Шок и трепет 1978

Глава 13 Кровь за кровь

Пока шли занятия, раздумывал, как мне лучше поступить. Одним из вариантов было сообщить обо всём начальству. Другим вариантом — позвонить в милицию или даже в КГБ. Третьим вариантом было связаться с Москвой и подключить кого угодно — от Кравцова с Петровым до дочери Генсека Галины Леонидовны Брежневой, с которой я познакомился, когда был у её папы дома в гостях. Тогда она дала мне свой телефон и просила в случае чего звонить. Так, может, позвонить и попросить, чтобы она подключила к теме своего мужа — заместителя министра МВД Юрия Михайловича Чурбанова? Наверняка ведь он сможет содействовать наведению тут порядка. Ну да, другое ведомство, не военное. Так наверняка у него все нужные связи есть, так что помощь там реальная может получиться.

А можно вообще помощнику Леонида Ильича ещё позвонить. Он тоже мне свой телефон оставлял. Позвонить и рассказать, как тут относятся к молодым парням, что пришли отдать долг Родине. Творящийся здесь беспредел без экспертиз виден, и множество уголовных статей Уголовного кодекса СССР просто плачут по своим клиентам. Очевидно, что в дисциплинарный батальон тут можно отправить не только тех, кто собирается сегодня ночью прийти и избивать безусых новобранцев, но и офицеров, которые допускают весь этот бедлам. Нет, я, конечно, понимаю, что у них семьи и им воспитывать солдат некогда. Они воспитанием своих детей занимаются, а всю воспитательную работу с личным составом повесили на уже отслуживших по полтора года «дедов». Так офицерам свою службу нести легче и не обременительней. Так-то оно так, и, возможно, их можно было бы понять, если бы в то время, пока они отдыхают со своей семьёй и детьми, чужих бы детей не избивали и не унижали.

В прошлой своей жизни я тоже служил. Конечно, у нас было некое подобие дедовщины, где «деды» выполняли свои обязанности намного меньше, чем новобранцы, духи, слоны или черпаки. Но такого глобального беспредела, что я увидел здесь, не было и в помине. Никто кости никому не ломал (за исключением пары-тройки бытовых драк), никто не забивал никого до полусмерти, и никого в больницу не отправляли, и в санчасти не избивали тем более.

Столкнувшись же сейчас с крайне жестокой формой «дедовщины», я был очень удивлён. Мне казалось, что сейчас ещё рано для её появления. В той жизни она — беспредельная «дедовщина» — появилась сразу после крушения страны. Были случаи, когда внутри частей происходили самые настоящие бандитские войны, после которых оставались трупы. Вот воистину был беспредел на все сто процентов.

Но, к счастью, с начала двухтысячных годов столь ужасная действительность, наконец, стала исчезать, и общество вместе с армией потихонечку начало выздоравливать.

Сейчас же, увидев такую вакханалию в конце 70-х, я невольно задал себе очередной непростой вопрос: «А не я ли являюсь триггером, невольно запустившим глубинные необратимые процессы, что привели к появлению столь отвратительной болезни намного ранее, чем в прошлой истории? Ведь я в этом времени нахожусь уже больше года. Возможно, своими фильмами и песнями я уже изменил будущее страны к худшему? Возможно, что все, что я делаю, идёт не на благо страны, а на её погибель? Жесть!!»

Вопрос был глобальный, и так просто ответить на него было нельзя. К тому же сейчас мне было просто некогда думать о столь серьёзных вещах. Сейчас мне нужно было решить, звонить кому-нибудь или не звонить. И если звонить, то когда и кому именно.

Подумал, подумал, и решил, что если и поднимать кипиш, то не сегодня, а завтра. Почему? А потому, что если поднять на уши всех сейчас, то я не смогу рассчитаться с «дедами» за Петрова. А если начнётся расследование, то о мести уже речи идти не будет.

