Звезданутые в беде (СИ)

21. Герман Лежнев, бешеная блоха

«Носимся по галактике, как нахлыстанные. Вселенная — огромная. Каких только чудес тут ни бывает! Сколько всего мы ещё не увидели и не узнали! И вот, вместо того, чтобы узнавать это всё, знакомиться со всякими диковинами, да хотя бы просто развлекаться, мы прыгаем туда-сюда, считай по одному маршруту, и ещё должны гнобить каких-то дурацких кальмаров! И вроде понятно, что это необходимо. Нафиг не нужна в галактике цивилизация дебилов, которые вообще не могут ни с кем договариваться, и только и думают, как бы сожрать побольше, да поубивать всех. Я раньше думал — хуже нас, людей, нет в природе существ. Однако нет. Даже люди, если прижмёт, могут и договариваться, и взаимодействовать не только между собой, но и с теми, кто на нас вообще не похож. А эти… ведь даже „перевербованные“ так и остались шовинистами. Вот зачем так жить? Неужели им не скучно?», — уныло размышлял Герман, наглаживая Гаврюшу.

В последнее время он завёл привычку чистить тихохода щёткой, как лошадь. Того процесс приводил в восторг. Впрочем, что тут удивительного? Кому же не нравится, когда его чешут? Правда, шкура, или даже скорее поверхность тихохода, даже такого молоденького, как Гаврюша, обычным щёткам не поддаётся. Чистить-то можно, а вот для того, чтобы «пациент» эффект массажа хоть немного прочувствовал, щётка должна быть жёсткой, из металлической щетины. Привычку эту Лежнев завёл после ранения ликсёныша. Хотелось как-то поддержать страдающую животинку. Гаврюша давно выздоровел, а традиция осталась.

— Герман, а почему ты меня не чешешь? — спросил Кусто. — Мне, между прочим, завидно! Вон ему как нравится!

— Ну, ты тоже, сравнил, — хмыкнул Герман. — Где ты, а где — Гаврюша. Я бы тебя с удовольствием почесал, но дружище, даже не представляю, чем твою шкуру можно пронять. Разве что взять связку вибромечей и из них сделать здоровенную щётку. И то ещё не факт, что получится.

— Ты меня изнутри можешь чесать, — резонно предложил тихоход. — По крайней мере, попробовать. Вдруг мне не понравится?

Пришлось чесать Кусто. Забавно было наблюдать выражение лица Тианы, когда она забрела в трюм и увидела, как Герман с невозмутимым лицом натирает стены жёсткой металлической щёткой. Стены при этом подрагивают, даже вибрируют.

— Герман, это Кусто, а не Гаврюша, — напомнила Тиана.

— Спасибо, я заметил, — проворчал Лежнев, — Просто некоторые очень ревнивые!

— Ничего я не ревнивый! — тут же возмутился Кусто. — Мне просто завидно. И это действительно приятно! Если бы ещё чесалку побольше, вообще бы здорово было!

— Нам меньше чем через час выходить из гипера! — напомнила Тиана, — а вы тут развлекаетесь!

Герман промолчал. В отличие от подруги он не сильно переживал о предстоящем бое. В прошлый раз же нормально получилось. Если бы не нужно было высаживаться на один из планетоидов, вовсе без проблем обошлись, ликсы бы развернулись ещё до приближения к противнику, и никто не пострадал. Наверняка адмирал устроит что-то вроде их прошлого рейда, так что ничего плохого произойти не должно.

Технофанатик, конечно же, знал, что его будут сопровождать. Он был этим фактом не слишком доволен — тоже, кажется, до конца не доверял своим пленителям, однако спорить не стал. В гиперпространство вся группа входила одновременно, так что и вышли примерно в одно время.

С тех пор, как они уходили из этой системы, внешне ничего не изменилось. Где-то ближе к звезде так и висит скопление тёмных шариков планетоидов, движения особого не наблюдается. По краям системы вовсе пусто и глухо. Герман как-то упустил этот момент, а теперь здорово удивился — почему здесь всё до сих пор не насыщено системами слежения киннаров? Такое ощущение, что за врагом не наблюдают. «Неужели нельзя было набросать несколько сотен и даже тысяч простеньких следилок? Даже если бы кальмары нашли большую их часть, всё равно замучились бы вылавливать и уничтожать! Пока все выловили, можно было бы новых набросать!» — удивлялся Герман.

