил ее. Вскоре даже ее вопли не могли мешать мне, и мир погрузился во тьму.

Когда я проснулась, было слышно волны и морских птиц. Тело затекло. Я села со стоном и обнаружила палку для помешивания углей, но они уже остыли. Ахмос и Небу пропали, но Захра была неподалеку.

— Где остальные? — спросила я.

«Ушли за завтраком», — ответила единорог.

Ахмос вскоре вернулся и опустил несколько рыб на камень, а потом сел на колени и разжег костер заново. Он на миг посмотрел на меня, но отвел взгляд, поджав губы, словно хотел поговорить, но не мог подобрать слова. Я разглядывала его, пока он разделывал рыбу и собирался готовить ее. Морская птица радостно забрала внутренности рыб, каркнув с восторгом, глядя на Ахмоса черными глазами-бусинами.

Когда завтрак был готов, он отдал мне мою долю, сел и взял свою, но не ел. Я прожевала несколько кусочков, но еда застряла в горле, словно язык распух и не давал проглотить ее. Наконец, я отложила еду и ткнула его ногу сапогом.

— Просто скажи, Ахмос. Я вижу, что ты хочешь.

Нервы покалывало, когда он посмотрел на меня. Мои глаза пылали. Он повернулся к рыбе.

— Я не уверен, что ты хочешь это слышать, Лили.

— Расскажи, что разочаровался во мне. Что все было ложью. Что ты меня не любил. Что наши пути не сливаются так, как ты думал. Все это. Что угодно. Просто… расскажи, — я притянула колени и обняла их. И хотя он молчал, мне уже казалось, что он ударил меня в живот.

Я думала о том, как Ахмос целовал Эшли. Как их окружали клевер, гудящие пчелы и тяжелый запах яблонь на ветру. То, как он щурил глаза, а его щеки превращались в маленькие пухлые луны, когда он смотрел на нее. То, как Эшли нравились его губы на ее коже, его теплое дыхание на ее горле.

Ахмос нахмурился.

— Я не могу рассказать тебе такое, Лили.

— Почему? — спросила я, гнев пропитывал слова.

— Потому что это не правда. Мои чувства — не ложь. Я люблю тебя. Наши пути пересекаются. Я видел это, — я посмотрела на него с сомнением, и он добавил. — Почему ты не спрашиваешь то, что хочешь узнать?

О чем он? Он хотел, чтобы я обвинила его в том, что Эшли он любит сильнее меня? Это было важно? Для Эшли — да. Она молчала, но я ощущала ее печаль, ее смирение и тревогу за мои чувства. А еще ее любовь к Ахмосу была осязаемой и влияла на мое восприятие, хотела я того или нет. Я не могла не отвечать на ее влияние. Я хотела быть в его объятиях, чтобы он успокоил меня и погладил волосы. Но я была и собой. И его отношения с Эшли не тревожили меня сильнее всего.

— Почему ты не рассказал мне о нем? — тихо спросила я.

Ахмос напряженно кивнул, отмечая, что этот вопрос и ждал, но его губы были сжаты, словно он не хотел отвечать.

Я не отступала:

— Ты знал, что я потеряла память о нем. Ты воспользовался преимуществом.

— Да, — просто сказал он. — Но это не значит, что то, что я видел и ощущаю, ложь.

— Тогда почему это не вяжется со мной? — прошептала я. — Все в этой ситуации кажется мне неправильным.

— Не говори так.

— Почему? Это тебя задевает? Хорошо. Я рада, что тебе больно, потому что ты ранил меня. Я видела твой сон с Эшли, и твое влечение к ней было очевидным.

— Это не значит, что я ничего не испытываю к тебе.

Я встала и пошла к краю берега.

— Это не одно и то же. Даже близко, — сказала я, голос унесся к океану.

Ахмос встал за мной и обхватил ладонями мои руки. Его рот щекотал мое ухо, и я обнаружила, что все еще хотела, чтобы он любил меня, целовал и обнимал, как раньше.

— Я уважаю тебя, — прошептал он. — Я восхищаюсь тобой. Твое лицо, твой облик прекрасны. Я хочу, чтобы ты была рядом, чтобы я защищал тебя от вреда до конца своих дней. Мы могли быть счастливы вместе, Лили. И нам было бы удобно. Этого мало?

Я развернулась, и он обвил руками мою талию, пытаясь притянуть в объятия, но я прижала ладони к его груди, мешая ему.

— Часть меня хочет этого, — печально сказала я. — Наверное, это не важно, — я вяло улыбнулась меня. Сильно хотелось шагнуть и затеряться в его поцелуе. Этого хотела не только Эшли, но кое-что изменилось для меня, для всех нас, в мире сна.

Мы не знали, что принесет будущее, но, даже если кого-то из нас ждал счастливый конец, две другие остались бы страдать. Мы не хотели долго думать об этом.

— Думаю, нам лучше пока отложить чувства и сосредоточиться на задании, — сказала я.

— Если ты этого хочешь, — официально сказал Ахмос. Он медленно отошел от нас, его спина была напряжена.

«Ты его обидела, — сказала Эшли. — Нужно было так злиться? Он ранимый».

«Он ранил меня первой, — ответила я. — И какая теперь разница? У нас есть дело, мы уже достаточно пострадали из-за мужчин. Нужно сосредоточиться на Сетхе».

«Согласна, — сказала Тиа. — Нет смысла мечтать о таком. Это или произойдет, или нет. Уасрет выберет нам пару, и мы даже ничего сказать не сможем».

Уасрет. Чудесно. Я почти забыла. Я быстро поделилась с ними тем, что видела во сне с Амоном, и они были потрясены вмешательством Пожирательницы. Когда я рассказала Ахмосу об этом, он кивнул и сказал, что Астен ему об этом поведал. То, что Уасрет накопила достаточно силы, чтобы вмешиваться, пугало нас.

— Это не все плохие новости, — сказал Ахмос. — Я проверил наш путь, и к братьям быстрее всего можно попасть по Космической реке. Единороги этого не смогут. Полет слишком долгий. Они устали, а мы не можем найти убежище, чтобы они отдыхали весь день.

— Тогда что нам делать? Как добраться до твоих братьев? — спросила я.

Тиа предложила:

«Почему бы не позвать Черти?».

— Черти? Кто это? — спросила я вслух.

Ахмос поднял голову с искрой интереса в глазах.

— Думаешь, он нас примет? — спросил он и потер подбородок. — Ты ему нравилась.

«Конечно, мы ему нравились, — сказала Тиа. — Мы можем призвать его монеткой, которую он давал нам».

— Монеткой?

«Хассан спрятал ее в колчане. Она лежит рядом со скарабеем сердца Амона».

Мое сердце дрогнуло от ее слов. Не объясняя действия Ахмосу, я пошла к костру, нашла свои кожаные доспехи и ножами-копьями в ножнах и колчан стрел. Я дотянулась до дна и вытащила скарабея сердца.

Я долго смотрела на него. Пальцы сжались на нем, и я подняла голову и увидела, как на меня смотрит Ахмос. Я все еще сжимала скарабея, пока рылась в колчане в поисках монеты с птицей. Я отдала ее Ахмосу. Когда он не смотрел, я сунула скарабея сердца Амона в карман джинсов.

— Птах бену, — сказал он, перевернув монету на ладони и погладив другую сторону. Он показал мне изображение лодки и мужчины с веслом. — Я такие монеты не видел, хотя слышал о них. Они двусторонние. Это значит, что у тебя есть защита птаха, как и у паромщика. Ты знаешь, какая она редкая?

Я пожала плечами. Вызвалась Тиа:

«Мы видели птаха в Гелиополисе. Монета схожа с той, которой птица заплатила за наш первый проезд. Может, это та самая».

Я передала ее послание Ахмосу, он потрясенно уставился на нас.

— Вы видели птаха? Он заплатил за вас?

— Да. Так Тиа говорит.

Ахмос смотрел на нас, почти пронзая в поисках ответов, которые я не могла дать. Он собирался сказать что-то еще, но я перебила:

— Монета сработает? Мы сможем так вызвать этого Черти?

— О, да, — ответил он. — Это должно сработать, — он опустил монету на мою ладонь и поманил за собой. — Идем со мной.

Я пошла за ним к кромке воды, он сказал мне, что делать. Я отвела руку и громко сказала:

— Паромщик! Этой монетой я оплачиваю проезд! — я вскинула руку и бросила монету в воду как можно дальше. Я видела, как она вспыхивает золотом, кружась в воздухе, и когда она упала в воду, луч света ударил в небо и пропал наверху.

— Что теперь? — спросила я.

— Он придет за нами, если может.

— А может не получиться?

— Черти занят, перевозя мертвых, а во время войны он занят особенно.

— Но разве Маат не сказала, что загробный мир под угрозой? Куда он отвозит мертвых?

— Не знаю. Может, все равно отвозит туда и оставляет их, пока не разберутся. Такое бывает, когда мы в царстве смертных. Мертвые ждут нашего прибытия. Обычно там больше группы ждут суда после двух наших недель в Египте. Некоторые уходят сами, но их проглатывают звери, мешающие мертвым уйти. Из загробного мира не сбежишь. Если ты не бог. Они могут приходить и уходить, когда пожелают.

— О,… и, кхм, вы тоже можете приходить и уходить, как боги?

Ахмос посмотрел на меня.

— Нет, — ответил он. — Мы должны оставаться в загробном мире, пока нас не призовут в тела для исполнения цели. Хотя теперь, когда Сетх свободен, смысла пробуждаться в смертных телах нет.

— То есть, когда все это закончится, если мы выживем, ты с Астеном и Амоном… что? Останетесь в загробном мире… мертвыми? — я пыталась проглотить комок, который вдруг появился в горле, но не вышло.

— Это весьма вероятно.

«Вы это знали?» — зашипела я на Эшли и Тию.

«Да», — ответила Тиа.

«Тогда… зачем Эшли любить Ахмоса, а тебе Астена? Какая разница, если вместе не быть никак? Никому из нас?» — спросила я.

Эшли ответила:

«Ах, милая, потому редкие мгновения так ценны».

Я скрестила руки.

— Я не принимаю это, — сказала я вслух.

— Что не принимаешь? — спросил Ахмос.

— Должен быть какой-то приз, — я взмахнула руками. — Награда за спасение космоса. Да? Разве не так все работает? Ты видел нас вместе. Когда? Где? В Нью-Йорке? В загробном мире? Где ты видел наш счастливый конец? Мы были живыми или мертвыми?

— Я говорил тебе, что конец скрыт от меня. Я не вижу, когда и где. Я знаю эмоции. Я видел моменты счастья. Радости. Любви. Эти мгновения мне давались.

— Там была я, Эшли или Уасрет? С кем из нас ты был?

— Я видел всех вас.

— Верно. Это удобно, да?

— Ты злишься.

— Конечно. Плохо уже то, что мне нужно пожертвовать собой, чтобы стать Уасрет и спасти космос. Я только начала понимать, какой собирается стать Лиллиана Янг. Но это теперь выглядит глупо, да? И я переживала за то, какого парня люблю, а это, оказывается, не имеет значения. Вы все мертвы. Мне с вами никак не жить. Знаешь, что? — я ткнула пальцем в его грудь. — Почему бы тебе не держать свои видения при себе? И почему бы не оставить Эшли в покое? Нам не стоит надеяться на будущее, которого нет.

Мой подбородок дрожал, я смотрела на него ледяными глазами. Я хотела, чтобы он сказал мне, что я ошибаюсь. Что все сработает, что у меня будет счастливый конец. Что хоть кто-то из нас выживет и будет жить хорошо. Вместо этого мое дрожащее тело пылало горем изнутри. Он коснулся моего лица и ответил:

— Если ты этого хочешь, Лили, я так и сделаю.

Раньше, чем слезы полились из глаз, я развернулась и пошла к костру, потащила за собой кожаные доспехи и лук с колчаном.

«Не хочу ничего слышать», — предупредила я Эшли и Тию, не дав им ничего сказать.

Захра ткнулась головой в мою руку, и я запустила пальцы в ее гриву, распутала и пригладила пряди. Мои мысли были такими же спутанными, как ее грива. Я услышала крик Ахмоса:

— Он приближается! — и оглянулась через плечо с рукой на единороге.

Прикрыв глаза рукой, я смотрела на воду.

— Не вижу! — крикнула я в ответ.

— Не там, — Ахмос указал на океан, я пошла к нему. — Он там! — закончил он, указывая на небо.

Большой темный объект появился среди облаков. Я видела лишь части, пока он не опустился ниже. Не знаю, что я ожидала, но это был не летающий корабль. Он падал, кружась, пока не плюхнулся в океан. Мы не могли дойти туда. Придется плыть.

Ахмос повернулся к единорогам.

— Спасибо. Вы сильно рисковали, помогая нам.

Захра прижалась головой к его руке, я обняла ее шелковистую шею.

— Береги себя, — шепнула я ей на ухо. Она нежно заржала в ответ, развернулась и быстро побежала по пляжу. Ее тело ударила волна, и она стала песком и пропала.

Я повернулась к Небу, и он сказал:

«Забирайся на мою спину, юная сфинкс. Я отнесу тебя до корабля».

— А Ахмос?

«Он доберется сам».

Ахмос подтолкнул меня, я устроилась, и Небу развернул огромные крылья и побежал по песку, ударяя крыльями, пока не поймал ветер. Я посмотрела на Ахмоса и охнула, когда он превратился в красивую серебряную птицу, самое большое крылатое существо из всех, что я видела, помимо Небу.

«Мы знали, что он так может?» — спросила я, наблюдая за его полетом.

«Ты рассказывала мне, что у них есть эта сила, — сказала Тиа, — но они не могут использовать ее в загробном мире».

