Волчица и пряности. Том IV (Исуна Хасэкура) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Действие 5

Лоуренс сомневался, что те, кто ни разу не странствовал, могут быстро собраться в дорогу, но, видно, тут постарался Эван, денно и нощно помышлявший о том, чтобы выйти в мир. Эван и Эльза взяли лишь самое необходимое, выделялся среди прочих вещей разве что потёртый том Священного Писания. Придраться было не к чему.

— А проход?

— Нашёлся. Он замаскирован под стену.

Напротив лестницы, ведущей в тайник, была стена, не заставленная книжными полками. Там, скорее всего, и находился потайной ход. Путники постучали по камням, и стало понятно, что за стеной пустота. Лоуренс ударил ногой по стене, слой глины, которым она была покрыта, осыпался, и образовалась дыра.

Перед беглецами предстал совершенно круглый и оттого немного зловещий туннель, похожий на огромную нору.

— Ну что, идём?

Эльза с Эваном дружно кивнули Лоуренсу.

Ирма осталась у входа — последить за сельчанами, чтобы не вышло беды.

Лоуренс сделал глубокий вдох и с подсвечником в руке первым шагнул в дыру. За ним последовали Холо, Эльза и, наконец, Эван.

В подземном тайнике осталась куча книг, и, возможно, в одной из них про друзей Холо было написано более подробно. Кроме того, глаз торговца сразу подметил великолепные переплёты — некоторые книги стоили целое состояние. Лоуренс с удовольствием захватил бы с собой один том — неплохое подспорье в дороге, но он попросту не осмелился бы взять с собой книгу с преданиями о языческих богах. Девушка со звериными ушами и хвостом сумеет пустить в ход красноречие ради собственного спасения, но книга может только молчать.

Лоуренс ступил в подземный ход, и на него дохнуло холодом. Высота отверстия позволяла идти, слегка наклонив голову, а вытянув руки в стороны, можно было коснуться обеих стен. К счастью, воздух был не затхлый, без плесени.

Посветив свечой вокруг, Лоуренс убедился, что тоннель был идеально круглый, и, кроме того, каменные стены были ровные и гладкие, словно старательно обтёсаны. При этом сам тоннель шёл не прямо, а плавно поворачивал.

Непонятно, зачем так тщательно выравнивать стены, если не стоит задача сделать тоннель идеально прямым. Кроме того, внутри стоял запах гнили, отчего становилось жутко, но не так страшно, как в подземном канале города Пассио. В правой руке Лоуренс держал подсвечник и, сжимая ладонь Холо в левой, чувствовал, что девушка напряжена.

Все четверо шли в молчании. Ирма через некоторое время закроет вход в тайник. Но если тоннель заканчивается тупиком, то им нужно, чтобы Ирма открыла вход снова, и Лоуренс очень беспокоился, получится ли это осуществить.

Впрочем, нашёлся и повод для утешения: Лоуренс возглавлял маленькую процессию, не поддаваясь тревоге и не тратя силы на разговоры, потому что дорога перед ним была лишь одна. Он бы не выдержал молчания, появись впереди развилка.

Неизвестно, сколько времени все четверо шагали в полной тишине, но вот в запахе гнили повеяло свежим воздухом.

— Выход близко, — пробормотала Холо, и Эван вздохнул с явным облегчением.

Лоуренс старался идти осторожно, чтобы не погасить слабое пламя свечи, но всё же невольно ускорил шаг.

Казалось, жутковатая обстановка подземелья сама подгоняла беглецов, но на самом деле торговец успел сделать всего три глубоких вдоха, как впереди забрезжил лунный свет. Лоуренс предположил, что выход скрыт густыми зарослями деревьев или выглядит как щель между скалами, но оказалось совсем не так. Выход вдруг широко расступился перед беглецами, впуская в пещеру серебристое сияние.

Более того, Лоуренс думал, что тоннель построен втайне ото всех, но сразу у выхода из пещеры стояло нечто, похожее на алтарь. Торговец подошёл поближе, и оказалось, что на четырёхугольном камне стоял другой, совсем ровный и плоский, а уже на нём лежали сушёные фрукты и сноп хлеба.

Лоуренс замер, не веря своим глазам. Холо, видимо, всё поняла и взглянула на него. В следующий миг подала голос Эльза:

— Это… это же…

Последним рассмеялся Эван:

— Ха-ха, ну надо же!

Похоже, подземный туннель, начинаясь от церкви, проходил сквозь холм за деревней и заканчивался на его противоположном склоне. У подножия пологого холма рос лес, и по отражению лунного света Лоуренс догадался, что между лесом и холмом течёт ручей.

Все четверо вышли из пещеры, убедились, что поблизости никого нет, и обернулись на тоннель.

— Господин Лоуренс, что это за дыра, по-твоему? — спросил Эван.

Лоуренс пожал плечами:

— Даже не догадываюсь.

— А я знаю: это берлога, в которой Великий Торуэо впал в зимнюю спячку, когда приполз сюда с севера.

Лоуренс и сам это предположил, увидев каменное подобия алтаря, но совершенно не ожидал, что кто-то с такой уверенностью подтвердит его догадку.

