Битва за Карелию

Глава 9

— Ну, и что теперь будем делать? — спросил Николай Сомов у майора Михаила Синельникова, едва тот тоже выбрался из операторского кресла Живого Камня.

Синельников удивился вопросу:

— В каком смысле, Коля?

— В самом прямом, Миша. Какую нам дальше тактику боевых действий избрать, если у немцев полное господство в воздухе? Видел, как наших великанов они разделали? — конкретизировал подполковник.

— Так, не беда. Это же война. Боевую задачу мы выполнили. Ну, разрядились великаны быстрее, чем мы рассчитывали, вот и стали реакции замедленными под конец. Боевая нагрузка интенсивнее заряд камня расходовала. И все же, бойцов нашего пулеметного взвода мы эвакуировать сумели всех. А из Живого Камня новых великанов создадим. Ну, а ПВО усилим… — сказал майор.

Начальник полигона перебил Синельникова:

— Во-первых, Живой Камень жалко. Он же тоже живой, хоть и камень. Да и опасность, получается, для великанов все равно будет серьезной, если одновременно много самолетов на них налетит. Потому что каменные исполины оказались уязвимыми объектами для тяжелых бомб.

Михаил проговорил:

— Ну, знаешь ли, Коля, на войне, как на войне. Без потерь не обойтись. А Живой Камень, чтоб ты знал, обладает свойством собирать самого себя. Ты вот фильм «Терминатор-2» смотрел, где машина из жидкого металла Т-1000 притягивала к себе собственные составляющие даже после полного распада? Что-то подобное и наш Живой Камень умеет. Только механизм собирания частей несколько иной. Живой Камень способен проращивать себя, поглощая и активируя структуру обычных камней. Если энергии достаточно, то он способен присоединять к себе все новые скальные массивы. И потеря массы в три великана, которые выглядят для нас исполинами, для Живого Камня несущественна. Со временем, когда наш Камень прорастет к тем местам, где великаны погибли под бомбами, все их каменные части вновь будут включены в систему кремниевой жизни.

— Ты хочешь сказать, что Живой Камень растет, словно какое-нибудь растение? — удивленно спросил Сомов.

Синельников объяснил:

— Скорее, это напоминает врастание грибка плесени в пористую основу штукатурки. С той разницей, что прорастание идет очень быстро и изнутри, меняя саму каменную структуру на супермикроуровне и на уровне энергетики. Создаются бесчисленные электронные связи и транзисторные переходы. Короче говоря, если до включения в систему Живого Камня, до его прорастания в камень, скала была просто скалой, то после прорастания в нее Живого Камня, становится эта скала живой. Так что потери Живой Камень возместит. Не переживай, Коля. А что касается уязвимости гранитных объектов под бомбами, то тогда и все боевые корабли сюда же запиши, в уязвимые объекты. Вон, линкор «Марат» немцы тоже с таких же «лаптежников» прямо в Кронштадте разбомбили бомбами весом в тонну. Вернее, разбомбят 23-го сентября.

— Так еще почти неделя есть до того момента. Хорошо, что ты мне сейчас напомнил. Надо срочно передать в Ленинград через Васильева, чтобы линкор там не стоял у стенки, а маневрировал по акватории при налетах. Может, тогда и не попадут немецкие летчики так удачно, чтобы боезапас первой башни рванул. А если «Марат» целым останется, то и Ленинград оборонять чуть полегче будет, потому что двенадцать орудий главного калибра этого линкора наносят врагам неплохой урон, — сказал начальник полигона, вспомнив исторические, а теперь уже и актуальные подробности ведения боевых действий в сорок первом году.

Майор возразил:

— Первая бомбежка «Марата» уже состоялась. Шестнадцатого числа «лаптежники» массированно атаковали линкор, и, насколько помню, четыре бомбы в четверть тонны угодили в корабль. А еще и пушками его от Петергофа обстреляли немцы. Прилетело оттуда по линкору шестидюймовых снарядов с десяток, пока ответным огнем немецкую батарею моряки не подавили. На корме четвертую башню взрывами заклинило, да зенитные батареи побило вместе с расчетами. И не только на корме, а и на носу корабля зенитки немцы разбили. К 23-му числу, конечно, не успеют на флоте поправить повреждения зениток линкора.

