Со странным чувством Ванесса возвращалась в дом деда. Последнюю их встречу нельзя было назвать приятной. Она сказала, что уходит навсегда, и вот она здесь. Думала ли она, что простила Адома? Думала. И не простила. Но за этот год чувства ненависти притупились и ослабли. Да и не могла она после всего, что дед сделал для неё, уйти, не предупредив. Деда она помнила ещё маленькой девочкой и, несмотря на предательство, любила. Но и ненавидела. Странный когнитивный диссонанс нашёптывал развернуться и бежать от старого дома, но девушка понимала, что это всего лишь инстинкты и их надо перебороть.
Когда она приближалась к дому деда, то замечала, какой дом был запущенный. Двор вокруг дома зарос травой и кустами; сейчас они уродливыми ветвями цеплялись за одежду Ванессы. Только небольшая вымощенная камнем дорожка всё ещё держала натиск растительности. Похоже, дед уволил садовника. Потом стало ясно, что он уволил не только садовника, но ещё и дворника, уборщика, горничных… Дом был запущен и походил на заброшенный: весь в пыли и грязи, на крышу намело веток, а некоторые окна были заколочены.
Ванесса подошла к двери и оттянула специальный молоточек, встроенный в дверь, а потом отпустила. Молоточек звонко дзынькнул о наковаленку. Внутри наковаленка имела форму рупора, поэтому звук усилился многократно. Дверь отворилась, и глазам Ванессы предстал пожилой сгорбленный мужчина с носом картошкой, седыми соломенными волосами, с причёской в стиле «взрыв на макаронной фабрике» и очками на крайне толстой линзе.
— Здравствуйте, маленькая хозяйка, — сказал мужчина, когда его улыбка обнажила рот, в котором не хватало зубов.
— Юрген? — удивилась Ванесса. — А ты как тут оказался?
Юргена она знала очень давно. Когда-то он работал у Адома дворецким, потом уволился из-за каких-то семейных причин, и долгое время о нём ничего не было слышно. И вот он опять здесь.
— Ну как, не могу же я бросить господина Адома в одиночестве, — всплеснул руками Юрген.
— Но где все? Где прислуга?
— Он всех уволил и пожертвовал все свои средства на благотворительность, так что прислугу содержать больше не на что.
— Он больше не практикует?
— Нет, маленькая хозяйка, просто сидит целыми днями возле камина и смотрит на огонь.
— А почему ты здесь, если ему нечем тебе платить?
Большие глазные яблоки в очках и без того расширились, превращаясь в блюдца.
— Но как же иначе?! Когда я с семьёй переехал из Геранска в Ританию, никто не хотел брать на работу нелегального мигранта. Когда мой маленький Ганц упал с дерева и сломал себе позвоночник, все доступные мне врачи разводили руками, а маг-целитель был мне не по карману. Тогда господин Адом излечил моего мальчика, взяв долговую расписку. А когда я собирался начать по ней платить, он сказал, что забыл, куда положил её. ХА, очень странно для человека, который поимённо помнит всех своих пациентов. Нет, маленькая госпожа, я в долгу перед господином Адомом до гроба.
Ванесса помолчала. Потом задала вопрос.
— Как он?
— Плохо, очень плохо, маленькая госпожа. Он мало двигается, почти не ест — только пьёт чай, смотрит на огонь и спит перед камином. Мне кажется, за эту неделю он вообще ни разу не вставал с кресла.
— Ты проводишь меня к нему?
— Конечно, маленькая госпожа, надеюсь, ваше присутствие его взбодрит.
Юрген проводил Ванессу в зал с камином, где находился Адом. Раньше эта комната, заставленная мебелью, не казалась такой большой. Сейчас же она казалась громадной, и по ней гуляло эхо. Адом продал всю мебель, ковры и даже занавеси на окнах. Сейчас в дальнем конце зала стояло два кресла с высокой спинкой, а чуть дальше, внутри камина, плясали язычки огня.
— Господин Адом, к вам…
— Проходи, Ванесса, — не дал Адом договорить своему дворецкому.
Адом говорил тихо, но из-за эха его было слышно даже на расстоянии. От такой неожиданности Ванесса вздрогнула.
— Идите, — шепнул Юрген, развернулся и вышел из зала.
Ванесса прошла к камину и посмотрела на Адома. Смерть Эльвиры сломила старика, а уход Ванессы окончательно его растоптал. Похоже, Адом занимался тем же самым, что и Ванесса первое время, когда вернулась в Торент, — медленным самоубийством. Сейчас Адом сидел в кресле, укутанный пледом. Он очень сильно исхудал: его руки напоминали те сухие кусты, сбросившие листву, которые цеплялись за платье Ванессы, пока она шла сюда. Он сложил руки в замок у себя на груди. Глаза его ввалились, волосы полностью выпали, а кожа вокруг губ настолько сильно обтягивала зубы, что было видно их очертания.
— Ты как будто ждал меня.
— Ждал. Он говорил, что ты рано или поздно вернёшься. Да ты садись, поговори со стариком.
Ванесса села во второе кресло. Или, вернее, полулегла. Оно было очень мягким и удобным.
— Кто тебе сказал, что я вернусь? Когда я уходила, я сказала, что ухожу навсегда.
— Шакал, разумеется. Он просил тебя подождать.
— Подождать?
