Одно короткое лето

Глава 10 На другой стороне

Михаил так и не уснул, будто нутром своим чувствовал: этой ночью что-то произойдёт. Олег с Анютой давно прекратили разговор в пустом зале, потушили свет, выключили обогреватель и ушли к себе в комнату. Сказалец слушал заунывную песню подземницы, проклиная Навье племя за их жестокие нравы. Это лишь дикость и первобытная ярость в оправдание своих тёмных взглядов! Здесь нечему умиляться...

Злость не давала покоя. ОНА рядом с сыном, хотя повинна в смерти Елены. Смерть Романа тоже можно было записать ей на счёт. А скольких она убила своими руками в дороге? Сколько жизней оборвала лишь из-за своей жестокой натуры? Терзаясь тяжелыми мыслями Михаил встал с постели и тихо прокрался в блок сына. Олег спал один.

Где Навь?! Что задумала?! Решила убить главу семьи ночью? Нет, винтовка здесь – «Пера» прислонена к спинке кровати, а рядом лежит недоконченный узорами патрон. Сказалец сглотнул и подкрался, стараясь не потревожить сон сына. Взяв винтовку с единственной пулей, он тихо вышел из комнаты. Рыться и искать другое оружие не было времени, Михаил найдёт Навь и…

Быть может, хватит лишь ярости и никаких причин более важных. Но что-то внутри него наконец-то было готово убить эту девушку, решимость толкала действовать прямо сейчас. Зарядив патрон, Михаил передёрнул затвор «раненого» оружия. В убежище было тихо, за стенами сгустилась тёмная ночь. Никто не должен был потревожить покой бункера, но тут скиталец услышал резкий сигнал возле входа. Уши не обманули — это был вызов снаружи! Жуткое предположение родилось в голове у мужчины, он побежал к комнате управления и застал там Анюту. Девушка быстро нажимала на кнопки, отвечавшие за блокировку внешнего люка.

— А ну не двигаться, тварь! — прорычал старый скиталец, нацелив оружие. Она замерла возле пульта, не сводя с него ледяных глаз. Как сладко было ощущать, что наконец-то взял подземницу на прицел, и более того — был готов нажать на курок! Зверь внутри ликовал, требуя сделать это немедля! Но Навь заговорила и заставила замедлить расправу.

— Ты не ведаешь, ты не знаешь…

— Мне всё известно! — крикнул старик, оборвав речь Анюты. — Ещё в Рогово городище я почувствовал, что за нами следили! Очень долго следили, а ты их вела за собой. Твоё жуткое племя не бросило родича у ярила, они подсунули нам своего выродка на что-то рассчитывая! Это они помогли тебе расправиться с Дивами – твои соплеменники резали дикарей в темноте, словно скот! Как же близко они к нам подобрались! Только теперь я понимаю, насколько ты всё же опасна. Ты Навь до последней капли своей проклятой крови, и ты навсегда останешься Навью, никогда не изменишься!

По другую сторону люка раздался новый протяжный вызов. Анюта покосилась на пульт, но старик отрезал сквозь сжатые зубы:

— Только попробуй! Не знаю, как вы догадались о приходе вечной Зимы и как вам удалось дойти до убежища, но я не дам тебе открыть эту дверь и впустить своё племя! Они сдохнут снаружи! Весь род твой погибнет от мора, я тебе обещаю!

Глаза Анюты сверкнули яростью, лицо побледнело. Михаил всегда боялся этого звериного взгляда охотницы. Но сейчас он вдруг понял, что страх не пришёл. И дело было далеко не в винтовке нацеленной девушке в грудь – внутри него затаился такой же Зверь. Он ощерился, показал зубы и поднял шерсть дыбом. Как Волк оказался внутри? Почему он теперь толкал убивать и защищать то, что дорого скитальцу до последнего вздоха?

Михаил погрузился в себя лишь на мгновение, но Навь использовала этот момент. Она ударила по кнопке аварийного запирания и вход в комнату начала закрывать переборка — надёжная дверь лишь с одним оконцем для наблюдения. Скиталец не знал откуда в нём взялась эта прыть, но всё же смог проскочить внутрь комнаты. Однако, «Пера» помешала: зацепившись, винтовка осталась снаружи.

Ему не нужно было оружие, чтобы убить подземного выродка: «Задушу собственными руками, вцеплюсь в глотку, зубами разорву, заставляя жизнь уйти вместе с кровью!». Погрузившись в белую ярость, Михаил накинулся на девчонку.

