Каменный плен

Виктор Солгалов. Глава 2. Есть такая штука — Компьютер!

Киев, 1991 — Женева, 1992 годы.

Произошедшие с моей семьёй изменения, не остались незамеченными. Соседи, в большинстве своём бывшие рабочими на том же самом или смежных с отцовским предприятиях, были немало удивлены, обнаружив у подъезда новый автомобиль. Всё таки большинству граждан прежде великой и могучей империи, после распада привычных производственных и логистических схем, пришлось несладко. Были перебои в выплатах заработной платы, поставках продуктов питания, понимании чем заниматься дальше и что вообще делать. Самые ушлые граждане оперативно организовывали различные схемы получения дохода. Немалая часть из них так или иначе нарушала закон, но милиционеры увы, находились в не лучшем положении, чем простые товарищи, так что среди них тоже хватало тех, кто использовал должности, чтобы увеличить свой доход, а не для поддержания правопорядка. Естественно, людям, которые старались придерживаться законности и порядка, подобное положение понравиться не могло. И резко разбогатевшая семья безработного ученого, объяснялась вполне понятно: продал секреты родины зарубеж! И ведь не сказать, чтобы они были неправы.

Родственники отнеслись к таким новостям ненамного лучше. Радуясь неожиданной оказии в виде личного автомобиля, о котором прежде и мечтать не могли, родители решили съездить к моим бабушке и дедушке на хутор. Набрали каких то редких гостинцев, загрузились и покатили. Прежде, я ненавидел поездки к бабушке. Требовалось встать рано утром, затем почти час добираться до вокзала, ждать рейсовый автобус, и загрузившись в него, ещё два часа трястись, сидя на жёстких сидениях Икаруса. А после того, как выгрузимся на своей остановке, ещё несколько километров топать по самому солнцепёку, до расположенного в стороне от трассы хутора. Но в этот раз всё вышло совсем иначе. Всего полтора часа, без единой остановки и мы аккуратно припарковались у забора бабушкиной хаты.

— … Сама печатает? Кнопки жать не надобна? -уточнил Генка Хмарин, по прозвищу Хмарь. Некоторые за глаза дразнили его хмырём, но кулаки у него были тяжёлые, а нрав простой — чуть что не так, сразу драться. Так что в лицо все уважительно называли его Хмарь. Я с Генкой и ещё пятёркой сельских ребятишек устроились на стогах сена, в километре от хутора. На западном краю небосклона алел закат и дул приятный тёплый июньский ветерок.

— Принтер сам печатает, — повторил я конец своей истории, — В него вставляешь листы бумаги, картридж с краской и присылаешь по проводу файл, который хочешь распечатать. И принтер сам всё делает.

— А эту файлу, которую ты ему по проводу посылаешь, её где брать? — уточнил Стас, сын местного электромонтёра, дяди Васи. Благодаря отцу, Стас понимал принцип передачи электричества и сигналов по проводам и уже даже участвовал один раз в областной олимпиаде по радио конструированию. Так что на правах разбирающегося в теме парня, он подтверждал или оспаривал некоторые части моего рассказа. Но вот принцип работы компьютера, он уловить никак не мог и оттого постоянно переспрашивал, пытаясь найти несостыковки в моих словах.

— Да я же говорю, файл ты сам создаёшь. Просто печатаешь его на компьютере, как на печатной машинке обычной…

— Тьфу-ты! А говоришь — сам печатает! Печатные машинки и у нас есть! Тоже мне чудо техники, — Генка сплюнул на землю и ухмыльнулся. Сидевшая справа от него Софа сверкнула из под бровей глазищами и хихикнула. Что-то царапнуло меня изнутри и я поспешил договорить.

— Да погоди ты! Ты на компьютере только файл делаешь. Да, печатаешь, если буквы надо или рисуешь рисунок. Только не на бумаге, а на экране монитора. Если вдруг ошибся или передумал, букву можно заменить или вообще стереть! Так ваша машинка печатная тоже может? — я победно уставился на внимающих слушателей, — А ещё, там есть встроенный редактор. Это когда ошибаешься, он сам тебе показывает ошибку и предлагает её прежде чем на бумаге печатать — исправить.

Ребята переглянулись. В школу здесь ходили все и необходимость учиться грамоте и письму была больной темой почти у всех. Так что идея, что можно написанное переписать или исправить до проверки учителем, всем понравилась и теперь мне все завидовали.

