Звёздная пыль… На сапогах!

А вы их видели вообще, стреляли из них? Если представляете себе мегаштурмовые блястеры, с легкостю сжигающие танки… То сильно ошибаетесь. это даже не пистолет — восьмизарядный револьвер со съемным барабаном. Вместо патронов одноразовые лампы–вспышки, дающие импульс накачки на кристалл в стволе. Ога, звучит сурово и страшно — хомячка убьет, без вопросов. Человека, даже на небольшом расстоянии — нет. Но вот ослепить, или повредить скафандр можно. Не надо слишком долго смотреть кинофантастику, лучше сходить на экскурсию в Оружейную палату, посмотреть на это убожество… Страшные мегабластеры это практически сказка, нереальная. Единственное достоинство наших пукалок — нет отдачи, и борт собственного корабля точно не пробьет.

Чужой пепелац приближался, выхлоп тормозного импульса закрывал обзор. Вот, наконец, он утих и я прильнул к окуляру.

— Еклмн! Он стабилизировался… И мигает!

С расстояния всего полсотни километров "чупа–чупс" было еще плохо видно, а телескоп прикинувшегося ветошью "Цандера" в тени радиаторов. Но четко было видно — чужой корабль больше не вращается, как нечто в проруби. Висит ровно, и моргают периодически несколько разноцветных огоньков. Кажется, хороший знак — хоть казавшаяся мертвой хреновина и ожила, но мегапилюль по нам пока не засветила. Похоже на приглашение…

Ну что ж, мы у цели. Вблизи неизвестный корабль выглядел даже красиво — значит летает, летал хорошо. Ну, с точки зрения космической эстетики. Для привычных к стремительным обводам морских кораблей и воздушных самолетов наверное не очень.

Длинные решетчатые силовые фермы, топорщащиеся гребнями радиаторов, держали тонкую, перевитую кольцами утолщений трубу. Увенчанную с одной стороны полусферическим, явно рассчитаным на экстремальный вход в атмосферу, отсеком. Торчали в стороны РИТэГИ, судя по данным инфракрасной камеры почти мертвые. А на другом конце трубы было утолщение, и виднелась забавная, похожая на баскетбольную корзину, конструкция…

Сопла ТЯРД!!! Американцы богаты, развернули долговременную программу создания термоядерного ракетного мотора. Рассматривают множество вариантов, ведь даже "простой" рабочий реактор для земной электростанции обещают, каждый год, "сделать через пятнадцать лет". Но, по расчетам, именно так может выглядеть один из вариантов долгожданного, почти как Грааль, движка!

А тут он рабочий летает… эх, даже пожалел о договоре, по которому все переговоры межпланетных и лунных экспедиций запрещено теперь шифровать — такая конфета нашлась, а придется поделится. Ну, это пока рано шкуру неубитых алиенов делить. Да к тому же, с легкостью способная поджарить нас до состояния "труп с хрустящей радиоактивной корочкой", чужая птица в очередной раз моргнула проблесковыми маяками.

Пришлось выдержать суровый бой, но — как командир, построил команду. Назначил временно исполняющим нашего "Галилео". Если что со мной или с Джанибековым случится — долбить спецБЧ, коды ввел еще перед отлетом. Но в первый выход пошел один. Привычно зашипела откачиваемая атмосфера, остатки дымкой скользнули за борт. Выполз ногами вперед на площадку, ухватившись за поручни повернулся к цели. Да уж, хорошо покоцало этот кораблик! Обшивка в оспинах микрометеоритной эрозии, местами довольно большие куски эвти оторваны. Но тут, внезапно, загорелись два прожектора, а я светофильтр гермошлема не опустил… Как потом показала запись, они шарили по скафандру и кораблю минут пять, пока я пытался проморгатся. Потом скрестились на правом плече и, через секунду, погасли.

— И шо это было, Холмс? — задумчиво вопросил я Пространство. Тут вдруг свет загорелся снова, скрестившись на явном люке. Створка поползла в сторону, открывая шлюз. Внутренние лампочки светили совсем тускло, дальняя часть невнятно темнела.

