Перекресток

Глава 22.

Они получили сто двадцать миллионов долларов. Кроме того, БАБ организовывал «Нефтяной концерн Центральной России». Как он это делает, Интеллектуала не интересовало. Однако в процессе политических катаклизмов он обязывался полностью расчистить здесь поле для БАБа. Если потребуется, физически. А после победы – политически.

Перед расставанием БАБ, как и его сотрудник, полугодом ранее, стал подтянут, и, как бы даже переменился физически.

– Надеюсь, вы понимаете коллега, что это последняя порция финансовой помощи. Далее только победа. В случае неуспеха на Западе вы не скроетесь.

– Можно было и не говорить, коллега. – В отличие от прошлого раза Интеллектуал не почувствовал никакого внутреннего напряжения, как это было перед сотрудником БАБа. -Однако вы не совсем правы. Для меня далее победа или смерть. Но я надеюсь на победу.

– Я тоже, – уже просто, и, как показалось Интеллектуалу, даже сердечно, сказал БАБ.

Александр Кондратьевич Оноприенко, природный кубанский казак, полковник ВДВ в отставке, по прозвищу Кондрат, или Батя, воскресным утром направлялся на собрание инициативного комитета Национал-демократической партии. Эта партия организовывалась уже как минимум лет шесть, если не больше. И ее оргкомитет был просто неким аналогом политклуба. Однако надо же было поддерживать где-то связи с теми, кто мыслит, так как ты. Тем более что в последнее время политические посиделки такого рода становились все менее многочисленными.

Все, кто хотел что-то делать, и при этом не боялся риска, и готов был бороться без прикрытия, давно подался к внукам Сварога. Хотя там и заправлял совершеннейший молодняк. А это было не так уж приятно старым бойцам.

Да и борьба без прикрытия для многих была неприемлема. В таких группках, как оргкомитет национал-демократов, очень любили быть одновременно и оппозиционерами и пользоваться покровительством неких начальничков, хотя бы самых мелких. Да и дружить с силовиками хотелось. Все же пример сладкой жизни РЕ многих отравил и развратил. Настоящей борьбы на свой страх и риск боялись. Все мечтали, что некий губернатор, министр, а то и сам президент, позовет вдруг националистов и вручит им власть.

Нашли дураков, хотелось сказать таким. Однако искали, искали и искали… Кто шесть, кто семь, а кто и пятнадцать, а то и двадцать лет.

Впрочем, Кондрат был не из таких. Он с несколькими лично преданными ему людьми сам пришел в Белый дом в 1993. Едва остался жив. Но карьера была разрушена окончательно. Впрочем, он остался на плаву. Занялся бизнесом. Не разбогател, но и не голодал.

Его воспоминания нарушила трель звонка мобильного телефона.

– Александр Кондратьевич? – приятный молодой женский голос.

– Он самый. Чем могу служить?

Приятный смех в трубке. Кондрат был еще тот ходок, хотя и перевалило ему за полсотни. Однако же, у его деда, старого кубанского казака, последний ребенок родился, когда счастливому папаше было 92 года. Разумеется, матери младенца было намного меньше лет. Впрочем, может быть это и семейная легенда. Но, не перевелись еще казаки на Руси!

И у него гулко забилось сердце. Каким милым может быть это приключение!…

– Служба будет самая простая, коли сами напросились. Здесь недалеко от Старой площади есть кафе, приглашаю вас на чашку кофе.

Кондрат был бойцом, и этим все сказано. Сколько раз рисковал и жизнью и карьерой. Чего там спрашивать, зачем, откуда она его знает?… Дивчина, видно, весьма недурственная.

– Когда? – коротко бросил он.

– Чем раньше, тем лучше.

– Смогу через два часа. – Он был недалеко, на набережной Москвы-реки, и не собирался задерживаться на порядком наскучивших партийных посиделках.

– Хорошо.

– А как я вас узнаю?

– Я сама вас узнаю.

– Буду через два часа.

– Нынешняя ситуация дает нам возможность придти во власть легальным путем. Еще немного, и президент попросит кого-нибудь навести порядок, – говорил неизменный председатель оргкомитета.

– А что ему мешает навести порядок самому? – спросил всегда весьма лояльный председателю Кондрат.

– Ему не хватает решимости, и он не хочет брать на себя ответственность. Неужели это не понятно?! – председатель всегда легко раздражался.

