Право на месть

004 Глава третья

Рут Стоун

Мне снился туман. Я бреду сквозь него, с усилием передвигая босыми ногами, и он то рассеивается, показывая странные картинки: чужие места, незнакомых людей, то снова обволакивает теплым пыльным покрывалом.

Лица. Руки. Машины. Улыбка на морщинистом лице. Какие-то украшения. Светский прием. Жужжание лживых комплиментов вокруг.

Казалось, я абсолютно равнодушна. Меня не трогают видения. Не бередят душу, не вызывают лишние эмоции. Я спокойна. Была. Пока звонкий голос не окликнул меня.

— Крошка…

Вздрогнула и обернулась. Чтобы увидеть, как туман в очередной раз расступается и открывает мне парня с зелеными, как логотип Lacoste, глазами. Его пальцы скользят по гитарным струнам, высекая резкий, протяжный звук. Покрашенные черным лаком длинные ногти заменяют медиатор. Светлые пряди падают на лоб, прилипают к нему. Крупные капли — пот, вода? — струятся по ним и падают под ноги.

Гитарный звук мечется под светом прожектора. Для меня он — как вой на луну. Ему хочется вторить, подвывать, призывая в свидетели ночь. Становясь частью группы, стаи, чего-то большего. Мое тело дрожит, отвечая на этот зов. И я делаю шаг навстречу.

"Flashlight reveries caught in the headlights of a truck' [1]

Токсичность нашего города… Слова отзываются в душе смесью восхищения и щемящей жалости. Ему плохо. Одиноко. Его мир совсем не светлый. Он состоит из темноты и запаха крови. Его Сити полон опасности, желания уничтожить других и себя. И я хочу быть ближе. Хочу посмотреть его глазами. Зелеными-зелеными глазами. Прикоснуться.

— Тебе будет хорошо, Крошка…

Вздрогнула и проснулась.

Ван Хэвен

Услышал возню за дверью и сообразил, что малышка проснулась. Бросил взгляд на визор — шесть утра, что-то рановато для избалованной дочки платинового магната. Может ворочается во сне?

Но нет, скрипнула задвижка (значит, все-таки опасалась!), и тут я чертыхнулся, соображая: что не так. Окинул взглядом комнату и моментально сорвался с кушетки в сторону стола. Где в общей куче нашел искомое. Натягивал несвежую майку и одновременно молился всем богам, чтобы темнота прикрыла спину. Фух. Это ж надо!

— Д-доброе утро. — Голос за спиной слегка неуверенный.

— Доброе! — Поворачиваюсь и давлю на лицо самую благожелательную из возможных улыбок. — Как спалось? Что снилось?

— Н-нормально. — По глазам вижу, что-то интересное. Но на лице сомнения: стоит ли рассказывать.

Ничего-ничего, сейчас разговорим. Скрытность — всего лишь защитная реакция. Естественная, так доктор сказал.

Вчера я дождался, пока девушка заснет и тщательно изучил папку, которую доктор получил от отца жертвы. Рут Стоун. Ей было всего пятнадцать лет. Пятнадцать! Намного моложе…эм… нового тела, совсем ребенок еще. Волосы темные, не такие короткие, как теперь. Лицо…

Девочка на фото была некрасива. Да, ухожена, избалована, но отчаянно некрасива. Крупные черты лица — папин подбородок с ямкой, широкий нос, высокий лоб, — все то, что украшает мужчину, делая его брутальнее и мужественнее, на лице девушки смотрится ужасно. Не потому ли глаза на фото печальные?

Подозреваю, девчушка ненавидела отражение в зеркале и не могла дождаться шестнадцатилетия, чтобы лечь под нож хирургов. Поэтому-то ее новая внешность сейчас не вызвала нарекания, скорее наоборот? Весь день Рут наслаждалась моим вниманием, отражением в витринах, чужими жадными взглядами. Кажется, теперь знаю, как строить линию поведения, чтобы заслужить ее доверие.

В остальных бумагах ни малейшей зацепки. Место, где ее нашли — чистое. Ну, то есть… относительно улик, я имею в виду. Какой-то мусорный тупичок между зданий с разболтанным утилизатором. Влажные следы бытовых отходов, ничем не приметные задворки Окраины. Некрасивая смерть для богатой наследницы.