«Он… красивый», — сказала я. Так и было. Ахмос в облике птицы завораживал. Солнце блестело на его сияющих серебряных крыльях. Он приблизился и полетел рядом с нами, длинные лапы вытянулись назад, а шея — вперед. Ахмос склонил голову, глядя на меня с непонятным выражением. Он приблизился к судну, захлопал крыльями, чтобы замедлиться, и принял человеческий облик, легко опустившись на палубу.

Небу кружил над кораблем, не замедляясь.

«Я хочу попрощаться», — сказал он.

«Спасибо, — ответила я. — Спасибо за все».

«Я сделал не так много».

«Но мы бы не добрались так далеко без тебя. Ты очень смелый».

«Нет. Я не рисковал собой».

Я ощутила на себе взгляд Ахмоса, но Небу все еще летал вокруг судна.

«Что такое?» — спросила я единорога.

«Если можно, я хотел бы оставить совет и предупреждение».

«Можно», — сказала я.

«Тогда мое предупреждение Эшли. Осторожнее, юная фея. Не давай новой любви отвлечь тебя от того, что лучше для всех вас. Лили справилась бы с небесной рыбой, если бы ты не утомляла ее тело каждый вечер. Она упала, и вы попали в мир сна, потому что ты эгоистично использовала ее для своих желаний».

Эшли была уязвлена, отпрянула в угол моего разума и затуманила мысли, скрывая от нас.

«Позже поговорим об этом, — нежно сказала ей я. — А совет?» — спросила я у Небу.

«Не гаси их надежду. Вам больно, вы боитесь будущего. Я понимаю, но помни, что без тебя они — ничто. Помни это».

«Как я могу надеяться, если даже не могу убедить такого сильного единорога, как ты, присоединиться к нам?» — спросила я.

«Может, когда ты попросишь снова, я буду готов встать на твою сторону и бороться до конца».

«Ловлю на слове», — предупредила я.

«Это я и ожидал. Удачи, юная сфинкс. И прощай. Пока что».

— Прощай, — сказала я, он опустился к судну. Я подняла ногу и оценила расстояние. Когда я была готова, я соскользнула со спины единорога и легко, как кошка, спрыгнула на палубу. Небу издал громкий звук, сложил крылья и бросился в океан. Я подбежала к краю судна, но от единорога остался только сияющий песок, уходящий под воду.

Я обернулась и увидела, что Ахмос спорит с капитаном, которым был паромщик. Злые красные пятна проступили на шее мужчины. Его лицо было обветренным, лишенным возраста, а глаза были глубокими, как дно океана.

— Я же говорю! — вопил мужчина. — Так плыть нельзя, Искатель пути. Это опасно. Апеп проглотит тебя, и глазом не моргнешь!

— А я говорю, что мы туда поплывем. Если нас найдет Апеп, так тому и быть. Мы одолеем его вместе.

— Ты просто его не видел. Если бы видел, то понял бы, что его не одолеть. Можно только избегать. Остальное показывает, что ты не принадлежишь реке.

Ахмос скрестил руки и смотрел на мужчину свысока. Капитан с недовольным фырканьем вскинул руки и отвернулся, словно надеялся, что Ахмос пропадет, если его не будет видно.

Мужчина посмотрел на меня, кустистые брови поднялись, он широко улыбнулся.

— Привет, девчушка. Рад видеть, что ты еще целая. Так сказать.

12

Червоточина

— Здравствуйте, — осторожно ответила я. — Рада встрече.

Кустистые брови мужчины встретились, он нахмурился.

— Встрече? О чем ты, девчушка? Ты не могла меня забыть.

— Могла. Я намеренно убрала свои воспоминания. Я заперла их, а причину не помню.

Мужчина закряхтел и прищурился, глядя на меня, один глаз чуть не закрылся, другой расширился, он склонил голову.

— Знаешь, что? — он потер щетину на челюсти, шурша ею, как наждачной бумагой. — Я не могу сказать, что виню тебя. Ты, похоже, не послушала моего совета и осталась с бездушным, — он указал большим пальцем за плечо на Ахмоса. — Скажи, что ты не сделала что-то глупое и отвергла прошлого парня, только чтобы ступить на те же грабли. Хватало и одного кошмара.

Я скривилась. Его слова были близки к правде.

— Бездушный? — спросила я, желая, чтобы он сменил тему.

— Ага. Стражи, — он фыркнул и плюнул за борт. Тиа уточнила, что он говорил об Астене, Ахмосе и Амоне, а мужчина продолжал. — Похоже, они плохо справлялись с работой в последнее время. Их не было какое-то время, и мертвых теперь столько, что они цепляются за борт судна.

Я кивнула.

— Загробный мир опасен. Маат скрыла… стражей, чтобы защитить их от Сетха.

— Это многое объясняет. Каждый раз, когда я приплываю, пристань так переполнена, что души молят забрать их, пару раз чуть не перевернули судно. Приходится бросать мертвых за борт, когда мы приближаемся.

Тревога поднялась во мне, я нервно огляделась.

— Я никого не вижу.

— Увидишь, когда мы пройдем портал. Души мертвых не видно при свете дня, если они не связаны со смертными.

— Ох, — я потерла руки и посмотрела на Ахмоса, который заклинанием проверял путь.

— Уверен, что хочешь так плыть? — спросил паромщик. — Это путь по опасным водам. Мы можем и не доплыть целыми.

Я выдохнула со смешком.

— Ничего нового.

Мужчина склонился ко мне с серьезным лицом. От него пахло специями, воском и морем.

— Если хочешь, чтобы я выбросил его за борт, только скажи, — сказал он, почесав нос. — Это его не убьет. Наверное. Только скажи.

Он опустил тяжелое веко, подмигивая, и я чуть не рассмеялась, но Эшли вырвалась на поверхность, кипя гневом.

— Старый медведь в ракушках! Не смей так поступать с моим Ахмосом!

Мужчина моргнул, глаза округлились от удивления. С красными пятнами на шее он направил на мое лицо широкий палец.

— Кто это заговорил вместо Лили? — возмутился он. — Я тебя вижу. Уходи туда, откуда пришла, за борт, злая фея. Нечего терзать милую девчушку.

— Я не злая, — заявила Эшли моим голосом. — И я не терзаю ее. Я — часть Лили, как и Тиа.

Мужчина скрестил руки на груди.

— Разве?

— Да, и еще…

— Хватит! — сказал Ахмос. Мы не заметили, как он подошел. Он встал между мной и грузным капитаном. — Я был бы благодарен, если бы вы относились к Эшли с уважением, Паромщик. Думаю, вы потратили достаточно времени на знакомство, так что делайте свою работу, отправляйтесь в путь, — выражение лица Ахмоса было опасным, как у адской гончей. — Сейчас, — добавил он.

Эшли отступила, отчасти радуясь вмешательству Ахмоса. Я медленно поднялась на поверхность, снова взялась за управление своим телом. Я пронзила Ахмоса взглядом, не радуясь его поведению. Капитан не хотел плохого. Я так думала. Ахмос поймал мой взгляд и отвернулся, пошел к корме, ничего не говоря.

Мне было не по себе от того, что грузный капитан отпрянул от Ахмоса и опустил голову, по нескольким причинам. Во-первых, удивительно, мне нравился паромщик. Во-вторых, Ахмос слишком сильно защищал Эшли, что раздражало меня, ведь его грубый подход был неуместен. И я хотела услышать больше заманчивых идей капитана.

Я прикусила ноготь. Могли ли меня терзать два духа? Я была одержима? Я знала, что все верили, что нам суждено стать Уасрет, но я не хотела оставлять и другие варианты. Особенно, когда капитан намекнул, что душу Эшли можно убрать из моего тела.

Это ощущалось предательством. Я ведь заботилась о них. Но это ведь было мое тело? Разве я не заслужила жизнь? Если был шанс, что я могу быть собой, целой и нормальной, было ли неправильно этого хотеть? Пытаться искать способ осуществить это?

Паромщик бурчал под нос, пока тянул за канаты и поднимал якорь, который цеплялся до этого за вершину горы. Ахмос оставался у носа судна, следил какое-то время за прогрессом, а потом отвернулся и смотрел на океан. Я видела, что он ждал, что я встану рядом с ним, но я решила остаться с капитаном. Когда он попросил помочь, я с радостью согласилась. Было приятно работать с ним. Это напоминало мне о бабушке.

— Предложение еще в силе, — сказал мужчина заговорщическим шепотом, помогая мне сворачивать канат. — Я только рад буду помочь выбросить вредину за борт.

Я рассмеялась в этот раз, и, хотя Эшли хотела вырваться снова, я подавила ее. Это ей не понравилось, и она забилась в угол.

— Думаю, мы его оставим. Пока что, — ответила я шепотом, многозначительно подняв брови и хитро улыбаясь. — Назовете мне еще раз свое имя? — спросила я чуть громче. — Тиа несколько раз называла, но я не помню. Я знаю, что вы — Харон, паромщик из мифа, но вы не выглядите как миф.

— Ага. Многие так говорят. Имя — Черти. Паромщиком меня зовут эти трое. Не уважают.

— Им должно быть стыдно. Но они не такие плохие, какими кажутся, Черти. Может, они просто вас плохо знают.

— Наши пути пересекались достаточно, чтобы они хотя бы считались со мной. Если они ненавидят свою работу, не нужно вымещать злость на мне. Я не виноват, что они застряли тут. Я и сам не выбирал свою работу.

Я хотела спросить у него про их работу, но Черти кивнул на бочку, чтобы я устроилась там и держалась. Тиа сказала обхватить руками канат и пообещала позже ответить на все вопросы. Я послушалась, ветер наполнил паруса, и они надулись как большие воздушные шары.

Океан теперь бушевал внизу. Огромные волны двигались к пляжу, их вершины задевали низ корабля, хотя мы были высоко над землей. Когда от одной волны на борт полетели брызги, Черти закричал:

— Держитесь! — судно резко наклонилось, проехало по волне, разгоняясь, а потом забралось по ним, как по ступеням, которые быстро росли. Я боялась, что мы перевернемся.

Я крикнула предупреждение Ахмосу, боясь, что он упадет, но он смотрел вперед, не слушая меня, ноги приросли к месту, словно были закреплены металлом. То, что он боролся за равновесие, выдавали только руки, впившиеся в борт. Мы подпрыгнули на волне, которая могла потопить торговый корабль, и оказались в воздухе, поднимались на невероятной скорости. Море оказалось далеко, и корабль стал плыть в спокойном темпе.

Вскоре нас окружили тонкие облака. Я не успела убрать руку с каната, а мы уже оказались в глубине облака. Я вытянула руку перед собой, но не видела ее. Капли оседали на руки и лицо, воздух был влажным и холодным.

Мы поднялись выше, выбрались из слоя облаков. Океан из них тянулся под нами. Солнце окрашивало их пухлые вершины, и они напоминали пушистую сладкую вату. Они казались такими густыми и плотными, что хотелось устроиться на одном и уснуть. Мы поднимались, воздух становился холоднее. Мои щеки и уши начали неметь, я дрожала.

— Почти, — сказал Черти. — Держись.

Синий цвет менялся постепенно, а потом наступила тьма. Воздух был слишком разреженным. Я глубоко дышала, легкие болели, но Черти опустил ладонь на мое плечо, и дышать стало легче.

— Будешь в порядке, когда мы пройдем портал, — пообещал он.

Он указал вперед на что-то темное и неровное, зияющее как открытый рот, готовый проглотить нас.

— Что это? — спросила я.

— Брешь в ткани вселенной. Хотя больше похоже на трещину, — Черти потер челюсть. — Это как канал, что ведет из этого царства в Космическую реку, — Черти крутил штурвал, паруса двигались. Судно стонало и скрипело, мы меняли курс. — Спокойно, — сказал он, обращаясь к кораблю и хлопая по поручню. — Спокойно.

Корма дошла до бреши, корабль содрогнулся. Я потеряла равновесие и отлетела к борту. Тут же легкие сжались. Я закашлялась, схватилась за горло, пытаясь разжать его. Ахмос и передняя часть корабля пропали. Я звала его губами, боясь, что он упал. Черти схватил меня за руку, и воздух заполнил мое тело.

— Он в порядке, девчушка. Сейчас увидишь.

Я успела моргнуть, и тьма окутала нас, но я не только не видела Ахмоса или Черти, но и не слышала их. Я ощущала лишь, что все еще на борту. Даже когда я попыталась активировать львиное зрение, я осталась слепа. Я схватилась за поручень и закричала, когда судно ушло вниз. Мы быстро падали, раскачиваясь, словно съезжали по горе. Если бы я не держалась, я бы выпала за борт.

Наконец, судно замерло, и Черти отпустил мою руку, я огляделась. Включилось ночное зрение, и открылся невероятный вид. Черные воронки, озаренные звездами, окружали нас, как чернильная река, звезды над нами подмигивали, как в моем давнем сне. Я слышала шелест голосов, как камыша у реки. Это успокаивало.

— Так красиво! — сказала я.

— Это лучшая часть реки, — сказал Черти. — Потому в этой части космоса решил поселиться Апеп.

— А Апеп это…?

Черти открыл рот, чтобы ответить, но не успел, я издала визг, от которого стыла кровь в жилах. Вокруг нас начали появляться призраки. Некоторые тихо смотрели за борт. Другие сидели на палубе, сжавшись, горько рыдая. Девочка сосала пальцы и смотрела на меня большими глазами. Мужчина, что был отчасти конем, отчасти человеком, переминался неловко, остальные призраки жались к его бокам. Он покачивал недовольно призрачным хвостом.