Настойчивый вызов повторялся всё снова и снова, но некому было ответить. Скиталец с Анютой сцепились на полу в жаркой схватке. Старик забыл о своей человеческой сути, словно дикое животное хотел одного — убивать! Видя перед собой лишь кровавую пелену, Михаил царапал ногтями, тянулся зубами к самому горлу. Навье лицо побледнело, ледяной взгляд Анюты обжигал его каждым касанием. Михаил был сильнее! Даже после болезни, после лютого холода он был сильнее её! Сомкнув руки на шее, скиталец начал душить, не обращая внимания на предсмертные хрипы.

— Сдохни, сдохни, сдохни… — Шептал он через пену покрывавшую губы.

— Отец! — крик Олега раздался из-за переборки, но старик не собирался оборачиваться и тратить время на разговоры. Он должен был убить эту Навь, сохранить свою семью в целости, сберечь свой род! Позади послышался щелчок затвора — «Пера» оказалась в руках у Олега. Он с криками бил прикладом по стеклу, стараясь выломить небольшое оконце. Не выдержав то разлетелось на мелкие брызги осколков – сектор огня был открыт. Пускай. Пусть стреляет! Ещё немного и сказалец убьёт! Зверь внутри него исполнит свой долг и насытится. Выживет ли он тогда уже будет не важно!

— Отец!

Анюта почти потеряла сознание. Дрожащая ладонь подземницы потянулась к Олежке, умоляя помочь ей. Настало время выбрать на чьей тот стороне.

Прогремел выстрел.

Десятизарядная снайперская винтовка — очень мощное оружие. Она убивает почти всегда. Пуля имеет столь высокую начальную скорость, что промахнуться непросто. А при стрельбе в упор…

Тело Михаила сжалось от жуткой боли. Анюта под ним вздрогнула получив тот же выстрел. Пуля пронзила их вместе и остановилась только в полу. Покрытая рунами гильза со звоном упала у Олежкиных ног.

Дикая боль очистила разум, Зверь внутри отступил, оставив лишь ужас. Старик застонал и свалился рядом с обездвиженной Навью. Жадно хватая ртом воздух, он попытался нащупать кровоточащую рану.

«В бок, а ей?»

Переведя взгляд на побледневшее лицо девушки, сказалец вдруг понял, что убил их обоих. Лишь тогда Зверь полностью скрылся внутри и уступил место вопящему разуму.

«ЧТО Я НАДЕЛАЛ!»

Переборка с шумом сдвинулась в сторону – аварийная система отменила процесс блокировки. Видя близких людей скорчившихся на полу, сын скитальца в ужасе закричал. Он подскочил и обнял Анюту. Если бы жизнь Михаила могла помочь, он бы отдал её. Нужно было слушать Светлану — тот голос совести, что пытался образумить злость изнутри.

«Кто ещё из своих жив остался?»

Зачем он поставил себя выше Нави? Зачем разрушил семью не дав Олегу просто любить?! Лишь сейчас Михаил окончательно понял, как сильно он ошибался и сердце сжалось от боли.

Анюта дрожала в окровавленных руках у мальчишки и что-то пыталась ему прошептать. По лицу Олега катились слёзы, он прижимал невесту к себе не веря в её скорую смерть.

— Прошу… — Сорвалось с побледневших губ девушки — это всё, что Михаил смог расслышать. Тихо положив любимую на пол, Олег поднялся на ноги. Он посмотрел на отца и столь тяжелый взгляд тот мог запомнить навечно, но уже знал, что столько не проживёт. Подойдя к пульту, Олег опустил рычаг блокировки. Скиталец услышал, как натужно открывается люк на поверхность.

— Зачем же ты это делаешь? — простонал он, но вдруг ощутил, как рука Анюты крепко сжала ладонь. Повернув бледнеющее лицо, она встретилась взглядом с мужчиной. Навь смотрела глазами цвета чистого льда – в них читалась надежда. До слуха донеслись шаги многих ног, лай Ярчука и тихий шёпот голосов на подземном наречии. Однако, в комнату управления вошёл лишь один человек в тёмной одежде и с белой шкурой волка на узких плечах. Олег вздрогнул и попятился в сторону. Человек опустился перед отцом на колени и откинул капюшон, припорошенный снегом. Водопад золотых волос упал на лицо Михаила, запах травы и далёкого лета вернулся.

— Светлана? — прошептал скиталец, поднимая дрожащую руку. Образ должен был раствориться, развеяться прахом от прикосновения, исчезнуть в сырой земле! ...Но вместо этого она протянула ладонь, и их пальцы сплелись воедино. Живые, тёплые как её нежная улыбка и блеск серых глаз.