Ликсы, едва выйдя из гипера, включили маскировку на максимум. Впрочем, как и корабли технофанатиков, правда, их маскировка не столь совершенна. Герман всё ещё не вышел из слияния, поэтому разницу прочувствовал очень хорошо. В зрении ликса технофанатики выглядели, как угловатые полупрозрачные силуэты. Стремительные, хищные, опасные, но вполне заметные, по крайней мере, на относительно близких дистанциях. В то же время коллегу — ликса Кусто почти не видел, скорее, угадывал его положение.

Свой флот адмирал решительно направил к планетоидам. Киннары следовали в отдалении. Если бы была возможность — оставались бы на окраинах системы, но не хотелось терять подопечного из вида. Всё-таки маскировка у технофанатиков работает, хоть и не идеально. На больших расстояниях ликсы их уже не видят. А вот планетоиды и корабли кальмаров Кусто уже научился различать без труда и на любом расстоянии. Ликс Лорина Эр Нима пока справлялся чуть хуже, мог потерять их из вида, но если знал, куда смотреть, быстро находил. Маскировка типа «отвод глаз» оказалась не слишком хороша, хотя поначалу могла доставить проблем. Технофанатики шли по координатам. Неудобно. Для адмирала собственная слепота стала неприятным сюрпризом. Когда Тиана рассказывала ему о способах маскировки кальмара, он, кажется, не совсем поверил, и вот, теперь выяснилось, что этот самый отвод глаз на их совершенные приборы вполне действует. Однако отказаться от разведки его это не заставило.

Кальмары заметили нападающих сильно заранее — это стало заметно, когда вокруг нескольких планетоидов начали собираться истребители. Много. Кусто насчитал больше трёх тысяч.

«Ой-ой», — Герману стало не по себе. Как-то не так бой начинается. С киннарами было по-другому. Тогда Лежнев об этом не подумал, а сейчас понял. В тот раз кальмары до последнего не знали об их появлении, у киннаров получилось напасть внезапно, а вот к нападению технофанатиков головоногие будут готовы. Впрочем, кальмары и не собираются ждать, пока враг доберётся до их скопления. Вражеский флот начал медленно разгоняться навстречу.

«Какой нафиг флот, — поправил себя Лежнев, — Это ж туча!»

Парень чувствовал нервозность Тианы, девушка видела, что всё идёт не по плану. В чувствах Кусто тоже появились некоторые сомнения. Герман вышел из слияния.

— Тиана, Кусто, сдаётся мне, нужно ускориться. Сейчас их просто раздолбают бомбами из телепортов. Но нам соваться в этот замес не стоит. Короче, вы оставайтесь на самом краю, а я — в Гаврюшу. Буду там поблизости, защищу хотя бы крейсер адмирала, если что, лады?

— Если что, мы поддержим тебя из пушки, — ответила Тиана, — Герман, будь осторожен, хорошо? Помни, что защищаться от бомб можешь только ты!

Герман молча кивнул и побежал в трюм, к Гаврюше. Он прекрасно понял, что хотела сказать подруга. Она не к Гаврюшиной ценности, как уникального ликса аппелировала. Тиана просто хотела напомнить, что если он попадёт в серьёзный переплёт, они с Кусто обязательно отправятся на помощь. Но у них-то этой защиты нет!

«Впрочем, своей телепорт-пушкой кальмары перестанут пользоваться, как только поймут, что она не срабатывает, скорее всего. Надо только дать уродам понять, что этот их козырь не работает. Но как же, чёрт побери, неудобно, что у нас с технофанатиками нет связи!»

Маленькому тихоходу сегодня объяснять ничего было не нужно. Ликсёныш сам был не против напасть на гадов, которые в прошлый раз сделали ему так больно. Можно сказать, бил копытом от нетерпения.

Герман, будь осторожен! — ещё раз попросила Тиана уже когда он вошёл в слияние. Гаврюша выскочил из трюма, развернулся, и направился догонять технофанатиков. Выбирая между незаметностью и хоть каким-то вооружением, Лежнев в этот раз предпочёл иметь возможность защищаться. На ликсёныше красовалась технофанатская броня. Парень долго сомневался, но решил, что на близких расстояниях его так и так увидят, и тогда пушка, хоть какая-то, в любом случае пригодится. Примерный план боя они с Тианой и Лорином разработали. Хотя «разработали» — не совсем подходящее слово, ближе будет «накидали». Предполагалось, что ликсы будут держаться в стороне и до последнего сохранять невидимость. Если всё пройдёт по плану адмирала — вмешиваться вообще не будут. Если же технофанатики всё-таки вляпаются, большие ликсы будут поддерживать его издалека, а Герман с Гаврюшей приблизится, чтобы «охранять» от телепортов. Теперь, похоже, технофанатик таки вляпался, хотя сам об этом пока не подозревает, иначе уже начал бы какие-то маневры.

