Фаворит смерти 3

Глава 18

Этого просто не может быть!

Но это действительно было так.

И Герцен тоже почувствовал неладное, потому что лицо его из триумфального, счастливого, вдруг сделалось настороженным, А потом и вовсе хмурым.

Теперь понятно почему Чернов так медлил — он просто не мог подключиться к мегалиту, который исторгал из себя потусторонние сущности!

Призраки тем временем выплыли из магического места, где находился мегалит, и двинули в нашу сторону.

Они словно почувствовали, что мне нужна помощь и пришли! Но как? Как они вообще могли почувствовать это?

И еще — они мертвы?

Я смотрел на проекцию, которая показывала, как полупрозрачные белые силуэту движутся сюда и не мог ответить на этот вопрос. Или не хотел.

Да, я не хотел верить в то, что мои друзья мертвы. Но это действительно было так. Они были призраками, и не надо было обладать каким-то особым зрением, чтобы увидеть это.

Однако они пришли даже из загробного мира, что помочь мне.

Магический фон, удерживающий меня, немного снизился — сказались колоссальные возмущения в окружающей среде. Я смог с трудом подняться на ноги.

— Что это еще за штучки такие? — спросил меня Герцен, показывая на призраков.

— За тобой явились! — сквозь зубы прошипел я.

И ударил магическим конструктом.

Герцена отшвырнуло в сторону.

Тут же в меня полетели пули — целый рой злых свинцовых ос. Но я одним взмахом руки откинул их в стороны. Во мне пробуждалась страшная сила, и я превращался в то, что пряталось во мне все это время.

Пора было сразиться в последний раз, последняя битва, которая поставит все точки над и. Окончательно. Бесповоротно.

И Герцена пора уничтожить. Слишком долго он мозолил глаза и слишком много он натворил зла, чтобы ходить по этому белому свету.

— Нет, это вряд ли! — ухмыльнулся тот, поднимаясь на ноги.

Он тоже преображался. Из обычного человека он вдруг превратился в огромного монстра. Вспухшие бугры мышц, черная лоснящаяся кожа, двухметровый рост — Герцен обратился в настоящего зверя.

Впрочем, я тоже теперь чем-то походил на него.

Солдаты, мельтешившие вокруг, уже не волновали меня. Все мое тело обрело какую-то тяжелую мощь, с помощью которой я мог смахнуть бойцов как надоедливых котят. И они, чувствуя это, отступили.

Теперь, здесь и сейчас, не существовало ничего, кроме нас двоих, двух противников, которые сошли в последнем смертельном бою, и вся Вселенная сжалась до круга арены.

Магические конструкты, ловушки и защита — все это рушилось. Мегалит испустил загадочное свечение, и оно порушило всю эту магическую шелуху. Толчок был мощным. Швырнуло даже нас.

Мы стали друг напротив друга.

А потом началась схватка.

Герцен ударил первым.

И этот удар откинул меня на несколько метров назад.

Пришлось быстро приходить в себя — иначе Герцен бы испепелил бы меня. Мощь его магии впечатляла. Уровень противника явно подрост. Очень сильно подрос.

Огненный шар, созданный им, пролетел над самой моей головой.

Я не замедлил с ответом.

Скрученная в тугую спираль магическая пружина со свистом полетела в противника.

Тот, хоть и с трудом, но отразил выпад.

Обменявшись парой ощутимых ударов, мы разошлись в стороны. Буравя друг друга взглядами, мы искали уязвимые места. Свои то я знал, а вот противника…

Изначально обладая только огненным атрибутом, сейчас Герцен умел многое, не связанное со стихией пламени. Главы родов наградили его различными умениями. И тот успешно их сейчас использовал.

Из тех секунд поединка, что успели случиться, я прочитал в его заклятиях, все, что только можно было прочитать — огненная, водная, воздушная, земляная, магия крови и света, боли и тьмы.

Проще, наверное, назвать то, чего не нет.

Не увидел я магию звука и артефакторики, но это, наверное, еще все впереди. Не удивлюсь, если и это обнаружиться в разношерстном клубке умений Герцена чуть позже.

Враг вновь рванул ко мне.

Я бросился на него.

Наши кулаки встретились в точке смерти и высекли снопы искр. Пласт его магии, наслоенной как пирог, встретился с моей, черной, иначе называемой дарком.

Сама реальность содрогнулось от этого страшного удара.

Громыхнуло.

Раскат сотряс небо, я успел считать его, скрутить в спираль.

И швырнул во врага, подкрепив добротным магическим толчком. В бой должно идти все.

Подействовало.

Герцен вскрикнул и отлетел назад. На груди образовалась кровавая рана.

Вдохновленный успехом, я сотворил новое заклятие.

