Скучная Жизнь 2

Глава 23

— … совершенно недопустимо! Наша школа является ярким примером сотрудничества между учениками и педагогическим персоналом, имеет многочисленные награды, выпускники нашей школы работают в престижных местах, например господи Такамаки, вице-президент «KG-групп» или же господин Юн Сок Чу, заместитель прокурора в столичном округе! Такие действия — ведут к подрыву репутации всей школы! — директор Мун еще раз посмотрел на стоящего перед ним Бон Хва и фыркнул. Бросил на стол перед собой карандаш и сложил руки на груди.

— И это после того, как мы пошли навстречу твоей матери, Намгун! Ты должен отдавать себе отчет в том, что у твоей матери не хватило бы средств чтобы устроить тебя учиться в нашу школу. В школу с повышенными требованиями и с лучшими условиями для обучения. Наш педагогический состав — все как один дипломированные педагоги, награжденные государством и имеющие высшую квалификацию! Материальная база нашей школы — три бассейна, два стадиона, спортзалы, клубные комнаты, кинозал, концертный зал, зоологический уголок, зал для занятия боевыми единоборствами, студии для танцев, музыкальное оборудование, компьютеры, тренажеры, все для того, чтобы такие как ты обучались всему у лучших! Вот на какие жертвы пошел Совет школы, когда выдал грант на твое обучение, Намгун! Ты слышишь меня?

— Да, директор Мун. — наклоняет он голову.

— И мы выдали этот грант с условием, что ты будешь следовать правилам школы! Не причинять беспокойства детям уважаемых людей! А ты! — директор Мун аж задохнулся от возмущения: — Что ты наделал?! А?!

— Прошу прощения, директор Мун.

— Просит он прощения! Зачем ты избил второгодников Чхои и Чана? Угрожал девушке?!

— Прошу прощения. Не было такого. — снова склоняется в поклоне Бон Хва.

— Как это не было?! Ты считаешь, что эти ученики могут врать учителям? Ты ворвался в клубную комнату во время проведения клубом внеклассной деятельности и избил учеников! Да еще и учеников из старших классов! Разве у тебя совсем нет уважения к старшим? Как тебя твоя мать воспитывала вообще?!

— Прошу прощения, директор Мун.

— За такое мало исключить! Нужно было тебя в полицию сдать! Ты же хулиган! Язва на теле общества! Террорист! Ни воспитания, ни уважения, ничего! Чтобы твоя уважаемая матушка была в школе завтра же! Я поговорю с ней о том, как следует тебя воспитывать!

— Прошу прощения, директор Мун, но это невозможно. Она находится в больнице.

— Пусть придет кто-то из ближайшей родни, с кем ты сейчас живешь! — отмахивается директор Мун. Бон Хва понимает, что попал. Директор Мун представить себе не может что школьник может жить один, не положено тут такое. Минхо разве что, да и тот — исключение, скорей всего над ним опекунство оформлено на какого-нибудь громилу вроде дядюшки Вана, здоровяка со шрамом через все лицо. А у него — нет никого! По идее, брат должен был бы… но брата тоже нет!

— Спокойно, малыш. Все по плану идет. Попросим Чон Джа сходить, ну или госпожу Юн, на худой конец.

— Но… разве у нее есть документы?

— Да не нужны тут никакие документы. Дальняя родственница из деревни живет с тобой пока мама болеет. Директору документы не важны, ему важно куда-то свое недовольство тобой слить. Чтобы его выслушали и покивали головой, и пообещали, что тебя накажут. Вот и все. Исключить тебя он не может, по крайней мере в этом учебном году. Неуспеваемость, или же девиантное поведение — не повод исключать из школы. Каждый ребенок должен получить среднее образование. Это из института тебя вышибить могут, но не из школы. Ты сам можешь заявление написать и скажем в техникум перевестись. Учись ты в средней или младшей школе у тебя и такой опции не было бы. А без твоего согласия и согласия твоей мамы тебя отсюда могут перевести только в учебное заведение для умственно отсталых, но для этого нужно заключение медицинской комиссии. Или в учебное заведение при колонии для несовершеннолетних, но для этого нужен приговор, вынесенный судом. Искренне надеюсь, что ни того ни другого не будет, хотя порой я переживаю за твое будущее… — голос Старшего звучит совершенно искренне, но Бон Хва уже научился улавливать малейшие нотки в его голосе и понимает, что тот снова над ним смеется.

