Право убийцы – 2

Глава 17

И снова я задумался о тушке гепарда, как представителя кошачьих. Вес не превышает семидесяти килограмм, и единственное преимущество — скоростной спринт. Лев же — самый крупный кот из диких, и может весить под два с половиной центнера. То есть если слиться с Пушистиком, то Льву достаточно на меня просто сесть, чтобы победить. Такое себе.

И я понять не мог, в чем причина гнева этого мужика. У Гиппопотама хоть повод был, да и драконил я его долго. А у помощника Волконского просто так быстро отказали тормоза, и я тут совсем не при чем.

Стоит оценить ситуацию. У здоровенного песочно-желтого кота вес в два раза больше моего. Клыки сантиметров по пятнадцать, и когти в два раза меньше. Мощь, дурь и грация в одном флаконе. И главное, что отличает от обычных зверей — разум человека. Человека в возрасте, не старика и не юнца, в самом расцвете сил. Плюс высокое положение, которое прямо говорит об его уме. Дураки, как правило, так и остаются на месте охраны, и помощниками главы клана не становятся. Конечно, бывают исключения, но все же.

То есть был бы это просто хищник, ведомый инстинктами, его можно было бы обмануть, одурачить, заставить испугаться — и никакое оружие мне тут не потребовалось, просто знания Мастера и этого было бы достаточно.

Но Лев прошел слияние с помощником, и являлся человеком в звериной шкуре. Оборотень, сохранивший самое лучшее от обеих личин.

Поэтому, в данном случае, я не буду тратить время на то, чтобы убить, обезвредить, вырубить внезапно озверевшего Льва. Не буду также раскрывать карты, что способен пройти слияние со своим питомцем — чуйка подсказывает, что этот козырь стоит оставить до последнего.

Поэтому будем думать, как «студент», на которого внезапно напал лев: самое лучшее и простое, что можно сделать, если на вас нападает такая махина — сваливать, не поворачиваясь спиной. Разумный ход так-то.

А пока я продумывал ходы отступления, продолжал играть в «козла» — бросок кота, мой прыжок, и лев пролетает подо мной. Разворот, бросок, прыжок и заново. Я так долго могу. А вот помощник Волконского вряд ли — насколько я слышал, у львов маленькое слабое сердце, и поэтому самцы в охоте не участвуют, предоставляя это право львицам, да еще и прайдом, а не в одиночестве, как делают большинство остальных крупных кошачьих.

То есть вымотать льва будет проще, и для этого мне хватит и сил, и способностей и желания. Чем тебе не тактика?

Поэтому я запрыгал по раздевалке, иногда отталкиваясь от шкафчиков, чтобы хоть как-то разнообразить происходящее.

— А может, просто поговорим? А, Лев Михайлович? Ну что такого, что я поучаствую в боях? — периодически спрашивал я, уклоняясь от ударов лап, способных размозжить мне голову без особых усилий.

В ответ получал лишь рычание и еще одну попытку оторвать часть тела.

Попрыгав зайчиком, отталкиваясь от всех предметов в не так чтобы большой комнате (особенно, когда в ней находится такой здоровый зверь, как лев), я кинулся к двери, обманным маневром проскользнув под замахом лапы. И успел выскользнуть, захлопнув створку прямо перед носом врезавшегося в нее Львом Михайловичем. Дверь, на удивление, выстояла. А я смог выдохнуть и оправить на себе немного задравшуюся от акробатических этюдов футболку.

Может, это некая проверка на профпригодность? Или стандартная человеческая жадность, ведь мне уже заплатили по контракту? Может, позиция «нет тела — нет дела», и я не смогу никому ничего рассказать или испортить коварные планы Волконского, если буду мертвым. Кто знает? Я лично уточнять не буду, пока кто-то не возьмет себя в руки, заменив на них лапы.

Поэтому отправился исследовать интересную круглую комнату с дверями. Некоторые были закрыты. За одной, на удивление, оказалась кладовка, с сиротливо стоявшими ведрами и швабрами. Аккуратненько так стоявшими, прямо умилило.