— А долго на работу за этой машиной учиться нужно? — как бы нехотя уточнил Хмарь. Но мне сразу было видно что ему очень интересно.

— Ну, я вот за пару месяцев освоил основные программы, — скромно поделился я своими успехами, — А вообще, печатать или рисовать — это любой сможет. На компьютере на самом деле много разного делать можно. Но для этого нужно учиться программированию — это когда ты пишешь программы для компьютера. Но там английский язык нужно знать хорошо. Я вот уже полгода его учу и всё равно многих команд и слов не понимаю. А вообще я когда вырасту, стану программистом. Буду другие компьютеры и роботов делать и говорить им что делать, вот!

Ребята задумчиво переглядывались, размышляя каждый о своём и глядя на краешек солнца, едва торчащий из-за горизонта. Я тоже смотрел и мечтал о своём великом компьютерном будущем.

— … Витя? — вернул меня в реальность голос Насти Самохиной — светловолосой дочки хуторского фельдшера. Увидев, что я обратил на неё внимание, она застенчиво спросила, — А у тебя ещё остались те… Ну эти, как их… Шоколадки?

Я обернулся в сторону лежащего рядом полиэтиленового кулька, на который периодически косились все ребята. Затем улыбнулся и потянул из него коробку с шоколадками — одним из гостинцев, который родители привезли с собой и выдали мне, чтобы было чем угостить друзей. В коробке лежали маленькие шоколадные батончики набиравших всё большую популярность компаний Марс, Сникерс, Баунти и Милкивей.

— Конечно, разбирайте ещё по одному, — разрешил я ребятам, протягивая открытую коробку в их сторону, — Только чур не больше. На завтра тоже нужно оставить.

— Спасибо, Вить, — довольно пробормотала Настя, уже вовсю разворачивая полученное лакомство, после чего откусила кусочек и даже прикрыла глаза от удовольствия, — Как же это вкусно! Я вот когда вырасту, стану кондитером! Буду делать такие шоколадки и сразу их есть!

Дружный смех разнёсся над полем.

— … Врагом народа! Меня! Родная мать! — отец вел машину нервно и мама периодически вздрагивала, когда он излишне сильно дергал рулевое колесо, заставляя автомобиль вильнуть. Я сидел на заднем сидении и пытался сложить в голове картину произошедшего.

В отличии от моего дружеского общения с ребятами, где все остались довольны, разговор родителей с бабушкой, дедом и соседями прошёл куда тяжелее. Особенно скрывать источник своего нынешнего финансового положения, мои родители не пожелали, так что прямо рассказали о выгодном предложении о работе, интересных перспективах и бесхозном научном архиве, оставшемся от канувшего в небытие советского КБ. Реакция у собеседников была разная. Кто-то заинтересовался перспективами переехать вслед за земляками в благополучную европейскую страну. Кто-то наотрез отказался, сославшись на то, что сами построят свою страну, не хуже чем у соседей с запада. Кто-то безразлично пожал плечами налегая на привезённую гостями снедь и водочку. Но больше всего отца расстроила реакция его родителей. Бабушка прямо заявила, что считает его предателем идеалов социализма и родины. И добавила, что в её время за такое расстреливали. После чего встала и ушла на кухню. Дед же, покачал головой и просто пожелал нам успеха на чужбине. Так что с утра, едва рассвело, отец загрузил едва распакованные вещи обратно и мы отправились в город. Стоит заметить, что больше я деда с бабкой больше никогда не видел.

Словно пытаясь получить одобрение своему решению податься за рубеж, отец несколько раз устраивал у нас сборы бывших коллег, агитируя их тоже отправиться на заработки за границу. Кое-кто из них даже задумался о предложении. Мать в такие вечера уходила на кухню и в разговорах не участвовала. Она так и не смогла смириться с необходимостью отъезда с родины и разрывом с родными и близкими и использовала любую возможность чтобы оттянуть это событие.

