Княжья Печать

9

– Кто таков будешь?– сильный удар под ребра заставил меня мгновенно открыть глаза и перекатиться в сторону, приняв боевую стойку. Глаза спросонья не хотели открываться, но даже сквозь их замутненный взор я увидел перед собой троих крепко сложенных стражников в легких кольчужных рубашках до пят. Судя по гербам на высоких островерхих шлемах, дружинники прибыли из Кижа. Один из них, видимо старший, стоял чуть впереди остальных, важно покручивая ус. Именно ему досталась честь разбудить меня добрым ударом по поломанным в бою с василиском ребрам, которые отозвались на столь хамское обращение болезненной ломотой. Я согнулся на левый бок, стараясь не упускать никого из виду, чтобы, не дай Светлейший, кто-то из этих молодцов зашел бы мне за спину.

– А то по мне не видно?– с еле слышным шелестом из-за спины выскочили две острых сабли.

– Отличные у побирушки сабли…– мгновенно оценил один из стражников помоложе, но особого страха в его голосе не слышалось. В силу моего довольно юного вида, они не воспринимали меня всерьез, а тут еще и порванный костюм, да запачканная жилетка, придавали мне вид довольно безобидный.

– Неплохо будут смотреться у меня на стене!– коротко хохотнул старший, делая еще один шаг вперед, угрожающе хмурясь.– А ну-ка, признавайся, шельма, где украл сабли?

Как можно миролюбивей, я спрятал холодное оружие за спину, обратно в ножны, демонстрируя полную готовность к сотрудничеству. Потянулся за заплечным мешком, который с ночи подложил под голову.

– Куда!– взревел гридень, натягивая в одно мгновение тугую тетиву своего лука.

– Нехай!– махнул рукой уверенный в себе старший, надеясь, что в заплечном мешке у меня отыщется еще кое-что ценное.

Немного порывшись внутри, где среди баночек со снадобьями и мазями, необходимыми варягу в путешествии, лежала грамота из Обители, я ее с триумфальным видом достал ее из недр мешка. Бросил под ноги старшему, предлагая прочесть. Читать тот не умел, но нутром опытного стражника почувствовал неладное. Уж слишком спокойным я был, слишком с надменным видом стоял, ожидая окончания разбирательства. По крайне мере, я надеялся, что вид у меня именно такой, надменный.

Старший коротко кивнул своему гридню, который владел в этом патруле грамотой, предлагая прочитать. Тот долго щурился на желтый пергамент, шевелили про себя губами, разбираясь в старой клинописи, а потом ошарашено заявил своему начальнику, который уже и без того понял, что первая на сегодня добыча от него уплывает:

– Он Варяг!– я с удовольствием поймал на себя испуганный взгляд второго гридня, заросшего могучими мышцами с ног до головы так, будто он и не выходит из детинца.

– А усы?– недовольно поморщился старший, все еще сомневаясь в моем происхождении.– У ловцов за нечистью усы синие, говорят…

– Не отросли еще!– отмахнулся я. Разборка затягивалась. И мне это уже начинало надоедать. Солнце взошло уже довольно высоко, осветив своим ярким светом острые еловые верхушки. Ворота Кижевского тына уже открылись, и в них заспешил торговый люд, не успевший вернуться вчера вечером к их закрытию. Мысль о том, что надо перекусить не давала мне покоя, непонятная печать жгла карман, а тут эти…Я брезгливо сплюнул на землю, нарочно пытаясь вывести их из себя.

– Коль не верите, проверьте!– от демонстративного плевка старший побледнел. Усы заострились кверху, но умом он понимал, что если я действительно варяг, то им в схватке однозначно придет конец. А потому рисковать он не хотел. Вернул грамоту обратно, подавая мне ее вместе с тесьмой, коротко кивнул и процедил сквозь зубы:

– Добро пожаловать в Киж, Варяг!– отменный служака, подумал я про него. И выдержка есть…Однако, в Киже ему лучше больше на пути не попадаться. Судя по характерному прищуру, злобу на меня затаил в душе лютую.

– Благодарю!– кивнул я в ответ, собирая свои скудные пожитки в мешок. Стражники двинулись куда-то вглубь леса, искать добычу помельче, а я зашагал к воротам столицы самого северного из пяти княжеств.

Киж отличался от всех остальных государств нашего континента. И только то, что наша Обитель располагалась в Мертвых горах, и пейзаж там был ничуть не лучше, чем этот, примиряло меня с этой крепостью. Угрюмые мшистые избы-пятистенки, сложенные из огромных, в два обхвата бревен лиственницы, грязные улицы, виселица посреди главной площади перед княжеским теремом – все это навевало тоску и уныние. По узким дорожкам брели торговые люди в черных и коричневых одеждах, на их лицах ни одной улыбки, я так и не заметил. Все хмуро и строго, словно обратно вернулся в родную Обитель, где варяжский устав превыше всего.

Главная забота местных жителей – это заготовка леса – труд тяжелый и неблагодарный. Покупают его за бесценок, а сил уходит на вырубку много. Может потому кижане столь неприветливый народ. Вот в Агее говорят, все по-другому. Заплываешь в порт, и будто в сказке оказываешься, кругом позолота, церкви с разукрашенными луковками и люди – добрые и улыбчивые.