— Под запись. Своим решением отправляюсь в…, любезно открытый люк чужого КК. Все отданные ранее приказы подтверждаю. Командир МКК "Фридрих Цандер". — строго, по утвержденным правилам доложил. На всякий пощупал рукоять "блястера", контейнер с приборами — пользуясь невесомостью обвешал перед выходом скафандр причиндалами. Включил микрики, дал импульс — и полетел к цели. Хорошо, что светофильтр шлема закрыл, еще раз невидимый в вакууме, но слепящий луч ощупал скафандр, почему–то уцепившись за правое плечо.

…Компьютер вновь размышлял. Повторная проверка дала лишь двадцать процентов идентичности, побуждая изменить решение. Но отсутствие враждебной деятельности, да еще странный, очень странный идентификатор не давали строгой логике отдать финальный приказ. Подпрограмма свободного выбора подтвердила текущее решение…

Я уже затормозил, возле призывно открытого люка. И тут впал в ступор. На наружной стене сияла алая, пятиконечная звезда.

=================

— По черному морю, к синей Земле

— Плыву я на белом своем корабле,

— На белом своем корабле,

Да, наш МКК почти полностью белый — еще бы, восемьдесят процентов видимой площади это радиаторы системы охлаждения реакторов. Но сейчас они снова краснели, колючие струи плазмы бьют из моторов.

— На белом своем корабле…

Панорамный иллюминатор центрального поста почти полностью занимал купол Марса. Загибающийся по краям горизонт был местами украшен пушинками облаков и торчал, поднимаясь почти на двадцать семь километров, великий Олимп. Гигантский древний вулкан приближался, увеличивался с каждой минутой.

— Одна минута до перигея.

Надоела нам старая система названий, все эти периселении и апомеркурии сократили. Ведь действительно неудобно было — оставили лишь апогей и перигей. Высшая и низшая точка орбиты. Но апогей нашей текущей траектории реально будет у прекрасной Геи.

— Меня не пугают ни волны, ни ветер…

Прицепившаяся ко мне цепкими коготочками Анютка спокйно слушала песню, с любопытством разглядывая проносящийся мимо мир. Памперс сухой, все в порядке, полет продолжаем.

— Плыву я к единственной маме на свете.

— Плыву я сквозь волны и ветер

— К единственной маме на свете…

Где же твоя мама, котенок? Где она пропала, в бездне лет и мегаметров? Я не знаю, кем были твои папа и мама, чем они занимались. Но вряд ли ваши родители были плохими — существа, полностью загрузившие перед боем спасательную шлюпку детьми, и наверняка своей жизнью прикрывшие ее уход… Мягко говоря, достойны глубокого уважения!

— Скорей до Земли я добратся хочу…

— "Я здесь, я приехала!", — ей закричу.

— Я маме своей закричу,

— Я маме своей закричу…

Куда кричать–то? Да и стоит ли… Почти восемьдесят лет ты проспала, и за это время никто не прилетел. А откуда ты родом — в радиусе, например, пятьдесят светолет больше двух тысяч звезд, в Галактике их почти триста миллиардов. Ну а тех галактик в бесконечности вообще немеряно болтается…

— Пусть мама услышыт, пусть мама придет,

— Пусть мама меня непременно найдет!

Жаль, что на Земле прошло столько лет, потраченных на мировые войны и прочие разрухи. Мы слишком поздно прилетели…

Когда я, разглядев наконец эмблему, вошел в шлюз, то еще раз убедился — все плохо. Мертвые приборы контроля скафандров, лишь огоньки аварийного освещения горят. Парочка костюмов, кстати, имелась — две руки, две ноги. Все почти как у нас, вот только рост вместо стандартых 1.9 два с небольшим метра. И формы гермошлема, суставов другие.

Люк закрылся, но радиосвязь осталась, успокоил товарищей. Зашипел газ, наполняя отсек. Достал коробочку химического газоанализатора, сорвал неуклюжими пальцами–сосискам крышки с колбочек, размотал ленты. Немного подождав сверился с таблицей. Хм, опасных газов вроде нет, азот и кислород пополам при давлении четыреста пятьдесят мм, примерно.

— Под запись. Принимаю решение открыть гермошлем. — доложил я тогда. Один фиг уже камикадзе, чего уж дальше терять!

— Ведь так не бывает на свете,

— Чтоб были потеряны дети.

Продолжая напевать песенку, ласково поглаживал ребятенка, вспоминая…

Как вновь обшарили мое лицо неожиданно яркие в полумраке лучи. Через несколько минут открылся внутренний люк.