— Девятитрава, — проговорила Анюта, протягивая руку навстречу. Светлана приняла и её, положив поверх общих ладоней. На сплетение рук легли пальцы Олега – он узнал свою мать, что вернулась из темноты подземелий. Взглянув в глаза почти погибшего мужа, любовь всей его жизни сказала:

— Вот и свиделись, Мишенька. Вот и свиделись…

На земляных стенах дрожали неровные тени. Девятитрава сидела возле костра, отодвинув сосуд с напитком из листьев и ягод. Веды открыли ей многое, но Безымянная дева опаздывала. Видения выветривались из памяти, словно дым уходивший в земляное сопло над головой. Наконец пришла та, которую женщина видела в своих одурманенных снах — девушка из племени Зимнего Волка.

— Сколь ты уже охотишься на поверхности? — был первый вопрос Девятитравы.

— Пять Зим.

— Без спроса?

Девушка не ответила, она опасалась поднять глаза на ведунью.

— Я спрашиваю не для наказания. Охотники не против тебя, некоторые даже считают, что ты уже заслужила себе доброе имя. Веды открыли мне тайну, о которой знать будем только мы и никто более.

Дева испуганно оглянулась, словно за её плечом кто-то был. Вновь Посмотрев на Светлану, она затаила дыхание.

— Мара на нашем пороге. Веды об этом говорят всё настойчивее.

— Мара всегда приходит… — Попыталась вставить своё слово избранная, но строгий взгляд ведуньи её оборвал.

— Не так, как сейчас… Наверху пылают пожары — горит страшный яд. Он закроет солнце и лета больше не будет. Марена получит в своё царство весь мир и покроет снегами всё что Род-отец создавал. Люди обратятся в лёд, звери в камень, а деревья станут столбами подпирающими серые небеса. Я видела это, я знаю...

— Кем буду я? — вырвалось у охотницы. Она чувствовала внутри себя нарастающий страх.

— Ты будешь жертвой, — Девятитрава сказала это, внимательно наблюдая за реакцией девушки. Лицо избранной побледнело, глаза беспокойно заметались, вспоминая о жестоких обычаях. Но даже несмотря на это она была готова выполнить предначертанное. Каждый мог быть отправлен на заклание ради общего блага, особенно Безымянный. Никто не отказывался. Кивнув головой и она согласилась.

— Если это поможет…

— Нет, не поможет. Обычной жертвой у ярила не умилостивить Марену. Но твоё время настало…

Помедлив, Светлана продолжила говорить с ней так мягко, как будто охотница была её собственной дочерью.

— Я страшусь за тебя – ты рождена в ночь лютого мора. Тёмные духи из Яви спускаются к нам, ищут Безымянных, жаждут овладеть вашим духом. Они хотят уцепиться за жизнь, задержаться. И метка смерти на тебе говорит, что ты привлекаешь к себе тёмные души. Тебе не дали имени при рождении, чтобы сбить их со следа, но и не дали защиты от предков. Ты получишь имя, но уже от других. Есть жребий спастись не только самой, но и спасти весь свой род. Готова ли ты пойти на такое?

— Да, — без капли сомнения ответила Безымянная.

— Тогда слушай, запоминай всё в точности и будь готова. Важней для тебя ничего нет. В последний день этого лета тебя привяжут к ярилу, как жертву Марене. Многие Веды открыли, что там ты умрёшь. Но есть гадания, которые говорят об обратном. К тебе придут два человека: ни их лиц, ни имён я не знаю…

Сказав эти слова, Девятитрава задумалась. В её взгляд закралась необычная для ведуньи тоска. Но спрятав свои чувства внутри, Светлана продолжила рассказывать о видениях дальше.

— Будь с тем, кто разрежет верёвки. Веды говорят, что он узнает путь к спасенью от мора и в тот час ты должна быть рядом с ним. Держись за этого человека, как только можешь. Никто не должен больше узнать о хорошем Тепле. Если кто-то узнает, вспомни чему тебя учили в набегах.

— Не оставлять в живых никого, кто нас видел… — Тихо прошептала девчонка.