— Ты кто? — изумленно спросила Лисица, оказавшись за четвертой по счету дверью. Я нашел медкабинет, это мне ничего не дает, но все равно галочку в памяти поставил.

— Это я, — ответил очевидное, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Неужели ты меня без маски не узнаешь? И, кстати, может, знаешь, где их выдают?

Девушка нервно поправила хвостик, цепляющийся за острые ушки золотой маски лисицы, и наклонила голову, внимательно меня разглядывая.

— Ты… Гепард? Но… Как⁈ Ты же выиграл, почему ты здесь?

— Как оказалось, кое-кто не был в курсе моего знаменательного боя не на жизнь, а на смерть, и пригласил поучаствовать еще раз. Поэтому если увидишь льва в коридоре, особо не пугайся — он не был счастлив меня видеть. А вот я — чрезвычайно рад нашей встрече. Наконец-то я к тебе пришел сам, своими ногами и даже в сознании! — я подошел к девушке и поцеловал ей ручку, смутив окончательно.

Как-то она не вязалась со всей системой боев и тем «вызывающе-надменным» стилем поведения, что тут царил в каждом углу. Сострадание, альтруизм, сопереживание и стремление избавить ближнего своего от боли — прирожденный медик. Или как их тут называют.

— Тебе нельзя здесь находиться, мне надо подготовиться, сегодня будет много… пострадавших, — ее голос дрогнул, и мне в очередной раз захотелось стянуть маску с лица Лисички. Тогда, на приеме, я рассмотрел ее со спины, узнав по характерному рыжему цвету волос и запоминающемуся аромату духов. Но так как не подходил ближе, а потом вообще переключился на разговоры с сильными мира сего и волшебное кино, то упустил возможность посмотреть в лицо своей знакомой незнакомки.

Улучив мгновение, я резко сдернул золотую маску и смог удержать лицо, увидев Лисицу перед собой. И все разглядел прежде, чем она вскрикнула и порывисто отобрала маску, снова скрываясь за ней.

— Кто это сделал? — тихо спросил я, даже не обращая внимание, что наш диалог с трудом можно было так назвать, мы просто говорили случайные фразы, не связанные друг с другом.

— Не важно, это было давно, — девушка отвернулась от меня, обхватив себя руками, закрываясь как можно сильнее в своем горе. — Уходи. Куда ты там шел, уходи!

Я легко прикоснулся к ее плечу, прося прощение за резкость, и молча вышел снова в круглую комнату. Одна из дверей болталась на единственной петле, а вот Льва Михайловича уже не было, видимо, пришел в себя и умотал меня выискивать дальше.

Пользуясь случаем, я все же отправился в раздевалку, чтобы сменить джинсы на более удобные штаны. И заодно не мог не думать по поводу обезображенного лица медсестры.

Глаза после удара остались целы, но рваные раны, превратившиеся в бугрящиеся рубцы, полностью перечеркивали лицо. Да, такое закрыть могла лишь полная маска, неужели и на приеме Лиса была в ней или в чем-то похожем? Тут никакая косметика не помогла бы. С другой стороны, в этом мире есть магия, почему ей не поправили мордашку? Или не захотели? Это наказание?

Я не могу придумать ни единой причины, по которой молодую девушку кинули на растерзание виверне, а потом и халатно подлечили. Зато это многое объясняет характер ее самой. И что тут творится⁈

Махнув головой, решив узнать об этом попозже, если представится случай, я закончил экипировку, проверив завязки шнурков на кроссовках, и отправился искать нужную мне дверь, ведущую куда-нибудь в сторону арены. Ну, или того, кто мне подскажет, что делать дальше.

Нервозность, вызванная предчувствием неприятностей, заставляла шевелиться быстрее, разгоняя кровь по телу.

Как назло, в круглой комнате была идеальная шумоизоляция, и отсюда не слышно ни звука из комнат или коридоров за дверями.

Подергав за ручки непроверенных створок, я нашел поддавшуюся, и аккуратно заглянул за нее. Коридор, из которого я пришел. Ну не, я так старался, чтобы сюда дойти, рано уходить!

