Звёздотрясение

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:50:06 GMT

За пределами Драконоборца кружили шесть плотных компенсаторных масс, положение которых время от времени корректировалось мощными ракетами-погонщиками. Подпускать ракеты слишком близко к разрушительным приливным силам ульатрплотных астероидов было нельзя, поэтому каждая из них толкала компенсаторы дистанционно, используя магнитные поля, которые вырабатывались монополями в ее грушевидном наконечнике. Когда очередной астероид достигал края кольца, реактивный двигатель одной из ракет вспыхивал желтым светом, корректируя орбиту компенсатора и удерживая его на правильной траектории. Когда тот, в свою очередь, приближался к другому краю, срабатывала противоположная ракета, и астероид испытывал толчок в обратном направлении. Все это действо повторялось по тридцать раз за секунду, или раз в два дотоборота, по меркам жителей самой звезды.

В какой-то момент случайный метеорит пробил топливопровод одной ракеты, выведя из строя два резервных топливных клапана и повредив оставшийся, отчего двигатель погонщика дал осечку. Спустя пятую долю секунды, двигатель сработал, как нужно, но в следующий раз захлебнулся снова. Компенсаторная масса, которой должен был управлять этот погонщик, стала отклоняться от заданной позиции в составе кольца. И вскоре вся шестерка астероидов начала слегка колебаться то в одну, то в другую сторону, пока их ракеты пытались сохранить хоть какое-то подобие порядка.

– Аварийная ситуация!! – раздался из динамиков голос бортового компьютера. – Метеорит повредил одну из ракет-погонщиков!

Когда Амалита возвращалась обратно после проверки верхнего резервуара, мощные приливные силы нейтронной звезды схватили ее и потянули назад по туннелю, где она столкнулась с Джин, которая в этот момент надевала гидрокостюм. В следующую долю секунды женщин оторвало друг от друга, и они рывком полетели в сторону внешней стенки сферического корабля.

Амалита смогла удержаться, схватившись за стойку. – Что случилось? – крикнула она Пьеру. Тот потуже затянул ремень своего кресла и активировал консоль.

– Ракета дала сбой, – ответил он.

Джин, парившую рядом с Пьером, с силой приложило к внешней стенке, после чего отбросило обратно к центру корабля, где она успела ухватиться за спинку кресла. На следующей итерации цикла ее ноги вновь потянуло наружу, будто она неслась по кругу на бешено вращающейся карусели.

– Ее можно починить? – спросил у компьютера Пьер.

– Нет. Трещина, образовавшаяся в топливном клапане из-за чрезмерного напряжения, будет расти, – ответил компьютер. – У вас осталось не больше пяти минут.

– Приливные силы разорвут нас на части, – закричала Джин, пока гравитация попеременно тянула и толкала ее тело. Тяготение усилилось и, сорвав ее с ненадежной опоры, ударило о внешнюю стену, отчего Джин потеряла сознание. На следующей итерации ее обмякшее тело снова рвануло к центру.

– Поймала! – крикнула Амалита, быстро перебираясь с одного поручня на другой в промежутках между рывками.

– Положи ее в антигравитационный резервуар! – прокричал в ответ Пьер. Док Вон тем временем сумел пробраться в обход центральной колонны и помог Амалите открыть один из встроенных в стену круглых люков. Вдвоем они затолкали Джин в сферическую емкость. Пока ее размещали внутри резервуара, Джин немного пришла в себя, и Док успел нацепить на нее маску прежде, чем они с Амалитой захлопнули дверь.

– Воздух в норме? – окликнул по интеркому Док. – Фигура внутри оторопело кивнула, и Док заметил, как ее грудь расширилась от глубокого вдоха. Он активировал резервуар, и амортизирующая жидкость окружила настрадавшееся тело Джин, окатив иллюминаторы емкости брызгами водяных капель.

Загорелся экран консоли, отвечавшей за связь с чила. На нем снова появилось изображение чильского робота по имени Небесный Наставник. Позади него бесшумно двигались размытые фигуры живых чила, пытавшихся энергично справиться с надвигавшейся катастрофой.

– Одна из ваших ракет скоро выйдет из строя, – сообщил Небесный Наставник. – Вам грозит опасность?

Пьер, который дергался из стороны в сторону под действием гравитации, насколько позволяли его страховочные ремни, быстро произнес в микрофон:

– У нас авария, – ответил он. – Боюсь, что последний кристалл голопамяти вам придется передать заново, напрямую на Сент-Джордж… Прощайте.

Пьер умолк, заметив нерешительность в ответе Небесного Наставника. Сбоку он заметил группу живых чила. Расположенные по их сторону глаза и усики робота ускорились, превратившись в размытое пятно – в этот момент Небесный Наставник о чем-то беседовал с чила на более привычных для них скоростях. Спустя долю секунды, неуверенность в волнообразном движении его стебельком сменилась нормальным ритмом.

– ПОСТОЙТЕ! – вскрикнул Небесный Наставник. – Мы вас спасем!

– За пять минут? – Пьер покачал головой. – Это невозможно! – Тщательно выбирая момент между гравитационными рывками, он нырнул вниз, к библиотечной консоли, чтобы переключить скорость передачи данных в аварийный режим.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:51:05 GMT

Молодой пост-док покачивался из стороны в сторону, пока старший инженер вносил в машину финальные поправки. Круг Времени и сам неплохо разбирался в инженерном деле и к тому же имел степень по темпологии, но в то же время прекрасно понимал, что создание черной дыры такого размера, да еще состоявшей из электромагнитно-заряженного материала, не стоило доверять простым ученым. К счастью, грант, выданный ему Фондом Базовых Научных Исследований, был достаточно щедр, чтобы позволить Кругу Времени нанять лучшего из инженеров Яйца – Утесного Паука.

Утесный Паук не боялся браться за «невозможные» проекты. Поднабравшись опыта в роли помощника главного инженера на одном из первых трамплинных колец, он взялся за проектирование первого космического фонтана. Утесный Паук разработал башню, высота которой в двести раз превышала диаметр самого Яйца, и не только продемонстрировал, как ее построить, но и доказал, что такой фонтан будет приносить реальную прибыль. Продав идею, он собрал команду, а затем переключился на другие начинания из области «невозможной» инженерии. Кругу Времени повезло, что он смог заполучить Утесного Паука именно в свой проект. Хотя другой проект, думал он, едва ли мог похвастаться той же сложностью и «невозможностью», что и этот – создание машины времени.

Разработка машины времени заняла почти две человеческих минуты. В своей докторской диссертации Круг Времени уже доказал возможность путешествия во времени за счет передачи сигналов в прошлое и будущее. Результатом стала степень в области темпологии и право выбрать себе новое имя.

В его первой машине времени было всего два канала связи. Для этой цели он модифицировал обычный генератор черных дыр, используя в нем смесь протонов и магнитных монополей, разогнанных до высоких скоростей и относительных моментов импульса. Сформировав черную дыру из материала, обладающего как электрическим, так и магнитным зарядом, он заставил быстро вращающуюся продолговатую массу открыть свой горизонт событий на скоростях, не превышавших 99% скорости света. Получившаяся в итоге черная дыра просуществовала меньше сетоборота, но, благодаря точному выбору момента, Круг Времени сумел передать импульс гамма-волн сразу по двум каналам – в прошлое и будущее, – прежде, чем сингулярность исчезла, превратившись в крохотный взрыв излучения.

