Игра 2059

Глава 16

Возможно, с высоким званием человека я слегка и поторопился, однако, когда паутинный кокон распался, рассеченный моим мечом, именно таким было моё первое впечатление. Хотя здесь скорее всего подошёл бы термин гном или гоблин, но они оба не вполне описывали увиденные нами существо. Скорее даже оно напоминало крупного опоссума, однако отсутствие хвоста, большой выпуклый лоб, вполне сформированные руки, с противостоящим большим пальцем, ноги и спина, строение которых ясно указывало на то, что существо было прямоходящим, и главное, накинутая на хрупкое тело созданная искусственно одежда, пусть кое-как слепленная из мха и листьев, все равно явно указывали, что жертва местного хищника обладала неким интеллектом и принадлежала пусть к примитивной, но цивилизации. И то, что противостоящий палец рос из запястья и рука больше напоминала птичью лапу, а морда была вытянутая, как у большинства грызунов, но это, как говорится, мелочи никак не отрицающие вышеперечисленные факты.

— Осторожно!

Разглядывая странное создание, я не заметил, как в центре паутины откинулась крышка, сплетённая всё из той же вездесущей паутины, и из подземной дыры на нас прыгнуло местное чудовище. Хотя как чудовище? Неделю назад увидев у себя такое в постели, я бы точно обделался, и если бы и не умер от ужаса, то поседел бы точно, однако после приснопамятной Маришки, милый волосатый паучара, напоминающий раз в десять увеличенного паука-птицееда, хоть и заставил меня нервно вздрогнуть, но не более того. Тем более Зубр успел вовремя поставить между нами и им щит, в который паук влепился и смешно расплющившись о стекло, сполз вниз. Жвала, заканчивающиеся десятисантиметровыми клыками, были впечатляющими, но неожиданный удар по стеклу и временное ошеломление после этого, сыграли с ним злую шутку. Я, не особо напрягаясь, успел нагнуться над щитом и возить ему в спину меч, намертво прибивая к сочащейся влагой земле. Паук истошно заверещал и плеснул на щит какой-то белёсой жидкостью, после чего всё его сопротивление закончилось. Он подёргался, посучил лапами, а затем судорожно сжавшись в один комок тихо помер.

— Отлично, а вот и первые артефакты нарисовались, — довольно потёр я ладони, и выдрав из тушки лезвие меча направил на неё считывающий луч с браслета. Тот пробежался по телу паука раз-другой и так ничего не отметив на его теле разродился информацией:

Отряд членистоногих, класс паукообразных, вид неизвестен. (Предположительно предок современных тарантулов).

И всё больше никакой информации.

— Эй, алло! — Я постучал по браслету ногтем, — где мои артефакты?

Тишина.

— Эй, ты сломался что ли?

Браслет отрицательно замигал лампочками и опять затих.

— Ладно, — я склонился над тушкой паука, всаживая в неё остриё ножа, вспарывая упругий хитин, вываливая наружу смердящие внутренности. Отсек голову, отделила жвала. Ничего.

— Хм-м…

Заподозрив неладное, я повернул голову в сторону далёкого города пауков. Может этот паук, живущий в сырой дыре, что-то типа наших современных обезьянок, похожих на людей, но на интеллектуальные действия, кроме как швыряться своим дерьмом в проходящего внизу тигра, они не способны? Некоторые люди тоже способны исключительно только на это, но все же… Может для того, чтобы получить артефакты нужны те самые твари из расы Арахнидов, представителем которых была паучиха слившее гнездо у нас на складе? Не хотелось бы. Переть туда, где их сотни если не тысячи, у меня не было никакого желания.

Ладно проверим мою догадку еще раз.

— Зубр хватай щит, пошли, тут у одной твари отросло слишком много лишних ножек, пришла пора их подкорнать.

Бой получился грязным и унизительным. Для начала нас полностью проигнорили. Трёхметровая сороконожка наполовину зарылась в палую листву и совершенно не обращал на нас внимания, не давая нам приступить к выполнению нашего плана, по её отвлечению и последующему уничтожению. Даже когда Зубр швырнул в неё какую-то сухую ветку, она даже не вздрогнула, лишь ещё больше зарывшись в палую листву.