Я эти сборы не любил. Гости всегда располагались у нас в гостиной и сесть за компьютер у меня не было никакой возможности. Так что приходилось уйти в свою комнату и читать книжку или зубрить английские слова и команды. На время пока не было доступа к моему объекту вожделения, я пробовал программировать простейшие примеры, вычитанные в купленной для меня брошюре, прямо в тетрадке, записывая команды и строки с кодом. И уже после переносил написанное в компьютер, проверяя свой результат. Так прошло ещё несколько месяцев и наступила середина осени. Точку в оттягивании нашего отъезда поставило случавшееся в ноябре событие. Однажды, ходивший на вечернюю прогулку отец, вернулся домой с окровавленной головой, без дорогой импортной куртки и с решимостью в глазах.

— Лёня, что произошло? — в ужасе застыла в коридоре, встречавшая отца мать.

— То что и должно было, Лена! — в голосе отца лязгнул металл, когда он зачем то выделил мамино имя, — На меня напали бандиты. Они точно знали кто им нужен, где я буду и что у меня есть чем поживиться!

Отец не снимая ботинок прошел в ванную и стал шипя от боли, смывать с головы кровь. Мать наконец очнулась и забегала по дому в поисках аптечки. Затем они обрабатывали на кухне ранки на отцовских руках и лице, а я стоял и слушал их разговор. Меня совсем не напугала кровь — случалось уже получать царапины и даже крупное рассечение во дворе, зашивать которое пришлось ехать в травмпункт в центре города. Куда сильнее меня неприятно удивило то, что отца могут избить и ограбить на моей родной и знакомой улице.

— Их было трое. Они ждали меня возле арки на Макаренко — ты же знаешь, я там всегда иду, когда возвращаюсь из сквера, — отец потрогал руками заклеенную пластырем ранку на лбу и скривившись продолжил, — Сидели в машине Лада десятой модели, новенькой и блестящей. Увидели меня и вышли тут же. Один обошел сзади, двое других спереди. Говорить не стали, сразу принялись бить.

Мать поставила перед отцом чашку с чаем и продолжила суетиться на кухне, пытаясь хоть чем-то занять руки и унять свою тревогу.

— Били правда не слишком сильно, в юности случалось драться и куда болезненнее, — отец приосанился, но тут же ойкнул и скривившись набок, схватился за рёбра, — В общем повалили на землю и попинав ногами, спросили почему им за крышу не заношу. Когда я сказал что не понимаю о чём речь, тогда уже по голове пару раз саданули. А затем подняли с земли и сказали, что раз я такой непонятливый, то они ставят меня на счётчик.

Папа отхлебнул из чашки парящий напиток и сделал пару глотков.

— Сперва вывернули карманы куртки и трико. Нашли там бумажник и забрали его себе. Так же забрали ключи от машины. Сказали что «Тачку» забирают за тупость. Весело посмеялись, вероятно шутка показалась им весёлой, — отец ещё раз отхлебнул чаю и надкусил пряник, после чего с сомнением пошатал пальцем один из зубов и покачал головой, — В общем дали мне срок до пятницы, чтобы притащил им сто тысяч рублей, на первое время. Потом нужно будет столько-же отдавать каждый месяц.

— Но за что? — удивлённо вскинулась мать.

— Лена, я не знаю. После этого, двое сразу пошли в машину, а третий подумав содрал с меня куртку и похлопав по плечу, весело скалясь, двинул за ними. Я так думаю, они решили, что я из этих, новомодных коммерсантов или челночников. Вот и потребовали себе десятину, или как там у них, у бандитов это называется.

— Нужно срочно идти в милицию! Ты запомнил как они выглядели? — мама прижала к груди полотенце, которым до этого по второму кругу протирала вымытые тарелки и чашки.

— Нет Лена, ни в какую милицию я не пойду. И ты тоже. Забыла что рассказывал Погорелко? Как у них гараж в кооперативе, такие же отморозки сожгли, после подобной истории? А ведь милицию сразу подключили. И толку? И всё, теперь ни мастерской нет гаражной, ни машины, — папа допил чай и поднялся.

— Но что же делать?

— А делать вот что, — отец усмехнулся, но из-за боли ухмылка вышла кривой, — Ты немедленно идёшь собирать вещи, а я пакую оборудование и документы. Завтра заедем к нотариусу и оформим Галке право сдавать нашу квартиру.