Машина темпосвязи, которую для него сооружал инженер Утесный Паук, будет действовать постоянно и сможет пересылать сигналы в любой момент из прошлого или будущего, где существует сама машина – до тех пор, пока сообщения не займут все восемь каналов. Пройдет немало времени, прежде чем кто-либо, даже чила с их стремительным развитием, построит машину, способную физически перемещать во времени живых существ, однако пользу можно было извлечь даже из приемопередатчика вроде его устройства темпосвязи.

Теперь машина была, наконец-то, готова. Сборочную бригаду распустили по домам для заслуженного отдыха, а их роботизированных партнеров тем временем перепрограммировали для новой задачи, входившей в обязанности разраставшейся инженерной империи Утесного Паука. Сам инженер остался, чтобы убедиться в работоспособности устройства и внести финальные корректировки.

Наконец, удовлетворенный результатом, Утесный Паук отполз в сторону от комбинированного вкусо-тактильного экрана.

– Работает, – тихо пробормотал он.

– Отлично, – сказал в ответ Круг Времени. – Дайте-ка я проверю. Хмм. Это исторический момент, какое же сообщение мне отправить? Оно должно быть коротким, но при этом достаточно важным. Знаю! – Его подошва задвигалась по экрану, набирая текст послания.

– Обратись же вспять, о, Время, – пробормотал Утесный Паук… – Я прочел это на экране детектора, как только подправил последний параметр.

– Ровно это я и отправил! – ответил Круг Времени. – Она работает! Работает!

– Как и я говорил, – напомнил ему Утесный Паук, пряча в телесных сумках инструменты и измерительные приборы. Несмотря на изрядную длину и массивность, детектор гравитационных волн складывался в аккуратный пакет, прекрасно умещавшийся внутри большой сумки, которую Паук специально сформировал на своем теле для переноски инструментов. Напоследок он прополз в угол комнаты и забрал стоявшее там растение. Это был расщельник – его фирменный знак, питомец и ближайший компаньон. Внимательно осмотрев растение, Утесный Паук поместил его в еще один из карманов своего пещероподобного тела.

– Вы заняли прошлое одного из четырех обратновременных каналов, – уходя, предупредил он.

Но Круг Времени не слушал. Он готовил сообщение, которое собирался отправить самому себе примерно на три оборота вперед, к моменту торжественного открытия машины. Во время пересылки от его будущего я пришел ответ.

Для него Круг Времени отвел тот же обратновременной канал, которым воспользовался для пробного сообщения. Его будущее я поведало, что послание было получено на церемонии открытия, всего на два сетоборота раньше срока. Волнообразное покачивание глазных стебельков замедлилось, пока он занимался настройкой контуров, отвечавших за временные интервалы. Служебный код, прицепленный к концу подтверждающего сообщения, указывал на то, что его длина всего на несколько бит отличалась от максимума, который можно было переслать на такое расстояние во времени. Круг Времени велел компьютеру подготовить свиток с копией закодированного сообщения, чтобы позже рассчитать точное бит-временное произведение, но по грубым прикидкам оно мало отличалось от величины, предсказанной его теорией – 864 бит-колосса. Другими словами, при помощи такой машины можно было передать либо сообщение длиной 864 бита на один колосс в прошлое или будущее, либо 1-битное сообщение, но уже на дистанцию в 864 колосса. Статистика временного квантования, конечно, вызовет определенные флуктуации, но одной из исследовательских задач, связанных с устройством темпосвязи, как раз и была их количественная оценка.

Прежде, чем занимать новыми сообщениями оставшиеся каналы, он хотел проделать кое-какие выкладки, поэтому, направляясь к выходу, установил пароль на вкусо-тактильный экран, который тут же окрасился равномерным серебристым цветом на фоне желтовато-белого пола.

Стены вокруг лаборатории темпосвязи отличались большей высотой и, как следствие, были довольно толстыми у основания. Когда Круг Времени приблизился к выходу, встроенный в пол сенсорный узор просканировал морщинки его подошвы, и внутренняя дверь отодвинулась в сторону. Оказавшись в пункте досмотра, занимавшем внутреннее пространство стены, он почувствовал, как его тело стало тугим и вязким, когда магнитное поле, насквозь пронизав ученого, сгенерировало карту магнитной восприимчивости для сравнения с предварительно сохраненной версией.

– При вас есть свиток, которого не было на входе, – завибрировал в его подошве механический голос.

– Это руководство по эксплуатации машины для темпоральной связи, – объяснил Круг Времени. – Я собираюсь прочесть его дома.

– Принято, – ответила машина. Магнитное поле исчезло, и перед ним открылась внешняя дверь. Прежде чем уйти, Круг Времени установил барьеры против незваных гостей. Сами барьеры он не видел, однако теперь верхняя часть стены буквально ощетинилась чередующимися северными и южными магнитными полюсами. Поля были настолько мощными, а градиент – таким высоким, что на преодоление стены простым раздвиганием магнитных линий ушла бы целая вечность. Вблизи центра барьера сила поля достигала таких величин, что могла вытянуть клетки живого организма вплоть до полной потери их работоспособности. Он слышал, что с тем же успехом можно было сунуть усик в раскаленное до пурпура пламя гамма-лучевого факела. Он заметил тающий след Утесного Паука, указывавший, что тот прополз по покатым коридорам, двигаясь на северо-восток. Круг Времени направился в противоположную сторону, к расположенному на Светило-западе Административному корпусу Института Внутреннего Ока, чтобы заняться подготовкой церемонии открытия.

Утесный Паук был втайне доволен собой. Сначала – Космический Фонтан (он видел крошечную иголку, вздымавшуюся в небо над стеной в конце северо-восточного коридора), а теперь – устройство темпосвязи. Машина времени была завершена с таким опережением графика, что до формальных церемоний открытия по плану оставалось еще целых три оборота. Он не был уверен, стоит ли их посещать. Он ненавидел, когда другие говорили ему о его собственной исключительности. От одной мысли об этом у него сводило глазные стебельки. Пауку не терпелось вернуться домой, к головизору и своим растениям. В этот момент он вспомнил о расщельнике, который он положил в карман перед уходом. Он остановился, отрастил манипулятор и, запустив его внутрь кармана, вытащил растение наружу.

– Ну же, ну же, Изящная Паутинка, – произнес он. – Тебе слишком жарко? – Он поднял растение на уровень глаз и внимательно осмотрел. Оно и правда было слишком горячим. Его верховина приняла почти тот же бело-желтый оттенок, что и нижняя часть, а сам цветок слегка осел внутри остроугольной искусственной щели, заменявшей естественные трещины в камнях гористой местности, где обычно и произрастал расщельник.

Теперь, когда растение оказалось на открытом пространстве, где перед ним открывалась темная чернота звездного неба, его верхняя поверхность остыла и приобрела бархатистый красно-черный оттенок, в то время как нижняя стала зеркальной и серебристой. Утесный Паук приподнял расщельник на уровень своей собственной темно-красной верховины, поместив основание держателя в сформированный на ней карман. Он велел своему телу согреть карман, и растение, корни которого теперь находились в контакте с источником тепла, а верховина охлаждалась черным небом, стало восстанавливать нормальную циркуляцию соков, и, наконец, оживилось. Волокна натяжения, соединявшие края трещины, напряглись, а морщинки верховины стали более выраженными, увеличив излучательную способность поверхности. Крошечные нити красного света, случайным образом возникавшие в красно-черной верховине, неторопливо перетекали по подводящим сосудам к тускло-красному стеблю, постепенно переходящему в желто-белое основание. Это было по-настоящему трогательное зрелище. Утесный Паук почти что чувствовал, как растение жужжит, добывая себе пропитание.