— Да, всё так, — кивнула Светлана. — Но в пути человек разрезавший верёвки станет опасен. Он попытается помешать тебе исполнить предназначение, заподозрит тебя в тайном умысле, постарается даже убить. Не дай ему этого сделать. Как хочешь, но не дай. Одно виденье сказало, что второй человек может за тебя заступиться. Но он робок и нерешителен. Первый имеет над ним абсолютную власть. Потому в Ведах он встаёт на сторону режущего человека. Едва ли робкий поможет…

Безымянная дева кивнула. Ведунья откинула с её лица русые волосы и проговорила:

— На твоих руках выколют солнца и крепко привяжут к ярилу. Но первым к тебе придет совсем не человек…

— Волк, — шепнула та, облизнув губы. Сказания услышанные возле костров обретали реальность. Душа затрепетала от долгожданной встречи со своей второй половиной.

— Дух займёт место в твоей крови и придаст тебе сил. Но ежели ты выживешь у столба, то не увидишь Марену. Ему не с кем будет сражаться за солнце, он будет терзать тебя всю дорогу, овладевать телом и разумом, бросать в страшную ярость. Ты можешь сделать кого-то сильнее отдав человеку часть своей крови, но будь осторожна. Подпитав ею зло, обратишь его против себя. Не делай худого, береги каждую каплю.

Повисло молчание. В свете костра Девятитрава заметила, что в голубых глазах охотницы затаился вопрос. Кивком головы, ведунья дозволила ей говорить.

— Ежели я подведу? Если не справлюсь?

— Значит, род твой погибнет. Всех, кого ты знала не станет, — ответ Светланы был честен. — Мы пойдем за тобой, никогда не упустим из виду. Всё решится в короткое лето следующего года. Но знай и ещё кое-что…

Ласково обхватив лицо девы руками, Светлана поцеловала ей лоб. Губы ведуньи зашептали слова на прощание:

— Всё может сбыться, а может и нет. Прошу Мокошь дать мне ответы яснее, но доля неведома. Скорее всего мы не свидимся более. Ты понимаешь? Смерть от холода, пули или ножа — в Яви всё по-другому. Когда Зимний Волк призовёт на охоту, бойся потерять свою душу. Он легко поглотит тебя, заставит убивать всех, кто окажется рядом. Может даже заставить покончить с собой, если вы не сживётесь в разумном единстве. Зверя удержит лишь чувство, такое же сильное, как его ярость. Пока этим чувством станет долг перед племенем, но долго такие цепи Волка внутри не удержат. Береги себя, дева, окружи рунами и оберегами, напиши на лице очи тьмы. Когда почувствуешь, что Зверь близок — говори с предками в Прави. Ты не такая, как остальные охотники: Навь не видела дочери лучше. Девятью травами я лечила тебя в раннем возрасте, когда только лишь попала под землю. Довелось видеть кончину твоей истинной матери. Я обязана племени всем, но почти что на верную смерть тебя посылаю. Простишь ли ты меня, дитя мора?

— Прощаю.

…Ветры на вершине горы были злыми и ещё несли в себе холод отступавшей на север Зимы. Десять Зим прошло с тех пор, как захлопнулись двери. Десять Зим я прожил в мире, о котором лишь слышал…

Они были суровы и просты сердцем, поведали в ночи сказы от которых стыла кровь в моих жилах. И они умели любить от чистой души — дико, яро, самозабвенно. Это были люди, о которых я мог судить в своё время только лишь по одному человеку. Всё менялось, менялось и племя. Я видел это, когда рассказывал им свои истории возле костра. Я сам изменился.

В тот день, когда дверь охраняемая рунами наконец-то открылась — охотники смогли выйти наружу. Я прошёл долгий путь, чтобы снова подняться на Заветрь. Я вёл за собой своего сына – ему было пора научиться видеть, запоминать всё в этом мире. Как бы ни была холодна Зима, мы ещё встретим людей и увидим Тёплое Лето. Оно уже стало длиннее на день... Когда сын подрастёт, лето будет ещё более долгим. Когда у моего сына родится свой сын, люди получат второй шанс согреться под солнцем.

Дед научил ребёнка искусству сказания. Он поведал много историй о том, каким был мир и во что превратился. Девятитрава воспитывала внука легендами о древнем роде и своенравных богах. Мать дала ему силу Серого Волка, а его сестре — красоту Белой Волчицы. Я любил её, как в первый день возле ярила — больше жизни. Мой сын умён не по годам, он найдет свою дорогу.

— Что интересного мы узрим здесь? — спросил мальчик, спеша подняться на вершину горы. Как надёжную опору, он держал отца за руку и смотрел в даль голубыми глазами.

— Вначале посчитаем сколько осталось дымов от костров. Сколько Тепла пережило Эпоху мора… — Ответил Олег.Читать дальше: Одинокое озероhttps://author.today/work/316380