Рапсодия: Дитя крови

33

ПЕЧАЛЬ НАПОЛНЯЛА ДУШУ Рапсодии, когда она заглядывала в маленькие лица. Дети испуганно дрожали — лес человеческих листьев на жестоком ветру.

Однако никто не шевелился, за исключением старшей девочки, на вид лет шестнадцати, связанной по рукам и ногам, но продолжавшей бороться с путами. Наконец шок прошел, девочка успокоилась, заморгала и опустила глаза.

— Не бойтесь, мы пришли вам помочь, — сказал а Рапсодия и улыбнулась. — Мы заберем вас отсюда и вернем домой.

Дети молча смотрели на нее, а Грунтор и Акмед быстро двинулись к дальней двери.

Рапсодия повернулась к Акмеду:

— Ты не видел у стражников ключи?

— Сейчас на это нет времени. Нам нужно выяснить, кто тут главный.

— Их по меньшей мере девять, — сказал а девочка, связанная по рукам и ногам.

— Ты знаешь, где они находятся? — спросила Рапсодия.

— Нет, — ответила девочка. — Но приходят через эту дверь. — Она кивнула в сторону дальнего конца зала, который болги еще не успели осмотреть.

Грунтор убрал секиру и достал Перышко. Друзья приготовились взломать дверь.

— Спасибо тебе и ни о чем не беспокойся, — сказал а Рапсодия. — Мы освободим вас, когда вернемся. — И она еще раз улыбнулась детям.

— Только не рассказывайте им, кто их выдал, если вас схватят, — ледяным тоном произнесла девочка.

Рапсодия кивнула в сторону двух болгов:

— Можешь за них не беспокоиться. Как тебя зовут, милая?

— Мы готовы, — позвал Акмед, вставший у двери.

— Ну, во всяком случае, не МИЛАЯ, — сверкнув глазами, заявила девочка.

— Ее зовут Джо! — сообщила хорошенькая девчушка лет шести. — Она сказал а им, когда они начали ломать ей пальцы. А я — Лизет.

Джо неодобрительно глянула на девчушку, но та этого не заметила. Она смотрела на Рапсодию, не в силах оторвать взгляда от Певицы.

— Ты закончила? — нетерпеливо спросил Акмед.

— Мы вернемся, — еще раз обещала детям Рапсодия.

Она обратилась к ним как Дающая Имя, используя мелодию истины. И спустя мгновение увидела, как в глазах детей появилась вера. Певица отправила им воздушный поцелуй и подошла к фирболгам. Старшая девочка что-то пробормотала, но Рапсодия не расслышала ее слов.

Из соседней комнаты донеслись крики и звук шагов. Рапсодия быстро заняла свое место возле двери, которая почти тотчас распахнулась. Двое стражников, вооруженных копьями, вбежали в зал и оказались как раз напротив Акмеда и его квеллана.

Рапсодия услышала хорошо знакомый шипящий звук и краем глаза увидела, как серебристая полоска из тонких дисков пронеслась мимо стражников в открытую дверь.

«Он стреляет в людей в соседней комнате», — с отстраненным восторгом подумала Певица: быстрота и точность движений, с которыми Акмед перезаряжал свое оружие, до сих пор поражали ее.

Она сделала выпад пылающим мечом, и Звездный Горн вошел в бок стражника, пытавшегося атаковать Акмеда. Противник упал, и меч легко выскользнул из раны. Взмах пятифутового клинка Грунтора — и голова второго стражника покатилась по полу. Ужас происходящего заставил реальность отступить, словно девушка наблюдала за схваткой со стороны.

Акмед указал на распахнутую дверь.

— Вперед, — прошептал он.

Они с Грунтором едва не столкнулись, но Рапсодия успела проскользнуть первой. Великан бросился вслед за ней.

Прошло всего несколько коротких мгновений — и на полу распростерлись шесть тел.

Посреди комнаты стояла одетая в белое женщина, отчаянно отдающая приказы горстке мужчин, сбегавших вниз по широкой лестнице. Вдоль каменных стен тянулись ряды полок, на которых лежали книги и манускрипты. Кроме того, Рапсодия успела заметить несколько удобных кресел и больших столов. Судя по всему, здесь когда-то была библиотека.