Да и нету у них дополнительного ПВО, чтобы оборону Кронштадта усилить. Все имеющееся и без того на фронт кинули, да для прикрытия важнейших городских объектов используют. А еще на «Марате» горизонтальное бронирование слабоватое. Там верхняя бронепалуба всего 37 мм, а нижняя и того меньше. Не выдержат они попадание бомб весом в тонну. Так что, конечно, предупредить наших о готовящейся бомбежке надо, но поможет ли предупреждение? Это неизвестно. Ведь с этими немецкими пикировщиками в начале войны боролись с трудом. Конечно, потом, к концу сорок второго, когда начал появляться в воздухе паритет, стали наши летчики сбивать «Юнкерсы» пачками. А пока, в сентябре сорок первого, «лаптежники» в небе над фронтом делают все, что хотят, если поблизости советских истребителей нет. А их нет. Вот потому эти немецкие пикировщики даже великанов наших раздолбали. И, как видишь, несмотря на все наши «зушки».

— Значит, надо нам быстро научиться бороться с этими самолетами. Другого выхода нет. Нужно определиться, чем и как отбиваться от их налетов, — наметил Сомов путь решения проблемы.

— Вот только непросто противостоять пикировщикам, не имея своей авиации, — сказал Михаил. И добавил:

— Ты знаешь, Коля, я же летчиком сначала хотел стать. Прежде чем в свое военное училище пойти, которое окончил, пытался я поступить в летное. Не прошел. Но, не суть. Просто я с детства авиацией интересовался и ее историей, конечно, и этим самым «Юнкерсом Ю-87», которого у нас «лаптежником» дразнят из-за торчащих шасси. Так вот, не все так просто с этим самолетом. Наши спецы по авиации тридцатых годов, перед войной с Германией, не признавали перспективным бомбометание с крутого пике. Рассматривали больше штурмовые удары с относительно плавного пикирования. Потому у нас сделали бронированный штурмовик Ил-2, который атаковал врагов в лоб, за что немцы прозвали его бетонным самолетом. Но, несмотря на бронирование, потери этих наших штурмовиков были массовыми. Они не только достаточно легко сбивались немецкими истребителями, но и их сухопутные силы отбивали воздушные атаки неплохо. Ведь приближение Ил-2 к цели враги, как правило, замечали заранее, начиная бить по штурмовику из всего оружия, что у них имелось.

А сами немцы делали ставку в боевых действиях авиации против наземных войск как раз не на штурмовики, а на свои пикировщики. Они считали, что самолет, неожиданно пикирующий на цель, менее подвержен попаданиям из орудий ПВО, чем обычный бомбардировщик, который летит с постоянной скоростью по предсказуемой траектории. Ты вот попробуй быстро наведи по пикировщику ствол обычной зенитки. Если будешь один на один, а пикировщик внезапно атакует то, во-первых, не успеешь выкрутить приводы орудия, а во-вторых, далеко не у всех зениток есть техническая возможность поднимать ствол под 80-90 градусов.

Да и попадать по небольшим движущимся целям для обычного летчика-бомбера затруднительно. А пилот пикировщика имеет гораздо больше возможностей для точной атаки цели, несмотря на все сложности захода в пике и выхода из него. Просто вектор пикирования складывается с вектором падения бомбы. Потому и боевая эффективность этих машин высокая. Летчики на них прекрасно обучены, умеют заходить в пике даже под прямым углом. Самолет неприхотливый в эксплуатации, но достаточно прочный и надежный, выдерживающий серьезные перегрузки. В умелых руках, надо признать, — это грозное оружие. И таких самолетов у немцев много.

— И что же ты предлагаешь противопоставить сейчас этим пикирующим «Юнкерсам»? — спросил Сомов, выслушав майора.

— Во-первых, надо усилить великанов группой поддержки. Например, отдельными шагающими батареями ПВО с более мощными орудиями, чем ЗУ-23-2, — предложил Михаил.

— Это как? — не понял Сомов.