Они посмотрели на меня, когда я закричала. Появлялось все больше призраков. Так много, что мне было страшно. Я была окружена мертвыми. Их темные рты раскрылись в беззвучном крике, повторяющим мой, они прижали ладони к щекам, копируя меня. Я разворачивалась, появились когти, и я била ими по воздуху, чтобы отогнать их. Мои когти прорывали их формы, но они состояли из воздуха.

Когда я поняла, что когти сфинкс не работают, я отпрянула и врезалась в борт, впилась в него в отчаянии, надеясь сбежать. Они приближались, с любопытством смотрели на меня. Может, их привлекало мое смертное тело, они тянулись ко мне. Я скулила и закрыла глаза, пытаясь игнорировать холод, что тек по венам, каждый раз, когда призрачная рука проникала в мое тело.

Я не открывала глаза, пока не услышала крик Черти.

— Назад. Отойдите, дурацкие призраки! — сияющие существа расступились. Их тела сливались друг с другом.

Паромщик не шутил, когда говорил, что призраков так много, что ступить негде. Они стояли так тесно, что между ними не влез бы листок бумаги. Большая часть обхватывала руками тела, им не нравилось, что они соприкасаются. Им было больно, что они сливались. Было неудобно. Мне тоже это не нравилось. Я посмотрела на борт и увидела, что призраки висят там сотнями.

Некоторые держались за других призраков, образовывая цепь, что пропадала в черной воде. Головы плыли за нами, они держались не за веревки, а за своих товарищей. Это было отвратительно и жутко. Я не могла представить передвижения хуже. Судно Черти было адской невестой, идущей по темному ковру с длинной фатой из мертвых.

Когда Черти приблизился, расталкивая призраков и выкинув нескольких за борт, я схватилась за его руку, чтобы ощущать что-то плотное.

— Они… — я сглотнула. — Не утонут там?

Он покачал головой.

— Они уже мертвы. Их могут съесть. Тогда они совсем умрут.

— Съесть? — еще хуже. — Что за монстр ест призраков?

— Пожирательница, например, — Ахмос подошел ближе, и я была благодарна его присутствию. Он прижал ладонь к моей руке и отчитал Черти. — Можно было и предупредить, что их так много.

— И чья это вина? Ты призвал меня в занятое время. И, если бы вы втроем работали, я бы сейчас не возил столько мертвых! — закричал паромщик, его лицо побагровело.

Я призвала смелость изо всех сил и отошла от Ахмоса, тот нахмурился.

— В-все хорошо, — я похлопала Черти по руке, пытаясь улыбнуться. — Я привыкну к ним, — я пока не знала, как это смогу, но не хотела выглядеть трусихой. Тиа сказала, что мы видели подобное в преисподней и как-то выжили. Я выпрямила спину, хоть и было жутко, но я старалась изо всех сил.

Черти опустил голову.

— Так лучше, девчушка. Апеп отвлечется на них. У нас будет шанс.

— Уверен, что это верный путь? — спросила я у Ахмоса, надеясь, что он скажет нет, и мы уплывем прочь. Я бы хотела продолжать без этих пассажиров.

— Да. Насколько я вижу, темница, где Маат спрятала нас, находится на Острове потерянных. Это вдали от края Вод Хаоса, вне границ богов. Даже они не осмеливаются пройти так далеко.

— Если это так опасно, зачем Маат заперла их там? — спросила я, не сдержав любопытство.

— Она не создает заклинания, как Исида. Маат, видимо, применила чары, что отправили их туда, где нет Сетха, — ответил он. — Чары нужно применять осторожно. То, что она отослала нас так далеко, показывает, в каком она была отчаянии.

— Если это опасно для богов, как мы выживем? — спросила я.

— Все будет хорошо, любимая. Я слежу за дорогой.

Я нахмурилась.

— Не называй меня любимой. Больше тебе это не позволяется.

Черти хихикал, управляя штурвалом, но не смотрел на нас.

Ахмос шагнул ближе.

— Не вся ты так думаешь, — тихо прошептал он.

— Нет? Что ж, управляю сейчас я. Боюсь, придется мириться со мной.

— Я не против этого, Лили, — тихо сказал Ахмос. Он поднял руку и провел костяшками по моей челюсти. Мурашки побежали по рукам, хоть я и хотела злиться на него. Он ощутил мою слабость, потому что склонился и поцеловал в висок. — Я слежу за путем, чтобы Черти вез нас в верном направлении. Присоединишься ко мне на носу? Я постараюсь отгонять призраков.

Я хотела. Правда, хотела. Желание Эшли быть рядом с ним волнами било по мне, и я чуть не заплакала, борясь с этим, но как-то выдержала. Я покачала головой.

— Я останусь с Черти, если можно, — сказала я, понимая, что этим подписываюсь на поездку с мертвецами.

Ахмос посмотрел на паромщика и вздохнул.

— Будь осторожна, — попросил он. — Черти будет отгонять от тебя призраков, но впереди бела, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Обещаешь прийти тогда ко мне?

Я посмотрела в его лунные глаза и кивнула.

— Да.

Ахмос с удовлетворенным видом прошел к носу корабля среди мертвых, словно не видел их. Я содрогнулась и села на бочку рядом с Черти. Похоже, Ахмос был прав. Призраки не подходили к паромщику, словно не могли переступить черту, и я придвинулась ближе к нему и старалась игнорировать покалывание невидимых пальцев на спине, от которых волосы могли встать дыбом.

— Ты ввязалась в кучу проблем, — сказал Черти, цокнув языком. — Фее приглянулся тот парень. Боюсь, ты от него не избавишься, пока она не уйдет. Я могу выгонять призраков, девчушка, если это поможет.

— Все хорошо, Черти, — сказала я. — Девчата — теперь часть меня. Мы дойдем до конца втроем.

— А что будет после конца? — спросил Черти.

— Мы… не знаем, — тихо ответила я и слабо улыбнулась. — Наверное, мы станем призраками на вашем корабле, — я осмотрелась, не представляя, как потеряю смертное тело. — Расскажете про Апепа? — спросила я, надеясь, что отвлекусь от жуткого ощущения из-за мертвых вокруг.

Старик посмотрел на меня проницательным взглядом, а потом оглянулся и поправил курс по сигналу Ахмоса.

— Остров, — начал он, — не зря называется Островом потерянных. Он манит, когда появляется в поле зрения. Место красивое. Выглядит как утопия. Спокойное место. Но не без уловки. Когда приближаешься, он пропадает. Сводит с ума капитанов. Те, кто видят его, преследуют до конца дней.

— И вы его видели?

— Был рядом. Не планировал. Апеп заманил. Это его дом, видишь ли.

— Вы сошли с ума, когда увидели его?

— Неа. Хватило ума закрыть глаза. А пассажиры сошли с ума. Призраки не могут закрыть глаза.

— Что случилось?

— Они прыгнули. Все спрыгнули с корабля и поплыли к нему. Легкая нажива для Апепа. Я не снимал повязку, пока судно не добралось до спокойных вод.

Я сглотнула.

— Нам придется завязывать глаза?

— Думаю, да.

— А эти призраки…

— Станут едой для монстра, — я посмотрела на призраков вокруг нас, на девочку, сидевшую на краю круга Черти и смотревшую на меня огромными глазами. Вдруг мне стало жаль их. Они уже не так пугали. Теперь я знала, что они обречены во второй раз.

Они были тенями людей, которыми когда-то были. Где-то кто-то скорбел по ним. Они были отцами, дедушками и бабушками, врачами, детьми, учителями. Некоторые были не совсем людьми, но и у них могли быть семьи. Было ужасно думать, что жизнь в загробном мире так для них оборвется.

Тиа заговорила со мной и рассказала о второй смерти. Я знала, что могла делать Пожирательница, но на ферме старалась не слушать их. Притворялась, что это не правда. Мне было жутко от мысли, что Астен, Ахмос и Амон могли испытать вторую смерть. Если мы умрем, Тиа и Эшли испытают вторую смерть. Они пропадут. Может, и я. Я не знала, сработает ли это так, ведь я все еще была жива. Я так думала.

Призраки жались к мачтам, их тела трепетали от ветра, как порванные флаги. Их лица были разнообразием выражений, но чаще всего встречалось смирение. Мне было не по себе, ощущение было таким, словно по коже бегали жуки. Ахмос говорил, что грядет что-то опасное. Он знал.

— Апеп ест мертвых? — спросила я.

— О, Апеп ест все. Он немного обленился за последние века. Он давно не трудился.

— Ясно. А что он такое? — продолжила я, хотя знать не хотелось.

— Я не говорил? Вроде, да.

Я покачала головой.

— Нет.

— О, Апеп — большой змей. Изначальный. Некоторые называют его дьяволом. Некоторые говорят, что он — дракон. Но я видел его близко. Он — змей, это точно. Но особый, конечно. Больше всех, кого я видел. Он скользит среди звезд. Река — его поле охоты. Но его дом, его гнездо на том острове. Его туда тянет. Он выходит, когда голоден. А это довольно часто.

— Астен и Амон заперты там?

— Похоже, на то.

— Они в безопасности?

— Если они в темнице, они должны быть в безопасности. Апеп не тронет их, пока не чует.

— Конечно, к ним не пробраться, — сказала я. — Их защищает большая космическая змея.

— Я бы не сказал, что змей защищает. Он не знает, что они там.

* * *

Позже, отказавшись от ужина Черти из черного угря, которого он описал отпрыском Апепа, я уснула. А потом, казалось, часы спустя, корабль дрогнул, и я проснулась. Тихий шепот призраков превратился в стрекот, словно крыльями трепетали зловеще тысячи цикад.

— Что такое? — прокричала я, вскакивая на ноги. Черти тянул канаты и завязывал их.

— Апеп нашел нас! — ответил он. — Он забирает призраков, что висели за нами!

Я развернулась и посмотрела на воду за кораблем. Призраки бились и отчаянно хватались за товарищей. Черти указал на движение под водой, я увидела край большого тела. Оно мерцало. Чешуя была красивой, как радуга. Я пригляделась и поняла, что тело черное, но такое гладкое, что отражает звезды, становясь зеленым, голубым и золотым.

Если бы я не боялась, я бы рассмотрела зверя ближе. Я заметила один виток, другой, но не видела голову. Я вытащила лук из-за спины, вложила стрелу и прицелилась в бугор, появившийся из-под воды.

— Не нужно, девчушка, — сказал Черти, коснувшись моей руки. — Твои стрелы не сработают.

— Даже стрелы Исиды?

— Даже ее.

— Тогда как с ним бороться?

— Никак. Понадеемся, что он наестся и уйдет домой спать.

— Мы никак не можем защитить их?

— Никак. Игнорируй это.

— Игнорировать? — потрясенно повторила я. — Они кричат.

— Да. Ты бы тоже кричала, если бы он тебя ел.

Жалобные крики призраков разносились над водой. Я заметила хвост, он был толще дальнобойного грузовика. Не хотелось видеть его целиком. Я старалась следовать указаниям Черти. Меня не интересовали призраки. Я не должна была спасать их, но что-то во мне заставляло меня действовать.

Сначала присоединилась Тиа, а потом и Эшли добавила свои силы. Мы призвали Уасрет. Поднимался ветер, сила наполнила мои вены. Мой голос был громом, я отыскала имя существа и направила воющие порывы ударить по нему.

— Пустой Змей, — закричала я, но мы знали, что это не совсем правильно. — Приди ко мне.

Вода перестала бурлить, шесть бугров появилось под волнами. Я не знала, хватит ли накопленной силы, чтобы использовать ее эффективно. Я все еще боялась этого. Я думала, что, если отдамся ей на сто процентов, то потеряю себя. И я сдерживалась. Каждая из нас сдерживалась. Никто не хотел терять себя. Мы надеялись, что этого хватит.

Несколько минут ничего не происходило, но потом вода разделилась рядом с кораблем, и огромная голова поднялась из Космической реки и покачнулась в воздухе над нами. Черные капли падали на наши головы. Склонив тело, Апеп посмотрел на меня опаловым глазом размером с котел ведьмы.

«Глупая смертная, — произнес он в моей голове. — Тот, кто мешает мне есть, становится едой».

13

Остров потерянных

Я застыла от ужаса, раскрыв рот. Длинный раздвоенный язык высунулся из пасти монстра и попробовал воздух. Мое тело дрожало от вида. Мы смотрели друг на друга, не двигаясь, даже когда между нами встали Ахмос и Черти.

Первый призвал сияющее оружие, которое собралось из незримых песчинок, что были меж досок корабля. Он угрожающе взмахнул оружием, готовый ударить. Второй сжал два длинных посоха с острыми концами, и он держал их так, что было видно, что пользоваться ими он умел.

— Не смотри ему в глаза, девчушка, — сказал Черти. — Взгляд Апепа гипнотизирует. Он может убедить тебя идти ему в брюхо, а ты будешь думать, что идешь по цветочному саду.

Змей раскрыл пасть, изображая жуткую улыбку, показывая большие клыки с острыми концами, сияющие в свете звезд.

«Вы испортили мое веселье, — сказал Апеп обиженно. — Но мне нравится давать добыче шанс спастись. Большую часть времени. Хотя добыча почти не борется, оказываясь на твоем корабле».

Апеп покачал головой, словно пытался оттолкнуть Черти и Ахмоса, но они не испугались и не двигались, это было удивительно. Если подумать, вряд ли у нас были шансы против этого существа. Не с таким крохотным оружием. Змей был слишком большим. Он мог разбить корабль небольшим ударом и проглотить всех нас.

— Девчушка не хотела этого, — перебил мои мысли Черти. — Забирай свою долю и уходи. Здесь много призраков, тебе хватит, чтобы набить брюхо.

