Путь в Сэльму

Глава 19. Злость, раздоры и ничего хорошего

Очередной день прошел без каких-либо происшествий. Никто не приходил и не объявлял о приходе учителя. Лишь только Упырь навещал пленников дважды, как обычно раздав им черствые сухари и немного воды. Такой бедный и скудный паек довел Амитаса до отчаяния.

- Черт бы побрал эти сухари! – с раздражением гневался он, - Хотя бы раз закинули нам в клетку какое-нибудь мясо, да хотя бы кость от супа! А вот эта вода – она вообще тухлая и воняет! Послушай, Клясень, - он умоляюще посмотрел на него, - Давай отхлебнем этой браги, хотя бы по глотку.

Как он ни надеялся на доброту Клясеня, но тот был непреклонен.

- Когда мы выберемся отсюда, выпьем и вина, и самогона, а пока нам не стоит срываться на мимолетные желания.

Амитас согласился с этими словами и больше не пытался выпросить право глотнуть немного из фляги. Изрядно потосковав по воле и свободе, пленники уснули в ожидании следующего дня.

Но и следующий день прошел без каких-либо событий. Все те же сухари, все та же мрачная надоевшая пещера, все та же железная клетка. Никто не думал над побегом, все считали, что Клясень имеет какую-то хитрую затею. Иногда Клума ворчал, дескать, давайте вскроем вены Амитасу, смешаем с брагой его проклятую кровь и выпьем, вдруг умрем без боли. После таких его предложений его еще больше невзлюбили.

Изучив все углы своего места пленения, рассказав все истории из жизни, смешные и не очень, вспомнив все зеленолеские песни, пленники едва не захотели поменять свои намерения, а просто захватить Упыря во время одного из его пришествий, засунуть к себе в клетку, а там уж будь что будет. Но разбойник при каждом пришествии соблюдал осторожность, не подходя близко к клетке и внимательно следя за узниками. В итоге, эту затею оставили, посчитав невыполнимой.

Перемены должны были случиться, это осознавали пленники. И вот на следующий день, во время своего утреннего пришествия, Упырь, на этот раз пришедший с Костоломом, объявил:

- Выходите по одному, овечки. Учитель явился.

И хоть к таким словам пленники были готовы, но все уже у каждого что-то в душе треснуло. Мирон, лежавший около Луда, незаметно схватил флягу с брагой и спрятал в карман штанов и взглядом показал Клясеню выходить первым. Далее вышли Амитас и Клума, скованные вместе, а за ними пошел Мирон.

- Куда пошел, баран? – вдруг накрикнул на него Упырь и показал на лежащего Луда, - Дружка своего возьми.

- Я не смогу его тащить, он же тяжелый.

- Да какой уж он тяжелый? Глист глистом. Костолом его двумя пальцами возьмет. Да, Костолом?

- Такого дохляка можно просто сдуть, и он окажется в нужном месте. Кстати, глист глистом – это прямо как ты, - насмешливо посмотрел на своего соратника сверху вниз Костолом, - Только ты живой глист, а тот полумертвый. А еще ты урод.

- Да ты сам не больно красивый, - ответил взаимностью Упырь, - Все, хватит языком трясти. Закидывай это тело на плечо и тащи на себе. От этого простофили толку нет. А ну выходим живо! Я, между прочим, еще не похмелялся с утра.

Надо сказать, от обоих разбойников сильно разило водкой, а выглядели они очень помято, но трезво. Кроме того, ранее до пленников всю ночь доносились звуки гульбы и кутежа. Некоторые разбойники орали так громко, что можно было разобрать отдельные слова. В предыдущие дни из обиталища грабителей тоже постоянно слышались звуки, громкие разговоры, шум, но разобрать что-либо в этом нагромождении звуков было трудно. Темный длинный коридор с двумя дверями нещадно поглощал и глушил почти все звуки. Но в этот раз разбойники пошумели на славу. Амитас, чуткий во сне, просыпался несколько раз, то от ора, то от звона какой-нибудь громко разбившейся бутылки.

А все потому, что шайка узнав, что утром прибудет учитель, решила отметить будущий прибыток от сделки заранее. Силой волей они, как видно, не отличались и решили распить водочные запасы с размахом. В среднем, один разбойник выпил за ту ночь одну бутылку зеленолеской водки, одну бутылку крепкого самогона и пять кружек браги.