— Местные здесь каждый год в пору урожая и сева возносят молитвы и благодарности. Нам редко доводилось в них участвовать, но… как же так вышло, что тайный лаз из церкви ведёт сюда…

— Не знаю, как получилось, но придумано довольно хитро. Ведь при таком раскладе местные ни за что не зайдут в туннель.

Впрочем, Лоуренс отметил про себя пару нестыковок.

Если подземный ход вырыл сам Франц, удивительно, что никто не поймал его за этим делом; кроме того, бога Торуэо почитали ещё до постройки церкви.

Лоуренс бросил взгляд на Холо. Она невозмутимо смотрела на пещеру. И тут всё сложилось: изгибающаяся форма туннеля, гладко выточенные камни, никаких признаков летучих мышей в пещере, которая будто создана для них, и невыносимый смрад, стоявший в этом подземелье. Холо, заметив взгляд Лоуренса, улыбнулась и развернулась лицом к луне, повисшей в небе.

— Ну, нечего тут стоять. Мы просто напрашиваемся на то, чтобы нас поймали. Давайте-ка спустимся к речному берегу, — сказала она.

Тут не поспоришь.

Эльза и Эван пустились наперегонки по склону, покрытому сухой травой и кустарником.

Лоуренс погасил свечу и ещё раз обернулся к пещере, а затем вновь посмотрел на Холо:

— Это настоящая нора?

При Эльзе с Эваном он бы ни за что такого не спросил.

— Да, нора огромного змея. Но как давно она здесь, даже я не скажу.

Правда, то мог быть и не Торуэо.

Возможно, по чистому совпадению нора пересекала подземный тайник церкви, но скорее тайник просто построили посреди норы, то есть у неё имелось продолжение в той стороне, откуда они вошли. Оставалось лишь догадываться, можно ли встретить на том конце пещеры огромного змея, свернувшегося в кольцо.

Веселье и непонятная грусть отражались во взгляде Холо. Казалось, она вспомнила о чём-то дорогом её сердцу.

— Вот так вырыл себе нору, а в ней и не подремать вволю, потому что людям приспичило ему поклоняться, — сказала Волчица.

— Знала бы ты, как обидно это слышать суеверному торговцу, который даже торговать ездит по исхоженной святыми дороге.

Холо рассмеялась и пожала плечами:

— Чудны́е вы, люди. Хлебом не корми — дай кого-нибудь боготворить.

Затем она улыбнулась совсем по-другому:

— А тебе не хочется боготворить меня?

Холо терпеть не могла того, что её боялись и почитали как богиню, поэтому её слова Лоуренс не принял всерьёз. Но сказать ему было нечего. В конце концов, когда Волчица была не в духе, он приносил дары, чтобы усмирить её гнев.

Он вздохнул и отвёл взгляд. Холо захихикала, а затем вдруг взяла его за руку.

— Идём, — бросила она и помчалась вниз по склону.

Он покосился на её профиль: на красивом лице читалось не упоение одержанной победой, а странное облегчение и даже, быть может, умиротворение.

Похоже, при виде норы почитаемого сельчанами Торуэо Холо вспомнила свою деревню, а над Лоуренсом посмеялась, чтобы тот не заметил, как она расчувствовалась.

Он смотрел на бегущую под луной Холо и думал о том, что ничем не может помочь ей в миг, когда так легко сломаться. Разве что побыть рядом в трудную минуту или не замечать боль, если она хочет её скрыть.

Серьёзной такую поддержку не назовёшь, но пускай, ведь Холо это устраивает. Видно, лучшего способа сблизиться с ней просто не придумаешь — мысль немного грустная, но правильная.

Тем временем они спустились к подножию холма и у берега реки нагнали Эвана с Эльзой.

— Ну что, как будем выбираться отсюда? — повторил недавний вопрос мельника Лоуренс, теперь обращаясь только к Холо.

— Сначала в Энберг направимся.

— Что?

— Мы уже проезжали через город. Если намереваемся бежать, скрываясь ото всех, то лучше знать местность.

Эван кивнул, удовлетворённый объяснением. Холо почему-то пнула камешек у берега, будто считая его повинным в своих бедах, и вздохнула, повернувшись к реке.

— Но знайте же… — Девушка обернулась к парочке. — Испугаетесь — съем на месте.

Лоуренс чуть не заявил, что испугаться можно одних её слов, но Холо наверняка и сама это понимала. Так ребёнок упрямо требует чего-либо, даже если знает, что его каприз выполнить невозможно.

Как и ожидалось, Эван и Эльза растерянно кивнули, подавленные странным поведением Холо, а она со смущённым видом отвернулась в сторону.

— Не смотрите, оба. А ты…

— Понял.

Холо сняла головной убор, плащ и передала Лоуренсу. Было холодно даже смотреть на неё. Эван вдруг обернулся на шорох снимаемой одежды, но Холо не успела выразить своего возмущения: Эльза тут же отчитала юношу.

Лоуренс про себя посочувствовал Эвану.

— Вот напасть это обличье человека! Почему в нём так зябко?

— Я мёрзну от одного твоего вида.

— Хм…

Холо разулась и бросила туфли Лоуренсу, в последнюю очередь сняла с шеи мешочек с пшеницей.

Редкие голые деревья, небольшой ручей, блестевший серебром в лунном свете, и на фоне всего этого застыла неподвижно загадочная девушка: изящная фигурка, чуткие волчьи уши и огромный хвост, пушистый и тёплый. Что ж, для предрассветного сна картина в самый раз.