Я считала слова Черти смелыми. Он не страдал от угрызений совести из-за потери пассажиров. Змей зашипел и поднял тяжелые витки из воды и опустил их. Часть его тела, видимо, задела корабль, потому что мы склонились в сторону и чуть не упали.

«Ах, — сказал змей. — Говоришь неплохо. Запах смелых силен, твой корабль полон. Был, пока я не закончил первый прием. Но теперь аппетит разыгрался, и я готов к ужину».

От его слов мертвые дрожали и стонали. Они толкались в дальнем углу корабля. Все отчаянно пытались убраться подальше от существа, которое повернуло рогатую голову, чтобы видеть их лучше. Я заметила брюхо змея, оно сияло, словно было покрыто гладким гранатом. Я снова поразилась тому, какой красивой была моя грядущая смерть.

«Даже если они заполнили меня, — сказал Апеп, — я не могу впустить девушку с такой силой в свое царство. Стоило понимать, Черти, что ее сюда брать нельзя. Ты давно не осмеливался приплывать в мои воды.

Заговорил Ахмос:

— Великий Апеп, мы по делам богов. Сетх освободился, и мы должны остановить его любой ценой. Даже ты должен понимать, какой хаос он устраивает. Мы обещаем, что не долго останемся на твоей территории. Если пропустишь нас, мы не навредим.

Змей поднялся, его бока раздувались, вода потоками стекала с чешуи зверя. Она падала на деревянную палубу, от нее шел пар и гной. Я поняла через миг, что Апеп смеется, а не пытается так поджарить нас. Он повернул голову и опустился, глядя на Ахмоса. Черные глаза змея блестели злостью. Он мог за секунду перекусить Ахмоса.

«Слабаки, вам не ранить меня, — заявил, шипя, змей. — Это глупая идея. И мне плевать на Сетха и других богов. Они могут уничтожать друг друга и свои царства. Мне будет больше еды. Почему бы вам не отойти и не дать мне поговорить с девочкой, решившей, что она знает меня?»

Апеп выждал секунду реакции на приказ. А потом поднял голову и обрушил ее на палубу, разбивая ее. Черти и Ахмос упали в дыру. Инстинкт заставил меня выпустить когти. Я впилась ими в корабль, и это помешало мне упасть за ними.

Я не успела продумать план, я добралась до разбитого края и крикнула:

— Ахмос? Черти?

Ответа не было, и я не могла видеть их во тьме внутренностей корабля. Они могли быть пронзены обломком дерева или сломать кости, что не позволяло ей встать. Судно дрожало и стонало, и медленно начало восстанавливаться. Щепки и обломки поднимались в воздухе и возвращались на места. И палуба через миг стала целой, запечатав двух мужчин во тьме внутри корабля.

Я охнула и застучала ладонью по палубе.

— Нет! — закричала я. — Ахмос? Ты меня слышишь? — ответа не было, а потом я услышала шипение. Я застыла на месте, я открыла спину хищнику. Я ощутила поток жаркого влажного воздуха, поднявшего волосы с моей шеи. Еще один порыв ударил по мне, и я знала, что это едкое дыхание зверя, неприятное, гадкое. Я медленно обернулась и оказалась лицом к монстру. Я выхватила оружие из-за спины и нажала кнопки, превращая ножи в копья.

На лице змея отразилась странная радость. Я смотрела на него, ощущая отвратительное любопытство. В существе что-то было сломано. Способности Уасрет гудели в моем теле, желание назвать его имя было невероятно сильным. Хотя он был мощным, я видела в нем терзающую болезнь, бесконечный голод, который он не мог утолить. Он был… уродливым. Неестественным. Он не служил космосу. Апеп был отклонением.

Хотя змей уже почти сомкнул на мне пасть, я ему была любопытна не меньше, чем он мне.

— Что тебя создало? — спросила я.

«Что? Что ты сказала?» — потрясенно осведомился змей.

— Я спросила, что породило тебя? Я знаю, что это не был кто-то. Это не был Амун-Ра. Ты ведь старше него, да? Ты старше космоса, да?

У меня было жуткое предчувствие, что я задала вопрос, который произносить не стоило. То, что произойдет дальше, может вызвать все зло, как грибы из гнилой земли. Змей сильно содрогнулся, словно мои слова ударили его так, что он ощутил их в крови.

Капли воды стекали по моему виску и под волосами. Я не знала, были это брызги океана или пот. Но мне было жутко. Капли воды скользили по голове, как маленькие черви. Призраки застыли, глядя на нас, сжав губы, и даже воздух не двигался. Они сбились в темных углах корабля, как тараканы, прячась от света, было сложно различить, где чьи бледные конечности.

Я шагнула к существу.

— Место, откуда бы пришел, глубокое. Неизмеримо глубокое. Ты глотаешь этих бедняг, чтобы не проглотили тебя в то место, откуда ты прибыл.

«Кто ты? — прошептал змей. — Откуда ты это знаешь?».

Вернув копье за спину, я убрала мокрые волосы с лица и протянула руку. Змей, потрясенный моим поведением, отпрянул, и судно закачалось, но он не ушел под воду. Я пересекла палубу и прижала ладонь к его черному боку. Несмотря на мои ожидания, тело змея было теплым.

— Да, — тихо сказала я, управляя силой легче, чем раньше. — Твой путь был сломлен. Горе и вес утраты обострили твои клыки.

Когда я коснулась его, я увидела такую тьму, которую не мог пробить никакой свет. Он существовал в бездне. Как в черной дыре. Давление было ужасным, но знакомым. А потом его метало и било. Апепа разорвало надвое. Разбило пополам. Его часть отрезало, а другая часть поселилась здесь. И мы ее видели.

Разум змея был мне незнаком. Место, где он жил сейчас, было зловещим и пугающим, худшая тюрьма. Но тьма его не пугала. Он боялся за часть, оставшуюся позади.

— Теперь я понимаю, — сказала я существу, гладя его гладкие черные чешуйки. — Ты — голод, опустошение. Ты — раб ситуации. Часть, что осталась позади, делала тебя целым. Ты хочешь воссоединения больше всего на свете. Ты знаешь, как это произошло?

«Нет, — прошипел змей. — Я проверил весь космос. Я не нашел ни следа своей второй половины. Может, раскол был случайным. Может, разрез сделал злодей, в театре космоса. Я был нежеланным куском, отброшенным в сторону. Я не знаю».

— Может, тебя можно исцелить, — сказала я. — Я попробую помочь.

«Такому, как мне, не помочь. Моя природа делает меня таким. А я голоден, — его взгляд изменился. Его лицо стало темнее, чем его блестящая кожа. — Иди ко мне, малышка, — нежно сказал он, его голос заглушил весь шум на корабле и шелест волн. — Ты утолишь жажду моего пересохшего горла. Иди в мою пасть, и я накрою тебя, как буря накрывает море. Ты утонешь во мне, но это будет мирная смерть, ты словно ляжешь на ковер изо мха, и бледные лучи луны медленно осушат твою жизнь».

Я послушалась. Я забралась на склон, покрытый мхом, устроилась на мягком покрытии. Было мирно. Голос был прав. Это был мой путь, моя цель. Тело ощутило голод космоса. А потом ногу ужалило, сильно надавило. Но я скоро забыла об этом и улеглась ровнее. Во рту был забавный вкус, словно я попробовала гнилой персик. Горечь превратилась в жар, мои вены запылали. Я заскулила.

А потом взрыв подбросил меня над кроватью. Было темно, только полоска света виднелась под дверью. Моя нога была прижата к кровати, сильно болела. Вдруг дверь распахнулась, но неправильно. То, что протыкало мою ногу, пропало, и я поняла, где была. В пасти змея.

Я вошла в пасть Апепа. Его клык пронзил мою ногу, и яд уже работал. Он двигался в моем теле, принося онемение. Тело змея извивалось, и я выпала из его пасти, держась за скользкий клык, пока он раскачивался.

Желудок сделал сальто, когда змей бросился к судну, и я заметила Ахмоса, мокрого от воды Космической реки. Красивого и яростного. Мы миновали его, и его глаза расширились, он попытался поймать меня, но змей двигался слишком быстро. Ахмос поднял руки над головой и произнес заклинание. Он говорил достаточно громко, я услышала, хотя змей высоко поднял голову. Заклинание Ахмоса призвало с неба пылающие булыжники. Тяжелые метеориты падали вокруг нас, некоторые обрушивались в реку с шипением, другие ударяли по змею, взрываясь.

Яд работал, мои руки уже не поддерживали вес. Я полетела к реке, падала так же быстро, как тяжелые метеориты. Я надеялась, что не умру от столкновения. Когда я ударилась о воду, кости затрещали, но боль быстро угасла, я оказалась под водой. Последняя мысль перед тьмой была о том, что змей не врал. Смерть была спокойной, я тонула.

К сожалению, боль вернулась. Сначала она злила, что-то щекотало ребра, и я застонала, надеясь, что это прекратится. Но быстро стало хуже. Я ударила по тому, что это было, и словно оказалась в паутине. Я схватилась упрямо за боль, забрала ее глубже в себя и держала там, как кошка мышь, не желая выпускать ее.

— Нет, — пролепетала я. — Оставьте меня.

— Я исцелю тебя, любимая.

Нервы покалывало, словно их жалила тысяча шершней. Раздался хлопок, вода потекла из моих ушей, щекоча шею. И я услышала сверчков. Они стрекотали вместе, двигали лапками, пытались узнать, мертва ли я, как они, или еще жива. Их песня дико раздражала.

— Прекратите, — закричала я им.

— Что прекратить, любимая? — сказал сияющий мужчина, склоняясь надо мной.

— Остановите жуков. Такие шумные.

— Думаю, она о призраках, — предположил знакомый голос. — Молчать! — потребовал мужчина.

Гудение утихло, и я провела опухшим языком по онемевшим губам.

— Спасибо, — пробормотала я и уснула.

* * *

Когда я проснулась, я не двигалась мгновение, проверяя тело.

«Ахмос исцелил нас», — сказала Эшли.

«Тиа?» — спросила я.

«Я здесь, Лили».

«Вы в порядке?».

«Да, — сказала Тиа. — Хотя нам нужно поговорить о том, что нельзя открывать спину охотнику».

«Знаю. Добавлю в список. Простите, я рисковала вами».

Я медленно приоткрыла глаза и увидела Черти за штурвалом.

— Вовремя, — сказал он. — Думал, ты проспишь весь путь на остров.

— Ахмос? — тихо позвала я.

— Он спит, — сказал Черти, кивнув на что-то за мной.

Я развернулась и увидела Ахмоса, спина была прислонена к мачте, голова висела у груди, пока он спал.

— Он много сил потратил, чтобы вернуть тебя, — сказал Черти. — Не думал, что он сможет.

— Было так плохо? — спросила я.

Черти склонился, вскинув кустистые брови.

— Ты умерла, девчушка. Не знаю, как он это сделал, но смог. Выудил тебя из реки.

Я кивнула и придвинулась к Ахмосу. Его золотая кожа потускнела, кончики пальцев были голубыми, словно от мороза. Серый синяк виднелся на его челюсти, щека чуть припухла. Я знала, что выгляжу не лучше. Моя одежда все еще была мокрой местами, а сухие части были грубыми. Я не хотела смотреть на свои белые конечности и шрам на ноге, которая все еще была липкой от крови, хоть рана и была залечена.

— Мы в безопасности? — спросила я. — Что случилось с Апепом?

— Горящие камни его прогнали. Он ушел зализывать раны. Не переживай. Он вернется. Он навредил перед уходом. «Месектет» себя починила. Апеп разбил ее перед тем, как уполз. Я потерял больше половины призраков.

Корабль выглядел уже не таким тесным.

— Как скоро он вернется? — мне было жутко от мысли, что большой змей вернется. Я плохо справилась. Я отвлекла его ненадолго, но мы проиграли. Я не знала, переживем ли мы повторение.

— Сложно сказать. Он может вернуться вскоре, может оставить нас. Зависит от его настроения. Если повезет, мы успеем забрать парней и уплыть с его острова раньше, чем он поймет, что мы там были.

— Понадеемся на это.

Через миг колебаний я убрала густые волосы Ахмоса со лба. Его губы были приоткрыты, и тревоги, что окутывали плащом его плечи, пропали, пока он спал, показывая тень счастливого беспечного мужчины, который провел вечер с Эшли в солнечном сне.

Несмотря ни на что, я любила его. Не все чувства шли от Эшли. Пора было признаться себе. Я хотела, чтобы Ахмос был счастлив. Было бы жестоко никогда не видеть его лунную улыбку снова. Больше не чувствовать тепло его объятий. Может, остальные были правы, и нам стоило пользоваться любым моментом счастья. Времени осталось мало. Близился конец. Мы это знали.

Я повесила на его шею стелу исцеления, надеясь, что магия сработает, пока он спит, устроилась рядом с Ахмосом и опустила голову на его плечо. Он вздрогнул, когда я обхватила его ладонь и переплела пальцы с его.

— Лучше пока отдохни, — сказал Черти. — Скоро будем на острове, тебе нужны там силы.

Я благодарно улыбнулась ему и закрыла глаза, тело покачивалось с судном.

«Лили», — солнечный свет разлился в моей голове. Я резко проснулась.

— Амон? — сонно прошептала я, не желая просыпаться. Ахмос заерзал рядом и протер глаза.

— Хорошо. Уже собирался тебя будить, — сказал Черти.

— Что такое? — спросила я, нервно поднимаясь на ноги. — Апеп вернулся?

— Неа. Остров. Мы на месте. Начал час назад, но он пропал. Заметил во второй. Раз. Не смотрите прямо, он скроется в тумане.

