Шок и трепет 1978

Глава 1 Туда и обратно

26 июля. 2023 год. Москва

Если бы в жизни существовали бы главы, как те, что есть в книгах, и им можно было бы давать названия, то, вероятно, эту главу моего неспокойного бытия можно было бы смело назвать: «Васин: туда и обратно».

Именно так и никак иначе можно и нужно было бы охарактеризовать то, что со мной произошло.

Ровно год назад я из 2019-го года, то прекрасное время, когда был молод, когда деревья были большими, и когда жизнь казалось бесконечно долгой, а мир вокруг вечным и непоколебимым.

На дворе было лето 1977-го года, а мне было почти шестнадцать лет.

И вот сейчас, по ужасному стечению обстоятельств, я вновь вернулся обратно, оказавшись в будущем. Я, словно не нужная вещь, был выкинут мирозданием из прошлого и возвращён в будущее, с временным «лагом» в четыре года.

Оказалось, что сейчас на дворе был не 2019-м (откуда я отправился в удивительное путешествие в молодость), а 2023-м год.

Невероятно? Немыслимо? Так оно и есть! Именно, что абсолютно невероятно, и именно, что категорически немыслимо! Более того, в результате моего путешествия во времени, насколько я успел понять, реальность явно изменилась. Да настолько, что сейчас, вон та старая тётка, что стоит у тумбочки, говорит, что является моей женой. Более того, она утверждает, что её зовут Юля и что женаты мы с ней уже давно.

Получается какая-то фигня. Я больше не юноша со взором горящим. Больше нет у меня молодости. Нет беззаботной жизни миллионера. Я больше не супермузыкант, чьи песни поёт весь мир. Я больше не прекрасный писатель, написавший замечательные романы, в том числе и две книги про мальчика-волшебника из Мытищ — «Гриша Ротор». Я больше не великий режиссёр, снявший суперфильмы про робота-убийцу-терминатора и инопланетянина-убийцу-хищника. Нет. Я теперь просто старик, да ещё и с престарелой рыжей тёткой на руках!!

Это вообще нормально⁈

Сказать, что, лёжа на больничной кровати, я негодовал, это слишком мягкая формулировка! Я был в бешенстве! Я был…

В груди защемило.

— А-а!!

— Что, Сашенька, сердце⁈ — явно забеспокоилась старушка, сразу же предложив: — Давай, врача позову? Позвать?

— Не надо, — отмахнулся я. — Есть у вас что-нибудь типа корвалола или ещё чего-то подобного?

— Сейчас тебе валокордина накапаю, — закивала та, взяв пузырёк с тумбочки.

— А его разве в этом времени уже изобрели? — спросил чисто на автомате, забыв, что я уже не в 1978-м.

И, по привычке, сразу же стал размышлять, анализируя возникшую мысль.

«Совершенно не помню последовательность в изобретениях, ровно как не помню, что конкретно мне помогает и успокаивает сердце, а что нет». Впрочем, это не важно. Важно другое. Вопрос, про изобретение валокордина или корвалола сложный, и без ноутбука, планшета или телефона, что были спрятаны у меня на старой заброшенной мельнице в подмосковном лесу, не разобраться. Но разобраться с этим необходимо, ибо препарат нужный и поможет в беде многим людям'.

Дал себе зарок узнать, изобрели уже в этом времени или нет. И если нет, то скомпилировать информацию и срочно постараться внедрить её через своего человека во власти, коим был министр МВД товарищ Щёлоков.

И в этот момент, голова закружилась.

«Какой ещё Щёлоков? Я же в будущем!! Уже все, что нужно давно изобретено! Так что успокойся и отдохни».

Совет, данный самому себе, был дельный, поэтому постарался отрешиться от всех мыслей. Но вот так сразу, сделать это было сложно. Вопрос об изобретении лекарства всё равно вертелся на языке, и пропадать из памяти не собирался.

— Изобрели, изобрели, — как бы отвечая на это, закивала старушенция, накапала в стакан каких-то капель, налила немного воды и потянула стакан.

Надеясь, что травить меня не собираются, выпил.

Закрыл глаза.

Мысли в голове метались с огромной скоростью, и я никак не мог призвать их к порядку. В сознании всплывали эпизоды молодости. Мама с бабушкой, друзья, ансамбль. Воспоминания были свежие и поверить в то, что сейчас этого времени уже давно нет, было очень сложно. Ведь казалось, что со всеми ними, моими близкими и родными людьми, я виделся всего несколько часов назад. Но по факту получалось, что между теми мгновениями и этим временем, лежала целая жизнь.

И это было просто ужасно!!

Неимоверная эпическая трагедия метагалактического масштаба!! Только что я был молод, счастлив, богат и знаменит, и вот я старый, больной, да ещё и с бабкой в жёнах, до кучи.

«Ну и хэппи-энд!!»