Изо рта Холо вырвалось облачко белого пара, и девушка взглянула на Лоуренса.

— Ждёшь слов восхищения? — спросил он, пожав плечами, и получил усталую улыбку в ответ.

Лоуренс отвёл взгляд и повернулся к ней спиной.

Под серебристыми лучами луны девушка обратилась волком. Мир не принадлежит исключительно Церкви. Ведь это же очевидно, лежит на поверхности.

— Ох, хороша моя шкура.

Лоуренс обернулся на голос столь низкий, что он будто стелился по земле, и посмотрел прямо в огромные, величиной с луну в небе, глаза с красным отливом.

— Захочешь продать её — обращайся в любое время.

Губы зверя приоткрылись, наружу выглянули острые клыки. Зная Холо, Лоуренс понял: это — улыбка. Оставалось узнать, не испугались ли Эльза с Эваном. Впрочем, взглянув на их спины, Холо обречённо вздохнула:

— Хм. Да я не особо и надеялась. Пускай уже садятся. Лишь бы уйти незамеченными, иначе ведь хлопот не оберёмся.

Как птица, которую преследует собака, цепенеет от страха и у неё недостаёт сил взлететь, даже если человек подойдёт к ней близко, так и испуганные Эльза с Эваном обернулись, только когда Лоуренс приблизился к ним. В своё время он и сам остолбенел, увидев волчье обличье Холо, так что в душе аплодировал им за то, что они не упали без чувств.

— Мы видим предрассветный сон, помните? — сказал Лоуренс оцепеневшей паре, складывая одежду Холо.

Обращался он больше к Эльзе; впрочем, казалось, Эван с Эльзой и не думали поднимать шум или сбегать, просто медленно повернулись к Лоуренсу, а затем вновь обратили взгляды на то, что предстало перед ними.

— Так отец Франц говорил правду, — пробормотал Эван.

Холо в ответ лишь осклабилась, обнажив клыки.

— Ну, давайте залезем.

Волчица вновь недовольно вздохнула и растянулась на земле.

Лоуренс, Эльза и Эван по очереди взобрались на её спину и ухватились за жёсткую шерсть.

— Сва́литесь — дальше понесу в зубах, так и знайте.

Видно, эта фраза была припасена именно для тех, кого Холо сажала на спину.

Эльза и Эван тут же покрепче ухватились за шерсть, и тогда Холо расхохоталась.

— Пора.

И уже самая настоящая волчица помчалась вперёд.

Поездка на спине Холо была равносильна погружению в ледяную воду. Бежала волчица так стремительно, что дух захватывало. Сделав большой крюк вокруг деревни, она обогнула холм и быстрее ветра помчалась к Энбергу по дороге, по которой путники приехали в Терэо.

Наверное, Эльза и Эван, сидя на её спине, не испытывали страха. Хотя они и дрожали, но, пожалуй, сами вряд ли понимали, от чего: от холода или от ужаса.

Бежать Холо приходилось по бездорожью, поэтому наездников то прижимало к спине, то подбрасывало в воздух. Конечно, приятной такую поездку не назовёшь; Лоуренс вцепился в спину Холо, а про себя молился, чтобы Эльза и Эван не свалились.

Некоторое время спустя — то ли они скакали так долго, что потеряли ему счёт, то ли, напротив, не успели даже моргнуть, — волчица вдруг замедлила шаг и припала к земле. Обессилевшие люди даже не поинтересовались почему — неужели их обнаружили?

Можно было не сомневаться, что именно Холо, бежавшая с грузом из трёх человек на своей спине, устала меньше всех. Остальные же закоченели до такой степени, что были не в состоянии пошевелиться, но странное дело: хотя пальцы потеряли чувствительность и не могли даже разжаться и выпустить шерсть, уши улавливали шелест хвоста по траве.

Холо не велела слезть: видимо, понимала, что её спутники не могли двигаться. Верно, она и остановилась-то лишь потому, что побоялась, как бы с кем-нибудь не случилось припадка от бешеной скачки.

— Сколько мы… одолели?

Даже Лоуренс не сразу сумел что-то выговорить.

— Половину.

— Это перерыв? Или…

Обессиленные, Эльза с Эваном почти лежали на спине Холо. От слов Лоуренса они вздрогнули.

Конечно, Холо всё понимала.

— Что мне толку, если уморитесь до смерти? Отдохнём до утра. Пробежала я порядочно — лошадям скакать и скакать. Пока что нам ничего не грозит.

Весть об исчезновении путников из деревни Терэо не могла распространиться быстрее, чем бежит лошадь. Можно отдохнуть, пока за беглецами не выслали погоню.

После слов Холо Лоуренс понял, насколько он устал.

— Нечего на мне дрыхнуть. Спускайтесь и спите, — недовольно заявила волчица.

Лоуренс и Эван сумели спуститься самостоятельно, а вот вконец обессилевшую Эльзу пришлось стаскивать.

С большим удовольствием они бы развели костёр, но Холо остановилась у подножия холма, заросшего деревьями, рядом с которым пролегала дорога между Энбергом и Терэо. Вряд ли кто-то заметит их, если сидеть тихо, но дым наверняка привлечёт к себе внимание.