— Я могу найти его, не глядя, — сказал Ахмос и развернул меня к себе. Он осмотрел мои бывшие раны, скользнул взглядом по лицу. Кончики его пальцев коснулись моей щеки, трепетно, как крылья бабочки, но кожа все равно горела. Я не знала, что он видел, глядя на меня. Тию? Эшли? Нас троих? Может, это больше не имело значения.

— Как ты? — спросил он. — Еще больно?

— Хотела спросить то же самое. Черти сказал, ты вернул меня своей энергией.

— Пустяки.

Я обхватила его ладонь. Это было смело, но ощущалось правильно.

— Нет, это не так.

Он посмотрел на свои ладони, а потом поднял голову. Мгновение он разглядывал меня, уголок его рта приподнялся с надеждой. Ахмос сжал мою ладонь, не до боли, но властно, и я шагнула ближе.

— Я бы сделал это снова, любимая, — сказал он, склонившись к моему уху, его дыхание согревало мою щеку.

Я кивнула, он нежно поцеловал мою челюсть возле уха, мурашки побежали по моему телу. Я обвила руками его пояс, прижалась головой к его груди и сказала:

— Спасибо.

Его большая ладонь нежно погладила мои волосы. Я так затерялась в мгновении, что была удивлена, когда Ахмос сказал Черти:

— Правее, — корабль повернулся, и мне пришлось бы хвататься за борт, если бы Ахмос не прижимал меня крепко к груди. — Теперь прямо, — добавил он. — Вот так. Они близко. Не открывай глаза, Лили, — сказал он.

— И ты тоже, парень, — сказал Черти. — Не смотри прямо.

— Ты чувствуешь братьев? — пробормотала я в его грудь, мы покачивались с судном.

— Да.

Через миг Черти сказал:

— Открывайте глаза. Еще несколько призраков я потерял, когда они увидели остров, но теперь мы причалили, так что мы в безопасности. Хорошо, что ты на борту, парень. Пригодился.

Ахмос неохотно оставил меня помогать Черти с парусами, я потирала руки, было холодно без его тепла. У меня кружилась голова, но я и ощущала укоры совести из-за чувств к Ахмосу. Я потакала желанию быть ближе к нему, и хотя все знала, я ощущала себя как зависимая. Я шла медленно, и соблазн манил меня. Конечности дрожали от желания того, что я не могла получить. Я подошла к Черти и спросила:

— Остров будет двигаться, пока мы здесь?

— Неа. Не сдвинется, пока наш якорь здесь.

Я кивнула и перевела взгляд с бороды Черти на корму корабля. Тяжелый туман закрывал остров сперва, но потом копья солнечного света пронзили облака. Я увидела вершину зеленой горы среди туч, словно плавник акулы в океане. Когда он пропал, мне стало не по себе, словно нас действительно окружила стая опасных хищников.

Призвав силу Уасрет, мы создали новую одежду, и я ощупала волосы, что раньше были спутанными и покрытыми солью, и обнаружила, что они чистые и заплетены в косу, ниспадающую на спину. Я была в белой футболке, заправленной в штаны цвета хаки, рубашка с длинными рукавами была повязана на поясе, простые ботинки были на ногах.

Ахмос появился через миг, тоже переодевшись. Его волосы, темные, как вода Космической реки, были убраны с лица. Он утомленно улыбнулся мне и отдал стелу.

— Спасибо, что одолжила подарок Гора, — сказал он. — Она сделала все, что могла, — добавил Ахмос. Я вернула кулон на шею и задумалась, чего ему стоило мое исцеление. Я собиралась это узнать.

Черти взял меня за руку и помог забраться в шлюпку, которая волшебным образом появилась на боку корабля.

— Удобно, — сказала я, сев в лодке. — Капитан «Титаника» оценил бы такую способность.

Он забрался на борт и потянул канаты, опуская нас.

— Я видел, кстати. Ужасно видеть, как такой хороший корабль оказывается на дне моря. Многие души погибли с ним. Я не смог сказать все то, что капитан сделал не так. Он хоть утонул с кораблем. Здесь он поступил храбро.

Мы оказались на реке, я увидела, как Ахмос тянет веревки, а потом он поднял руки, и его тело поднялось в воздух и полетело к нам. Он опустился на скамейку рядом со мной, но я видела, что использование сил истощало его. Я обхватила его ладонь. Он слабо сжал мои пальцы.

Черти сел у штурвала и покрутил пальцем в воздухе. Мы полетели вперед к острову там быстро, словно мотор был встроен в лодку, но мы летели по волнам на силе, которую использовал Черти. Звездные рыбки проносились мимо нашего судна, что-то между черным дельфином и морским коньком выпрыгнуло из воды и вернулось с плеском.

Я замечала кусочки острова, дразнящего меня вспышками зелени, но остальную часть скрывали такие густые тучи, что было сложно понять размер и форму острова. А потом лодка добралась до суши, туман перед нами рассеялся, и Остров потерянных показал себя во всех красе. Зеленый рай был среди черной Космической реки. Горы тянулись так высоко, что вершины терялись в облаках. Деревья всех видов с тяжелыми кронами, шелестящими на ветру, собрались у узкого черного пляжа.

— Красиво, — прошептала я.

— Да, красиво, — согласился Черти. — Пока в лесу не вывернет, пока вы будете думать, как еще раз увидеть свет дня.

— О чем вы? — спросила я.

Черти потер щетину на щеке, разглядывая джунгли впереди.

— Весь остров… он не хочет отпускать, как только вы на него ступили. От меня он ничего не хочет. Я ему не интересен. Но вы? Скажем так, вряд ли вы уйдете легко.

— Но Ахмос может найти путь.

— Возможно. Возможно. Острова путают. И Апеп здесь живет. Он может снова ждать, пока вы зайдете в его пасть. Если не он, загипнотизирует остров. У него свои способы поймать вас.

Я застыла от мысли, что снова зайду в пасть змея. Страх бежал по венам, оставляя лед за собой, дыхание перехватило.

— Нужно было сказать это раньше, чем мы вышли на берег, — сказал Ахмос, опустив ладонь на плечо. Я судорожно вдохнула.

— О, я мог. Но вы бы не передумали, — ответил Черти.

— Он прав, — сказала я, положив ладонь поверх руки Ахмоса. Я повернулась к нему. — Мы должны спасти твоих братьев. Другого выбора нет, — и я с надеждой добавила. — Если острову он не интересен, то Черти может повести вместо тебя.

— Я бы хотел помочь, но я привязан к кораблю. Не могу оставить «Месектет». Плохо уже то, что призраки ждут на борту. Я могу дать вам лишь день на поиск двух стражей. А потом притяжение мертвых уведет корабль, и мне придется уплыть.

Увидев, как я помрачнела, Черти напрягся.

— Не зовите меня трусом, — сказал он, вскинув голову.

Я покачала головой и шагнула к нему. Его грубые ладони подрагивали по бокам.

— Я не думаю, что вы — трус, Черти. Просто я боюсь неизвестного.

Черти посмотрел на меня, прикрыв глаз, и кивнул, а потом отвел меня в сторону.

— Как и я. Но этот парень хорош, — он указал на Ахмоса, присевшего у песка и размахивающего руками в поисках пути. Густые волосы Ахмоса, черные, как песок, упали на его лицо, закрывая лунно-серые глаза. — Я был неправ, — продолжил Черти. — Он явно любит тебя, он готов рисковать, чтобы спасти тебя. Я думал, стражи — холодные и без чувств, но при виде него с тобой я передумал.

— Его сердце не холодное, — сорвалось с моих губ. — Ахмос просто скрывает чувства. Его можно считать опасным, строгим, когда смотришь со стороны, но если разглядеть его сердце, станет ясно, что он милый, как котенок.

Я стояла и смотрела на Ахмоса с глупым выражением лица. Я даже не знала, что Черти еще там, пока он не кашлянул и плюнул на песок. Я вздрогнула, моргнула и повернулась к нему.

— Это было не очень приятно, — сказал Черти. — Тебе должно быть стыдно, фея.

— Что? — рассеянно сказала я.

— Твоя фея. Она выхватила управление, а ты и не заметила. Вы слились сильнее.

Эшли заплакала в моей голове.

— Хватит, — сказала я Черти. — Вы ее обижаете. Она не может ничего с собой поделать.

— Может, нет. Просто… осторожнее, Лили. Здесь не стоит поддаваться смятению. Здесь все может оказаться не таким, как выглядит, — он указал на джунгли, где темные ветви и стволы пропускали зелень, манящую нас. — Держите себя в руках, все втроем. Если покажете острову свою слабость, он воспользуется ею, как акула набрасывается на слабую рыбу.

— Мы будем осторожны, — пообещала я ему. — Вы будете ждать на пляже?

— Да. Я останусь столько, сколько смогу, но если меня с кораблем не будет, не оглядывайтесь на остров. Иначе он вас поймает. Если вернется Апеп, я… понадеемся, что этого не случится. Береги себя, Лили, — сказал он. — И скорее.

— Да, — ответила я увереннее, чем чувствовала. Я поправила кожаные доспехи с ножами-копьями и колчаном стрел.

— Готова? — спросил Ахмос, оказавшись за мной, поправив мой лук в удобное положение. Он был мрачным и серьезным, тени под скулами придавали ему строгий вид голодного и отчаянного зверя.

— Да, — ответила я, желая видеть счастье в его взгляде. Видеть его таким, как во сне Эшли. Я постаралась бодро улыбнуться и прижала ладонь к его щеке. Он притянул ее, чтобы поцеловать, его губы были нежными, касались легко, как лепестки цветка. А потом он обхватил мою руку и повел меня вперед.

Мы вошли в джунгли вместе, я оглянулась на Черти и погрузилась в полумрак среди деревьев Острова потерянных.

14

Проблема с туземцами

Джунгли сомкнулись вокруг нас. Через пару мгновений я не слышала волны, бьющие о пляж. Ахмос был увереннее, но в джунглях его улыбка пропала, шаги стали неспешными. Десять минут спустя он остановился и медленно развернулся по кругу.

Он присел, растопырил пальцы в поисках направления. После нескольких попыток он недовольно выдохнул.

— Путь к братьям неясен. Когда я направляю силу, появляется несколько путей, я выбираю один, и он оказывается сломан. Это не верные пути. Я боюсь завести тебя в ловушку.

— И нет путей, что выглядят сильнее остальных? Ты еще чувствуешь братьев?

— Да и нет. Я знаю, что они близко, но я не могу определить их точное местоположение.

— Черти сказал, что может ждать нас не больше пары дней. Что нам делать?

Большие птицы шумели в небе. Я подняла голову и поежилась, поняв, что они смотрят на нас. Их длинные клювы щелкали, и это звучало как общение. Они напоминали маленьких птеродактилей, ищущих легкий обед.

Ахмос изучал пути еще мгновение, недовольно фыркнул и сказал:

— В любом случае, здесь оставаться нельзя.

— Согласна.

Мы побрели по джунглям. Пот стекал по моим вискам к шее. Я рассеянно вытирала его. Когда тропа привела в тупик, Ахмос прошептал заклинание, и в его руках появились два золотых мачете. Он рубил кусты, чтобы мы могли пройти, но, как только мы миновали их, джунгли сплетались за нами. Уходить отсюда будет не проще, чем идти сейчас.

Несмотря на жару, сила сфинкса давала мне энергию и регулировала температуру. Я могла часами идти по джунглям без передышки. У Ахмоса была другая ситуация. Чтобы отвлечь нас, я спросила Ахмоса:

— Что значит, когда путь сломан?

— Сломанный путь — ошибка. Он неестественен. Путь каждого предмета в космосе начинается в Водах Хаоса и тянутся оттуда. Сломанный путь означает, что что-то повреждено физически, или предмет убрали раньше его естественного конца.

— То есть, когда Сетх что-то стирает?

— Да.

— Потому остров скрыт? Его стерли?

— Нет. Сетх не трогал этот остров. Иначе его бы не существовало, — Ахмос потер челюсть, чуть не задев мачете шею. — Судя по тому, что я вижу, остров старше Сетха.

— Интересно. Он как Апеп.

— Апеп?

— Да. Он сломан. Часть его оторвана. Он не знает, что сделало это, но он хочет воссоединиться с другой половиной, — сказала я, отодвигая зеленый лист и шагая в дыру, которую прорубил Ахмос. — Мы видели голодную часть. Печально то, что не важно, сколько призраков он съест, он никогда не насытится. Пока не найдет вторую часть.

Ахмос поднял оружие и ударил. Толстая лоза с листьями упала к его ногам.

— Апеп — уже плохо Я бы не хотел встречать его вторую половину, — сказал он, расчищая для меня путь.

— Точно.

Я спросила, могу ли помочь, но Ахмос упрямо покачал головой. Он следил, чтобы я не подходила близко, чтобы он не задел меня случайно лезвиями. Пока я шла за ним, я могла полюбоваться его мускулистой спиной и руками. Его мышцы не были результатом протеиновых батончиков и спортзала, как у большинства парней. Тяжелый труд и сражения закалили Ахмоса.

Я видела это в каждом взмахе его руки, в наклоне оружия и стойке, которую он принимал перед врагом — перед чащей растений в этот раз. Сильное тело, блестевшее от пота, не было для произведения впечатления на женщин или превосходства над парнями одного веса с ним, как и не для роли в фильме. Ахмос заслужил каждый его дюйм. Он в действии напоминал Геркулеса, совершающего свои подвиги. Я не просто восхищалась видом, я восхищалась им самим. И уважала его. Ахмос был невероятным. И мои внутренние голоса соглашались со мной.

