Звезда YouTube. Назад в прошлое. Россия 2007

Глава 2

— Такие дела, девчат… Так что теперь еще и мафия… Я пойму, если вы откажетесь со мной работать. Это очень опасно. И что нас ждет дальше одному богу известно.

Девчонки переглянулись. За обеих ответила Рита.

— Ань, мы все понимаем. Когда такая чертовщина творится, ну, или откуда там твои эти сны, уже понимаешь, что это не за хлебушком сходить, и легко, и просто не будет. Но не будет и скучно. Мы один раз живем. И прожить жизнь сиро и убого «родился, крестился, женился» — мы всегда успеем. С тобой мы за этот месяц вкус жизни почувствовали. Раньше плыли по течению, не понимая, чего вообще от жизни-то хотим. А сейчас, что ни день, то приключение!

Да, уж, девы мои, зрите вы в корень.

— А сегодня на обед мое коронное блюдо! — гордо возвестила Соня.

— Это какое? Пюрешка с картошкой? — я хохотнула.

— Почему с картошкой? Нет… плов, — она рассеяно моргала глазами, а у меня такое настроение отличное сделалось. Сразу захотелось активных действий.

— Рита! Докладывай. Какие в нашем государстве произошли изменения пока меня не было?

На следующее утро я шла как на заклание. Вчера вечером домой я попала лишь ближе к ночи. Девочки оказывается, были в курсе, что меня в гости позвал «уважаемый человек». Но легче им от этого, конечно, не стало. Еле успокоила.

Кто бы еще меня успокоил? Вчера был обычный день съемок. Из-за меня, естественно никто ничего переносить не стал.

Сборы у нас обычно в восемь. Сейчас еще половина, иду сразу к Марине, узнавать на счет вчерашних съемок. Стукнув пару раз, заглянула внутрь. Девушка разговаривала с оператором, но повернулась на звук открываемой двери. Лицо ее переменилось, глаза забегали.

— Ой, ладно, Саш, давай потом, — она начала подгонять его к двери.

Закрыв дверь, она повернулась ко мне, да так и замерла, словно собираясь с мыслями.

— Они что здесь были?

— Да кошмар, Ань! Я так перепугалась. Они тебе ничего не сделали? Вчера уже часов в 12 сюда ввалились три амбала. Всех на уши поставили. Меня из кровати выдернули. Сказали, что если я тебя обижу, то меня отвезут на зону к какому-то Саше Северу, и что мне это не понравится. Ань, — она всхлипнула, — Ты же понимаешь, я тут ничего не решаю. — Девушку начало потряхивать.

— Так. Соберись. Марин, я, получается, выбываю?

— Нет! — девушка так громко и повывисто вскрикнула, что я аж дернулась.

Вздохнула.

— Хорошо. Какие тогда мои действия?

Марина сорвалась с места и начала расхаживать по комнате взад и вперед.

— Значит так! Сегодня, как обычно, едешь вместе со всеми на испытание. — она бросилась к столу, начала резко перебирать бумаги, — Так! Сегодня у нас гарем. Ну, и отлично! Зайдешь первая. — Она резко повернулась ко мне и повысила голос. — Слышишь? Первая зайдешь. Я сейчас найду второго оператора Игоря Углова. Он на машине. С ним поедешь к вчерашнему парню. Слава Богу он в Москве! Так, все иди. Мне надо ему позвонить. На сколько?…

Я пошла на выход, а девушка все еще продолжала что-то бубнить себе под нос, перебирая бумаги.

Хорошо мальчики вчера здесь порезвились. Да уж…

— Мы построили шатер и привели сюда тридцать наложниц. Устроили целый гарем. Все они одеты в паранжу и отличить одну от другой невозможно. Но! Не тридцать, присутствующих здесь, женщины. В наш гарем пробрался один мужчина! Его зовут Николай. — Ведет сегодняшнее испытание Сергей Сафронов.