Впрочем, от холода они страдали недолго, — в конце концов, рядом лежал огромный ком тёплой шерсти.

— Как матерью стала. — Голос Холо доносился прямо от огромного бока под головой у Лоуренса.

Они прислонились к телу волчицы и накрылись одеялами, которые прихватили из церкви; пушистый хвост лежал совсем близко, прижимая беглецов к исполинскому туловищу. Было так тепло, что Лоуренс провалился в сон, даже не запомнив, успел ли он улыбнуться словам Холо.

Говорят, торговец может прикорнуть где угодно, но сейчас обстановка никак не располагала к глубокому сну.

Холо чуть шевельнулась, и Лоуренс сразу очнулся. Небо светлело, в воздухе висела утренняя дымка. В такое время городской рынок только открывается.

Торговец осторожно поднялся, чтобы не разбудить спящих рядом с ним Эльзу и Эвана, и принялся разминать уже не такое тяжёлое тело. Он потянулся и с глубоким вздохом опустил руки.

Его голову занимали мысли о том, как быть дальше. Положим, беглецы доберутся до какого-нибудь города, но не бросать же Эльзу и Эвана на произвол судьбы. Придётся заехать в Кумерсун, рассказать гильдии о случившемся и попросить защиты, а затем уже через гильдию договариваться с Энбергом и Терэо. После этого можно будет забрать отданные на хранение гильдии деньги и отправиться в Ренос.

Лоуренс пришёл к такому заключению, вынырнул из раздумий и заметил, что Холо наблюдает за ним. Тело волчицы, даже прижатое к земле, казалось огромным, но почему-то внушало скорее благоговение, нежели страх.

Она ненадолго задержала на Лоуренсе взгляд — взгляд бога, которому вздумалось понаблюдать за игрушкой тонкой работы, сотворённой им же ради собственной прихоти, — а затем отвернулась.

— Ты чего?

Лоуренс подошёл к Холо, и каждый его шаг сопровождался шелестом сухих листьев. Волчица лениво взглянула на него и указала вперёд носом. Конечно, она не просила погладить себя по голове, но куда-то показывала. Интересно, что там?

За холмом пролегала дорога, соединявшая Энберг и Терэо.

Его осенило:

— Думаешь, можно сходить посмотреть?

Холо ничего не ответила, только широко зевнула, положила голову на вытянутые передние лапы и два-три раза шевельнула ушами. Лоуренс посчитал это за согласие, но на всякий случай пригнулся и, стараясь ступать как можно тише, зашагал к холму. Подойдя к вершине, он опустился на четвереньки и выглянул на дорогу.

На первый взгляд вокруг было безлюдно, но, высунувшись вперёд, чтобы лучше осмотреться, он уловил еле различимый шум со стороны Энберга.

Чуть погодя из дымки выступила процессия: видно, то везли рожь в Терэо. Это означало, что посланник Энберга уже достиг Терэо, и, следуя указаниям, жители деревни наверняка ворвались в церковь, чтобы схватить беглецов. Не пострадала ли Ирма? Она ведь встала на их сторону и помогла сбежать. В деревне женщину уважали, поэтому её жизни, скорее всего, ничего не грозит, но тревога за неё не отпускала. Впрочем, всё равно в Терэо путники не вернутся.

Сзади вдруг послышался шорох шагов, Лоуренс обернулся и увидел Эвана.

— Оправился?

Эван кивнул в ответ, сел на корточки рядом и вгляделся вдаль:

— Это что, из Энберга едут?

— Похоже на то.

— Да уж…

На лице парня читались смешанные чувства: казалось, будь у него оружие, он бы бросился на процессию внизу, но в то же время радовался, что бросаться было не с чем.

Лоуренс перевёл взгляд с Эвана на далёкий силуэт Холо позади; она всё так же лежала на животе, а Эльза сидела, прислонившись спиной к большому боку. Похоже, девушка тоже проснулась, хоть и не до конца пришла в себя.

— Эльзе плохо?

Видно, тяжёлая ночь после обморока от малокровия не прошла даром. В предстоящем деле Лоуренс больше всего боялся именно за самочувствие Эльзы.

— Как сказать… С виду она здорова, но очень уж задумчива.

— Задумчива?

Парень кивнул.

Похоже, своими мыслями Эльза с ним не поделилась, однако на её месте любой бы погрузился в раздумья: не каждый день обстоятельства вынуждают сбегать из родного дома.

Эван повернулся к Эльзе, он был похож на верного пса, готового в любой момент прибежать к девушке по первому зову. Но, видимо, он понимал, что именно сейчас её следует оставить в одиночестве. Парень смотрел на процессию из Энберга, будто мучимый каким-то чувством.

— Много же их.

— Они ведь намереваются вернуть купленную у деревни рожь, а люди вокруг телег держат в руках… копья, полагаю.

Похоже, их собирались пустить в ход, если сельчане вздумают поднять бунт, и вид у вооружённой процессии был очень зловещий.

— Послушай, господин Лоуренс.

— Да?

— Нельзя ли попросить помощи у богини, на которой мы едем?

Эван понизил голос, но можно не сомневаться: Холо слышала каждое слово, хоть и не подавала виду.