– Посторонись! Поберегись!– раздался над ухом хриплый раскатистый басок. Мое плечо кто-то задел, я напряженно отшатнулся, но это была всего лишь торговая телега. Кряжистый мужик погонял двух волов, направляя их в сторону княжеского терема. Телега доверху была набита огромными тюками, сквозь тонкую материю которых виднелись тканевые отрезы, везущиеся на городской торг.

– Поберегись!– прокричал мужик кому-то впереди меня.– Посторонись!

И на лице никаких эмоций, словно демон внутри поселился или кикимора ест изнутри. Взгляд пустой и какой-то обреченный. Решив, что пока осмотра местных достопримечательностей с меня хватит, я поискал взглядом ближайший трактир, где можно было бы уморить чувство голода, которое гложет меня с самого вчерашнего вечера, когда я отправился на охоту за василиском.

Трактир оказался неподалеку. Довольно приличного вида питейного заведение с черной мрачноватой вывеской в стиле, который присущ всему Кижу. На двухстворчатой двери, украшенной массивными бронзовыми кольцами, вислеа прибитая голова дикого вепря с острыми, как бритва клыками. Пасть оскалена, а глаза, как будто оценивающе разглядывают тебя, сгодишься на обед или нет? Я поежился от неприятного холодка, скользнувшего под рубаху к пояснице, и медленно вошел.

Несмотря на ранее утро, трактир был почти забит до отказа. В самом дальнем его углу шумно попивала медовуху компания гридней, уже изрядно выпившая. По центру расположились местные купчишки с солидным пивным брюшком и окладистым бородками. Левее степенно ужинали постояльцы, занимавшие комнаты на верхних этажах здания. Они то и дело неодобрительно посматривали в сторону непрерывно что-то горячо обсуждающих гридней и покачивали головой, поджимая губы. Прямо напротив входа расположилась узкая стойка, за которой суетилась молодая девица, переливающая медовуху из огромных дубовых бочонков в глубокие глиняные кружки. Ее помощница бойко и непрерывно курсировала между ней и столом с дружинниками Кижевского князя. Вообщем обстановка мало чем напоминала мрачно-кладбищенскую, царившую на улицах. Удовлетворенно хмыкнув, я нашел себе место возле окна, откуда весь зал был, как на ладони. Жестом подозвал половую, прикинув, на что мне хватит честно заработанных в битве с василиском денег. Оказалось трактир этот может радовать не только веселой обстановкой. Но и приемлемыми ценами. С удовольствием я заказал себе кусок жареной оленины и немного морса. Варягам спиртное было противопоказано по многим причинам. Терялась боевая хватка, замедлялась реакция, но самое главное, что действие алкоголя было подобно действию наших снадобий и эликсиров, а значит, вполне мог случиться такой вариант, что после рюмки, другой во мне проснется берсерк, и я начну крушить тут все подряд, включая гостей.

Приятный кисловатый брусничный морс придал немного сил и взбодрил меня, прибавилось немного сил, будто и не ночевал я эту ночь в еловых лапах под открытым небом неподалеку от ворот крепости. Ребра ныть перестали, где-то на самом краешке сознания, напоминая мне, что схватка с чудовищем вчера далась мне нелегко.

– Оленину придется подождать!– с приветливой улыбкой сообщила мне девушка, призывно виляя довольно соблазнительными бедрами при подходе к столику, за которым я сидел. Мне пришлось согласиться, тем более после такой улыбки отказать было довольно сложно. Служанка отправилась к стойке, а я проводил ее задумчивым, полным тоски взглядом. Некстати вспомнилось правило варягов, постоянно повторяемое Дедом на каждом занятии:

– Любовь и плотские утехи недоступны для варягов! Любовь затмевает разум, секс отбирает так необходимую нам внутреннюю энергию и жизненную силу, потому судьба варяга схожа с судьбой жрецов Светлейшего. Никакого вина! Никаких женщин! Никакой любви!

Эх, жаль…Мелькнула в голове мысль.

– А ну-ка стоять!– взревели за столом у гридней. В сторону полетела табуретка, загремела на поцарапанной столешнице посуда. Горшок с медовухой полетел на пол, разлетевшись с сухим треском на десяток черепков. Из-под стола, мимо ног дружинников стрелой вылетел чумазый малец лет двенадцати, одетый в какие-то обноски, явно с чужого плеча. Он вильнул в сторону, избегая расставленных рук, зацепился за неудачно выставленную ногу одного из купцов, и растянулся во всю длину на заплеванном полу трактира. Гул множества голосов стих. Они, как и я глазели на невразумительную сцену.

– Стоять, гаденыш!– заорал один из гридней, все еще с идиотским видом хлопая себя по поясу, где виднелась отрезанная веревка, на которой висел кошель, теперь зажатый в маленькой грязной ладошке паренька. Двое из компании обворованного дружинника ловко завернули за спину худенькие руки мальчонки, далеко вывернув их назад, подтянули его беспрерывно хлюпающего сопливым носом поближе к столу. Один из парней с силой выдернул зажатый между тонких пальцев с обгрызенными ногтями кошель.