— Что же нам делать? — спрашивает он, не обращая внимания на подначку Старшего: — К директору вызвали. Вон и классная руководительница тут и почему-то учитель физкультуры.

— Ничего не делать. Система все за тебя сделает. Если бы я был наивным дурачком и борцом за все хорошее против всего плохого, я бы сейчас руками махал и доказывал какие они сволочи и что Су Хи тут обижают и вообще, они тут всей школой буллинг и возможное сексуальное насилие покрывают. Что они — само Зло во плоти и что нельзя так. Взывал бы к совести, плакал, размазывая сопли по лицу и пытался грести против течения. Ссать против ветра и… какие есть еще аналогии?

— Вычерпать луну из колодца.

— Вот-вот. Короче ерундой заниматься. Вот вышел бы ты такой красивый и разоблачил всех. А никто тебя бы и не послушал. Потому что слышать не хотят. Система, она не терпит, когда что-то нарушает гомеостаз, все ресурсы тут же бросаются на то, чтобы вернуть утраченное равновесие. И у редких героев возникает ощущение, что весь мир против них. Нет, тут нужно действовать по-другому. Воспользоваться этой инерцией системы, понимаешь? Не воевать с ней, а использовать ее паттерны себе во благо. Да, ни директор, ни учителя не восприняли бы попытку пролить свет на буллинг Су Хи серьезно. Но! Точно так же они не восприняли серьезно и жалобы от ее мучителей.

— Как это не восприняли серьезно?! Почему тогда меня тут битый час песочат?!

— Ой, ну что ты как дитя малое… хотя, постой, ты и есть дитя малое… так, давай по-другому. Что было бы, если бы в школе труп обнаружился? Беседу проводили бы? Нет конечно. Вызвали бы полицию тотчас же. А буллинг и не дай бог сексуальное насилие, или вот в твоем случае — намеренное избиение несовершеннолетних, в общем — тоже уголовное преступление. Но все, что делает директор — разговаривает с тобой. Сейчас он с тобой поговорит, потом отпустит. Потом с тобой поговорит классная руководительница в присутствии учителя физкультуры. И все. Где ты тут видишь «восприняли жалобу серьезно»? Поставь себя на сторону обидчиков Су Хи — сидят они, как обычно, в клубе, а тут врывается какой-то щегол и раздает им люлей. И что ему за это потом будет? Просто постоять с виноватым видом у директора в кабинете? Пфф… смешно. Ах, да! Наверняка потребуют извиниться перед ними.

— Ни за что! Да я им…

— Спокойно, малыш. Мы — извинимся.

— Что?! Да…

— Да, именно. Глядя в глаза, искренне извинимся. А потом, в коридоре, еще раз дадим понять, что будем избивать их регулярно. Пусть только попробуют к Су Хи подойти. А может быть и просто так будем их бить. По настроению. Пусть привыкают.

— Но они же снова начнут жаловаться!

— Видишь ли… если постоянно кричать «Волки! Волки!», а никаких волков нет, то пастуху перестанут верить. Если они будут постоянно жаловаться, а никаких доказательств не будет… ну что же. Такими действиями они только будут подрывать доверие к себе и своим жалобам. С точки зрения директора, сейчас ты действуешь наиболее верным способом — склонил голову и извинился, все. Не кричишь, что «это все они!» и не обвиняешь всех вокруг, не скандалишь. Ты поступаешь именно так, как и нужно системе. А они — нет. И да, пускай у них богатые и влиятельные родители, но и директор себя не на помойке нашел. Давить на себя он не позволит. И ты и они — всего лишь песчинка в его глазу. И если ты не причиняешь лишних хлопот, то они… в общем, пока все идет как надо. Поверь мне. Стой, слушай с виноватым видом, когда дадут слово — скажешь, как все было на твой взгляд… скорей всего директор тебя и слушать не будет, а вот классная руководительница — выслушает. Там ты свою версию и преподнесешь. Какую именно?