Кто-то, как например Упырь, напился до жуткого утреннего похмелья, кто-то просто уснул намертво, так и не проснувшись, а кто-то, и это был глава шайки, был непробиваем и сколько бы не выпил, был почти полностью трезв. Всем разбойникам казалось, что ему нужно выпить хотя бы десять ведер водки, чтоб хоть немного опьянеть.

Именно поэтому в тот миг Упырь жаловался своему соратнику, что не успел опохмелиться. Немного трещала голова и у Костолома. Но, как бы им не было жутко с утра, а привести пленников им было велено. Луда пришлось закинуть на плечо, и все вместе они двинулись через темный коридор. Амитаса и Клуму же впервые за долгое время освободили от оков.

И вот, наконец, пленники, сопровождаемые двумя разбойниками, вошли в самое сердце их логова. Царил жуткий запах перегара. Везде валялись пустые бутылки и кружки. На этот раз шайка расселась по краям, мучимая похмельем. К тому же, все они были немного скованны присутствием того, из-за кого вся эта суматоха и началась.

В середине, одетый в какой-то темно-красный плащ, стоял сутулый старик с блестящей лысой головой. Цвет глаз его был желто-молочным, лицо иссохшее, а губы тонкие и поджатые. Уже своим видом он внушал немного отвращения. Увидев входящих пленников, он воскликнул осипшим голосом:

- Наконец-то! Жатва для Гунтогрога!

Когда он говорил это, пленники заметили его ужасный мерзкий язык. Вернее, это был даже не язык, а самое что ни на есть щупальце с присосками! Это еще больше добавило тошнотворности в облик гостя пещеры.

- Живее, рабы Амитаса! Я ждал этого дня много столетий!

Сколько же ему лет, если он ждал этого дня много столетий? Этим вопросом задались и разбойники, и пленные.

- Время у Гунтогрога идет по-другому, поэтому много столетий! – пояснил учитель сказанное им ранее, словно прочитал вопрос в глазах присутствующих.

Потом он дал знак рукой, чтоб к нему подвели пленных. Четверо из них встали перед ним, а Луда просто положили.

- А этот что, мертв? – с недовольством спросил он у главаря разбойников.

- Живой еще, говорят, - ответил главарь шайки, - Просто спит.

- Не пытайся меня одурачить, - словно ощетинился учитель, злобно смотря на главаря, - Он либо мертв, либо тяжело болен. Мне не подходит такой человек. Мы так не договаривались, Наждак.

Только теперь пленники узнали, что главаря шайки разбойников, захвативших их, зовут Наждак.

- Так пусть просто валяется, как же он мешает нам? Выбирай из этих! - он указал на оставшихся пленников.

Учитель с недовольным лицом подошел сначала к Амитасу. Встав напротив него, он внимательно начал осматривать пленника, скаля при этом свои гнилые зубы. Затем он стал принюхиваться, словно пробуя на запах свою возможную жертву.

- Искатель приключений, сразу видно, - оценивающе продолжал изучать Амитаса учитель, - Благородный дух, крутой нрав и легкое восприятие жизни, - потом он вплотную прижал нос к рубахе пленника, шевеля ноздрями и втягивая воздух, - Твоя одежда пропитана запахом дыма, пива и женщин. Весьма разгульный малый!

Амитас, стоявший как неподвижный столб, еле сдерживал отвращение от такого досмотра. А когда учитель вытащил изо рта свой язык-щупальце, он чуть не вскрикнул. Язык был необычайно длинный, и учитель стал облизывать им голову бедного пленника.

- Можно без таких тщательных изысканий? – жмурясь от мерзости, запротестовал он, - Я чихаю от чужой слюны и...

- Я не давал тебе слова, раб Алирана! – прохрипел учитель, и Амитас замолк, - Здесь я решаю твою судьбу! Да и вот что я скажу тебе – ты мне не подходишь! Ты вроде бы и честный, и благородный, но гуляка и бабник еще тот! Следующий!