— Ладно не хочешь по-хорошему, будет как всегда.

Я с опаской приблизился к гигантскому телу, высматривая куда бы лучше всадить остриё своего меча. Это оказалось на удивление сложной работой. Тело сороконожки было не только длинным, но и широким, сантиметров восемьдесят не меньше и сегментированная броня один в один походила на пластинчатый доспех, где пластины брони находили друг на друга, заковывая мягкое тело в непробиваемую оболочку. От мысли просто рубануть по нему со всей дури я отказался, здесь нужна сила горного тролля, чтобы перерубить мечом это бронированное тело. Единственная возможность, которую я увидел — это удар остриём, идущий от задней части вперёд, так можно было бы вогнать острие меча под защитную пластину слегка её отогнуть и всадить меч дальше, пронзая уже незащищённые внутренности.

Я всё ещё раздумывал над тем, как поудачнее обидеть далекого предка тех мокриц, что любили селиться у колодца в деревне у бабушки с дедушкой, как меня отвлёк неуверенный вопрос Зубра:

— Слышь Пророк, когда-нибудь слышал про эффект бабочки?

— Чего? Эффект бабочки? А ты о том, что, наступив на бабочку в далёком прошлом ты неминуемо изменишь будущее? Да слышал, но от всех этих предположений, что вернувшись в прошлое и убив своего деда, ты в конце концов не родишься сам и не сможешь убить деда, и он будет жив и ты появишься на свет, и как последняя сволочь, сможешь перенестись в прошлое, чтобы его убить… От всего этого голова может лопнуть, так что я считаю, что раз мы здесь оказались, значит это в нашей истории было, и все что мы тут сделаем, уже произошло и наша история пошла уже с учетом этих изменений. Так что, замочив сейчас вот эту гусеницу, мы никак не изменим будущего, тем более что они все и так вымрут, без всякого нашего вмешательства. Исходя из этого предположения, лишний раз не заморачиваемся, а мочим всех, кого сможем, а кого не сможем обходим стороной. Не знаю сколько понадобится времени чтобы выгорела вся та солярка, которую мы там разлили, но несколько часов это точно, так что надо это время тут продержаться, впрочем, мы не знаем, что нас ждёт при возвращении, так что бездельничать, зарывшись в какую-нибудь нору мы тоже не можем, за отведенное время надо усилиться максимально. Скорее всего выбираться с нашей базы придётся с боем и было бы неплохо найти здесь что-нибудь такое, что-то в этом поможет. Короче говоря… Я забил на все, переступил одной ногой через тело сороконожки склонился над ней, перехватил меч остриём вниз, замахнулся и ударил будто шампуром в слишком жесткий шашлык, со всей дури всадив его острие под броневую пластину. Ну что сказать, мне наконец-то удалось привлечь к нам внимание чёртовой твари. Из-за особенностей строения её брони, я стоял задом к её голове, поэтому не увидел, что произошло, только услышал смачный шлепок и увидел пролетающего мимо меня Зубра, а в следующий миг, что-то вцепилось в мою разгрузку на спине, поднимая в воздух будто тряпичную куклу. За этим последовала серия унижений, когда меня мотали из стороны в сторону будто нашкодившего щенка, тыкали носом в землю, на которую, к слову сказать, я не гадил, и не понимал для чего меня десять раз подряд ткнули в неё носом, затем разгрузка треснула и я отправился в полёт, приземлившись прямо в чёртов ручей, застряв в тамошней жиже по самый пояс. И если вы подумали, что по пояс это значит ногами вниз, то вы очень ошибаетесь. В принципе на этом история моей жизни могла бы вот так нелепо и закончится, я бы так и утонул в этом доисторическом болоте, которое и болотом назвать стыдно, если бы не эта чёртова гусеница, которую, видимо, я очень разозлил и она не поленилась залезть вслед за мной в эту жижу, схватить меня свои жвалами между ног, выдернуть оттуда, как морковку из грядки и ещё раз изрядно помотав из стороны в сторону швырнула снова, к счастью в этот раз попав в мной на сухой участок почвы. Я попытался протереть глаза, но пока я торчал в болоте, начерпал полную каску болотной жижи и теперь она стекала мне на лицо заливая его полноводным потоком. А затем меня переехало гусеничным трактором или, по крайней мере, мне так показалось. Немалый вес придавил к земле, а многочисленные лапы, более похожие на костяные шипы пробежались по моему телу, оставляя в нем внушительные вмятины. К моему крайнему неудовольствию после этого нехорошая тварь решила остановиться прямо на мне, а через секунду к ее немалому весу добавился еще довесок, судя по доносящимся воплям, равняющийся весу некоего Зубра, который топтался по мне, как по паркету и ощущался моим измученным телом, не как благородный зубр, а как последний плешивый и блохастый парнокопытный лось. Я попытался возмутиться, но мой возмущенный вопль заглушило навалившееся сверху бронированное тело и полившаяся в рот болотная грязь. Пришлось заткнуться, проглотить и то и другое и ждать чем все это закончится.