— Ээ… мы просто заигрались. Мы все друзья, меня неправильно поняли. Никакой вражды между мной и Гванхи или Бо Ран нет. Я хочу вступить к ним в клуб.

— Вот молодец. — в голосе Старшего слышалось удовлетворение. Бон Хва вздохнул и склонил голову еще ниже.

— И чтобы такого больше не было! Ясно тебе?! Намгун?!

— Да, господин директор Мун!

— Ступай отсюда. — машет рукой директор, устало опускаясь в кресло: — У меня из-за тебя голова заболела. Сколько проблем, а ведь учебный год только начался. Чон Гю Ён!

— Да, сонбэнним? — это классная руководительница Бон Хва, женщина средних лет со строгим и сухим лицом, в очках и темно-синем офисном костюме.

— Пожалуйста проведите с этим учеником разъяснительную беседу. Предоставьте письменный отчет как положено в таких случаях. Господин Бо?

— Да, директор Мун. — а это учитель физкультуры, плотно сбитый невысокий мужчина.

— Сопроводите этих двоих и побудьте рядом во время беседы. Все свободны. — директор Мун откидывается в кресле и закрывает глаза, массируя кончиками пальцев виски. У него очень уставший вид.

Собравшиеся молча покидают кабинет директора, стараясь не шуметь. Выйдя из приемной, учитель физкультуры молча отошел в сторону, пропуская вперед классную руководительницу и Бон Хва.

— А он тут зачем? — гадает Бон Хва, бросив взгляд на темно-синюю спортивку с двумя толстыми белыми полосами.

— Во-первых, как способ оказать на тебя давление. Чтобы не зазнавался. Присутствие сильного взрослого мужчины всегда действует на юнцов отрезвляюще. А во-вторых, а вдруг ты и вправду хулиган и все такое? Учительница, при всем ее авторитете, всего лишь женщина средних лет, да и весит меньше, чем ты. Ну, и полагаю, сексуальные моменты тоже. Типа неприлично ей с тобой наедине разговаривать. Есть такое?

— А… ну да. — соглашается Бон Хва: — Точно. И правда. Она же незамужняя…

— Замужем за работой так сказать. Что тут скажешь.

Они наконец приходят в пустой класс и классная руководительница отпирает дверь. Все двери в здании школы — современные, из пластика и с электронными замками. Так что никто не ходит внутри школы со связкой ключей, как это было в прежних школах, где он учился. Тут — пропуск по установленному в телефоне приложению. У каждого учителя или ученика — свой уровень допуска и никаких связок ключей.

— Садись. — говорит классная руководительница, указывая на переднюю парту: — Давай поговорим, Бон Хва.

— Да, сонсэнним. — наклоняет голову он и садится на предложенное место. Учитель физкультуры пристраивается рядом на соседнюю парту, усевшись на стол.

— Что же все-таки случилось, Бон Хва? — спрашивает учительница, усевшись за свой стол и чуть подвинувшись к нему: — Ты можешь все рассказать мне. Не бойся, рассказывай все как есть.

— Классная руководительница — молодец. Даже по имени к тебе обращается. Устанавливает так сказать неформальную дистанцию и доверительные отношения.

— Вообще-то она нормальная.

— Ну так. Припомни-ка, хоть раз в классе она к кому-нибудь по имени обращалась? А? Вот то-то и оно, малыш. В этой школе профессионалы преподают. Всегда по фамилии, а вот вышли от директора и на контрасте — «Бон Хва». Я не говорю, что она лицемерка или что еще, нет. Просто уточняю что прямо сейчас тобой манипулируют. Втираются в доверие.

— И… что мне делать?!

— Позволить втереться к тебе в доверие. Открыться и все такое. Ты чего, малыш, человек же старается.

— Ээ… попробую.

— Значит так, сейчас я тебе мастер-класс проведу по тому как правильно врать. Первый урок — лучше не врать.

— Что?!

— Лучше всегда говорить правду. Но если уж нужно соврать — врать как можно меньше. В нашем случае — по фактологии говоришь все как есть. Кто куда и когда пошел, кто и кого и куда ударил. Однако меняешь мотивацию и очередность.