- А кто тебе нужен-то? – задал вопрос Наждак, который у него назрел, - Не гуляка и не бабник? Ты не говорил, что тебе нужен поп или юнец-священник. В прошлый раз мы тебе кого только не приводили, а тебе все не угодишь! Ты хоть бы нарисовал нам листочке кого ловить. Кудрявого, там, или одноногого.

- Я отсыплю тебе сорок золотых монет, а это хватит тебе и твоей вонючей кучке жить, подпевать и пропивать больше года без грабежей и налетов. Так что терпи, Наждак.

Главарь разбойников нехотя замолк, грозно нахмурив брови. А между тем учитель подошел к Клуме, который стоял, опустив голову вниз и сгорбившись.

- Так, что за ошибка Алирана у нас тут... – учитель стал обходить пленника, внимательно смотря на него, - Бесчестный, слабый, трус... Настоящий предатель из тебя точно получится. Совершенное дерьмо!

Клума действительно выглядел очень жалко. Вероятно, он только и ждал, что выбор падет на него, и он обретет навечно покой.

- Нет, такая гнилая душа мне не нужна, - помедлив, сделал вывод учитель, - Я же говорю, ты совершенное дерьмо, - он подошел поближе и снова стал внюхиваться, - И пахнешь ты, скотина, дерьмом! Вы их что там, не выводите в уборную, Наждак? – он обратился к главарю.

- У них в клетке есть отдельный угол для этого, Упырь за ними убирает, - пояснил Наждак, - А этот, видимо, сходил разок под себя.

- Ну и выкиньте его потом с обрыва в пропасть! – воскликнул учитель, - Пусть гниет там и кормит крыс! Отошел!

Жалкий Клума отошел, а учитель тем временем подошел к Мирону, который даже встретил взгляд старовера улыбкой.

- Что ты улыбаешься? – раздраженно спросил он того, - Думаешь, меня задобришь? Тогда послушай меня, - Учитель схватил Мирона за ворот рубахи, - Меня нельзя задобрить, потому что мне противоестественно добро и всякие его проявления. Я несу только злость, раздоры и ничего хорошего. Я сею по всему Зеленолесью душевную плесень и чуму. Я вырезал из своего сердца добро много столетий назад, - тут он обратился ко всем, - Я уже говорил про другой ход времени, - и опять повернулся к Мирону, - Я вырезал из своего сердца добро много столетий назад. Я приношу в жертву невинные и чистые души Гунтогрогу во имя его могущества. И знаешь что?

- Что?

- Ты тоже мне не подходишь. Ты явно не рыцарь и не священник. Ты какой-то обычный проходимец.

- Что тебе опять не нравится? – рассердился Наждак, - Да он вообще ребенок в душе, а дети, как говорится, безгрешники. Он вообще собирался взять в Сэльму ведро в качестве шлема. Добрейший простофиля!

Остальные разбойники рассмеялись, вспомнив снаряжение Мирона, но раздражительный учитель прервал их смешки.

- А ну прекращайте веселиться! Я ненавижу смех! Гунтогрог не терпит веселья и хохота. Мы, прислужники этого древнего бога, наслаждаемся людским плачем. Нам ласкает слух звук человеческих страданий.

- А почему я не подхожу-то? – вдруг спросил Мирон, как будто обидевшийся за «обычного проходимца», - Кстати, я и священником подрабатывал, и даже рыцарем успел побывать. Правда, пряничным рыцарем, но это игра такая была в детстве, когда мы...

- Не смей тут у меня болтать! – разъярился учитель, - Ты тоже жалок. Не как этот червь, - он кивнул на Клуму, - Но, тем не менее, тебя к обряду я не допущу. Следующий!

Он оттолкнул от себя Мирона и рукой призвал подойти поближе Клясеня, который спокойной повиновался. Старовер окинул взглядом пленника, помолчал и затем промолвил:

- С виду ты бродяга. Но в глазах твоих я вижу бездонную мудрость. Скажи, сколько тебе лет, раб Алирана?

- Я давно перестал считать количество лет, прожитых мною на матушке-земле. Мой возраст не имеет для меня никакого значения. Может быть, мне тридцать лет, я не помню, - безучастно отвечал Клясень, - Может, и все шестьдесят. Все мы когда-нибудь истлеем.

Учитель медленно обошел вокруг своей возможной жертвы, пристально вглядываясь в каждую деталь внешности. Немного помолчав, он спросил:

- Обманывал ты когда-нибудь кого-нибудь? Я вижу в тебе чистую душу.

