р* * * Земля. Два дня назад. * * *
Пятница — тот ещё день недели. Пробки сковывали Москву как лёд реку. Водители и пассажиры протирают штаны до дыр, обливаясь потом в топках салонов — но это ещё везунчики из тех, кто имеет личную машину или кому хватило места в автобусе. В метро и вовсе не стоит заглядывать, если не желаешь себе рёбра переломать в давке. Поэтому остаток дня Александр предпочитал задерживаться на заводе, дорабатывая чертежи. Проще справиться с авралами и менее утомительно, чем столько же времени стоять в давке. А уже к десяти вечера столпотворение в метро и на шоссе рассасывалось, позволяя к одиннадцати добраться домой без стресса и завалиться спать. В рабочие дни Александр обходился лишь одним приёмом пищи в сутки — во время обеда на производстве, когда нормативы всё равно запрещали трудиться.
Но на этот раз трудоголик не заметил, как пролетело время, и вышел слишком поздно, чтобы застать нужный автобус. Сумерки сгущались, ведь лето уже подходило к концу. Ни единой души вокруг, о существовании жизни напоминали лишь редкие легковушки, мчащиеся по дороге со включёнными фарами. Следующий подходящий рейс прибывал лишь через пятьдесят минут, и, быть может, стоило скорее пройтись пешком до метро в надежде, что удастся успеть до закрытия. Но совершить этот выбор Александру так и не дали.
Что подбило подошедших совершить нападение, он так и не выяснил. Повалившись на асфальт и принимая ещё несколько резких ножевых ударов, Александр успел лишь мельком рассмотреть нападавших. Двое подонков — иначе не назовёшь — с капюшонами, покрывавшими непропорционально маленькие по сравнению с телом головы, воняли той бурдой, что продают в ларьках под ценником пива. Один из гопарей вырвал из разжимавшихся рук жертвы портфель… а потом Александр потерял и рассудок.
Сознание перестало воспринимать реальный мир. Умирающий будто висел в пустоте — ни проблеска света вокруг, как в космосе без звёзд. Что странно, тело до сих пор ощущалось, но без боли от ран. Не со стороны, но словно чужое, не принадлежащее самому Александру. Где это он оказался и чем стал? Обрывки воспоминаний, до того дремавшие, взорвались сотней фрагментов-картинок, подобно гранате. Его… его убили⁈
Мрак, клубившийся на расстоянии вытянутой руки, уплотнился, словно отзываясь на отчаяние и страх, стал осязаемым. Пальцы будто коснулись шершавой каменной плиты или скалистого уступа, предоставляя опору в кромешной мгле. Прикосновение передало и эмоции, разлившиеся сначала по кисти, а потом по груди и голове. И нежность, и гнев, и забота, и укор за глупый конец наперекор радости от давно откладываемой встречи. Ещё мгновение — и возникает опасность сорваться в бездну неизвестности, потеряв жизнь навсегда… Но не хотел он так исчезать!
Панику заменила злость. Тишину уничтожил звук — оглушительный рёв, гул, больно ударивший по ушам. Из сердца по венам разливалась лава желания отомстить — тем двоим убийцам, всему чёртовому миру, самой смерти! Чувство, и при жизни знакомое, возросло и разлилось на всю Вселенную, а потом сгустилось в покойнике, кристаллизуясь в нечто тёмное и угрожающее. Обжигающий и всесильный протест рванул парня куда-то вверх, и темноту содрало, как повязку с глаз.