— И какой же помощи ты хочешь? — спросил Лоуренс.

— Убить этих людей.

В трудный час обращаются к богу, зачастую моля о невыполнимом.

— Хорошо, допустим, она выполнит твою просьбу. Да только тогда ведь Энберг, не мешкая, тут же отправит в деревню войско. И уже с ним мы не справимся.

Эван покорно кивнул, будто с самого начала знал, какой ответ получит.

— Так и думал.

Обоз с рожью тем временем подошёл совсем близко, Эван и Лоуренс, пригнувшись, наблюдали за ним.

— А с нами что теперь станет?

— Поедем в город Кумерсун. Там хоть за жизнь можно будет не бояться. А на месте уже решим, как быть дальше.

— Да?

— А ты подумай, чего хочешь. В конце концов, всё, что ни делается, к лучшему. А я постараюсь вам помочь.

Эван прикрыл глаза и улыбнулся:

— Благодарю.

Между тем обоз, несущий гибель деревне, всё ехал вперёд, нарушая утреннюю тишину.

Лоуренс насчитал примерно пятнадцать телег и двадцать человек с копьями, но внимание его привлекла немного странная группа в самом хвосте обоза. На лошади, тянувшей последнюю повозку, были шоры и седельная попона — знак того, что в повозке восседает священнослужитель высшего ранга; четверо человек с щитами в руках шли по обе стороны от неё, а замыкали процессию несколько священников в дорожном платье.

И тут Лоуренса осенило. В урожай Терэо подбросили поражённые риделиусовым огнём зёрна, и поэтому в Энберге кто-то отравился насмерть. Однако, если изначально в хлебе не было риделиусова огня, то в Терэо пострадавших и не могло быть. Этим Энберг и собирался воспользоваться: посланники скажут, что раз в деревне никто не отравился хлебом, то сельчан защищает дьявол, и обвинят их в ереси.

— Пойдём обратно, — сказал Лоуренс.

Эван, будто тоже что-то поняв, лишь молча кивнул в ответ.

Они спустились с холма и подошли к Холо. Эльза вопросительно посмотрела на Лоуренса, но тот сделал вид, что не заметил этого. Не говорить же ей, что деревня обречена.

— Уйдём в другое место и там перекусим, — нарушил тишину Лоуренс.

Эльза в ответ прикрыла глаза, будто о чём-то догадалась; не сказав ни слова, она оторвалась от бока волчицы и встала на ноги, за ней поднялась и Холо. Мужчины разделили груз. Холо двигалась впереди, показывая дорогу. В тишине раздавался лишь шелест сухой листвы под ногами.

Первым остановился Эван, за ним Лоуренс. Холо прошла ещё немного вперёд, а затем, не оборачиваясь, села.

— Эльза? — окликнул Эван.

Эльза, по-прежнему закутанная в одеяло, стояла неподвижно. Она опустила голову и не смотрела ни на Эвана, ни на Лоуренса. Мужчины переглянулись, Эван кивнул и повернулся назад. Тогда Эльза заговорила, но обратилась она вовсе не к Эвану:

— Холо… Скажите, Холо, вы и в самом деле богиня?

Холо молча вильнула хвостом, поднялась и повернулась к Эльзе всем телом:

— Я Холо, Мудрая Волчица из Йойса. Но долго, очень долго меня называли богиней.

Она опять села и заглянула Эльзе прямо в глаза.

Лоуренс совершенно не ожидал от Холо такого ответа, но она смотрела на девушку без тени насмешки, и даже что-то похожее на нежность светилось в её взгляде.

— Я живу в хлебе, принимаю волчий облик, хотя могу обернуться и человеком. Люди почитают меня как богиню урожая, и мне под силу оправдать их надежды.

Видимо, Холо разглядела что-то в этой девушке, сжимавшей непослушными руками сползающее с плеч одеяло. Холо никогда не называла себя богиней.

— Урожая? Тогда вы… Торуэо?

— Ты уже знаешь ответ.

Она чуть обнажила клыки — видимо, усмехнулась.

Эльза опустила голову и кивнула:

— Торуэо есть Торуэо, а вы есть вы.

Холо резко выдохнула, будто фыркнув, и сухие листья из-под её лап взвились в воздух.

В её янтарных глазах теплилась невиданная доселе нежность. Пожалуй, именно такие глаза должны быть у существ, называемых богами — богами, что вызывают в людях не страх, а благоговейный трепет. Эльза подняла голову и встретила взгляд Холо.

— Но тогда…

— А об остальном…

Хвост смёл очередной ворох листьев. Эльза замолкла, но не отрывала взгляда от волчицы.

Наконец Холо договорила:

— …об остальном не меня спрашивай.

Лицо Эльзы дрогнуло, и слеза покатилась по правой щеке. Эван будто дождался условного знака — подбежал к девушке и положил руки ей на плечи. Та лишь кивнула, будто показывая, что помощь ей не нужна, и, засопев, выдохнула белое облачко пара.

— Я преемница отца Франца. Теперь я точно это знаю.

— Ну что ж…

Холо кивнула, и Эльза мягко улыбнулась. До чего же светлой и ясной оказалась эта улыбка. Девушка будто избавилась от тяжёлого груза, сковывавшего её по рукам и ногам.

