Часть 19 11.11.28–17.03.27. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, планета Ириен

11 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Неприятный звон в наушниках раздался в самый неподходящий момент — в руках у Гедимина был плутониевый цилиндрический стержень, и сармат стряхивал изъеденный излучением металл в дробилку. Досадливо сощурившись, Гедимин отложил очищенный каркас и взял другой стержень. Металл с хрустом посыпался в раструб, защитное поле над ним подёрнулось зелёными разводами.

— Джед, ты где? — удивлённо спросил Кенен. — На связи?

«Надо было поле сделать непрозрачным,» — сармат недовольно сузил глаза. «Пропускает всё подряд!»

— Чего? — спросил он. — У меня сегодня выгрузка, забыл?

— Ты в отсеке уже закончил, верно? — не смутился Маккензи. — Амос сообщил, что ты вышел. Заканчивай, мойся и иди ко мне. На космодроме авария.

— Что «заканчивай»? — сармат сердито фыркнул, едва не задев каркасом край раструба. — Разделение только началось. Из четырёх сотен ремонтников послать некого?

— Джед, я тебе пришлю на выбор Амоса, Иджеса, Фланна или Айзека, — ответил, не раздумывая, Кенен. — На космодроме нужен ты. Два барка столкнулись на маневровой полосе.

…Барк, поблескивая новыми пластинами обшивки на левом борту, выехал на полосу и двинулся к втянутому «рукаву» пассажирского трапа. На табло уже горел его номер — корабль отправлялся к Земле через полтора часа, последним вечерним рейсом. Барк, который при столкновении пострадал меньше, улетел час назад.

«Что тут было такого, что без меня не обошлось бы?» — думал Гедимин, дожидаясь ремонтников у ограждения и с тоской вспоминая разделительный агрегат в лаборатории. Амос, вызвавшийся отделить ирренций от плутония, конечно, помнил, как это делается, ещё со времён Хольгера и их совместной работы, — но Гедимину всё равно было неспокойно. «Ничего, не взорвётся,» — думал он, жалея, что нельзя прямо сейчас связаться с Амосом и узнать, что с ирренцием. «В крайнем случае, часть перемешается с плутонием. В следующий раз отделю.»

— Сегодня идём есть? — осторожно спросил его один из ремонтников. Гедимин кивнул. «А, куда теперь торопиться…»

Дэвид, покосившись на сарматов, жестом отправил их за угловой стол и повернул к свету треугольный плакат. На каждой его грани было напечатано: «Каждому, кто рад выздоровлению Ярика Галя, Даллен и Торнтон оплатят стопку водки!» Гедимин, прочитав это, невольно ухмыльнулся. Дэвид поднял на него взгляд и потянулся за стопками.

— Не надо, — отказался сармат. — Ярик здоров? Грабителей нашли?

Дэвид кивнул, наполняя стопки, будто не слышал отказа.

— Галь вчера приходил. Возвращается в мастерскую. Ему тогда крепко заехали… Этих идиотов выслали на Землю. У нас тут негде сидеть долгий срок. Бери, теск. Это спирт и вода. А это твоей бригаде.

«Спирт и вода,» — повторил про себя Гедимин, выливая прозрачную жидкость в рот. «Разбавленная жжёнка.» В этот раз внутренности не скрутило спазмом — видимо, раствор спирта больше походил на сарматскую пищу, чем на человеческую.

— И вот мы, считай, в отсеке управления, — донёсся от дальней стены громкий знакомый голос, и Гедимин, вздрогнув, развернулся на звук. — И тут выходит этот теск. Десять футов роста, броня, как у крейсера, за плечами две турели…

Джон Винстон в потрёпанном пятнистом комбинезоне сидел за дальним столом, окружённый слушателями. Рядом с ним на столе валялась шляпа с подогнутыми полями, и стояла почти полная бутыль с единственной кружкой. Один из слушавших плеснул в ёмкость и подвинул её Винстону. Тот допил, ударил кружкой о стол и продолжил:

— Я послал ребят кружным путём, а сам остался. Кто-то должен был задержать его, верно? А у меня с собой только стальной штырь — отломал от переборки…

Гедимин повернулся к Дэвиду.

— Опять с крейсером?

Бармен равнодушно посмотрел на бывшего повстанца и кивнул.

— Шестой аукцион. С каждым разом история обрастает подробностями… Это у тебя было две турели?

Гедимин поморщился.

— Мне в ту войну вообще оружия не выдали. И что, много покупателей?

Дэвид молча обвёл широким жестом два стола рядом с Винстоном. Люди, сидевшие там, слушали, изредка перешёптываясь, и откровенно ухмылялись.

— Он тут уже неделю. Ни одной заявки. Ну шестой же раз! Должны же исчерпаться залежи дураков с деньгами⁈

Он говорил тихо, но Винстон услышал его и вскинул голову, отставив полупустую кружку.

— Мой корабль, Дэйви, — лучший корабль в этой галактике! Кто ж виноват, что в этой дыре не осталось нормальных пилотов⁈

Дэвид презрительно фыркнул и повернулся к Гедимину.

— Вот через неделю он и расскажет Фостеру, какие пилоты нужны его кораблю. Надеюсь, не в моём баре.

Сармат сел на свободное место, прибрал свёртки с едой, отложенные для операторов на базе, и минуту спустя обнаружил, что чертит схему реактора на подвернувшемся бумажном чеке. Реактор был всё тот же, «борное кольцо», как обозначил его про себя Гедимин; активная зона не изменилась, но по краям добавились конструкции, перенаправляющие излучение к центру. Ставить дополнительные роторы сармат не хотел, но и тратить омикрон-кванты на заражение корпуса реактора казалось ему глупым.

Ещё несколько секунд он добавлял к схеме подробности, потом, спохватившись, небрежно смял листок и убрал под скафандр. «Пойду в информаторий,» — жестами просигналил он ремонтникам и направился к двери. «Да, пора куда-нибудь уйти,» — думал он. «Пока к чертежу не прочитал ещё и лекцию. Хорошо, Кенен этого не видел…»

До информатория он не дошёл — на повороте перед лестницей кто-то некрупный заступил ему путь. Сармат приостановился, намереваясь обойти неуклюжую «макаку», но та снова шагнула ему наперерез.

— Уйди, — сказал Гедимин, нехотя остановившись. Человек поднял голову, сдвигая на затылок широкополую шляпу и глядя на сармата со знакомой ухмылкой.

— Давай с дороги, теск. Пара минут — и пойдёшь, куда тебе там надо.

— Ну? — Гедимин настороженно сощурился на бывшего повстанца. Тот был вооружён — с одноручным бластером в кобуре — но к оружию не прикасался и смотрел на сармата без злости, скорее растерянно.

— Верни, — громко прошептал он, глядя сармату в глаза. Тот мигнул.

— Чего?

— Верни, — повторил человек. — У тебя, больше не у кого. Вы расстреляли «Немезиду». Капитан сдох, корабль взорвался, только ты живой. Значит, у тебя. Отдай.

— Что отдать? — спросил сармат, с недоумением глядя сверху вниз. — Я ничего у тебя не брал.

— Удачу, теск, — Винстон невесело усмехнулся. — Удачу. С того дня, как вы взорвали мой корабль…

Он на мгновение стиснул зубы; в глазах блеснула жидкость.

— Да, с того дня у меня не осталось ни капли. Но куда-то она должна была уйти? Ты же вроде физик? Ничто не исчезает, ничто не возникает… Верни мне её, теск. Она у тебя.

Гедимин озадаченно мигнул.

— Ничего не понимаю.

«Вот эта мартышка пропила мозги,» — думал он, брезгливо глядя на человека, но подтверждения своей догадке не находил — взгляд у Винстона был ясный, трезвый, спокойный, разве что немного грустный.

— Не хочешь? — усмехнулся он. — Никто не захотел бы. Этот твой крейсер… Думаешь, я его тебе не отдал бы? Цену спустил до трёх тысяч, и ни одной заявки за неделю. Мне некуда девать этот кусок металла, я на одной стоянке разорился. Продал бы на переплавку, но там этот грёбаный реактор… Что с ним, а? Почему не летает?

Он придвинулся к сармату вплотную, пристально глядя ему в глаза. Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Потому что он — не для мартышек, — ответил он. Ладонь человека с силой прижалась к его скафандру, будто Винстон хотел схватить сармата за грудки, но броня была жёсткой и не сминалась под его пальцами.

— Я бы продал его тебе, теск. За полцены, чёрт с ними, с деньгами. Но не я решаю. Закон… Верни, а? — голос его внезапно стал жалобным. — Я тебе ничего плохого не сделал. Что обещал — выполнил. Я не знаю, кто тебя исполосовал, — но ведь не я и не мои ребята, верно? Отдай, теск. Тебе своей хватит. Моя — лишняя.

Гедимин неприязненно сощурился.

— У меня нет никакой удачи. Ни своей, ни чужой.

Винстон покачал головой. Его немного повело вбок — хмель дал о себе знать, но взгляд остался таким же ясным.

— Врёшь ведь. Но ничего. Я поищу себе новую. Буду сидеть тут хоть год. Потом сброшу твой крейсер на Солнце.

Гедимин поморщился.

— Корабль тебе что сделал⁈ — он надвинулся на человека, стараясь не прикасаться к нему руками. — Забирай свою… удачу. Не держу.

Винстон недоверчиво ухмыльнулся, положил обе ладони на броню сармата, несколько секунд так держал, прислушиваясь к чему-то неуловимому, потом хмыкнул и отступил на шаг.

— Так и знал, теск. Так и знал. Теперь всё пойдёт по-старому, — он подмигнул Гедимину и отошёл с дороги. — Рождество я встречу на Земле.


19 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Гедимин резко опустил оба рычага. Палуба не дрогнула, но нейтронные датчики под кожухами твэлов отреагировали сразу же — встряска была замечена. Сармат перевёл взгляд на показатели внешних датчиков — ничтожно малое число нейтронов, добравшееся до них, рассеялось в воздушном коконе вокруг ротора. Всплеск излучения оборвался, так и не достигнув опасного пика.

«Работает,» — сармат довольно усмехнулся. Проверка на вибрацию была не первой — он проводил их каждый день с момента запуска, и пока реактор показывал себя хорошо. «Теперь — режим пульсации…»

За его плечом мигнул красный светодиод. За первой вспышкой последовала ещё одна — кто-то стучался в реакторный отсек, но с опаской, не решаясь молотить в люк кулаками. Гедимин недовольно сощурился.

— Маккензи? — он повернулся к вошедшему сармату. — А что так тихо?

Кенен отмахнулся.

— Спешки нет, вот и тихо, — он покосился на мониторы, скривился и перевёл взгляд на сармата. — Оставь пока свой реактор и послушай. Помнишь — Лиск не смог забрать свой металл?

Гедимин молча кивнул, ожидая продолжения. Ирренций, подготовленный для передачи Линкену, действительно остался на корабле, и Кенен, а равно и другие сарматы, был тут ни при чём. Взрывник удирал по двум галактикам — то от земного флота, то от мианийцев — и не хотел никого брать на борт, пока всё не утихнет.

— Сегодня вышел на связь, — продолжил Кенен. — Жив, корабль цел, готов забрать металл. Завтра после полудня откроет портал в твоём туннеле.

Гедимин сузил глаза.

— Маккензи, ты в себе? Завтра после полудня приедут за плутонием. Хочешь им ещё и крейсер Линкена… отгрузить?

Кенен сердито фыркнул.

— Глупая шутка, теск. Из вас всех мне меньше всего нужны проблемы. Вы-то выживете, хоть вас взрывай, а мирный сармат Кенен Маккензи… Думаешь, я не помню про плутоний?

— Тогда почему Лиска не предупредил? Послезавтра он открыть портал не может?

— А кто знает, что будет послезавтра, — отмахнулся Кенен. — Лиску сейчас непросто живётся. Слушай, теск. Завтра мы встречаем транспорт и отдаём им плутоний. Им нужен будет кто-то для прикрепления к броне. С ними поедешь ты. А я, пока макаки заняты плутонием, спущусь в туннель.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Сам понесёшь ирренций⁈

— А что здесь такого? — пожал плечами Кенен. — Там меньше полуцентнера. Донесу в одной руке. Если будет что-то у Линкена, оставлю в туннеле, под полем, сам разберёшься.

Он похлопал растерянного Гедимина по плечу и вышел в приоткрытый шлюз. Люк за ним захлопнулся. Ремонтник покачал головой, глядя на плотно пригнанную створку. «Кенен Маккензи. Сам понесёт ирренций. Хотя… Носил же он его, когда меня тут не было?»


20 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — Земля, Австралия, город Микатарра

— Разворот!

Бронированный конвой слаженно развернулся к космодрому. Гедимин, покосившись на контейнеры с обеднённым ураном (их оставили у главного шлюза, и Кенен стоял над ними, дожидаясь, когда можно будет дать приказ Иджесу и Фланну), вышел на мостовую.

— Взять сармата на борт! — скомандовал кто-то из тяжёлых экзоскелетчиков. Двое из оставшихся на дороге шагнули к Гедимину и крепко схватили его за локти. Вырываться он не собирался, но невольно хмыкнул — «Всё равно боятся. Даже целым конвоем, даже с крейсером за плечами, — боятся…»

— Фланн, начинай загрузку! — приказал Кенен, оглянувшись на Гедимина, и помахал ему рукой. Сармат поднялся на бронеход. Его усадили между двумя экзоскелетчиками лицом к базе. Третий стоял над ним — сармат слышал, как скрежещут сочленения его брони, и сердито щурился. С тех пор, как всех «тесков» загнали в гетто, нормальных ремонтников на Земле не осталось, — Гедимин видел это по каждому экзоскелету и бронеходу, прибывающему на Луну, в некоторых случаях это сказывалось даже на кораблях.

— Мы справимся, Джед, — пообещал Кенен; уран уже унесли, и командир остался один у главного шлюза. — Но ты там не задерживайся!

— Не задержится, — вполголоса пообещал экзоскелетчик, ткнув Гедимина в плечо соплом ракетомёта. — Двигай уже!

В наушниках раздался писк, оборвавшийся резким скрежетом. Связь прервалась. Конвой тронулся по пустому западному шоссе — медленно, стараясь не раздробить дорожное полотно гусеницами бронеходов. «Тринадцать килограммов плутония,» — Гедимин со вздохом прислонился спиной к экзоскелетчику, за спиной хрюкнуло, но отступить придавленному человеку было некуда. «Я бы в карманах донёс. Ни один диверсант не заметил бы. Вечно у „мартышек“ всё по-мартышечьи…»

Им освободили дорогу до самого космодрома, и конвой без задержки выехал из-под городского купола под чёрное небо. Гедимина ссадили и оставили ждать под охраной троих экзоскелетчиков. Четвёртый стоял поодаль, нетерпеливо щёлкая стальным «пальцем» по крышке наручного смарта; это был местный «коп» в жёлтом «Шермане» довоенного образца. На космодроме не было воздуха, и Гедимин не слышал, как лязгает при движении жёлтая броня, но видел, как заедает пневмопривод левой ноги.

— Эй, теск! — «коп», заметив его немигающий взгляд, убрал руку с запястья и развернулся к сармату. — Чего тебе?

— Передай Фостеру — вам всем пора на техосмотр, — буркнул Гедимин, кивнув на его левую ногу. — Пневмоприводы. Проводка. Конденсаторы. Обшивка. Всё пора смотреть и чинить. Когда эта штука в последний раз ремонтировалась?

Патрульный покосился на свой экзоскелет и нахмурился.

— У меня нормальная машина. Всего полгода как из мастерской.

— Левая нога отстаёт от правой, — сармат недовольно сощурился. — До сих пор не заметил? Через месяц увидишь. Я попрошу Кенена дать вам скидку. А то смотреть противно.

Охранники-«федералы», переглянувшись, заржали, «коп» фыркнул, но сказать ничего не успел — по общей связи пронёсся вой сирены.

— Сармата на броню! — услышал Гедимин. «Коп», прихлопнув ладонью наручный смарт, попятился к ограждению. На ближайшей полосе, освобождённой от пассажирских барков, остановился на середине манёвра австралийский «Скат». Это был полноценный боевой корабль, избежавший конверсии, — с полным набором турелей, гравитронов и ракетных шахт. Гедимин отвернулся, чтобы не видеть его неполадок, — от волнения его взгляд становился острее, а все несовершенства раздражали с утроенной силой. «Астероид с ним. Сюда долетел — долетит и обратно,» — подумал он, вместе с экзоскелетчиками поднимаясь на лобовую броню.

Это был участок на носу, поодаль от турелей, на усиленной броне противоастероидной защиты. Нос «Ската», широкий и приплюснутый, был прорезан бороздами в пару дециметров глубиной — нишами для датчиков и сканеров; между двумя такими углублениями к обшивке приварили массивные скобы.

— Ложись, — «федерал» подтолкнул Гедимина к двум креплениям, поставленным рядом. — Сюда ноги.

Скобы сомкнулись на лодыжках сармата впритык к обшивке скафандра, ему едва-едва хватило места. Один из «федералов» заставил его развести руки — крепления, закрывающиеся на запястьях, были разнесены далеко друг от друга. Второй, проверив кислородные датчики, щёлкнул пальцем по респиратору сармата и выпрямился.

— Готово! — доложил он. Ответа Гедимин не услышал, но оба «федерала» спрыгнули с брони и ушли куда-то вбок. Сармат уже не видел их — и вообще ничего, кроме иссиня-чёрного неба. Отсюда был виден Сатурн, окружённый кольцами, чуть левее — синеватый кругляшок Нептуна, слишком отдалённый, чтобы можно было различить спутники. Если бы не здание терминала, Гедимин увидел бы Солнце над северными пиками и полукруг Земли — она сейчас была примерно в той же стороне. «Скат» двинулся вперёд, плавно разворачиваясь, прежде чем выйти на полосу для разгона. Мимо замелькали попутные корабли, полосы световой разметки, сигнальные огни, сливающиеся в одну огненную черту, — и сармата вдавило в броню корабля, отрывающегося от поверхности Луны. Не успел он притерпеться к давлению, как сработал антиграв, и Гедимин стиснул зубы — снаружи, без демпферов, смягчающих удары, он практически слышал, как скрипят под нагрузкой кости. Грудь сдавило; он задержал дыхание, опасаясь порвать альвеолы, и лежал так, считая удары сердца, пока давление не сошло на нет. Впереди, прямо по носу, выплывал синевато-белый шар, за его «спиной» — ослепительно-жёлтый. Скорости Гедимин не чувствовал — Земля приближалась плавно, обманчиво медленно, и он, как завороженный, наблюдал за всплесками дымки над её поверхностью. «Вон там Австралия,» — очертания материков отличались от тех, что он привык видеть на глобусе, но узнать их было можно. «У них утро. Скоро войдём в атмосферу.»

Земля исчезла — над носом «Ската» поднялся белый щит. Защитные поля по всему корпусу ложились одно на одно, внахлёст, и вскоре сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Гедимин, шевельнув рукой, прикрыл себя ещё одним, так же уплотнённым до непрозрачности, и сжал пальцы, защищая чувствительные участки. «Вот и атмосфера,» — внешний экран вспыхнул красным, и корабль едва заметно встряхнуло. Двойная гравитация вдавила сармата в обшивку. «Скат» входил в атмосферу носом вперёд, практически в пике, чтобы на полпути извернуться и в финишной точке лечь на брюхо; защитное поле от удара шло волнами, генераторы работали непрерывно, не пропуская воздух к обшивке. Спрингер снижался.

Вектор гравитации развернулся, давление на долю секунды стало учетверённым — и так же резко ослабло. Корабль рывками сбрасывал скорость. Гедимин услышал рёв — воздух, прорвав защитное поле, на мгновение коснулся обшивки. По рукам хлестнуло жаром. Его собственный кокон выгибался, ложась ему на грудь, и горел жёлтым огнём, но держался — Гедимин не отключал генератор. Несколько долгих секунд спустя «Скат» остановился, и защитные поля растаяли. Сармат увидел ослепительно-синее небо с серебряной полосой вдоль горизонта.

Долго лежать ему не дали — через несколько минут по обшивке загрохотали стальные «копыта». Сармата отстегнули и столкнули вниз по нагретой броне. Он мягко приземлился и, перекрыв кислород, впервые за долгое время вдохнул воздух Земли. Ветер — неожиданно сильный после едва заметных искусственных сквозняков Кларка — ударил в респиратор, и сармат на секунду задохнулся.

— Что тут привезли? Чучело? — красно-чёрный «Тилацин» остановился напротив ошалело мигающего Гедимина. Сармата придержали за локти — экзоскелетчики спустились за ним, пока он любовался небом и пробовал местный воздух на вкус.

— Плутоний доставлен, — отозвался «федерал». — В этот раз без эксцессов. Теска надо вернуть.

— Попробуйте только оставить, — в тон ему ответил «красный». — Ближайший рейс — через пять минут. Следите за ним до отлёта.

— Пошёл, пошёл, — Гедимина толкнули в спину, и он последовал за охранником к барку, ждущему у терминала. Погрузка уже закончилась — пассажирский трап свернулся и втянулся в здание, но корабль стоял неподвижно, и шлюз не закрывался. Гедимин, увидев, что открыты обе створки, вздрогнул, но тут же облегчённо вздохнул — здесь, на Земле, можно было не закупориваться, и внутри, и снаружи корабля был один и тот же воздух, пригодный для дыхания.

Гедимина втолкнули в шлюз, навстречу экзоскелетчику бортовой охраны.

— Вернуть в Кларк, — приказал «федерал». Выглянувший из коридора человек в комбинезоне растерянно мигнул.

— Куда его? У нас нет трёхметровых ячеек.

— Привяжите в трюме, — бросил «федерал», разворачиваясь к выходу. Гедимин боком втиснулся в коридор, стараясь не выпрямляться. Экзоскелетчик стоял в шлюзе — там ещё были высокие потолки, дальше начинались крысиные норы.

— В трюме, — пробормотал человек в комбинезоне, с опаской глядя на сармата. — Ладно, проводи в грузовой.

— Сюда, сэр теск, — отозвался охранник. — Из Кларка? Местная база? Видел вас на космодроме. Как вас по имени?

— Гедимин, — ответил сармат, пробираясь по слишком тесному коридору вслед за охранником. Человек знал, где нужно пригнуться, — он работал на этом барке не первый день, и Гедимин, повторяя его движения, добрался до трюма, ничего не сломав по дороге.

— Джей-ди… — охранник развернулся к нему, шевеля губами. — Джед! Механик Джед! Знаю, как же. Ложитесь сюда, сэр, я вас пристегну. Вон там маты, надо под спину…

«Быстро меня выпихнули,» — запоздало удивился Гедимин, когда барк, подброшенный гравитационным батутом, набрал ускорение и развернулся к Луне. «Даже не увидел, куда сели. Австралия, огромный космодром… Микатарра?»

Через полчаса он сидел на скамье по ту сторону ограждения, под городским куполом Кларка, и рассеянным взглядом смотрел на космодром. Суставы ныли от перенесённых перегрузок, проезжающие мимо барки и тягачи периодически двоились. «А интересно, если прицепить к обшивке „макаку“…» — подумал он с вялым любопытством, но мысль оборвалась на середине. Взгляд, блуждающий по космодрому, упёрся в крайнюю восточную площадку. Там всё так же стоял чёрный корабль, но сегодня его главный шлюз был открыт, и рядом маячили жёлтые экзоскелеты. Кроме них, перед шлюзом толпились люди в лёгких скафандрах; один что-то пояснял другому, оживлённо размахивая руками, остальные стояли поодаль и смотрели на них.

«Винстон нашёл покупателя?» — Гедимин нехотя поднялся со скамейки. «Нашёл и отдаёт ему корабль? Или наоборот — крейсер пригнали обратно?»

Он прошёл мимо приоткрытого ангара байкеров (изнутри доносилась приглушённая ритмичная мелодия, прерываемая шипением и скрежетом) и остановился перед зданием аукционистов. На самом верху табло, затмевая сообщения о действующих лотах, горела яркая надпись: «Атомный крейсер „Элизабет“ — продано».

— Эй, теск! — крикнул кто-то за левым плечом. — Ты как нарочно подгадываешь. Этот парень прилетел сюда сегодня. И Винстон уже всучил ему корабль. Ну как это называется?

— Олух несчастный, — выдохнул Гедимин, разворачиваясь к ухмыляющемуся Люнеру. Он успел прочитать имя покупателя на табло — «Василий Суханов».

— Четыре тысячи! — Люнер показал Гедимину пятерню с одним согнутым пальцем. — Я всё ждал, когда дойдёт до четырёх сотен. Мы бы скинулись всем ангаром. Атомного крейсера у нас ещё не было!

Гедимин хмыкнул.

— Сейчас его вернут, — проворчал он, провожая взглядом людей, поднимающихся в главный шлюз, — и скинетесь. Винстон собирается продать его до Рождества. Подойди к нему, может, уступит за четыреста.

Люнер издал негромкий смешок.

— Подходили уже. На три тысячи согласен, меньше — нет.

Гедимин снова хмыкнул.

— Вернут корабль — посмотрим.

Люнер, привстав на цыпочки, хлопнул его по плечу.