Не заканчивалась это довольно долго, и я стал уже подумывать не вернуться ли мне назад в будущее, но вспомнив какой там нас ждёт приём, предпочёл терпеть эти издевательства и в конце концов они закончились.

— Рок, ты там живой?

Ответить я не смог, но, видимо, продемонстрированный оттопыренный средний палец убедил напарника, что я ещё частично жив.

— Ща, ща, не ругайся, погоди немного, уж больно тяжеленная хреновина, сейчас я тебя освобожу.

Раздалось кряхтение и навалившийся на меня груз исчез. Я быстро крутанулся, выбираясь из-под поднятого тела, выдал не слишком длинный список всех известных мне ругательств, одновременно выгребая из глазниц впрессованный туда долбаной тварью чернозём.

— И не говори, — согласился со мной Зубр, — чёртова сороконожка еле её добил.

— Ни хрена это не сороконожка, — покачал я головой, — у неё ног шестьдесят не меньше.

— А ты откуда знаешь?

— Можешь пересчитать вмятины на моем теле, поверь я прочувствовал их все до единой.

— Погоди не три глаза, я сейчас бревно подтащу доползёшь до ручья, умоешься хоть.

Водные процедуры заняли минут десять и, как неудивительно, за это время нас больше никто не захотел сожрать. Мне-то почему-то всегда казалось, что стоит человеку попасть во времена динозавров, и жить ему там минуты полторы от силы, ан нет, тут было довольно спокойно, то ли от того, что динозавры здесь не существовали пока ещё даже в планах, то ли от того, что основные хищники в этой местности были насекомые, а те, несмотря на то, что имели гигантские по отношению к нашим современникам размеры, но против человека были мелковаты.

Пока мы умывались, на плеск воды налетела целая стая гигантских стрекоз с размахом крыльев в метр, с загребущими лапками и внушительными жвалами, но пару раз получив сухой веткой по своей пучеглазый морде, те, несмотря на отсутствие мозга, все поняли и улетели охотиться на более доступную добычу. Рубить мечом я их не стал, по причине полной бесполезности этого действа: ни за первого паука, ни за сороконожку нам никакого опыта не дали, но с многоножки можно было хотя бы было снять панцирь, а с пустоголовых стрекоз кроме крыльев на опахала, и взять-то было нечего. Хотя как раз опахала бы нам и не помешали, несмотря на раннее утро, жара стояла такая, что и в одной футболке можно было свариться, а уж бронештанах и бронежилете жарко было как в сауне.

Я отполз от ручья со скепсисом разглядывая долбаную сороконожку. Та, несомненно, была мертва, вокруг всё было залито непонятной жидкостью молочного цвета, хотя ран на её теле было не видно.

— Ты первым ударом хорошо ей меч под броневую пластину всадил, — подтвердил мои догадки Зубр, — пока вы с ней развлекались я вернулся из полёта, затолкал его внутрь по самую гарду и дёргал из стороны в сторону, пока уродина концы не отдала.

— Надо её потрошить, а то полчаса по такой жаре и к ней от вони не подойти будет, да и всякие хищники на запах могут сползтись, и это могут оказаться не только безобидные паучки да стрекозы.

Артоплевра. Род гигантских двупарноногих многоножек.

Луч сканера пробежался по вытянутому телу, ожидаемо ничего не обнаружив.