— Но как же так, — растерялась мать, — Мы же собирались подождать до нового года! Вите нужно закончить курс французского! У нас не готовы документы…

— Лена, послушай меня, — папа поднялся из-за стола с гримасой боли, — Шутки закончились. Я говорил тебе, что грядёт социальный шторм. Так вот он уже тут, на наших улицах. Таких вот бандитов, ошалевших от легких денег, которые могут убить за неправильно сказанное слово, будет становиться все больше! Единственный способ справиться с этой напастью — это жесткая рука диктатора, вставшего во главе государства и отвечающего террором на бандитизм. Вот только что-то я не вижу решимости у наших политиков. Ни у нас, ни у наших соседей, которые считают себя наследниками СССР…

— Лёнечка, милый, давай переедем в другой район! В другой город в конце-концов! В Харьков, в гости к Гале, например, — мать всё ещё безумно боялась необходимости уехать из страны, где были все её родные и близкие люди.

— Лена, ты хочешь, чтобы меня в следующий раз покалечили? Или может быть ты хочешь чтобы они тебя схватили и потребовали отдать им всё что у нас есть? Или может быть, пусть Витя ходит по улицам и озирается, а не едет ли за ним машина с бандитами, — отец говорил вроде бы тихо и без злобы, но у меня аж мурашки от ужаса по спине пробежались. У мамы видимо тоже. Она сникла и кивнув, отправилась в комнату.

Остаток вечера и следующий день, мы потратили на сборы. Отец отправился выкупать у кого-то из перекупщиков новый автомобиль, взамен угнанного, затем оформлял документы на квартиру и дачу за городом. Утро пятницы встретило нас во дворе моего родного двора.

— Значит всё таки уезжаешь? — Настя, наша соседка по лестничной клетке, сидела на одном из установленных много лет назад во дворе брусьев и болтала ногами. Металл за прошедшие годы был отполирован руками атлетов и потому не пачкался краской, так что сидеть можно было совершенно спокойно, не боясь за одежду. А ведь по первой нам пару раз влетало от родителей за следы краски на новой одежде.

— Угу, — кивнул я, прислонившись спиной к стенке для растяжки и разглядывая новое папино приобретение — выкупленный за неизвестную, но обозначенную отцом как «Чудовищная» сумму автомобиль Волга. Рядом суетился отец, пытаясь вместить в совсем немаленький автомобиль вдвое большую гору наших вещей. По всему выходило, что всё что набрала мама, в машину никак не влезет, но папа старался, — Говорил же уже и вчера и даже сегодня.

Вообще, разговор меня немного раздражал. Мы уже месяц назад, как обсудили с друзьями, что я уезжаю и что как только устроюсь на новом месте, пришлю им письмо и приглашение погостить. Увы, их родители относились как раз к числу людей, которые осуждали мою семью и высказывали в наш адрес пренебрежение и неприязнь. До запретов общаться со мной дело вроде бы не дошло, но наши контакты и игры как бы сами собой сошли на нет. Не сказать чтобы я прямо сильно расстроился, куда сильнее меня увлекали компьютерные игры, которые я открыл для себя на прошлой неделе.

— Поня-а-а-атно, — протянула Настя и спрыгнула с бруса на землю, после чего поежилась под пронизывающим ветром в своей тонкой куртке и бросив на меня взгляд, добавила, — Жаль.

— Будешь скучать? — поинтересовался я, — наблюдая за тем как отец ставит на заднее сидение коробки с персональным компьютером — одной из моих главных драгоценностей.

— Ещё чего! — вздёрнула нос Настя, — Разве что чуть-чуть. Но ты всё равно не забывай, что обещал нас с Вовкой пригласить в гости! Мы когда вырастим, обязательно поедем Европу посмотреть и заедем к тебе.

— Хорошо, — улыбнулся я тому как мама тащит перину, которую нам подарила бабушка лет десять назад, а отец бежит ей на встречу, размахивая руками. Настя истолковав мою улыбку неверно, посветлела лицом и тоже улыбнулась.

— Тогда я буду ждать, — с чем-то вроде кокетства, заявила она. Хотя какое там кокетство у восьмилетней девчонки?

— Жди, — снова улыбнулся я, — на этот раз вполне искренне, — И Вовке передай, что его я тоже приглашу. Ведь вы два моих самых верных друга!

— Виктор! — донесся от машины мамин голос, — Быстрее иди сюда!

— Ну пока, — сказал я.

— Пока, Витя, — сказала Настя.