— Я думаю — вот бы устроить ангар прямо в крейсере! На Земле такого ни у кого нет, верно? Мы бы вытащили его наружу, вскрыли шлюзы… Там ведь мощный реактор, да? Была бы ещё одна электростанция…

Гедимин посмотрел поверх его головы на космодром. Чёрный корабль — впервые на его глазах — сдвинулся с места и медленно, плавно пополз на юг, опираясь на невидимые боковые «крылья». «Седжен,» — подумал сармат, чувствуя, как под рёбрами бьётся раскалённый комок. «Они запустили „Седжен“…»

— Ты глянь! — Люнер сунул три пальца в рот и пронзительно засвистел. Из распахнувшихся ворот ангара вывалились четверо байкеров, за ними — ещё трое. Гедимин покосился на них и снова перевёл взгляд на ускоряющийся крейсер. «А ведь взлетит,» — под рёбрами неприятно кольнуло. «Кто этот Суханов? С Севера? У них был свой ирренций, даже ЛИЭГи…»

«Бет», набирая скорость, пролетел по освещённой полосе и скрылся за космодромом, там, где заканчивалась разметка. Ещё несколько секунд Гедимин видел его корму, покрытую противоастероидной бронёй, а потом корабль исчез, оставив взметнувшийся пылевой вал. На краю космодрома поднялось защитное поле, над ограждением замигали предупреждающие сигналы, сирена взвыла, но тут же умолкла, — волна пыли не докатилась даже до кораблей на дальних площадках, разбившись о поднятые экраны. Гедимин ещё успел увидеть, как «Бет» поднимается в чёрное небо — так же, как стоял на космодроме, не разворачиваясь носом вперёд. Невидимый конус антиграва упирался в Луну, вздымая пылевые вихри; через несколько секунд последняя волна улеглась, и корабль скрылся из виду.

«Взлетел,» — беззвучно выдохнул Гедимин, прижимая кулак к ноющим рёбрам. «Может, оно и к лучшему. Иджес был прав — нечего мне ходить и смотреть на то, что мне не достанется…»

— Ух-ху-ху, — Люнер протяжно вздохнул. — Видно, не будет у нас атомного ангара.

…Гедимин думал незаметно пройти на базу и спуститься к реактору — он хотел проверить загрузку, но не был настроен ни с кем разговаривать — но наткнулся на Кенена прямо у главного шлюза. Командир, переодевшийся в «мартышечье», куда-то собирался и тыкал в кнопки смарта, выбирая заказной глайдер.

— О, Джед, — широко улыбнулся он. — Не сгорел, не расплавился?

— «Бет» снова продали, — сообщил Гедимин, глядя мимо него. Кенен с сочувственной улыбкой похлопал его по плечу.

— Что уж теперь, Джед, — горе побеждённым, как было сказано когда-то… На спуске смотри под ноги — там прикопано немного тёплого металла. Тридцать шесть килограмм, привет от белоглазого.

Гедимин благодарно кивнул.

— Он там живой?

— Живее многих, — ухмыльнулся Кенен. — Ладно, Джед, иди работать. Меня ждут в «Сю». Привезти тебе чайничек их чаю?


24 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Клавиши на пульте управления истёрлись и покрылись щербинами, знаки на большей части уже невозможно было прочесть. Мельком взглянув на них, Гедимин подумал, что пульт пора чинить, и что это очень странно — до сих пор он не замечал, что кнопки так изношены. «Я нажимаю на ощупь,» — вспомнил он. «И поэтому не знаю, как они выглядят. Надо подновить, это не дело.»

Длины его пальцев хватало, чтобы выбивать комбинации одним движением — слишком быстро для нормальной работы реактора, но в самый раз для проверки на прочность. Управляющие стержни всего кольца резко поднялись и тут же упали обратно, выбивая из твэлов волну пульсирующего излучения; график на мониторе вскинулся острым пиком и тут же опал, выдав ещё пару понижающихся зубцов. Реактор «успокоился».

«Бор,» — Гедимин едва заметно усмехнулся. «Полезное, но недооцененное вещество. Что мне стоило использовать его в корабельных реакторах⁈»

Он в последний раз глянул на мониторы и, убедившись, что реакция прервана, поднялся из кресла. Вчера и позавчера он работал над активной зоной — подготавливал обвязку реактора к перемещению малых роторов с периферии внутрь кольца топливных сборок. Сегодня Гедимин планировал разобрать кольцо и подготовить управляющую дугу к максимальному расширению. «Тридцать шесть твэлов,» — он сверился со схемой на листке из ежедневника, уже заметно истрёпанной. «Надо перечертить… Тридцать шесть, мне не хватает двенадцати. Ещё четыре — в запасе, остаётся восемь. Следующая выгрузка ирренция вся на них уйдёт… и мартовская тоже. Предупредить Маккензи…» — сармат досадливо сощурился и, сложив листок, убрал его под броню. «Кольцо пока не трогать, пусть работает. Начать с новых твэлов…»

Он поднял рычаг, и реакторный отсек едва заметно вздрогнул — часть массивной обшивки сдвинулась, освобождая проход в нишу между двумя пластами брони. Гедимин держал запасные стержни там.

Освещения в хранилище не было; обычно хватало ирренциевого свечения и его бликов на защитном поле, но сегодня в нише было темно. Гедимин направил в неё луч фонаря и резко выдохнул, помянув про себя уран и торий. Ниша была пуста. Четыре запасных твэла исчезли.

Сармат втиснулся внутрь, и что-то загремело под ногой. Луч фонаря осветил чёрные блестящие трубки — обсидиановые выстилки управляющих стержней. Гедимин, с трудом развернувшись в узком проёме, опустился на палубу. Управляющие стержни были тут, все четыре, вместе с неснятыми хвостовиками и наконечниками; трубки, содержащие ирренций, были грубо выдраны из твэлов — кто-то выламывал их, не заботясь о сохранности креплений и плохо понимая, за счёт чего они в твэлах держатся. Гедимин вынул наружу все обломки, сложил их в контейнер с меей и, недобро щурясь, опустился в кресло. «Кто знал, где твэлы? Кто мог забрать?» — пульсировало в мозгу озадаченного сармата. «И кому, мать моя колба, они могли понадобиться⁈»

Несколько секунд спустя Гедимин закрыл за собой реакторный отсек и, почти бегом добравшись до замаскированного люка, вылез на палубу бывшего корабля.

— Маккензи, — сказал он, щёлкнув коммутатором. — Маккензи, приём!

В наушниках что-то зашуршало, но Кенен не ответил. Гедимин повторил вызов и несколько секунд прислушивался к тишине. «Отмалчивается,» — он медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Знает, зачем ищу. Ничего, найдётся.»

В капитанской рубке было пусто, лишь аккуратно свёрнутый рабочий комбинезон лежал на краю стола. Гедимин покосился на него и недобро сощурился. «Оделся в мартышечье. Тем лучше…»

Сканер выхватил из пересечений металлических и фриловых пластин странный силуэт с расширением в самой верхней части. Гедимин ускорил шаг — и вышел к главному шлюзу, когда его внешняя створка закрывалась за Кененом Маккензи. В другое время он поберёг бы механизмы, но сейчас ждать было некогда, — Гедимин протиснулся между створкой и краем люка и шагнул к удивлённому сармату.

— Джед, ты? — Кенен отвёл взгляд от наручного передатчика и посмотрел на пришельца. — Хотел найти тебя, как вернусь. Коммутатор что-то сбоит…

Гедимин молча сцапал его за ворот и вздёрнул кверху. Непрочный узорчатый скирлин затрещал, Кенен вскрикнул и вцепился в руку ремонтника.

— Джед, твою мать! Порвёшь!

— Где мои твэлы? — тихо спросил Гедимин, глядя в бегающие глаза. Кенен слегка изменился в лице, покосился на закрытые ворота, — бежать было некуда, и он выдавил извиняющуюся улыбку.

— Твэлы? Ты о чём, Джед? Я не знаю ваших терминов…

Гедимин прижал его к переборке и плотнее намотал ткань на кулак. Скирлин затрещал громче, но почему-то до сих пор не порвался — видимо, мартышечья одежда была прочнее, чем думал сармат.

— Четыре твэла в боковой нише реакторного отсека. Где они?

— В боковой ни… Видимо, там же, — Кенен вяло шевельнул плечом. — Джед, я спешу. Поищи получше… Ай!

— Ирренций, — Гедимин выпустил ткань и поймал подбородок сармата в рогульку широко расставленных пальцев. Кенен захрипел.

— Джед! — он попытался отодвинуть руку Гедимина; тот уступил ему несколько миллиметров, чтобы случайно не придушить. — Да-да, я вспомнил. Ирренций. Так бы сразу и ска… Хэ-э! Эти четыре набора трубок в твоём отсеке? Они там висели… ну да, я взял их. Они тебе были не нужны, и я отдал их Лиску.

Гедимин, растерянно мигнув, ослабил хватку, и Кенен тут же вырвался и метнулся к открывающемуся люку. Догнать его не составило труда — Маккензи так спешил, что врезался в выступающий край створки и едва не упал.

— Отдал мои твэлы Лиску? — Гедимин вцепился в плечо Кенена и рывком развернул сармата к себе. Тот часто закивал.

— То, что было в трубках. Амос показал мне, как выделить ирренций. И мы отвезли его Лиску.

«Выделить…» — Гедимин разжал пальцы и машинально вытер ладонь о ближайшую переборку. «Ну разумеется. Откуда Линкену было знать, что это — мои твэлы…»

— Джед, ну успокойся! — Кенен проворно шагнул в сторону, разглаживая смятый воротник и ткань на груди; забытый респиратор так и болтался у него за плечом, шляпа осталась прищемленной между створками гермоворот. — Я понятия не имел, что это тебе нужно. Оно там лежало, ты не забирал, ну я и подумал…

— Зарыть бы тебя в Пласкетте, — угрюмо сощурился на него Гедимин. Что бы он ни сделал с Кененом, вернуть твэлы было невозможно. Маккензи, поняв это по его глазам, стряхнул пылинки с плеча и сочувственно улыбнулся.

— Очень жаль, Джед. Жаль, что я тебя так расстро… Чёрт!

Он смотрел мимо Гедимина, и тот, проследив за его взглядом, повернулся к шоссе. На обочине, рядом с транспортом, очень похожим на «Стимфалиду» после конверсии, стоял человек в серо-стальном комбинезоне и изумлённо смотрел на сарматов.

Hasu, — выдохнул Гедимин, отступая к закрытому шлюзу. Теперь он вспомнил, что не слышал, как транспорт подъехал к базе, — возможно, человек наблюдал их общение с того момента, как открылся люк…

— Чем могу быть полезен? — Кенен, поправив смятую манжету, широко улыбнулся пришельцу. Шляпа, выпавшая из открывающихся ворот, упала прямо на подставленную руку, и Маккензи надел её, небрежно сдвинув на затылок. Гедимин ждал, пока створки разойдутся полностью, — «не хватало ещё бегать от каждой мартышки!», сердито думал он, стараясь не смотреть ни на «мартышку», ни на её корабль. «Стимфалида» притягивала его взгляд мощнейшим электромагнитом, — это был полноценный малый бомбардировщик, с сохранными «Седженами», разоружённый, но в любой момент готовый принять новое оружие, — все приводы бластеров и кинетических стволов уцелели, их просто прикрыли бронёй. «Почти звездолёт,» — думал Гедимин, угрюмо глядя на маленький корабль сквозь сужающийся проём — шлюз уже почти закрылся. «Из города не взлетишь, но если отъехать… Интересно, почему он такой… целый?»

В наушниках задребезжало.

— Джед, выйди на минутку, — попросил Кенен. — Это к тебе.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Я сегодня не работаю. Пусть пишет заявку…

— Джед, выйди, — снова попросил Кенен, и сармат удивился ещё больше — в другое время Маккензи сам твердил бы о заявках и не подпустил к своим ремонтникам никого без техзадания и предоплаты. — Это Василий Суханов.

Гедимин, вздрогнув всем телом, опустил на глаза тёмный щиток и ненадолго задержал дыхание. «Спокойно,» — приказал он себе. «Это просто макака. Одна из миллиардов. Это ничего не значит.»

Он вышел из шлюза и остановился перед человеком в сером комбинезоне. Тот был коротко, по-сарматски, стрижен, раскладной шлем висел за его плечами, а при появлении Гедимина он отстегнул ещё и респиратор и сдержанно улыбнулся, глядя сармату в лицо.

— Здравствуйте. Гедимин Кларк — это вы?

Сармат молча кивнул.

— Бывший капитан «Елизаветы»?

Гедимин качнул головой. В груди пульсировал распухающий горячий ком. «Первый из них, кто вышел на меня,» — думал он. «Первый из шести. Зачем⁈»

— Так я и думал, — человек сдержанно усмехнулся. — Винстону надо бы писать фантастику. Такие интересные истории… и так мало правды. Вы были реакторщиком на «Елизавете»?

— «Бет», — буркнул Гедимин, глядя в серые, почти прозрачные глаза. — Не «Элизабет» и не «Елизавета». У него не было имени. «Бет», урановоз на базе малого крейсера.

Василий кивнул.

— Да, я видел его изнутри. Отличный корабль, но в бою не был давно. И взят был не с боя… Вас застали врасплох?

Гедимин сузил глаза.

— Что тебе надо?

— Помощь, — коротко ответил человек. — От того, кто знает корабль изнутри. Я имел дело с сарматской техникой.

Он кивнул на «Стимфалиду».

— Это было относительно просто. Но тут речь о крейсере. Я знаю, что с ним неладно, и что его пять раз возвращали. А вы, по-моему, знаете, почему.

Гедимин молча смотрел на него, борясь с желанием проломить «макаке» череп. Кенен шагнул к нему, растягивая лицо в самой дружелюбной улыбке.

— Мистер Суханов! Вы хотите нанять ремонтника? Вам следует говорить со мной. Это официальный наём, и я…

— Да, видимо, так, — Василий повернулся к нему. — Я понимаю, что это не бесплатно. Я купил «Елизавету», и я не пожалею денег, чтобы она взлетела. Это очень хороший корабль, и я его тут не оставлю.

— Да-да, я понимаю, — протянул Кенен, задумчиво шевеля сложенными пальцами. — Это обойдётся вам… как бы не дороже самого корабля, мистер Суханов. Особая работа, лучший механик…

Гедимин молча положил руку ему на плечо, и Кенен дёрнулся и подался назад.

— Нет, — буркнул он.

— Что… именно? — спросил Кенен, искоса глядя на его руку. Гедимин не сжимал пальцы — просто держал ладонь на его плече.

— Я не буду ничего делать для «Бета», — сказал сармат. — Ни за какие деньги. Отправляй кого хочешь. Я не пойду.

Кенен растерянно мигнул.

— Джед, это редкая глупость, — сказал он. — Иди на базу. Мы с мистером Сухановым всё обсудим…

— Если отправишь меня туда, я взорву корабль, — сармат угрюмо сощурился. — На нём не будут летать макаки!

Он отвернулся и, руками раздвинув створки гермоворот, шагнул в шлюзовую камеру. Створки с грохотом сомкнулись за его спиной.

— Ничего не могу поделать, мистер Суханов, — послышался в наушниках приглушённый голос Кенена. — Джед не в себе, и я не могу вправить ему мозги. На моей базе множество хороших механиков, и я всегда готов…

Что ответил Суханов, Гедимин уже не слышал, но через несколько секунд главный шлюз открылся, и до сармата донёсся раздражённый вздох.

— Найди мою запасную шляпу, будь любезен. Из-за одного полоумного амбала мне пришлось вернуться.

Гедимин остановился. Он всё ещё стоял между Кененом и его рубкой — и теперь вышел на середину коридора, перегородив его намертво. Кенен поднял на него взгляд и испуганно мигнул.

— Успокойся, Джед. Я же извинился за твой ирренций! Мне теперь неоткуда его взять. Меня ждут в совете, а я вынужден переодеваться, — он тронул пальцем смятую манишку. Гедимин мигнул.

— Из чего это сделано? Любой скирлин давно расправился бы.

Кенен поморщился.

— Джед, я не хочу говорить о текстильной промышленности. Пропусти меня, пожалуйста. Я могу извиниться ещё раз, но только после собрания.

Он нетерпеливо постучал пальцем по наручному передатчику. Гедимин ухмыльнулся. Злость уже улеглась, уступив место досаде — больше на себя, чем на Маккензи. «Сам виноват. Оставил твэлы на виду. Кенен же своего не упустит…»

— Кого ты послал к Суханову? — спросил Гедимин, отходя в сторону. Кенен с облегчённым вздохом прошмыгнул мимо него.

— Никого, — ответил он уже из капитанской рубки; дверной проём остался открытым, и Гедимин, заглянув, нашёл там филка, подающего Кенену новую рубашку. — Суханов отказался от нашей помощи. Ему нужен был именно ты, Джед. И это умно с его стороны. Я на твоём месте согласился бы на него работать. Есть подозрения, что он знает твоё настоящее имя. Не хотелось бы провалить конспирацию из-за такой ерунды.

— Убей его, — буркнул Гедимин, недобро щурясь. — Ты же делал так. Я не собираюсь ничего делать с «Бетом». Макаки его забрали — пусть макаки его и чинят.

Эта мысль пульсировала в его мозгу, пока он шёл по пустым гулким коридорам к замаскированному люку. Сармату было не по себе. Он снова и снова вспоминал разгон и взлёт «Бета» — и спокойный взгляд Суханова, только что наблюдавшего за сарматской дракой. «Он ведь ни о чём не спросил,» — подумал Гедимин, замедлив шаг. «Будто так и надо. Местные давно позвали бы патрульных. И „Стимфалида“ на ходу… Ну ладно, посмотрим, что он будет делать с крейсером. Ловушка рано или поздно сработает…»


27 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— А меня обязательно было вытаскивать? — спросил Гедимин, сердито щурясь на Кенена. В наручном передатчике пищало и мигало включённым экраном техзадание к очередному заказу.

Маккензи расплылся в извиняющейся улыбке.

— Там у них реактор, Джед. Ты же любишь реакторы!

Гедимин фыркнул. Реактор действительно был — «Звёздный Кондор» второго поколения, с натрием в первом круге, сбившимися термодатчиками, утечкой теплоносителя и — если нейтронные датчики не врали так же, как термические — с проеденной насквозь оболочкой как минимум одного твэла. Сармат знал, что вблизи, на корабле, увидит ещё больше повреждений, и мог поклясться, что разбираться с ними придётся не менее трёх суток. А значит, своим, куда более интересным, реактором он займётся очень и очень нескоро.

Бригада разбирала снаряжение; Айзек просвечивал сигма-сканером скафандры, выявляя участки, проницаемые для излучения, и время от времени пихал Гедимина в бок и вполголоса говорил что-нибудь о недостающих запчастях или приближающихся сроках ремонта. Сармат рассеянно щурился, думая, как лучше расставить твэлы в новом реакторе, и сколько места оставить для предполагаемых сборок. Он плохо понимал, почему Айзек говорит всё это ему, а не Кенену, планирующему расходы.

— И два тяжёлых скафандра для филков, — закончил перечисление дефектоскопист, и Гедимин удивлённо мигнул.

— Зачем?

— Для работы в активной зоне, — ответил Айзек. — Реакторы изнутри бывают очень тесные. Филку удобно, а Старший застрянет.

«Старший?» — Гедимин не сразу понял, о чём речь. «М-да. Вот и Айзек перестал называть сарматов сарматами…»

— Зачем филкам в активную зону? Туда, по-моему, один я и хожу, — сказал он, подставляясь под луч дефектоскопа. Его броня всегда была непроницаемой для излучения — не считая пары брешей на висках, оставленных для сигма-квантов, но и их сармат перед работой заделывал. Иногда его подмывало оставить просвет для гамма-квантов — может, урановые реакторы так же «общительны», как ирренциевые, но в своём диапазоне частот? — но эта мысль была слишком нелепой, чтобы её додумывать хотя бы до середины.

— А это не дело, — сказал Айзек, отключая дефектоскоп и жестом направляя сарматов к главному шлюзу. — А если ты руку сломаешь? А на космодроме — авария?

Гедимин хмыкнул.

— У них там свои ликвидаторы есть. Довезут ошмётки до Пласкетта.

…Нейтронные датчики всё-таки врали. Гедимин так и подумал, когда вошёл в реакторный отсек, но на всякий случай извлёк сборку для изучения. Все твэлы оставались герметичными, два датчика из восьми требовали замены. В задании не было ничего про покупку запчастей за свой счёт, и Гедимин, сообщив о неисправности и сложив повреждённые датчики в аккуратную горку под защитным полем (отчего-то главный механик корабля, увидев её на ладони сармата, расширил глаза и заметно побледнел), скомандовал бригаде «Отбой!» и после дезактивации выбрался к выходу из терминала. Он пришёл последним — остальные сарматы, не искупавшиеся в теплоносителе и не державшие в руках фонящих сборок, «отмылись» быстро и уже успели купить в ближайшем окошечке «Фьори» «особые пайки» и занять две скамьи у ограждения. Согнать их не пытались — люди обходили бронированных сарматов по широкой дуге, местные охранники смотрели одобрительно, кто-то, увидев Гедимина, приветственно помахал ему.

— В «Юйту» идём? — спросил ремонтник. Айзек пожал плечами.

— Кто хочет, пусть идёт. Я бы посидел здесь. Редко выхожу с базы, а тут всё сильно изменилось.

Четверо сарматов, взяв у Гедимина пятикойновую карту, ушли в здание. Сбор был назначен у выхода, через полчаса, сразу после рейса на Цереру, — Айзек хотел пронаблюдать за взлётом церерианского спрингера. Это был большой корабль, сильно похожий на «Косатку» и отчасти — на мацодский крейсер «Давид»; на его борту виднелся яркий, недавно нанесённый герб Восточного Блока.

— Много их в последнее время, — заметил Айзек, кивнув на герб. — Как плановая перекраска, так рисуют новые знаки. Свежей покраски с гербом Мацоды уже не встретишь. Север — видел, вон там один стоит, а Мацоду — нет. Стальной Пояс им, что ли, так дорого обошёлся?

Гедимин смотрел на корабли, и Айзек не мог видеть, как темнеют и сужаются его глаза, — вспоминать Стальной Пояс ему было неприятно, и чем больше времени проходило, тем сильнее он подозревал, что сделал тогда что-то лишнее.

— Они отстроили базу на Церере, — сухо отозвался он. — Вернулись на Весту. Какая разница, что намалёвано на борту?

Его взгляд против воли отклонялся всё дальше к востоку — там на краю поля зрения чернел знакомый силуэт. Сармат досчитал до десяти, ненадолго задержал дыхание, унимая участившийся пульс, и повернулся налево. Корабль в самом деле был там, но не на площадке аукционистов, — его поставили западнее, у одного из запасных проёмов в ограждении, и свернули защитное поле в широкую трубу, создав безопасный проход к открытому главному шлюзу. У новой дыры в ограждении стоял человек в серо-стальном экзоскелете; к его броне был пристёгнут переносной платёжный терминал, а на ограде висела коробка с прорезью в крышке. Вокруг толпились люди — в основном некрупные, детёныши и подростки, но встречались и взрослые компании. Ненадолго задержавшись у экзоскелетчика, они уходили по «трубе» к кораблю.

Has— sulesh, — прошептал Гедимин и вздрогнул — Айзек крепко схватил его за руку.

— Что? Что там?

— Эти макаки… Они грузятся на мой корабль, — еле слышно сказал сармат.

— Не грузятся, — Айзек неожиданно сильно ткнул его кулаком под рёбра, и Гедимин растерянно мигнул. — Видишь? Они заходят и выходят. Это просто экскурсанты.

— Вот мартышки, — выдохнул Гедимин и досадливо сощурился. «Да, так и есть. Они заходят и выходят. Экскурсанты. Какая там плата за вход?»

Табличка с ценой была закреплена на самом терминале — маленький листок, но Гедимин, приглядевшись, прочитал, что вход стоит двадцать пять центов.

— Это твой Суханов, да? — Айзек кивнул на новый «аттракцион» на краю космодрома. — Нашёл применение «Бету»? Ты не против, если я схожу туда? Четвертак у меня найдётся.

— Вместе пойдём, — отозвался Гедимин, придержав его за плечо.

На подходе к кораблю сарматы разминулись с Люнером — тот не заметил их за оживлённым разговором с рослой беловолосой самкой. Лю махал руками, едва не задевая прохожих, самка смотрела на него с усталым прищуром и отвечала односложно. Гедимин скользнул по ним взглядом и невольно усмехнулся.

Людей в серых экзоскелетах было двое — один собирал деньги, второй стоял с другой стороны проёма, повернувшись к «копу» в жёлтой броне. О чём они говорили, сармат не расслышал, — но, стоило Гедимину и Айзеку подойти к клубящейся очереди и оглядеться в поисках её конца, «коп», на долю секунды подняв стальную конечность, подошёл к ним.

— Гедимин Кларк и Айзек Норд? — патрульный привычно махнул считывателем и развернул перед сарматами голографический экран с длинными строчками какого-то текста. — Тескам вход запрещён.

— Почему? — спросил Айзек, недовольно сузив глаза. — Мы тоже заплатим.

Патрульный, свернув текст, расставил руки и выразительно повёл заплечной турелью.

— Назад, назад! Распоряжение шерифа!

Сарматы переглянулись. Гедимин в последний раз посмотрел на открытый шлюз — с той стороны экскурсантов встречал ещё один серый экзоскелетчик — и развернулся к терминалам.

— Назад, за ограждение! — крикнул ему в спину патрульный. — Я слежу за вами, ясно?

— И вот зачем? — спросил незаметно подошедший «серый». — Всё в порядке, они могут пройти…

Патрульный развернул перед ним текст.

— Особый приказ, сэр. Для вашей же безопасности. Корабль-то на ходу…

Гедимин мигнул, переглянулся с Айзеком, удивлённым не меньше его, и с трудом сдержал ухмылку. «Боятся, что мы улетим? Вдвоём на крейсере?»

— Вот как, — не без удивления произнёс «серый», скользнув взглядом по тексту. — Такие у вас, значит, порядки. Гедимин?

Сармат мигнул и невольно сжал пальцы на плече Айзека так крепко, что броня заскрежетала.

— Мы уходим, — буркнул он, глядя мимо человека. — Следи за крейсером.

Он что-то сказал им в спину, но Гедимин уже не слышал. Он не оглядывался, пока не дошёл до входа в терминал. Там он остановился, ненадолго задержал дыхание и повернулся к кораблю. Желающих пройти на борт всё ещё было много; их делили на группы по два десятка и запускали внутрь под присмотром экзоскелетчика. Иногда из шлюза выглядывал второй патрульный — шериф дал крейсеру усиленную охрану.

— Ты узнал человека? — спросил Айзек, пытаясь перехватить взгляд Гедимина. — Он явно чего-то от тебя хотел.