Рапсодия и Грунтор бросились вперед, стараясь не попадать на линию огня: Акмед продолжал стрелять. Ревущему во всю мощь луженой глотки Грунтору потребовалось пять шагов, чтобы добраться до середины комнаты. При виде такого чудовищного противника солдаты в ужасе застыли.

Рапсодия подскочила к женщине в белом. Горящие ненавистью глаза женщины уставились на Рапсодию.

Потом женщина вытащила единственное оружие, которое у нее имелось, — длинный обсидиановый кинжал. Рапсодия почему-то сразу поняла, что именно этим оружием приносили в жертву детей. В ее глазах зажглась ответная ненависть, когда ей стало ясно: незнакомка в белом — она, она! — убивала ребятишек.

Певица вложила в удар меча всю ярость, которая накопилась в ней, — Грунтор мог бы гордиться своей ученицей. Однако женщина отступила и сделала выпад кинжалом.

Рапсодия потеряла равновесие, и острая боль пронзила левое плечо. Она поморщилась, сделала вдох и бросилась в новую атаку. Женщина в белом даже не успела вскрикнуть, когда Звездный Горн вонзился в ее сердце. И вновь воздух наполнился едким запахом горящей плоти, но ни капли крови не пролилось на пол. Тело женщины еще не успело упасть, а огненный клинок уже прижег рану.

Новые диски просвистели совсем близко от головы Рапсодии. Она не удостоила упавшую противницу взглядом, а принялась оглядываться по сторонам. Живых врагов здесь больше не осталось.

Два тела, разрубленных на части, валялись на ступенях лестницы. На остальных трупах виднелись аккуратные раны от дисков квеллана. Рапсодия насчитала пятнадцать человек. Интересно, остался ли в доме еще Кто-нибудь?..

Грунтор стоял на нижних ступеньках лестницы, спокойно ожидая новых врагов, буде те появятся.

— Похоже, допросить ее не удастся, — заметил Акмед, глядя на неподвижное тело женщины.

Краска стыда появилась на щеках Рапсодии.

— Мне очень жаль, — сказал а она.

— О чем тут жалеть? — раздраженно заметил Акмед. — Кто бы она ни была и какие бы силы за ней ни стояли, ее следовало убрать. Конечно, хотелось бы задать ей несколько вопросов под пыткой, но иногда приходится принимать мир таким, каков он есть. Это серьезно?

— Что? — не поняла Рапсодия.

— Твое плечо… Рана серьезная?

— Ах, вот ты о чем… Нет, ранение неглубокое. — Рапсодия посмотрела на края раны. — Займусь этим позже.

— Яд? — Акмед наклонился, чтобы понюхать рану.

— Не думаю.

— Ладно, давай посмотрим, нет ли поблизости других стражников, — предложил Акмед, взял стоящий в углу шест и закрыл им дверь, после чего направился к лестнице. — Пусть незваные гости стучат.

Они обыскали башню, быстро и бесшумно поднявшись по лестнице, но больше никого не обнаружили. В комнатах второго этажа жили солдаты — те, кого перебили болги. На последнем, вне всякого сомнения, располагались покои женщины в белом, хотя нашлись там и следы пребывания мужчины.

В спальне имелся надежно запертый сундук, который Грунтор захватил с собой вниз, чтобы изучить его содержимое, когда появится уверенность, что в Доме Памяти их больше не ждет никаких сюрпризов. Друзья осмотрели остальную часть дома и нашли лишь несколько небольших пустых комнат и кухню, в которой совсем недавно что-то готовили.

Рапсодия стала искать ключ, чтобы открыть детские кандалы, и в конце концов отыскала его на цепочке, висящей на шее женщины. Певица быстро вернулась в зал, где находились пленники, и принялась снимать цепи.

В отсутствие фирболгов дети быстро прониклись к ней доверием — все, за исключением девочки по имени Джо, которая продолжала следить за нею с подозрением. Рапсодия переходила от одного ребенка к другому, негромко разговаривала с ними и тихонько напевала. Больше она ничего для них сделать не могла — пока. Но и это помогло. Вскоре даже Джо немного расслабилась.

Между тем Акмед, расположившись в библиотеке, ловко вскрыл сундук. Под крышкой обнаружилось несколько безделушек, которые дракианин передал Грунтору. Великан исполнял роль казначея и носил в своей сумке все ценности. Кроме того, в сундуке лежала маленькая тетрадь, запечатанный свиток и большой медный ключ с четырьмя канавками и зубцами необычной формы.