Мы шли вперед час, а потом еще и еще. Джунгли были жаркими, моя кожа стала разгоряченной и липкой. Я думала о ванной в Нью-Йорке, когда Ахмос остановился и склонился, задыхаясь. Он явно устал, но все еще не давал мне помочь. Я размышляла о том, как глупо было не взять в джунгли хотя бы флягу с водой, когда он выпрямился и застыл. Он смотрел на что-то за моим плечом.

Я развернулась, но не сразу поняла, что привлекло его внимание. Я заметила только дерево. Я думала, что это ствол дерева. А потом пригляделась и увидела, что это толстый столб с замысловатым вырезанным лицом. Изорванная ткань развевалась вокруг него, как призрак, и нити с ракушками висели там, где была вырезана шея.

— Что это? — спросила я, дыхание обожгло потную руку, пока я вытирала лицо. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть.

— Тотем. Это предупреждение. Если мы пойдем дальше, мы признаем, что наши жизни в опасности.

— Звучит идеально, — деловито сказала я. — Здесь все равно живет змей, который хочет нас на завтрак.

Ахмос обошел меня и посмотрел на резьбу. Он, не спрашивая, смело прошел мимо тотема и сказал:

— Не думаю, что нам нужно сильно переживать об этом.

Что-то двигалось. Я потянула его за руку, чтобы остановить.

— Ты вдруг стал глупцом, мой красавчик? — я уперла руки в бока. — Не думаешь, что нам нужно быть немного осторожнее?

Ахмос вернулся ко мне у тотема, и я выдохнула с облегчением, а потом он схватил меня за плечи и заглянул в мои глаза.

— Эшли?

— Айе? — ответила я с хитрой улыбкой.

— Где Лили?

— Здесь. Просто Лили доверчивее меня. Я думала, лучше узнать, что ты задумал, а потом уже бегать по джунглям.

— Ты мне не доверяешь? — его глаза опасно заблестели.

Жар появился между нашими телами, и, хотя он не двигался, расстояние между нами сократилось. Я подняла руки, чтобы отодвинуть его, но прижала ладони к его груди. Я ощутила контуры его груди, и все мысли и боли растаяли, как снег в пустыне. Его тело словно было вырезано из камня.

— Ах, тише, — я попыталась думать. — Доверие должно быть двусторонним. Думаю, тебе стоит выразить мне благодарность за то, что я оттащила тебя с края.

Он поднял ладонь с моего плеча и поймал сияющими пальцами прядь волос, меняя ее цвет на серебряный.

— И как мне выразить благодарность, Эш?

— Уверена, я что-то придумаю, — сказала я с улыбкой. Я подняла голову для поцелуя. Он задержал дыхание, и я закрыла глаза и ждала, но поцелуя не было. Я приоткрыла глаза, хмурясь в смятении, на его лице были сожаление и его знакомое упрямство.

— В нашем случае, Эш, доверие касается четверых. Шестерых, если считать братьев. И, чтобы сохранить свою гордость, я не стану оставлять их. Я не буду так поступать с Лили и Тией.

Я стукнула его по груди, огонь бежал по моим венам, согревая уже разгоряченное тело.

— Да как ты можешь! — закричала я. — Я…

Мои слова были прерваны, Ахмос прижался губами к моим. Он прижал меня к себе так сильно, что его тепло окутало меня, вулкан взорвался между нами. Биение его сердца смешивалось с моим, пока они не зазвучали как барабаны джунглей. Он отклонил голову, и я тихо застонала, я уже не была Тией, Эшли или Лили. Я была просто девушкой, которую целовал любимый. Его ладони были на моей талии, потом на моей шее, потом запутались в моих волосах, от этого пряди выбивались из косы.

Когда мы разделились, я могла лишь смотреть в его серые глаза, полные грозы страсти, и пытаться дышать. Он поцеловал мой влажный лоб.

— Хватит дразнить меня, иначе я буду целовать тебя до потери пульса, чтобы ты больше со мной не спорила. И ни слова о том, что ты лучше поцеловала бы Астена или Амона. Я, может, и тихий, но еще и ревнивый, — он взял меня за руку и повел мимо тотема.

* * *

Час спустя мы сидели за кустами и смотрели на маленькую деревню. Когда из хижины вышел низкий человечек, прикрытый только юбкой из листьев, Эшли восхищенно зашептала моим голосом:

— О, это один из крох!

«Нет, — сказала я ей. — Вряд ли это лепрекон. Разве ты видишь котлы с золотом?».

Ахмос прижал палец к губам. Он разглядывал жителей деревни долго, у меня начало сводить ноги. Эшли неохотно отступила, и я заняла место во главе. Я склонилась к нему и спросила:

— Что ты ищешь?

Ахмос повернулся ко мне, щуря глаза.

— Лили?

Я кивнула.

— Я ищу оружие, солдат и признаки того, что у них есть магия, — ответил он.

— Ты что-то такое увидел? — спросила я.

— Нет. Но что-то не так.

— Ага. Точно, — согласилась я.

— Тиа? — спросил он. — Что ты чувствуешь?

Тиа была удивлена прямому обращению. Она оценила это. Я уступила ей управление. Моя голова склонилась, ноздри раздувались.

— Мы видим не всех жителей, — сказала Тиа. — Их намного больше.

— Этого я и боялся. Но где они?

Тиа глубоко вдохнула, и когда воздух попал в наши легкие, он застыла. Спину покалывало, нервы были на пределе.

— Сверху! — прошипела она.

Крики раздались вокруг нас, маленькие тела спрыгнули с вершин деревьев и съехали по лозам. Мы не успели даже встать, а они окружили нас, упирая копья в наши бока, направляя на нас десятки стрел. Самый высокий воин доставал мне до пупка, но от этого не выглядел менее яростным или опасным. Их лица и темные тела были разрисованы сажей, и они напоминали призраков.

Они говорили на непонятном языке, но Ахмос и Тиа понимали. Я понимала их, слушая ее мысли.

— Вы проникли на наши охотничьи угодья! — сказал крупный воин, выступив вперед.

Хотя Тиа понимала смысл, она не говорила, за нас заговорил Ахмос, подняв руки, показывая, что не хочет вредить. Тиа мысленно переводила.

— Мы не хотели оскорбить. Я ищу потерявшихся братьев. Вы их видели? Они скрыты в темном месте.

Воины переглянулись, поговорили, а потом один из них зашипел, и они притихли.

— Мы не ходим в темное место. Это запрещено. Оттуда не возвращаются.

— Выбора нет. Нам нужно найти моих братьев. Вы можете отвести нас?

Мужчины зло потрясали копьями, пока спорили.

— Мы не помогаем нарушителям! — закричал он Ахмосу, хотя им пришлось бы встать друг на друга вдвоем, а то и втроем, чтобы поравняться с его ростом.

Ахмос скрестил руки на груди.

— Может, мы договоримся с вашим королем. Мы можем предложить обмен.

Я тревожно посмотрела на него. Нам было нечего менять. У нас даже воды не было. Я облизнула потрескавшиеся губы и сглотнула. Выражение лица Ахмоса было уверенным. Даже Тиа беспокоилась, и от этого я была в ужасе.

Самый высокий мужчина переминался с ноги на ногу, обдумывая наше предложение. А потом он скованно кивнул и прокричал указания своим людям, они ткнули нас копьями. Ахмос притянул меня ближе, чтобы защитить, и нас повели в деревню. Несколько женщин, вышедших из-за криков, держали детей на руках. Они пропали в домиках, сделанных из листьев, обрывков ткани и веток.

Нас усадили у большой ямы с костром, где кипели несколько котлов.

— Оставайтесь здесь, — предупредил большой воин. — Я приведу короля. Может, он вам поможет, — он посмотрел на меня, опасно скалясь острыми грязными зубами. — Может, приготовит вас на ужин, — он громко рассмеялся над своей шуткой. Я надеялась, что он пошутил.

Он склонился и закрыл глаза, нюхая мою шею и волосы.

— Хорошее нежное мясо, — сказал он и снова рассмеялся, а потом пропал в самой большей хижине.

«Может, он и не шутил».

Нам не пришлось долго ждать, но я ощущала каждую минуту. Тошнота охватила меня, я задумалась о том, почему в деревне было так мало женщин или детей. Эти люди были каннибалами? Я не знала. Они съедали слабых из своего племени? Я скривилась, слушая, как кипит их ужин на огне.

Тиа считала идею захватывающей. Она поведала мне историю о львице, которая съела своего ребенка, когда он умер. На моем лице точно был ужас, но Тиа говорила об этом с уважением в тоне, объясняя, что это естественно. Мать поглощала энергию утраченного дитя, чтобы продолжать кормить остальных, здоровых. Но мы были согласны, что не хотели попасть в меню.

Вскоре ткань на входе затрепетала, и вышел воин. За ним шагал другой мужчина. Этот был в юбке из цветной ткани, его грудь была голой. Вместо рисунка на лице у него была замысловатая маска, похожая на тотем, который мы видели. Король был чуть выше остальных, может, в четыре фута и пару дюймов ростом, и я не знала, было ли это определяющим фактором его лидерства. Он смело пошел к нам, но не стал говорить с нами или смотреть на нас, а обратился к своему народу.

— Эти нарушители пришли просить нас об услуге. Мы даруем ее?

— Нет! — закричал народ.

Босоногий мужчина обошел нас, потрясая палкой, ракушки на лодыжках и палке громко гремели.

— Они ищут запретное место, — сказал он. — Не слушают наши предупреждения. Они пришли украсть нашу еду или стать нашей едой?

Тиа слышала только «еда» от толпы. Мы не знали, куда дует ветер.

— Может, их послали боги. Моя работа, как вашего короля, узнать, зачем.

Согласные крики звучали в лагере. Я потянулась к руке Ахмоса, он обхватил мои пальцы и сжал, успокаивая, кивая мне при этом.

— Несите предсказателей! — крикнул король, мужчина поспешил в главную хижину. Он принес сумку, выглядящую как голову одной из птиц с длинными клювами. Я смотрела в пустые глазницы, а мужчина набил сумку, заткнул отверстия и встряхнул череп. Наконец, он поднял его над головой, придерживая внизу. Клюв открылся, и выпали шесть камней и нарисованными символами. Они покатились по земле, один остановился у моей ноги. Вблизи это оказались не камни.

«Пальмовые орехи, — сказала Тиа в моей голове. — Племена в Африке используют их схоже».

Несмотря на ее знания, она не могла понять, что предсказывают орехи. Мужчина склонился над ними, крутил их длинными тонкими пальцами, кряхтя. Он что-то понял и встал. Широкая зловещая улыбка появилась под маской.

«Только не убивайте нас», — подумала я.

Тиа фыркнула как львица. Она считала, что их легко можно одолеть. Я хотела быть уверенной, как она, но моя практическая сторона этого не позволяла. Я вспоминала вместо этого все фильмы, в которых героев связывали. Это добром не заканчивалось. Конечно, мы не были связаны. Пока что.

Подняв руки в воздух с торжественным видом, мужчина утихомирил толпу. Джунгли тоже зловеще притихли. С драматической паузой, достойной награждения Эмми, он громко сказал:

— Наших нарушителей ждут… Испытания Горлянки!

Воины вокруг нас топали ногами и радостно кричали.

— Что за горлянка? — спросила я у Ахмоса, склонившись к его уху.

— Это бутыль из тыквы.

— О, звучит не так плохо. Как может такое испытание быть опасным?

Словно в ответ на мой вопрос, трое маленьких воинов подошли к нам. Они несли декоративные коричневые бутыли с коротким горлышком и темной дырой наверху. Они зловеще трясли ими, танцуя вокруг нас, а потом опустили их перед королем, который опустился на плетеный ковер.

— Сначала отпразднуем, а потом начнутся испытания!

Принесли струнные инструменты, барабаны. Воины выстроились, затопали и запели, их голоса смешивались со свистом и щелчками, они двигались вдоль ямы с костром. Одна из женщин начала стучать по струе воды, ритм гудел в моих костях. Кипящая еда забиралась с костра и раздавалась, как и бутыли воды.

Миска ароматного бульона пролетела почти под моим носом, но никто не предложил ее мне или Ахмосу. Запах был горьким, землистым, как жженое мясо, смешанное с гниющим растением с добавлением экзотических специй. Эшли проворчала:

«Лучше бы это была овсянка. Я бы ее хотела. Могли бы нам хоть что-то предложить. Хоть воду».

«Овсянка?» — я старалась отвлечься от жажды.

«Это такая каша».

«Это точно лучше того, что они едят здесь».

«Мы можем охотиться сами, остается только показать им наши когти, — сказала Тиа. — Странно, что мы не действуем».

«Ахмос знает, что сами мы остальных не найдем, — сказала я. — Он, наверное, ждет, чтобы понять, помогут ли нам. Мы сыграем роль, пока не поймем ситуацию».

«Львицы не играют. Они убивают или отступают», — ответила Тиа.

«А люди научились выжидать ради выгоды», — сказала я.

«Я за них рада», — прорычала моя внутренняя львица.

Я вздохнула.

«Ладно, что тебе говорят инстинкты?».

«Доверять Ахмосу», — призналась Тиа.

«Согласна», — добавила Эшли.

«Тогда мы ждем».

Я старалась терпеть, сидеть, как Ахмос. Его руки лежали на коленях, он тихо сидел, отдыхал и смотрел, словно был важным гостем, а не умирал от города и жажды, как мы. Чтобы скоротать время, я попыталась разобраться с волосами. Резинка пропала. Я не хотела открывать все наши карты, призывая силу для прически. Вместо этого я взбила волосы, зная, что они теперь торчат во все стороны.

Прошел почти час, жители устроились, музыка и танцы утихли. Пустую миску забрали у короля, он отряхнул руки и встал, жестом приказал встать нам. А потом он вызвал троих мужчин, которые держали горлянки, они приблизились, низко поклонились и протянули свои подношения.