Расслабленный и довольной – и собой, и своим расщельником, Утесный Паук неспешно продвигался на северо-запад. Используя в качестве опоры стены зданий вдоль улицы, он проталкивал свое тело сквозь линии магнитного поля, пытавшиеся преградить путь на север.

Какое-то время его дорога пролегала через похожую на трущобы территорию старого города, окружавшего протяженные кварталы Института Внутреннего Ока. Ставни у большинства жилищ были задвинуты, так что смотреть здесь было особо не на что – не считая внешних стен. Перекрестки имели неправильную форму, и Утесный Паук прополз слишком далеко на восток, запоздало сообразив, что несколько перекрестков тому назад ему нужно было свернуть на северо-запад. Здесь же доступная ему северо-западная улица отклонялась к северу на целых шестьдесят градусов относительно востока – вместо номинальных тридцати. Раздосадованно проворчав на самого себя, он преодолел перекресток и, отыскав южную стену улицы, стал проталкиваться в северо-западном направлении, но теперь больше на север, чем на запад. Мимо него в разреженном дорожном движении скользнул свободный глайдмобиль, и Паук едва не поддался желанию его притормозить, но машина летела не в ту сторону, да и ему физическая активность, пожалуй бы, не помешала.

Когда район старого города сменился предместьями Рая Светила, улицы приняли более регулярный вид. Главные магистрали располагались вдоль оси восток-запад, а боковые улицы расходились к северу ровно под углом тридцать градусов, образуя сетчатый узор из ромбов и треугольников. Личные жилища примыкали к тротуарам, а их стены были покрыты идеально гладкой плиткой, благодаря которой пешеходы могли быстро передвигаться на север или юг. Ставни у большинства домов были отодвинуты, так что Утесный Паук мог заглянуть в их внешние дворики.

Он остановился, чтобы полюбоваться растительной композицией в одном заборных окон. Кто-то взял за основу обычный треугольный проем, а затем вставил укосины между чередующими рядами кирпичей, составив из них нечто вроде лесенки. Тяжелый ствол, выраставший прямо из коры, разделялся на две ветви, которые взбирались по краям треугольного желобка, а затем поочередно оплетали распорки паутиной стеблей. Благодаря расположению в шахматном порядке, каждая из паутинок этого мультисеточного растения прекрасно росла, находясь в постоянном контакте с темным небом. Паутинка еще не успела дотянуться до двух верхних распорок, но он уже видел, как крошечные усики, учась на собственном опыте, пытаются сделать следующий шаг. Вокруг растущих побегов располагались небольшие ящички. Что они из себя представляли, оставалось неясным. Но само зрелище оставило Паука под впечатлением. Приблизившись к табличке, встроенной в тротуар перед входом, он обратил внимание на имя владельца. Д. М. Нуль-Гаусс, 2412, Седьмая Северо-Западная улица. Похоже, здесь живет один из институтских профессоров. Надо будет при случае запланировать визит, чтобы пообщаться на садоводческие темы.

Теперь, оказавшись на знакомой территории, Утесный Паук не ошибся с перекрестком. Он проследовал на северо-запад мимо своего жилища, до которого все еще оставалось преодолеть несколько ромбов на север, затем резко повернул на северо-восток и, оказавшись на собственной улице, двинулся в сторону дома. Его жилище было одним из самых крупных во всем районе и занимало целый ромб. Добившись ощутимого сокращения расходов на строительство Космического Фонтана, он заработал огромную премию и скопил на своем счете достаточно звезд, чтобы выкупить дома своих соседей, снести стены, разделявшие четыре участка и расширить личный участок. Один из соседских домов превратился в мастерскую, второй – в двор для горшков с растениями и тепловую грядку для новых проростков, а третий – в жилплощадь для питомцев. Приближаясь к дому, он шепотом направил в кору электронный свист. В ответ эхом раздались радостные возгласы.

Первым его поприветствовал Холодок, гибридный скороход, миниатюризированный путем генетической модификации. Холодок соскользнул на верхнюю частью забора, обхватив хвостом угловой столб дорожного указателя, и встретил хозяина кивками головы. Пять острых зубов расступались, обнажая белое, светящееся чрево, а затем втягивались обратно при каждом сглатывании. Холодок сделал было рывок к расщельнику, который Утесный Паук нес у себя на спине, но хозяин отвлек скорохода, запустив манипулятор в его глотку. Острые, как бритва, зубы Холодка, способные на раз откусить кончик ложноножки, лишь слегка оцарапали кожу, продолжив жевать отросток, пока Утесный Паук пытался вытащить его изо рта. Он остановился, дав Холодку перебраться на свою верховину, а затем перегнулся через заборное окно, чтобы потрепать дружелюбных созданий по другую сторону. Добравшись до двери, он достал магникарту, отпер ворота изгороди и задвинул их внутрь стены. Его тут же окружили трое крадунов, с полдюжины крадунчиков и подруга Холодка по имени Стужа.

Когда он поздоровался с каждым из крадунов, они расползлись по своим крадунским делам, а у Паука осталось время, чтобы оглядеться в поисках Катышка. Похожий на шар зверек ежился в углу позади своего крупного и более медлительного родича – миниатюрного вялотела по имени Слякотка. Тот забрался в грядку с зонтичниками. На этот счет Пауку придется поговорить с Текучим Песком, исполнявшим обязанности его смотрителя.

– Иди ко мне, Катышек, – позвал он, выставив извивающуюся ложноножку. – Ну же, Катышек. Иди сюда.

Многоглазый шарик, приманенный движением отростка, медленно выкатился из-за туловища вялотела. Наконец, он приблизился достаточно, чтобы Утесный Паук смог погладить его своим усиком. Существо заурчало от удовольствия, пряча глаза от движущегося щупальца.

– Ну-ну, Катышек, – сказал он. – Не надо бояться. Эти шумные крадуны уже ушли. – Немного успокоившись, питомец прокатился вокруг Утесного Паука, наслаждаясь нежными прикосновениями его усиков. Как раз в этот момент из-за угла показался Текучий Песок.

– Когда услышал эту суматоху, то сразу понял, что это вы. Этих крадунов, наверное, на весь район расшумелись. – Затем он вдруг заметил вялотела в зонтичниковой клумбе.

– Эй! – крикнул Текучий Песок. – Вы о чем думали, пуская Слякотку к растениям!? Как мне поддерживать порядок, если вы мне совсем не помогаете?

Отрастив тяжелый, похожий на дубинку манипулятор, Текучий Песок приблизился к грузному существу, которое впитывало растительные соки нижней подошвой, и как следует стукнул его по одному из боков.

– А ну двигай, ты, обрюзгшая глыба, – рявкнул сквозь кору Текучий Песок.

От пронзительного вопля под своей подошвой и обрушившихся на его бронированную верховину ударов миниатюрный вялотел сжался и сполз с грядки зонтичников, вернувшись на лужайку, за которой его дрессировали следить.

Текучий Песок наподдал ему еще пару раз, чтобы тот не вздумал остановиться. – Ваша почта в кабинете, обед – в духовке, – сообщил он. – Достать сможете и сами. Мне еще надо пересадить дюжину фонтанниковых проростков.

– Как дела у фонтанников? – спросил Утесный Паук.