Отчет патологоанатома — не короткая выписка, а полная копия протокола вскрытия, между прочим, в обход правил. Не удивлен. Морщусь, пытаясь найти в сухих строчках знакомые по смыслу слова. «При осмотре груди, живота, спины, верхних и нижних конечностей… особенностей не обнаружено». Угу. Рубцов нет. Следов нет. «Заднепроходное отверстие сомкнуто, кожа вокруг него чистая». «Слизистая оболочка входа во влагалище без повреждений».

Так. Теперь по делу. Девственная плева дефлорирована. На руках и ногах синяки. На ребрах линии перелома. Кости скелета повреждены. Причиной смерти стал перелом основания черепа. Заключение. Выводы.

Девочку очевидно не насиловали, секс был добровольный. Эксперты по миллиметру изучили тупичок, утверждают, что крови там не было (ну, то есть была, и старая, и совсем свежая, но принадлежала не жертве). Откуда тогда столько травм? Девочку словно забили ногами, причем не здесь, а труп перенесли и выкинули.

Тру переносицу пальцами: «Что это мне дает»?

Ну, во-первых, смысла возвращаться в то место нет совершенно. Нового мы там ничего не найдем, тупичок этот Рут очевидно не вспомнит, а вот привлечь излишнее внимание можем. Лучше покататься по округе — далеко ее унести не могли.

В отчете ни слова об украшениях, визоре или других личных вещах. Значит, еще не всплыли. Думаю, Док даст знать, если информация все же поступит.

— Прогуляемся? — Накидываю рубашку поверх майки. Ну вот, другое дело, уже на человека похож. Отвешиваю церемониальный поклон. — Прекрасная леди, приглашаю вас на завтрак!

Смеется. Согласно кивает. Что ж, контакт налажен.

Эрих Сумире

Медицинские инструменты он поместил в дезраствор сразу после применения. Сейчас же требовалось разобрать и дезинфицировать часть конфигурации машины, которая так или иначе соприкасалась с биологическим материалом. Эрих внимательно следил, чтобы каналы и полости полностью заполнились раствором, исключая образование пузырьков воздуха. По окончании дезинфекционной выдержки требовалось тщательно промыть изделия проточной питьевой водой.

Руки привычно действовали. Мысли же в этот момент летали далеко: «Как она? Где она? Что делает?».

Что чувствует сейчас, когда верит, что воспоминания возвращаются и ее мирная, спокойная жизнь вот-вот вернется в привычную колею. Не осознавая, что не было ее никогда и не будет. Что воспоминания — чужие, навязанные. Что еще немного, день-два и они пропадут. Навсегда.

Следовало заняться зачисткой. Чужой мозг после операции — лишняя деталь и весьма опасный расходный материал, потому что не подлежит стандартной утилизации. Кончик нити, за который только потяни и раскрутится тщательно свернутый клубок. Его, Эриха, первоочередная забота — сделать так, чтобы эта нить пропала без следа.

Когда все было готово, он привычным условным стуком постучался в дверь соседа. Такую же тяжелую, основательную, как и его собственная. С дополнительными элементами, защищающими от съема с петель, блокираторами и профилями по периметру коробки.

Открыли не сразу. Мужчина замер, затем покрутился в стороны, давая возможность рассмотреть себя в камере глазка. Он прекрасно знал, повышенная безопасность соседа — не блажь и не дань моды, а необходимость. Человек, рискнувший завести с Сити животное — однозначно богат и возможно опасен. Но если он проживает на Окраине, а его домашний любимец — двухсоткилограммовый хряк, значит, он отмороженный на всю голову псих. Без вариантов.

Щелкнули замки. Чуть приоткрылась дверь.

— Ну? — Важна была не фраза, которая составляла весь словарный запас мужчины. Важна была интонация, с которой он ее говорил.

— Добрый день. — Эрих привычно растянул губы в дежурной бесцветной улыбке. В руках он держал тщательно упакованный кулек. — Для питомца.

Два метра роста, сплошь покрытый татуировками и с окладистой черной бородой, на фоне бледного доктора сосед выглядел еще более внушительно. Волосатая рука приняла сверток, слегка подкинула его на весу. Из-за закрывающейся двери буркнули:

— Ну.

Возможно с благодарностью.