– Непонятно, Василич, непонятно. Как это у полковника, – он намекал на прошлое президента в силовых структурах, – пусть и плохонького, нет решимости, а у тебя, инженера, чиновника и журналиста, есть?! Чем это ты его круче? Да, и потом, у него сейчас под жопой горит, тут у каждого решимость появится.

– Так что же он ничего не делает? А?…

– А что бы ты делал на его месте? Перестрелял бы полстраны, у кого сейчас нет ни отопления, ни воды? Или помене, – Кондрат иногда переходил на станичный говор, – четверть. То есть, только тех, у кого нет работы. Так ведь этим ничего не решишь. Завтра придется стрелять вторую половину. Трубы-то лопаются все больше. А зима-то еще и не началась. Только конец ноября.

Да, и потом, это только тебе кажется, что это так легко, перестрелять миллионы. Для этого тоже навык нужен.

– Ну, вот тебя и назначим министром обороны!…

Кондрата вдруг охватило раздражение.

– Чтобы я начал уничтожать свой народ?! Да вы очухайтесь! Для этого, что ли, называться русскими националистами, для этого строить из себя борцов с режимом, чтобы просто наняться в лакеи? Да я бы уже давно генералом был, если бы согласился стать лакеем или палачом в 1993! Не ожидал я от тебя, Василич, такой дури…

Да и потом, скажу тебе, как профессионал. В открытом столкновении нет сейчас у них шансов. Потому-то и не давят. Тут, если давить по-настоящему, то, во-первых, весьма реально, что проиграешь, а во-вторых, от страны ничего не останется. От их собственных богатств.

– В этом есть резон, – добавил молчаливый молодой человек с узким длинным, немного печальным, лицом. – Богатства-то у них здесь. Те, кто в основном вывозил, уже смылись и со своими богатствами сейчас за бугром.

– Послушай, Василич, – сказал Кондрат. – И поверь профессионалу!… Нет у тебя сейчас ничего, что могло бы заинтересовать не то, что президента, но и вообще более или менее серьезного человека. Разве наши посиделки из полудюжины болтунов, это сила?

– А наши связи?!!

– Какие связи!? Те, кто мог и хотел что-то делать, давно ушли. Так, перезваниваются изредка. А те, кто ничего не могут, на кой хрен они кому-нибудь нужны? Впрочем…

Кондрат заметался. До встречи оставалось четырнадцать минут. Ему придется чуть ли не бежать. А такую дивчину, что звонила, нельзя заставлять ждать. Как будет выглядеть старый солдат, если опоздает на свидание?

– Извините, дела, – бросил он недоуменным соратникам и пулей выскочил из комнаты.

Он, разумеется, не опоздал. Более того, метров за пятьдесят до места встречи, выровнял дыхание и прошел энергично, но без видимой спешки. Минута в минуту он был на месте.

– Вы точны, полковник, – послышался за спиной знакомый голос. Молодая женщина шагнула откуда-то сбоку и сзади. -Таня, – представилась она и протянула руку.

Кондрат по-гусарски поцеловал ее. Землячка, подумал он. С Кубани, Нижнего Дона, Приазовья, или Крыма. Из наших мест. Ведет себя прилично, но видимо все же оторва. Или была оторвой. Ну, наши девки все моторные. Еще те…

– Александр, – по молодому просто представился он. – Можно просто Саня.

Она приняла эту манеру.

– Александр, пройдем в кафе, а то тут так холодно…

– С удовольствием!

– С вами хочет встретиться один человек, – начала Таня, когда они уселись за столик.

– Какой?

Она не ответила сразу.

– Вы познакомились с ним в Белом доме в 1993 году при весьма веселых обстоятельствах. Хотя он говорил, что тогда было не до смеха, но вы его рассмешили.

«Иваныч, профессор, – пронеслось в мозгу. – Ну, жук! И как профессионально. Впрочем, многие жаждали бы вычислить, где он сейчас.»

– Я готов. Но…

– Не сочтите за блеф, но он приехал специально, чтобы встретиться с вами.

– Так он здесь?!!

– Почти рядом. Ну… по нашим меркам.

– А вы из Свароговых внуков?

Она засмеялась.

– Считайте, что да…

– А как мы встретимся?

– Приезжайте завтра четырнадцати часовой электричкой с Ленинградского вокзала на платформу, – и она назвала платформу. – Вас встретят.

Полковник посмотрел на нее. И вдруг сказал с грустью.

– Завидую Иванычу!…

Она неожиданно покраснела.