— Суханов, — отозвался тот, недобро сузив глаза. — Пусть теперь хочет от местных ремонтников. Тескам на «Елизавету» вход запрещён.

Айзек озадаченно хмыкнул.

— То ремонтируй им боевые спрингеры, то не входи на экскурсионный корабль… Пока мы ковырялись в реакторе «Барракуды», это никого не смущало.

Гедимин пожал плечами — думать о странностях местных традиций ему не хотелось.

— Будешь ещё смотреть на космодром? — он покосился на часы. — Пора вызывать глайдер.

…Ремонтники, пройдя главный шлюз, разошлись по базе; рядом с Гедимином остался один Айзек. Сармат шёл медленно, думая на ходу о поведении кольцевого реактора, и не сразу его заметил.

— Скажешь Кенену о новых скафандрах? — спросил тот. — Надо внести их в смету, иначе он опять спустит всё на самок.

— Скажи, — отозвался Гедимин. — При чём тут я?

— Тебя он послушает, — уверенно сказал Айзек. — А со мной сделает вид, что забыл записать. Тебя он боится, атомщик. Скажи ему, ладно?


30 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Автомат зашипел, запахло нагретой органикой, и щиток из тёмного стекла отъехал в сторону. В нише стоял маленький поднос с двумя креплениями; в одном стояла кружка с чем-то тёмным, пахнущим гарью, в другом лежал приплюснутый бургер.

— Всё-таки заработало, — с лёгким удивлением сказал Питер, уважительно покосившись на Гедимина.

— Вызывай в любое время, Пит, — широко улыбнулся Кенен, вместе с подносом перебираясь на диван; мягкая подушка ощутимо просела под его весом. — Я всегда говорю — вызывай в любое время. Лучшие механики «Маккензи» в твоём полном распоряжении — всё ради того, чтобы госпиталь работал идеально.

Питер хмыкнул.

— Это не совсем относится к работе госпиталя, но… — он пощёлкал кнопками, проверяя работоспособность автомата, и в нише появился ещё один «особый паёк», в этот раз — с незнакомым Гедимину свёртком из теста и мяса. Кенен одобрительно кивнул.

— Надеюсь, эта разминка помогла вам настроиться на рабочий лад, — сказал Питер Гедимину, выходя в коридор. — Сломанный автомат — это досадно, но без него мы обошлись бы. В последнее время даёт сбои вентиляция в карантинных боксах. Там на выходе стоят бактериальные фильтры, и раз в неделю мы берём пробы. Так вот, в ту пятницу…

Гедимин внимательно слушал его, вслед за ним переходя с яруса на ярус в подземном здании госпиталя. Питер вёл его окольными путями, куда не выбирались пациенты, и даже персонал появлялся редко; иногда они проходили пять-шесть этажей, встречая только роботов-уборщиков.

— Карантинное отделение, — врач остановился перед гермоворотами с разделённым на две створки знаком биологической опасности. — Тут санпропускник на входе. Пока я переодеваюсь, пройдите дезинфекцию. Это штатная процедура, ничего особенного.

— На входе? — переспросил Гедимин. Питер кивнул.

— И на выходе тоже. Пациенты карантинного отделения… иногда трудно сказать, кто для кого более опасен — они для нас или мы для них.

Гедимин помнил, что человеческие инфекции для него неопасны, и всё же ему было не по себе, когда он проходил мимо герметично закрытых люков с символами биологической опасности. Один из них врач открыл особым кодом и поманил сармата за собой.

— Нам придётся пройти мимо остеклённых боксов, — сказал он, дожидаясь, пока автоматика выпустит их из тесного шлюза. — Они открыты для наблюдения. Это важно для нас, но посетителей это смущает. Если опасаетесь увидеть что-нибудь неприятное, смотрите под ноги.

Змеевидный робот-уборщик пересёк коридор и уткнулся в ступню Гедимина. Сармат отодвинулся, но механизм повторил его движение — внимание агрегата привлёк именно он. Спрыснув ступни Гедимина бесцветным раствором с резким запахом, робот пополз дальше.

— Увидел, что вы без бахил, — смущённо пояснил Питер. — К сожалению, на ваш скафандр ничего не налезет… Что тут нового?

Он обращался к человеку в лёгком скафандре биозащиты. Тот сидел за выдвижным столом, наблюдая за прозрачной стеной, подсвеченной изнутри синеватым; при появлении Питера он поднялся.

— Ничего, доктор Фокс, — ответил он. — Поражённые области остаются в прежних границах, выделяется сукровица. Дыхание в норме…

— Наблюдайте, — кивнул ему Питер. — Мы с мистером Кларком проверим фильтры в закрытых боксах. Если что-то услышите, не пугайтесь.

Гедимин посмотрел на подсвеченную стену. За ней была маленькая комната, почти полностью занятая капсулой-автоклавом с прозрачной крышкой. Под выпуклой пластиной лежал неподвижный человек, раздетый догола; его лицо и низ живота прикрывали щитки с отходящими от них трубками. Ещё один щиток, без трубок, но с батареей полупустых ампул, был закреплён на груди. Сначала Гедимину показалось, что пластин на теле человека много, но потом он понял, что это обширные поверхностные раны — что-то вырезало по куску кожи с прилегающими мышцами на полусотне участков тела. Поверх живой плоти лежали странные сетчатые структуры, сверху залитые прозрачной жижей. Правую руку и обе ноги до колена жижа покрывала полностью, и её удерживали прикреплённые к конечностям коконы. Сильнее всего пострадали пальцы — на ногах их не осталось вовсе, на руке сохранились первые фаланги.

— Ну вот, бокс открыт, — сказал Гедимину довольный Питер, вынырнув из соседнего коридора. — Можете работать… Что-то привлекло ваше внимание?

Сармат качнул головой, с трудом отводя взгляд от неподвижного тела.

— Сольвент? — спросил он, кивнув на прозрачный бокс. — Авария?

Питер покачал головой, одновременно жестом направляя Гедимина в открытый люк, — то ли спешил начать ремонт, то ли не хотел, чтобы сармат рассматривал больного.

— Нет, не сольвент. Хотя по действию очень похоже… Сверхагрессивный биологический реагент, так я бы это обозначил. Восемьдесят процентов кожи, тяжелейшая интоксикация…

— Зачем лезть в реагент без скафандра? — спросил Гедимин, болезненно щурясь.

— Скафандр, как видите, не помог, — отозвался Питер, оглядываясь через плечо на прозрачную стену. — Миссис Петерс ещё очень повезло… в сравнении с остальными. Их мы опознавали по радиоактивным элементам, оставшимся от скафандров. Почему-то этот реагент не тронул их, наоборот, создал для них специальные капсулы внутри себя. Они так и остались лежать на месте… в общем, там, где были. А всё остальное… вошло в состав реагента. Интересно, что внешнюю обшивку он не тронул — пророс по стыкам. А вот внутреннюю поглотил полностью. Нам повезло застать его неактивным…

Он покосился в сторону стеклянного бокса и вздрогнул. Гедимин слушал его, озадаченно мигая. «Сверхагрессивный биологический… Hasu!» — перед глазами встал астероид, быстро прорастающий нитями и клубеньками, сформировавшимися из ошмётков зелёной торпеды.

— Алити? — спросил он, понизив голос. Питер, вздрогнув, перевёл на него внимательный взгляд.

— Сталкивались? Да, характерное… воздействие. Это был грузовик «Вирма», шёл из пояса астероидов… Миана утверждает, что их случайно обстрелял терраформирующий флот — принял за подходящую каменную глыбу, но… — он оглянулся на открытый люк и тоже понизил голос. — Скорее всего, они сами взяли реагент на борт. С тех пор, как тут все эти… формы жизни, полно желающих изучить их и пристроить к делу. Алитийские технологии… Думаю, они сами полезли в реагент. Рассчитывали удержать в герметичной капсуле…

— Эта штука съела корабль? — спросил Гедимин и сам же поморщился от сказанной глупости.

— Практически, — ответил Питер. — Внутренние помещения были просто выстланы этим… этой субстанцией. Нас три недели держали в карантине. Теперь там застряло оборудование, с которым мы работали с бедной миссис Петерс. Мианийцы деактивировали реагент, но… Думаю, после карантина я отдам его в переработку. Я не мешаю вам, Гедимин? Я и не заметил, когда вы разобрали короб…

— Не мешаешь, — отозвался ремонтник, освещая фонарём внутренности вентиляционной шахты. — Они пытались что-то делать, пока оно ело корабль? Выжечь, облучить, выставить на вакуум…

— Это очень… эффективная субстанция, — вздохнул Питер, перекладывая ближе к Гедимину нарезанную ветошь из госпитальных запасов. — С потрясающей приспособляемостью. Когда я это увидел, с трудом удержался, чтобы не взять образец. Это изумительная форма жизни, Гедимин. Не знающая никаких преград. Помните капсулы, в которые она поместила радиоактивные элементы?

Сармат отвлёкся от просвечивания батареи фильтров и заинтересованно хмыкнул.

— Их внутренняя часть была выстлана радиотрофными клетками. Она не смогла их съесть, но смогла использовать… — Питер выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь. — Простите. Я увлёкся. Наверное, вам, не-биологу, это не слишком интересно. И даже неприятно. Мы стараемся помочь бедной миссис Петерс, и, кажется, этот организм не оставил в её теле спящих клеток, но…

Он пожал плечами и придвинул к Гедимину контейнер для мусора, отмеченный знаком биологической опасности.

— Она в первой очереди на протезирование. Мианийцы взяли на себя вину, делают всё, что могут… Надеюсь, больше мне не придётся выезжать на такие вызовы. Столько желающих совать руки, куда не следует…

Гедимин порадовался, что не может покраснеть, — ему вспомнилось, как Стивен чуть ли не за шкирку оттаскивал его от живой слизи, въедающейся в астероид. «Вот тебе и образцы,» — он невольно поёжился. «Где „Вирм“ это нашёл? Алитийцы уже наш астероидный пояс заселяют?»

— Выяснили, откуда реагент? — спросил Гедимин.

— Миана взяла это на себя, — ответил Питер. — Нам, разумеется, не сообщили. Это не в нашей системе, Гедимин. Можете спать спокойно. Наверное, мне следовало проложить маршрут мимо этого бокса. Здесь проще всего подобраться к вентиляции, вот я и подумал…

Он виновато вздохнул.

Больше Гедимин не узнал от него ничего — так и вернулся к Кенену озадаченный и задумчивый. Тесты на эа-мутацию были у него, и он отметил в памяти, что нужно занять очередь в медотсек — без проверки его не оставили бы, но после наблюдений за миссис Петерс ему было неспокойно. «Интересно, самих алитийцев оно ест?» — думал он, вместе с Кененом возвращаясь на базу. «Вон, мианийцы умеют его деактивировать. Значит, по умолчанию — ест. А настоящих алитийцев? Если такая торпеда лопнет на их планете, что будет? А… У нас тут много дряни, от которой дохнут. И когда это кого-то останавливало?»


05 декабря 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Можешь радоваться, Джед, — сказал, расплываясь в довольной улыбке, Маккензи, и передатчик на руке Гедимина коротко пискнул, принимая информацию. — Мы с Фостером всё подписали. Долго же я с ним возился…

— Фостер? — Гедимин озадаченно смотрел на него, не понимая, зачем его в очередной раз отвлекли от опытов с реактором. Опыты на сегодня были, в общем-то, закончены, — ничего сложного, обычная проверка на вибрацию и перемещение стержней — но осмыслить полученные данные Гедимин не успел, а за работой это делать было неудобно и небезопасно.

— Ну, твоя затея с техосмотром их снаряжения, — небрежно пояснил Кенен, отправляя Гедимину ещё один файл. — С сегодняшнего дня вы впятером работаете в полицейском участке. Техосмотр экзоскелетов, текущий ремонт, составление списка техники для капремонта, — в общем, всё как обычно. Не заказ, а конфетка! Джед, ты что, не выспался?

— Их же там под сотню, — мозг Гедимина, ещё не «вылезший» из реактора, работал неохотно. — Пятерых мало… А как они сами будут работать без брони?

Кенен ухмыльнулся.

— Умный теск! Они не будут работать без брони. Они будут выдавать для осмотра по пять машин в день. Одного ремонтника на один экзоскелет более чем достаточно. Я бы вообще послал тебя и Иджеса, там вам двоим делать нечего…

Гедимин недовольно сощурился.

— Пять в день… Так мы весь декабрь провозимся.

Кенен пожал плечами.

— Работа ненапряжная, тем более — рядом с космодромом. Буду подкидывать вам заказы для развлечения. Кстати, на выходных вы там не работаете.

«Тогда провозимся ещё и пол-января,» — сармат поморщился, но промолчал — спорить с Кененом, ухватившим выгодный заказ, было бесполезно.

— А он куда? — Гедимин кивнул на филка, вместе с тремя ремонтниками проверяющего снаряжение на пороге капитанской рубки. Филк был мелким даже для своего подвида — макушкой едва доходил до гедиминовых нижних рёбер — но держался уверенно, будто был с ним вровень.

— Ансельм? Это самый важный участник вашей экспедиции, — ухмыльнулся Кенен. — Фостер настоял на ходовой проверке каждой машины. А никто из вас в местные экзоскелеты не втиснется даже голышом. Вдеваете в машину Ансельма, смотрите, как он ходит, вынимаете, везёте на базу. Берегите его там, ясно?

Ансельм сердито сощурился на него и поправил ремонтную перчатку.

— Я — электрик, — сказал он Гедимину, задрав голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Помогал тебе с последней «Барракудой», помнишь?

Кенен рассмеялся.

— Джед никого не запоминает, Анси! Такой уж он у нас. Ладно, парни, собирайтесь, глайдер ждёт!

…В здании участка их тоже ждали — двое в тяжёлых жёлтых экзоскелетах встретили их у глайдера и насветили в глаза считывателями.

— Работать будете вон в том ангаре, — сказал один из них. — Перед и после — обыск. Список запчастей подавать мне, самим никуда не лазать. Моё имя — офицер Вожник. Кто у вас главный?

Сарматы, переглянувшись, дружно указали на Гедимина. Тот изумлённо мигнул — об этом уговора не было.

— Гедимин Кларк? — офицер Вожник покосился на передатчик. — Все за мной.

Обыскивали их прямо в ангаре — заставили снять скафандры, долго выискивали что-то внутри брони и охлопывали сарматов по карманам комбинезонов. Гедимин терпел всё это молча; он настоял только на том, чтобы его повернули к стапелям с экзоскелетами, выделенными для ремонта — не хотелось зря терять время. Экзоскелетов было пять, как и обещал Кенен: два «Тилацина» времён Второй войны с заваренными пробоинами от осколков, «Шерман», большая часть которого была на ходу во время войны Первой, трофейный, относительно целый «Лантерн» без «лучевых крыльев», с криво приделанным реактивным ранцем, и новенький «Маршалл». Последняя машина понравилась Гедимину меньше всего — её делали какие-то саботажники, и не выйти из строя она не могла, даже если бы её хранили на складе.

— Мой — «Маршалл», — сказал Гедимин, посмотрев на бригаду. — Иджес, ты возьмёшь «Шерман». Осторожнее с РИТЭГом — короб деформирован, может быть пробой. Ансельм…

— Вон тот «Тилацин», — самостоятельно определился филк. — Останется время — помогу тебе с «Маршаллом».

Гедимин хмыкнул, но спорить не стал. Сарматы разошлись по ангару под пристальным взглядом офицера Вожника и двух его подручных. Гедимин думал, что вскоре им надоест, и они выйдут, но «макаки» маячили у выхода из ангара — и за час не сдвинулись с места.

Первым справился ремонтник «Лантерна»; оставшиеся неполадки устранялись возвращением «лучевого крыла» на место, но тут сарматы ничего не могли сделать. Через несколько минут освободился для проверки первый «Тилацин». После «вдевания» Ансельма в отремонтированные экзоскелеты ремонтники столпились вокруг «Маршалла».

— Кто это собирал? — спросил Гедимин, в третий раз послав патрульного за деталями на склад и выкинув половину принесённого за полной непригодностью. — Знаешь? Найди и расстреляй.

Офицер Вожник выпучил глаза и хотел что-то ответить, но тут передатчик на его запястье пронзительно зазвенел, и человек отвлёкся.

— «Елизавета» прибыла, — сказал один из патрульных со странной нежностью в голосе. — Надолго?

— На три дня, — ответил Вожник, прикрыв передатчик. — Завтра откроется. Эй, теск! Тебя ещё долго ждать⁈

Гедимин одной рукой привёл экзоскелет в вертикальное положение, посмотрел на него, болезненно щурясь, и пожал плечами.

— Ансельм, проверяй. Тут ничего не сделаешь.

— Что значит «ничего»? — влез в разговор насторожившийся офицер. — Вас наняли ремонтировать, а не…

Гедимин посмотрел ему в глаза — мало кто из людей мог это выдержать, не сбившись с мысли.

— Будет работать. Но машина — дрянь.

— Ты был на «Елизавете»? — вполголоса спросил один патрульный у другого, пока Ансельм примерял на себя отремонтированный экзоскелет. — Не забыть на завтра четвертак. Всё собираюсь сходить, и всегда денег в обрез…

— Откуда вернулась «Елизавета»? — спросил Гедимин у людей, на время забыв об экзоскелетах. В груди неприятно кольнуло. «Он поднял её в космос,» — думал сармат. «Обошёл ловушку. Взлёт из области пониженной гравитации… да, вероятно, так. А я не учёл… Хотя — с работающим реактором всё равно не взлетит. Сказать Лиску, чтобы выловил и уничтожил…»

— Рейс в пояс Койпе… — начал было отвечать офицер Вожник, но понял, кто задавал вопрос, и замолчал, снова выпучив глаза. — Работа закончена? Все на обыск!

За ангаром сарматы, не сговариваясь, свернули к космодрому. «Бет» стоял поодаль, и его осматривали местные техники, и кто-то в сером экзоскелете ходил вокруг корабля вместе с ними.

— Летает, — вполголоса заметил Иджес. — Винстон нашёл-таки пилота. Кто у них там за реактором? Северянский атомщик?

Гедимин едва заметно вздрогнул. «Верно же,» — в груди снова закололо. «У них там свои учёные. Может, уже построен свой реактор. Ирренций запретили, но Север мог и наплевать на запрет…»

— Пойдёшь на корабль? — спросил Иджес у Ансельма. — Это нам туда нельзя. А ты сойдёшь за мартышку. Пальцы только не растопыривай…

— Не лезь к филку, — дежурно одёрнул Иджеса Гедимин. — Хватит глазеть. Кто-нибудь идёт в «Юйту» или «Фьори»?


12 декабря 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— И охота же тебе себя травить, — еле слышно пробормотал Иджес, останавливаясь в полуметре от Гедимина. Трое ремонтников их бригады остались в терминале — независимо от сложности и продолжительности работы, посещение «Юйту» и поедание человеческой еды вошло у них в традицию. Гедимин не присоединялся к ним, но и не возражал.

— А ты чего не в баре? — без особого интереса спросил ремонтник. Он остановился у входа в дальний терминал, не доходя до ангаров; оттуда хорошо был виден новый проём в городском куполе и иссиня-чёрный корабль, пришвартованный поблизости и соединённый с проёмом «кишкой» защитного поля. Экзоскелетчик в серо-стальной броне собирал с посетителей по четвертаку, местный «коп» следил за порядком; корабль открыл шлюзы с утра, вернулся из рейса — на выходных, а где он был, Гедимин не знал, и спросить было не у кого.

— Смотрю, чтобы ты никуда не влез, — хмуро ответил Иджес. — Ну вот что ты тут делаешь, а?

Сармат неопределённо пожал плечами. Осмысленного ответа на этот вопрос у него не было. «Глупо,» — думал он, с досадой щурясь на выбегающих из шлюза детёнышей. «Чего ты привязался к этому урановозу? Вон, „макаки“ с ним прекрасно справляются. Даже взлетают…»

Поблизости раздался негромкий смешок.

— Три четвертака, Мишти, — услышал Гедимин знакомый голос. — Или ищем четвёртого для ровного числа. Лука, ты с нами?

— А я там был, — похвастался молодой самец. Гедимин подался в сторону, под прикрытие торгового автомата, но поздно — его уже увидели.

— Эй! Тут тески! — одна из самок резко развернулась к ремонтникам и смерила их удивлённым взглядом. Иджес недовольно сощурился.

— Мистер Джед! — другая подошла вплотную и хлопнула ошалевшего сармата по груди. — Вот вы где. Любуетесь пейзажем?

Самки хихикнули. Иджес вполголоса пробормотал что-то про размножение «макак».

— Работаю, — отозвался Гедимин. — А что, «Сю» закрыт?

Самка отмахнулась.

— Перерыв! В начале декабря только и остаётся, что любоваться пейзажами. Все подтянутся к Рождеству… А! Вы пойдёте с нами на «Елизавету»? Нам нужен четвёртый.

— Тескам запрещено, — буркнул ремонтник. — Приказ Фостера.

— Чинить полицейские экзоскелеты разрешено, а войти на нелетающий корабль — запрещено, — пробормотал Иджес, выразительно морщась. — Hasulesh!

Гедимин предостерегающе покосился на него — сарматская речь в общественных местах не одобрялась, а «коп» стоял неподалёку и мог услышать, но Иджес только фыркнул. Самки переглянулись.

— Глупый приказ, — признала одна из них. — Почему «нелетающий»? «Елизавета» только-только из рейса. Ходила к Сатурну… Э-эй! Лю-у-у!

Бесшумный флиппер, развернувшись у ангара, остановился перед входом в терминал. Люнер управлял им, выставив напоказ металлическую ступню; на ней снова был пышный бант — видимо, протез отмечал какую-то важную дату.

— Джой! — байкер вскинул кулак. — Мистер Кларк, мистер… а, я вас знаю! Мистер Норд, четвёртое место на гонках дронов!

Самки переглянулись. Одна из них с размаху хлопнула растерявшегося Иджеса по локтю.

— На удачу! Племяшка надеется хоть в этом году пройти отбор. Лю, ты был на корабле?

— Спросишь тоже, — Люнер выразительно фыркнул. — Это же атомный крейсер! Плохо, что ракеты не показывают. Врут, что нету.

— Не врут, — буркнул Гедимин. — Это мирный транспорт, урановоз. Ракет не выделяли, и Корсен разобрал шахты.

Люди изумлённо переглянулись.

— Корсен? — переспросил Люнер, странно расширив глаза. — Так вы… Эй! Так Дэйви не врёт! Это корабль Джеда!

Иджес толкнул Гедимина локтем в бок. Тот едва заметно кивнул — болтовня с «мартышками» становилась небезопасной.

— У меня не было корабля, — угрюмо сказал он. — Я простой механик. И нам пора.

Он притронулся к передатчику. Самки неохотно расступились, пропуская сарматов. «Коп», подозрительно глядя на них, отделился от ограды, но Люнер помахал ему, и он остановился.

— Атомный крейсер, — слышал Гедимин за спиной взволнованный голос байкера. — Чёрная броня… Всё сходится, леди. Всё сходится. Поэтому его и не пускают. Он знает, как…

Гедимин остановился, развернулся к Люнеру, но и байкер, и девушки уже исчезли в толпе у входа в терминал. Иджес снова толкнул сармата в бок.

— Сдаст?

— Люнер — навряд ли, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Значит, «Бет» ходил к Сатурну…


25 декабря 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Останки уничтоженного червеподобного организма были переданы в Университет Монаша для изучения,» — дочитал Гедимин до последней фразы и перевёл взгляд на фотографию. В этот раз снимок был чётким, и дрон, его делавший, не дрожал в воздухе и не вилял, уходя из-под обстрела, — расплющенное тело странного существа лежало на краю воронки, оставленной взорвавшимся снарядом, и сармат мог разглядеть каждую пластину кольчатого панциря и каждую каплю тёмной маслянистой жидкости на обломках дорожного полотна. Обрывок «червя» был невелик и, скорее всего, выхвачен из середины туловища, — плотные чешуевидные пластины с зубчатыми утолщениями по центру, с двух сторон — что-то вроде очень коротких толстых конечностей в кольчатых панцирях с многочисленными короткими «когтями» на концах, выпуклости с открытыми «соплами», сочащимися маслянистой жижей. Воздух над останками «червя» дрожал значительно сильнее, чем над взрытой землёй, — существо было очень горячим даже после смерти.

«Похоже на нефть,» — думал Гедимин, глядя на тёмно-красный мясистый край обрывка. Там просматривались внутренние структуры — что-то вроде разветвлённого кишечника, измазанного чёрным. «Пишут, что они выгрызали топливные баки. Они могут питаться нефтью?»

— Атомщик! — в открывшийся за его спиной люк заглянул Иджес и тут же выругался. — Что это за дрянь⁈

— Нефтяной червяк, — отозвался Гедимин, закрывая страницу. — Одного подорвали в Австралии. Кажется, мы перестарались со вбросом ирренция… А тебе чего?

— Маккензи зовёт, — махнул рукой Иджес. — Без тебя ему не празднуется.

Капитанская рубка была открыта настежь. Изнутри доносилась навязчивая рождественская мелодия — Иджес опять настроил трансляцию с городских камер, а город праздновал и непрерывно шумел; сквозь музыку время от времени прорывался голос Кенена.

— И так они развлекались. Шенек в тот раз был женщиной. Через несколько дней ему стало неладно — да, с богами это тоже бывает — и так все узнали, что он носит плод. Они оба — и Шенек, и Манек — очень тогда удивились и не знали, что делать. А уж что началось, когда узнали прародители! Они оба — и бог солнца, и бог воды — были в ярости. Эту парочку выгнали вон и сделали смертными. А Шенек всё ещё был не мужчиной и не женщиной, и плод в нём не мог нормально расти. Тогда они пошли к богу земли… А, Ис и Джед! Теперь все в сборе, парни. Отряхиваем скафандры, прикрепляем значки и выдвигаемся.

Гедимин мигнул.

— Куда?