Акмед осторожно распечатал свиток и увидел, что он написан на неизвестном ему языке. Впрочем, внешняя форма свитка показалась дракианину знакомой. Контракт, что ли?.. Акмед позвал Рапсодию.

Когда та вошла в библиотеку, за ней потянулась цепочка детей. Всего их оказалось пятнадцать человек, большинству еще не исполнилось и двенадцати лет. Самые маленькие старались держаться поближе к Рапсодии. Увидев фирболгов, они тут же спрятались за ее спину, не понимая, что видят своих спасителей.

— Все в порядке, — обратилась Джо к лиринскому мальчику лет семи. — Возможно, они и уродливы, но именно благодаря этой парочке вы оказались на свободе. Вам не стоит их бояться.

Грунтор фыркнул.

— Мы не сделаем вам ничего плохого, только вернем домой, — с улыбкой сказал а Рапсодия.

Посмотрев в ее сияющее лицо, дрожащие дети поверили.

— Посмотри, — сказал Акмед, протянув свиток Рапсодии.

Дети постарались побыстрее убраться подальше. Рапсодия взяла свиток и некоторое время изучала его.

— Древнесереннский язык, — заметила она. — Странно, правда? Тот самый, который меня попросил изучить Ллаурон. Я не сказал а, что немного знаю его. Это мертвый язык. То есть он был мертвым еще до того, как мы покинули Остров. На нем разговаривали Перворожденные, первые обитатели Острова. Но взгляни на свиток — пергамент сделан не так давно.

— Ты можешь прочитать? — спросил Акмед.

— Думаю, да, — кивнула Рапсодия. — Это музыкальный язык, и мой учитель показал мне основы… нет, подожди. Я ошиблась. Здесь использован алфавит древнего языка, но само письмо… современное наречие, на котором разговаривают местные жители. Дай мне пару минут, и я его прочитаю.

Рапсодия подошла к одному из столов, уселась за него и двумя книжками прижала концы свитка. Потом вытащила из своей сумки кусок грубого пергамента и начала делать на нем заметки.

Пока она этим занималась, дети теснились вокруг нее, лишь Джо подошла к груде тел, которые Грунтор оттащил в угол комнаты. Заметив это, Рапсодия хотела было перевести ребятишек в другую комнату, но потом сообразила, что из библиотеки не видно убитых детей в саду.

Всего несколько дней назад ей приходилось утешать сына и дочь лорда Стивена, страдающих от одиночества после гибели матери. И вот теперь снова — дети, пережившие чудовищное потрясение. К горлу подкатил ком. Оставалось надеяться, что когда они выберутся отсюда, у нее будет возможность помочь им забыть о страшных испытаниях.

Акмед перелистал маленькую тетрадку. Заметки были сделаны на современном языке. Он узнал буквы и с некоторым трудом прочитал записи.

Ему в руки попало нечто вроде дневника, какими пользуются ученые и вообще грамотеи. Речь шла о потерянном городе, хотя Акмед не был уверен, что ему удалось разобрать все правильно. Гораздо больше его заинтересовали карта и медный ключ.

На лице у Акмеда появилась довольная улыбка, когда он узнал имя Гвиллиама и область на карте, названную Страна Фирболгов Канриф. Они получили нужную карту.

— Я поняла, — сказал а Рапсодия, держа в руке перевод. — Это контракт. Он подписан в первый час равноденствия тысяча триста девяносто шестого года после прибытия флота. Я не уверена, о каком флоте идет речь, но думаю, что о Первой волне. Контракт подписали Сифиона — полагаю, это наша красотка в белом — и некто по имени Ракшас, представитель человека, который именуется «господином». Его имя нигде не упоминается. За свои услуги Сифиона получает «бесконечную жизнь». Интересно, речь идет о бессмертии? — Рапсодия посмотрела на друзей и прочитала в их глазах понимание: природа контракта стала им ясна. — Очевидно, она согласилась заключить союз со своим господином. Может быть, речь о брачном контракте?

— Сомневаюсь, — сказал Акмед.

Однажды ему тоже пришлось подписать такой контракт. На лице Рапсодии вдруг появилось отвращение. Грунтор нетерпеливо спросил:

— Ну, мисси? Что еще ты там отыскала?

