Серенада дождя

Глава 36

Я достала из своих запасов стерильную ткань и положила на рану эльфу, пропитав салфетку новокаином. Затем укрыла эльфа пледом. И задумалась. Конечно, у эльфов намного лучше, чем у людей развита регенерация. Но вот у этого эльфа рана явно инфецирована, и скорее всего "само" не пройдет.

Очень хотелось выругаться… но не хотелось пугать пациента. Ну неужели нельзя было просто дождаться пока закончится лечение антибиотиками и не выдёргивать катетер из вены? Хотя бы для разнообразия что-то может пойти, как задумано?

Наркоза тут нет и не предвидится. И если раньше я использовала обезболивающее, а пациенты были без сознания тот промежуток времени, что длилась операция, то Лариэль был в сознании и всем своим видом показывал, что предпочитает оставить всё «как есть».

А это значит, что его придется держать, пока я буду чистить рану. И что-то мне подсказывает, что помогать этому эльфу будет лишь Эл. Эла я заставила поговорить с его соотечественниками, и выяснить, что за яд они использовали на стрелах. И расспросить их о потенциальном противоядии. Хотя и понимала, что даже если Эл найдет противоядие, то это уже ни на что не влияет — чистить раны его другу мне всё равно придется. Испуганную девочку, которая сидела рядом с костром с заплаканным лицом я погнала за хворостом для костра, заверив, что для любой операции нужен свет.

То, что это просто отговорки для того, чтобы отослать её к другим толкиенистам, девчонка поняла, но протестовать не стала. Возможно, она чувствовала свою вину за то, что у эльфа — осложнения? И за то, что не разбудила меня, когда он стал капризничать?

Краем глаза я заметила, что к девушке присоединилось несколько толкиенистов и один из спецназовцев Сашки. Значит, без защиты девушка все же не останется.

Зачем я погнала эту девушку в лес за хворостом?

Мне нужно было поговорить с Лариэлем без свидетелей. Так как у эльфов наверняка гипертрофированные понятия о чести и достоинстве, мужестве и недопустимости страха перед неизбежным… и прочая и прочая.

Мне от незнания их этикета ничуть не легче, чем им понимать, что я не нарочно нарушаю их правила. Просто по незнанию. И то, что рану нужно чистить этот эльф прекрасно понимает. Только вот за нежеланием подчиняться могут стоять вовсе не их эльфийские правила и законы… а банальный страх. И чем меньше свидетелей этого страха будет у Лара, тем легче будет эльфу сделать вид после процедуры, что "а ничего и не было".

Только вот в лесу с приблизительно тысячей толкиенистов поблизости поговорить без свидетелей практически невозможно. Ну не гнать же всех в лес за хворостом из-за одного перепуганного пациента?

Темноволосый эльф, словно заранее понимая, о чем я хочу поговорить с ним, постарался сделать вид, что слишком устал для разговора… а может, и правда устал. Но отложить разговор я не могла. Потом я вспомнила, что среди эльфов много эмпатов, да и телепаты встречаются. И поняла, что эльф догадался, что его ждет, и теперь просто отчаянно тянул время.

— Лариэль, ты все понял правильно, — сказала я, поймав усталый взгляд эльфа.

Может быть, воспользоваться тем, что эльф открыл глаза было неэтично, но я постаралась вывалить на него информацию, пока он снова не сделал вид, что ничего не понимает.

— Лар! Твоя рана воспалилась и ее к сожалению нужно чистить по новой.

Вот и все, мальчишка теперь знает, что ему предстоит. Свои правила (прставить пациента в известность о предстоящей процедуре) я выполнила. Теперь пусть эльф выполняет свои "правила" и мужественно делает вид, что ему не страшно и боли он не боится.

Эльф ничего не ответил. Лежал, как статуя, оставляя за мной право решать за него? Не нравится мне такая пассивность, слишком уж она обманчива. Может, он ничего не понял? Или русским плохо владеет? Я объяснила еще раз, (мне что, сложно, что ли?) что сейчас буду делать. Лариэль односложно что-то ответил на эльфийском.

— Что он сказал? — спросила я у вновь подошедшего кимусаби, не прерывая подготовки к повторной операции. Сначала снова поставлю капельницу, раной займусь чуть позже.

Похоже, на русский эта фраза не переводится…

Эл лишь хмыкнул, но переводить не стал, лишь поднял глаза к небу, затем насмешливо что-то сказал своему другу.

Наверное, хвастался, что сам лечения не испугался.

Правда, наверняка забыл добавить, что большую часть времени был в бессознательном состоянии, а Лариэль пришёл в себя сразу.

Но в одном Эл прав — он всё же меня слушался. Или просто Николай был опытнее девчонок, которые вчера ухаживали за Лариэлем. Всё же нужно было дать более точные инструкции толкиенисткам, пояснить, что меня надо «будить ногами» не только в том случае, если эльфу станет хуже, но также если он попытается прервать лечение. Одним словом, любой косяк — вина старшего в группе, это печальная аксиома в нашей профессии. А старшая в группе на данном этапе… я.

Эгоизм, который я проявила, проспав почти сутки и оставив пациентов без присмотра, всегда наказывается, это я знаю по собственному опыту.

И вот вам, пожалуйста, у одного из пациентов все признаки нагноения раны. А нагноение раны слишком серьёзное осложнение, тут и до сепсиса недалеко.

— Нет, — ответил Лар, на этот раз снизойдя до ответа на русском. Уже успел понять, что Эл переводить не будет, и делать вид, что русский не знаешь — бесполезно? Так как я эльфийским не владею, и все его недовольные восклицания на эльфийском попросту игнорирую? Ещё одно эльфийское сокровище на мою голову… вот по поводу чего он сейчас сказал «нет»? По поводу того, что нужно чистить рану? Так это не обсуждается.