– Мы с вами еще встретимся? – спросил Кондрат.

– На банкете и балу по случаю победы, – вдруг засмеялась она.

– Первый танец мой. Так и скажи Иванычу, землячка.

– Саня, дружище, рад тебя видеть!

Они сидели с Интеллектуалом в низкой комнате старого дома на окраине почти пустой деревни, теснимой с одной стороны коттеджным строительством, а с другой прижимающейся к лесу.

– И я тебя…

– Помнишь, как мы ссали в темноте в туалете Белого дома, когда уже выключили электричество, а ты сказал, ничего, победим, Чубайс все вымоет?

– Знаешь, откровенно говоря, забыл. Вспомнил, когда ты мне это напомнил в нашу первую встречу через четыре года после этого.

– Да, память избирательна…

– Ладно, Иваныч, не тяни! Знаю, как ты последнее время гремишь и всех на уши ставишь. Чего хочешь?

– Саня, не я ставлю. – Он посерьезнел. – Это Боги. Можешь смеяться, но надо просто правильно верить.

– Если судить по результатам, то ты веришь правильно.

– Ты попал в точку. Но Боги только помогают. Делать надо самим. Я предлагаю тебе возглавить военную организацию Свароговых внуков.

– А что у вас других нет? Вон как лихо ментовки жжете.

– Знаешь, я за максимальное использование техсредств, но есть ситуации, когда требуется более точная работа. Другое дело, что иные твои коллеги до сих пор хотят пехотой воевать. Мы так не будем делать. Но, сам профессионал, знаешь лучше меня, чем сильнее стратегические средства, тем важнее спецоперации. Без них никуда не денешься.

– А вы готовы уже и войну начать?

– Холодную, Саня, холодную!… Но в холодной войне как раз и важны спецоперации.

– Слушай, а правда у вас есть бомба, или ты тогда блефовал? – Полковник был жив и любопытен, как мальчишка. – И вообще, вы всю эту бучу затеяли без одного профессионального военного?

– Только офицеры запаса. Кстати, неплохо готовили в СССР, да и ныне в России, офицеров запаса. Что бы ни говорили иные оппоненты.

– Твои бы комплименты услышать преподавателям военных кафедр.

– Знаешь, придет время, услышат. Я действительно глубоко уважаю и ценю их труд. Настоящий интеллектуал просто должен быть офицером запаса. Но вот бомбы у нас нет. Зато есть масса других очень сильных средств.

– А я, было, подумал, что есть, когда твой, этот, Иван Сидоров рявкнул в телекамеру. Знаешь, сам профессионал, академию окончил, знаю – быть не может! А как поглядел на твоего монстра, усомнился. Может, и вправду есть?

– Ваня отличный парень, отличный ученый, надежнейший человек. Пока есть такие как Ваня, Русь жива. Да и остальные не хуже. Познакомишься со временем, оценишь.

– Ну, вы даете!

– С тобой дадим похлещще. Так согласен?

– Да.

Так полковник, получивший псевдо «Батя», начал строить компактную профессиональную армию Свароговых внуков. Ее ядро составили бывшие знакомые Бати. Требований было только два. Во-первых, высокий профессионализм, во-вторых, убеждения, если не полностью соответствующие новой вере и новой стратегии возрождения, то хотя бы не противоречащие ей.

Последнее было не так-то просто. Не все, далеко не все, даже битые жизнью военные, могли понять, что новые принципы построения армии не только в интересах нации, но и в интересах самих военных.

Забегая вперед, скажем, что не так уж много сумел Кондрат собрать под свои знамена коллег. Что только еще раз подтверждало мнение Интеллектуала о том, что нынешняя армия не созрела для реформирования себя изнутри.

Но в распоряжении Бати были молодые грамотные офицеры запаса. И горстка понявших идеи Интеллектуала профессионалов высокого класса. Их было достаточно, чтобы создать боевое ядро. В конце концов, молодой Фидель Кастро во главе горстки дилетантов бил десятикратно превосходящих профессионалов. Да и современная история знает немало подобных примеров.

Ядро команды Бати первоначально составили три человека. Их интерес к политике, как и у большинства политизированных советских и российских офицеров, определялся здоровой реакцией на то, что в армии шутливо называют «мелочами нашего неустроенного быта». Однако иные «воины» терпят эти мелочи с покорностью баранов.

