Право на месть

003 Глава вторая

Ван Хэвен

Это только со стороны кажется, что нет ничего проще расследования убийства, если жертва — вот она, рядом стоит. А на самом деле эта, на вид неглубокая заводь, полна омутов и чертей в ней обитающих.

Во-первых, малышка может и не вспомнить до конца что же с ней случилось. Это нормально. Особенно если прошло много времени, прежде чем мозг попал в руки доктору. И мы, бесполезно гуляя по «знакомым местам» так и останемся ни с чем. Плавали, знаем. Память может возвращаться бодрыми рывками, а потом внезапно застопорится и все тут.

Во-вторых, девушка могла и вовсе не видеть убийцу. Совсем. Не видеть, не узнать, да и вообще не подозревать о том, что кто-то хочет причинить ей вред. До самого конца. Пока ее по затылку не ударили.

Ну и в-третьих, дочка Стоуна может вспомнить, осознать ужас произошедшего, но скрыть от меня важную информацию. Испугаться, например. Попытаться убежать, рвануть к папочке или в полицию. Умышленно утаить преступника, если он ее хороший знакомый.

Или же заблокировать воспоминания не специально: человеческая память так устроена, что способна искажать факты до неузнаваемости, лишь бы не травмировать тонкую психику. С блоком последних событий как отрицание произошедшего мы с Доком уже сталкивались не раз.

Стоило задуматься, как я тут же потерял ее из виду. Заметался в поисках и довольно быстро нашел посреди назревающего скандала, в эпицентре, так сказать. В преотвратительном настроении. Рядом с витриной дорогого бутика. Столь дорогого, что в дверях поставили охранника, отсеивающего зевак и нежелательных посетителей, а еще отгоняющих от экрана витрины тех, чей вид ему не угодил. Как сейчас.

— Да как вы смеете! Я — Стоун! Рут Стоун! — Девушка раздраженно топнула ногой.

— Простите, мисс… Не признал. Виноват. — Мужчина в пафосном старомодном фраке растеряно вглядывался то в черный экран визора, то в ее лицо. Лишь бы подумал, что техника барахлит. И имя не запомнил.

Прекрасно понимаю его смятение. С одной стороны, Рут раньше была постоянной клиенткой таких вот магазинов — сейчас ее манеры, жесты, походка — все напоминает о владелице. Уверенность, что идет изнутри — ее не подделаешь, да и вещи на ней не абы какие. Излишняя худоба, странная прическа, но мало ли что придумают эти богачи на сей раз? Мода такая. На что-то же сдались им все эти парикмахеры, визажисты, пластические хирурги?

С другой — о таинственном убийстве на Окраине дочки миллионера разве что глухой не слышал. Да и детектор молчал. В теле подопечной доктора не было идентификационного чипа, как и у большинства бродяжек-нелегалов с улицы. А принудительную «позорную» метку полицейские поставить не успели. Доку повезло найти близнецов чистыми и взять под свою опеку раньше, чем они попались хоть одному патрулю.

Вообще-то сканирование информации о покупателях — незаконно. Но разве все в этой жизни делается строго по закону? Скорее уж наоборот. Пора вытаскивать ее из-под бдительного сканера.

— Ну-ка. Пойдем-ка дальше, тут нам не рады. — Я подхватил девушку под локоток и ловко отвел в сторону. Прочь от внимательного охранника, что б его вийкой переехало. Надо ее занять чем-то, отвлечь. Ткнул пальцем в сторону наугад. — Смотри, во-он то платье тебе подойдет. Как считаешь?

Экран следующего бутика уже захватил изображение девушки и теперь транслировал ее «отражение» в том самом платье, которое я выбрал. Рут закрутилась на месте, осматривая себя. Я еще не видел фото настоящей Рут, наверняка доктор заботливо вложил в папку с информацией. Надеюсь, они хоть похожи? Ее саму не пугает изменившееся отражение? Не помнит? Не видит разницы?

Вопреки здравому смыслу я завис. Залюбовался. Ей несказанно шел новый наряд. Придавал какой-то парижский стиль, в любимом мною винтажном олдскульном понимании. Короткие волосы перьями, белая кожа, разлетающаяся юбка, стройные ноги…

«Дурак ты, Ван», — в очередной раз подумал и привычно продолжил: «Кукла. Всего лишь кукла. Без души».

Кого я обманываю? Меня снова ждал горячий визит в бордель по окончанию дела.