Французы говорят, мол, се-ля-ви, что означает по-ихнему — такова жизнь. Я скажу более ёмко и более точно: «Это ёлки-палки-моталки, просто — жесть! Это, ёлки-палки, просто не честно! Не хочу быть старым и больным!! Хочу быть молодым, здоровым, красивым, богатым и… и умным!»

Но, увы, реальность оказалась жестока, и мои хотелки никому были не интересны. Понимая это, даже глаза открывать не хотелось.

Как я умудрился додуматься в годовщину попадания в то время, стал дотрагиваться до предметов, которые попали со мной в прошлое⁈ Ведь, любой, мало-мальски приличный пропаданец знает, что от подобных действий, нужно держаться как можно дальше!

А я забыл! А я не учёл. А я не обратил на это внимание. И вот итог — нахожусь у разбитого корыта в мире, который давным-давно покинул и душой, и телом.

«Что ж за невезуха-то такая⁈» — поморщился я, стараясь уловить звуки из коридора.

Их я услышал раньше, но в связи с тем, что в голове был шурум-бурум определить, что за песня там играет, я сразу не смог. А вот сейчас, звуки, что доносились из колонок, сложились в общую композицию. Я её узнал и, уставив свой взор в потолок, принялся, напевая про себя хорошо знакомую мелодию, стараться найти ответ на вопрос: «Что мне делать?»

Вопрос, конечно же был сложный, но в общем-то не настолько, чтобы не найти на него ответ. Во всяком случае, в первом приближении мои действия были очевидны.

Для начала, мне необходимо было дождаться врача, узнать свой диагноз, поговорить о дальнейшем лечении и самое главное, выразив озабоченность, настоять, чтобы эту старушенцию выгнали из моей палаты.

Конечно, спасибо ей за заботу, но всё же посторонний человек, постоянно ошивающийся рядом, изрядно напрягает.

«Лучше уж я сам как-нибудь справлюсь», — думал я, запевая вместе с вокалистом звучащий хит.

https://youtu.be/gOMhN-hfMtY?si=0uw6m_DM8P4Bgj3O&t=103 Eminem — Stan

(Уважаемый Читатель! Разрешите напомнить, что в этой композиции, и во всех других композициях Главный Герой всегда адаптировал текст песни под местные временные условия, иногда полностью переписывая его. Прим. Автора)

Престарелая женщина, вероятно, увидела, что я шевелю губами, поэтому подошла к стоящему на холодильнике музыкальному центру, включила его и, настроив на ту же волну, на которой звучала песня в коридоре, победно радостно посмотрев на меня, спросила:

— Узнал нашу песню, Сашенька? Это ведь мы с тобой её поём.

Эти слова меня вывели из прострации и я, покосившись на старушку, удивлённо переспросил:

— Мы?

— Конечно — ты и я.

Прислушался к словам и неожиданно узнал свой голос.

«Ничего себе. А не плохо исполнено», — отметил я неподлежащий обсуждению факт.

Вот только был один нюанс — эту песню я в том времени, вроде бы, не пел и вообще не писал.

«Тогда как и откуда она там взялась?»

Ответ на этот вопрос можно было попробовать найти у собеседницы, которая настаивает, что является певицей в этом дуэте со мной.

«Только вот не сходятся концы с концами. На записи, я явно пою вместе с Юлей, ведущей вокалисткой группы „Импульс“ и по совместительству невестой моего друга Савелия. Тут же, эта бабулька, которая тоже говорит, что её зовут Юля и тоже рыжая, говорит, что она поёт…»

— Ничего себе!! Юля, это ты⁈ — обалдел я от этой новости, стараясь всмотреться в женщину и при этом пытаясь найти в ней хоть что-то совпадающее с той весёлой рыжухой, которую я знал буквально недавно.

Рыжие волосы с проседью, морщины на лице, блёклые веснушки, усталый взгляд. Вот разве что глаза. Всё те же бездонные зелёные глазищи, в которых можно было утонуть, говорили о том, что передо мной стоит и плачет, вытирая слёзы платком, та самая, красивая девушка из той далёкой жизни.

— Я, Сашенька. Конечно, я, — энергично закивал та.

— И ты, что? — в горле пересохло, и я не знал с чего начать, а поэтому ошарашено спросил главное: — Ты сказала, что ты моя жена? Как так вышло? Ты же с Савелием обручена была. Где Сева?

— Севочка умер, Сашенька, — закрыла она глаза. — Умер.

— Как⁈

— Неужели ты не помнишь?

— Нет. Как это произошло?

— Случайно, Сашенька, случайно, — вздохнула Юля. — Но давай сейчас мы говорить о той трагедии не будем. Тебе нельзя волноваться.

— Нет будем! Будем! Расскажи, что с ним случилось⁈ — у меня вновь защемило сердце.

Да, я понимал, что от волнения я и сам могу умереть. Но сейчас мне было не до себя. Сейчас мне нужно было знать правду!

— Осколком гранаты его убило, когда он стоял в очереди в магазин за хлебом.