– Те, что выжили, чувствуют себя неплохо, – ответил Текучий Песок. – Но им было бы еще лучше, оставь вы их на восточном полюсе, там же, где и нашли, и где магнитное поле идет строго по вертикали. Я выяснил, что если прорастить семена, отобрать растения с наклонной огневой трубкой и перекошенным уловителем, а затем высадить их под определенным углом, то они будут расти. Но не рассчитывайте, что они достигнут гигантских размеров. Исключено. Иначе уловитель стал бы настолько кособоким, что растение бы просто опрокинулось. Одно из них я высадил прямо там. – Глазные стебельки Текучего Песка дернулись в направлении круглого участка, занятого зонтичными цветками, в центре которого красовался крошечный фонтан бело-голубых искр.

Фонтанники представляли весьма темпераментные образчики флоры, которым приходилось поддерживать бешеный темп внутренних процессов ради простого выживания. Биологи в Институте Внутреннего Ока до сих спорили о том, чем именно их следовало считать – растениями или животными, учитывая, что фонтанники могли жить лишь в плодородных почвах с низким содержанием нейтронов – вроде тех, что встречались в западных и восточных полярных горах.

Сердцевина фонтанника представляла собой длинную тонкую трубку. Его широкая корневая система всасывала питательные вещества и перерабатывала их с ужасающей скоростью. Жар, доходивший до голубой части спектра, передавался похожим на семена крупинкам, которые через трубку выстреливались вверх, образуя настоящий ливень крошечных бело-голубых частиц. Частички охлаждались за счет излучения и к моменту попадания в чашеобразный уловитель у подножия цветка приобретали тускло-красный цвет, после чего процесс повторялся с начала. Каждый гамма-фотон, испущенный за время недолгого движения крупинок, едва заметно продвигал ядерный аналог фотосинтетического цикла в сторону образования энергоемкой молекулы, которую фонтанник мог использовать для своего роста.

Растения, которые Утесному Пауку доводилось встречать в восточно-полярных горах, зачастую жили не больше одного оборота. Они прорастали из семени, попавшего в благоприятную кучку пыли, искрились несколько дотоборотов, в течение которых заметно прибавляли в размерах, а затем, когда питательные вещества подходили к концу, ствол растения принимался стрелять более крупными семенными частицами. На последних метоборотах умирающий стебель начинал раскачиваться из стороны в сторону, одновременно увеличивая свою скорострельность, отчего семена разбрасывались по местности диаметром в несколько сантиметров. Если какие-то из них попадали в плодородную кучку из обедненного нейтронами вещества, процесс повторялся. Менее везучим оставалось лишь ждать, когда тряска коры или движения животных не доставит их в более подходящее место.

Утесный Паук надеялся, что снабдив растения достаточным количеством пищи, заставит их фонтанировать по несколько оборотов за раз. Однако фонтанники не были предназначены для долгого существования и будто теряли интерес к жизни, спустя всего полдюжины оборотов. Они были настоящей усладой для глаз, пока источали искры, поэтому он потратил несколько метоборотов, чтобы просто полюбоваться их видом, а затем через внешний двор направился к кабинету в своем внутреннем жилище.

Стоило ему войти в кабинет, как Лесси тут же сползла с коврика у стены, примыкавшей к духовке в соседней комнате. Дряхлеющая крадунья сбивчивыми движениями направлялась к Пауку, чтобы поприветствовать своего хозяина. Она была настолько стара, что лишилась большей части своего длинного меха. Утесный Паук был ошеломлен тем, как сильно безволосый крадун напоминал морщинистого малька чила. Скорее всего, именно внешнее сходство обоих видов объясняло популярность крадунов в роли домашних питомцев. Они были практически у каждого чила, а согласно последней моде животных было принято называть в честь волосатых, четвероногих любимцев, которых заводили люди: например, Лесси, Триггер, Питер, Босси или Табби.

Утесный Паук подполз к своей рабочей станции, и серебристый вкусо-тактильный экран включился сразу же, как его коснулась подошва чила. Будучи крупным инженерным подрядчиком, Паук располагал новейшим интеллектуальным терминалом. Он прочел сообщения, переданный по компьютерной сети, надиктовал несколько ответов боту-автоответчику, подготовил финальный счет за работу над машиной темпосвязи, а затем переключился на доставленные свитки. Он отсутствовал долгое время, и хотя обмен компьютерными сообщениями заменил большую часть сервисов доставки корреспонденции, в его стеллаже для свитков и сейчас хранилось немало писем.

Стеллаж, изготовленный из прочных, перекрещивающихся досок, встроенных прямо в стену его кабинета, предназначался для документов, которые либо были слишком важны, либо чересчур завязаны на местную бюрократию, чтобы доверить их содержимое сервисам компьютерного обмена сообщениями. Утесный Паук потянулся к самому большому свитку и вытащил его из ромбовидного отверстия в стене, заранее предчувствуя, что может ждать его внутри. Беглый взгляд на наружную сторону показал, что его догадка была верна. В свитке находился официальный запрос плана работ по инерционному двигателю, который должен был заменить неисправную ракету астероида, защищавшего людей от приливных сил Яйца. Усилив манипуляторную кость, чтобы компенсировать вес многократно сложенного документа, он осторожно опустил свиток на пол; пружинистая металлическая фольга свернулась в эллипсовидную форму, готовая распрямиться на нужной странице от легкого щелчка усика. Копия этого документа хранилась и в файлах на компьютере Паука, но ему нравилось созерцать кору в моменты размышлений, поэтому он отрастил усик и надавил им на свиток, просунув в центральное отверстие.

Легкий нажим в сочетании с мощным гравитационным полем Яйца заставил фольгу развернуться, открыв первую страницу свитка. Это был запрос плана работ по гигантскому инерционному двигателю. Утесный Паук пробежался взглядом по странице, и увиденное явно пришлось ему не по душе.

– Да чтоб Светило сошло с небес! – выругался он. – С того момента, как мы пообещали людям помощь, прошло больше двух колоссов. Я думал, что Лаборатория по Взаимодействию с Медлителями сумеет добиться большего! Их запрос – не более чем предварительный вариант проекта. Это исследование они должны были провести в лаборатории еще колосс тому назад.

За свою карьеру Утесному Пауку довелось просмотреть множество подобных документов, поэтому он сразу просунул второй усик примерно в двух третях от начала свитка. «Текучая доска» из фольги, которую бюрократы поместили между заглавной страницей и самой сутью документа, вновь свернулась в тугой эллипс. Он пролистал несколько листов, затем прокрутил свиток на одну страницу назад и опять разразился проклятьями.

– Вялотельская соска! Они выделили на этот контракт всего 144 колосса звезд! Наверное, ждут, что мы еще и яиц им в питомник подкинем.

Прокрутив список вперед еще на несколько страниц, он добрался до перечня работ. На этот раз он не выругался, поскольку ему неоднократно доводилось сталкиваться с подобными вещами в прошлом.

–… и единственное отличие между этими «предварительными» проектными работами и их «полной» версией заключается в том, что в финальном отчете могут быть опущены твердые расценки. – Он шевельнул усиком, и быстро пролистал страницы, поочередно просматривая их беглым взглядом. Волнообразное движение его глаз замедлилось, а подошва нервно затарабанила, пока его мозговой узел пытался придумать альтернативное решение проблемы.