Я про себя лишь бессильно выругалась. Как же я его найду? Правильно. Никак.

Предо мной собранный в ангаре шатер, внутри битком набиты люди в черных одеяниях. Если честно, мне даже заходить туда страшно. Сразу вспоминаются шахидки со взрывчаткой… кста-а-ати… меня как громом поразило. Ведь я даже не пыталась вспомнить какие были теракты, я, конечно, настолько в памяти своей не уверена, но может хоть что-то? Беслан был в 2004… А сейчас что же? Боря, помню, Ельцин умрет в апреле 2007… В 2008 будет править Димочка, который из всей своей деятельности запомнится фразой «Денег нет, но вы держитесь». Хоть у фразы этой и было продолжение: «… а деньги мы найдем», но в народ ушло другое…

Мои мысли прервал голос ведущего:

— Вам нужно почувствовать мужскую энергетику. Мы нарядили его в паранжу, но я могу дать вам его личную вещь. Возьмите.

Ведущий протягивает мне шарф команды Зенит. Лишь досадливо усмехаюсь.

— Итак, мы даем вам в пользование наш гарем на 5 минут. Время пошло!

Закрыла глаза и стою перебираю в руках шарф «жертвы». Ничего…

Достала кулон, подержала на вытянутой руке, поднесла ближе…

— Анна, две минуты уже прошло. Вы искать-то будете?

— Нет. Не буду. Вы выщипали ему брови. Он тут ой-кал стоял. Глаза накрасили. А потом вижу, что он кружит, кружит, кружит. А где в этом человеческом море его искать я не знаю.

— То есть, вы хотите сказать, что сдаетесь?

— То есть, я хочу сказать, что это невозможное испытание. Не отвлекайте. У меня еще есть время.

— Хорошо. Я вас услышал. Итак, время остановлено. Николай, представьтесь пожалуйста нашей участнице.

Одно из одеяний встало и сдернуло ткань, закрывающую лицо. Под ней оказался рыжий бородатый парень. Он открыто улыбался.

— Здрассти.

Кивнула, зло сжав кулаки, и молча пошла на выход. Снова. Мой идеальный план явно трещит по швам… Надо срочно что-то предпринять.

— Аня? — на выходе меня ловит молодой парень. — Я Игорь. Углов. Марина сказала тебя отснять надо.

— Ой, точно. Я что-то такая растерянная сегодня. Ты знаешь куда ехать? Все хорошо?

— Да. Машина на стоянке. Ты все взяла?

Киваю. А сама никак не могу выпутаться из липких, мерзких мыслей. Флешбек из прошлого, бесконечные шахиды и взрывы, что пришлись как раз на начало 2000-х. Вот еще помню в январе 2011 года родители в Тайланд летали. Они улетели, а через несколько часов в Домодедово взорвали бомбу. И что мне делать с этим знанием? Тогда, щелкая каналами, чуть не поседела. А что сейчас? Я даже число не вспомню. Всегда поражалась памяти попаданцев. Не процессор! Сверх ИИ!

— Нам еще нужен ведущий. Вчера вел испытание Виноградов. Марина вроде как договорилась, но он был очень недоволен. Думаю, тебе надо готовиться к публичной порке. Он так-то человек занятой. Даже и не знаю, как они будут согласовывать его оплату сегодня.

Я вздохнула. Ну что за вселенская несправедливость? Или это сама Судьба, против которой не попрешь, и меня просто выкидывает как инородный предмет из давно прописанной линии судеб?

Спустя три часа мы поднимались с Виноградовым на обычном лифте на восьмой этаж стандартной панельной высотки. Игорь с аппаратурой приедет следом. Психиатр излучал недовольство, которое, казалось, можно было осязать. Мне было жутко неудобно, но куда деваться, если так сложились обстоятельства? И ведь всего не расскажешь, да и смысл оправдываться? Правда у каждого своя. Какая этому человеку забота до моих печалей, если человека с лекций сорвали?