— Да ничего вроде не случилось. — говорит Бон Хва: — Я же к ним в клуб хотел вступить, вот и стучался. Они же сами сказали — не заперто, толкай сильнее. Ну я и толкнул. А Гванхи полез драться, стал меня бить, а потом…

— Так, погоди. — поднимает руку классная руководительница: — А почему в кабинете директора ты этого не сказал?

— Я хотел, но мне не давали и рта открыть.

— А то, что этот Гванхи и Бо Рам в жалобе написали? Что ты хотел их избить и набросился сам?

— Что? Да как бы я набросился на трех старшеклассников на втором году обучения?! Они же старшие для меня! И Бо Рам этот — вон какой большой и сильный! Что я совсем дурак, что ли, на двоих старших кидаться? Они бы мне каак накидали!

— Стой. Так что там на самом деле произошло? — учительница наклоняется вперед и внимательно смотрит на него: — Расскажи, как было, тебе ничего за это не будет.

— Так я и говорю, хотел очень к ним в клуб вступить, а они говорят — мол толкай дверь сильнее, не заперто. Если силенок не хватает дверь открыть, то ты нам не нужен. Вот я и толкнул, но видимо слишком сильно. А Гванхи-хён разозлился, как увидел, что дверь сломалась. Ну и накинулся на меня с кулаками! Стал меня бить в грудь, вот сюда… а Бо Ран полез его разнимать, вот они и… упали вместе. Бо Ран очень неловко лицом ударился… и Гванхи тоже ушибся.

— А Чжун Куоко? Девушка, которая там с вами была?

— Не знаю. Стояла вроде и что-то говорила, я не помню что. Но очень расстроилась, что эти двое ушиблись. А мне сказали, что я за все это отвечать буду, если хочу в клуб. А я хочу к ним в клуб, вот и…

— Там была еще одна девушка. Пак Су Хи. — учительница смотрит на него испытующе: — Что с ней?

— А что с ней? — вопросом на вопрос откликается Бон Хва.

— Ребята говорят, что ты на них набросился на почве ревности. К этой самой Пак Су Хи. — она смотрит на него.

— И как мне соврать об этом? — Бон хва обращается к Старшему в своей голове: — Я же не смогу! Она мне не поверит.

— Она и так тебе не верит, малыш. — усмехается Старший: — Ладно, хватит себя мучать. Давай я сам… мне все одно привычней…

Бон Хва с облегчением расслабляется, чувствуя, как контроль перехватывает Старший. Теперь он все видит, все чувствует, но как будто отстранен, нет волнения, нет страха, становится спокойно и тепло.

— Я люблю Пак Су Хи. — просто говорит он и у классной руководительницы слегка расширяются зрачки.

— Что? Извини, я не расслышала. — она машинально снимает с себя очки и начинает их протирать: — Что ты сказал?

— Я люблю эту девушку, именно потому я и хочу попасть в этот клуб. Я так понимаю, что она каждый день в него после учебы ходит, а я хочу проводить больше времени со своим любимым человеком.

— Погоди. Разве тебе не рановато испытывать такие вот чувства? — лицо у классной руководительницы начинает идти красными пятнами. Сзади неловко кашляет физрук. Бон Хва понимает, почему: тема таких вот отношений среди школьников — запретная. Никто и никогда про это не говорит вот так — открыто. Может быть между собой, но никогда — со взрослыми, даже — с родителями. И уж тем более — с учителями. Они все тут для того, чтобы получать знания и точка. Все, что не входит в эту парадигму, не замечается или пресекается. А тут школьник открытым текстом говорит, что ходит в школу не только для того, чтобы грызть гранит науки и готовиться к вступительным экзаменам в университет.

— Может быть. Но сердцу не прикажешь. — зная Старшего, Бон Хва уверен, что он только что удержался от ехидного «любви все возрасты покорны».

— И… что же мне теперь с тобой делать? — как-то беспомощно спрашивает учительница, опустив руку с очками на стол: — Это же… неправильно.

— Молодец, пацан! — на его плечо ложится сильная рука. Учитель физкультуры похлопывает его по плечу, да так, что аж шатает немного.