Густая мгла на месте остановки ещё не рассеялась, когда мощный рык сотряс холодный вечерний воздух. Возникнув на том месте, где прежде валялся труп, громадный зверь сверкнул в темноте жёлтыми глазами, опустил морду к земле, принюхиваясь к следам вокруг. Отыскав, улыбнулся — тёмные губы разошлись в стороны, обнажая белоснежные клыки. В два прыжка преодолел последние метры, отделяющие от дороги, остановился. С шумом втянул воздух. Запах бензина перебивал тёрпкий аромат асфальтовой крошки, присыпанной пылью. «Гадость…» — короткая мысль вспыхнула в голове и погасла. Свет с фонарных столбов скользнул по густой золотисто-чёрной шерсти, покрывающей крупное тело, задел сложенные на спине чёрные, словно сама темнота, крылья, покрытые длинными перьями. Прежде чем существо пропало из виду, оттолкнувшись от земли задними лапами, в воздухе промелькнул длинный хвост с кисточкой на конце. Остановка осталась пустой…
Вперёд его гнала ярость — глухая и беспощадная. Испуганно бившийся на краю сознания страх скорой кровавой мести был безжалостно прихлопнут. Две твари, посмевшие ранить и бросить умирать, не могли уйти настолько далеко, чтобы получить шанс спастись. Тошнотворный запах табака вперемешку с перегаром становился с каждой секундой преследования всё отчётливее. Они решили прогуляться в парке ночью? Что же, так даже лучше — не надо думать о маскировке! Перепрыгнув кусты, он бросился наперерез озирающимся человеческим силуэтам, на ходу выпуская когти…
Первым нормальным воспоминанием, прорвавшимся сквозь красную пелену, застившую глаза, были два окровавленных тела, сломанными куклами валяющиеся под ногами. Неловко прислонившись к дереву, чтобы не упасть, Александр отдёрнул руку. Та по локоть пропиталась кровью, рукава на рубашке намокли, а на пальцах оставались куски мяса, будто парень разрывал свежие туши прямо ими. Шатаясь, шокированный человек подошёл к остывающим трупам. Глубокие борозды с рваными краями на лицах, висящая клочками одежда, скрывающая едва вздымающуюся грудь. Ещё дышат… Нет, агония перед смертью, не более — не надо быть врачом, чтобы оценить шансы выжить при таких ранах. Что самое ужасное, Александра притягивало к этим обезображенным останкам, как металлолом к мощному магниту. Ещё не до конца пришедший в себя, невольный убийца поддался зову. Мир вокруг обрёл неожиданную чёткость, представ перед взором набором разноцветных слоёв и сгустков, недоступных обычному человеческому восприятию. Ночной парк перестал быть чем-то материальным, уступив место призрачному частоколу деревьев. То тут, то там проносились голубые огни, очевидно, птицы или мелкие животные… Со вселенной будто содрали слой материального мира, обнажив мир духовный, мир, населённый душами.
Рука сама протянулась ко хрипящему телу, но не дотронулась, а остановилась над ним, касаясь дымки, что испарялась с яркого марева над погибающим. Ухватившись за неё как за нечто материальное, Александр вытянул из бандита весь тусклый свет. Человек успел лишь вскрикнуть, когда марево покрыло руку искрящимся туманом и впиталось в кожу, подарив ощущение безграничной силы. Второй умер сам. Странный порыв в Александре затянуть это сияние мгновенно затих.
— Туда ему и дор-рога, — произнесённая вслух мысль выдернула из состояния эйфории, уступив место панике. Запоздалому осознанию свершившегося…
Как он дошёл до дома, вспомнить так и не удалось. По ощущениям перепуганного парня, пользуясь лишь услугами такого неторопливого транспорта, как собственные ноги, он пересёк пару округов не более, чем за полчаса. Мысли больше занимали две вещи. То, что повезло в таком паническом состоянии не забыть прихватить портфель — ещё опознают по вещам, да и восстанавливать паспорт и симку в таких обстоятельствах опасно… И… что будет, когда обнаружат трупы в парке? В самом ли деле Александр в бреду разорвал их голыми руками, а если да, найдут ли его по ДНК, по записям камер, по свидетельствам очевидцев?