Звук. Страшный, низкий. Какой издает океан в своих самых глубоких и темных недрах и впадинах.

Звук, с каким рушатся горы и сталкиваются друг с другом тектонические плиты.

Я сотворил это, сам удивившись сколько силы было вытолкнуто в заклятие.

Сотворил — и тут же метнул.

Герцен увернулся. Но попался на мой трюк, который когда-то, в одном из поединков, и сам проворачивал со мной.

Это был обманный маневр. Настоящее заклятие осталось в моих руках. Правда, ненадолго.

Едва Герцен начал движение в сторону, чтобы увернуться от первого броска, как я сделал второй.

И попал.

Герцена смяло, яростно швырнуло об землю. Искры магического конструкта невероятно мощного, осыпали все вокруг.

Противник упал, закричал.

Я бросился к нему, готовый добить, но вдруг почувствовал, что провалился ногами во что-то мягкое.

Ловушка!

Я рванул назад, но не смог выбраться из липкой массы, так сильно похожей на обычную землю.

— Попался… — прохрипел Герцен, морщась от боли.

Из разорванных ран хлестала кровь, но он не обращал на то внимание.

Сейчас он готовился к последнему удару, который убьет меня.

И плел страшные заклятия, уже не веря в собственные силы. Магический удар будет надежнее.

Я вновь рванул в сторону. Но ловушка держала надежно. Созданная гением земляной магии, она была рассчитана на мощь, сравнимую с моей. И потому я понимал, что у меня нет шансов.

Однако смерть моя откладывалась.

С атональным звоном Герцена вдруг стали окружать призраки. Они выплыли из-за дома и подкрадывались все это время, пока мы дрались, к противнику.

— Что за… — выдохнул враг, глядя на прозрачные силуэты.

Метнул в одного — в Карасика, — магический конструкт, но заклятие с треском разлетелось в стороны.

Герцен выругался, вновь начал кидать в призраков боевые заготовки, но все было тщетно. Заклятия разбивались об окруживших его. Сила их была иного толка, потусторонняя, и победить ее простыми заклятиями было невозможно.

Тогда Герцен решил спастись бегством.

Однако едва попытался прорваться сквозь круг, как дико закричал. Одно прикосновение к призракам — и на теле Григория тут же образовывались страшные черные раны, следы от ожогов.

Раш повернулся ко мне, едва заметно кивнул в приветствии и махнул рукой.

В ту же секунду ловушка, в которую я попал, застыла. Теперь она была не вязкой, а сухой, словно необожженная глина.

Я дернул ногой, высвобождая ее, потом вторую. Выбрался из западни.

Герцен тем временем уже весь был в ранах. Он истошно кричал, создавал заклятия, бился, но порваться сквозь круг не мог.

Я подошел к противнику.

— Максим! Максим! — кричал тот обожженным ртом. Что он хотел? Просить о пощаде? Или просто шептал имя врага, потому что ничего другого сейчас не мог сделать?

Я с размаху ударил противника — так, что, хрустнула челюсть.

Герцен взвыл, начал что-то говорить, но не смог — изо рта посыпались осколки зубов, а челюсть неестественно выгнулась.

— Машим! Машим! — зашамкал тот, а потом закричал от боли.

— Вебер! Бартынов! — крикнул я.

Аристократы осторожно подошли ко мне. Вид поверженного врага доставлял им удовольствием, но вот на призраков они смотрели с опаской.

Герцен, поняв, к чему идет дело, вновь попытался прорваться через круг. И вновь получил страшный ожог.

— Мы все хотим сотворить месть над этим человеком, — произнес я. — Отомстить за тех людей, которых он унизил или убил. Но убить его три раза подряд мы не можем. Поэтому сделаем это одновременно.

Это устроило присутствовавших.

— Парни, расступитесь, — произнес я, и призраки разошлись в стороны.

Герцен рванул ко мне, но я сделал ему подсечку — на расстоянии, с помощью магии, — и он растянулся прямо перед нашими ногами.

Он ревел, был жалок.

Но то, что он совершил — я помнил это. И за это он должен ответить. Возмездие должно совершиться.

Призраки расступились. Мы вошли в круг. Призраки вновь сошлись.

— Как? — холодно спросил Вебер, глядя на лежачего.

— Огнем, — ответил я.

И взмахнул рукой.

Запястья Герцена в ту же секунду сковали невидимые путы и прижали его к земле. Конечности противника разошлись в разные стороны, распиная таким образом Герцена. Он дергался, пытался вырваться, но не мог.

Заклятие «Огненная гиена» было известно каждому. Пламя от него пожирает медленно, причиняя неимоверную боль. В бою такая штука малоэффективна — огонь легко сбить. Но вот если противник прикован, то это будет самая страшная пытка, которая окончится тем, что он умрет от болевого шока.