Другие просто бегут из такой армии, как волки за флажки. Такие, откровенно говоря, всегда нравились Интеллектуалу гораздо больше. Но просто сбежать и не провести после этого на досуге «разбор полетов» было, по его мнению, проявлением ограниченности. Той ограниченности, которая служит основанием для иной гражданской публики называть офицеров тупыми.

Но это явно несправедливо. Тупых везде хватает. Важно, чтобы тупыми были не все поголовно.

А «не тупые», сбежав из армии, задумывались над тем, почему произошло крушение их надежд и идеалов. Многие после этих размышлений пришли в политику. К сожалению, большинство из них попало под влияние явных провокаторов из числа так называемых «казенных патриотов».

Были, однако, и те, кто в итоге во всем разобрался и пришел к верным выводам. А потом и нашел свою истинную политическую нишу.

Таковы были и те трое, что составили, как их в шутку называл Батя, «министерство обороны». Первым пришел к Бате его бывший подчиненный, высокий жилистый Майор, как будто сошедший с рекламного плаката про ВДВ. Вслед за ним пришли в чем-то внешне похожий на Батю Капитан и невысокий щуплый Сапер.

Внешность Сапера была обманчивой. Он был великолепным лыжником и, что довольно редко для офицера, не являющегося показным армейским спортсменом, неплохим альпинистом. Сапер принадлежал к той распространенной среди нынешних россиян породе людей, которые были обмануты наиболее нагло.

Всю жизнь он делал все, что от него требовали государство и общество «на отлично». С золотой медалью окончил школу, потом, с отличием, училище. Потом он также отлично служил, поступил в инженерную академию, которую также с отличием закончил.

А в итоге получил тесную комнату в офицерской гостинице и мизерную зарплату. Военная специальность и положение давали возможность заняться откровенным воровством, но Сапер не понимал, почему он должен воровать, а не получать достойную зарплату за свою квалификацию и свои звезды на погонах.

Пока он размышлял, задавая себе бесконечные «почему?», жена не выдержала и ушла. Сапер уволился из армии, попытался заняться бизнесом, но не имел успеха. И тут, волею случая, он попал в круг знакомых Бати.

Что касается Майора и Капитана, то они были бывшими Батиными сослуживцами. Которые тоже не нашли себя ни в службе свободной от ума и совести стране, ни в бизнесе.

Было в них всех нечто общее. Они были чуть лучше, чем среда, их окружавшая, чуть честнее, чуть брезгливее, чуть щепетильнее. И это было действительно чуть-чуть. Но жизнь, как это ни парадоксально, штука отнюдь не плавная, а дискретная. Вот опоздал на поезд всего на минуту, и не поехал. А если поедешь, то завтра. И так, если приглядеться, во всем.

И хороший мастер в любом деле не может найти себя в этой подлой системе российской жизни. И это не только сейчас. А если и находит, то лишь наполовину, и мается всю жизнь тоской, которую иные иностранцы называют русской национальной чертой.

Разумеется, тем мастерам, кто сумеет подавить в себе эту тоску, иногда и везет. Хотя в России Мастера всегда чудят, компенсируя душевные противоречия. Не так ли чудил Суворов при дворе? Не так ли великий Менделеев не сумел стать академиком, женился второй раз, наплевав на церковный запрет, и стал основателем весьма нереспектабельной Черной сотни? В конце концов, не так ли Пушкин, родоначальник современного русского языка, языка на котором писали потом Королев и Вернадский, говорил в сердцах: «Черт меня дернул с моим умом и талантом родиться в России»?

Ну, а если ты не Пушкин, не Суворов и не Менделеев, но тоже Мастер не из последних? Но не хочешь, как Суворов, строить из себя шута у трона?

Именно поэтому Майор, великолепный профессионал, мастер спорта по стрельбе и перворазрядник еще по трем видам спорта, окончивший училище в числе первой десятки из выпуска так и не стал полковником. А, уволившись из армии, не стал высокооплачиваемым киллером.

Он просто стал охранником. И работал в паре со своим не менее профессиональным, не менее щепетильным, но более веселым и легким по характеру, и более молодым бывшим сослуживцем. Который, попав в команду Бати, получил псевдо «Капитан».

Эта троица дополнялась бывшим студентом-геологом, по прозвищу Вояка, Парашютистом и еще несколькими похожими ребятами. А в регионах образовались мелкие компактные группы под руководством таких людей, как дотошный собеседник Интеллектуала на Чертовом Городище, бывший капитан ВДВ Валера Антощенков.

Не так уж и густо. Но в иных ситуациях много и не надо.