— Перед тем, как получить возможность выбрать горлянку, — сказал король, — вы должны пройти три испытания.

— Три? — повторила я с гримасой.

Мужчина нахмурился.

— Но даже если вы пройдете испытания, нужное сокровище только в одной горлянке. В одной — карта к запретному месту, в другой — болезнь, а в третьей — смерть.

Я вскинула руку.

— Погодите. То есть, мы должны пройти три испытания, а в награду можем получить смерть?

Мужчина смотрел на меня. Ахмос «перевел» мои слова, но изменил их для своих целей. Он сказал:

— Мы принимаем вызов и понимаем, что результат может быть не таким, как мы надеемся.

Я ткнула его локтем в ребра, но он не обратил внимания. Вместо этого он взял меня за руку.

— Хорошо, — сказал король. — Тогда начнем.

Он поднял пальцы и свистнул. Вперед выбежал мальчик, юбка из листьев едва держалась на его бедрах, он опустил пустую горлянку в форме миски в ладони короля. Тот отдал ее Ахмосу.

— Первое задание, — сказал он, — наполнить миску водой до краев, — он поднял посох и покачал перед нашими лицами. — Вам нельзя наполнят ее из нашего колодца, озера, реки или пруда. Если получится, можете попить оттуда.

Я стояла в потрясении, думая, что это загадка, как у сфинкса. Мы с Тией и Эшли шептались, пытаясь что-то придумать. Мы не заметили, что делает Ахмос, пока его голос не зазвенел в заклинании. Воины пригнулись, закрыв руками уши, пища от страха. Король стоял прямо, его глаза блестели.

Ахмос плел заклинание, и тучи собирались над головой. Когда он поднял руки, я увидела, как они дрожат от усталости. Молния сверкнула, загрохотал гром. Тучи потемнели, и обрушился ливень. Через пару секунд я промокла. Я открывала рот, ловя воду, чтобы унять жажду.

Шли минуты, миска медленно наполнялась, и жители с любопытством наблюдали. Когда вода набралась до краев, дождь прекратился, тучи рассеялись. Появилось солнце, и пар поднимался от земли, извиваясь. Грязь была черной, как кора деревьев. Краска на лицах и пепел на телах воинов местами смылись, и остатки смотрелись печально.

— Хорошо! — радостно рассмеялся король. — Теперь можете пить!

Ахмос отдал мне миску, я с благодарностью приняла ее. Я пила жадно. Содержимое выплескивалось на мою одежду, но мне было все равно. Напившись, я отдала миску Ахмосу, и он допил остальное. Вода стекала ручейками из его рта по горлу, пропадая на груди. Когда вода закончилась, он отдал пустую миску королю.

— Очень хорошо, — сказал король. — Теперь второе испытание.

Он поманил нас за собой. Мы долго пробирались по деревне и лесу, пока не попали к определенному дереву.

— Вам нужно срубить дерево для костра без инструментов. Остерегайтесь муравьев, — сказал он, указывая на пульсирующую гору красно-коричневого цвета, где только теперь я разглядела живых существ. — Они не будут рады нарушителям.

Жители деревни ушли, не задевая муравьев. Мы с Ахмосом обошли дерево, толкая его, пытаясь найти слабости. Дерево было широким, сильным, корни уходили глубоко. Мы бы долго рубили его даже с топором. Ахмос тут же призвал оружие из песка, но замер, вспомнив, что это не разрешено.

— Мои когти считаются оружием? — спросила я.

— Я бы не рисковал, — ответил он, пока его оружие рассеивалось. — Ай! — сказал он и шлепнул по шее. Он попрыгал, стряхивая с рук муравьев. — Отойди, — предупредил он. — Они опасны. Эти могут убивать живых существ, забирать плоть с костей.

Тиа забрала управление.

— Я такое уже видела. Я видела, как они накрывают старых львов, которые не могут убежать от них. И утром остается только скелет, и его сложно узнать.

«Правда? — спросила я. — Как их зовут?».

«Погодите, — сказала Эшли. — Мы можем узнать, как они называются. Мы используем муравьев!» — восторженно сказала она.

— У Эшли идея, — сказала Тиа. Не объясняя Ахмосу задумку, мы слились и призвали нашу силу. Голос Уасрет раздался эхом. — Слушайтесь, крохи, — муравьи направились к нам. Мы начали паниковать по отдельности, но держались друг за друга, хотя муравьи полезли по ногам и телу.

Эшли пыталась оторваться, когда они начали кусаться.

«Их слишком много! — кричала она. — Мы не сможем назвать всех!».

Но Тиа удерживала ее.

«Нужно найти группы, — не сдавалась она. — Назвать колонии!».

«Нет, — мысленно прокричала я. — Назвать королеву! Она управляет остальными».

Мы раскинули силу, пробились сквозь боль, причиняемую укусами муравьев, залезших под нашу одежду. Наш голос разносил ветер, мы кричали:

— Абиссиния Яростная! Та, что приносит смерть и жизнь! Королева меда и огня! Слушайся нас! — мы ощутили смирение королевы, она слушала нас, через миг муравьи задвигались, подчиняясь ей.

Колония окружила дерево и принялась за работу. Я была удивлена тому, как быстро они ослабили ствол.

Через час мы услышали треск и гул ствола. Ахмос оттащил меня в сторону, и дерево упало, забрав с собой несколько веток других деревьев. Сила Уасрет угасла в нас.

Одинокий воин появился и отвел нас в деревню. Король вышел из хижины с маской на голове, гладя челюсть. Он сел на циновку, указал, что и мы так можем. Он кивнул одной из женщин, она села рядом с нами. Она принесла миску белой липкой массой, которая пахла лекарствами, но очень сильно.

Она втерла массу в укусы на наших телах, и, хотя я кривилась от запаха, я тут же оценила лекарство, оно охлаждало укусы и успокаивало жжение. Она работала, а король потребовал:

— Расскажите, как вы смогли это сделать! Лекарь может призвать дождь, но никто не переживал муравьев, еще и валил дерево.

Ахмос пожал плечами.

— Если мы закончим испытания и получим вашу помощь в поиске братьев, может, мы покажем вам свою силу.

Король, сидевший на коленях, резко отклонился назад, размышляя над словами Ахмоса.

— Не важно, — отмахнулся он. — Третье испытание никто не переживет.

— Какое третье испытание? — спросила я.

Ахмос перевел.

Король ответил:

— Сначала поешьте. Считайте это прощальным пиром.

В этот раз нам принесли другую еду. Солнце садилось, от деревьев падали длинные тени. Жители выходили из хижин, несли блюда и ставили перед нами рыбу, жареное мясо с грибами, вареные яйца, тушеные овощи, похожие на морковь с пряными специями, медовые сладости, неизвестный фрукт, и миску термитов. Король зачерпнул горсть корчащихся жучков и сунул их в рот, радостно разжевал. Несколько попыталось сбежать, но он сунул их обратно, облизывая пальцы.

Не глядя на термитов и странное мясо, я взяла сладости и морковь, попробовала фрукт, пока Ахмос взял тарелку рыбы. Вернулись музыканты, а этот раз танцевали дико, и я нервничала. Это напоминало мне безумные народные танцы перед тем, как девушку пожертвовали Кинг-Конгу.

Вытерев руки о штаны, я спросила:

— Какое третье испытание?

Король, не сводя взгляда с танцующих, ответил, и Ахмос перевел.

— Простое, — сказал он. — Нужно просто одолеть Ананси.

— А Ананси…? — спросил Ахмос.

— Ананси очень голодна. Не так, как змей, но все же. Но ей не нравятся призраки. Нет. Она люби плоть.

Король посмотрел на нас и улыбнулся, острые зубы сияли в свете огня.

— Ананси живет на краю джунглей. Когда она просыпается, мы жертвуем женщину. Ей нравится женская плоть.

Я сглотнула.

— Женская плоть.

Ахмос не сдавался.

— Что такое Ананси? — напряженно спросил он.

Король моргнул.

— Ананси — большая паучиха.

16

В ловушке паутины

Скрестив руки на груди, я сказала:

— Похоже, эти ваши испытания ведут к смерти, смерти и, о, неужели, смерти. Не думаю, что мы будем играть с вами дальше.

Ахмос не переводил. Он смотрел на меня со смесью «тебе-не-стоило-этого-говорить» и неприкрытой гордости, его серые глаза прищурились, а уголок рта приподнялся. Я вскинула брови, прося его сделать что-то, и он выдохнул. Ахмос точно перевел мои слова, хоть говорил не так сердито. Король склонил голову, размышляя. Он явно был не глупым, и ему нравилось играть с нами.

Я видела таких мужчин на праздниках моего отца. Они улыбались на миллион долларов, выглядели впечатляюще, но житель острова, сидящий рядом с нами, жующий сырых жуков, был не менее хитрым, чем ребята в дорогих костюмах из Нью-Йорка. Он был умнее их и точно увереннее.

Король сделал глоток из чаши с горячей ароматной жидкостью. Пар поднимался оттуда, пахло свежими приятными специями. Я уловила нечто, похожее на корицу и анис. Если бы нам предложили, я бы попробовала. Его лицо казалось моложе, пока он пил, то ли от напитка, то ли от пара, то ли от его радости из-за нашего грядущего поражения.

— Начатые испытания, — сказал он между глотками, — нужно закончить. Твой мужчина согласился, если я правильно помню. Вы обязаны закончить начатое, хоть это и опасно. Мой народ не любит тех, кто не держит слово.

— Держит слово? — парировала я. — У нас и выбора не…

Ахмос опустил ладонь на мое колено и перебил:

— Если не возражаете, мы хотели бы встретить Ананси как можно скорее.

— Конечно. Конечно, — сказал король.

— Ахмос, — прошипела я, схватив его за руку. — Вряд ли это хорошая идея. Мы тратим время, развлекая этого чудака, а должны искать твоих братьев.

— Знаю, это выглядит так, Лили, — тихо ответил он. — Но этот король и его деревня — все, что мы нашли на этом острове не сломанным.

— Как это понимать? — спросила я.

— Не знаю точно. Но когда я смотрел возможные пути, увидев горлянки, один сиял ярко. И я знал поэтому, что нам нужно в этом участвовать.

— Хорошо, но теперь нам нужно победить большого паука. Я бы такое встречать не хотела.

— Встреча с пауком не должна сильно отличаться от муравьев. Это может быть даже проще, ведь мы имеем дело с одним существом.

— Ладно, я понимаю это, но во всех фильмах с большими пауками…

«Что за фильмы?» — спросила Эшли, пока я пыталась остановить обрывки «Арахнофобии» в голове.

Я вздохнула.

— Не важно. Хорошо, что вы не видели длинноногих созданий Голливуда, которые вылезают по ночам. Может, этот паук не так и плох, — сказала я, пытаясь убедить не только их, но и себя. Тиа не боялась пауков, а Эшли они нравились. Она даже ухаживала за пауком в преисподней, плела из его паутины для себя гамак.

Только я была в ужасе от мысли о встрече с огромным пауком, желающим моей плоти. Я вскинула руки.

— Ладно. Но если нас будут есть, я буду повторять «Я же тебе говорила», пока мы не погибнем, — мужчина рядом со мной попытался ободряюще улыбнуться, но я не успокаивалась.

Я не была глупой блондинкой, кричащей из-за жуков, но большие пауки? Я не была идиоткой. Когда Годзилла прибыла в Манхэттен, местные были достаточно умными и сбежали. Эта ситуация была схожей. Но только я говорила об этом, и меня никто не слушал.

Маленький король встал и хлопнул в ладоши.

— Оружие вы оставите здесь.

— Нет уж, — я потянула свой лук, когда воин снял его с моего плеча.

— Мы все сохраним, — заверил нас король.

Ахмос не давал мне выбора, и я неохотно сдалась и смотрела, как мое оружие уносят в хижину короля. Двое солдат вышли вперед и привязали наши запястья друг к другу грубой веревкой. Я подняла запястья и убийственно посмотрела на Ахмоса, а потом с неохотой пошла за ним и туземцами в джунгли.

Когда мы пришли в нужную точку, к высокому деревянному шесту на маленькой поляне, коротышка подвел меня туда. Он сделал шоу, привязывая меня к шесту в стиле «девушку-пожертвуют-Кинг-Конгу». Я могла бы ударить его, но слушалась желаний остальных. Я ворчала и пыталась ткнуть его по ноге, когда он до боли затянул веревки. Когда он поверил, что я не сбегу, он пошел к своим.

Ахмос при этом помогал определить дерево, куда привяжут его.

— Серьезно? — проворчала я. Эта игра уже затянулась. Ахмоса успешно привязали, и тот, что вел меня, ударил в колокол. — Хорошо, — сказала я, когда он ушел с поляны. — Ужин подан. Еще и с оповещением, куда очевиднее? — прокричала я ему вслед.

Деревья дрожали, и я сверлила Ахмоса взглядом.

— Чтобы ты знал, в этом я виню тебя, — завопила я.

— Все будет хорошо, любимая, — отозвался он.

— О, нет. Сейчас милые слова не помогут!

— Сосредоточься. Используй свою силу, — сказал он так, что голос звучал успокаивающе и понятно. Я извивалась в путах, но веревки были плотно затянуты.

«Хочу уже увидеть зверя», — сказала Эшли.

«Мне тоже любопытно», — добавила Тиа.

— Молчать, — я злилась на всех, но прижалась к шесту. — Сосредоточиться.