— «Среди прочего, необходимо принести в жертву тридцать три невинных человеческих сердца и столько же лириков или полукровок», — читала Рапсодия. Она посмотрела на Акмеда. — Троих я видела во дворе. Как думаешь, другие были?

— Скорее всего, нет, — ответил тот. — Количество запекшейся крови показывает, что алтарь построен совсем недавно. Я бы сказал, что это первое жертвоприношение.

Рапсодия облегченно вздохнула и продолжала читать. На лице Грунтора явственно отражались сомнения — к счастью, девушка этого не заметила.

— Дальше какая-то ерунда… какие-то гарантии… но объяснения отсутствуют, упоминается лишь о том, что необходимо использовать кровь. Мне кажется, это слово означает «жизнеобеспечение» или «пища». Затем идет дата окончания службы — время Патриаршего Обряда текущего года — и место заключения контракта — Дом Памяти, которым теперь владеет Ракшас. Просто великолепно… Интересно, что скажут представители Первого поколения намерьенов?

— Ну, лично Ой скажет, что Ою это не понравилось.

— Внизу подпись: Сифиона. Дальше я не смогла прочитать, а вторая подпись — просто Ракшас, и рядом с ней какие-то символы.

Рапсодия показала болгам два символа. Первый был похож на букву какого-то неизвестного языка, но ни Акмед, ни Грунтор его не узнали.

— Мне кажется, я уже где-то это встречала, — сказал а Рапсодия, показывая на второй символ — окружность, образованную спиралью.

— Где? — резко спросил Акмед.

Неожиданная ярость в его голосе поразила Рапсодию.

— На шестиугольном знаке, начертанном на входной двери Ллаурона. Там что-то похожее…

Второй символ явно расстроил бывшего наемного убийцу. Акмед взял документ и положил его обратно в сундучок. Рапсодия бросила туда же перевод.

— Пора выбираться, — сказал дракианин.

— Подожди, я хочу кое-что сделать, — попросила Рапсодия, доставая хиген и маленькую сумочку, которую ей дал Ллаурон.

— Ты что, собираешься сочинить песню о прекрасных картинах, которые здесь увидела?

— Нет, — нетерпеливо ответила Рапсодия. — Я хочу попробовать исцелить дерево.

— Зачем? — раздраженно спросил Акмед.

— Из-за Дуба. Для меня он священен. Лорд Стивен сказал, что его вырастили из побега, который привезли с собой намерьены с Серендаира. И хотя я сожалею о том, что мы покинули Остров, я благодарна Дереву, которое помогло нам избежать неминуемой гибели. Я должна попытаться вылечить его дитя.

— Не обижайся, мисси, но это НЕ РЕБЕНОК, а обычное дерево.

— Ладно, — вздохнул Акмед, бросив взгляд в сторону сада, — я не возражаю.

— Спасибо, — сказал а Рапсодия, которую удивила сговорчивость Акмеда, — Присмотрите пока за ребятишками, я скоро вернусь.

Что?

— Ну, не могу же я взять их с собой в сад, — прошептала Рапсодия, — Я и сама-то не очень хочу туда идти — там же убитые дети!

— Истинная правда, мисси. Мы приглядим.

Акмед бросил свирепый взгляд на Грунтора, но не стал спорить. Когда Рапсодия вышла из комнаты, он уселся за стол и принялся изучать маленькую черную тетрадку. Грунтор продолжал осматривать тела, рассчитывая найти что-нибудь ценное. Все дети, кроме старшей девочки, остались сидеть вместе, с беспокойством глядя в сторону двери, за которой скрылась Певица.

Рапсодия с трудом подавила подступившую к горлу тошноту и быстро прошла по саду к больному дереву. Даже сейчас его происхождение не вызывало сомнений — серебристо-белая кора могла принадлежать только потомку Сагии. Рапсодия сморгнула набежавшие слезы, вспомнив о великолепном Дереве, — лишь однажды ей довелось его увидеть.

Подойдя к большому дубу, она осмотрела его кору и кончики веток. Навыки, полученные от Ллаурона, и собственные знания позволили ей сразу же определить, что дерево не умерло. Рапсодия начала напевать песню, напоминающую отголоски мелодии, которая все еще звучала в больном сердце дуба. Та же мелодия звучала в ее душе все время, пока они путешествовали по Корню. Певица достала сумочку, которую ей дали в Гринвуде, вытащила флакон с мазью и принялась лечить умирающее дерево.