Я начал плести заклятие не спеша.

Герцен испуганно глянул на меня и все понял. Он осознал, каким способом умрет и закричал, несмотря на сломанную челюсть и обожженный рот.

— Нет! Нет! НЕТ!!

Заклятие было готово только на одну треть. Я передал его Веберу. Тот вплел еще часть. Передал Бартынову. Тот завершил начатое нами.

И мы втроем обрушили магический конструкт на Герцена.

Пламя занялось сразу по всему телу.

Герцен закричал, попытался вырваться из ловушки, но не смог — та крепко его держала.

Запахло палеными волосами и плотью.

— Это тебе за Никиту! — прорычал Бартынов, глядя, как извивается в страшных муках Герцен.

— И за Агнету, — произнес Вебер.

Герцен кричал, пока не сорвал голос. Но и потом продолжал страшно хрипеть, пока, наконец, не замолчал. Тело его некоторое время еще дергалось, но вскоре замерло.

Мы глядели, как догорает тело и молчали. Месть была совершена.

Когда все закончилось, я поднял голову и глянул на тех, кто окружал нас. Все те же знакомые лица, правда, белые, словно присыпанные мукой. И просвечивающие.

Призраки.

— Вы… — произнес я, глядя на друзей, с которыми удалось пройти не так много, но и не так мало. — Вы…

Я хотел сказать «мертвы».

— Не важно, — перебила меня Евгения. — Мы почувствовали, что тебе нужна помощь, и мы пришли.

— Спасибо, — только и смог ответить я.

И вдруг на меня нахлынули чувства.

— Я так рад вас видеть вновь, ребята! — по моим щекам текли слезы. — Я… я…

А еще мне было стыдно за то, что я был жив. Мои друзья мертвы, а я жив. Разве это справедливо?

— Все нормально, — успокоил меня Остап. — Мы нашли путь назад.

— Но ведь вы же…

— Да, мы мертвы. И видеть нас могут не каждые. Но ты можешь. И это уже хорошо.

— Я видел твоего отца, — произнес я, увидев Шталина. — Случайно на него вышел. Его бойцы охраняли мое поместье при штурме Герцена.

Глаза парня загорелись.

— Как он?

— Нормально, по тебе скучает.

— Скажи ему… скажи… просто передай, что я люблю его. Скажи, что я тебе передал тогда, когда за Барьер заходили, — голос парня дрожал.

— Хорошо, — кивнул я. И повернулся к Евгении. — Твоего отца я тоже видел…

— Я знаю, — кивнула девушка. — Я тоже его, наконец, нашла.

— Он… мертв.

— Смерть не есть окончание пути, — ответила Евгения. — Это лишь переход на другой этап. Так что ничего страшного. Мертва лишь его плотская оболочка. Сам он — со мной.

— Хорошо, — от этого объяснения мне стало легче.

Женя была права. Если душа жива, значит, человек не умер окончательно.

— Максим, у меня есть просьба, — произнесла девушка.

— Какая?

— Чтобы найти выход в этот мир, нам пришлось воспользоваться… — девушке было сложно говорить, но я все понял и без объяснений.

— Его кости здесь? — спросил я.

— Да, — кивнула она. — Каждый из нас взял по какой-то его части. И теперь они все сейчас возле мегалита.

— Хорошо, я похороню его там, где ты скажешь.

Девушка назвала адрес, и я заверил ее, что там и будет могила его отца.

— Мы рады тебя видеть! — произнесли узбеки. Они все так же были улыбчивы.

— Я тоже.

— Мы не можем долго находиться тут, на этой стороне, — сказал Карасик. — И поэтому должны уходить.

— Навсегда? — спросил я.

— Надеюсь, что нет. Путь теперь нам известен и мы можем уже обойтись без вспомогательных элементов, — Карасик глянул на Евгению. — Поэтому если ты будешь не против, то мы бы иногда все же навещали тебя — передать через тебя весточку своим родным.

— Конечно! Я буду только рад!

— Тогда не прощай, а до свидания!

Призраки начали один за одним таять в воздухе.

Я отошел в сторону, туда, где стояли Бартынов и Вебер. Они видели происходящее. Но не задавил лишних вопросов. Обожженный скорчившийся труп Герцена их тоже больше не интересовал.

— Я пойду своих ребят проверю, — произнес Вебер, когда пауза затянулась.

Я кивнул.

— Макс, ты как? — спросил меня Бартынов.

— Нормально, только устал. Надо отдохнуть.

— Пошли в дом, надо выпить — сейчас можно.

— А как же войско Герцена? — я глянул в сторону.