– Это может сработать, – произнес он, обращаясь к самому себе. Он отпустил свиток, и когда тот свернулся, положил документ внутрь свиточного стеллажа, а сам перебрался на свой вкусо-тактильный коммуникатор. Он уже собирался устроить групповой созвон, пригласив на него кое-кого из своих главным инженеров, прямо сейчас занятых полевой работой, когда по коре пронесся неторопливый звон. Мерный бой часов на двенадцатом дотобороте напомнил ему, что сегодняшний оборот подошел к концу. Он сверился с ядерным хронометром – древние маятниковые часы были все так же идеально точны, несмотря на крупное коротрясение несколько оборотом тому назад. Прямо сейчас звонки были бы пустой тратой времени. Все обитатели Яйца готовились к главному приему пищи за весь оборот. Ему и самому стоило пообедать, а созвон с инженерами отложить на один дотоборот.

Когда он покинул кабинет, Лесси последовала за ним в столовую. Может, она и была стара, но явно не глупа, ведь тогда еда перепадет и ей. Текучий Песок приготовил отменный оборотный пир. В духовке грелась небольшая скоровода с пряным караваем из перемолотых глазных якорьков, окруженным дюжиной миниатюрных корневых узелков зонтичника. Подняв крышку охладителя, встроенного в пол столовой, он обнаружил свежий салат из лепестковых листьев с острым соусом из жгучих севернополярных папоротников. Оттуда же он достал пакет с охлажденным одноягодным вином. Оно было изготовлено из плодов, выращенных на северном склоне вулкана Исход, и считалось одним из лучших.

Утесный Паук был погружен в размышления о новом проекте и в обычных обстоятельствах бы просто вывалил содержимое тарелок с едой в одну из ротовых сумок, а затем вернулся в кабинет, но в этот оборот решил остаться в столовой, чтобы насладиться великолепным угощением. Он расположил тарелки на плитках с контролируемой температурой у своего обеденного коврика, а затем припал к полу своим огромным туловищем. Паук передвинул две ротовых сумки, пока те не оказались рядом друг с другом, аккурат перед двумя блюдами с едой. Над ними навис манипулятор с пакетом вина, который впрыскивал струи жидкости то в одну, то в другую сумку, как того требовали вкусовые ощущения.

Каравай из глазных якорьков был просто чудесным. В морозилке хранилось несколько превосходных стейков из боковины, которые могли бы стать еще более роскошным угощением, но он был рад, что Текучий Песок сделал выбор в пользу более дешевого мяса, поскольку стейки Утесный Паук предпочел бы разделить с гостями. Ведь чила редко удавалось полакомиться во время оборотного пира первоклассным мясом своих соплеменников.

Пауку повезло, что он еще не успел потратить большую часть своей премии, когда труп был выставлен на продажу, ведь в противном случае Фонтанный Лепесток съели бы чила из другого клана. Причиной ее смерти стала глайдмобильная авария, спровоцированная крупным коротрясением. Останки мертвых чила принадлежали их клану и выставлялись на аукционе, а вырученные средства пополняли клановый оброк, который покрывал затраты клана на воспитание мальков. Поскольку в среднем на каждого чила за время его жизни приходился всего один труп, даже жесткая, волокнистая плоть долгожителей ценилась выше самого лучшего животного мяса. Только состоятельные жители Яйца могли позволить себе больше одного глазного сегмента – да и то, если речь шла о самом обычном трупе. Для праздных богатеев, которых в современном, зажиточном обществе становилось все больше и больше, мясо жертвы аварии в самом расцвете сил было практически бесценным. Утесный Паук отстоял честь своего клана, перебив суммарную ставку операторов пищевых ковриков. После аукциона клановый оброк был на целый колосс оборотов снижен на одну двенадцатую часть.

Пакет с вином был выжат до капли, тарелка с перемолотыми мышцами глазных якорьков опустела, и Утесный Паук уже набивал свои сумки остатками жгуче-холодного салата, когда кора завибрировала от замысловатой мелодии часов, оповестивших его о начале второй половины дотоборота. Для созвона с инженерной командой было еще слишком рано, поэтому он позволил Лесси обсосать свои блюда, а сам неторопливо направился в комнату для развлечений. Развлечений ему, впрочем, не хотелось; Паук хотел быть в курсе новостей – о людях и их злоключениях. Он желал знать, что среднестатистическому чила было известно об опасности, грозящий медлителям в небе над Яйцом (и было ли ему до них хоть какое-то дело).

Он включил головизор и сосредоточил взгляд на пустом пространстве, отделявшем его и серебристый экран на полу от двух смежных стен в углу комнаты. Перед ним появилась парящая картинка. Это был новый проповедник, который вторил древним фразам Розовых Глаз, Первого Пророка, обещая наградить всех чила сексуальным экстазом. Утесный Паук раздраженно затряс глазными стебельками при виде очередного намека на деградацию современного общества. Некоторые из молодых самцов отказывались от своих кланов, чтобы не платить оброк, необходимый для взращивания мальков. В конце концов они же не откладывали яйца, которые потом еще нужно было вынашивать и растить. Не успеешь оглянуться, а самки начнут абортировать собственные яйца, решив, что «устали их носить». Им стоило порадоваться, что они не были похожи на человеческих женщин, которым приходилось заботиться о своем потомстве даже после того, как оно появлялось на свет.

В распоряжении Утесного Паука имелся современный головизор с полным компьютерным оснащением. Сам компьютер уступал роботу в плане разумности, но был почти так же хорош. В его молекулярной памяти хранились копии всех программ, транслировавшихся по 144 каналам за последние шесть оборотов, а более древние записи можно было загрузить с устройств долговременного хранения.

– В какой-нибудь из новостных программ встречались упоминания людей? – спросил он.

– За последние шесть оборотов – нет, – ответил компьютер. – На одном из образовательных каналов тридцать шесть оборотов тому назад вышла программа научных новостей, в которой говорилось, что Небесный Наставник, специализированный робот, предназначенный для связи с людьми, был деактивирован для модернизации и ремонта, поскольку Пьер Карно Нивен, связной со стороны людей, на время покинул коммуникационную консоль. Его место занял автомат, но Небесный Наставник вернется еще до того, как люди успеют заметить подмену. Выпуск был проспонсирован Медлительскими Покровителями.

– Медлительские Покровители – это вся общественность и бюрократы, – произнес Утесный Паук. – Они обращаются с людьми, как с очередным видом животных, которые нуждаются в защите. Они говорят: «Люди такие медленные и такие глупые, что позаботиться о них – это наш долг». Но на деле никакой заботы нет. Людям грозит опасность, а мы, чила, пытаемся сэкономить горстку звезд, затягивая сроки и недооценивая затраты. – Выругавшись вполголоса, он направился в кабинет. До первого дотоборота оставалось еще два клоса, но он прекрасно знал своих главных инженеров: к этому моменту они уже должны были покончить с оборотным пиром и вернуться к своим консолям.

Он активировал конференц-связь и собрал инженеров, чтобы общими усилиями выработать ответ на запрос плана работ. На этом контракте Паутинная Инженерия, скорее всего потеряет деньги, но Утесного Паука это не беспокоило. Может, объединенным кланам чила и не было дела до людей, но этого точно не скажешь о его компании.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:51:19 GMT

Доктор Цезарь Вон отвел взгляд от иллюминатора, встроенного в защитный резервуар Джин, и внимательно изучил настенную панель управления. Судя по показаниям приборов, три емкости уже были заняты, а Джин, Абдул и Сейко на время спасены от быстро меняющихся приливных сил. Пьер все еще находился в библиотеке на нижней палубе, но вскоре должен был вернуться и тоже занять место в резервуаре. Цезарь медленно перебрался на другую сторону центральной колонны, к собственной защитной сфере, стараясь не уступать контроль над своими конечностями бешеным приливным силам. Их с Амалитой емкости примыкали друг к другу, но самой Амалиты не было ни внутри резервуара, ни рядом с ним. Он с тревогой огляделся по сторонам. Главная палуба была пуста.