Неужели Эльза догадалась, для чего отец Франц собирал предания о языческих богах? Но нет, догадалась она не сейчас, а намного раньше, когда он поведал о подземном тайнике. Просто тогда Эльза не хотела смотреть правде в глаза.

Ирма очень точно подметила, что мир снаружи очень большой, а сельчане ничего толком и не видели. Но теперь, когда Эльза узнала, каким большим может быть мир, было совершенно ясно, что она скажет.

— Я возвращаюсь в деревню.

— Чт… — только и успел проговорить Эван севшим голосом.

Эльза стянула с себя одеяло и сунула его парню, не дав ему договорить.

— Простите меня, Лоуренс.

Лоуренс не знал, за что она извинялась, но внезапно разыгравшаяся сцена, пожалуй, требовала таких слов. Он молча кивнул.

Эвану, однако, примириться было гораздо труднее.

— Зачем тебе обратно в деревню?! Ну вернёшься ты, так ей уже не…

— Пусть так, мне всё равно нужно назад.

— Да почему?! — наседал Эван.

Эльза не отступила под его натиском, не попыталась даже оттолкнуть, лишь спокойно ответила:

— Я — глава деревенской церкви. И не могу бросить жителей деревни.

Эван дёрнулся, как от удара, пошатнулся и отступил на шаг.

— А ты стань хорошим торговцем, Эван.

Эльза оттолкнула парня от себя, развернулась на каблуках и побежала. Если идти без отдыха, то до деревни Терэо даже девушка доберётся к вечеру. Увы, нетрудно представить, что её там ждёт.

— Го… Господин Лоуренс. — Эван обернулся к Лоуренсу в полном смятении; казалось, мельник вот-вот заплачет.

Прощальные слова Эльзы привели Лоуренса в восхищение.

— Кажется, Эльза желает тебе успеха в торговле.

Эван вспыхнул и бросился на Лоуренса с искажённым от гнева лицом, но тот успел спокойно продолжить:

— Холодный разум — вот что необходимо торговцу. Под силу ли тебе это?

Эван застыл на месте, лицо его приобрело то выражение, которое появляется у детей, впервые увидевших картинку-обманку.

— Даже сильной девушке, которая приняла твёрдое решение, нужна поддержка, — сказал Лоуренс, пожал плечами и повторил: — Холодный разум — вот что необходимо торговцу. Ты ведь хочешь стать торговцем?

Эван стиснул зубы, закрыл глаза, руки его сжались в кулаки. Затем он вдруг бросил ношу оземь, развернулся спиной к Лоуренсу и кинулся бежать.

Человек тоскует по родным местам, потому что оставил там родную душу.

Глядя на удалявшегося Эвана, Лоуренс ощутил толику восхищения. Торговец поднял брошенные вещи, отряхнул от сухих листьев. Почувствовав спиной приближение Холо, он обернулся:

— Ну, что тепе…

Лоуренс не успел договорить: огромная лапа Холо повалила его и прижала к земле, как хрупкий сучок.

— Неужели я ошиблась?

Лапа удерживала Лоуренса, два острых когтя по бокам от его головы с хрустом впились в землю.

— Неужели я ошиблась?

Глаза её полыхали красным, белоснежные клыки не обещали пощады. Лоуренса вдавило в мягкую землю; если Холо навалится чуть сильнее, она раздавит ему грудную клетку. Но он всё же выдавил:

— Разве… разве кто-то может это знать?

Холо помотала огромной пастью:

— Никто. Но я… я…

— Если отчаянно… сражаться… ради родного дома… — Он положил ладонь на лапу Холо и продолжил: — То хоть не пожалеешь.

Огромное тело будто начало раздуваться в ответ.

«Она просто раздавит меня», — понял Лоуренс, и, когда страх почти затопил его, вытесняя остатки разума, волчица исчезла.

Будто сон среди бела дня привиделся.

Ладонь Холо теперь сжимала шею Лоуренса, а сама девушка сидела на нём верхом.

— Мои когти дробят камень. Меня не одолеть и множеству людей, сколько бы их ни было.

— Ещё… бы.

— В Йойсе мне не было равных — что среди людей, что среди волков, оленей, кабанов.

Холо говорила, по-прежнему сжимая горло Лоуренса и глядя на него сверху вниз.

— А медведь?

Не простой медведь.

— Справилась бы я с Медведем, Охотящимся на Луну?

Холо не плакала, — видно, ярость в ней пересиливала тоску, поэтому Лоуренс решил сказать напрямик, не пытаясь смягчить удар:

— Скорее всего, против него ты бы не выстояла.

Тогда девушка отпустила его горло, подняла правую руку, и он продолжил:

— Но если бы ты решилась на отчаянную, последнюю в своей жизни битву, то истории Йойса в книге отца Франца уделили бы страницы три, не меньше.

Поднятая рука бессильно упала вниз и стукнула Лоуренса в грудь.

— Не знаю, как было бы лучше. Да и это лишь мои домыслы. Или ты считаешь иначе?

— Не считаю… — ответила Холо и вновь стукнула его по груди.

— Если бы вести о грядущем нападении Медведя дошли до тебя вскоре после того, как ты покинула Йойс, то, верно, позабыв обо всём на свете, ты поспешила бы вернуться. Да только вышло иначе. Мне неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как ты распрощалась с Йойсом, но ведь ты ничего не знала о случившейся беде.