Поглаживая кору дуба, Рапсодия обнаружила три основных корня и, чтобы найти их концы, проследила, как они разветвляются на мелкие. Сжав зубы, она ходила по саду, стараясь не смотреть на детские тела, пока ей не удалось заметить крошечные нитевидные кончики. Она покрыла их мазью так густо, что даже земля вокруг стала влажной.

К тому моменту, когда она закончила работу с первым корнем, песня набрала ритм; когда Рапсодия обработала третий, ее голос обрел силу, и она запела на смеси древненамерьенского, языка своего отца, и современного наречия, которым пользовались люди новой земли.

Надежда — хороший якорь (Devli protar hin elenin),

Долго, о долго, ты плыл по морю;

Время — лучший лекарь (Vidsuol hin yl gornit marbeth),

Вновь ты станешь здоровым.

Год снега, год изобилия, год жизни, год сна (Calenda о skidoaun, Calenda о verdig).

От холода, от мрака страдаешь ты.

Лета нет порою, но всегда приходит весна (Ovidae tullhin kaf san; ni wyn bael faerbon),

Весной, о весной расцветут твои цветы.

Будешь здоровым — будешь и весел (A fynno daelik, gernal federant),

Песня моя в тебе да живет отныне;

Радостного цветения, богатых весен (Yl airen er iachad daelikint);

Песня моя пусть вовек тебя не покинет.

Рапсодии еще ни разу не приходилось сочинять песню исцеления, и ее коробило от плохих стихов. Она привыкла к лирическим мелодиям старого мира, к мудрым изречениям, ставшим частью фольклора. И все же ее музыка заговорила с деревом, потекла по его корням, поднялась по стволу к ветвям.

Продолжая напевать, Рапсодия взяла хиген, провела пальцами по гладкому изогнутому дереву. Хиген был самым главным ее сокровищем, первым музыкальным инструментом, на котором она научилась играть; хиген помог ей овладеть наукой Дающих Имя. Инструмент появился на свет в старом мире — как и дуб, который она пыталась вылечить.

Рапсодия начала играть на хигене. Мотив оставался простым и легким. Музыкальные фразы слетали с ее пальцев, и постепенно дерево начало ей отвечать. Рапсодии показалось, что она чувствует, как сок побежал по веткам, восстанавливая жизнь там, где еще недавно властвовала смерть. Мелодия добиралась до самых маленьких веточек, и на них появлялись крошечные зеленые почки, предвестники листьев, которые распустятся весной.

Рапсодия поставила хиген между двумя большими ветвями, и инструмент продолжал играть сам — его заставляло звучать само дерево, подхватившее песню Рапсодии. Она улыбнулась, видя, как возвращается к жизни дуб, и направилась обратно, к детям и друзьям.

Быстро шагая по саду, Рапсодия миновала длинный узкий стол, засыпанный снегом. Сначала она решила, что это просто высокая садовая скамья, но потом что-то привлекло ее внимание. И тут в ее сознании неожиданно сформировался образ.

Ее глазам предстала четкая картинка — снег растаял, черная гладкая поверхность стола зловеще заблестела в свете полной луны. На столе лежало тело мужчины, застывшее в неподвижности смерти; казалось, оно состояло из льда, оставшегося после того, как растаял снег. Ей не удавалось разглядеть черты лица мужчины; в неверном лунном свете тело казалось особенно странным — возможно, оно даже не принадлежало человеку.

Однако внутри окружавшей его тьмы Рапсодия различала какое-то движение. Она напряглась, и ей удалось разглядеть. Лишенные связи с телом руки чертили в воздухе какие-то знаки. Вот они сложились, словно в молитве, потом разошлись, точно благословляя. Кровь хлынула из безжизненного тела, окрашивая снег алым. И во мраке повисли беззвучные слова:

ДИТЯ МОЕЙ КРОВИ.

Рапсодия продолжала отстранение наблюдать: в руках появился маленький сияющий предмет, вокруг которого пульсировал свет, яркий, точно звезда. Рапсодия даже закрыла на мгновение глаза, чтобы защитить их от нестерпимой боли.