— В очереди? За хлебом? Откуда там гранаты?

— Недалеко была бандитская разборка. Ругань переросла в стрельбу. Кто-то кинул гранату. Савелий не успел пригнуться, и осколок угодил прямо в сердце.

— Когда это произошло? В девяностых?

— Нет, Сашенька, раньше. В начале восьмидесятых. Второго июня в 1983 года.

— Э-э, — опешил я и попробовал уточнить, — а тогда что, уже бандитские разборки со стрельбой были?

Юля кивнула и, вытерев платочком уголки глаз, пояснила:

— После смерти Брежнева сразу же бандитизм и захлестнул нашу страну.

«Офигеть можно. Вот это поворот! Всем поворотам — поворот! Ну, я, блин, тут и напрогрессовствал. А точнее не на прогрессорствовал, а нарегрессорствовал. Воистину — Регрессор в СССР. Это что же я такого там натворил, что бандиты появились на десять лет раньше⁈»

Услышанным я был удивлён настолько, что находился не просто в шоке, а в шоке и трепете, ибо тело моё тряслось от гнева на самого себя. Удара такой силы ниже пояса не могла выдержать ни одна часть тела. Крайне вероятно и полностью очевидно, что такого эпик фэйла мировая история прогрессорства ещё не знала.

Скорее всего, сумел запустить такие процессы, от чего всё развалилось ко всем чертям намного раньше, чем в старой реальности. Во дела! Как говорится: «Заставь дурака Богу молиться, он себе весь лоб расшибёт».

«Вот я и расшиб — Сева погиб».

Из прострации, в которую я попал, меня вывели доносящиеся с улицы звуки.

С каждым ударом сердца шум за окном нарастал всё сильнее.

Секунда, другая, третья и вот уже стали слышны громкие голоса и возгласы, в которых можно было отчётливо услышать скандирование.

«Умертвить! Умертвить! Умертвить!»

Отдельные фразы вылились в многоголосые требования.

«Умертвить! Умертвить!»

— Кто? Кого они хотят умертвить? — посмотрел я на Юлю.

— Да никто, никого… Не волнуйся. Просто они, наверное, узнали, что ты вышел из комы. Вот и собрались… опять.

— Кто вышел? Я? И что?

— И ничего, успокойся, — старушка сняла и стала трясущимися руками складывать вчетверо, до этого висевшее на спинке кровати, полосатое полотенце. Её нервозность сразу же передалась мне. Она явно что-то знала, и скрывала это знание от меня, неумело пряча взгляд.

И тут догадка пришла мне в голову.

— Так это что, они меня, что ль, хотят уконтрапупить?

Стараясь сообразить, что лично я мог такого натворить, что меня возненавидело так много народа я продолжал ждать ответа от Юли.

«Ой, как орут. Интересно, а много народа там собралось?»

Прислушался.

Гул, от пребывающих и прибывающих манифестантов всё нарастал и нарастал.

«Н-да, вероятно, много, раз так раскричались. Причём — очень много. Что же я наделал, такого, что меня так ненавидят? Не я, конечно, а тот Васин, который прожил эту жизнь за меня, пока я летал в эмпиреях и райских кущах. И получается, вот какой парадокс. Я не пойми где был, а в это время, судя по всему, мир жил, и история его шла другим чередом. И Васин, в этом мире творил, то, что лично я не делал. Да, походу дела, натворил так, что люди его теперь растерзать готовы. Жесть, а не Васин. Я был о нём лучшего мнения!»

В сознании представились марширующие колонны трудящихся.

— Бред какой-то, пишется через дефис, — прошептал я, вспоминая экзамен по русскому языку, и обратился к Юле: — Посмотри, пожалуйста, что там?

Моя просьба была лишней. Зеленоглазая уже и так стояла у окна.

Через минуту она повернулась ко мне и со слезами на глазах прошептала:

— Эти сволочи опять с плакатами и транспарантами пришли, — она подбежала ко мне и, упав на колени, стала гладить меня по голове, приговаривая: — Но ты не волнуйся, Сашенька. Тебе нельзя волноваться. А то опять сердце схватит. Ты успокойся. Сейчас полиция приедет и всех разгонит. Так что не волнуйся. Выпей ещё валерьяночки.

И она, поднявшись, взяла пузырёк лекарства в руку.

— Да подожди ты со своими каплями!! — очень разволновался я вопреки совету. — Скажи, что им надо⁈ Чем они недовольны? Что мой реципиент тут натворил, пока я хрен знает, где прохлаждался?!?!

Та взяла стакан, а потом, посмотрев на меня выцветшими глазами, из которых рекой лились слёзы, вновь упав на колени, и уткнувшись мне в плечо, зарыдала.

— Ой, Сашенька, злые они, злые. На тебя злые. И на всех нас.

— Но за что?!?!

— За то, Сашенька, что они считают, страна наша из-за тебя развалилась в 1981 году.