«Но как же всё-таки хреново, что у нас с ним нет связи», — думал Лежнев, изо всех сил догоняя флот технофанатиков. — «Хоть бы предупредили его!»

Гаврюша приближающихся кальмаров видел, хотя и с трудом. Пришлось очень сильно сосредотачиваться, чтобы сначала найти, а потом не потерять противника из вида. Эта проблема тоже здорово Германа интересовала. Киннаров, впрочем, тоже. Они уже разобрали захваченный кальмарский истребитель, и даже определили, какое устройство отвечает за маскировку. Правда, как оно работает, понять не смогли. Определили только, что по «стилю» изготовления устройство здорово отличается от остальной части машины — похоже, что это как раз заимствованная технология. Как-то оно отклоняет внимание любого наблюдателя, независимо от того, принадлежит этот наблюдатель к числу разумных существ, или является бездушным механизмом. Вот только механизм с этим воздействием ничего поделать не может, а живое, разумное существо со временем привыкает и может игнорировать.

Столкновение началось неожиданно для технофанатиков. Они ещё только перешли к торможению — до планетоидов оставалось около часа лёта, и тут, будто из пустоты, в них полетели тысячи плазменных сгустков. Герман был уже рядом, но зделать пока ничего не мог — соваться в самую гущу сражения на Гаврюше было бы глупо. Слишком большой перевес сил — ликсёныш, конечно, юркий и быстрый, быстрее, чем истребители кальмаров, но разница в количестве слишком велика. Задавят — он всё же не гениальный пилот, чтобы как Тиана учитывать всё, что происходит вокруг. Поэтому Герман чуть сместился, прячась за технофанатским крейсером, чтобы не задело случайным плазменным выстрелом, и пошёл на сближение. «Надеюсь адмирал не влупит по мне с дурна ума», — немного нервно подумал Лежнев. Он не предательства опасался, а того, что в горячке боя его просто примут за врага. Всё-таки система свой/чужой у технофанатиков тоже есть, но Гаврюшу она за своего не принимает. На всякий случай Герман решил пока что не соваться совсем близко, чтобы не провоцировать. Тем более флот технофанатиков в ответ на обстрел взорвался таким шквалом огня, что любо-дорого посмотреть. Даже обидно стало, как мощно могут вдарить «железные дровосеки», в то время как киннарские ликсы вынуждены либо сходиться с противником «в рукопашную» и курочить их гравитационными когтями, либо и вовсе швыряться камнями.

Мощные лазеры технофанатиков, между тем, показали себя просто превосходно. Противопоставить оружию вражеские истребители ничего не могли, выходили из строя один за другим. Ярчайшие смертоносные лучи один за другим замирали на пару секунд на очередной машине противника, после чего корабль вспыхивал и взрывался, а луч нащупывал новую жертву. Сами технофанатики обстрел плазмой переносили почти достойно. В строю пока оставались все корабли, хотя повреждений явно хватало. Вот только кальмаров было слишком много, а адмирал то ли увлёкся, то ли не воспринимал опасность всерьёз, и продолжал сближаться. А ведь мог бы отвернуть и продолжать дуэль на дальней дистанции.

«Ты чего творишь⁈» — ужаснулся Лежнев, глядя, как флотилия технофанатиков продолжает двигаться прямиком к кальмарам. — «Ладно, Гаврюша. Придётся нам рискнуть немного», — подумал Герман и ещё немного приблизился к головному крейсеру. И, конечно, самые худшие подозрения оправдались.

Сразу несколько лазерных турелей развернулись и принялись поливать лучами пространство за кормой. Хорошо, что Гаврюша лазерные лучи видит, даже когда они направлены не непосредственно на него.