— Ладно, придется удовлетвориться куском шкуры.

Мы достали охотничий ножи и начав оттуда, где я пробил броню, начали вскрывать её, расходясь в стороны и в бока. Там, где пластина заходила на пластину, у твари было слабое место и ножи вскрывали броню хоть с трудом, но достаточно уверенно, а вот сами пластины ударом ножа подавались еле-еле, ещё раз утвердив меня в мысли, что из них получится хороший щит. Да и форма у него была не плоской, а в меру изогнутой, огибающей тело и прикрывающей со всех сторон. К тому же и размер был какой надо: сантиметров восемьдесят в ширину и метр двадцать в высоту, при таком внушительном размере пластина была достаточно лёгкой, для того чтобы её можно было без устали таскать дни напролёт.

Я, поморщившись глянул на внутренности сороконожки, открывшиеся после снятия хитинового покрова, и отодвинулся подальше, так как зрелище было крайне мерзким. Отойдя в сторону, в четыре руки очистили внутреннюю поверхность брони от остатков сизой плоти. Кое-как пробили четыре отверстия, из поясного ремня сделали ремни на щит. Получилось прямо на загляденье, настоящий щит из постапокалипсиса.

Пованивало от него, конечно, знатно, но это терпимо, дополнительная защита важнее. В этом мы смогли убедиться буквально сразу же. Я ещё примеривался к щиту, поворачиваясь и так и эдак, когда ветки в лесу затрещали, и из него показалось нечто напоминающее трёхметрового крокодила на коротких кривых лапах, но с огромным гребнем на спине, визуально делающим его раза в три больше, чем он был на самом деле. Впрочем, страшные челюсти с внушительными клыками явно говорили о том, что этого вполне достаточно чтобы пообедать нами обоими, ведь это тебе не милый трёхкилограммовый паучок.

Монстр вышел на полянку, развернулся к нам полубоком, демонстрируя пламенно-красный гребень, широко раззявил пасть и неожиданно жалобно заблеял, будто овца, получившая смачный пендель по пятой точке. Впрочем, обнажившиеся при этом клыки отбили у нас всякое желание улыбаться. Мы, прикрывшись щитами и выставив перед собой оружие, шаг за шагом начали отступать назад. Слава богам, гребнистый крокодил, или кто бы это ни был, удовлетворился нашим поведением, вперевалочку дочапал до убитой нами сороконожки и с удовольствием запустил свою морду в тошнотворной месиво, которое её наполняло. Видимо монстру понравилось, что мы не только добыли для него обед, но ещё вскрыли эту консервную банку ему на радость. Он уже через несколько секунд забыл о нашем присутствии, полностью уйдя в пожирание халявной добычи, высоко задирая голову и заглатывая ее не жуя. Ну ещё бы, вряд ли он когда-нибудь в своей жизни получал такой сервис, как в нашем случае. Впрочем, мы были совсем на него не в обиде. Стараясь не блевануть, мы еще разглядывали, как он выдирает сизые, истекающие молочной жидкостью потроха из гигантской многоножки, развернулись и дали стрекача, пока он не передумал и не решил на десерт попробовать настоящего мяса. Снова перебрались через бревно, отдаляясь подальше от опасного леса и выходя на поросшую редким хвощом равнину.

— Что дальше? — Поинтересовался Зубр, — копья мы так и не сделали, а с одним мечом и ножом соваться в разные передряги мне не сильно хочется.

— Нам тут необходимо пробыть ещё минимум три-четыре часа. Так что, в течении этого времени не лезем ни в какие неприятности, обходим город по широкой дуге, ищем что-нибудь интересное.