— Сила юности! — физрук лыбится и складывает руки на груди: — Я со своей женой так познакомился — в школе еще.

— Ир Сен-сонбэним! Прекратите подавать дурной пример подрастающему…

— Ой, да ладно вам, Гю Ён! Ничего страшного не случилось, пацанские разборки из-за девочки. Подрались, ну и ладно. Но парень — молодец! Эй, Бон Хва, а ты ей признался?

— Э… — прежде чем ответить он бросил взгляд на классную руководительницу, но она не прервала неуместный тут разговор, а как будто даже сама ждала ответа: — Да, сонсэнним. Признался.

— И что она ответила? — любопытствует физрук, наклонившись над ним: — Что?

— Ээ… пока наши чувства не взаимны. — признается он. Физрук хлопает его по плечу и кивает головой.

— Не переживай, парень. — говорит он: — Это бывает. Ты, главное, не сдавайся. Все правильно сделал, продолжай. Рано или поздно она поймет, что…

— Ир Сен-сонбэним! Что вы такое говорите! — возмущается классная руководительница: — А если девочка не хочет? А если не судьба! И вообще, это школа!

— Точно! Школа! — физрук поднимает палец вверх и обращается к нему: — Признавайся вне школы. И все остальное… тоже вне школы. Не дай бог я вас в кабинете или кладовке спортивного инвентаря застукаю!

— Что вы такое говорите! Намгун Бон Хва! Чтобы больше не дрался! Ясно тебе?! Чтобы такого больше не было!

— Гю Ён, это же школа. — машет рукой физрук: — Всегда дрались и будут драться. Меня вот больше удивляет, что второкурсники написали жалобу на первогодка. В мое время сами разбирались, без учителей. Вот же пошла молодежь… а что они в армии будут делать? Мамочку звать? В военную прокуратуру писать? Тьфу… — он качает головой: — Понимаю, что ты хотела ему лекцию прочитать, но ты на него взгляни, хубэ. Он же упрямый как черт, рогом уперся и стоит. Так что лучше время сэкономь, что толку с ним говорить… выйди-ка и снаружи подожди.

— Что? Сонбэним…

— Делай что я сказал, хубэ. Я быстро… проведу курс молодого бойца и пойдем по домам. Все, иди, иди… — физрук ловко выставил обалдевшую классную руководительницу из помещения. Повернулся к Бон Хва.

— Сколько вас таких я повидал, — сказал он и ловко намотал на кулак белое вафельное полотенце: — ты мне даже нравишься, парень. Однако урок тебе все же придется преподать. Ты все равно женщину не послушаешь, вы же как дикие звереныши, только силу уважаете…

— А вот и настоящая сила за словами директора. Я же говорил, что система на нашей стороне. — говорит Старший: — Тут все решают втихую и заметают под ковер.

— Как это система на нашей стороне?! Меня сейчас бить будут!

— Во-первых, не тебя, а нас. А во-вторых, зачем он полотенце на кулак намотал? Да чтобы синяков не осталось. Значит, скорее всего будет парочка хороших тумаков в грудь и короткая лекция на тему, «чтобы не повадно было». Вот и все.

— Но…

— Что, пару тумаков не выдержишь? Выдержишь, не сахарный. Виноват? Виноват. Получай наказание. Кроме того… что-то мне говорит, что и наши уважаемые Гванхи и Бо Рам — тоже свое получат. Чтобы неповадно было. Школьная система тут отбивает желание жаловаться и поощряет разборки своими силами. Дарвинизм во всей красе… говорят, что эта школа специально так делает — растит будущих лидеров. Так что не возбухай, а получи заслуженное наказание и возрадуйся, что обошлось именно так.

— Но!

— Сдается мне, мой уважаемый друг, что мы с тобой не в последний раз имеем дело с физруком и его Кулаком Немезиды в вафельном полотенце. Если все пойдет как надо, то еще не раз в гости заглянем… так что нужно произвести хорошее впечатление!

— Ты надо мной опять смеешься!

— Разве что чуть-чуть. Про тумаки я серьезно. Не дергайся и прими наказание как мужчина. Обожаю эту школу.

— Что?!