В соседнюю уходил Волконский и она, как я и предполагал, была накрепко закрыта. Почему я себя ощущаю в детской книжке про какую-то девочку в волшебном мире, которая то жрала что ни попадя, то бухала, как не в себя, а потом протиснуться в двери не могла, накурившись кальяна с синей гусеницей. А у меня от всего антуража — лишь двенадцать дверей, часть из которых закрыта, а часть не несет в себе смысла.

Еще и Лев Михайлович этот дурной, меня не оставляло ощущение подлянки, что сейчас я открою дверь, а оттуда этот как выскочит, как выпрыгнет — мне будет стоить некоего труда отпрыгнуть как минимум. И я уверен, что этот котик в дверях разбирается лучше меня, а второй раз на обман может и не попасться.

Я открыл очередную дверь без опознавательных знаков, похожую на все остальные (кроме той, что висела, перекособочившись), и понял — вот сюда мне и надо.

Интерьер всех встречавшихся мне здесь ранее комнат был современный, привычный и ничем не примечательный: персиковые стены, то ли плитка, то ли ламинат на полу, вполне стандартная раздевалка из любого фитнес-зала.

Но за этой дверью начинался каменный коридор, напоминающий лабиринт из испытания специалитета. Стоило шагнуть через порог, как я почувствовал, что на лице появилась маска, а на груди — медальон. Вот как их получают! Автоматически!

Я остановился, чтобы снять маску и снова ее проапгрейдить в тот вид, что мне более комфортный — выдавить белые полумесяцы, закрывающие прорези для глаз. И отправился вперед по коридору, закрыв лицо положенной маской. Пушистик проявился и пошел рядом, в виде привычного мне котика по колено высотой — маленькой, не боевой версией.

Чем дальше я шел, подчиняясь внезапным поворотам, тем больше в груди зрело понимание: я в Разломе. Хрен его знает каким образом, но это был действующий, не законсервированный, Разлом. И его использовали как площадку для боев. Интересно, чем думал Волконский?

— Внимание всем участникам, гостям и зрителям! Мы рады приветствовать вас на Великом сражении чести! — внезапно высоко над головой раздался тот самый «неопределенный» голос, что я слышал и в прошлый раз. И говорил снова Лев, я уже понял, как различать их. — Ваша задача проста для понимания: нужно пройти сквозь лабиринт и выжить! Победителем будет тот, кто первым добудет Камень Лабиринта! И да начнется сражение!

После гонга, заставившим завибрировать даже стены, я резко остановился, как только понял, что за Камень Лабиринта нужно было достать, чтобы отсюда выбраться. Да Волконский с ума сошел! Или действительно не понимает, что приказал сделать?

Разлом — это некое противоестественное явление, разрыв материи мира из-за соприкосновения с параллельным. Из-за соприкосновения то, что оказывается в этой точке, меняет свою сущность и приобретает иные виды, формы и возможности. И более того, способно перемещаться по аналогичным Разломам, то ли телепортируясь, то ли материализуясь — вот тут наши Мастера иногда спорят, хотя пришли к выводу, что разницы нет, есть факт: твари из одного Разлома кочуют в другой и размножаются при случае. Поэтому мы знаем об их видах и способах убийств — они одинаковые вне зависимости от мира.

Но так как Разлом — противоестественное, то мир желает его убрать, избавиться от опухоли и вредителей. Поэтому Разломы (мне не хотелось признавать их разумность, это не так, тут просто вопрос о логике существования всего сущего) после появления в мире захватывали его кусочек, трансформируя как и все остальное. И этот кусочек был неким якорем, позволяющим Разлому оставаться в мире и мимикрировать под нечто «свое».

Якорь накладывал определенные ограничения. Например, после создания якоря, Разлом не менял своего пространственного и временного положения, размера, новые твари не появлялись… В общем, оставалось только быть и существовать в пространстве, питаясь энергией мира, как здоровенная, лишенная разума, пиявка.

И в начале времен Мастера приняли вполне логичное решение, как только разобрались в устройстве Разломов — уничтожать якори или, как минимум, уносить их с территории Разлома, разрывая привязку между миром и этой пиявкой.