Синельников объяснил:

— Ну, исходя из нашего боевого опыта, что получается? Конечности великанов, их каменные руки и ноги — вот наиболее уязвимые места. А если их прятать под мощный панцирь? Представь, что идет на противника такая огромная каменная черепаха, внутри которой по периметру имеются огневые точки, а наверху установлены, например, сразу десять зениток, да еще и разных калибров, чтобы и на высоте самолеты сбивать, и на низах?

— Так, все равно могут разбомбить «Юнкерсы» эту твою черепаху, как и великанов. Не вижу большой разницы. Тяжелые бомбы все равно панцирь из гранита раскрошат, а попасть в черепаху такую сверху еще легче. Да и с большей высоты бомбы скидывать можно, потому что цель слишком крупная и малоподвижная получится, — сказал Николай.

— Разница в том, что «черепаха» будет во время налета прятать свои конечности под панцирь. Да еще и форму этому панцирю можно придать такую, чтобы бомбы рикошетировали. Например, если сделать усеченный конус с орудийной площадкой наверху или пирамиду, — развил свою мысль Михаил.

Едва получив радостное известие от майора из люфтваффе Ульриха фон Гегенбаха о победе немецких летчиков в бою с каменными великанами, штурмбанфюрер СС Карл Шнитке, возглавляющий исследовательский отдел изучения холмов Научно-педагогического общества наследия предков (Forschungs und Lehrgemeinschaft des Ahnenerbe), дал указания немедленно выезжать к поселку Эссойла. Конечно, уничтожение великанов из гранита тяжелыми бомбами сильно заинтересовало Карла Шнитке. Ведь на месте наверняка остались материальные свидетельства этой необычной древней технологии, позволяющей создавать великанов из обычного камня. И Шнитке собирался этой технологией овладеть.

Как один из посвященных в тайны Черного Ордена он знал, что древние применяли никакую не магию в привычном понимании, а необычные технологии, построенные на управлении психической энергией. Это уже потом, когда древние цивилизации лемурийцев и гиперборейцев погибли в войне на уничтожение, люди, считающие себя черными магами, пытались использовать психическую энергию примитивными способами, высвобождая ее через различные кровавые обряды. Просто потому, что по-другому управлять подобными энергиями они не умели. Знания о тончайших энергиях и о способах управления ими сгинули вместе с древнейшими цивилизациями.

И, разумеется, останки великанов манили Карла к себе. Ведь они могли пролить свет на эти древнейшие технологические секреты, давно утраченные человечеством. Карл Шнитке сразу позвонил в финский штаб и дал указания немедленно оцепить территорию на берегу Сямозера, где великаны пали в бою с пикировщиками. Взяв обоих своих помощников, Юргена Больца и Гельмута Руппеля, а также роту охраны, штурмбанфюрер выехал на место боя.

Когда они прибыли в окрестности поселка Эссойла, пошел дождь. Но, несмотря на грязь, эксперты из Аненербе все-таки прошли к грудам камней, лежащим на границе фруктового сада, разбитого с восточной стороны на берегу Сямозера, между лесом и населенным пунктом. Финские пехотинцы под дождем стояли в оцеплении, охраняя участок, а похоронные команды из военнопленных красноармейцев до сих пор таскали тела погибших, поднимая останки из грязи. Как утверждали очевидцы, атака великанов была настолько страшной, что финские военнослужащие разбегались во все стороны, бросая оружие. И только немецкие пикировщики сумели остановить этих каменных чудовищ.

Когда Карл Шнитке и его помощники пересекли сад и подошли ближе, то увидели, что добраться прямо к камням мешают огромные воронки от тяжелых бомб. Пришлось обходить их по широкой дуге. А сад в этом месте превратился в грязное месиво из поваленных деревьев и земляных куч, разбросанных взрывами вперемешку с большими и маленькими кусками гранита, отлетевшими от тел великанов под бомбами. Пачкаясь в грязи и лавируя между обширными и глубокими воронками, эсэсовцы все-таки подошли к россыпи больших каменных глыб, оставшихся от великанов.