– Амалита! – крикнул он. Ответа не последовало, но он все же услышал звуки тяжелого дыхания, которые доносились из туннеля, соединенного с исследовательской палубой. Он начал карабкаться вверх, цепляясь за поручни туннеля, чтобы выяснить, в чем дело.

В обычных условиях, когда компенсаторы исправно выполняли свою задачу, в центре Драконоборца наблюдалась почти идеальная невесомость. И лишь вблизи внешних стенок гравитационное поле набирало достаточную силу, чтобы придать пространству ощущение «верха» и «низа». Теперь же компенсаторы заметно отклонились от расчетной траектории, отчего силы тяготения на верхней и нижней палубах поднялись до вполне ощутимых величин. В среднем гравитация почти вдвое превышала земную и медленно набирала силу, в то время как колебания относительно этого среднего значения время от времени превосходили 2g – правда, всего на миллисекунду или около того. Флуктуации были слишком кратковременными, чтобы разогнать предметы и экипаж до больших скоростей, но сильно усложняли передвижение по перекладинам туннеля. Цезарь развернулся так, чтобы гравитация тянула его «вниз» по лестнице на «верхнюю» исследовательскую палубу, а затем выбрался из туннеля и встал рядом с Амалитой, которая сидела в этот момент на потолке, пытаясь надеть скафандр.

– Я собираюсь починить погонщик, заменив неисправный клапан запасной деталью с другой ракеты, – тяжело дыша, ответила она.

– Это же верная смерть! – изумился он, с тревогой распахнув глаза.

– Если эту ракету никто не починит, погибнем мы все, – парировала она. – Может, у меня ничего и не выйдет, но я хотя бы попытаюсь.

– Восхищаюсь твоей смелостью, – сказал в ответ доктор Вон, – но если бы ты хоть немного задумалась, то поняла бы, что одной смелости здесь будет мало. – Он наклонился, заставив Амалиту взглянуть ему в лицо.

– Ракеты-погонщики находятся посередине между нами и компенсаторными массами, которые сами расположены в двухстах метрах от центра кольца, – сказал он. В голосе доктора послышались командирские нотки. – Какова величина приливной силы на расстоянии ста метров от такого астероида?

– 133 g на метр, – ответила Амалита. Она моргнула, продолжив надевать шлем. – Но она компенсируется приливной силой нейтронной звезды, которая равна 101 g на метр…

– Что дает в остатке 32 g на метр, – подытожил Док. – Сочленения погонщиков рассчитаны на такие нагрузки, но согласись, что о твоих суставах этого не скажешь.

Когда он забрал шлем из ее податливых рук, по проекционному столу над ними скользнула яркая вспышка света. Мимо них снова пронеслась полярная орбитальная станция чила.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:52:19 GMT

Капитан Скользящий-среди-Звезд ждал у стыковочного порта, а небольшое трамплинное судно тем временем, маневрируя, приближалось к орбитальной станции. На борту был двухзвездный адмирал, а согласно обычаю, встречать столь важного гостя должен был лично командующий станцией. Он не был уверен насчет целей этого визита. Возможно, что ему предстоял полет в космос, однако Скользящему не было известно о ожидавшихся в скором времени запусках дальних миссий. Интуиция подсказывала, что причиной визита мог быть он сам, поскольку срок его службы на посту командующего станцией подходил к концу, и сейчас было самое время для нового назначения. Дожидаясь прибытия корабля, он позволил себе понаблюдать четырьмя из двенадцати глаз за Очами Светила, пролетавшими всего в каком-то километре над ним. С того момента, как метеорит повредил ракету, прошло уже больше четырех колоссов, и компенсаторные массы успели заметно отклониться от изначальной траектории. Из праздного любопытства он задумался, продолжают ли чиновники объединенных кланов заниматься этой проблемой, ведь в новостях на головидении о ней не говорилось ни слова.

Трамплинный корабль аккуратно пристыковался к площадке на боку шарообразной космической станции.

– Добро пожаловать на полярную орбитальную станцию, адмирал Млечный Путь – обратился к гостю Скользящий-среди-Звезд, в знак приветствия поглаживая усиком свою шестиконечную капитанскую звезду. – Что привело вас покинуть теплое Яйцо и отправиться в такой далекий путь?

– Что ж, я мог бы сказать, что решил наведаться к вам с внезапной проверкой, – ответил адмирал. Но когда он заметил нервное подергивание стебельков капитана, его подошва начала пульсировать от смеха. – Но на самом деле я здесь, чтобы обсудить с вами один вопрос частного характера. Мы можем переговорить в вашей каюте?

– Конечно. – Скользящий-среди-Звезды был слегка озадачен, ведь обычно о смене командования сообщалось публично. Он провел адмирала по коридорам к каюте, и они вползли внутрь. Уходя, он не выключил головизор, и сейчас в смотровом блоке был виден крупный план одного-единственного чильского глаза. Он был прохладного темно-красного цвета, а стебелек под ним постепенно утолщался, пряча глаз под самым пухлым, самым сексуальным веком на всем Яйце. Затем голокамера сдала назад, явив зрителям самку чила целиком, пока та медленно продолжала пульсировать по стене, поочередно подмигивая глазами и исполняя песню, балансировавшую на грани дозволенного: «Очи мои стебельками обвей». Слегка смутившись, Скользящий-среди-Звезд пододвинулся к панели управления, чтобы отключить головизор, но адмирал преградил ему путь своим усиком.

– Не стоит, – сказал он. – Дайте ей закончить песню, это одна из моих любимых. – Он подполз к коврику для отдыха и растекся, чтобы насладиться представлением. Скользящий-среди-Звезд примостился на другом коврике, развернув половину глаз к смотровому блоку, а половину – к адмиралу. Песня подошла к концу, а с ней и все шоу. Скользящий продвинулся чуть вперед и отключил головизор.

– Что за прелестнейшее создание эта Уме-Уми, – прогрохотал Млечный Путь. – Лично я нахожу ее отличным антидотом против лихорадочного желания заботиться о яйцах. Каждый раз, как вижу эту дюжину соблазнительных век, снова чувствую себя мальком. – Немного пошаркав подошвой, он запустил ложноножку внутрь сумки и вытащил свиточное письмо. Но вместо того, что сразу подкатить его к Скользящему, адмирал оставил свиток у себя и продолжил разговор:

– Как вам, должно быть, известно, срок вашего пребывания на станции подходит к концу. Вы проделали отличную работу, и вправе продолжить службу на посту командующего, если пожелаете; тем не менее, вы получили рекомендацию для нового назначения. Это не одна из стандартных командных должностей; речь идет о беспрецедентной единичной миссии, которая требует лидера с таким же, как и у вас, широким опытом крупномасштабных космических операций. Время от времени вам придется выполнять изнурительные обязанности, а сам пост потребует от вас твердой и длительной вовлеченности. Более длительной, чем обычные четыре колосса службы. По этим причинам мы не стали переводить вас на эту должность в приказном порядке. Я решил лично встретиться с вами на станции, чтобы открыто обсудить все плюсы и минусы нового поста и дать вам возможность отклонить мое предложение.

– Я не против вписаться в более длительную миссию, при условии, что мне подойдет такая должность, – ответил Скользящий-среди-Звезд. – Но что в ней такого обременительного?