Скорее всего Александр признал бы всё произошедшее кошмаром от переутомления, но наутро в зеркале на какой-то миг уловил вместо привычных серых глаз жёлтые, с вертикальным зрачком. Если это был тяжёлый сон, то он ещё продолжался.
Но так кто или что он на самом деле? И как жить с этим дальше? Александр думал над этим весь следующий день, шатаясь по городу…
* * * Земля. День назад. * * *
Хорошо заасфальтированные улицы сменились окраиной города, куда, пожалуй, уже лет пятьдесят не ступала нога ремонтников. Грязные лужи, ямы под ногами — ничуть не лучше препарируемых улиц в центре. От серых пятиэтажек веяло старостью. При виде мрачного гостя галки, сидевшие на мусорных баках, засуетились. Сердито гогоча, они следили за ним до самого угла. Синхронно поворачивая головы — вот что странно…
Уже почти покинув переулок, Александр почувствовал острый позыв хорошенько накостылять кому-нибудь. Неестественный, пугающий и очень влекущий. Такого с молодым человеком не случалось со школы, с тех пор, как его избивали в туалете до синяков. Но тогда ярость была естественной, а сейчас-то что? Ответ пришёл незамедлительно и внезапно, когда в голове прошелестел невнятный голос:
— Набирайся сил, заново рождённый… Если сможешь…
Привалившись спиной к стволу дерева, Александр начал расстёгивать неожиданно ставший тесным воротник. Тёплый воздух, коснувшись горевшей шеи, немного снял дискомфорт.
Из-за угла вышла странная троица. Все три мужика были одеты в одинаковые пухлые куртки — явно не по летней погоде. Самый высокий из них решительно держал в руках дробовик, целясь прямо в сердце Александра. Двое остальных, с гладко выбритым подбородком и с небольшой бородой, не спуская глаз, были готовы вмешаться — из-под одежды виднелись рукоятки пистолетов. Высокий, прежде чем выстрелить, бросил:
— Считал их подонками? Но ты их… грохнул. Ты хуже.
Пуля ударила чуть ниже правого крыла, обломав маховые перья. Тело, внезапно заменившее человеческое, превосходило прежнее по реакции — и если бы Александр не изменился перед выстрелом, так и не понимая, что делает, его бы давно укокошили.
— В круг! — заорал высокий — видимо, главный — перезаряжая дробовик. Остальные, тяжело дыша, меняли позиции, чтобы как можно скорее окружить крылатого противника, не дав тому уйти по воздуху.
Да если бы он умел… В новом облике мысли текли почти с такой же, что и раньше, скоростью, но к привычному «человеческому» разуму примешивались отголоски инстинктов, которые толкали бежать из опасного места любыми способами. Не страх, нет — скорее наитие. Пока Александр метался от одного дерева к другому, стараясь выгадать время для побега, «боевики», как окрестил про себя их «оборотень», не сделали ни одного выстрела. «Вляпался в историю» — успел Александр подумать, прежде чем над самым ухом просвистели новые пули.
Подпрыгнув на задних лапах, зверь сбил с ног первого, полоснул со всего размаха по руке второго и отскочил в сторону, чуть было не вцепившись тому клыками в шею. Быть бы на совести Александра ещё одному убийству, если бы мужчина не нагнулся резко, а промахнувшееся существо не проскочило над сгруппировавшимся человеком.
Александр чуть не обернулся назад, чтобы добить нападавших, но вернул разум из пелены чёрной ярости. Воля, усиленная страхом за свою жизнь, сделала своё, выбросив внутреннего «зверя» на задворки сознания. Лучше бежать — и как можно скорее! Страх куда-то исчез, уступив место рваному мышлению не-человека. Дерево… опасно… вбок…
— Уходит, тварь! — люди проводили монстра неверными выстрелами навскидку. Александр обогнул слегка наклонённый ствол старого тополя, бугрящегося шрамами от действий неумелых городских озеленителей, и пропал с их глаз, словно в чаще, а не посреди города.