- Я, подобно зверям и птицам, никогда не лгу, - ответил пленник.

- Очень хорошо, очень... – пробубнил себе под нос старовер, потирая себе подбородок, - А ты был когда-нибудь на кого-нибудь зол? Держал ли ты обиду на людей?

Клясень не сразу ответил на вопрос. Казалось, он задумался, углубившись в свой прошлое. Но вскоре ответил:

- Такие случаи, конечно, бывали. Последний раз я был зол вот на этого господина, - он показал рукой на Наждака, главаря разбойников, и тот усмехнулся, - От его рук погибла наша невинная лошадь. Я все еще зол на него, но уже не так. Злость и обида имеют свойство утихать.

- А ты мне нравишься, бродяга, - загадочно заулыбался учитель, и все уже догадались, на ком он хочет оставить свой выбор, - Если бы ты не держал ни на кого обиду, это было бы слишком, таких не бывает. А так, - он помедлил и подошел ближе к Клясеню, смотря ему в упор в глаза, - А так ты совершенная жертва.

Замешательство вспыхнуло в глазах Мирона и Амитаса, когда учитель произнес эти слова. Выбор сделан, сейчас они узреют обряд жертвоприношения, где их сосед по плену, возможно, погибнет. Клясень дал им знак, что беспокоиться нечего, все решится само собой. Но чем больше они наблюдали за всем происходящим, тем больше сомневались в том, что у того есть какие-либо заготовки спасения.

- Что от меня требуется? – спросил Клясень, словно ему дали обычно поручение, - Ты будешь проливать мою кровь?

- Почему ты спрашиваешь так, как будто готов к обряду? – вопросом ответил учитель, - Вы его там так изморили, что он уже согласен на быструю смерть, так что ли? – поинтересовался он у разбойников, на что те в ответ пожали плечами.

- Я готов принять свою участь, - покорным голосом ответил Клясень, - Так как же ты собираешься использовать меня?

- Что ж, я расскажу тебе, как ты послужишь Гунтогрогу, - улыбаясь, ответил учитель, - Буду ли я проливать твою кровь? Конечно! В этом вся суть обряда. Кровь чистой и благородной души будет пролита во имя могущества великого Гунтогрога!

Он возвел руки вверх, и глаза его загорелись, а язык-щупальце то и дело выскакивал изо рта.

- Сначала мы привяжем тебе к этому столу, - он указал на стол, который служил разбойникам для всего, - Дальше я пущу твою кровь из рук, я выпью первую чашу во имя всемогущего бога! Дальше каждый из моих учеников сделает глоток из чаши с твоей чистой кровью и наполнится мощью Гунтогрога. Затем я прочту молитву, восславляющую величие...

- Постой, постой, - поспешно перебил учителя Наждак, - Нам еще придется ждать твоих учеников? Они разве приехали с тобой в повозке?

- Глупцы, вы и есть мои ученики, - с раздражением ответил учитель, - По крайней мере, сегодня вы ими являетесь. А что? Разбойники, пьяницы, головорезы, воры... Кто вы как ни прислужники Гунтогрога?

- Эй, мы так не договаривались! – простонал Сухарь, а за ним запротестовали и остальные, - Нам что, придется пить кровь этого нищего?! Да она заразная!

- Спокойно, спокойно! – рукой повелел замолчать разбойникам учитель, - Вам нужно сделать лишь глоток, это часть обряда, всего лишь часть обряда. Какой же я учитель без учеников? Все должно быть исполнено так, как велят древние свитки.

- И что же? Мы обретем облик чертей? Да ни за какие сорок золотых мы на это не пойдем! – заявил сердитым голосом Наждак.

- С вами ничего не произойдет, глупцы! – начал успокаивать всех учитель, - Если хотите, я могу нанять других разбойников и заплатить деньги им, раз вы такие брезгливые!

- Вам не придется пить мою кровь, братья, - неожиданно для всех объявил Клясень, после чего все замолчали, - Вы вкусите кровь этого человека, - и тут он показал на Амитаса, который вообще ничего не понял.

- Чего? – удивился учитель, явно ошеломленный этим заявлением, - С чего я буду проливать его кровь, если я выбрал тебя. И с чего они тебе братья?