Интересного оказалось много, оно встречалось буквально на каждом шагу, начиная от красной, то ли глинистой, то ли плотной песчаной почвы, и заканчивая необычными запахами, растениями, аналогичных которым в своём время я никогда не встречал, и живности будто вылезший из-под микроскопа и забывший вернуть себе нормальные, привычные размеры. Непонятно как занесённое на голую равнину рухнувшее, наполовину сгнившие дерево, оказалось прибежищем такого количества местный фауны, что глаза разбегались от их разнообразия: та же многоножка, только гораздо более скромного размера, бронированные зеленые пауки размером с кулак взрослого мужчины, нечто казалось состоящее лишь из множества тонких ног кое-как скреплённых между собой. Крупный скорпион, заметив нас злобно глянул из-под бревна, широко растопырив внушительные клешни. Был он с некрупную кошку размером, но мы решили не испытывать судьбу и обошли поваленное дерево стороной. Даже издалека было видно, что оно абсолютно трухлявое, и нормального древка для копья из него не получится. Один раз мы напоролись на муравьиную тропу, о приближение к которой нас заранее оповестил характерный кислый запах. Тропа пролегала сквозь высокие папоротники и прилично нас напугала: мураши, или что-то похожее на них, снующие по ней, конечно, были не с лошадь размером, но вполне себе достигали пятнадцати-двадцати сантиметров в длину и треть длинны тела составляли внушительные зазубренные жвала, один укус которых, плюс струя муравьиной кислоты думаю, способны ввести человека в болевой шок. А тут их были тысячи и тысячи. Они деловито сновали от далёкого леса к невидимой цели где-то за горизонтом. Нас это слегка удивило, судя по состоянию тропы её наверняка натаптывало ни одно поколение этих работяг, значит где-то там вдали было что-то для них ценное и это ценное находилась там очень-очень долго, раз к нему успели протоптать такую тропу.

— Скорее всего там водопой, — предположил Зубр, когда я поделился с ним своими мыслями, — а от водички я бы сейчас не отказался.

В любом случае пересекать широкую тропу полную злобных насекомых без особой надобности я не хотел, так что я согласился с предложением Зубра прогуляться вдоль неё и найти тот источник, к которому так спешили местные муравьи. Впрочем надежды, что мы сможем в волю там напиться я не разделял, я понимаю, что муравьи не могут возвращаться с водопоя с горшками и ведрами воды, таща их свой муравейник, но то, что каждый из них тащил с собой обратно кусочек непонятный субстанции, нисколько не похожей на воду, зародил у меня в этом отношении некоторые сомнения. И им было суждено оправдаться. Мы шли на некотором удалении от тропы, но очень скоро поняли, что с другой стороны от нас течёт ещё один поток чёрных, блестящих будто маслины муравьёв с пугающими чёрно-жёлтыми брюшками. Ползли деловито не обращая ни на что внимания, даже на стаи гигантских стрекоз, с жужжанием падающих с неба, и выхватывающих то одного, то другого муравья из этого потока. Хруст, с которым летающий хищники проламывали панцири муравьёв был вполне отчетливыми и чем-то напоминал хруст попкорна, впрочем, эта пища оказалась не настолько безобидный, как подаваемая в кинотеатрах. Одна из стрекоз неудачно спикировала вниз, задев крыльями за высокую растительность, замешкалась лишь на миг, но этого хватило, чтобы вызвать у муравьиного роя ответную реакцию. Хотя у муравьиного ли? Это было похоже на мультфильмы, где показывают действие лейкоцитов, реагирующих на болезнетворные микробы, стоило стрекозе замешкаться, как общий муравьиный организм разродился чуть ли не полусотней защитников. Близко мы, слава Богу, не подходили и некоторые детали не разглядели, но оказалось, что у части муравьёв, если только это были муравьи, были прозрачные почти невидимые крылья. Стражи вспорхнули в воздух, в единый миг облепляя неудачливую хищницу. Заработали жвала, будто ножницами по металлу отгрызая крылья агрессору, а вслед за ними лапы и голову. Десять секунд и на землю упала оставшаяся от хищника колбаса ее сегментированного тела, которую радостные муравьи облепили со всех сторон и поволокли к себе в жилище. Мы только нервно сглотнули и постарались отойти от обоих муравьиных потоков, как можно дальше. Если летающие твари решат подкорнать нам лапки и голову, нам будет совершенно нечего им противопоставить. Тут возможно помог бы огнемёт, да тот со всеми вещами остался в нашем времени. Нам повезло, что эти две тропы стали скоро расходиться, а мы добрались до места, куда эти то ли муравьи, то ли осы, так стремились. Сначала мы почувствовали быстро усиливающийся отвратительный запах разлагающихся трупов, а затем и увидели сам пункт назначения.