Холо заметила, что мучило Эльзу. Девушка стояла перед выбором: бросить родную деревню или же биться за неё до последнего — пусть даже придётся встретить отторжение от всех и вся, пусть надежды на победу нет никакой.

Холо же и выбора не оставили: когда она обо всём узнала, было слишком поздно.

К какому же выводу она пришла, глядя на Эльзу? Верно, решила, что надо направить девушку на путь, о котором той впоследствии не придётся сожалеть. В итоге самой Холо пришлось взглянуть в глаза своему прошлому и подумать о желанном, но уже не осуществимом пути. Слова Эльзы о том, что она не может бросить жителей деревни, пролетели сквозь время и прозвучали упрёком в ушах Холо.

Поэтому Лоуренс решил воспользоваться временем и местом и указал:

— А не плачешь ты потому, что в душе понимаешь: страдания твои не стоят и выеденного яйца, верно?

— Да я!..

Холо обнажила острые клыки, в глазах её плескалась ярость. Лоуренсу будто всё было нипочём: он лежал на земле, не пытаясь сбросить с себя девушку, лишь смахнул землю и сухие листья, прилипшие к щеке, когда волчица повалила его на землю.

— Как будто я этого не знаю…

Лоуренс вздохнул, опёрся локтями о землю и приподнял голову.

Холо, всё ещё сидевшая на нём верхом, отвела взгляд, будто ребёнок, испугавшийся родительского гнева. Встать с него она и не подумала, только неловко сдвинулась в сторону и пересела полностью на его правое колено, а затем наконец протянула ему руку. Он взялся за её ладонь, наполовину приподнялся с земли и устало вздохнул:

— И как бы ты объяснялась перед Эльзой с Эваном, если бы им вздумалось вернуться?

Полностью обнажённая Холо тут же отвернулась:

— Объяснялась в чём?

— В том, что человека убила.

На красивом лице промелькнуло растерянное выражение, столь непривычное для Холо, а затем она сморщила нос:

— Будь я человеческой самкой, смерть от моих рук ты бы точно заслужил. И жаловаться бы не посмел.

— Конечно, как посметь, если я мёртвый. Так что?

Холо смотрела на него исподлобья, ожидая дальнейших слов, и выглядела настолько замёрзшей, что ему захотелось обнять её.

— Что будем делать?

— Это я должна спрашивать.

Лоуренс, не ожидавший быстрого ответа, мельком взглянул в небеса. Холо оставалась собой даже в такой миг, именно она всегда оказывалась хозяйкой положения, и в отместку за то, что его поводья вновь оказались в чужих руках, Лоуренс притянул к себе девушку и прошептал ей на ухо:

— Так не забывай об этом.

Холо чуть шевельнулась в его руках и бросила:

— Тебя интересует, можно ли их спасти? — Говорила она, конечно, об Эльзе с Эваном, а также о деревне Терэо. — Йойсу уже ничем не поможешь. Но этих спасти можно.

— Я, знаешь ли, простой торговец.

Послышался шорох хвоста по земле.

— А я не простая волчица.

Другими словами, она обещала не пожалеть сил ради спасения деревни. Но удастся ли что-то сделать даже с её помощью? Не съест же она всех недоброжелателей Терэо.

— Ты ведь сказал, что рожь отравлена. Если заражённые зёрна подбросили, я смогу отличить их от здоровых.

— Я и сам о том подумал. Но вряд ли дело выгорит.

— Не поверят?

— Если только не случится чуда, — сказал Лоуренс, а затем вдруг повторил свои слова: — Если только не случится чуда?

Казалось, что-то в голове Лоуренса словно по щелчку встало на место, в его глазах появился лихорадочный блеск. В самом деле, он предполагал, что Холо способна отличить здоровые зёрна от заражённых. Но тут же отмёл эту возможность, ведь как докажешь, что такое кому-то под силу? И всё же вроде бы где-то приходилось слышать о подобном, вот только где же?

Он отчаянно пытался вспомнить, и вдруг в голове всплыли образы Эльзы и церкви.

— Так вот оно. Нам нужно чудо!

— Хм.

— Как, по-твоему, церкви легче всего завлечь новых прихожан?

Холо озадаченно посмотрела на него и неохотно ответила:

— Чудо показать?

— Да. Но ведь чудеса просто так не происходят, как и плоды не растут на ровном месте, а вырастают из семян.

Тут настала очередь Холо принять задумчивый вид.

— Видимое глазу чудо… Ах, вот оно. Где мой хлеб?

Лоуренс показал на вещи, которые оказались разбросанными по земле в тот момент, когда Холо повалила его на землю.

— Подай его.

Видно, с его колена она вставать не собиралась. Лоуренс решил, что проще сделать, как она велит, послушно согнулся, протянул руку и подгрёб к себе вещи, а затем достал мешочек с пшеницей, в которой жила Холо.

— Держи.

— Хм. А теперь смотри во все глаза.

Она вытащил из мешочка одно зёрнышко, положила его на ладонь и подула. И тогда…

— Что…

На глазах у Лоуренса зёрнышко мелко задрожало, треснуло, а затем вдруг выбросило зелёный побег; он медленно разрастался, пока не показались белые корни, травинки, и, наконец, вверх устремился длинный стебель. На его кольце проклюнулся новый колос и, едва налился, из зелёного вдруг стал золотисто-коричневым вместе с самим стеблем.