Что будет с водой, находящейся в воздушном шарике, если этот шарик лопнуть? Она расплескается вокруг и затопит все, что находится рядом. О дальнейшем можно говорить только если знать количество воды и размер шарика.

Вот это и происходило с Разломом, из которого выносили якорь. Четкие границы моментально падали, позволяя подчинять себе больше территории мира, и там сразу появлялись новые твари, которых ранее в этом конкретном Разломе могло и не быть.

И сейчас Волконский (а кому это могло прийти в голову, не Льву же) прямым текстом послал вытащить пробку из ванной, чтобы вся вода вылилась в мир и затопила всех.

Только нахрена? Он не осознает последствий? Считает, что все сможет исправить, починить? Думает, что так сможет захватить власть? Так нафига власть над выжженной землей? Не того мне дали в заказ, вот не того!

Но тогда получается, что мой предварительный план летит к чертям, потому что не имеет смысла. Мне нет необходимости передавать информацию, как можно стабилизировать Разломы, чтобы обмен энергией возобновился (то есть исправить косяк Мурузи), потому что через несколько часов в городе раскроется неконтролируемый Разлом, который невозможно законсервировать так, как это делает компания «Молзар», потому что самого главного элемента — якоря, тут не будет!

Но флешку я решил пока сохранить у себя, а не возвращать на базу. Может, я по привычке сразу думаю о худшем, чтобы подготовиться, а на самом деле, в центре лабиринта лежит какой-нибудь булыжник с надписью «ЭТО ВЕЛИКИЙ КАМЕНЬ ЛАБИРИНТА, МЕНЯ НАДО ЗАБРАТЬ, ЧТОБЫ ВЫИГРАТЬ». Или посередине торчит тот алтарь для слияния с питомцем, от которого можно себе на память отколупнуть кусочек. Ведь откуда-то Фокс притащил мне статуэтку гепарда, значит, не смотря на крепость, этот камень можно не только расколотить, но и обработать. Не знаю, правда, с каким трудом, но это меня волнует мало.

Поэтому пока план остается прежним. Я пойду вперед, попутно уничтожая всех тварей, кого встречу, а дальше посмотрим, на что решились великие идиоты этого мира, думающие лишь о собственной власти.

— Пушатопоркусампа, вперед. Проверь, есть ли возможность провернуть тот же фокус, что в Академии, — послал я своего питомца вверх на стены, которые здесь были в два раза выше, чем на испытании специализации.

— Не, тут на стенах сверху шипы торчат. Видимо, ты не один, кому это пришло в голову, — через пару секунд хмыкнул Пушистик, и вернулся ко мне, садясь рядом и вылизывая переднюю лапу. — А еще, выше стен на полметра, летают воздушные шары. В смысле, из воздуха. Трансляцию ведут.

— А, ну этого стоило ожидать. У нас же тут самое главное шоу года, — ухмыльнулся я. — А мы — главные звезды этого звездеца. Главное, не зазвездиться. Идем. Нам стоит добраться до чертого камня первыми. Потому что терзают меня смутные сомнения… Прикрывай мне спину, все, как договаривались ранее. Помни, что слух, нюх и зрение — только вместе.

Еще раз убедившись, что нигде ничего не звенит, не торчит, не болтается и не мешает, я быстрым крадущимся шагом отправился вперед, пользуясь правилом правой руки. Касаться для этого стен необходимости не было.

Полагаясь в основном на слух, я тщательно вслушивался в окружающий мир, но стены, за счет высоты и материала, не менее тщательно глушили все звуки. Что еще раз подтвердило мои подозрения — мы в Разломе. Только там ты существовал словно в вакууме, и мог пропустить противника, который стоял в двух шагах от тебя. Поэтому и гибли Бойцы этого мира, если их напарник не прикрывал тылы. Зачищать Разломы от тварей, не давая им расплодиться — командная работа. Всегда была ею и всегда будет.

Если ты не Мастер Убийств, разумеется. А мне крайне повезло им родиться.

И очень не повезло всем остальным.