Но, Карла постигло разочарование. Он не почувствовал на этом месте никакой энергетической аномалии. А камни, составлявшие тела великанов, оказались на вид самыми обыкновенными мертвыми камнями без каких-либо следов технических устройств. Даже те большие светящиеся красные звезды, которые видели многие свидетели на головах исполинов, найти не удавалось. Ничего даже не напоминало по виду части тел. Ни великанских голов, ни рук, ни ног, как таковых, не было. Взору специалистов из Аненербе на месте последнего боя великанов предстали лишь самые обыкновенные глыбы гранита, большие, средние и маленькие, на которые развалились тела каменных чудовищ и их конечности. Нашлось множество осколков от бомб, а вот все великанское оружие непонятным образом расплавилось в бесформенные куски металла. И на приход великанов в это место указывали лишь новая просека сквозь лес, проложенная исполинами, да великанские следы, каждый не меньше танка очертаниями. Тем не менее, Карл Шнитке и его подчиненные собрали немало камней и металлических фрагментов для проведения лабораторных исследований.

Профессор Игнатов не бросал слов на ветер. Он не хвастался зря. Госпиталь, который Аркадий Игоревич обещал военврачу Семенову построить для раненых, действительно, возводился в кратчайшие сроки. И сама Хозяйка Живого Камня участвовала в этом процессе, помогая профессору. Он об этом никому не говорил, но, это существо, живущее внутри артефакта и своего виртуального каменного мира, являлось Игнатову в образе его покойной жены Людмилы. В мире камня она оставалась живой и здоровой, да еще и молодой красоткой. Как будто не постарела, не заболела раком и не умерла мучительно. Конечно, профессор понимал, что присутствие Люды — лишь иллюзия. И Хозяйка просто обладает способностью создавать тот образ, который человек, общающийся с Живым Камнем, подсознательно хочет видеть. Что-то подобное Игнатов когда-то читал у Станислава Лема в «Солярисе». Только там подобным образом, создавая любимых, общался с обитателями исследовательской станции разумный планетарный океан.

Как бы там ни было, а подобное общение с Живым Камнем, как с собственной женой, позволяло Аркадию Игоревичу быстро находить общий язык с гиперборейским разумом, управляющим всеми каменными трансформациями. Хозяйка Камня в образе Люды оказалась в общении очень приятной. Она старалась вникнуть во все детали проектов Игнатова и помочь всем, чем можно. Причем, если могла помочь, то делала это сразу. А, если чего-то не могла пока сделать, то так честно и сообщала. Она объяснила, что с притоком людей на территорию промежуточного мира и с организацией их деятельности на этой территории, энергии у Живого Камня с каждым днем появляется все больше. И потому возможности для трансформации каменных структур расширяются. Вот только до выхода на полную мощность, каменным структурам еще очень далеко. Потому и возможности их пока ограничены.

Но, госпиталь построить Хозяйка смогла. Игнатов лишь согласовал с ней проект, как прямо в скале, буквально на глазах, появились новые помещения. Сначала место строительства посреди ясного утра заволокло туманом, похожим на тот, который постоянно висел в арках межвременных переходов. Туман этот провисел до обеда. Хозяйка просила, чтобы туда никто не заходил, потому Игнатов распорядился, чтобы военные выставили оцепление. Когда туман исчез, то прямо в скальном массиве оказались даже не пещеры, а самое настоящее трехэтажное здание, длинной метров тридцать по фасаду, встроенное в скалу. Внутри здание соответствовало проекту и имело многочисленные помещения, которые можно использовать как палаты для раненых, как операционные, процедурные и лаборатории.

Военврач второго ранга Виктор Семенов просто подпрыгивал от радости, осматривая новостройку, сразу начав обустройство госпиталя. Тем более, что к нему на помощь уже подоспели коллеги из двадцать первого века, врачи и медсестры, которых пригласил Игнатов. Ведь на Аркадия Игоревича, ставшего после смерти жены, фактически, одним из олигархов, работали огромные коллективы. Имелись в его распоряжении и собственные медицинские клиники с высококвалифицированным персоналом. И, кое-кто из них, люди одинокие, согласились переехать на новое секретное место работы в неисследованный промежуточный мир.