Голова Адома с трудом повернулась в сторону Ванессы, и он посмотрели ей в глаза. Они были уставшие, но при этом немного смеющиеся, будто он выиграл какой-то спор. Или проиграл, но обрадовался этому.
— Да, он знал, что ты вернёшься, и ещё много чего предсказал о тебе. Ты уже пыталась убить себя?
Ванесса опустила глаза, будто её застали за чем-то постыдным.
— Вижу, не отвечай. Я надеюсь, ты ещё никого не убила?
— Нет, — Ванесса замялась, — да.
— То есть?
— Я была беременна.
Тут уже Адом замялся.
— Жалеешь, что избавилась от плода?
— Каждый день.
— Это хорошо.
— Я бы с этим поспорила.
Они снова помолчали, глядя на то, как в камине пляшет огонь.
— Теперь ты понимаешь, почему я не дал тебе убить Хариса.
— Да. После Хариса я бы не остановилась.
— Ванесса, ты выросла. Но ты ведь пришла не просто так?
— Да. Шакал прогнозирует через три недели переворот. К власти придут церковники Истинного; всех магов с боевыми способностями они либо порабощают, либо уничтожают. Но ты, дед, им не нужен. Они просто уничтожат тебя.
— Ха, напугали.
— Адом, тебе надо бежать, ты сможешь бежать вместе с нами. Шакал ищет корабль для бегства, — сказала Ванесса, но сама поняла, какая эта бессмыслица. Глядя на Адома, она поняла, что в таком состоянии он не переживёт морское путешествие. Он даже путь к побережью не переживёт.
Адом усмехнулся, но смех его был похож на хриплое карканье вороны.
— Внучка, я дожил до того дня, которого сильнее всего боялся, — глаза Адома снова стали грустными, — я пережил свою дочь и жену. И, откровенно говоря, я больше не вижу смысла для пребывания здесь. Я люблю тебя, внучка, но дочь свою я любил сильнее, и, если бы мне дали выбор, кому сохранить жизнь — тебе или Эльвире, я бы выбрал Эльвиру.
Ванесса положила локти на колени, а ладонями подпёрла подбородок, уставившись в огонь.
— Наверно, я бы сейчас сделала точно такой же выбор. Значит, ты не пойдёшь с нами?
— Нет. Я завершил все свои дела, и, когда за мной придут, просто встречу свой конец лицом к лицу.
— Ну что ж, это твой выбор, — Ванесса поднялась, чтобы попрощаться и уйти, но Адом остановил её.
— Ванесса, Шакал уже нашёл корабль?
— Нет, он только сегодня начал подготовку к бегству.
— У меня в кабинете в столе есть хрустальный шар размером с кулак, с чёрной осью внутри. Капни на него своей кровью, и, когда шар почти полностью окрасится, со стороны моря вас будут ждать друзья.
— Что за друзья? — Ванесса была удивлена.
— Корабль, очень быстроходный. Ни в чём не сомневайся и ничего не бойся, она тебе поможет.
— Кто она? — Ванессе уже начало казаться, что дед бредит.
Адом улыбнулся впервые за весь разговор, но его улыбка напоминала оскал.
— Увидишь, она тебе понравится.
— Я пришла помочь тебе, а ты опять помогаешь мне.
— О, ты можешь мне помочь. Придвинь меня поближе к камину, мне холодно. И подбрось поленьев побольше. А когда будешь уходить, попроси Юргена, чтобы приготовил куриного бульона. Если церковники решили мне помочь со смертью, то я собираюсь соответствовать и умереть как воин. Это будет первый и последний мой воинский поступок.
В глазах старика плясали бесенята.
Глядя на глаза старика, наполняющиеся жизнью, Ванесса улыбнулась сквозь повлажневшие глаза.
— Хорошо, но обещай, что ещё подумаешь.
— Подумаю, — сказал улыбающийся старик, — как продать свою жизнь подороже.
Ванесса бросала поленья в камин. Они были не высушены, а сорт дерева был самым дрянным для камина, очень сильно дымил.
— Тоже мне пират-разбойник, — сказала Ванесса, незаметно утирая слезинку.
Потом она встала и посмотрела деду в глаза.
— Прощай, дед, больше мы действительно не увидимся.
— Прощай, внучка, увидимся в на том свете.
Ванесса вышла, захлопнув за собой двери.
— Ну как он? Что сказал? — спросил ждущий её Юрген.
— Э-э, просил куриного бульона.
— Боги, радость-то какая, маленькая госпожа, — Юрген так крепко обнял Ванессу, что она удивилась, сколько силы в этом старике. — Воистину, ваш визит вдохнул в него жизнь. Я сейчас всё приготовлю. Только до рынка и обратно идти долго. Но всё сделаю.
Старик Юрген на ходу накидывал плащ. Одежда была старая и вся в заплатках, что совсем не смущало старого дворецкого. Ванесса поднялась наверх, забрала магический артефакт, о котором говорил Адом, и тоже ушла.
Оставшись один, Адом, напрягая последние силы, взялся за кочергу и, потянув ей за специальную задвижку, перекрыл трубу камина. Дым стал быстро наполнять комнату.
— Прости, Ванесса, но не над чем тут думать. Дочь, жена, я иду к вам, — сказал Адом, вдохнул дым полной грудью и потерял сознание.