Лоуренс и глазом моргнуть не успел, как на ладони Холо вырос настоящий пшеничный колос.

— Как-то так. Но меня на много зёрен не хватит. Кроме того… — Холо взялась пальцами за стебель и пощекотала кончиком колоса нос торговца: — Как видишь, и у этого есть семена.

— Я бы посмеялся, но в такой позе и усмешку-то еле выдавишь.

Холо надулась и сунула ему колос.

— Ну как тебе? Из видимых глазу чудес, пожалуй, я умею только это, а ещё волчицей могу обернуться.

— Кажется, этого предостаточно.

Он принял колос из её рук и продолжил:

— Осталось только Эльзу убедить, что можно пустить твоё чудо в ход. А также…

— Ну что ещё?

Лоуренс кивнул.

— Однако… — сказал он и покачал головой. — Дальше мне придётся пустить в ход свои умения торговца. Ну да ладно, справимся как-нибудь…

Даже если удастся отличить здоровую рожь от заражённой, а также убедить сельчан в том, что такое возможно, деревня не избавится разом от всех бед. В конце концов, по расчётам старосты Сэма, остаётся ещё долг размером в семьдесят лим, и если не погасить его, то Энберг проглотит Терэо и не подавится.

Кроме того, пусть Энберг признает случившееся чудом, согласится, что в деревне действительно сумели очистить хлеб от отравы, тем не менее если именно в городе подкинули заражённое зерно с целью подчинить Терэо, то выкупить злосчастную рожь назад никто и не подумает. В таком случае нужно будет как-то сделать деньги на возвращённом товаре. Впрочем, это уже по части торговцев, а ведь Лоуренс и есть торговец.

— Хорошо. Тогда вернёмся и мы.

— Да, холодно к тому же, — рассмеялась Холо, встала и, взмахнув хвостом прямо перед лицом Лоуренса, в мгновение ока вновь обернулась волчицей.

— Что-то ты не рад, — оскалилась она.

Лоуренс пожал плечами и ответил:

— Зато ты чуть ли не прыгаешь от радости.

Холо и Лоуренс быстро нагнали Эльзу с Эваном, и к полудню все четверо прибыли в деревню.

Предложение Лоуренса Эльза приняла на удивление легко: похоже, она понимала, что на одной решимости далеко не уедешь и нужно верное средство. Впрочем, ещё вчера она бы не поддалась на уговоры.

— Но знайте, что я всё так же верую в Бога. В того Господа Бога, что выше остальных, в создателя всего сущего.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как Эльза впервые увидела истинное обличье Холо, и всё-таки она не колеблясь заявила о своих убеждениях прямо в лицо огромной волчице, хотя та могла проглотить её целиком или взмахнуть когтями и разорвать на части.

Холо молча уставилась на Эльзу, обнажив клыки. Затаив дыхание Эван следил за ними. Впрочем, сама волчица, конечно, прекрасно понимала, что вовсе не является вершиной мироздания, поэтому закрыла пасть и повернула голову в сторону.

— Осталось лишь придумать, как мы это им покажем.

— У вас есть соображения на этот счёт?

Разговор состоялся уже неподалёку от Терэо, на вершине холма возле мельницы Эвана. Оставив Холо наблюдать за дорогой, путники принялись обсуждать, что делать дальше.

— Наиболее выгодно закупать товар тогда, когда его цена опустится ниже некуда.

— Иначе говоря, когда деревню совсем задавят?

Лоуренс кивнул, а ободрённый Эван подхватил:

— Мы утром видели: кажется, едет сам епископ Бан.

— Епископ Бан…

Похоже, Энберг хотел добиться финансового и религиозного краха Терэо. Странное дело, если ещё утром казалось, что всё складывается против деревни, то сейчас, напротив, такое положение вещей было на руку и позволяло переломить ход событий.

Присутствие важного лица из церкви Энберга тут оказалось бы как нельзя кстати: именно он лучше всех подходил на роль свидетеля истинного чуда.

— Полагаю, люди Энберга будут вести переговоры, не давая местным и слова вставить. В конце концов, они привели с собой людей, вооружённых копьями. Вряд ли посланники будут вести честную игру.

— Но староста Сэм не захочет, чтобы сельчане взялись за оружие.

— Да у них просто кишка тонка.

Наверное, Эван ругал их за дело. Теперь стало совершенно ясно, в какой момент беглецам лучше всего появиться в деревне.

— Значит, мы объявимся, когда староста Сэм будет готов сдаться.

— Чудо покажете так, как я вам объяснил.

Эльза кивнула и перевела взгляд на Эвана:

— Эван, ты справишься?

Речь шла о его роли: по плану именно Эвану предстояло рискнуть своей жизнью. И не просто так, а уверовав в силу Холо.

Эван взглянул на неё:

— Да пустяк. Если я отравлюсь, надо просто убить меня прежде, чем они поймут, что произошло.

Кончики пальцев у него дрожали — хоть он и храбрился перед Эльзой, Холо была не прочь выполнить его просьбу.

— Я тебя проглочу в один присест. Больно не будет, — ответила она весело.