«Ладно, потанцуем», — мелькнула мысль, и Герман принялся маневрировать. Сам себе он напоминал бешеную блоху. Крейсер всё пытался его подловить, полосуя пространство десятком лучей, Лежнев уклонялся, тревожно прислушиваясь к ощущениям тела — как бы не раздавить самого себя ускорением, при таких-то прыжках. В какой-то момент пришлось выскочить из-под прикрытия корабля технофанатиков, и сразу стало тяжелее. Здесь ещё и плазменные сгустки всё время летели с дивной густотой — не соскучишься. Герман несколько раз выстрелил из своей пушечки по истребителям противника, не столько даже надеясь попасть, сколько просто от злости. Хотелось ещё и по технофанатику засадить, и очень сильно, но тут крейсер прекратил его обстреливать. «Дошло, наконец!» — злобно подумал Лежнев, и снова нырнул за корму. Теперь ему никто не мешал подойти на нужную дистанцию, что Герман и сделал.

Очень вовремя, как оказалось. Противоборствующие стороны как раз сблизились на достаточное для телепортов расстояние, что ознаменовалось взрывом. Кальмары на мелочи размениваться не стали — рванул сразу один из двух эсминцев. Впрочем, насчёт названия Герман был не уверен, просто решил называть так следующие по величине корабли после крейсера во флотилии технофанатиков. «Блин, ну вот почему не крейсер? Давайте, вот он, отличная же мишень!» — мысленно взмолился Лежнев, и как раз в этот момент один из истребителей противника превратился в сверхновую. Очень удачно превратился, прихватив с собой сразу чуть ли не сотню товарищей, очень уж плотное построение они держали. Крейсер, воспользовавшись заминкой противника, усилил огонь, но в этот момент рванул второй эсминец, и одновременно в самого Германа полетели сотни плазменных снарядов — это истребители противника уже настолько сблизились с остатками флотилии технофанатиков, что прятаться за кормой крейсера стало невозможно. «Ага, сообразили, кто во всём виноват», — сообразил Герман, подныривая под брюхо крейсера, и отчаянно отстреливаясь. Относительно мелким турелям, установленным на ликсёныша, было не так легко прожигать вражеские истребители. Требовалось несколько попаданий, но они пока справлялись.

«Ну же, давай валить! — мысленно подгонял адмирала Герман. — Ясно же, что ловить тут больше нечего!»

Но адмирал всё медлил. Такое ощущение, что он в самом деле слишком увлёкся — крейсер уже ввалился в самую свалку, оказался в окружении истребителей, и теперь азартно отстреливал их из всего, что можно. В целом получалось даже неплохо — толстая броня из специальных материалов неплохо защищала корабль от плазменных орудий кальмаров. Только всё равно, на взгляд Германа исход боя был уже ясен. После потери эсминцев более мелкие корабли один за другим разлетелись на осколки, причём на некоторые противник даже пожалел зарядов из телепорта — так расстрелял. И теперь кальмары изо всех сил охотились на него, Германа. Очевидно, что они сообразили, благодаря кому не удалось взорвать изнутри самый большой корабль, и теперь задались целью сначала прикончить мелкую, но надоедливую букашку, а уж потом заняться главным блюдом. Лежнев вертелся, как уж на сковородке, нарезая вокруг крейсера круги. Удаляться от него слишком сильно тоже нельзя — тогда адмирала взорвут. Вот и приходилось изворачиваться.

«Это начинает надоедать, — подумал Лежнев, — когда эта кастрюля железная соображать-то начнёт⁈»

Кажется, этим вопросом задавался не только сам Герман. В скопление противника воткнулись несколько камней, разметав сразу десяток истребителей кальмаров. И ещё несколько взорвались сами… Точнее, это Гаврюше так казалось, потому что он не успевал увидеть снаряды из монструозной пушки Кусто — с такой огромной скоростью они летели.

Адмирал, наконец, понял, что дело проиграно, и изменил траекторию. Петля вышла на загляденье, пускай не по такому маленькому радиусу, какой может выдать Кусто, но крейсер начал отворачивать от прежнего курса. Кальмары пытались следовать за ним, но куда там! Таких ускорений они себе позволить не могут. Герман, возмущённый неумными действиями технофанатика до глубины души, тут же отвернул от крейсера, и рванул навстречу Кусто. «Хватит на сегодня, навоевался, — раздражённо подумал парень, — Если бы Гаврюшу ранили, я бы этому козлу потом башку оторвал и кастрюлю на её место прикрутил. Один фиг разницы не почувствует!»

Однако юркнуть в гостеприимно распахнутый трюм Гаврюша так и не успел, потому что почувствовал очень характерное возмущение в пространстве. Где-то совсем близко кто-то вот-вот должен выйти из гипера.