— На улицу, Джед, на улицу, — Кенен покровительственно похлопал его по локтю. — Совет упрекает меня, что я держу вас на базе прикованными, никуда не выпускаю. Теперь нас тут пятьдесят, у меня пятьдесят разрешений, и мы идём гулять.

Ah— hasu, — обречённо выдохнул Гедимин.

В капитанскую рубку все, разумеется, не влезли, — половину группы Кенен собрал по пути к главному шлюзу. Гедимин держался рядом с ним, рассматривая его одежду.

— Давно не видел Кенена в шубе, — вполголоса сказал он Иджесу. Тот фыркнул.

— И только Ассархаддон мог заставить Маккензи нормально одеваться… Эй, теск! Что за бред ты нёс в рубке?

Маккензи презрительно фыркнул.

— Даже Ассархаддон не смог бы заставить Иса интересоваться не только железом! Это культурное наследие, тески. Один из мифов цивилизации Рокка.

Гедимин насторожился.

— Рокка? Откуда ты знаешь эту… историю?

Кенен неопределённо пожал плечами.

— В совете раздают иногда интересные брошюрки. Дам тебе почитать, когда вернёмся. На Рокке двенадцать тысяч лет непрерывно правит одна династия — Кеснек. А это миф о её происхождении. Отменный бред, но очень познавательный. Эй, тески! На борт поднимаемся по двое и садимся! Не вставайте, борта и так низкие!

Им подогнали длинный многоосный прицеп; туда втиснулись все — кто-то сел на длинные лавки вдоль бортов, кто-то — например, Гедимин в его массивной броне — между лавками. Оттуда видны были верхние этажи домов, утыканные ветками хвойных деревьев и присыпанные искусственным снегом. Снег лежал и на тротуарах. Девять из десяти улочек, ведущих от западного шоссе к центру, были перегорожены, транспорт туда не пускали, только разносчики на миниглайдах сновали туда-сюда. На первом открытом перекрёстке глайдер с сарматами свернул, проехал пару кварталов и упёрся в полицейский кордон.

— Ещё и тески! — патрульный в тяжёлом экзоскелете с размазанным по плечам искусственным снегом заглянул в прицеп и смерил сарматов угрюмым взглядом. — Мало нам было ушастых…

Гедимин мигнул.

Их высадили тут же, после недолгих переговоров патрульного с Кененом, но всё, кажется, шло по плану — улыбка Маккензи оставалась такой же широкой и радостной. Он повернулся к сарматам, высоко подняв обе руки.

— Все за мной, парни! Нас ждут на площади. Рождественское угощение от городского совета!

«А лучше бы дали спокойно работать,» — думал Гедимин, прижимаясь к правой стене. В переулке, в общем-то, хватало места всем, но все двигались так хаотично, что сармат с минуты на минуту ждал, что в него кто-то врежется.

Их вывели на перекрёсток между четырьмя автономками, окружёнными ступенчатыми пристройками. Весь нижний ярус был оплетён колючими ветками и увешан мигающими гирляндами, сверху свисали серебристые шары, хвосты и спирали, над перекрёстком кружили дроны, и их разноцветные бортовые огни складывались в белесом небе в размытые узоры. Маленькая площадь, нарезанная на сектора, была почти полностью заставлена раскладными столами. Центр занимало искусственное дерево, изображающее сосну, под его ветвями виднелись фигурки белых животных, часть их была поднята на ветки и как будто взбиралась по ним. Из динамиков, спрятанных под деревом, доносились ритмичные звуки; Гедимин прислушался к тексту, но песня была на незнакомом языке. Фонари на перекрёстке горели вполсилы, создавая сумерки, но жителям это не мешало — они заняли почти все столы, ели, пили, вразнобой подпевали мелодии из репродуктора. Осмотревшись, Гедимин увидел свободный участок у дальней стены. Вокруг стояли четверо патрульных и подозрительно поглядывали по сторонам. Людей сармат не узнал, а вот экзоскелеты были ему знакомы, и теперь, после ремонта, смотреть на них было не так противно.

— Сюда, парни, — Кенен указал на свободный сегмент. — Стулья ставьте у стены. Нам и так будет удобно.

Гедимин, собрав два десятка стульев в стопку, отнёс их к стене и хотел прихватить ещё несколько, но их уже заняли филки. Столы были для них низковаты, но, оглядевшись по сторонам, сармат заметил, что многим людям тоже неудобно, — кажется, эти предметы проектировались под детёнышей. Гедимин оставил стулья в покое и сел на мостовую. На столе перед ним горел жёлтый светодиод на десятисантиметровой ножке, его колба была вытянута кверху и подкрашена красным.

— Мистер теск! — разносчики на миниглайдах уже слетелись к Кенену. Сарматы распределились по сегменту, патрульные вернулись на посты (к четвёрке добавились ещё двое), «макаки» за ближайшими столами примолкли, кто-то пересел.

— Смотри! — Иджес, устроившийся рядом с Гедимином, ткнул его в бок. Он указывал на узкий сегмент, окружённый двойным рядом патрульных; кроме жёлтых экзоскелетов, там виднелись тёмно-синие, а конструкции, выставленные за их спинами, были совсем не похожи на стандартные столы. Гедимин увидел часть белого комбинезона, покрытого многоцветным сложным орнаментом, и длиннопалую тонкую кисть, приподнятую в странном жесте. Мианиец был не один — они собрались там впятером, и с ними были странно одетые люди. На них косились все, и даже разносчики не подлетали близко, а новичка, сунувшегося к оцепленному сегменту, сразу перехватил и отогнал патрульный.

— Мианийцы, — прошептал Иджес, пристально глядя на сегмент. — Прямо на площади… Того гляди, скоро придут на базу.

«Как они будут проводить карантин?» — думал Гедимин, вспоминая отсидку в карантинных модулях — дней по десять после каждой вылазки к мианийцам. А здесь, на площади, никто не хватался за ультрафиолетовые облучатели и распылители хлора, и люди, сидящие за столами инопланетян, обходились без скафандров биозащиты.

— Мистер теск! — разносчик, одетый в ярко-красное и присыпанный искусственным снегом, прошмыгнул к столу и ловким движением раскидал по нему прозрачные упаковки. — Мясо гриль от Гранта! Настоящий соус!

Гедимин покосился на плюхнувшуюся перед ним упаковку. Это была квадратная тарелка с выемками, в которых, прижатые плёнкой, лежали разнообразные предметы. Часть была нарезана пластинками, часть — скатана в шарики, часть — запаяна в тюбики.

— Синтетическое мясо, — хмыкнул Иджес, вскрыв свою упаковку. — Не знаешь, зачем в нём делают волокна? И вот гарью зачем-то навоняли…

Гедимин покачал головой — кулинарные традиции землян, как он убедился ещё на Земле, были странны и многообразны. Он засунул свой контейнер в одну из ниш скафандра и огляделся по сторонам, пытаясь понять, в чём смысл этого сборища. Кажется, жители выбрались из автономок ради бесплатной еды и светошоу в сумеречном небе, а может, посмотреть на мианийцев, — ничего интересного на перекрёстке не происходило.

— Горячие клёцки! — перед сарматом упала на стол ещё одна упаковка. — Сладкий пирог! Мы работаем тут уже двести лет, мистер теск, — вот, запомните мой значок!

Контейнер и вправду был тёплым, и плёнка слегка запотела там, где лежали странные беловатые предметы. Гедимин, осторожно просканировав их, убедился, что они двуслойные — кокон из клейковины и съедобная масса внутри. Эта упаковка отправилась к первой — в запас для операторов, оставшихся на базе.

Мелодия сменилась. Люди, оживившись, стали подпевать. Один из мианийцев вскинул руку, изобразив странный жест, и вся его группа расправила уши, дрожащие от любопытства. Гедимин, вспомнив о недолгом разговоре с одним из пришельцев, покосился на передатчик. В этот раз существа говорили между собой, и тонкий мяукающий писк на секунду перекрыл все звуки. Дерево в центре площади сложилось, подняв нижние ветки и превратившись в колючий шатёр. Под ним, подсвеченные жёлтыми светодиодами, стояли фигурки людей и животных. Их появление вызвало на перекрёстке странную радость — детёныши даже рассмеялись. Мианийцы смотрели на фигурки с любопытством, кто-то из людей рядом с ними быстро говорил по-инопланетному — видимо, у него был имплант. Гедимин, как и следовало ожидать, не понимал ни звука.

— Что это за штуки? — тихо спросил он у Иджеса. — Там, под деревом? Они будут двигаться, говорить… или что?

Навряд ли они могли двигаться — разве что их целиком прикрепили бы к какому-нибудь механизму; это были очень примитивные фигурки, сделанные из пластичного фрила и цветной ткани. Там была самка с совсем мелким детёнышем, несколько ярко одетых самцов и разные травоядные животные, вроде бы из набора одомашненных, — но в этом Гедимин был не уверен. С фигурками ничего не происходило, и что в них могло заинтересовать мианийцев, сармат так и не понял.

— Какие-то мартышечьи штучки, — пожал плечами Иджес. — Лучше посмотри на вон тот дрон! Такой же выступал на прошлых гонках. Не очень быстрый, но при желании занимает весь туннель. А за столкновения-то выгоняют…

Над плечом Гедимина послышался громкий смешок.

— Опять про свои гонки! — Кенен хлопнул себя по бедру и, бросив на мостовую небольшую подушку, сел рядом с Гедимином. — Джед тебя вроде бы не о них спрашивал. Вам приносили мороженое?

— Давай, — Иджес, ненадолго забыв о гонках, протянул руку за рожком. Гедимин качнул головой — мороженое при переноске внутри скафандра таяло и вытекало, а сам он его есть не собирался.

— Что за штуки под деревом? — спросил он у Кенена. — Мианийцы ими так заинтересовались…

Маккензи ухмыльнулся.

— Джед, тебе скоро тридцать. Неужели ты в первый раз увидел вертеп?

Сармат мигнул.

— Я тоже не знаю, что это такое, — повернулся к ним один из ремонтников, синекожий марсианин. — Но в фильмах это иногда показывают. Тоже отдельно, будто это что-то важное.

Кенен посмотрел на кружащие в небе дроны.

— А ведь курсы земных традиций были для всех, — сказал он в пространство. — Всего месяц, и совершенно бесплатно. Вы когда-нибудь слышали о вере в бога?

Сарматы озадаченно переглянулись.

— В Ураниум приходили странные макаки, — с трудом вспомнил Иджес. — Там ещё было про душу и про чью-то казнь… Странная какая-то была история.

— Бог? — Гедимин задумчиво сощурился. — Он умер, но может отвести бомбы. И слышать всё без передатчика… не знаю, на каком расстоянии.

Он ухмыльнулся, но вспомнил «существо» из реактора и замолчал. «А ведь эта штука тоже… неоднократно умирала, но слышит без передатчика. Не знаю, что там с бомбами, но на ирренций явно влияет. Ah— hasu! В какой только бред ни поверишь…»

— Ну да, я знаю, что для нас, сарматов, это всё звучит очень странно, — кивнул Кенен, перестав рассматривать дроны. — Читая мифы, так и думаешь, что эа-мутация когда-то поражала не только тесков. Видите детёныша под деревом? Такой бессмысленный свёрток…

Гедимин кивнул. Из свёртка торчала одна голова — кто-то решил не делать нормальную фигурку, обойтись стилизованным коконом.

— В одной человечьей книге написано, что создатель всей галактики крайне обеспокоен людьми и всё время за ними следит. После смерти то, что от них остаётся, как-то распределяется, и расклады по этому распределению его не устраивали. Тогда он решил воплотиться в человеческом теле…

Иджес фыркнул.

— Распределение? Ты про химические реакции в органике? Ну, не знаю, как там думают создатели галактик, — но из тела мартышки на такие вещи влиять очень трудно!

Вокруг засмеялись. Сарматы, услышав, что рядом рассказывают что-то странное, стянулись к Кенену. Кто-то облокотился на Гедимина, и ремонтник недовольно сощурился. «Сегодня день странных мифов,» — думал он. «То беременные самцы, то это…»

— Смеяться над мифами небезопасно, — сказал Кенен, махнув рукой в сторону патрульных. — Немного тише, парни, ладно? Вот тот свёрток — это существо, создатель галактики в теле человека. Его матери, беременной, пришлось далеко ехать на скверном транспорте, и в дороге она родила. Из врачей там не было никого, а из безопасных убежищ — пещера, куда загоняли на ночь скот. Вон там эти животные.

Марсианин ухмыльнулся.

— Понятно. Так иногда сунешь руку в портал — и застрянешь. Или влезешь в тело человека — и лежишь беспомощный среди грязных животных. До него тогда дошло, что идея была дурацкая?

Гедимин сердито сощурился и хотел дать пояснения насчёт портала, но его взгляд упал на силуэты за спиной марсианина, и он увидел, что двое патрульных стоят неподалёку и внимательно слушают — и их лица искажены недовольными гримасами.

— Ну ты скажешь, — хмыкнул Кенен. — Такая мелочь не остановила даже Джеда. Это существо просидело в человечьем теле тридцать три года, наделало экспериментов, поставило на уши службы правопорядка и было казнено за подстрекательство к мятежу. Говорят, что больше оно в смертные тела не лезло. Но…

За плечом Гедимина раздался лязг, и сарматы, зашевелившись, начали расступаться. Рядом со столом остановился «коп» в тяжёлом экзоскелете.

— Заткнись, — обманчиво спокойным голосом попросил он. — Ваш трёп законом не запрещён, но любой на этой площади плюнет вам за него в слизистые рыла. Найди другую тему для веселья, теск, иначе тебя отсюда выведут.

Кенен развёл руками.

— Нет проблем, офицер. Нет проблем. Я пойду за мороженым, парни. Где этот разносчик?

Сарматы разошлись по своим местам. Гедимин остался. Несколько секунд он укладывал в голове странную историю местного создателя. Она лезла со скрипом — Кенен то ли что-то перепутал, то ли о многом умолчал.

— Пришла! — с громким вздохом облегчения сказал человек, подошедший к ближайшему «мартышечьему» столу. Те, кто там уже сидел, встретили сообщение радостными возгласами.

— И где она была двое суток? — один из них постучал ногтем по циферблату массивных наручных часов. — Ни одного сигнала! Дроны успели прочесать полмаршрута…

— Застряла между порталами, — человек шумно сел за стол и отобрал у одного из сидящих полупустую бутылку. — Один прожгла, второй — никак. И болталась там, пока на вопли о помощи не прилетели мианийцы. Говорят, их нашли на каком-то астероиде. Доползли туда на буксире — тянули крейсер малым бомбером.

— Чем⁈ — ошеломлённо выдохнул другой. — Там же разница масс…

Первый пожал плечами.

— Как-то дотащили. Там реактор едва не взорвался. Стоят теперь на южном краю, чинятся.

Третий, до сих пор сидевший тихо, перевёл взгляд на сегмент, занятый сарматами.

— А у ремонтников выходной…

Первый, сдвинув на край стола пустую бутылку, огляделся в поисках разносчика.

— Я бы позвал для такого случая. За двойную, за тройную цену… Это же реактор! Если ты не теск, ты с ним никогда не справишься. Ни один техник во всём Кларке к нему не притронется. На кой чёрт они его запускали⁈ Ладно бы на Луне, а то — в полном вакууме!

— А как они прожгли портал? — спросил второй. — Что, серьёзно, прожгли портал⁈ Это же только тески…

Первый пожал плечами. Разносчик уже поставил перед ним открытую бутылку чего-то газированного, и он переливал содержимое в кружку.

— Вот как-то прожгли. Один. На втором реактор понял, что они не тески, и послал их в…

Кто-то крепко ткнул Гедимина кулаком в бок. Сармат, вздрогнув, повернулся к Иджесу — рядом сидел только он, больше драться было некому.

— Чего?

— У тебя глаза почернели, — сказал Иджес, укоризненно щурясь. — «Бет», да? Ну вот видишь — у них не вышло. Едва не сдохли посреди космоса.

— Они справились с прожигом, — прошептал Гедимин, глядя мимо него. — Я показывал только Герберту…

Иджес положил руку ему на плечо.

— На то и технология. Один придумал — все освоили. Не переживай, атомщик. У них реактор чуть не взорвался. В другой раз — взорвётся.

«Или заработает,» — думал Гедимин, недобро щурясь. «Они вывели его на Прожиг… даже Конар не выводил его на Прожиг…» Он стиснул зубы, но вырвавшийся стон всё равно услышали — Иджес обхватил сармата за плечи и прижал к себе.

Hasulesh ya’seatesqa, — тихо прошептал он в наушник Гедимина. — Ya’at!


01 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

В капитанской рубке стояла коробка с яркими свёртками, ещё одну, невскрытую, тащил по коридору робот-уборщик, а третью, с надписями по-сински, Гедимин нашёл на выходе из шлюза.

— Но-но-но! — Кенен с ухмылкой хлопнул его по протянутой к свёртку руке. — После работы, Джед. Без подарков никто не останется!

Ремонтник поморщился.

— На кой мне мартышечьи штучки⁈

— Ну, не могут же мартышки подарить тебе твэл, — отозвался Кенен, усаживаясь за руль двухместного флиппера. — На чём только ни приходится ездить на праздники… Джед, сместись левее, — перевешиваешь!

Улицы, засыпанные искусственным снегом и блёстками, были пустынны. Гирлянды ещё мигали на стенах автономок, но деревья, перегораживающие проезд, уже убрали, и дроны с подсветкой больше не висели над каждым перекрёстком. По тротуарам медленно ползали городские роботы-уборщики, сгребая снег к стенам зданий.

В госпитале было так же тихо и сонно, и даже Питер, встретив сарматов и проводив Кенена к любимому автомату с кофе и закусками, не удержался от зевка в ладонь.

— Идёмте, Гедимин, — сказал он, подавив ещё один зевок. — От рождественского веселья пострадали автокресла. Небольшая авария на перекрёстке, двое раненых и изрядные разрушения.

Гедимин хмыкнул.

— Доктор Фокс! — окликнули их с ближайшего поста; женщина в белом комбинезоне выглянула в коридор. — Что у нас с Красинским? Ждёт осмотра?

— Да зачем, — Питер пожал плечами. — Я видел его с утра, кровь в норме, а ссадины и похмелье — не повод занимать палату. Где он, кстати, взял водку?

Женщина слегка покраснела.

— Никаких соображений, доктор Фокс.

— Готовьте документы, выписываем, — сказал Питер. — Свяжитесь с «Елизаветой», пусть за ним приедут, — такси в такое время не найдёшь.

Гедимин едва заметно вздрогнул, и от глаз человека это не скрылось — он встревоженно взглянул на сармата.

— Всё в порядке, Гедимин? Прошу прощения, что заставил ждать. Идёмте, мы почти на месте.

— Тут человек с «Елизаветы»? — спросил сармат, не двигаясь с места. — Он ранен?

— Один из участников столкновения, — едва заметно усмехнулся Питер. — Что уже говорит о состоянии здоровья… Ничего страшного — лёгкие ушибы, омикрон-ожоги кистей… Можно было дать ему флоний прямо на корабле, чтобы не скучал тут все праздники, но у нас так серьёзно относятся к ирренциевым травмам…

Он пожал плечами и лёгким жестом поманил сармата в открытый проём. Повреждённые автокресла лежали там, и Гедимин, увидев их, удивлённо мигнул.

— Быстро они ехали…

Питер усмехнулся.

— На самом деле — нет, но удар был очень уж неудачным. Оба участника отделались ссадинами. Меня больше интересует, как он пронёс сюда водку. Я-то думал, что перекрыл все каналы поставок…

«Этот Красинский влез в ирренций,» — пульсировала в мозгу сармата неотступная мысль, пока он собирал рассыпавшиеся элементы несложных конструкций. «Что-то ремонтировал? „Держал“ реактор?»

— Кто он на корабле? — спросил Гедимин. Доктор Фокс, задремавший было в кресле, вздрогнул и растерянно посмотрел на него.

— Я не знаю. Так или иначе — он оказался слишком близко к реактору во время аварии. Вас не вызывали на ликвидацию?

Гедимин сузил глаза.

— Я не работаю на «Елизавете». Куда она ходила? Зачем им был нужен портал?

— Эти вопросы не по адресу, Гедимин, — отозвался Питер. — Я не капитан «Елизаветы». Возможно, Суханов вышел на мианийцев и заслужил их доверие. Вроде бы они искали пилотов и корабли для внутренних рейсов. Надеюсь, он и его команда будут достаточно осторожны. Один транспорт уже съела инопланетная плесень, и в атомном крейсере тоже много съедобного…

Когда Гедимин вышел из госпиталя, мимо полицейского поста, набирая скорость, пролетела серая «Стимфалида». Сармат остановился и проводил её задумчивым взглядом.

— Этот Суханов — шустрый парень, верно, Джед? — Кенен хлопнул Гедимина по плечу и широко ухмыльнулся. — Почти управился с крейсером! Как думаешь, он ещё зайдёт к нам на базу или обойдётся без нашей помощи?

Гедимин поморщился.

— Пусть делает что хочет. У меня своей работы полно.


09 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен развёл руками.

— Ну ты же не думаешь, что я звоню ему, как только приспичит? Ты не сказал, что тебе нужна связь.

Гедимин недовольно сощурился, но крыть было нечем.

— Сам скажу, — буркнул он, подбирая с палубы рюкзак. Внутри, тщательно экранированные, лежали контейнеры с ирренцием — всего семьдесят пять, по двести граммов в каждом. «Столько ипрона пропадает зря,» — думал сармат, но сделать ничего не мог — критическая масса ирренция изменялась прихотливо и непредсказуемо, он не всегда был уверен, что даже двести граммов можно держать в одном контейнере без риска.

— Твоё дело, Джед, — отозвался Маккензи, снимая маскировочный настил с потайного люка. — Если ему хватит пяти килограмм — так тому и быть.

Портал встретил их в трёх метрах от спуска, точно в назначенный срок, — как бы ни совмещалось внутреннее время Метагалактики Найа с условным земным, Линкен, открывая порталы, ещё ни разу не промахнулся более чем на несколько секунд. Тут было над чем подумать, но Гедимин после пары попыток счёл, что его познаний в физике тут не хватит. «Те, кто общается с Мианой, должны знать больше,» — думал он, вместе с ирренцием пролезая в слишком узкий проём. «Но со мной они говорить не будут.»

Линкен за руки выдернул сармата из сужающегося портала, заглянул ему в глаза и облегчённо вздохнул.

— Тебя тут очень не хватало, атомщик. А я тебя серьёзно подвёл. Ни грамма плутония, ни грамма ферка, — вообще ничего.

Гедимин мигнул.

— А ирренций… — начал было он, но осёкся — Линкен отчётливо скрипнул зубами и сжал в кулак пальцы приподнявшейся руки.

— Они меня запомнили, — угрюмо сказал он. — К Ириену не подойти. Я ещё прожиг не закончил, а мне в лоб уже влепили три ракеты. Отслеживают порталы, saat hasukemesh!

Кенен подёргал Гедимина за локоть.

— Видишь, Джед, у капитана Лиска свои проблемы. Оставь ирренций, и мы пойдём. Не будем мешать занятым сарматам.

Он шагнул в сторону так проворно, что Гедимин даже не успел заметить, что его спугнуло. Линкен тяжело вздохнул.

— Сиди тут, мартышка. Я хочу поговорить с атомщиком. Много там? — он кивнул на рюкзак.

— Пятнадцать, — отозвался Гедимин.

— Хорошо, — облегчённо вздохнул Линкен. — Тридцать три ракеты — если повезёт, хватит на три захода. Мне бы хоть один «Та-сунгар»…

Гедимин озадаченно посмотрел на него.

— У тебя нет «Та-сунгаров»? Почему? Там же простая схема…

Линкен поморщился.

— Для тебя, атомщик. Мы пробовали. Не взорвалось.

— Килограмм ирренция выкинули в вакуум, — пробормотал один из часовых. Линкен угрюмо кивнул.

— Так и было, атомщик. Позор на всю галактику, но — что было, то было.

Сармат задумчиво сощурился на рюкзак с ирренцием.

— Что-то, наверное, изменилось. Но я попробую. Только… — он пристально посмотрел Линкену в глаза. — Ни Землю, ни Ириен не трогай. И ещё…

Он замолчал на несколько секунд. Никто не проронил ни звука, пока сармат не поднял взгляд на выжидающего Линкена.

— Тут летает трофейный «Бет» — «Елизавета». Если не нападёт, не трогай.

Линкен с досадой отдёрнул руку, по привычке тянущуюся к шраму на затылке.

— Не понял, но запомню. Так ты… ты сделаешь мне бомбу?

Гедимин кивнул.


10 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кривая интенсивности излучения, вяло качнувшись, легла на привычное место. Гедимин кивнул, мимолётным жестом прижав палец к виску. Тёплые волокна, прильнувшие к коже, приподнялись, касаясь подушечки. Сармат усмехнулся.

«Расширение активной зоны на стабильность не повлияло,» — сделал он пометку под записью о сегодняшнем эксперименте. Отчётов об опытах у него давно не спрашивали — даже «Торий» обходился кратким сообщением о сути проделанной работы — но сармат по привычке вёл их в ежедневнике. Книжица лежала в лаборатории, в отдельной экранированной нише; Кенен о её существовании не знал, а узнал бы — настоял бы на уничтожении. «Найдут — расстреляют,» — невесело усмехнулся Гедимин, убирая записи в «сейф». «Это же преступление — строить безопасные реакторы…»

«Расширение активной зоны…» — повторил он про себя и досадливо сощурился. «Какое расширение⁈ Я не добавил ни твэла. И добавлю нескоро. Линкен со своими ракетами… и мианийцы…» Он тяжело качнул головой. «Додумался же я запретить ирренций! Своими руками построил себе такую ловушку…»

На базе было тихо. На восточной окраине Кларка на месте развалин достраивали жилой массив, и Кенен взял подряд по прокладке коммуникаций, — и все сарматы, не занятые на текущих ремонтных заказах, работали там. Смена была двенадцатичасовой; Кенен жаловался, что просил трёхсменку на круглые сутки, но городской совет ему отказал. Гедимина не взяли — его Кенен придерживал для срочных заказов на космодроме.