– Вы будете нести полную ответственность… без какой-либо реальной власти, – объяснил Млечный Путь. – Собственно говоря, работа командующего этой особой миссии будет по большей части заключаться в том, чтобы просить, вымаливать и клянчить у власть имущих те самые ресурсы, которые будут необходимы для выполнения вверенной ему миссии. В данном случае под ресурсами я имею в виду деньги. – Он толкнул свиток, и тот покатился по палубе в сторону Скользящего.

– После того, как метеорит повредил одну из ракет, управляющих движением Очей Светила, и подверг опасности жизни людей, прошло уже больше четырех колоссов. На тот момент наши оценки показали, что примерно через пять человеческих минут, или десять колоссов оборотов круговая конфигурация Шести Очей настолько отклонится от своей первоначальной формы, что приливные силы попросту разорвут на части космический корабль, который мы называем Внутренним Оком. Вскоре после этого защитить людей не смогут даже изоляционные резервуары.

– Сразу же после инцидента президент объединенных кланов от имени всех чила Яйца заявил о твердом намерении организовать миссию, которая исправит ракету и спасет жизни людей. Однако общественный интерес к проекту быстро угас. Прошло целых два колосса, прежде чем был опубликован контракт на проектные исследования – да и тот с недостаточным финансированием. Компания «Паутинные конструкции» провела необходимые проектные работы и нашла технически осуществимое решение. Они старались сократить расходы, но в итоге космический бюджет миссии придется существенно расширить, а Законодательный Совет объединенных кланов стискивает свои подошвы и тянет время, лишь бы не выделять на это средства.

Парящий-среди-Звезд надавил на свиток, развернув его на палубе. Затем он опустил глаз, чтобы его прочесть.

– Повышение до адмирала! – воскликнул он.

– Именно. Плюс шестерка к вашей звезде, если согласитесь взять на себя эту обязанность, – пояснил Млечный Путь. – И я могу практически гарантировать вам вторую звезду, если сумеете оседлать этого скорохода и не стать его обедом.

Скользящий-среди-Звезд замешкался.

– Уверяю, вы заслужите каждый из этих шести новых лучей, – добавил адмирал. – Чтобы возродить общественный интерес к проекту, вам придется участвовать в передачах на головидении и посещать клановые собрания. Вам придется познакомиться с большинством представителей Законодательного Совета и завязать такие тесные контакты с членами законодательной группы по вопросам космоса, коммуникаций и взаимодействия с медлителями, что они станут воспринимать вас не иначе, как брачного партнера. Но в первую очередь, невзирая на любые провокации, вы должны будете сохранять спокойствие, не заводить врагов и никогда не выходить из себя. Справитесь ли вы с такими обязанностями? Готовы ли взять их на себя?

– Да! – решительным голосом ответил Парящий-среди-Звезд.

– В таком случае примите мои поздравления… Адмирал, – сообщил Млечный Путь. – Так уж вышло, что у меня с собой как раз есть несколько двенадцатиконечников. – Порывшись в сумках, он вытащил доску с полудюжиной звезд. Пока Парящий-среди-Звезд неподвижно стоял посреди каюты, адмирал обходил бывшего капитана по кругу, извлекая шестиконечные звезды из удерживающих сфинктеров на его теле и заменяя их новыми, блестящими двенадцатиконечниками. Сделав полный круг, он спросил:

– Не желаете заодно сменить имя?

– Нет. Мне и сейчас нравится то, которое я выбрал после выпуска из Академии.

– Ну что же, адмирал Скользящий-среди-Звезд, – сказал Млечный Путь. – Давайте соберем вашу команду, чтобы сделать объявление.

Передав командование станцией старшему помощнику Датчику Горизонта, адмирал Скользящий-среди-Звезд вместе с Млечным Путем вернулся на Яйцо. Он провел на орбите больше колосса оборотов и теперь с нетерпением ждал возможности снова поучаствовать в собраниях своего клана.

Воспользовавшись коротким рывком инерционного двигателя, пилот трамплинного корабля сбросил их с полярной орбиты. Момент толчка был выбран таким образом, чтобы перигелий новой траектории оказался вблизи восточного полюса. Когда они приблизились к области сильного магнитного поля над приполярной местностью, тонкое судно развернуло короткие сверхпроводящие крылья. Пролетая сквозь скользкие магнитные линии, пилот наклонил крылатый корабль и передав часть импульса Яйцу через поля восточного полюса, перевел судно с полярной на экваториальную орбиту. На скорости корабля это никак не сказалось, поскольку взаимодействие с магнитным полем по сути происходило без потерь энергии. В результате маневра они оказались в ста метрах от тонкой металлической иглы Космического Фонтана. Сейчас башня достигала в высоту пятидесяти километров, нависая над траекторией их корабля. Скользящий-среди-Звезд позаботился о том, что занять его верхнюю часть в момент поворота. Отсюда открывался чудесный вид. Он даже видел маленькие строительные лифты, скользящие вверх-вниз по растущей колонне.

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:52:20 GMT

Молодой рабочий чувствовал себя не в своей тарелке. Обычно он ничуть не возражал против того, чтобы быть зажатым в лифте между двумя пышновекими самками. Капелька тесноты и щекочущих прикосновений помогла бы скоротать дотоборотный спуск на поверхность Яйца. Но на этот раз одна из самок была его бригадиршей, а другая – начальницей смены. Он впервые заступил на работу в Космическом Фонтане с того самого момента, как устроился стажером в компанию «Паутинные Конструкции», и теперь хотел произвести на начальниц хорошее впечатление, чтобы они разрешили ему чаще работать на верхних ярусах.

Они же тем временем обсуждали работу прямо под его подошвой, и несчастному рабочему оставалось лишь молчать, пытаясь отыскать хоть какое-то место, где его взгляд не наткнулся бы на их веки или верховины. Шестью глазами он наблюдал за тремя парами быстрых потоков из сверхпроводящих колец, несущихся вверх сквозь отверстия в углах треугольного лифта. Оставшиеся шесть пристально вглядывались в далекий горизонт, где виднелись размытые пятна и линии – города и дороги, ведущие на запад к Раю Светила.

Светящаяся крупинка, обогнув башню на расстоянии в сотню метров, помчалась вдаль. Скорее всего, это был трамплинный корабль, направлявший в сторону Кольца. Лифт остановился на высоте 60 километров. Эта платформе была пуста, если не считать магнитов-отражателей, окружавших каждую из шести пар потоков. Из идущего вверх лифта, который использовал оставшуюся тройку, только что вышла группа сменщиков, дожидавшихся передачи рабочих инструкций.

– Приглядывай парой глаз за отражателем восходящего потока номер три. Он начинает греться, а с Верховины передавали, что у них стало слишком много выбросов, – сообщил Тяжелое Яйцо. – Я посылал вниз запрос, чтобы они прислали запасной.

– Вот он, – ответил рабочий, заступавший на смену вместо него, и с этими словам вытащил из объемистой сумки громоздкую коробку. – Я его мигом починю. Хорошо тебе провести время в Восхождении Скорохода.

– Надеюсь, так и будет. Увидимся через дюжоборот.