- Все люди братья, - ответил на второй вопрос Клясень, - А прольешь ты именно его кровь, потому что он более достоин обряда, чем я.

Мирон и Амитас переглянулись. Что он несет? Зачем он это все устроил? Кажется, у Клясеня нет никакого плана спасения, он просто сбредил от томительного плена.

- Я не сказал тебе, кем я являюсь, - продолжил Клясень, - Я – грязный вор, и на моей совести множество краж.

Учитель подозрительно посмотрел тому в лицо, пытаясь понять причину его признания. Он еще раз обошел его, недоверчиво осматривая.

- Ты решил, будто я тебе поверю? – презрительно воскликнул учитель, - Да ты просто струсил! Никакой ты ни вор! Для вора у тебя слишком добрые глаза. Хотя... – он помедлил, - Ты подставляешь своего человека, чтобы выжить и избежать жертвоприношения... Раз ты такой слабодушный, то выходит, что ты уже действительно не достоин служить обряду.

- К тому же я вор, - продолжил тянуть свое Клясень, - Пока ты осматривал пленных, я незаметно украл из той кучи флягу с брагой. И отдал ее ему.

А тем временем Мирон, на которого сослался его товарищ, сначала замешкался, а потом достал из-за пазухи флягу с перебродившим морсом.

- Вот... это... – стал он запинаться, но потом быстро разобрался и стал подыгрывать, - Фляга. Он действительно ее прихватил из той кучи. Ну и... передал мне. Ворюга, что сказать. Он еще там у меня сухари ночью вечно стягивал. Такого карманника не исправить!

Разбойники тут же загудели, не понимая, когда Клясень успел зацепить флягу из того места, где лежало всякое барахло, в том числе и украденные вещи.

- Брехня! – воскликнул один из шайки, - Часть вещей осталась там, этот выродок мог беспрепятственно подхватить ее там. Если, конечно, эта фляга валялась именно там.

- Именно там! – вдруг завопил юный Грюня, до этого державшийся тихо, - Она лежала именно в той куче, где...

Вдруг его озарило, что он сейчас собирается признаться в неразрешенном походе к пленникам. Кто как ни он ночью тайком прошмыгнул к пленным, да еще и передал тем флягу. Если Наждак узнает про это, ему крышка. Поэтому Грюня решил приврать.

- Именно в той куче, вот здесь, - он показал пальцем на кучу, о которой говорил Клясень, - Я помню, когда мы осматривали их тряпье, она еще упала и звонко так ударилась о чей-то ботинок. Помните?

Никто этого не помнил, однако все поверили, что Клясень настоящий вор. И еще больше уверились они в этом, когда он достал из бороды медную монету.

- А вот этот медный я прихватил со стола, пока вы моргали глазами, - он показательно поднял зажатую между пальцами рук медяк, - Их было там семь, а теперь только шесть, пересчитайте.

Пораженный ловкостью вдруг выявленного вора Упырь стал пересчитывать монетки, которые были рассыпаны на столе.

- Ну да, их тут шесть. А было семь. Наверное.

- Хватит! – рассвирепел учитель, явно недовольный дурацким разбором, прервавшим его начинание, - Ты! – он схватил Амитаса за рукав, - Ложись на стол, сейчас мы будем тебя привязывать.

- Дайте ему выпить, господин, - уставился на учителя убедительными глазами Клясень, - Хоть не будет стонать и дергаться. Вы все же собираетесь его резать.

- Пусть... – помедлил учитель, колеблясь с решением, - Пусть выпьет, черт с ним! Быстро осушай флягу, раб Алирана!

Приказ старовера был быстро исполнен. Амитас выхватил флягу из рук Мирона, открыл ее и быстрыми глотками выхлебал всю брагу. Поморщившись в лице, он выбросил флягу, дав понять о ее полном опустошении.

- Я готов, - сказал Амитас, уже готовый на любой исход, - Брага как-то быстро по крови разгулялась...

- Тогда ложись! – приказал Учитель, недовольный тем, что происходят какие-то заминки.

Вместе с двумя разбойниками они уложили несчастного Амитаса на стол и привязали руки и ноги к ножкам стола. И все же дрожь завладела пленником, и пот проступил на его лице. Когда тебя собирается приносить в жертву безумный старовер с щупальцем вместо языка, не выдержит ни одна закалка.