Перебежав через наш двор к папиной машине, я выслушал инструктаж от мамы и нырнул на задний диван. Диваном он к сожалению больше не являлся — места мне оставалось, впритык. Остальное пространство занимали наши вещи. Хлопнула водительская дверца, скрипнуло кресло принимая в свои объятия отца. Зарычал двигатель. Мой родной дом подмигнул мне окнами, в которых отразились лучи солнца и мы тронулись в путь. В следующий раз со своими детскими друзьями я увижусь через много-много лет.

— Гер Виктор, вы слишком громко сопите, — сидящая через три парты от меня девчонка, повернулась ко мне и сурово сдвинув бровки, буравила меня взглядом, — Это не даёт мне сосредоточиться! Фрау Мари, прикажите ему прекратить! Это невыносимо!

Наша учительница, тётя, или на местном «Фрау» Мария, с труднопроизносимой фамилией Лейвенгерц, подняла взгляд от какого-то журнала и окинула аудиторию взглядом. Убедившись, что все остальные дети прилежно выполняют задание, она остановила взгляд на мне.

— Гер Виктор, пожалуйста контролируйте своё дыхание. В моменты сильной задумчивости, вы на самом деле довольно громко дышите. Вам стоит над этим поработать, — женщина перевела взгляд на победно вздернувшую носик девчонку, — А вам фройлян Кристин, стоит поработать над своей сосредоточенностью. За сегодняшний день, вам уже мешали птицы которые громко чирикают за окном и мы прикрыли окно. Затем духота, которая образовалась из-за того, что мы его закрыли. И вот теперь вас сбивает с мысли дыхание гера Виктора. В то время как ваши друзья уже близки к завершению задания, вы заполнили едва треть теста. Вам надлежит ускориться, юная леди!

Щеки Кристин вспыхнули румянцем и теперь она, сердито сопя уткнулась в тетрадь, торопясь проставить верные ответы в нужные графы. Вообще, отношения с ней у меня не сложилось с самого приезда. Просто как-то вдруг выяснилось, что я её бешу всем, чем только могу. Мой еле заметный акцент, который исчез уже к концу первого года совместного обучения. Мой новенький кожаный портфель, который так здорово поскрипывал, когда я нёс его за ручку. Мои непривычные имя и фамилия. Это в коллективе, где были собраны дети учёных со всего света. Например с нами учился мальчик, которого звали Итаяро Кинаширо. И вот его имя, ей казалось милым. А моё — Виктор Солгалов, вызывало у неё только раздражение. Я, на самом деле не особенно этому расстроился и попросту игнорировал большую часть её претензий. Ну хочет покапризничать — и ладно. Увы, на второй год нашей совместной учёбы, она освоила новый приём. Внимательно следить за всеми моими действиями и обращать на них внимание окружающих. Она комментировала мой внешний вид, мои успехи и неудачи, моё к ней безразличие и даже моё дыхание. В моменты глубокой задумчивости и сосредоточенности, я начинал глубоко и шумно дышать. Вечно волновавшаяся из-за любой причины мама даже потащила меня по врачам, подозревая то ли аллергию, то ли аденоиды. Но в итоге всё оказалось гораздо проще. Пара глубоких обследований показали, что дыхание полной грудью, это вполне нормальная реакция организма на активную работу мозга, который потребляет огромные объёмы кислорода. Ну а то что дыхание выходило шумным, невысокий старичок проводивший мой осмотр, описал как просто непривычное и что просто мои дыхательные пути ещё не успели расшириться, но всё обязательно произойдёт как и задумано природой, в процессе моего взросления. В общем, я рос и сопел, Кристин бесилась, одноклассники привыкли и перестали реагировать. Время шло своим чередом.

Я перевёл взгляд с пунцовой девочки на свой тест и вновь принялся за задание по ботанике. Пусть этот предмет не вызывал во мне никакого интереса, но мать с отцом очень переживали, когда выяснялось, что я не осваиваю весь объем гимназической программы. И объяснять им, что мне просто неинтересно и что я не глупый было бессмысленно. Так что, я вопреки своим желаниям тратил время на изучение наук, которые мне никогда в жизни не пригодятся. В целом я оказался прав. В той жизни они мне и не пригодились.

------От Автора------

Уважаемые читатели, если вам нравится моё творчество, пожалуйста не стесняйтесь ставить лайк, добавлять книгу в библиотеку и добавляться в друзья. Это сильно мотивирует и ускоряет выкладку новых глав.