Да и что такое расследование, в конечном счете, покажет? Что был избит один солдат? Ну, хорошо, проведут следствие и наверняка найдут виновного. Да хотя бы этого самого дурака парламентёра, ведь тот явно же идиот (взял да попёрся в одиночку пугать того, кто совсем недавно отфигачил семерых его друганов). Ну разве у такого с головой всё в порядке? Думаю, и кореша его считают точно так же, как и я. Вот как следственная группа начнёт их всех на допросы таскать, они все хором и скажут, что избивал Петрова конкретно Шпыняев. Дурачка отправят в дисциплинарный батальон и на этом всё и закончится. Ну а чем ещё? Конечно, может быть, при хорошем раскладе, если сойдутся все звёзды, и если собранных доказательств вины будет достаточно, в этот же дисбат отправят ещё пару-тройку самых отличившихся молодцов-удальцов. Взять хотя бы их предводителя, некого Горкина по прозвищу «Гора». Явно отпетый и наглый тип, который с некоторыми офицерами на короткой ноге. Знает, что ему ничего не будет, поэтому и позволяет себе такое. Ну, допустим, его и ещё пару заводил тоже в дисбат отправят. Кого-то досрочно демобилизуют. Часть личного состава расформируют и переведут в другие воинские соединения. Командиров тоже разбросают. Вот и вся недолга. Разъедутся они все в разные стороны, и поквитаться я с ними уже никогда не смогу. Не по всему же Союзу мне потом за ними мотаться⁈

Поэтому сейчас я никому не звонить и никого подключать не собирался. Сейчас я собирался придумать план наказания подонков. Именно такую цель я себе поставил и планомерно шёл к ней. Месть — дело святое.

Но хотя я был зол на дедов и хотел как можно скорее с ними поквитаться, всё же я обдумывал и ту ситуацию, когда месть моя свершиться по каким-то причинам не сможет. В этом случае, если у меня ничего не получится, чтобы не допустить дальнейшего избиение новобранцев, я собирался реализовать план «Б». Что за план? Ну, детали я пока не придумал, именно сейчас я этим и занимаюсь, но, если в общих чертах, то я собирался поднять всю часть «в ружьё», устроив тревогу.

Как конкретно я это намереваюсь сделать, тоже пока не решил. Но навскидку, в общем приближении, может быть множество способов для создания кипиша, и соответственно, привлечения общего внимания.

Например, можно угнать машину и начать, сигналя гонять по всей территории, попутно круша всё на своём пути. Или можно на этой самой машине снести ворота, уехать в город и врезаться там, скажем, в винный магазин. Думаю, после такого шороха сюда сбежится всё начальство в районе ста километров, а может быть, и больше.

Но все эти варианты я рассматривал как запасные и надеялся, что запасной план мне не понадобится, ибо я сумею решить вопрос дедовщины сам.

К тому времени, когда мы поужинали и получили своё свободное время перед сном, я уже всё придумал.

Наволочку, что надевается на подушку, я своровал с вешалки для белья. Ножницы, нитки и иголки были одолжены у тумбочки сержанта.

И уже через полчаса, проникнув в один из классов, я смог состряпать себе необходимую для ночного приключения вещь.

23:20

Роща

— Ну чего, пацаны, давай ещё по одной, и погнали, — выкрикнул Зёма, поднимая гранёный стакан.

— Слышь, а тебе не хватит? Ты уже и так еле на ногах стоишь. Гляди, опять тебе щенок навешает, — подколол его один из тех, кто ещё не встречался с бросившим вызов устоявшемуся порядку.

— Кто? Он мне? Да я ему все зубы пересчитаю! — прошипел к вечеру оклемавшийся один из самых авторитетных и безжалостных «дедов».

Они уже выпили порядочное количества портвейна, что был куплен в магазине, и медицинского спирта, что был украден из лазарета. До сбора и объединения со своими корешами из других рот было ещё около получаса. Сразу не стали с ними встречаться потому, что в этом случае пришлось бы делиться выпивкой, а это дело совершенно расточительное. Одно дело выпивать в пятнадцать рыл, а другое в шестьдесят. К первоначальной цифре в пятьдесят человек решили подключиться десять дембелей, которых со дня на день ждала демобилизация. Они решили размять косточки и напоследок поучить молодняк уму-разуму.