Учитель совершал последние приготовления. Он достал какую-то маленькую книжку, похожую на молитвенник. Каждому разбойнику он раздал по маленькой серебряной чаше для распития жертвенной крови. Из-под рясы он достал жертвенный кинжал, кривой как коготь зверя и черный как уголь.

Затем он достал темно-красную свечу, зажег ее одним лишь своим дыханием и просто стал держать в руке, никуда не вставляя. Расплавленный воск капал ему на ладонь, но учитель не показывал боли.

- Свершилось! – наконец воскликнул он, - Час служения пришел! Великий Гунтогрог, бог зла и желчи, взываю к тебе и к твоему могуществу! Прими в дар кровь этого раба Алирана, да возрадуйся испорченным душам, которые собрались здесь!

С тех пор, как я предал свою семью, - продолжал он, - А моих лучших друзей запихнули под стражу в башню, прошло уже много времени. Именно тот поступок, те злые умыслы дали мне знак, что я слуга Гунтогрога. Без этого великого бога равновесие нашей яви было бы давно нарушено, и мир рухнул бы к черту. Именно Гунтогрог, бог зла и желчи, не дает добродетели перевесить. Каждый раз, когда под небом творится добро, где-то творится и зло. Когда один преподносит второму дары, третий обкрадывает четвертого. Когда слышится смех, где-то еще можно услышать плач. Великий Гунтогрог, прими эту кровь во славу зла и желчи!

Резкий взмах кинжалом, и на запястье Амитаса появилась алая линия, из которой стала сочиться кровь. Будучи охмеленный брагой, он весь трясся и потел, но все же был стоек и не издал ни звука. Мирон и даже мерзкий Клума были сильно обеспокоены происходящим. Лишь Клясень сохранял полнейшее спокойствие.

Тем временем, учитель наполнил свою чашу кровью жертвы. Порез был не такой сильный, кровь вытекала медленно, и чашу он наполнил на одну четверть, не больше.

- Я пью эту кровь раба Алирана, но и Гунтогрог пьет эту кровь моими губами, - он поднес чашу ко рту и выпил ее содержимое, - Чистая кровь! Чистая душа! Теперь вы, ученики!

Он позвал проделать то же самое разбойникам. Те особо не спешили, никто не хотел быть первым, но Наждак накричал на всех и приказал повиноваться. Затем он сам первым подошел, налил себе пару капель в чашу и выпил кровь.

- Теперь ты, Костолом, - приказал он разбойнику, - Не самогон, конечно, но ради сорока золотых можно и потерпеть. Кстати, самогоном-то отдает. Чашки немытые, что ли?

- Вся посуда чистая, это же священный обряд! – недовольно заворчал учитель, - Брага уже проникла в его вены, что очень кстати. Гунтогрог любит отравление чистой души грешными напитками. Пейте!

Далее осушил свою чашу Костолом, а за ним потянулись и остальные разбойники. Последний был Упырь, который сильно сопротивлялся всей этой затее.

- Только ради общего дела, Наждак, - с кислым лицом заявил он, беря чашу в руку, - Хорошо хоть обеззаражена, раз с брагой.

- Что вам страшиться заразы? Половина из вас - ходячая немытая зараза, - сказал учитель, - Зараза к заразе не пристает.

Когда последний разбойник поучаствовал в обряде, выпив немного крови Амитаса, учитель подошел к своей жертве и перевязал ему руку какой-то тряпкой.

- Крови ты потерял прилично, раб Алирана, теперь ты слаб. Но и не сказать, что много, в обморок ты не упадешь и не умрешь. Для обряда нужна твоя живая душа.

Амитас лишь кивнул на это, смотря вверх на потолок пещеры. Казалось, что ему действительно плохо, но он держался. Если сложить объем крови, который выпили разбойники и учитель вместе, то выйдет не больше той фляги, которая уже валялась пустой.

- Взываю к тебе, великий Гунтогрог! – продолжил учитель свою пламенную речь, - Покажи нам свою силу и мощь! Путь земля узреет твою власть, пусть зло и желчь распространятся по всем землям! Пусть... кх... пусть...