С величайшей осторожностью руки положили сияющий предмет на окровавленное тело. Тело на мгновение вспыхнуло, а потом начало излучать яркий свет, поглотивший порхающие над ним руки.

ТЕПЕРЬ ПРОРОЧЕСТВО БУДЕТ РАЗРУШЕНО. ЭТО ДИТЯ ДАСТ ЖИЗНЬ МОИМ ДЕТЯМ.

Свет потускнел, и лежащее на столе тело начало принимать различимые черты…

Оглушительный грохот копыт вывел Рапсодию из транса. У нее подкосились ноги, и она рухнула на колени в розовый снег, дрожа от неожиданно наступившей темноты. Однако уже в следующее мгновение она вскочила на ноги, подбежала к стене и выглянула из-за угла.

Когда из сада донеслись звуки музыки, Акмед оторвался от тетрадки. Но тут же вернулся к чтению: записи оказались весьма полезными.

'Согласно им, Канриф, город Гвиллиама, столица Третьего намерьенского флота, был оставлен после смерти короля в связи с участившимися набегами фирболгов и наступившим хаосом — неизбежным следствием войны.

Натиск варваров усилился, и намерьенам не удалось удержать город. И тогда, не без сожалений, они замуровали то, что не смогли унести. По-видимому, они рассчитывали когда-нибудь вернуться, но не сумели этого сделать, и теперь город, со всеми его сокровищами и библиотекой, остался на территории, принадлежащей болгам.

Ключ от хранилища Гвиллиама был оставлен в Доме Памяти генералом Анборном, который проводил эвакуацию. Из записей следовало, что регенты Роланда, предки лорда Стивена и других герцогов, являлись намерьенскими генералами Первой и Третьей волн. Но Акмед не был до конца уверен в том, что он все правильно понял, и решил спросить у Рапсодии.

Он вновь отвлекся от книги, когда заметил, что старшая девочка пытается спрятать кинжал одного из стражников. Она действовала настолько ловко, что Грунтор, наблюдавший за детьми, ничего не заметил. Акмед негромко прищелкнул языком, Грунтор тут же посмотрел в его сторону. Акмед кивком показал на девочку, и Грунтор подскочил к ней:

— Эй, ты что вытворяешь?

— Ничего, — ответила девочка.

Акмед улыбнулся. Она шарахнулась от великана так, словно ужасно перепугалась, — а на самом деле незаметно спрятала оружие под одеждой. Она проделала все так ловко, что Акмед засомневался: не удалось ли ей обмануть Грунтора? Нет, не удалось.

— Так, а что тут у нас такое? — осведомился фирболг. Его огромная рука скрылась у нее за спиной и появилась снова с маленьким кинжалом. Девочку поразила быстрота, с которой двигался великан, и вот тут она испугалась по-настоящему. Ее поймали на месте преступления — она не только украла оружие, но еще и солгала. Она бросила взгляд в сторону двери — наверное, в надежде на защиту со стороны Рапсодии.

— Похоже на нож… — ответила девочка.

— Ну и зачем девчонке нож? — поинтересовался Грунтор, состроив презрительную гримасу, потом вытащил длинный острый клинок из своего запаса и улыбнулся. — Если тебе кинжал требуется, чего на пустяки бросаться? Вот достойное оружие. — И он протянул стилет девочке, которая взяла его с некоторым удивлением. — Видишь, заточенное острие и бронзовая кромка. Очень удобная штука, чтоб удары отбивать. Р-р-раз — и вражеское запястье рассечено, уяснила?

— Да, — ответила девочка, и на лице у нее появилась осторожная улыбка.

— Давай попробуй… удар, блок, поворот… улавливаешь? — Грунтор показывал движения маленьким кинжалом, который отобрал у нее.

Девочка кивнула. Отступив на пару шагов, Грунтор одобрительно понаблюдал за ней несколько минут, а потом вновь принялся изучать содержимое кошельков убитых стражников. Тем не менее он краем глаза заметил, что Акмед удивленно на него уставился.

— Что еще? — недовольным тоном осведомился сержант.

Дракианин кивнул на девочку, но великан пожал плечами:

— Ах ты про мисс… И что такого?

Акмед только покачал головой и вернулся к чтению. Однако он успел прочитать всего две фразы, потому что в комнату вбежала запыхавшаяся Рапсодия. Ее глаза потемнели от тревоги.

— Приближается вооруженный отряд!