Концентрация ни к черту. Стоило отвлечься, и Рут уже поднесла ладонь к экрану и нажала кнопку подтверждения покупки. Терминал одобрительно звякнул и на экране появилась информация по вариантам платежа. До меня не сразу дошло, что шестизначное число на визоре не идентификационный номер или номер телефона, а цена. Присвистнул. Ого!

— Ну где ты? — Рут настойчиво рылась в сумочке и нервно постукивала каблуком босоножки.

Хмыкаю. Сомневаюсь, что в сумке остались вещи хозяйки. И ее платежные кредитки особенно.

— Черт! — В следующий момент уже рванул к девушке, спиной прикрывая ее от уличных камер. Потому что из сумочки Рут с задумчивым видом извлекла сорок второй глок и замерла, растеряно наблюдая как привычно он ложиться в еще совсем детскую ладошку, словно делал это не единожды. — С ума сошла? Хочешь, чтобы нас с тобой прямо тут повязали?

— Что это, Ван? — Подняла доверчивые глаза. — Это мое?

— Твое-твое, горе ты луковое. Потом пригодится. — Я как мог быстро спрятал пистолет обратно в сумку, проверяя предохранительный рычаг на спусковом крючке.

Вот же ж. Сплошные неприятности с ней. Выдохнул. Попытался успокоится и приветливо улыбнуться.

— Платье-то купим? — Кивает. Таю под доверчивыми и светящимися от радости глазами. «Черт с ним, с гонораром», — достаю конверт: «Надо хоть чек взять как доктор велел».

Рут Стоун

Сегодня был очень странный день. Детектив оказался большим, но добрым. Как плюшевый мишка.

Он так заботливо водил меня по городу и так внимательно заглядывал в глаза, словно ожидая, что я вот-вот воскликну: «Вспомнила! Я вспомнила!», что захотелось его порадовать, но пока было нечем.

Кажется, чем больше я напрягаюсь и пытаюсь что-то вспомнить, тем быстрее воспоминания убегают от меня. Прячутся, скрываются в темноте, и голова тут же отзывается ноющей болью. Надо было у доктора попросить лекарство какое-нибудь. Зря не сказала ему, что голова болит!

Зато, когда расслабишься, информация всплывает сама. Легко и непринужденно.

Имя пришло, когда мы сидели в кафе. Рут. Рут Стоун. И сразу мир стал привычным и спокойным, а я посмотрела на него радостно и без опаски. Пришла уверенность. Появились краски. Небо. Солнце. Заиграла вдруг мелодия, манящая, трогательная. Она звала и плакала о чем-то несбывшемся. Взлетела над головой и воспарила над городом, покачивая шлейфом знакомых звуков словно воздушный змей пластичным хвостом.

"D’accord la petite fille en moi Souvent te reclamait' [1]

Это мой мир. Это мой город. В нем не может произойти ничего плохого. Я под защитой. Все хорошо. Правда, папа?

Я расслабилась и наконец-то полной грудью вдохнула теплый воздух, который манил запахами кофе и свежей выпечки. Рассмеялась без причины и позволила детективу взять меня за руку. Всю дорогу он так бережно держал мои пальцы в своей огромной ладони. Как драгоценность.

«Presque comme une mere, Tu me bordais, me protegeais»

Мы купили красивое платье, погуляли по городу, перекусили в рамэнной, внешний вид которой больше напоминал кафе-мороженое, а затем пили чересчур сладкий кофе из бумажных стаканчиков прямо на ходу — кажется, я так раньше не делала. Тело захватила эйфория чувства свободы и нарушения запретов. Странная еда. Странные места. Незнакомые люди.

Мелодия прожигала что-то в душе, затрагивала и рвала невидимые струны, одну за одной.

Постоянно всплывала мысль: «Рут, так нельзя».

«Это неправильно, Рут».

«Такое тебе не по статусу».

«Не твой уровень».

На любое действие: «Рут, как ты можешь!». Мысль в голове произносилась недовольным мужским голосом, и от этого нарушать правила хотелось еще больше. Отчаянное желание. Страстное. Словно… последнее?

Ван Хэвен

Когда мы усталые и довольные ввалились в офис «ДагерХэвен», за окном уже стемнело и один за другим загорались вывески и неоновые лампы многочисленной рекламы и питейных заведений. Город становился другим, переходил на темную сторону. Преображался. Сбрасывал с себя вид туристический и праздный, словно молодая девушка нарядный цветочный сарафан, облачаясь в откровенное вечернее платье или броское кимоно, подкрашивая лицо ярким макияжем.