Когда-то Эрих, со свойственной ему дотошностью, поведал громиле, что для поддержания здоровья хряков в рационе необходимы столь ценные пять процентов корма животного происхождения: обрат, мясная или мясокостная мука. И предложил нечто иное, их заменяющее. Такого подарка судьбы, как огромная свинья по соседству он упустить просто не мог.

Цокая языком мелодию, отдаленно напоминающую танец феи Драже[2], он вернулся в квартиру. Предстояло вымыть пустую комнату и подготовить ее к возвращению любимой игрушки. Эту часть привычных действий он любил больше всего.

Рут Стоун

Я помню, что в некоторых квартирах не бывает кухни — не заложено по проекту, да и нет в ней необходимости. Не знаю, жила ли я в таких домах раньше, но память услужливо подкидывала картинки: невысокое строение, похожее на загородную виллу, полосатый тент у входа и цветы в подвесных горшках. На первом этаже кафе-ресторан-бар и несколько уютных квартир наверху. Утром запах свежего хлеба и кофе, вечером вино, живая музыка и неспешные разговоры по душам.

Но вот что в некоторых квартирах отсутствует туалет и ванная — к такому жизнь меня не готовила. На мой вопрос: «А где?», — Ван лишь неопределенно махнул рукой. Жест, который можно было понять как угодно. Отвел глаза и начал спешно собираться.

Я занервничала. В его офисе не было даже зеркала, чтобы оценить последствия ночевки в шкафу. Ладно волосы, они короткие и с ними нереально что-то сделать. Но лицо умыть? Зубы почистить? Как идти куда-то в таком виде?

Я нервно мяла складки платья пальцами и боялась спросить что-то еще. В голове снова и снова, как заезженная пластинка, звучал дребезжащий недовольный голос: «Я же говорил! Рут, эти условия не для тебя! Сейчас же возвращайся домой!».

«Да сколько можно, папа!», — топнула ногой и проворно обулась. «Туда не ходи, сюда не смотри», — жизнь в золотой клетке — не жизнь в полном смысле слова. Не для меня.

Упрямо вскидываю голову. Какие-то бытовые мелочи не заставят меня сдаться. Только не сейчас.

Ван Хэвен

Перед самым выходом позвонил Док. Как обычно, непонятно откуда и всего два слова: «Б-один» и «зеркало». Любит он V-территорию и в чем-то прав, как всегда. В Центре в зоне Синдиката не перн… не вздохнешь без камер, торчат из всех щелей. А на Окраине, которую давным-давно захватила корпорация «Рэйдзё», творится полный беспредел. Милая Леди[3] и ее приспешники разденет и обдерет тебя до нитки, возрадуйся, если живым уйдешь.

«Зеркало». Я не сразу вспомнил, что именно он имеет в виду. Полез разбирать завалы на столе в поисках карты. Заметил беспокойство подопечной, то, как она нервно приплясывает на месте. Не удержалась и робко спросила: «А как же ходить… в туалет?». Матюгнулся про себя. Ну да, ей вариант с бутылками не подойдет. А значит, Ван, шевели ластами.

Схватить нагрудную сумку, вытряхнуть лишнее, сунуть два пакета из одного ящика стола и завернутый в полиэтилен контейнер из другого. На всякий случай визор с фото настоящей Рут Стоун тоже с собой. Папку с документами в стол, потом утилизирую, не до того сейчас.

Как и думал, на визор упало «письмо счастья» со штрафом за вчерашнее поведение в общественном месте. На V-территории с этим быстро. Мелочь, а неприятно. Теперь на каждом сканере чертова пищалка будет материться сообщением: «Недостаточно средств для оплаты».

С одной стороны — хорошо, конечно. Сразу знаешь где сканер зацепил и уведешь девушку подальше. С другой, не может не раздражать. Тем более, стоит закинуть денег на счет, как списание произойдет автоматически.

В задумчивости потер щеку и обнаружил, что давно не брился. Вместо колючей щетины — мягкость молодой бороды. Чертыхнулся. Нагрудную сумку на себя, девушку за руку и на выход. Через минуту вернулся, выключил настольную лампу и снова тщательно запер замки.

[1] Слова песни «Toxicity» (исп. System of Down)

[2] Щелкунчик (Чайковский)

[3] «Рэйдзё» — яп. дословно «Дева» или «Леди» (почтительное обращение к девушке)