О выбросах Тяжелое Яйцо знал не понаслышке. Именно в этом заключалась его работа на Верховине. Двигаясь вверх, шесть восходящих потоков сканировались при помощи специального детектора. Кольца, которые были погнуты или слишком раскалены, выталкивались в бракеражный контейнер, где с силой врезались в магнитный стопор. Такие кольца нельзя было подпускать к поворотным магнитам. Ведь иначе могли возникнуть серьезные проблемы. Работа Тяжелого Яйца заключалась в том, чтобы выцеплять очередное кольцо, прежде чем будет отбраковано следующее, не давая им столкнуться друг с другом и получить сколы. Магнитное поле стопора было настолько сильным, что могло обжечь ему кожу, если бы Тяжелое Яйцо слишком долго продержал в нем свой манипулятор. Сами кольцо состояли из стабилизированного монополями металла, единственного материала на Яйце, который не взрывался в невесомости. По его прикидкам за дюжину оборотов своей последней смены он сэкономил Паутинным Конструкциям достаточно денег, чтобы заслужить оплату за целый колосс, и ко всему прочему не допустил ни одной сшибки колец.

Когда они достигли основания башни, рабочие, завершившие смену, выползли из лифта и направились к желобковым вагонам. Тяжелое Яйцо задержался, чтобы прочувствовать кору на вершине восточно-полярных гор. Она буквально рокотала от мощи непрерывного потока колец, которые разгонялись в длинных круговых туннелях у подножия горы, а затем устремлялись вверх на манер металлического фонтана.

Тяжелое Яйцо затек внутрь вагончика. На этот раз он проследил за тем, чтобы соседняя самка не была его начальницей. Ее звали Сияющая Подошва, и за то время, пока вагон несся вниз, минуя горные перевалы по полукруглым сверхпроводящим желобам, не пускавших внутрь магнитное поле Яйца, они успели проникнуться друг к другу немалой симпатией. Когда вагончик остановился в предместьях Восхождения Скорохода, парочка направилась в ближайший мякотный бар. Там были персональные комнаты с ковриками, и некоторые пары направились прямиком туда, мимоходом подбросив в денежную сумку бармена несколько звезд.

До оборотного пира оставалось еще несколько метоборотов, так что Тяжелое Яйцо и Сияющая Подошва решили скоротать время, угощая друг друга пакетами ферментированной мякоти лепестковых растений. Счет уже шел на третий пакет, когда на экране началось его любимое голошоу. Это было «Шоу Уме-Уми», главную роль в котором исполняла самая сексуальная эстрадная артистка на всем Яйце. Самцы заухали и принялись ритмично стучать по коре, а самки тем временем – отпускать шутки о форме ее век.

– Если она положит все двенадцать глаз на один бок, ее подошва оторвется от коры, – пробормотала Сияющая Подошва, чем вызвала несколько смешков.

– Мои глаза подсказывают, что ты страдаешь от той же проблемы, – заметил Тяжелое Яйцо, делая первый шаг. Его глазные стебельки напряглись, когда она развернула к нему все свои двенадцать глаз и поочередно моргнула ими, весьма удачно повторив знаменитое пульсирующее подмигивание Уме-Уми.

– Вот так? – уточнила она, наваливаясь на него всем тело и потирая мясистыми веками о край его верховины. – Хорошо, что можно опереться на тебя, иначе я могла бы опрокинуться и обо что-нибудь удариться.

Их симпатия взыграла с новой силой, и Сияющая Подошва даже позволила ему запустить манипулятор в наследную сумку и ощупать ее клановый тотем. Тотем, впрочем, оказался незнакомым, а значит, она не принадлежала ни к одному из внеклановых семейств, породнившихся с его собственным кланом. Она была готова снять комнату и продолжить их знакомство, но Тяжелое Яйцо до сих чувствовал сильную привязанность к членам своего собственного клана и его внеклановым семействам. Все яйца, за которые он нес ответственность, должны были попасть в его клановый питомник. На улицах и без того хватало безродных мальков.

Он неохотно расстался с Сияющей Подошвой. Она нашла другого партнера и удалилась, чтобы провести вместе с ним оборотный пир. Раздосадованный, Тяжелое Яйцо потратил несколько звезд на приватную комнату с головизором, чтобы досмотреть «Шоу Уме-Уми».

Уме-Уми принадлежала к его клану, и ему даже доводилось видеть ее на клановом собрании. Ее, понятное дело, со всех сторон окружали поклонники. С тех пор, как Тяжелое Яйцо стал достаточно взрослым, чтобы осознать разницу между самками и самцами, о мечтал о том, чтобы его яйцо отложила именно Уме-Уми. Он знал, что этой мечте не суждено сбыться, но несмотря ни на что, продолжал и дальше жить своей фантазией.

Шоу Уме-Уми, наконец, подошло к концу. Тяжелое Яйцо просмотрел его еще раз, воспользовавшись функцией автоповтора, а сам тем временем забил ротовые сумки угощением для оборотного пира, не взглянув на сами блюда и не прочувствовав их вкус. Большинство рабочих, завершивших смену, собирались взять отпуск на несколько оборотов, но он снова отправился на вершину горы, где сообщил о своем прибытии планировщику Паутинных Конструкций. Всегда были рабочие, которые не заступали на смену в положенное время – кто-то переусердствовав с перебродившей мякотью, а кто-то из собственной лени. Ему повезло; на Верховине нашлось свободное место. Он с жадностью ухватился за эту возможность, ведь единственное, что он любил больше размышлений о Уме-Уми – это почти что сексуальный азарт, сопровождавший работу на башне, где даже одно неосторожное движение могло обернуться моментальной смертью.

Тяжелое Яйцо любил свою работу и часто задумывался о том, каково это быть человеком и проводить в бессознательном состоянии целую треть своей жизни. Он слышал, что люди могли уснуть, несмотря на угрозу жизни. Потом он вспомнил, как давным-давно по головизору рассказывали, что жизни людей действительно грозила какая-то опасность, и тут же озаботился вопросом: спит ли сейчас кто-нибудь из них?

Вторник, 21 июня 2050 г., 06:53:21 GMT

Амалита медленно ползла по лестнице внутри туннеля, ведущего с исследовательской на центральную палубу, пока ее мышцы боролись с мощной гравитацией, тянувшей остальное тело к корпусу корабля. Она старалась крепко держаться за перекладины руками и ногами, сохраняя на каждом шаге по три точки опоры и сопротивляясь переменным приливным силам сбившегося компенсатора, который попеременно толкал ее то вверх, то вниз по лестнице. Минуя резервуар, где находилась Сейко, она заглянула внутрь. Глаза Сейко были закрыты, а руки и ноги безвольно висели в толще воды. Она крепко спала.

– Полагаю, тридцати шести часов напряженной работы достаточно, чтобы свалить даже такого сверхчеловека, как она, – пробормотала Амалита. Она ухватилась за поручни у коммуникационной консоли. Пьер был пристегнут к креслу.

– Если бы только у Драконоборца были двигатели, – сказала она Пьеру.

– Чтобы сбежать от нейтронной звезды прежде, чем нас настигнут приливные силы, пришлось бы лететь быстрее света… – Внезапно его осенило. В специальной теории относительности сверхсветовое движение было равносильно путешествию во времени – а чила, как ему было известно, уже сумели преодолеть барьер скорости света. Пьер снова повернулся к экрану консоли.

– Небесный Наставник, – обратился он. – Чила могут передвигаться быстрее света. Вам доступно путешествие во времени?

– Да, – ответил Небесный Наставник. – Две минуты назад, сразу же после инцидента с вашей ракетой, одному из докторов темпологии удалось передать информацию сквозь время.

– Тогда отправьте сообщение в прошлое и попросите кого-нибудь изменить курс метеорита.

– К сожалению, наши машины времени не могут установить связь с моментом, предшествующим их первому включению, – ответил Небесный Наставник.

– Значит, нам конец, – заключил Пьер, тело которого дергалось из стороны в сторону в консольном кресле. – Корпус корабля не продержится дольше пары минут.