Я закрыла глаза, мы объединили силу. Но мы не успели закончить, треснула ветка. Я подняла голову и охнула, увидев огромную волосатую коричневую лапу, появившуюся из-за деревьев и изящно опустившуюся на поляну. Толстая лапа напоминала ствол дерева, я моргала, подумывая, что это игра воображения. Но появилась еще лапа, а за ней еще одна.

Холодный страх лился по моим венам, во рту пересохло. Почему я любила идиотов? Тиа и Эшли галдели в голове, но их голоса были далекими, словно из-за стекла. Я не могла подавить страх, чтобы услышать их. Длинные лапы поднялись и опустились снова. Я могла лишь смотреть на их прогресс. Я не осмеливалась смотреть выше. Я не хотела видеть пасть, жвала или глаза, в которых я отражаюсь.

Ахмос кричал с другой стороны поляны, но его слова я тоже не слышала. Наконец, лапы перестали двигаться. Две прошли надо мной, две были по краям. Они были ближе, и я видела, что концы лап были твердыми и острыми, словно там был коготь, впивающийся в землю. Я ощущала присутствие существа. Оно было древним, старым, от его взгляда кожу покалывало. Я снова оказалась заперта в голове и ничего не могла с этим поделать. Воздух двигался. Он был холодным на моей потной коже. Волоски встали дыбом.

Ноги дрожали, я не удержалась и посмотрела наверх. Тело паучихи было волосатым, чуть темнее лап. Брюхо было большим, с выпирающими шишками сзади, прядильными органами. Оно опустилось, пока тело и голова не оказались почти на земле. Лапы по бокам от меня подрагивали. Наконец, я посмотрела прямо на существо.

Шесть или больше черных камешков мерцало на голове. Я не сразу поняла, что это были глаз. Зеленоватые бугорки были на спине паучихи. Они напоминали смесь грибов и мха. Я не знала, было ли это изначально, или так на Ананси повлияли джунгли.

Два толстых жвала, огромных, как двери, открывались и закрывались, длинный черный клык свисал из каждой. Капля белой жидкости появилась на одном из них. Я задрожала и прижалась к шесту. Кинг-Конг выглядел бы лучше. Большая горилла была приятнее этого паука.

Существо пошевелило усиками, пытаясь коснуться меня. Я изо всех сил давила крик. Больно не было, усики были колючими и запутались в моих волосах. Кончики напоминали подушечки лап собаки, когда они водили по моим рукам и шее. Усики отодвинулись, голова склонилась ближе. Я заметила, что клыки не только с острым концом, но и как лезвие по бокам. Я сглотнула от мысли, какой стороной лезвия чудище поглощало девушек.

«Тиа? — пролепетала я в голове. — Эшли?» — но спутницы молчали. Вместо этого в голове раздался новый голос:

«Ну, здравствуй, — услышала я. — Я редко встречаю девушек, говорящих со своим разумом. Ты необычна. Похоже, не прибыла не в то место и не в то время, милая моя».

Я в отчаянии пыталась подавить все и дотянуться до Тии и Эшли. Но я не могла их найти. Усик прижал меня к шесту. Было жутко без доступа к моим внутренним спутникам, словно часть меня пропала, отключилась. Усик ужалил меня.

— Ай! — закричала я. А потом опустила голову и поняла в тумане, что это был не усик, а один из клыков вонзился в мою ногу.

«Ну, ну, не переживай, что не слышишь. Мой яд многое усложняет».

Деревья пропадали. Одно за другим они исчезали. Края зримого побелели. Тело дрогнуло раз. Другой. Было не больно, хотя должно было ощущаться так. Наверное, яд парализовал меня, потому что я ощущала лишь, как меня тянут, как волоски на лапах паучихи задевают меня.

«Ох, беда, — сказал голос. — Не люблю, когда они так крепко затягивают. Они же знают, что я не люблю, когда добыче вредят».

Слезы текли по моему лицу, но я не могла поднять руку и вытереть их. Мое тело вздрогнуло и упало вперед, но за талию меня поймали раньше, чем я рухнула на землю. Колючие волоски терлись о мою спину и ноги, а потом я быстро покинула поляну. Я помнила последним, как мир почернел, как кричал Ахмос.

Когда я пришла в себя, я смотрела на мягкий свет полной луны. Нога побаливала, но боль ощущалась отдаленно, словно эхом того, что требовало внимания. Я поворочалась в удобном спальном мешке, ночной воздух был прохладным, успокаивал кожу. Звезды мерцали надо мной. У меня был странный сон. Я хотела позвать Ахмоса, но язык распух, во рту был странный привкус.

Неподалеку напевала женщина.

«Ах, хорошо, что ты проснулась, — ее голос успокаивал. Как у любимой тетушки. — Я почти закончила твой гобелен».

«Звучит мило», — подумала я, устроилась и думала о красивых рыцарях, замках и прекрасных гобеленах.

Прошло несколько минут, но что-то мешало мне уснуть. Раздражение говорило, что приятный сон был неправдой. Я моргнула и поняла, что глаза были очень сухими. В них была грязь, листья покрывали лицо. Я попыталась поднять руку, дергаясь, но руки прилипали. Я опустила взгляд и уставилась потрясенно на белые фибры вокруг моего тела. И я все вспомнила.

«Паучиха!».

— Ч-ч-ч… — я облизнула губы и попробовала заново. — Что вы сделали с… со мной?

Движение слева, сверху зашуршали листья. Я искала тени среди листьев, что падали вниз.

«Я работала над твоим гобеленом. Я делаю такие для всех своих девочек».

— Что? — я повернула голову и обрадовалась, когда листья упали с лица.

«Я тебе покажу, — сказала паучиха. — Потерпи».

Я висела, раскачиваясь, а паучиха танцевала вокруг, незримая во тьме, и мои конечности начало покалывать. Я пошевелила пальцами, призвала когти. Они появились не сразу, но все же проступили. Хотя я не слышала Тию или Эшли, они еще были со мной, раз я смогла использовать силу сфинкс. Я старалась тихо пилить липкие фибры, что не отпускали меня.

— Где Ахмос? — спросила я, чтобы отвлечь паучиху.

«Ты о своем мужчине? Он здесь. Я обычно не ем самцов. Они слишком… жесткие, как по мне. Я предпочитаю женщин. Они мягче, видишь ли. И проще перевариваются. Так что их приятно есть. Но я попробую твоего мужчину. Он выглядит чистым, может быть вкусным, если я его размягчу. Конечно, ему придется подождать. Вас двоих я сразу съесть не смогу. Жадность испортит мою фигуру».

Я замерла, услышав слово «перевариваются», а потом запилила быстрее. Наконец, я высвободила руку и ногу.

«Хватит извиваться, — сказала паучиха. — Ты испортишь свой гобелен».

Не слушая ее, я высвободила вторую руку, а потом ногу. Я схватилась за паутину, дико раскачиваясь, пока кокон, державший меня, летел на землю. Нить паутины были липкой и прочной. Я посмотрела вниз и увидела, что полупрозрачные нити десятками пересекаются среди толстых веток. Я потянулась наверх и схватилась за другую нить, а потом осторожно пошла — рука за рукой, нога за ногой — к ближайшему дереву.

Моя нога почти соскользнула, но я довольно просто выпрямилась и пошла дальше. Когда нити пересекались, я шла по новой нити, чтобы быть спокойнее. А потом я спрыгивала на уровень ниже и двигалась по новому пути. Наконец, я заметила другой кокон ниже, там можно было грубо различить силуэт Ахмоса. Я сменила направление.

Я добралась до него через пару минут, и хотя я убрала кокон, шлепала его по лицу и звала, он не реагировал. Я не знала, что делать. Я была сильной как сфинкс. Может, сил хватило бы понести его. Но я не могла двигаться с ним по паутине. Я решила, что могу хотя бы освободить его, надеясь, что он проснется раньше, чем со мной будет покончено.

Я освободила его лишь наполовину, когда паучиха обнаружила меня.

«Вот ты где, — сказала она. — Нет смысла делать это. Он не проснется еще как минимум час. Он большой. Пришлось дать ему двойную дозу. Идем. Пора увидеть твой гобелен», — паучиха добралась до меня так, что я ее не ощутила, что было удивительно, ведь мои чувства были обострены, выстрелила паутиной, которая окутала мою лодыжку.

Я не успела произнести ни слова, паучиха пошла, потащив меня за ногу. Я ехала за ней. Паутина дрожала, я даже стукнулась головой о ветку.

«Ох, прости, — сказала она, продолжала взбираться. — Надеюсь, я не разбила тебе голову. Обожаю мозги».

Я не отвечала и пыталась дотянуться до Тии и Эшли. Они не отвечали. Как же мне получить силы Уасрет, когда Тии и Эшли нет?

«Я заблокировала два других разума, если тебе интересно», — сказала паучиха, словно читала мои мысли.

Она замерла, притянула к себе длинную паутинку, подвигая меня ближе за ногу. Когда я оказалась в нужной для нее позиции — на краю паутины, на верхней ветке дерева — она подвинула свое большое тело. Она покружила на паутине, как гимнастка, а потом закрепила мои ноги на месте. Я заерзала, чтобы сесть на выступ дерева, который едва поддерживал мой вес. К счастью, такая прочная паутина могла выдержать вес слона.

— Что значит, заблокировала два других разума? — спросила я, кровь от головы растекалась по конечностям.

Ананси двигалась по паутинке, изящно перебирая лапами, как балерина. Ее блестящие глаза отражали свет мерцающих звезд.

«Они отвлекали, — сказала она. — Гобелен был бы с ними слишком сложным. И они только испортили бы общую тему».

— У моего гобелена есть тема? — спросила я.

«О, да! — сказала паучиха с восторгом в голосе. — Я сплела космос, милая. Я соединила каждую планету со звездой, каждую луну с планетой. Остатки великих творений еще видно в ночном небе, хотя большие части уже не несут смысла. Нет паутины лучше моей. Нет территории больше. Люди и боги придумывали истории, глядя на звезды на моих небесных гобеленах. Нынче они только строят догадки. Только я знаю истинные истории. Только я была раньше, чем родился космос. И теперь я должна остаться здесь, плести скучные гобелены для примитивного племени туземцев. Но мне нравится освежать навыки. Даже если тема скучная, моя работа все равно прекрасная».

— Ясно — сказала я. — Но разве тебе не интересно оставить здесь меня подольше? Вдруг я вдохновлю тебя на новые работы?

«О, вряд ли это нужно. Племя пожертвовало вас двоих, они будут игнорировать меня несколько лет. И каждый здесь получает только один гобелен. Я видела твой, ты мне уже не нужна. Конечно, дело еще в том, что моя паутина ядовита. Яд проникал в твои вены уже много часов».

Я посмотрела на ногу, кожа вдруг стала горячей.

— Я-яд? — со страхом сказала я.

«Да. О, на убийство уйдет несколько дней. Даже недель. Но ты уйдешь раньше».

— Ах, прекрасно, — сказала я. — Не хотелось бы терять время.

«И мне. Я предпочитаю питательную еду, паутина забирает твою силу, оставляя мне меньше».

— Верно. Давай тогда посмотрим твой гобелен.

«Терпение, милая. Терпение. Это нельзя просто показать. Это искусство. Его нужно ценить».

— О, я знаю искусство. Я рассказывала, что я была в музее в Нью-Йорке? Там много картин.

«Да? Они выставляют свои работы?».

— Да. Порой они устраивают выставки в разных музеях мира. И все могу оценить работы.

«Мне бы это понравилось. Чтобы люди увидели, что я делаю, и смогли обсудить».

Я подняла ногу, что не была приделана к дереву, я обвила ее руками и сказала:

— Тогда расскажи мне. Не только о моем гобелене, но и о других своих творениях. Я рада послушать. Было бы интересно, — сказала я с тихим смешком, надеясь, что паучиха не уловит подвох.

Она не уловила. Моя цель была двойной. Я хотела отсрочить свою смерть, а еще — потянуть время, чтобы Ахмос проснулся. Я надеялась, что достаточно разорвала его кокон, чтобы он смог вырваться без моей помощи. Если повезет, он сбежит.

«Чтобы было понятно, что я создаю и как, придется начать с начала».

— Я только за, — сказала я.

Я скривилась, зная, что если у нас будет шанс выбраться отсюда, останется очень мало времени на поиски Амона и Астена до того, как Черти уплывет. Но все по порядку. Сначала нужно было выжить здесь.

«Я не всегда была лучшей прядильщицей, — сказала она. — Другие моего вида были талантливее меня. Но я была умной крохой, оставалась в тени старших. Я умело подражала. Это получалось хорошо».

Нога не кровоточила, это меня тревожило. Может, что-то в яде паука остановило кровотечение. Боли не было, но я ясно видела рану. Она не была сквозной, но мышцы были сильно повреждены.

А паучиха продолжала:

«Когда меня назначили плести истории королей и империй, я следила, как они возвышались среди подданных и получали власть. Я брала их мудрость и умения, и хотя я плела их триумф, я намеренно скрывала их методы возвеличивания. Я стала льстить и обманывать. Пойми, только один из нашего вида может стать Прядильщиком судьбы, и я очень хотела стать такой. Я управляла нитями одной за другой, давала врагам то, чего они хотели больше всего. А потом я забирала у них работы, ловила их в свою сеть. Я поглощала их, при этом забирая то, какими они были, себе. Я становилась сильнее. Вскоре стало понятно, что мне ничто не помешает. Наконец, нас осталось только двое: я и мой мастер, мудрый Сибрику. Я веками училась у него, становясь сильнее и мощнее. Когда я была готова, я бросила ему вызов. Я сказала, что судьба определит, кто победит. Если он — то я упаду на спину и дам ему поглотить меня, но если выиграю я — то я стану самым сильным существом и узнаю все секреты космоса. А потом я сделала то, чего Сибрику не ожидал».