— Они бежали, — сообщил Бартынов. — Едва узнали, что Герцен мертв, как побросали все оружие и бежали. Думаю, сейчас в его штабе начнется такая жара и разборки, что им будет не до нас. Расстановка сил поменялась, а значит надо решить, что делать дальше.

— Значит, угроза не миновала?

— Пока не могу сказать точно. Скорее всего, сейчас будет попытка остальных примкнувших сделать Герценых крайними. На убитого повешают всех собак. В любом случае у нас есть время все обдумать и решить, что делать дальше. Основная угроза устранена.

Мы вошли в дом, но отдохнуть нам не удалось.

— Ты отлично дрался за свою честь и за свою семью, — произнес Крот, поднимаясь с кресла.

— Как вы сюда проникли? — спросил я, сжав кулаки.

Что за черт?! Как?! Как он смог пройти через несколько слоев преграды?

А потом я вдруг вспомнил, что на втором этаже должна быть Ольга и Стаханова, которая лечила ее от того, что сделали с ней «Красные Казематы». Все ли с ней впорядке? Может быть, поэтому сюда и явился Крот, узнав, что мы пытаемся сделать то, что он запрещал?

Мне стало не по себе.

— Для нас нет ничего невозможного, я уже говорил тебе об этом, произнес гость, хищно ухмыляясь.

— Максим, кто это? — напряженно спросил Бартынов.

— Все нормально, — после некоторой паузы ответил я. — Константин Александрович, разрешите я переговорю с глазу на глаз с этим человеком?

— Уверен? — шепнул Бартынов, косясь на Крота.

Я кивнул.

— Хорошо.

Бартынов вышел.

— Что вам надо? — спросил я у гостя.

— Хотел бы познакомить тебя с одним человеком.

Крот фыркнул — от меня тянуло паленой плотью.

— Я вижу в твоих глазах и в твоих поступках сомнение. Ты до сих пор так и не принял решение по поводу нашего дела. Никакие уговоры не помогают. Ты упрям. Это очень печально. И глупо. Ведь выбора у тебя нет. Ты должен сделать это. Ты можешь это сделать. И то, как ты дрался, показывает, сколько на самом деле у тебя имеется сил. Ты можешь многое.

Крот подошел к журнальному столику, на котором стояла бутылка конька, оставленная Бартыновым, налил себе в стакан, залпом выпил.

— Ты рисковый, а значит, в твоей голове может возникнуть идея избежать того, что ты должен сделать.

— Я ничего вам не должен!

Я примерился взглядом к бутылке — если успею подскочить, то могу вырубить этого урода ей.

— Мы бы не хотели тебя убивать. Поэтому я и хочу познакомить тебя с одним человеком. Мне кажется, это поможет тебе понять одну простую вещь — мы, на самом деле, не такие плохие, как тебе кажемся.

Крот пристально посмотрел на меня, улыбнулся.

— Ты ведь представляешь нас такими — страшными и черными?

— А какими мне вас представлять? — злобно спросил я. — Вы схватили меня. Под угрозой смерти пытаетесь сделать из меня убийцу.

— Не убийцу, а освободителя народа.

— Как бы это не называлось, я не хочу этого делать.

— Ну вот видишь, как я и говорил. Сомнения в твоей голове. Ты не можешь их откинуть. Поэтому я здесь.

— Что за человек, с которым вы хотите меня познакомить? — хмуро спросил я.

— Глава «Красных Казематов», — ответил Крот и то, с каким тоном он это произнес, я понял — это действительно так. Никаких шуток.

— Глава «Красных Казематов»?! — удивился я.

— Верно, — кивнул Крот.

— Зачем мне с ним знакомиться?

Я не хотел этого. Это значило лишь одно — я в конечном итоге умру. Свидетели «Красным Казематам» не нужны, а потому. Даже если я и выполню их задание. Они меня устранят — зачем им тот, кто знает личность их главаря?

— Я думаю, едва ты его увидишь, то переосмыслишь все, и твое отношение к нам поменяется.

О чем он говорит? Я не совсем понимал, что он имеет ввиду.

Крот глянул в сторону.

Осторожной шаркающей походкой ко мне вышел пожилой человек. Он был небольшого роста, но его лицо…

Я не поверил собственным глазам.

— Это… это… — только и смог произнести я, пораженный увиденным.

Крот, увидев мою реакцию, одобрительно закивал.

— Это…

— Да, я глава «Красных Казематов», — ответил вошедший.

— Вы уже знаете друг друга, — улыбнулся Крот. — Поэтому, думаю, вам будет о чем поговорить.

Вошедший кивнул, показывая Кроту выйти.

Тот поклонился, послушно выскочил из комнаты.

А я продолжал смотреть на вышедшего и не знал что сказать. И только смог прошептать знакомое имя того, кто стоял сейчас передо мной:

— Нианзу…