«Вот всегда так,» — сармат остановился посреди пустого коридора и тяжело вздохнул. «Когда у меня работа, у него три заказа. Когда я сижу без дела, он куда-то удирает. Вот что мне тут делать — без ирренция⁈»

Он двинулся к информаторию, но дойти не успел — светодиоды, обрамляющие главный шлюз, тревожно замигали. Кто-то хотел войти, и это был не сармат, — все сарматы знали код.

Гедимин тронул монитор на стене, и тот включился, показывая то, что видели камеры над шлюзом, — часть серого фюзеляжа на шоссе и человека в серо-стальном скафандре у входа. На его груди ярко блестела восьмилучевая серебристая звезда — единственный декоративный элемент на рабочей форме.

Светодиоды снова мигнули.

— Там кто-нибудь есть? — негромко спросил Суханов, глядя в камеру. Гедимин удивлённо мигнул — далеко не все сарматы с первого раза её находили.

— Я ищу Гедимина Кларка, — продолжил пришелец. — Если это вы смотрите с той стороны…

Он откинул шлем и едва заметно улыбнулся.

— Мне всё ещё нужна помощь. Я помню, что вы мне ответили, но — может быть, что-то изменилось?

Гедимин молчал. У этой «макаки» был странный взгляд — ясный, долгий, жёсткий, веки не тряслись, посекундно опускаясь, как у других «мартышек», — можно было подумать, что это глаза филка или сулиса.

— Что-то внутри реактора, — продолжал Василий, понизив голос. — Он нагревается сильнее, чем должен. Реакция на сотрясение, верно? Чтобы при взлёте…

Гедимин вздрогнул.

— Я… — человек на секунду замолчал. — Я выяснял подробности. Винстон сам уже запутался в выдумках, но другие помнят лучше. И я знаю, что запугивать вас бесполезно. Кто-то уже пытался… судя по количеству атомолётов на ходу — безуспешно.

Гедимин медленно поднял руку к рычагу.

— Входи.

Он вошёл в шлюз первым, закрыв его со своей стороны; человек и сармат остались в изолированной камере. Суханов поднял взгляд на Гедимина и снова усмехнулся. Шлем висел за спиной, оружия не было, — только пустая кобура от одноручного бластера.

— Не ждал, что вы откроете, — сказал человек. — Весь экипаж меня отговаривал. Пришлось уехать тайком.

«Смелая мартышка,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь. Рука так и тянулась свернуть пришельцу шею, но он помнил о десятках камер на каждом здании, — то, что «мартышка» вошла на базу и не вышла, скрыть было невозможно.

— Красинский думает, что рано или поздно мы с реактором поладим, — продолжил Суханов, внимательно глядя на Гедимина. — У него задумано ещё много экспериментов…

Сармат едва заметно вздрогнул. «Поладим⁈» — его словно обдало жаром. «Существо… Откуда они знают⁈»

— Как вы пошли на Прожиг? — спросил он, перебив Суханова на полуфразе. — Откуда узнали, как это делается?

— По записям в реакторном отсеке, — спокойно ответил тот. — Множество повторяющихся движений стержней. Одна из таких комбинаций оказалась ложной, другая — сработала. Есть ещё уникальные, до них мы пока не добрались.

— Она не ложная, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. — Она закрывает…

«Hasu!» — он внезапно сообразил, что скоро приступит к обучению очередного «курсанта», и прикусил язык. «Гедимин, ты идиот. Вот сам сейчас всё сдашь — и безо всяких пыток…»

— Кто-то входил в активную зону? — спросил он. Суханов, помедлив, кивнул. Его взгляд оставался пристально-въедливым — он будто нащупывал «кнопку», и Гедимину, при всей его силе и защищённости, было не по себе.

— Мы с Красинским. Но только он был там во время аварии. Эти скафандры… — Василий щёлкнул себя по рукаву. — Слишком легкоплавкие, как оказалось.

— Флия? — Гедимин пригляделся к броне и недовольно сощурился. — Не пойдёт. Нужен ипрон. На мозг и нервные узлы. Иначе будет…

«Hasu!» — он снова прикусил язык. «Какое тебе дело до мартышек⁈»

— Мы немного застряли в Миане, — сказал Суханов, выждав несколько секунд. — Наша оплошность. Но эксперимент того стоил. Никто из экипажа не собирается уходить, и мы доведём этот корабль до ума. Мы его не оставим, и он не будет ни распилен на металлолом, ни брошен на подвернувшемся астероиде. Вот что я пришёл сказать вам… капитан Кет. Мне показалось, это для вас важно.

«Sa hasu», — обречённо выдохнул Гедимин.

— Так тебе… нужна помощь? — медленно проговорил он. Суханов едва заметно улыбнулся.

— Не помешала бы. Нам есть чем заплатить…

Гедимин качнул головой.

— Не деньги. Мне… — он замолчал, глядя в сторону. В мозгу вспыхивали и пропадали обрывки мыслей, воображаемые картины, — крейсер на фоне распухающей красной звезды, фиолетовые скалы, врастающие друг в друга камни и холодный зелёный свет над плато, обрывающимся в океан…

— Ирренций, — выговорил он наконец. — Руда. Мне нужна руда. Ириен… Ты знаешь, что такое «Ириен»?

Суханов кивнул, и его взгляд на секунду затуманился.

— Конечно. Забавно — мы знаем о запретной планете Мианы больше, чем о столичной…

— Отвези меня туда, — сказал Гедимин. — «Стимфалида» проскользнёт незаметно. Отвези и верни обратно. С рудой. Две-три тонны, сколько влезет.

Суханов медленно улыбнулся.

— Прорыв на Ириен? Силами безоружной «Стимфалиды»? Значит, в штатное снаряжение входил прожигатель?

Гедимин качнул головой.

— Это нетрудно. У меня есть… — он замолчал и подозрительно сощурился. — Отвезёшь?

— «Елизавета» этого стоит, — ответил человек со спокойной уверенностью. — Но нас не должны заметить — ни тут, ни там. А Луна сейчас обвешана дронами…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Знаю. Надо думать. Подожди.

Он выгреб из «кармана» пригоршню деталей. Тут были часто используемые элементы крепежа, кусочки металла и фрила, годные только на цацки, разрозненные микросхемы и причудливо заплетённые (чтобы не путались) проводки, — «мусор», как сказали бы охранники в Ураниум-Сити. Сармат сложил их на ладонь и несколько минут перебирал, глядя сквозь них в светящуюся пустоту. «Маленький корабль под защитным полем. Искать не будут. Заметят — сразу назад. На планете — нырнуть под скалу. Ирренций сбивает сканеры. Не светиться в видимом диапазоне — заметить не должны. А как туда и оттуда? Только с корабля. Стартовать с палубы…»

— Москитная палуба, — медленно проговорил он, переводя взгляд на Суханова. — Верхняя справа. «Стимфалида» должна быть там. Крайнее положение у оси, площадка «бета». Палубу закрыть, откачать воздух. Площадку «альфа» освободить. Завтра, ровно в три утра, жди меня в рубке «Стимфалиды». Кислорода с собой на шесть часов, станцию не бери. Возьми отбойник…

Он, задумавшись ещё на секунду, качнул головой.

— Нет. Отбойник не бери. Максимальная защита от омикрона и сигмы. Я буду в три ровно на площадке «альфа». Где корабль на карте?

Суханов молча развернул перед ним карту космодрома с координатной сеткой. Сармат тронул пальцем правую верхнюю палубу, приближая изображение. «Вот эта точка. Завтра в три Луна по отношению к объекту Эк Чуах будет…» — он досадливо сощурился. «Был бы жив Константин — рассчитал бы в две секунды. А я… хорошо, если до завтра справлюсь. И то — вместе с Айзеком. Совсем мозг выгорел…»

— Я буду ждать, — кивнул слегка побледневший Суханов, встретившись с ним взглядом. — Я и мой экипаж.

Гедимин ухмыльнулся.

— Не боишься? — вырвалось у него.

— Ради таких вещей я и шёл в космос, — отозвался человек. — После войны было очень просто осесть на Земле. Что уж теперь-то…

Гедимин несколько секунд смотрел на него, борясь то с нелепой улыбкой, то с желанием похлопать нового «курсанта» по плечу. «Идиот ты, seateske,» — подумал он — уже почти без злости и досады. «А он тебя сдаст прямо на палубе. Кенену не говорить. Айзека предупредить — если что, пусть засыпет реактор.»

…Айзек был на месте — АЭС работала, и начальника смены никак нельзя было сдёрнуть на стройку. На звук шагов Гедимина он обернулся и удивлённо мигнул.

— Помнишь, как считать прыжковые координаты? — спросил тот. — Вот эти три точки. Первая — завтра, три ноль-ноль, эти две… точно не знаю, но в пределах шести часов.

Айзек хмыкнул.

— Шести? Давай три, иначе сам запутаешься. Распишу тебе по секундам.

Гедимин благодарно кивнул. «Полчаса на посадку, оттуда — прыжок с поверхности, там не засиживаться,» — напомнил он себе, выходя из отсека управления. «Опять нет времени на археологию…»


11 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, планета Ириен

До официальной побудки оставалось три часа. Иджес не проснулся — Гедимин давно научился уходить неслышно.

«Похоже на турель,» — сармат, остановившись посреди тёмного туннеля, шевельнул плечами — на них крепились излучатели, и угол схождения лучей можно было регулировать — и едва заметно усмехнулся. Свет ему был не нужен — каждый сантиметр пещеры он запомнил ещё во время прокладки. А скоро в туннеле должно было стать очень светло…

«Надеюсь, воздух он откачал,» — подумал сармат, приводя в действие пульсирующие излучатели. Белая точка, вспыхнув посреди пещеры, залила всю её дрожащим светом. Проём, подсвеченный по краям, вёл в межзвёздный вакуум — тысячи световых лет до ближайшей галактики, горящей перед Гедимином ярко, как лампа, направленная в глаза. Сармат даже прищурился и стоял несколько секунд, вглядываясь в размытые спиральные рукава звёздного скопления, пока в наушниках не заверещал таймер.

«Три ноль-ноль,» — он просунулся в межзвёздное пространство по пояс, вместе с излучателями на плечах, и повёл ими, сводя лучи в метре от себя. «Лишь бы не забыл про воздух…»

Свет за вторым проёмом показался сармату ослепительно-ярким. Чужая галактика исчезла. С той стороны проступили очертания откидного люка. Гедимин ухмыльнулся, снял со спины излучатели и, не размахиваясь, просунул их в двойное отверстие. Они упали куда-то вниз, звука он не услышал — да и не должен был.

«Не забыл,» — довольно усмехнулся он, просовывая обе руки во второй портал. Одно движение — и он был на той стороне, на стартовой площадке москитного флота, и закрывающийся проём «на прощание» слегка прижал его ступню. Пальцы, прихваченные межзвёздным холодом, онемели, и сармат встал не сразу — несколько секунд он сидел на палубе, а на него изумлённо смотрели шестеро в серо-стальных скафандрах. Восьмиконечная звезда блестела на груди у каждого, сквозь лицевые щитки виднелись только глаза — одинаково расширенные от удивления.

«Без ракетомётов,» — отметил про себя Гедимин, поднимаясь с палубы и сгребая в охапку излучатели. «Очень смелые… существа.»

Один из «серых» притронулся к респиратору. В наушниках сармата тихо засвистело.

— Гедимин, приём, — услышал он и усмехнулся.

— Приём. «Стимфалида» готова?

Кресла пилотов «Стимфалиды» были очень удобны для человека, будто для него и делались. Гедимин протиснулся через бомболюк и лёг на кислородную станцию, положив под локти контейнер с субстратом. Суханов, перегнувшись через кресла, смотрел на него обеспокоенно.

— Ну как?

— Стартуй, — буркнул сармат. — Откроешь — и сразу закрывающим за корму. Порталы фонят…

Над ним беззвучно опустилась бронированная переборка. Несколько томительных секунд спустя бомбардировщик рванул с места — и сходу вывалился в невесомость. От резкого перехода у Гедимина заложило уши, а сердце на долю секунды переместилось под ключицы. Он вскинулся, пытаясь рассмотреть пилота, — как хрупкая «макака» выдержала прыжок? В наушниках послышался резкий выдох и потрясённый шёпот:

— Ох ты ж!..

— Ты жив? — встревоженно спросил сармат. — Василий, приём!

В наушниках раздалось фырканье, а затем — быстро оборвавшийся смех.

— Оно того стоило. Определённо, оно того стоило… Гедимин, приём. Вижу планету. Сторожевой корабль за ней. Он неподвижен. Захожу на материк выше экватора.

«Ириен,» — Гедимин прикрыл глаза и улыбнулся. «Наконец я его увижу. Жаль, что не весь.»

Пять минут спустя атмосфера Ириена встретила их, мягко толкнув в фюзеляж; Гедимин почувствовал слабый рывок — развернулись тормозящие выступы защитного поля. «Стимфалида» шла на посадку, и сармат надеялся, что за время падения не проломит переборку, — он практически чувствовал, как она выгибается под его весом. Цепляться когтями было не за что — с одной стороны была кислородная станция с её шлангами и взрывоопасными контейнерами, с другой — слой флии, единственная защита корабля от излучения, крошащего металл. Гедимин, рывком подтянув руку к лицу, взглянул на дозиметр, — «сигма» уже зашкаливала.

Полёт замедлялся; через считанные секунды корабль развернулся брюхом книзу, Гедимина больше не вдавливало в переборку, и он даже смог сесть. Они всё ещё снижались над «материком выше экватора», и сармат надеялся, что сторожевой корабль не заметит их раньше, чем Василий найдёт укрытие.

— Грёбаный насос! — раздалось в наушниках. «Стимфалиду» несколько раз встряхнуло, и она остановилась окончательно. Переборка над Гедимином поднялась. Сверху на него встревоженно смотрел Василий.

— Втиснулись в какую-то дыру. Сверху нас не видно, но если увидят — живыми не вылезем.

— Закрой рубку и открой мне люк, — велел Гедимин, подтаскивая к себе прихваченный на базе отбойник и оглядываясь на принайтованные со всех сторон контейнеры. «Кидать в ящики, ящики — в портал. Потом верну.»

Переборка опустилась. Крышка люка разделилась надвое, втягиваясь в обшивку, и Гедимин выполз в пузырь защитного поля, поддерживающий на себе «Стимфалиду». Перекинув туда все ящики, он выбрался наружу — и замер, забыв и о ящиках, и об отбойнике, и об излучателях за плечами.

Они «втиснулись» в расселину между двумя, как сначала показалось Гедимину, невысокими, но протяжёнными плато. Скальные стены с волнистой, испещрённой мелкими ячеистыми отверстиями поверхностью поднимались над сарматом на полсотни метров. Сверху в проём сочился изумрудно-зелёный свет. Светилось всё — каменное крошево под ногами, скалы, зеленоватое небо. В неровном сиянии, режущем глаза даже сквозь тёмный щиток, всё выглядело ослепительно-чётким — каждое пятно узорчатого лишайника на камнях, «стебель» мха, покрывающего впадины, аккуратные округлые отверстия, выстроенные в цепочки, вдоль волнистых изгибов скал, каменные пластины, будто врастающие друг в друга многочисленными ложноножками…

Гедимин провёл ладонью по тёмно-зелёному камню, бездумно глядя, как блестят на едва заметных стыках щётки кристаллов, перевёл взгляд под ноги — там лежали обломки таких же камней, измельчённые в песок и мелкий щебень, скреплённые пластами мха и хранящие следы дождевых потоков. Плато приподнималось по направлению от носа «Стимфалиды»; тут было удобное русло, и, судя по следам на ещё влажной земле, во время дождей расселину затапливало на полметра. Гедимин ковырнул почву пальцем — на его броне заблестели мелкие сероватые песчинки. Чтобы определить их состав, ему не понадобился дозиметр.

«Ирренциевый песок,» — он поддел почву ладонью, выбрав место подальше от мохового пласта. Она светилась насквозь. «Дожди смывали пыль со скал — и…» — он перевёл взгляд на ущелье. «Какие ровные края справа и слева. Разрушались с одинаковой скоро…»

Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он вскочил на ноги и посмотрел наверх. «Это же не скалы…»

Сармат стоял между двумя городскими кварталами. Они не были похожи на то, к чему он привык, и природные процессы заметно повредили их, убрав искусственно выглядящие выступы и сгладив очертания, — но теперь Гедимин чётко видел стены с «прорастающей» кладкой, плавные «лестницы» с выемками по бокам — под чьи-то небольшие, но цепкие конечности, «двери» и «окна», местами затянутые сингитовым «стеклом» — возможно, по следам металлических рам, первыми поддавшихся самопроизвольному синтезу и переродившихся в ирренциевую окись. Крупные проёмы виднелись напротив друг друга, и сармат практически видел перекинутые там мосты.

Что-то белесое блеснуло под ногами, и Гедимин услышал негромкий хруст. Он медленно опустился на землю, копнул, пальцем очертив края находки, и остановился, глядя в тёмную выемку, по краю проросшую серыми кристаллами. Это была крупная прочная кость, округлая, заметно вытянутая, с несколькими парами отверстий, засыпанных сингитовым песком. Гедимин посмотрел в сторону — взгляд уже угадывал под мокрой почвой другие останки, длинный раскрошенный скелет кого-то змееподобного.

— Гребучие форсунки! — потрясённо выдохнул кто-то над ухом сармата. — Это местный⁈

— Был, — подтвердил Гедимин, недовольно щурясь на Суханова. Тот завернулся в защитное поле поверх скафандра — самое тонкое, едва-едва защищающее от налипания пыли — и стоял теперь, неотрывно глядя на кости. Сармат поднялся, чуть не сбив его с ног, покосился на бесполезный и даже опасный в таком ущелье отбойник и пошёл за ящиком. «Придётся рыть руками,» — думал он. «Или крышкой. Сингитовая почва… Вот где Зелёные Пожиратели не голодают…»

Лопатка, сооружённая им наскоро из лишней крышки, легко поддевала влажную почву. Внизу пошли более крупные обломки — их сармат сгребал двумя ладонями, быстро наполняя контейнеры. Он старался не трогать мох и выкидывать обратно подвернувшиеся организмы — не то жуков, не то червей, не то мальков рыб. Кого-то из них он, не заметив, разрубил лопаткой и долго морщился, тщательно разгребая песок там, где собирался копать дальше.

Возвращаясь за пустыми контейнерами, он увидел Василия. Тот осторожно копал песок, расчищая череп. Зеленовато-белая кость уже лежала на виду; её нижняя часть была сильно раскрошена, но человек раскопал часть обломков и сложил рядом. Теперь он двигался в сторону, осторожно приподнимая моховые пласты.

— Зачем? — спросил Гедимин, остановившись над ним. Человек оглянулся на него, неопределённо махнул рукой и снова склонился над расчищенным черепом. Сармат провёл ступнёй по песку, обозначив протяжённость скелета под землёй.

— Здесь.

Когда он возвращался с полными контейнерами, рядом с Василием стоял один из его ящиков. Человек складывал на расчерченное дно обёрнутые ветошью куски. Яма, вырытая в песке, повторяла очертания скелета, угаданные Гедимином. Сармат недовольно сощурился.

— Куда его?

— К нам, — отозвался Василий, странно ухмыльнувшись.

— Будет фонить, — предупредил Гедимин. — Он весь пропитался.

— Решаемо, — бросил человек, укладывая очередную кость на подписанное место и сооружая перегородку из складок скирлина.

— Найдут при обыске — зароют вместе, — сармат невольно ухмыльнулся. «А ещё говорят, что я не в себе,» — думал он. «Ну да, правильно. Тот, кто в себе, не взял бы сарматский крейсер…»

— А вас не зароют? — Василий махнул костью в сторону наполненных ящиков. Гедимин не удержался от смешка.

— Верно. Я заканчиваю. Сейчас переброска — и мы уходим.

Василий рассеянно кивнул — у него развернулась очередная кость, и выпал какой-то кусочек, и надо было срочно приложить его к месту отлома.

Гедимин отошёл подальше, к самому выходу из ущелья. Двояковыпуклая линза из защитного поля свернулась быстро, сложнее было откачать из неё воздух. Широкий портал он открывать не стал — достаточно было полуметра в поперечнике.

Ящики падали на той стороне, загромождая туннель; иногда сармат наклонялся и поправлял их, стараясь не думать, что его ноги и руки при этом разделяет несколько миллионов световых лет, — такие мысли сильно отвлекали. «Две тонны,» — пульсировало в мозгу, заглушая всплывающую чепуху. «Две тонны руды. Ирренций. Кеззий. Ипрон.»

— Корабль сдвинулся, — сказал за его спиной Василий. — Или сканер врёт, или нас видят.

Гедимин, сбросив в портал последний ящик, швырнул следом закрывающее излучение. По спине пробежал холодок. «Корабль движется по расписанию,» — успокоил он себя — дрожащими руками неудобно было сводить лучи внутри линзы.

— Я открываю, — сказал он, не оборачиваясь. — Потом — в «Стимфалиду», на Луну, за корму — закрывающий.

— Я в рубке, — отозвался Василий. Воздух, застоявшийся в сыром ущелье, слабо качнулся, — люк бомбардировщика открылся и тут же захлопнулся. Перед Гедимином расширялось тонкое светящееся кольцо, за которым виднелась стартовая площадка — всё та же «альфа» на правой верхней палубе. «Сбился,» — отметил он про себя, вспомнив, что целился в «бету». «Ерунда.»

Он втиснулся в бомболюк, пинком закрыл его за собой и распластался поверх кислородной станции. У его левого плеча стоял принайтованный контейнер, завёрнутый в защитное поле, — последний оставшийся на борту.

…«Я был на Ириене,» — Гедимин, тяжело повернувшись на дне капсулы, открыл глаза и приподнялся, держась за края. Вязкий раствор меи стекал по его плечам, вытягиваясь в нити и капая в тёмно-красную лужу. На часах было полшестого.

— Гедимин, приём, — по ту сторону защитного поля проступил серый силуэт. Суханов, сбросив испачканный скафандр в соседнюю капсулу, переоделся и вернулся, и сармат, увидев его, облегчённо вздохнул. «Мы были на Ириене,» — он едва заметно усмехнулся. «Не думал, что так привяжусь к „макаке“. Но — мы были на Ириене…»

— Мне нужен доступ в активную зону, — сказал сармат, поднимаясь во весь рост и стряхивая с брони остатки красного раствора. Запоздало сработал душ, но липкая масса не хотела отделяться — вода размывала её медленно, окрашивая лужу под ногами в розовый.

Когда Гедимин прошёл сквозь люк и привычным жестом сдвинул ипроновые пластины на висках, красные пятна ещё оставались на его броне. Под излучением реактора они медленно темнели, сливаясь с общим фоном. «Потом отчищу,» — решил Гедимин, с досадой покосившись на «грязный» рукав. «Двадцать минут до подъёма…»

Тёплые волокна дрожали на его висках, оплетая голову от затылка до переносицы, пока сармат переставлял твэлы и заделывал едва заметные повреждения. Он настоял на том, чтобы насосы запустили в усиленном режиме, но температура начала падать далеко не сразу. Отойдя в сторону и проследив, как белесое свечение топливных сборок сменяется зелёным с уклоном в синеву, он довольно кивнул и вскинул руку в прощальном жесте.

— Я уйду, — прошептал он, едва шевеля губами. — А ты останешься. Они выглядят разумными. Попробуй выйти на связь.

Дрожь волокон на коже, возможно, была ответом, но сармат так и не научился переводить эту «речь». Люди, обступившие его за камерой дезактивации, выглядели взволнованными, о чём-то спрашивали, но Гедимин слышал только шум крови в ушах.

— На палубу, — бросил он, покосившись на часы. Времени оставалось в обрез — ещё немного, и координаты, вычисленные Айзеком, закончатся, и открытый портал, сместившись вместе с Луной, вмурует сармата в горную породу.

На палубу вместе с ним прошёл только Суханов. Он стоял поодаль, наблюдая за светящейся точкой и расширяющимся кольцом с освещённой палубы в темноту. Впрочем, на той стороне было не так уж темно, — защитное поле, покрывающее сброшенные в туннель контейнеры, горело зелёным огнём, бросая блики на стены.

— Сегодня мы пойдём в пробный рейс, — сказал Василий, и Гедимин, вздрогнув, обернулся. — Красинский говорит, что реактор в идеальном состоянии, — лучше, чем был до аварии. Пойдёте с нами?

Гедимин качнул головой.

— Ждут, — он указал на портал. До общей побудки оставались секунды — вскоре Кенен должен был проверить связь и заметить, что Гедимина нет на базе.

— Тогда увидимся после возвращения, — отозвался Суханов с явным сожалением в голосе. — Осторожнее там с ирренцием!

Гедимин изумленно мигнул, но времени на болтовню уже не оставалось. Секунду спустя портал закрылся за ним, и сармат остался в туннеле, освещённом зелёными бликами омикрон-излучения. «Две тонны сырой руды,» — он провёл пальцем по куполу над контейнером. «Пора запускать измельчитель.»

Дробилка уже прогрелась, и Гедимин успел перетащить к ней четыре контейнера, когда в наушниках задребезжало.

— Джед, что ты делаешь? — встревоженно спросил Кенен. — Что в ящиках?

— Руда, — отозвался Гедимин. — Смени Амоса на щите, мне нужна его помощь.

С парой центнеров сырья сармат справился бы в одиночку, но тут было почти две тонны, и не только ирренций, — кеззий и ипрон, наработанные за тысячелетия естественного распада, следовало выявить и выделить. «Этим, на „Елизавете“, нужен ипрон,» — сармат вспомнил, в каком скафандре Суханов выходил на поверхность Ириена, и сердито сощурился. «Пока мозги себе не выжгли.»