Я и таким любил его, опасным, манящим, жаждущим приключений, крови и денег, но бродить по нему с подопечной грозило катастрофой и медленной мучительной смертью под скальпелем доктора. Поэтому поспешил укрыться в родных стенах офиса, что служил мне и рабочим местом, и, с некоторых пор, домом.

— Проходи. Не стесняйся. Сейчас все покажу. — Поспешил зажечь настольную лампу: верхний свет опять поморгал на прощание и перегорел к хренам.

Я уже говорил, что с техникой у меня проблемы? Застрахованная, она живет ровно столько, сколько длится страховка и ни днем больше. Купленная без гарантий умирает сразу — это величайший заговор корпораций.

— Эм… у тебя тут… мило…

Знаю, офис производит странное впечатление на посторонних. Обитый деревянными панелями, увешанный дипломами и вырезками из глянцевых журналов в строгих рамках, когда-то он носил более-менее приличный вид и даже слегка намекал на престиж фирмы.

Однако с тех времен минуло много лет, нервов, заказов и бессонных ночей. Следы некоторых, особенно разрушительных, попоек, срочного поиска улик и информации посреди образовавшегося хлама до сих пор прослеживались в общем ворохе книг, городских бумажных карт, обрывках фотографий, упаковок еды на вынос и пустых бутылок. Одну из которых я просто пнул под стол, чтобы не мешалась под ногами.

— За бардак прости. — Вымучено улыбнулся. — Хотел бы соврать, но… В общем, тут так всегда.

Покрутил веревку жалюзи, опуская их на узкое окно с решетками. Смахнул полную пепельницу в пакет под столом. Да-да, вынесу в утилизатор, как только, так сразу.

— День был напряженный, да?

— Д-да. — Ее голос дрогнул или мне показалось? Вот только надумывать, Ван, не надо!

Покосился на кушетку в углу. Мое новое место обитания. Подушку бы не забыть перетащить сразу и одеяло откопать. А то потом буду ломиться посреди ночи. Еще неправильно поймет, да.

— Пойдем, покажу спальню.

Вторая комната без окон, дверь в которую пришлось соорудить из тонкого листа непрозрачного пластика, палок и какой-то матери, была когда-то глубоким стенным шкафом. Но благодаря моей смекалке, необходимости, ну и деньгам, полученным от доктора вместе с проблемой: «Как организовать быт подопечных на три вынужденных дня» превратилась в спальню. Тесную, но вполне себе удобную для худой девушки.

Я даже сам спал здесь, несмотря на то, что с моим ростом и габаритами приходилось сворачиваться едва ли не калачиком. Когда ночевал дома, конечно. Лежал, вдыхая ее запах, всегда разный, но неуловимо родной и сходил с ума. Раз за разом.

— Располагайся. Спокойной ночи. — Тут же вышел. Прикрыл дверь.

В шкафу не было места даже для меня одного, куда уж двоим. Прислушался: изнутри на двери я когда-то заботливо приделал щеколду. Не услышал знакомого скрипа и задумался. Вспомнил про подушку и одеяло. Чертыхнулся. Хотел вернуться обратно, но не рискнул.

Побродил по комнате, словно слепой, хватаясь за разные предметы и перебирая их пальцами. Стянул футболку, кинул на пол и без сил упал на кушетку. Ничего не меняется, Ван. Ничего не меняется.

Рут Стоун

День кончался и эйфория вместе с ним. Как на улицы Сити постепенно опускалась темнота, так же она окутывала и мои мысли. Куда мы идем? Что будем делать дальше? Могу ли я доверять человеку, который рядом?

Когда детектив привел меня на слабо освещенную улочку и начал поспешно копаться в замке, больше всего я напоминала себе лист молодого дерева в заброшенном саду: зеленая, неопытная, я дрожала на ветру и была до дыр поедена червяками сомнений. Дверь, над которой едва читалась надпись странной вывески из двух фамилий, с протяжным скрипом открылась, и я в очередной раз задумалась о побеге. Но куда?

Прижала сумку к груди, памятуя, что в ней не только новое платье, но и пистолет. Пусть и выглядит как игрушка, но Ван сильно занервничал, когда его увидел. Однако все оказалось не так страшно. Даже хихикнула нервно, осмотревшись. Ну точно медведь, большой плюшевый. И берлога у него медвежья.

Как он только помещается в шкаф, который гордо зовет «спальней»? Пополам складывается, что ли? Непонятно.

[1] Слова песни «Je t’aime» (исп. Lara Fabian)