Те офицеры, которые знали, что сегодня намечается, уже в семь часов вечера смотались из части. По их мнению, они всё равно ничего сделать не могли, а значит, и пытаться не стоило. Командиров высшего звена не было, а без них все попытки остановить самоуправство солдат, прослуживших больше года, были невозможны.

По странному и трагическому стечению обстоятельств сложилось так, что воинская часть уже более трёх месяцев была без командования. Старых командиров сняли, а новых, по сути, не назначили.

Почему никак не назначали новое командование было неизвестно, а вот за что было снято и сейчас сидело в СИЗО старое, было известно очень даже. А сидели они за растрату и присвоение государственной собственности.

Что поделать, увлеклись. Стали путать армейские стройматериалы со своими, и, не обращая на это внимания, начали строить себе дачи. А ещё и несколько цистерн с горюче-смазочными материалами куда-то делось. В общем, неожиданно нагрянувшая проверка из штаба округа по какой-то причине смогла разглядеть явные признаки хищения.

Достоверно было неизвестно, то ли на командование мотострелкового полка отправили донос, или так случайно совпало, но по стечению обстоятельств всё это командование сидело под следствием, а в часть никого не назначали. Возможно, Людочка из того самого штаба округа забыла отнести папку с назначениями на подпись, возможно и то, что сам вновь назначенный командир уже вторую неделю безуспешно пытался дождаться борта из родной деревни, куда ездил в отпуск, а, может статься, и вездесущие проверяющие начали плановую проверку секретной части очень не вовремя. Может, всё это вместе, а, может, и вообще какой-то неизвестный науке выверт армейского бюрократизма случился, в итоге часть стояла без руководства, а временно исполняющим обязанности командира был назначен начальник подразделения связи.

Человеком он был безвольным и крайне запуганным по жизни. Увидев, что все его бывшие командиры под следствием (и даже главврач), и, понимая, что ко всем махинациям запросто привлекут и его, он принял единственно верное решение — очень срочно заболел и отправился лечиться в больницу. Но не в местную, что находится в Мурманске, а в Москву.

Его вечно ходящий в капитанах заместитель, видя это, и, посчитав, что не справится с общим руководством, решил, что ответственности нести он не хочет, ведь официального приказа на то, чтобы именно он командовал воинской частью, не было. А так как человеком он был крепко пьющим, то и решил, что с него взятки гладки и в прямом смысле на всё забил.

Вот и получилось так, что воинская часть была фактически без руководства.

Видя это, и стала поднимать голову дедовщина, что принялся навязывать крепкий парень Антон Горкин, избежавший тюремного срока из-за призыва в армию. Он сразу просёк, как можно облегчить себе жизнь в отсутствии дисциплины, как таковой, и, сколотив фактически банду, стал наводить свои порядки.

Тех офицеров, которые пытались сопротивляться, избивали или запугивали, намекая на расправу с их родными и близкими, если те будут мешать. Остальные же либо действовали с Горкиным заодно, либо предпочитали абстрагироваться от происходящего и закрывать на всё глаза, успокаивая себя тем, что «один в поле не воин».

Все «деды» прекрасно знали эту историю и осознавали, что именно Горкин сумел сделать их службу беззаботной. Все они радовались этой жизни, ибо сейчас они сотворили свой мирок, в котором они стали хозяевами жизни и могли делать что захотят. Их служба шла вольготно, офицеров они абсолютно не боялись. Да что там не боялись, они их презирали и в открытую посылали по матери, понимая, что те в меньшинстве и сделать ничего не смогут.

Поэтому появление сопротивления в рядах молодняка грозило разрушить их с таким трудом созданную реальность. Этого, естественно, никто из них не хотел. А, значит, сопротивление, что устроили новички, должно было быть во чтобы то ни стало сломлено. Ведь разрушение столь приятного уклада службы, когда весь день можно вообще ничего не делать, а только есть, пить и спать, могло привести к тому, что придётся служить по-настоящему, со всеми тревогами, занятиями, полевыми выходами и бесконечной физподготовкой. А это уже совсем другой коленкор.