Кенен появился в секретном цеху один, без Амоса, зато в радиозащитной броне. Он остановился на пороге, долго смотрел на контейнеры, составленные в штабеля у дробилки (первые два Гедимин успел вывернуть в воронку — там был верхний слой, песок и глинистые частицы, в самый раз для разогрева перед массивными обломками), шумно выдохнул в респиратор и помянул размножение «макак».

— Что это и откуда?

— С Ириена, — отозвался Гедимин, прощупывая лучом анализатора рыхлый песок. Он сам не знал, что ищет, и как это должно выглядеть, — смутные представления об археологическом поиске подсказывали, что искать надо, но как и зачем…

— Джед, твою мать! — рявкнул Кенен. — Что ты забыл на Ириене⁈

— Руду, — сармат выкопал из песка бесформенный обломок чего-то плотного, похожего на стекло, и повертел в пальцах. — Мне нужен ирренций для опытов. Новые твэлы. Ещё раз пропадут — убью.

Кенен мигнул.

— Ты полез… в одиночку… на Ириен⁈ — он встряхнул головой, ошалело глядя на сармата. — Джед, ты дебил! Сто-ой… Чьи это ящики?

Он, небрежно смахнув с контейнера прилипшую радиоактивную грязь, склонился над ним.

— Не твои, — согласился Гедимин, откладывая находку в сторону. — Надо вернуть.

«И отдать им… вот это,» — он покосился на коробочку, где уже лежало четыре странных обломка, один из них — с рельефом, и маленький осколок кости. «Я-то не археолог. Может, они поймут, что тут к чему.»

— Кому вернуть? — Кенен схватил его за запястье и дёрнул на себя с неожиданной силой. — Кто знает, где ты был? Кому ты, слизистый ублюдок, сдал нас всех⁈

Гедимин стряхнул его с себя — как он думал, легко, но Кенен, не удержавшись на ногах, врезался в переборку, и она загудела.

— Только себя, — сказал он, недобро сузив глаза. — Я сам верну. После дезактивации. Приведи Амоса, он мне нужен.


23 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Кенен злился ещё долго. Несколько раз Гедимин видел, как он выходит из камеры дезактивации, где лежали контейнеры, и вытирает пальцы от багрового раствора. Никаких меток на ящиках не было — Суханов, должно быть, сам понимал, что следы оставлять нельзя. Через пару дней, когда контейнеры перестали «фонить», Гедимин, спросив у Айзека координаты, через двойной портал перекинул их на всё ту же палубу «Елизаветы». На его счастье, корабль, вернувшись, встал на той же площадке, и там, куда открывался проход, по-прежнему был вакуум — вероятно, экипаж Суханова ждал свои контейнеры.

Установка выщелачивания работала пять дней без перерыва, прежде чем весь ирренций из руды был выделен, — четыреста килограммов, запас на годы. Оставшуюся «грязь» Гедимин не позволил выкидывать — залил в отдельную цистерну и смешал с отобранным у Зета сольвентом. Сольвент был активирован на поиск ипрона; через двое суток сармат стоял у тигля, заполненного мельчайшей золотистой пылью, и ждал, когда металл расплавится. Это был первый слиток, двести граммов чистого ипрона. Зет, взяв с Гедимина обещание, что один из таких слитков пойдёт на нужды базы, дал ему две канистры сольвента, и дело пошло быстрее, — через два дня у сармата было восемьсот граммов металла. Следующие два дня ему было не до ипрона — пришло время разгрузки плутониевого реактора, а это надо было сделать очень быстро. Сольвент продолжал работу, сбрасывая на фильтры извлечённую пыль, и когда Гедимин вернулся к выщелачивателю, ипрона в руде уже не осталось, а у него был килограмм с четвертью чистого металла. С этими слитками можно было не церемониться — для ускоренного охлаждения сармат бросил их в воду и теперь смотрел, как она бурлит, и как красное свечение металла понемногу тускнеет. Очищенный сольвент снова был залит в цистерну с рудой — теперь он искал атомы кеззия.

— Жёваный крот, — по слогам проговорил Иджес, заглядывая через плечо Гедимина в цистерну с водой. — Килограмм ипрона!

Гедимин взвесил на ладони уже остывшие слитки.

— Верхний слой. Ассархаддон говорил, что там много металла.

Он протянул три слитка Иджесу и выловил из успокоившейся воды остальные.

— Это наше. А это я отдам.

— Кому? — спросил мгновенно насторожившийся механик. О рейде на Ириен Гедимин ничего ему не рассказывал, но Кенен, как и следовало ожидать, не смолчал, и по базе ходили разнообразные слухи. «Вот и Иджесу интересно,» — Гедимин едва заметно поморщился. «Кенену он не скажет, но лучше его не вмешивать.»

— Плата за руду, — буркнул он. — Тебя сегодня ждут на космодроме? Могу подменить.

…Кенен поймал его за плечо у главного шлюза, и Гедимин услышал щелчок переключающегося коммутатора, — их разговор был не для чужих ушей.

— Что ты мутишь, теск? — сердито спросил он. — Я должен знать, что происходит на моей базе.

— Знай, — равнодушно ответил сармат. Кенен шумно выдохнул в респиратор и посмотрел на потолок.

— Нас до сих пор не взяли. Это хорошо. Эта дрянь у тебя, ты с ней что-то делаешь… А что дальше, теск? Нас возьмут завтра? Может, мне не тратить время на закупки — следующего года не будет?

Гедимин мигнул. «Пора менять тему,» — щёлкнуло в голове. «Надоело.»

— Ты заказал скафандры для филков? — спросил он. Кенен, прервав возмущённую речь на полуслове, растерянно мигнул.

— Что?

— Скафандры для филков, — повторил Гедимин. — Айзек просил. Ты при мне вносил в список. Где?

Кенен поморщился.

— Да, вспомнил. Вы с Айзеком, наверное, думаете, что я извлекаю вещи из вакуума. Ну да, они есть в списке. Но в продаже их нет и не предвидится. И где я должен их взять⁈

Теперь мигнул Гедимин.

— Почему их нет?

Кенен тяжело вздохнул.

— Потому что мы проиграли войну, Джед. Никто не добывает ипрон. Никто не конструирует броню для сарматов. Твой скафандр сделал Кумала. Мой собран на нашей же базе по его образцу. Кто сделает скафандры для филков⁈

Гедимин посмотрел на выходящих из шлюза ремонтников. Среди них были двое филков в лёгкой радиозащитной форме.

— Мы с Иджесом, — сказал он. — Возможно, Айзек. Ипрон у меня есть.

…Снижающийся барк врезался в космодромный тягач. Собирая из обломков работоспособный механизм, Гедимин пытался представить, как это произошло. Получалось плохо.

— Я пойду, — сказал он временному бригадиру, убедившись, что тягач на ходу, а с косметическим ремонтом справятся и филки. Тот кивнул.

— Мы тут скоро закончим. Пойдёшь в «Юйту» — займи нам место.

Через пять минут Гедимин выходил из терминала. «Занимать место» было необязательно — Дэвид и так ждал сарматов с тех пор, как они выехали с базы. Поедание человеческой еды вошло в традицию, нравилось это Гедимину или нет, и Айзек с Иджесом привыкли, что он приносит им пайки. Он взял ещё четыре — для Амоса, Фланна и медотсека. Медикам редко что-то перепадало — они на космодроме не работали. С полными карманами пайков он спустился на несколько ступеней и остановился, глядя на космодром. Долго искать не пришлось — «Елизавета» с открытым главным шлюзом стояла у ограждения, и человек в сером экзоскелете собирал деньги за вход.

Гедимин замедлил шаг, думая, как обойти «копа» и подняться на борт, — он плохо помнил, как выглядит Суханов, и не был уверен, что его узнает. Но сармата узнали быстрее — не успел он остановиться, как от ограждения отделился второй экзоскелетчик с серебристой звездой на груди.

— Гедимин? — он остановился напротив, глядя сармату в глаза. Тот едва заметно усмехнулся.

— Василий, — он сдвинул пластину скафандра и вынул из ниши ёмкость, обёрнутую защитным полем. — Бери. Странные штуки. Нашёл. К твоему… «местному».

Человек понял — глаза на долю секунды округлились, и он, усмехнувшись, бережно прижал контейнер к груди.

— Йонкер порадуется. Так жалела, что нашли без неё… Когда-нибудь там будут копать. Это был город, верно? Это надо исследовать.

Гедимин кивнул.

— Жёлтый металл, — он протянул человеку миниатюрные слитки. Тот взял их и едва не выронил — от неожиданной тяжести дрогнула рука.

— Для брони, — он тронул пальцем висок. — Сделай нормальную. Так, как у вас, — выжжет мозг.

Человек мотнул головой, посмотрел на слитки, на Гедимина, и усмехнулся в респиратор.

— Даже не знаю. Это же… — он притронулся к пластине брони, под которой исчезли слитки. — Не жалко?

— У меня есть, — Гедимин снова провёл пальцем по виску. — Смотри за кораблём, ладно? Хороший механизм. Может, последний такой.

Василий кивнул.

— Присмотрим. Теперь, когда мы взлетели, начнётся настоящая работа. Миана, Рокка, Кейнер… — он усмехнулся. — Наберу экипаж из разных рас. Прямо как в старых фильмах, самому не верится… Гедимин, а ты с нами не хочешь?

Сармат вздрогнул, впился взглядом в серые глаза, — человек смотрел серьёзно, ожидая ответа.

— Нет, — Гедимин тяжело качнул головой. Перед глазами вспыхнули и погасли чужие галактики, мерцающие стены ириенских развалин, фиолетовый лёд Аметиста, скатанные ветром в рулоны пласты водорослей на побережье кагетского океана…

— Жаль, — Василий на секунду склонил голову. — Мы придумали бы, как тебя вытащить. Там, в Миане, много мирных сарматов…

Гедимин ничего не ответил.


24 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Обмеры филков? Всех? — Бринн удивлённо посмотрел на Гедимина. — Зачем тебе?

— Надо прикинуть среднее, — ответил сармат. Бринн озадаченно хмыкнул. Иджес и Айзек, дожидавшиеся Гедимина у выхода из медотсека, переглянулись.

— Уверен, что нам нужно среднее? — негромко спросил Айзек, когда Гедимин выключил передатчик, пополнившийся новым файлом, и вышел. — Тут всего двое желающих влезть в активную зону — и, возможно, ещё Амос…

Гедимин неопределённо пожал плечами.

— Будут другие. Надо сделать стандартную броню. Если что, потом подгоним.

Несколькими часами позднее сарматы сидели в отсеке управления плутониевым реактором, и Гедимин, положив на край пульта четыре скреплённых листка ежедневника, сверял схему с голографической развёрткой, нарисованной Айзеком.

— Какие они… мелкие, — Иджес едва заметно поморщился. В руках он держал лёгкий радиозащитный скафандр из запасов филкского снаряжения.

— Слой флии и слой ипрона? — Айзек покосился на бумажную схему. — По миллиметру, пластины внахлёст? Не слишком много?

— Меньше — бессмысленно, — ответил Гедимин. — Даже это плохо защищает. Нужна термоизоляция…

«У Кумалы был проект тяжёлого скафандра,» — думал он, досадливо щурясь. «Альваро в таком ходил. Куда его дели? Теперь вот считай всё заново…»

Он старался предусмотреть всё, но у Кумалы получалось лучше, — провозившись несколько часов со своим чертежом, Гедимин вынужден был это признать.

— А нужен ли им ипрон? — задумчиво спросил Айзек, глядя на броню ремонтника. — Они ведь не будут работать с ирренцием. А для уранового реактора хватит и флии. Одного слоя. Остальное забить нейтронностойким фрилом и теплоизоляцией.

Гедимин качнул головой.

— Будут, — убеждённо сказал он, глядя сквозь схему на герметично закрытый люк; ничего незаконного сарматы делать не собирались, но Иджес решил, что лучше замуроваться. — Ирренций очень полезен. Рано или поздно запрет снимут. И они будут готовы.

Айзек хмыкнул.

— Ну, пусть так. Смотри, что получается по массе.

На экране передатчика проступил столбик чисел — и одно суммирующее. Иджес и Гедимин посмотрели на него и переглянулись.

— Очень лёгкий, — ремонтник недовольно сощурился. — Надо удвоить ипроновый слой. Филки очень уязвимы к радиации…

Айзек громко фыркнул.

— А ты не подумал, как филк это поднимет? — он щёлкнул пальцем по экрану передатчика. — Восемьдесят килограммов — и это без снаряжения! Знаешь, сколько весит филк?

Иджес хлопнул себя по колену.

— Верно. Атомщик, они же хилые. Восемьдесят килограмм! Это же три четверти от его веса.

Гедимин мигнул.

— Мой скафандр — два моих веса, — сдержанно напомнил он. — А защита должна быть надёжной. Если добавить второй слой ипрона…

— То на скафандр уйдёт шестьдесят килограммов, — закончил за него Айзек. — А на два — сто двадцать. Откуда у тебя столько ипрона?

— Уран и торий… — растерянно пробормотал Гедимин, сверяясь с цифрами Айзека. — Да, не хватит. Плохо. Ну ладно, пусть будет лёгкий скафандр.

Айзек насмешливо фыркнул.

— Для тебя, атомщик, он, возможно, лёгкий. А тот же Ансельм в нём едва сможет шевельнуться. У нас тут нет Ассархаддона, понимаешь? Некому подгонять сарматов под скафандры. Придётся подогнать скафандр под сармата. Если сделать ипроновый слой тоньше и закрепить на лёгкой, но прочной подложке…

Гедимин привычным жестом достал из-под брони пригоршню мелких деталей и высыпал на ладонь. «Филки — слабые,» — думал он, досадливо щурясь на кусочки металла. «Совсем забыл. Слабые, как „макаки“. Зачем их такими сделали⁈»


31 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Сам понесёшь, — буркнул Кенен. Он бросил на Гедимина косой взгляд на входе в главный шлюз и больше к нему не поворачивался. У обочины уже ждал их четырёхместный глайдер; Гедимин забрался на заднее сидение и поставил рядом с собой массивный контейнер, для надёжности обёрнутый защитным полем.

— Питера предупредил? — спросил он, глядя на затылок Кенена. Командир базы оделся по-рабочему, в лёгкий ремонтный комбинезон, — как обычно, когда выводил бригаду в город, хотя ещё ни разу Гедимин не видел, чтобы Кенен что-то ремонтировал.

— Да, — буркнул тот, не оборачиваясь. Глайдер свернул в переулок, выбирая кратчайший путь. Гедимин незаметно погладил контейнер. Внутри был ЛИЭГ, вчера вечером остановленный впервые за несколько месяцев. Он выглядел исправным, но «поработавшим»; сармат тщательно проверил его перед тем, как завернуть в защитное поле. «Должен запуститься,» — думал он, глядя на ящик. «Если нет — будет досадно.»

Глайдер затормозил неожиданно резко, едва не сбросив груз с сидения. Гедимин сердито фыркнул на Кенена, но пилот был ни при чём — впереди по курсу виднелся шлагбаум, а перед ним — двое экзоскелетчиков.

— Ремонтники? — луч считывателя скользнул по лицам сарматов. Жёлтый «Шерман» жестом приказал им выйти. Гедимин выбрался из машины, держа контейнер в охапке, и недовольно сощурился — взгляды экзоскелетчиков, не задержавшись на самих сарматах, сошлись на ящике.

— Он? — «Маршалл» протянул стальную «руку» к контейнеру. — Поставь на землю!

Гедимин стиснул зубы. «Спокойно,» — напомнил он себе. «Ты ничего не сделал. Ты вообще не знаешь, что это. Смотри сквозь них.»

«Маршалл», небрежным жестом отогнав сарматов от ящика, поднял его двумя руками и удивлённо крякнул.

— Тяжёлый!

— Руки! — сердито одёрнул его «Шерман».

— Чего «руки»? У тебя в экзоскелете такой же! — обиделся патрульный, но всё же опустил ЛИЭГ на землю и махнул рукой сарматам. — Доктор Фокс, ваш РИТЭГ приехал.

Гедимин, подобрав контейнер, медленно перевёл дух. Кенен, на секунду обернувшись, широко ухмыльнулся и быстро пошёл к воротам госпиталя.

— Всегда рад вас видеть, — улыбнулся им навстречу Питер Фокс. Улыбка вышла слегка перекошенной — человек заметно волновался. Вместе с сарматами он вошёл в грузовой лифт и только там, когда двери закрылись, протянул руку к ящику.

— Это он и есть? Настолько миниатюрный?

— Четыре таких заменяют небольшую АЭС, — ухмыльнулся Кенен. — Нам пришлось глубоко зарыться, чтобы его найти. Но чего не сделаешь ради дружбы!

Гедимин сузил глаза.

— Его не должны увидеть, — буркнул он. — Нужен надёжный экран. Если герметичность нарушится…

Питер нетерпеливо кивнул.

— Я знаю, что это такое. Всё готово, Гедимин. Идите за мной.

Они спускались долго — сначала на светлых блестящих лифтах обитаемых ярусов, потом — в коробе, освещённом единственным светодиодом. Пока они ехали вниз, Гедимин успел добавить два недостающих источника света; в остальном лифт был в порядке, разве что выглядел непривычно.

— Старинная реликвия, — едва заметно усмехнулся Питер, заметив, как сармат разглядывает кабину. — Сделано руками первооснователей. Кнопки сняты с последнего «Аполлона».

«Ярус резервной генерации» — сверкнула надпись на ближайшей стене, когда на неё попал луч света. Этот ярус был меньше верхних, переходы — теснее и темнее, выстилка под ногами и на стенах от древности местами просела, приподнявшись буграми на стыках плит. Базовой подсветки едва хватало, чтобы не налетать в темноте на стены; дополнительная включалась при звуке шагов, но ненадолго, и Гедимин заметил, что Фокс сжимает в руке фонарь.

— Здесь наш РИТЭГ, — сказал врач, кивнув на бронированную дверь. — Госпиталь строился над ним. Когда-то он был весьма неплох…

Дверные створки медленно втянулись в стены. Тусклый луч красного светодиода упал на знак радиационной опасности. Гедимин скользнул взглядом по трансформатору и довольно кивнул.

— Здесь, — он поставил контейнер на пол. — Скажи наверх: по сигналу пусть отключат этот ярус. Я проверю ЛИЭГ.

…Он запустил ротор лёгким тычком — стартер был на месте, но сармату захотелось провести первый запуск вручную. Он оглянулся на Питера и поманил его к себе.

— Сюда, — он указал правильную точку на корпусе ЛИЭГа. — У него есть стартер. Но если откажет — бей сюда. Ротор сдвинется, дальше само пойдёт.

Он встряхнул агрегат в другую сторону, останавливая вращение, и уступил человеку место. Питер несколько секунд недоверчиво смотрел на сармата, потом неуверенно толкнул ЛИЭГ. Ротор сдвинулся, быстро набирая обороты; светодиоды вспыхнули, вентиляция загудела.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — сказал Фокс, закрывая за сарматами массивные ворота. — Кто бы знал, как надоело покупать дизель и всё время ждать взрыва или пожара. Демонтировать его я не буду — останется в резерве, но через месяц, если всё пройдёт гладко, попрошу вас его законсервировать.

— Всегда к твоим услугам, Пит, — благодушно кивнул Кенен. — Смотри, чтобы крысы не прогрызли корпус. Эта штука не горит, но «фонит» отменно.

Человек негромко рассмеялся.

— Крысы… С первого дня мне рассказывают про этих крыс. Во всём Кларке нет ни одного неочипованного зверька. А за пределами Кларка — только пыль и камни. Ваш генератор никто не тронет, мистер теск.


12 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Иджес вскинул руку, на долю секунды сверкнул «жалом» лучевого резака и отступил, пропуская Гедимина к самодельному стапелю, на котором стояла новая, только что изготовленная броня. Рядом с ней была вторая; механик подгонял пластины внешнего слоя обшивки, следя, чтобы они ложились внахлёст и закрывали нижние слои от жара и загрязнения. Гедимин снял скафандр со стапеля, поднял на вытянутой руке и выразительно хмыкнул.

— Ничего не весит, — он без усилий пошевелил кистью, и Иджес едва успел увернуться от пролетающего мимо сапога.

— Эй! — он показал Гедимину кулак. — Иди работать, теск. Нечего тут махать!

Гедимин, виновато мигнув, занял его место. Пластины обшивки легко сдвигались под пальцами; сармат выравнивал края, едва касаясь их резаком, и боялся, что броня треснет в его руках. Айзек уверял, что прочности там с запасом, но Гедимин вспоминал летающие твэлы и мгновенное расплавление центнеров ирренция — и думал, что эта «кожица» не защитит ни от чего. «Я бы в этом в реактор не полез,» — заключил он, тайком взвесив вторую броню на вытянутой руке. «В исправный и заглушенный — ещё ладно, а к аварийному — не подошёл бы.»

За его спиной заверещал и тут же замолчал чужой дозиметр — Айзек, опустив излучатель, убрал тёмный щиток с глаз и довольно усмехнулся.

— Всё работает. Экранирование, термостойкость, ударопрочность…

Гедимин, хмыкнув, посмотрел на свой кулак.

— Чем проверял?

— Конвекционными потоками над литейной станцией, — без тени усмешки ответил Айзек. — Внутри были термодатчики. Снаружи мы давали от пятиста до тысячи градусов, в броне за полчаса дошло до семидесяти.

Гедимин удивлённо мигнул.

— И верхний слой не испарялся? У меня с ним вечно проблемы, — он покосился на свои ладони. Сейчас их обшивка была иссиня-чёрной — сармат восстановил и отполировал верхний слой, но через две-три недели пальцы снова должны были покрыться белесой сеткой царапин и потёками оплавлений.

— Металлом мы его не поливали, — сказал Айзек. — Вообще разумному существу желательно не купаться в металле.

Гедимин вспомнил свой нырок в урановый расплав и недовольно сощурился.

— Кто проверял ударопрочность?

Сарматы переглянулись.

— Зет, — ответил Иджес. — Очень просил ударить кувалдой. Вот, смотри сюда. Здесь, здесь и здесь внутри были датчики.

Гедимин провёл пальцем по броне. Чёрные пластины, наползая друг на друга, скрывали едва заметные углубления, но сармат их нашёл, — удары Зета оставили следы, но продавить или пробить скафандр не смогли.

— Я тоже хочу проверить, — он посмотрел на свой кулак. Иджес, хмыкнув, быстро дёрнул скафандр на себя и спрятал за спину.

— Зачем⁈ — удивлённо посмотрел на него Айзек. — Лучше знать, когда оно сломается. Я за проверку.

Иджес нехотя вернул броню на стапель, на секунду задумался и жестом остановил Гедимина, уже замахнувшегося для удара.

— Датчики — ерунда. Надо проверять в деле, — он притронулся к коммутатору. — Ансельм, ты далеко?

…Филк остановился на пороге, настороженно глядя на сарматов. Айзек дружелюбно кивнул ему и указал на стапель, где стоял вскрытый сверху донизу скафандр.

— Это для тебя. Не такой, как у Гедимина, но тоже ничего. Выдерживает две тысячи градусов и нейтронный поток.

— Это для работы в реакторе? — филк осторожно провёл пальцем по броне. — И как это надевать?

Иджес помог ему влезть в скафандр — с непривычки это было непросто. Гедимин стоял в стороне. Его снова одолевали воспоминания, — Кумала, как живой, смотрел на него и застенчиво улыбался. «Сколько же толковых сарматов погибло…» — Гедимин стиснул зубы, отгоняя бесполезные мысли. «Вот, он уже оделся. Надо его отцепить…»

Ансельм, отделившись от стапеля вместе со скафандром, качнулся вперёд, пошатнулся и тяжело осел на палубу. Иджес, не успевший подхватить его, поднял его за плечи.

— Что? Запнулся?

— Пусти, — выдохнул филк, расставляя пальцы на ступнях. — Я держусь.

Он придал себе устойчивое положение и, медленно повернув голову, оглянулся на Гедимина.

— Сколько… это… весит?

— Шестьдесят шесть, — ответил Айзек. — Легче просто некуда. Ну что, можешь стоять?

Ансельм повёл плечами и, вдохнув поглубже, переместил одну ногу вперёд. Вторую он переставить сумел, но затем пошатнулся и едва не упал.

— А твоя… броня… сколько? — спросил он, переведя дух. Гедимин мигнул.

— Полтонны, — он придержал пошатнувшегося Ансельма за плечо и посмотрел на него с тревогой. — Так не пойдёт. Как ты будешь работать?

— То-то и оно, — вздохнул Айзек. — Надо бы убрать слой флии. Половина массы сразу уйдёт.

— Тогда незачем было и делать скафандры, — недовольно сощурился Гедимин. — Без флиевого слоя в реактор лезть незачем. Ну что, немного привык?

Он покосился на Ансельма. Тот стоял, широко расставив пальцы на ногах, и задумчиво шевелил ладонями.

— Полтонны, говоришь? А как ты… в этом… ходишь?

Айзек фыркнул.

— Ты бы видел, как он в этом бегает! Ладно, вынимайте его. Придётся переделывать.

— Если атомщик говорит, что переделывать нельзя, значит, так оно и есть, — проворчал Иджес, досадливо щурясь. — Бросайте эту затею. Нечего недомеркам лезть в реакторы!

Ансельм сердито фыркнул, но, придавленный к палубе скафандром, не смог даже пошевелиться. Гедимин помог ему выбраться и озадаченно посмотрел на пустую броню, упавшую к ногам.

— Альваро как-то приспособился…

— Опыты Ассархаддона! — поднял палец к потолку Айзек. — И кто тут будет его приспосабливать? Бринн⁈

Ансельм потёр придавленные плечи и наклонился над скафандром.

— Шестьдесят шесть килограмм? Я возьму это, ладно? Надо потренироваться. Через неделю я к нему привыкну.

Сарматы переглянулись.

— Как хочешь, — Гедимин пожал плечами. — Нас гоняли два месяца. Если через неделю сможешь ходить, оставим скафандры. Нет — значит, опыт не удался.

Ансельм выглянул в коридор.

— Пойду за тележкой. И это, — он кивнул на второй скафандр, — тоже заберу.

Гедимин одобрительно кивнул.

— Пусть Дагфари тоже тренируется.

Он задумался, вспоминая методы тренировок в «лаборатории» Гуальтари. «Может, попробовать…» Он вспомнил, как доползал после этих методов до душевой, и прервал мысль на середине. «Я же не знаю, что им можно, а что — опасно. Ещё покалечатся…»

Когда Ансельм вместе с тележкой и двумя скафандрами скрылся из виду, Иджес громко фыркнул и отряхнул перчатки.

— Вы бы ещё макаку загнали в реактор!

— Ансельм и Дагфари — не макаки, — отозвался Айзек. — И они приспособятся. А ты занялся бы своим дроном! Опять ведь не попадёшь в призы и будешь ныть полгода…


14 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«День Новой Жизни объявлен международным праздником», — сообщил Гедимину первый же заголовок в ленте новостей, и сармат, досадливо фыркнув, закрыл страницу. «Даже в информатории сплошное спаривание,» — думал он, выходя в коридор. «Пойду к реактору, там спариваться не с кем.»

На полпути к подземному отсеку в наушниках послышалось знакомое дребезжание — на связь вышел Кенен.

— Джед, никуда не залезай, — деловито приказал он. — Иди к капитанской рубке. У меня двадцать разрешений на выход в город.

— Так спроси, кто хочет выйти, — буркнул сармат, нехотя развернувшись от кормы бывшего корабля к носу. — Я вот не хочу.

Кенен насмешливо хмыкнул.

— Это не вопрос хотения, Джед. Тебе надо выбираться в город. Чем чаще, тем лучше. Иначе ты улетишь на Энцелад, залезешь там в реактор и окончательно свихнёшься.

В капитанской рубке собралось восемнадцать сарматов, преимущественно филки, — ровно по числу разрешений, если считать Гедимина и Кенена, и никто больше не просился в город, — видно, остальным туда хотелось не больше, чем Гедимину. Кенен деловито раздавал нагрудные значки с цветами и детёнышами животных. Сам он был одет в один из своих странных костюмов из множества предметов. Гедимин на секунду задумался, где командир всё это берёт, — даже в городе сармат не видел людей, одетых именно так, обычные кларкцы обходились уличным комбинезоном.

— Вам придётся разделиться, парни, — сказал Кенен, доставая билеты. — Пятеро пойдут в экзотарий городского парка, а потом — в салун…

Билеты исчезли раньше, чем Гедимин протянул руку, и он досадливо сощурился.

— Пятеро — вместе со мной — отправляются в «Сю»…

Сарматы переглянулись. Гедимин убрал руки за спину. Кенен ухмыльнулся.

— Пятеро идут в городскую оранжерею… Нет, Джед, очередь заняли задолго до тебя.

Гедимин фыркнул.

— Оставшиеся пойдут в «Юйту», — больше у Кенена билетов не было, и он развёл руками. — Десять койнов на всех, еда и питьё — на ваше усмотрение.

«Ладно,» — Гедимин немного успокоился. «Может, увижу „Елизавету“. Или Винстон снова объявится…»

Винстона в баре не было, и Дэвид на вопрос о нём скривился и неопределённо махнул рукой.

— Улетел ещё до Рождества. Не думаю, что вернётся.

Отложив стопку пайков для сарматов, оставшихся на базе, Гедимин вышел из терминала и остановился. «Елизаветы» у ограждения не было, и проход закрыли, но не заделали. Сармат долго искал её в списке рейсов, прежде чем сообразил, что она не приписана к космодрому Кларка, и её расписание знает разве что местная служба безопасности. Он оглянулся на терминал — внутрь как раз заходили прибывшие на очередном барке. Сегодня в городе было много людей в странной одежде, а те, кто остался в уличных комбинезонах, налепили на себя значки с флорой и фауной. «Фьори» прямо у входа вывесил сообщение о скидках для парочек; они распространялись и на киоски — Гедимин увидел у ближайшего окошка «Фьори» два десятка жителей, держащихся попарно. Он, невесело хмыкнув, осторожно обошёл их и спустился к ангарам.

Аукцион был закрыт — до завтра, как сообщало табло у входа. Рядом, присматривая за одинокой «Стимфалидой» на площадке аукционистов, топтался хмурый экзоскелетчик. Гедимин не стал подходить близко — и так было видно, что ничего интересного там нет.

Из закрытого ангара байкеров доносились ритмичные звуки и иногда — весёлые возгласы. На секунду сармат задержался у ворот и даже приподнял руку, чтобы постучаться, но быстро опомнился. «И куда я лезу⁈» — с досадой думал он, пробираясь между ангарами. «Обойду площадку и вернусь в терминал. Тут ничего интересного.»

Что-то ударило его в плечо — слабо, но звонко — и, дребезжа, покатилось по мостовой. Гедимин, удивлённо мигнув, обернулся и увидел человека. Тот стоял рядом, держа в руке отстёгнутый респиратор; его рубашка была расстёгнута до половины, рукава закатаны до локтей, — по улице так обычно не ходили, и сармат не удивился, учуяв запах этилового спирта.

— Эй, ты! — крикнул человек. — Пусти, дай пройти!

Гедимин мигнул. Проход между ангарами действительно был узок — по меркам сармата — но между ним и стеной оставалось достаточно места для двоих таких «мартышек».

— Иди, — буркнул он, отходя к ангару. Человек подался назад, глядя куда-то за спину сармата.

— Эй, эй! Не лезь ко мне! Пусти!

За спиной Гедимина что-то громко хрустнуло. Раздался пронзительный визг. Сармат, забыв о странной «макаке», всем телом развернулся на звук и увидел самку. Она пятилась назад, прижимая ладони к щекам. Между ней и Гедимином, практически у его ног, валялся карманный смарт с расколотым экраном. Самка набрала в грудь воздуху и заорала ещё громче.

— На помощь! — крикнули за спиной сармата. — Сюда, сюда, скорее!

Гедимин встряхнул головой — от визга заболели уши, и он не сразу услышал грохот стальных «копыт». Патрульные ввалились в проход между ангарами с двух сторон, окончательно перегородив его.

— Стоять! — заорали оба экзоскелетчика, направив на Гедимина ракетомёты. Тот изумлённо мигнул.

— Этот теск! — крикнул самец в расстёгнутой рубашке. — Он напал на нас! Вот, смотрите! Я еле вырвался! А если бы нет⁈

Он прижал ладонь к плечу, и Гедимин увидел, что клока ткани на рубашке не хватает — так, как если бы кто-нибудь с силой схватился за неё и оторвал кусок. Лицо человека перекосилось, будто от сильной боли.

— Это Дьен меня оттолкнул, — затараторила самка, поворачиваясь к экзоскелетчику. — А то бы он в меня вцепился!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Эй, ты, — «коп» выразительно помахал ракетомётом. — Чего ты от них хотел?

— Он разбил мой смарт! — взвизгнула самка. — Напал на нас, ранил Дьена… О чём вы спрашиваете, офицер⁈

— Я их не… — начал было Гедимин, но патрульный ткнул его ракетомётом в грудь.

— В участок его. Зови подкрепление!

Патрульных, подтянувшихся на зов, было четверо. «Делать им, что ли, нечего?» — думал Гедимин, досадливо щурясь, пока его вели к участку. Самец и самка шли следом, то и дело взвизгивая; от их голосов у сармата звенело в ушах, и он не мог уловить ни смысла, ни отдельных слов. В участке они примолкли, и Гедимин облегчённо вздохнул.

— Я ничего не… — сказал он, увидев Фостера, но тот резким жестом перебил его.

— Проблема с теском, а? — он повернулся к парочке; самка снова взвизгнула про разбитый смарт, но Фостер вскинул руку. — Разберёмся. Обыскать, надеть наручники!

Пять минут спустя Гедимин, по-прежнему ничего не понимающий, но очень недовольный, уже стоял у стойки. Двое экзоскелетчиков следили за ним. Его скафандр — и всё снаряжение — остался в ангаре при участке. Искать ниши в броне люди, как и раньше, не умели, и пайки уцелели, но Гедимин опасался, что в тепле они протухнут. «Что за бред?» — думал он, досадливо щурясь и поводя плечами, — руки ему сковали за спиной. «Как теперь отсюда выбираться?»

— Очень хорошо! — услышал он громкий сердитый голос. Шериф Фостер подошёл к стойке и смерил сармата недобрым взглядом.

— Лучше некуда! Тески грабят приезжих прямо на космодроме!

— Чего⁈ — Гедимин изумлённо мигнул. «Как-то раньше это по-другому делалось,» — растерянно думал он.

— Долго искал место, где нет камер? — продолжал Фостер. — Это тебе не поможет. В свидетелях одна леди и двое патрульных. Смарт понадобился, да? Мало того, что тебе платят за саботаж на космодроме⁈ Готовься к посадке, теск. Я постараюсь, чтобы штрафом ты не отделался!

— Да я не… — начал было сармат, но стальная «клешня» больно ткнула его в плечо.

— Увести, — приказал Фостер, отворачиваясь от стойки. — Навезли сюда слизи, будто без них проблем не было…

…Когда Гедимина ввели в коридор между двумя рядами решёток, все звуки на несколько секунд стихли.

— В одиночку, накрыть полем, — отрывисто распорядился патрульный, передавая сармата охране.

— Теск, — пробормотал кто-то за решёткой. — Надо же, в одиночку. Убил кого-то? А я думал, местные тески — мирные…

На входе в камеру с Гедимина сняли наручники. Когда он, потирая запястья, развернулся к двери, она уже была закрыта непрозрачным защитным полем. Внутри было тихо, только посвистывала вентиляция.

Камера-одиночка мало отличалась от той, в которой сармат сидел в позапрошлом году, — разве что была ещё теснее, и внутри помещался только один узкий лежак. Гедимин некоторое время пытался на него лечь, но затем махнул рукой и растянулся на полу, насколько хватило длины камеры. Ноги пришлось согнуть в коленях, макушка упиралась в стену. Сармат тяжело вздохнул и перевёл взгляд на белесый потолок. «Нет, раньше это определённо делалось не так,» — думал он. «Традиции поменялись. Ah— hasu… Интересно, Кенену уже сказали?»


15 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Защитное поле мигнуло, открыв узкий проём, и в камеру въехал поднос.

— Завтрак! — крикнули из коридора.

Гедимин сел. Он ждал, что ему, как прошлым вечером, принесут разбавленную Би-плазму; Би-плазма была, но обычной консистенции, а к ней прилагалась большая закрывающаяся кружка, ещё теплая на ощупь. Желтоватая жидкость внутри пахла мокрой землёй и прелой листвой.

«Чай из „Сю“?» — удивлённо мигнул сармат. Вкуса он не почувствовал, но жидкость была приятно тёплой.

— Откуда это? — спросил он в приоткрывшийся проём.

— Жри быстрее, — донеслось оттуда. — Другой еды нет.

«Эти „макаки“ часто отвечают мимо вопроса,» — отметил про себя Гедимин, доедая Би-плазму. Паёк был полновесный, даже с излишком, — почти семьсот граммов против вчерашних пятисот. Вытолкнув поднос с пустыми контейнерами обратно в коридор, сармат поднялся на ноги и, уперевшись руками в стены, напряг затёкшие мышцы. Помещение было тесным, как медицинский автоклав; свет не выключался, звук снаружи не доходил, заняться было решительно нечем. После недолгой разминки Гедимин снова лёг и прикрыл глаза.

…Он был внутри реактора — стоял, держась за хвостовики двух соседних твэлов, и смотрел, изумлённо мигая, на стремительно вращающийся ротор. Ротор был снаружи — или, вернее, сармат был внутри и пытался вспомнить, как попал в полый тёмно-синий цилиндр со странной бугорчатой поверхностью. Ротор вращался; внутри с той же скоростью крутился ещё один, более привычного Гедимину вида. Ещё через несколько секунд сармат понял, что крутятся не роторы — вращалась сама активная зона, кольцо твэлов, одетых в прозрачные кожухи, соединённые трубками. «Борный реактор,» — узнал конструкцию Гедимин и недовольно сощурился. «Зачем его вертят?» Он потянулся за дозиметром и увидел, что брони на руке нет — он держался за хвостовик голой ладонью, и зелёный свет пронизывал её насквозь. «Что⁈» — сармат, изумлённо мигнув, ткнул себя пальцем в грудь, не прикрытую даже тонким скирлином. «А почему я ещё живой?»

Он не успел как следует над этим задуматься — в ноги потянуло сквозняком, и Гедимин увидел над собой белесый потолок, а сбоку — край узкого лежака. Тяжело поднявшись, он встряхнул головой. «От сидения в этой норе ещё и не такой бред приснится,» — мрачно подумал он. «Крутить активную зону… Это надо же было додуматься!»

Защитное поле растаяло. За решёткой, чуть сбоку от патрульных в тяжёлых экзоскелетах, стояла самка в уличном комбинезоне. Её волосы, собранные в тугой узел на макушке, были обвязаны ленточкой.

— На выход, — буркнул один из патрульных. — Медленно! Руки за голову!

— Да уж ну уж, — укоризненно пробормотала самка, покосившись на второго. — Хватит ваших штучек, Чарли. Отпусти сармата, у нас там чай стынет, и пахучки выветриваются.

Гедимин растерянно замигал и даже подался назад, но его уже вытянули из камеры и, придерживая за плечо, повели по коридору. Патрульный машинально охлопал его карманы, ничего не нашёл и пробормотал что-то извиняющееся. Гедимина привели в ангар, где валялся его скафандр, и «копы», наконец-то переставшие махать ракетомётами, встали у выхода.

— А интересный шрам у вас на груди, — заметила самка, разглядывая сармата, влезающего в броню. — Старый, но очень приметный. Чем это вас так?

— Нейтронами, — буркнул Гедимин, покосившись на старый рубец в форме полумесяца. С тех пор, как он неосторожно положил источник излучения в нагрудный карман, у него появилось много новых шрамов, но этот действительно выделялся, даже на их фоне.

— Свободен, — махнул стальной «рукой» Фостер. — Разрешение твоё сгорело, но… будем считать, что ты возвращаешься на базу. Мэрикрис, спасибо, что не притащила сюда Маккензи, мне его на космодроме хватает.

Самка слегка наклонила голову.

— Идёмте, мистер Джед, — нараспев проговорила она. — Девушки по вам соскучились.

«Мать моя пробирка,» — сармат, недовольно щурясь, пошёл за ней. «И что это было?»

— Меня не будут судить? — спросил он, отойдя от участка на безопасное, как ему показалось, расстояние. Мэрикрис, оглянувшись на него, покачала головой.

— Нет, конечно. Вам не повезло — эти двое поймали вас там, где нет камер. Они тут недавно — только с корабля, и уже решили, что Кларк — город простофиль. Поэтому другую жертву отловили на задворках «Сю». Наши клиенты не любят, когда камеры светят им в лоб, а я люблю знать, что происходит. Так что — запись была на столе у Чарли ещё вчера вечером. Он, конечно, не извинился за использование вас в ловушке на чужаков, — это за него сделаю я. Надеюсь, вы не сильно мучались в этой дыре? У нас тут редко сажают сарматов…

Озадаченно мигающий Гедимин только-только успел сформулировать вопрос и открыть рот, как перед ним открылась дверь из тёмного стекла, и зашуршали занавеси. В «Сюаньхуа» пахло чем-то сладким и пряным. В вестибюле сидел на полу перед небольшим столиком Кенен Маккензи и допивал чай из настоящей глиняной чашки. Увидев Гедимина, он с облегчённым вздохом поднялся на ноги и изобразил перед Мэрикрис неглубокий поклон.

— У Чарли больше нет вопросов к моим парням? — спросил он, исподтишка показывая сармату кулак.

— Куда вы спешите? — спросила самка, укоризненно подняв бровь, и Гедимин в очередной раз удивился подвижности «мартышечьих» лиц. — У нас есть свободная купальня, и чай…

— Джед вымоется на базе, — Кенен решительно взял сармата за плечо и развернул к двери. — Рад буду зайти к вам снова — по более приятному поводу. Джед, мать твоя колба! Как ты умудряешься на ровном месте встрять⁈

Сармат недовольно сощурился.

— Я ничего не делал, — буркнул он. — Даже Фостер это признал.

— Ну да, разумеется, ничего, — Кенен скривился. — Меня чуть ли не из купальни выдернули — «Джед в тюрьме!» А у тебя уже второй арест. Ты понимаешь, что это фиксируется?

Он забрался в седло двухместного флиппера. Гедимин, пристегнувшись, проверил ниши под бронёй — пайки, прихваченные в «Юйту», были на месте, и анализатор не нашёл в них ничего опасного.

— Ты послал за мной Мэрикрис? — спросил он. — И чай к утреннему пайку?

Кенен фыркнул.

— Никому не советую посылать Мэрикрис. Тебе я послал бы хорошую затрещину, чтобы не портил нам репутацию. Но самочки из «Сю» очень добры к амбалам со сложной судьбой. Не думал, что это скажу, Джед, — но сидел бы ты лучше в реакторе!


19 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Светодиоды в подземном отсеке всегда горели ярко — аккумуляторы за несколько минут ежедневных испытаний заряжались до предела, и энергию надо было на что-то расходовать. Первое время Гедимину было не по себе, когда он входил в освещённое помещение, — будто кто-то там уже был, но постепенно он привык не обращать на свет внимания. Снова, как вчера и позавчера, он прошёл к щиту управления, скользнул взглядом по мониторам и опустился в кресло — и только тогда заметил, что у цистерны с борной кислотой сидят двое сарматов и один филк.

— Уран и торий! — Айзек поднял руку в приветственном жесте. — Гедимин, это мы.

Иджес хмыкнул.

— Он в самом деле нас не видел, — пробормотал он, недоверчиво глядя на ремонтника. — Не только Дагфари, но и меня с Айзеком. Как это у него выходит⁈

Гедимин недовольно сощурился.

— Зачем пришли?

Айзек подтолкнул Дагфари в спину, и тут Гедимин заметил, что филк в тяжёлом скафандре — и при этом не падает и не цепляется за переборки.

— Хотели проверить броню, — сказал Айзек. — Дагфари неделю тренировался и уже хорошо держится. Можно запустить его в активную зону? Он ничего не будет трогать, постоит и выйдет.

— Почему не проверил у себя? — настороженно сощурился Гедимин.

— Тесно, — развёл руками Айзек. — У тебя реактор просторный. А он ещё не очень уверенно стоит на ногах. Вдруг что зацепит…

Гедимин хмыкнул.

— А у меня — пусть цепляет?

Не дожидаясь ответа, он тронул переключатели и потянулся к рычажкам.

— Запускаю, — предупредил он, покосившись на Иджеса. — Никто не выходит?

Иджес не двинулся с места.

— Выйду, когда откроется люк, — он кивнул на защитное поле. Под его лицевым щитком неярко горел жёлтый светодиод — излучение внутри скафандра было в норме. Такой же огонёк Гедимин заметил под шлемом Дагфари.

Айзек занял место Гедимина за пультом; Иджес вышел, напоследок жестом попросив Дагфари быть осторожнее. Ремонтник снял защитное поле и отодвинул крышку люка. Синевато-зелёный свет ударил ему в лицо — реактор работал, и стержни светились ярко. Ротор только-только сделал первые обороты, и ещё можно было пересчитать их, не вглядываясь, но его ровный гул уже наполнил весь отсек. Гедимин вслушался в шум насосов — борная кислота уже текла по трубам, соединяющим отдельные твэлы в одну гигантскую кольцевую сборку.

Tza, — ремонтник легонько подтолкнул Дагфари в спину. Он пропустил филка вперёд, и тот нехотя шагнул внутрь и остановился, завороженно глядя на светящиеся твэлы.

— Это неопасно, — Гедимин провёл ладонью по ближайшему кожуху, следя за тем, как его пальцы поглощают излучение, и на стены падает размытая чёрная тень. — Потрогай.

Дагфари судорожно сглотнул, на мгновение поднёс руку к твэлу и тут же её отдёрнул. Гедимин удивлённо мигнул.

— Они холодные, — он щёлкнул пальцем по анализатору, показывавшему, что воздух в активной зоне едва-едва нагрелся до тридцати градусов. Дагфари не шевельнулся.

Пожав плечами, Гедимин прошёл сквозь кольцо твэлов и остановился перед ротором. Пока они топтались на пороге, вал набрал обороты. Его вращающаяся поверхность казалась неподвижной и гладкой, сармат едва мог разглядеть слабое движение.

— Это не трогай, — сказал он Дагфари, остановившемуся в проёме за его спиной. — Размажет.

Он не сразу вспомнил, что филк не потрогает вращающуюся поверхность, даже если очень захочет, — она была над головой Гедимина, под управляющей дугой, а два метра её высоты прикрывал неподвижный обсидиановый щит.

— Ипрон не пропускает омикрон-кванты, — сармат, развернувшись к обсидиановому цилиндру спиной, обошёл ротор по кругу, наблюдая за тем, как зелёный свет слегка тускнеет. — Так можно ослабить взаимное облучение. Твой скафандр — аварийный запас ипрона. Такой ходячий управляющий стержень.

Дагфари судорожно сглотнул. Ему было не по себе, и это чувствовалось даже сквозь тёмный щиток на его глазах. Гедимин покосился на него — сквозь затемнённую пластину просвечивал жёлтый огонёк, излучение внутри скафандра по-прежнему было в норме.

— Уходим, — он указал филку на закрытый люк за его спиной. Тот сделал большой шаг назад и уже у самой крышки развернулся и выбрался наружу. Гедимин ненадолго задержался внутри; когда он вышел, Дагфари сидел под цистерной с борной кислотой и тяжело дышал.

— Тебе плохо? — встревоженно спросил ремонтник. Защитное поле уже прикрыло люк, и дозиметр показывал, что излучение наружу не просачивается. Дагфари слабо качнул головой и с трудом поднялся на ноги.

— Спасибо, что пустил, — кивнул Гедимину Айзек, выбираясь из кресла. — Идём, Дагфари. Тебе надо отмыться.

Он достал дозиметр и проверил филка с головы до ног.

— Твэлы не трогал?.. Ладно, пойдём дезактивироваться. Гедимин, ты ещё тут будешь?

— Я только начал, — отозвался сармат. — Выберусь через полчаса.

Можно было начать эксперимент сразу — ничего опасного в нём не было, но Гедимин медлил, пока его отсек не закрылся снаружи. «Вибрация,» — он передвинул два рычага, встряхивая демпферы под реактором и внимательно следя за нейтронным излучением. Слабый выброс был тут же поглощён, не успев зацепить соседние твэлы и набрать силу. Сармат довольно усмехнулся и отдал команду на переход в режим пульсации.

В следующую секунду он лежал у переборки, на которой остался чёткий отпечаток его спины, и шипел от боли. Голову он успел пригнуть; край шлема ударил его по загривку, но шея, судя по тому, что руки и ноги двигались, была цела. Перед ним горела зелёным огнём яма с рваными краями. Расплавленная палуба стекала вниз, застывая неровными сосульками. Они мигали красным, постепенно остывая в потоке поднимающегося пара. Гедимин посмотрел вверх — из потолка аккуратным кольцом торчали управляющие стержни, приколотившие к обшивке отсека электромагнитную дугу. Оборванные провода ещё искрили.

Sa hasu, — выдохнул ремонтник, поднимаясь на четвереньки и подползая к краю пролома. Реактор перестал существовать. Иссиня-чёрная лужа, растёкшаяся на дне активной зоны, не светилась, зато вся округлая «чаша» горела зелёным огнём, и уже невозможно было определить, где там твэлы, а где — ротор.

Услышав запоздалый вопль сирены, Гедимин досадливо сощурился, но тут же понял, что это не аварийный сигнал, — автоматика сообщала, что кто-то ломится в отсек. Он попытался встать и ему это даже удалось — как ему показалось, почти сразу. Он как раз успел увидеть «жало» лучевого резака, вскрывающего входной люк.

— Гедимин? — Айзек протиснулся в узкий проём и резко выдохнул, глядя на проломленную палубу.

— Авария, — Гедимин, досадливо щурясь, потёр ушибленное плечо. Спина пострадала сильнее, чем ему показалось сначала, — тут не было хрупких рилкаровых стен, готовых принять энергию взрыва на себя.

Hasukemesh, — выдохнул Айзек, разворачиваясь к нему. — Живой? Идти можешь?

В камеру дезактивации Гедимин вышел своими ногами; по туннелю он пробирался с помощью Иджеса. Айзек обогнал их, чтобы втащить сармата в люк. Тот недовольно щурился — он мог идти и даже мог подтянуться на руках, но тело реагировало на команды мозга непривычно медленно и не всегда правильно.

— Реактор, — прошептал он, отползая от люка и укладываясь на палубу. Сидеть было больно.

— Айзек, дезактивация… скажи Амосу…

Десять минут и много беготни и шума спустя Гедимин, уже без скафандра, был сгружен на матрас в «больничном отсеке» — том помещении, куда его, изувеченного в Сокорро, привезли когда-то с космодрома. Отсек до сих пор не заняли, матрасы лежали там, и сармат даже узнал одеяло. Иджес сел рядом с ним на край матраса, посмотрел на свёрнутую ткань и прикрыл Гедимина по лопатки. Сармат лежал на животе и думал, недовольно щурясь, что раньше регенерация шла быстрее.

— Мать твоя пробирка, — пробормотал Кенен, разрезав комбинезон на спине и руках Гедимина. Остатки плотного скирлина упали на матрас, и сармат подумал, что надо будет их убрать… когда-нибудь, когда спину перестанет ломить.

— Я звоню Питеру, — сказал Кенен, выпрямляясь. Гедимин зашевелился.

— Не звони. Дай мне два дня. Это просто ушиб.

Кенен быстро шагнул в сторону, на ходу тыкая пальцем в передатчик.

— Пит, ты очень занят? У нас большая проблема…

…Человек убрал пульверизатор и выпрямился. Гедимин лежал неподвижно, чувствуя, как немеет подмёрзшая спина. Это была уже вторая порция анестетика — первую Питер дал ему перед осмотром.

— Покой и неподвижность, — сказал Фокс, повернувшись к Кенену. — Мелкие отломки сейчас держатся внутри мышц. Через пару дней они соединятся с позвонками. Ещё через два дня Гедимин сможет встать. Две-три недели травма будет напоминать о себе. Если бы вы отдали его в госпиталь, где есть медкапсулы…

Кенен покачал головой.

— Тут ему будет спокойнее. Мы присмотрим, чтобы он не бегал. Спасибо, Пит, я уже не знал, что делать.

— Взаимопомощь, — едва заметно улыбнулся человек, сменив медицинский респиратор на уличный. — То, что сделало людей людьми. Довольно неприятная травма, Гедимин, но вам сильно повезло, что спинной мозг не пострадал. Отдыхайте. Я зайду к вам в пятницу, посмотрю, как идёт заживление.

Гедимин закрыл глаза, но задремать не успел — вернувшийся Кенен сел на край его матраса с протяжным вздохом.

— Джед, ошибка генетиков! Честно, я не представляю, чем думали те, кто тебя клонировал. Где мозг⁈

Ремонтник ничего не ответил. Теперь, когда за спину можно было не волноваться, он вспомнил о реакторе — и под рёбрами заболело так, что он стиснул зубы. «Взрыв… Что⁈ Омикрон-реакция? Хлопок? Слишком мощный взрыв… ротор в лужу… нет, не хлопок… другое… Микропрокол? В теле ротора… если так, то сходится… но откуда линзы? Обсидиан? Исключено… проверял…»

— Эй, Джед, ты меня слышишь? — Кенен ткнул его пальцем в неповреждённую часть предплечья.

— Уйди, — отозвался Гедимин, не открывая глаз. «Микропрокол,» — пульсировало в мозгу. «Где линзы? В роторе? Смещение тяжёлых металлов в вязкой массе… Или нет? Бор? Не активируется… Радиоактивный бор? Жидкая линза? Датчики на управляющей дуге… надо сказать Айзеку…»

— Я говорю — теперь ты свернёшь свои дурные эксперименты? — повторил Кенен, пытаясь заглянуть сармату в глаза. Тот поморщился.

— Надо восстановить. Реактор… Ирренций весь там. Ферк… Всё можно собрать. Я его восстановлю. Надо понять, что случилось. Эта конструкция… она явно не безопасна…


24 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Едва медик ушёл, Гедимин, не обращая внимания на злое шипение Кенена, поднялся с матраса. Спина при резких движениях ещё ныла, но все отломки, как сказал врач, легли на место и приросли, — ходить было можно, и сармат больше не собирался лежать.

Айзек был на смене в отсеке управления, Иджес уехал на космодром, — проводить Гедимина к реактору было некому. Он добрался сам, хотя пару раз, отвыкнув ходить, прислонялся боком к переборке для небольшой передышки. Кенен, хоть и обещал, всё же не тронул ни замаскированный люк, ни туннель за ним, и реакторный отсек был на месте.

Войдя внутрь, Гедимин остановился — палуба обрывалась в считанных сантиметрах от его пальцев. Её края после того, как сармата уволокли, оплавились ещё немного, и непрочная кромка обвалилась. В отсеке всё было, как в день аварии, — никто не выдернул стержни из потолка, и ирренций, размазанный по переборкам, всё так же ярко светился. Гедимин досадливо сощурился.

«Тут тебе не „Геката“,» — напомнил он себе, отгоняя воспоминания о работе на Ассархаддона. «Тут ты сам — и конструктор, и инженер, и ликвидатор…»

Он посмотрел на уцелевшие распылители меи — они так и не сработали в тот день — и покачал головой. Пока не было смысла тратить мею — остатки реактора можно было сгребать в ящик лопатой вместе с верхним слоем обшивки. Крышка люка активной зоны уцелела, хоть и погнулась; сармат прислонил её к переборке и спустился в проём. Он случайно наступил в лужу ферка и почувствовал, как горячая масса проседает под ногой.

«Тридцать тонн…» — он вспомнил, как отливали такой же ротор в «Койольшауки», и поморщился. «Ничего. Всё равно собирался нарастить диаметр.»


02 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Тридцать тонн ферка — остатки расплавленного ротора — застыли одним бесформенным куском, со стороны похожим на грибовидное облако мощного взрыва. Когда Гедимин резал его на части, тёмно-синяя масса внутри ещё сохраняла пластичность. Он выносил ферк в цех по кускам и складывал под защитный купол. Рабочие следили за ним с опаской; краем уха сармат услышал что-то про ядерный взрыв и поморщился — Кенен, как водится, не удержал язык за зубами, и по базе снова поползли нелепые слухи.

Гедимин, чтобы не нагружать больную спину, носил ферк понемногу, по полтонны, по возможности используя тележки. В развороченном отсеке стояла передвижная система блоков — с её помощью сармат поднимал обломки. Светиться помещение перестало ещё позавчера — весь ирренций был извлечён и вычищен из переборок; теперь нужен был фонарь — взрыв порвал кабели, и отсек обесточился.

— Отнять у Джеда реактор? — услышал сармат голос Кенена, когда возвращался в цех с очередным куском ферка. — Мне ещё жить не надоело. Да, я вот тоже так думаю. На эа-мутацию проверять бесполезно — он всегда был таким.

— Хватит молоть языком, — сердито сощурился на него Гедимин, сгружая обломок с тележки. — Почему не на стройке?

— Потому что мы сдали объект и наслаждаемся отдыхом, — отозвался Кенен, разворачиваясь к нему. — Это что? Ферк? И много там ещё?

— Пятнадцать тонн, — буркнул сармат. — Иджес на базе?

— Иджес на космодроме, — ответил командир, безуспешно скрывая злорадную ухмылку. — Делает твою работу. Спасибо доктору Фоксу, — мне не приходится объяснять, куда ты провалился.

— Дагфари и Ансельм здесь? — спросил Гедимин, пропустив большую часть его болтовни мимо ушей. — Мне нужна помощь.

— Тебе нужна психиатрическая помощь, — отозвался Кенен. — Я не пущу ни одного сармата в твою нору. Я и тебя бы не пустил, но с тобой спорить бесполезно. Что ты намерен делать с этими обломками?

— Отливать новый ротор, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. «Ладно, теск. Позовёшь ты ещё меня на срочный ремонт к мианийцам…»

Кенен уставился в потолок.

— Нет, его остановит только смерть!

— Новый ротор? Тридцать тонн? — Зет, до сих пор молча наблюдавший за сарматами, беспокойно зашевелился. — Думаешь, мы справимся?

— Сорок тонн, — поправил его Гедимин, подумав про себя, что Зет для постороннего сармата слишком осведомлён о конструкции реактора — опять, что ли, Кенен трепал языком⁈

Зет хрюкнул.

— Сорок? — он посмотрел на литейную станцию и недоверчиво покачал головой. — Дай потренироваться. Может, у нас и килограммовый не получится.

— Тренируйся, — Гедимин кивнул на обломки ферка. — Только не растаскивай, клади потом обратно. Я расскажу, что помню. Мы с Хольгером тогда неделю над ним стояли.

Кенен тяжело вздохнул.

— Зет, ты бы осторожнее, — хмуро посоветовал он. — Знаешь, что стало с Хольгером? Вот то-то и оно.


06 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Ну вот, и ничего сложного, — Амос тронул пальцем защитное поле над контейнерами, покрытыми серебристой фольгой. — Вот ирренций, вот ипрон, вот кеззий.

«Все четыреста килограммов,» — Гедимин с довольной ухмылкой отключил анализатор. Ирренций собрать было проще всего — что не попало в дробилку вместе с другими обломками, то извлекла из микроскопических ниш мея. Когда крошево, оставшееся от реактора, уменьшилось в объёме и перестало светиться, а сольвент, залитый в него, уже не багровел и не переключался на поиск радиоактивных веществ, из обломков выделили кеззий и ипрон, а потом и серебро — остатки флии. На дне большого контейнера ещё оставался осадок, в котором равномерно перемешался раскрошенный рилкар, обсидиан и соединения бора. Амос собирался заливать его сольвентом, пока всё полезное не будет извлечено.

— Хорошо, — Гедимин благодарно кивнул филку; он хотел потрепать его по плечу, но вспомнил, что Амос этого не любит. — Трубки тоже готовы. Скоро соберу твэлы…

Амос, подняв голову, заглянул ему в глаза.

— Ты правда сделаешь новый реактор? После такого взрыва?

Гедимин пожал плечами.

— Надо доделать, раз взялся.

— А если опять взорвётся? — настороженно сощурился филк. — Может, они всегда так делают…

— Это бор, — Гедимин качнул головой. — Стал радиоактивным из-за поглощённых нейтронов. Создал микролинзу. Надо будет чаще менять раствор.


11 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Гедимин сгрузил у люка четвёртый контейнер (пятьдесят килограммов окиси ирренция в ящике, разделённом на двухсотграммовые ячейки) и остановился, переплетая три лямки в одну, но широкую.

— Ого! — Кенен, отступив на шаг, осмотрел контейнеры. — Это всё ирренций? Непохоже на пятнадцать килограмм.

— Это ириенский, — отозвался Гедимин, взяв за лямки верхний ящик и протянув Кенену. — Двести килограммов. Это понесёшь ты.

— Джед! — Кенен преувеличенно крякнул под весом ящика, но спорить не решился. — Ириенский? Ты же его для себя оставлял…

— Оставлю синтезированный. Он нужнее, — Гедимин взвалил на себя оставшиеся контейнеры. Кенен с сомнением покачал головой.

— Лиску такой обмен не понравится. Ириенский у него и так есть.

Гедимин ничего не ответил.

… — Реактор взорвался⁈ — Линкен, растерянно мигнув, убрал руку со спины Гедимина и виновато сощурился. — Маккензи, мартышка, почему молчал⁈ Твой реактор? Тот, который самый безопасный?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Надо предупредить «Тория». Я не учёл одну вещь… — он повёл лопатками и поморщился. — Это ничего. Будут другие опыты.

— М-да, — Линкен по привычке потёр шлем вместо шрама. — Это всё ирренций… Всё-таки бомбы из него получаются лучше. Уверен, что стоит вообще делать этот реактор? Вон, hasulesh отказались, в Миане ирренций запретили…

Гедимин сузил глаза.

— Его можно сделать. Тогда, в «Гекате», я придумал, как. Если бы не грёбаный сканер… — он прижал пальцы к занывшему виску. Линкен осторожно погладил его по плечу.

— Хотел бы я тебе помочь!.. Двадцать четыре килограмма плутония — всё, что у меня есть. Ракет мне пока хватит, следующую выгрузку, если надо, оставь себе. И от «Тория» есть сообщение — длинное, я не читал. Может, про реакторы?

…Отчёт об аварии борного реактора ушёл к Линкену, — тот обещал в ближайшие два часа выйти с «Торием» на связь. Гедимин, на секунду задержав дыхание, открыл письмо; отчего-то его одолевало давно забытое волнение.

«Для: Кецаль», — значилось в заголовке. «Есть такая схема. Проверить негде.» Дальше шли чертежи устройства размером чуть больше ЛИЭГа. Внутри в насыщенном растворе борной кислоты лежали ирренциевые шары в обсидиановых оболочках. Они были сложены в кольцеобразную ёмкость, внутри которой вращался ротор. Шары были невелики; всего в устройстве было шесть килограммов ирренция. Гедимин посмотрел на расчётные показатели мощности и недоверчиво хмыкнул. «Странная штука,» — думал он. «Что-то мне в ней не нравится. Надо подумать…»


17 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Веста вне опасности!» — радостно сообщал верхний заголовок в ленте новостей. Гедимин хотел пролистнуть его, но на прилагаемой фотографии был очень знакомый корабль — «Бет», выкрашенный в серо-стальной цвет и снабжённый восьмиконечными звёздами по бортам. «Осколок Марса, приближающийся к Весте, неожиданно отклонился в сторону и, снизив скорость, перешёл на стабильную орбиту,» — сообщали из пояса астероидов. «Дрон-разведчик зафиксировал изменение траектории и его причину — атомный крейсер, сблизившийся с осколком и за счёт своей массы повлиявший на него. Командование Весты связалось с капитаном корабля и уговорило его сделать посадку и принять заслуженную награду.»

— Уговорило, — хмыкнул Иджес, заглянув в экран. — А то так и пролетел бы мимо.

Гедимин смотрел на фотографию, сделанную на Весте, — восемь человек в серых скафандрах у главного шлюза «Елизаветы». Лицевые щитки бликовали, и глаза было не разглядеть, — сармат мог только предположить, что Василий, как капитан, носит на плечах особые полоски.

— Они вообще странные, — пробормотал он, сохраняя фотографию в памяти передатчика. — И Суханов, и его команда. Значит, они на Весте…

— И спасают планеты от астероидов, — ухмыльнулся Иджес. — Жаль, подробно не расписан манёвр. У макак чаще принято раздалбывать эти булыжники. А тут — ловко отклонили и вывели на орбиту…

В наушниках задребезжало. Гедимин, уже размечтавшийся о спуске в реакторный отсек, сердито сощурился.

— Иджес, ты займись щитом управления… — начал он, но ехидный смешок Кенена прервал фразу на середине.

— Тески, не время залезать в норы! Вас обоих ждут на космодроме. Идите в рубку, сегодня будет особое задание.

У капитанской рубки сарматы переглянулись. Иджес досадливо поморщился. «Уж лучше бы реактор!» — жестами сказал он. Гедимин кивнул.

— Считается, что тески любят работать, — хмыкнул Кенен, посмотрев на вошедших сарматов. — Ни разу не видел, чтобы кто-то из вас пришёл на вызов, светясь от счастья — «Ура, нашлась работа!» Особенно кривая физиономия получается у тебя, Джед. Ну что поделать? Ты нанялся на ремонтную базу, а не в ядерный институт.

Передатчики на руках сарматов негромко пискнули.

— Особая работа, парни, — сказал Кенен, присаживаясь в кресло и откидываясь на спинку. — Ренцо Фьори взялся за новое дело — открыл гостиницу. Верхние этажи третьего терминала, отличный вид на космодром и северные горы. Помещения раньше были служебными. Идите туда, парни, и доведите их до ума. Водопровод, электричество, лифты, — всё надо проверить. Гостиница должна работать, как реактор Айзека после общения с Джедом!

Сарматы переглянулись.

— Обычная проверка коммуникаций? — недоверчиво переспросил Гедимин. — И для этого нужны мы?

— Вы — лучшие, — ухмыльнулся Кенен. — А Ренцо — мой друг. Не могу же я послать ему кого попало!

…На верхних этажах третьего терминала были высокие потолки и широкие коридоры. Это немного успокоило недовольного Гедимина. Поднимаясь на лифте, он нашёл пару недоработок, но при виде вскрытых стенных панелей довольно кивнул — коммуникации были проложены неидеально, но для «мартышечьего» здания — вполне пристойно.

Кенен не обманул — космодром отлично просматривался из каждого широкого окна, а для тех, кого пугают лунные пейзажи, были встроены в стены целые наборы выдвижных панелей из фэнрила. Иджес, проверяя их работу, задержался на одном из «живых» пейзажей, фыркнул и оглянулся на Гедимина.

— Смотри, вид на Сатурн с Энцелада!

— Угу, — буркнул сармат, подняв взгляд на картину. Вид громадного Сатурна над горизонтом напомнил ему Фебу, — как будто вчера они с Хольгером выбирались на тёмно-красное дно кратера Ясона и смотрели на чёрное небо. Сармат почувствовал на секунду цепенящий холод метанового льда и невольно отдёрнул руку, хотя сейчас под его пальцами были отключённые тепловые панели, а не поверхность Фебы.

Здесь были очень массивные двери, и закрывались они герметично, — в задании даже упоминалось, что утечек быть не должно. Закрытие дверей приводило в действие отдельную ветку вентиляции со встроенными в неё баллонами со сжиженным газом. Сейчас в них был кислород, но Гедимин видел в подсобке метан, аммиак, сернистый газ и даже хлор. Воду — обычно поступающую в номера из общей цистерны терминала — тоже можно было переключить на отдельную ветку и разбавить примесями, которые ни один человек или сармат не стал бы в себя вливать. Гедимин заподозрил было подстроенную ловушку, но каждый переключатель был тщательно выделен и подписан и не открывался от случайного толчка или нажима, — местным постояльцам действительно нужна была ядовитая вода и аммиачная атмосфера. И это учли во всём — всё, что взаимодействовало с воздухом или водой в номерах, было покрыто фрилом, устойчивым к разъеданию.

— Интересная гостиница, — вполголоса заметил Иджес, проходя мимо подсобки с баллонами хлора. Гедимин кивнул.

— Тепловые панели, — он провёл пальцем по стене. — Очень широкий диапазон работы. До трёхсот градусов. Нигде такого не видел.

— Триста градусов! — хмыкнул Иджес. — Венерианцам бы понравилось. Ну что, проверим?

Гедимин выбрал самый большой номер — три комнаты, не считая душевой и санузла — и закрыл за собой дверь, вдавив в стену специальные клавиши. Светодиоды замигали и погасли, сообщая, что помещение отключается от общей вентиляционной системы. Гедимин закрыл респиратор и выпустил из запястья щупы — в комнату нагнетался хлор, и концентрация росла довольно быстро. Заработали внутренние насосы, перемешивающие воздух, — тяжёлый газ, опускающийся вниз, снова поднимали к потолку. Вскоре комнату заволокло слабым, но всё же заметным желтоватым туманом. Гедимин, хмыкнув, прикрыл окна пластинами с видом на Сатурн и прошёлся по комнате, рассматривая мебель. Её тут было немного — по три предмета в каждом помещении: раскладная кровать, стол и шкаф. Гедимин уже пробовал их раскладывать — большая часть принимаемых ими форм не походила ни на что из того, что сармат видел раньше, и для кого это могло быть удобным, он не знал. Возможно, один из вариантов кровати был подогнан под мианийца, — предполагалось, что спящий будет свисать с округлого возвышения во все стороны, растянув конечности по волнистой поверхности. Гедимин попробовал лечь — диван заскрипел, но выдержал.

— Эй, внутри! — послышалось в наушниках. — Меня слышно?

— Да, хорошо, — ответил Гедимин. — Всё работает. Пойду проверю воду.

Вариантов настройки было много, выбирал их Иджес, — пульты были снаружи, и Гедимин не знал, открывая «особый» кран, что из него потечёт. Это была всего лишь вода — правда, очень горячая и с небольшой примесью едкого натра. Мельком взглянув на экран анализатора, Гедимин сел на пол и направил щупы на выводящую трубу.

— Работает, — признал сармат через несколько минут. — Стравливай газ. Пусть ждёт постояльцев.

Насосы засвистели, выкачивая из комнаты газ. Гедимин наблюдал за падением давления, пока в помещении не образовался вакуум. Насосы отключились; вскоре, после автоматической проверки химсостава, должно было начаться нагнетание внутрь обычной «земной» атмосферы. Сармат подошёл к окну, убрал фэнриловые пластины — и застыл на месте, изумлённо мигая.

На южном краю космодрома, в кольце временных кордонов, под отдельным защитным куполом стоял незнакомый корабль. Его золотистая броня без видимых швов, казалось, светится изнутри, — вокруг звездолёта было недостаточно источников света для столь мощного отражения, но он горел жёлтым огнём, и золотистый свет окружал его размытым ореолом. По верхней части от округлого носа до клиновидной кормы тянулись красно-жёлтые гребни — всего пять, самые высокие — в середине и по краям. Между ними обшивка была покрыта ровными рядами воронкообразных углублений, на дне которых просматривалось что-то вроде красного стекла. Нос корабля был покрыт сложным орнаментом, складывающимся в глазастую голову животного с открытой пастью; никаких следов оплавления или обугливания на узоре не было, будто корабль только сегодня сошёл со стапеля. Он был крупнее мианийского шаттла, стоящего с ним бок о бок, но заметно меньше ближайшего грузового барка лунного флота. Внутри, под обшивкой, угадывался неизвестный Гедимину, но очень мощный двигатель, и сармат пристально вглядывался в очертания корабля, пытаясь понять, как этот механизм работает.

— Атомщик! — Иджес тронул его за плечо, и сармат удивлённо мигнул. Он и не заметил, как комната снова наполнилась воздухом, и давление выровнялось, позволив ремонтнику открыть дверь снаружи.

— Видел? — Гедимин кивнул на золотой корабль. Иджес вполголоса помянул спаривание «макак».

— Это не мианийцы, — неуверенно сказал он, оглянувшись на Гедимина. — Эта штука — нормальный механизм, без живых деталей. Шаттл?

— Звездолёт, — прошептал Гедимин. — Заглянуть бы в его реактор…

Кафе «Фьори», принадлежащее Ренцо, хозяину гостиницы, находилось двумя уровнями ниже — незамкнутым кольцом вокруг лифтовых шахт. На незанятом участке располагалась кухня — по крайней мере, место, где синтетические продукты резали, раскладывали по контейнерам и при необходимости нагревали или охлаждали. Из приоткрытой двери тянуло чем-то горьким и, как показалось Гедимину, подгорелым, но люди, выходившие из лифта, шмыгали носом, улыбались и ускоряли шаг — их этот запах привлекал.

— Ну как? Как? — нетерпеливо спросил у сарматов выглянувший из кухни Ренцо, невысокий, довольно пухлый «лунарь» в лёгком белом скафандре. Гедимин притронулся к передатчику.

— Вот полный отчёт. Всё работает, но нужен контроль. Раз в два месяца пусть приходят ремонтники для осмотра и замены фильтров…

Ренцо нетерпеливо отмахнулся.

— Да, да, спасибо, я посмотрю. Как вам в целом? Понравилось?

Сарматы переглянулись.

— Любопытно, — признал Гедимин. — Это для существ из Найи?

Ренцо обрадованно закивал.

— Я первый, кто получил такое разрешение. Первый хозяин межгалактической гостиницы! — он гордо вскинул голову. — Я хочу, чтобы всё было по высшему разряду. Спасибо, что пришли. Идите, вам надо поесть.

Он указал на прикрытую дверь кафе, украшенную примитивным витражом. Сарматы снова переглянулись, и Гедимин качнул головой.

— Нет. Слишком много людей. Дай нам пайки, мы спустимся в «Юйту».

К первому терминалу сарматы спускались с полными «карманами» запакованных пайков — Ренцо настаивал, и Гедимин не стал отказываться. Иджес набрал незнакомой еды и разглядывал на ходу упаковки, не обращая внимания на идущих навстречу людей. Кого-то Гедимину пришлось поймать за шиворот и развернуть от сармата, пока быстрая, но слепая «мартышка» не расшиблась о скафандр.

На подходе к «Юйту» сарматам встретились двое патрульных, подозрительно посмотрели на них, посветили считывателем, но останавливать не стали. Гедимин слегка насторожился, но в самом баре было тихо. Посетители, ещё более многочисленные, чем обычно, сидели по углам и выглядели озадаченными. Дэвид прикреплял к столу треугольный плакат с изображениями инопланетных рас — примерно такой Гедимин видел когда-то в салуне.

— А, тески, — Дэвид приветливо шевельнул пальцами. — Поздно пришли. На пять минут раньше — и вы бы их застали.

— Кого? — спросил Гедимин, разглядывая плакат и думая о золотом корабле и о назначении орнамента на его носу.

— Рокканцев, — Дэвид тронул пальцем одну из картинок — ту, на которой был смуглый человек. — И одного ушастого. Только что ушли.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Жёлтый звездолёт, — медленно проговорил он, глядя человеку в глаза. — Их корабль?

Дэвид закивал. В его руках уже был стакан, а рядом — пара бутылок, содержимое которых аккуратно, слоями, ложилось на дно.

— Они. Это не шаттл, знаешь? На этом они и прилетели… со своей Рокки.

Гедимин кивнул.

— Я видел. Какие они? — он покосился на картинку. Дэвид ухмыльнулся, придвигая к нему стакан.

— Это тебе, теск. Они… — он неопределённо хмыкнул. — Вот если бы сказали, что ты инопланетянин — я бы поверил скорее. А они… тут смешение рас даёт и не такие рожи. Единственное… очень рослые. Футов по семь.

Гедимин попробовал содержимое стакана. Кроме этилового спирта, в нём было ещё что-то, и сармат с трудом сдержал рвотные позывы.

— Зачем они прилетели? — спросил он со смутной надеждой. — На ремонт?

Дэвид ухмыльнулся.

— Если вам ещё не позвонили — значит, нет. Они тут ненадолго. Летят на Землю. Может, в новостях что напишут…

Он покосился на полку сбоку от себя — там стояли яркие упаковки человеческой еды.

— Вот чего не напишут — что смешного они нашли в чипсах? Забрали три коробки. Конечно, не последние, но я вот не понял — над чем тут смеяться⁈

…«Комиссия, составленная из представителей Федерации Миана и Империи Рокка, начнёт работу в Университете Саскачевана,» — сообщал первый же заголовок новостной ленты; этой новостью был увешан весь сайт, и на многих фотографиях был жёлтый корабль. «Биологи из ведущих университетов мира прибыли для встречи с инопланетными экспертами. Совместное изучение последствий недавней войны…»

— М-да, наделали мы дел на Земле, — пробормотал Иджес. — Без инопланетян не разберёшься. Вот ты, атомщик, как думаешь — их рисунки на броне поплавятся в атмосфере?

— При взлёте не поплавились, — пожал плечами Гедимин. — Посадку должны выдержать. Сейчас мощные защитные поля. Я же не поплавился, когда летел…

Перед его мысленным взором ещё стоял жёлтый корабль, и сармат прикидывал, можно ли незаметно к нему подойти. Плоский космодром просматривался со всех сторон, патрульные оцепили площадку и не сводили глаз с рокканского корабля, — после недолгих размышлений Гедимин сдался. «Может, ещё придут на ремонт,» — подумал он со слабой надеждой. «Механизмам свойственно ломаться. Даже инопланетным.»

Загрузка...