Как еще он должен реагировать на прогулы и самоуправство. Поди думает, что за мной стоит влиятельный спонсор и все проплачено наперед. Всё, кроме его времени. Печально.

Нас встретил молодой мужчина, был он с хорошего бодуна. Видно было, что далось ему вчерашнее испытание непросто. А тут снова мы. Как бы его не добить.

Очередной испепеляющий взгляд Виноградова.

— У вас с собой есть косметика? Алексею было бы неплохо замазать синяки под глазами.

Начала быстро рыться в сумочке. Теперь, когда мое лицо без пяти минут стало медийным, старалась следить за тем как выгляжу, и на людях в непотребном виде не появляться.

— Вы сядьте, я постараюсь что-нибудь сделать.

— Милая барышня, — мне кажется он был еще даже немного пьян, по крайней мере язык его слегка заплетался, а амбре от него шел чистоганом, — у вас такие нежные руки, как у моей матушки. Она меня, знаете, как любила? А я скотина такая ее не ценил…

Виноградов подобрался.

— Алексей. Немедленно прекратите! Вы срываете нам испытание. Вопрос об исключении Анны из проекта и так подвешен, вы только усугубляете ее положение.

Я поджала губы. Как же вся эта ситуация меня расстраивает…

— Думаю, этого достаточно, — я сделала шаг назад, а Алексей грузно откинулся на спинку дивана.

Виноградов тихо матюгнулся в сторону.

— Садимся. Вы, Алексей. Молчите всю запись и смотрите вниз на свои руки. Понятно вам? Ничего не комментируете и не спрашиваете. Вопросы буду задавать я. Я вообще не уверен, что нас с этой записью не отправят куда подальше. Игорь? Анна?

Я кивнула.

— Я готов. Начали. Дубль один, — он махнул хлопушкой перед камерой, установленной на штативе и примкнул глазом к объективу.

Виноградов начал вступительный монолог.

— В нашу программу обратился за помощью молодой человек. Полтора года назад у него погибла мать. Он жаждет, чтобы экстрасенсы пролили свет на происшествие. Что же на самом деле случилось в тот роковой день? Ведь через три дня Галина умерла в реанимации. Они жили в этой квартире. Вот фотографии и вещи.

Я взяла в руки фото женщины. Молодая еще, всего лет пятьдесят. Какая никчемная жизнь и нелепая смерть. Неприятное испытание. Как началось с неприятностями, ими и заканчивается. Вчера этому парню уже наговорили всякого. Сейчас одно неверное слово, а завтра вынут из петли…

— Ваша мама была прекрасная женщина. Добрая, отзывчивая, очень вас любила. Прям души не чаяла. Всегда беспокоилась о вас. Ждала.

— Она и сейчас мне снится. Говорит: не пей… — тихо с дивана пробубнил Алексей.

Мне показалось или Виноградов пнул его под столом? Ну, дает!

— В ту ночь я вижу много страданий. Как моральных, так и физических. Словно она так себя терзала чем-то, что захотела наказать. Она никак не могла отпустить вас в жизнь, и винила себя за это. Вот такая… двойственность. Раздвоение психики… Еще я вижу огонь… и суицид. — чуть медлю, смотря пустым взглядом вдаль. — Я не понимаю. Как это сама себя, что ли? Подожгла себя? — смотрю на Виноградова.

— Это все, что вы хотели сказать? — о покерфейс Михаила можно порезаться.

Понятно. Помогать ты мне не будешь. Ну и ладно.

— Нет. Я вижу у Алексея частые командировки. Мать его ревновала ко всему. Хулиганила. Не отпускала, закатывала истерики. Собственно, эта больная любовь на изломе ее и сгубила. Мне очень жаль… Еще я почему-то вижу воду, но она не помогает. Видимо, вы пытались ее потушить. Но это бы и не помогло. Она терпела до последнего. Специально. Она хотела сделать назло. Какое-то прям помутнение рассудка.

В комнате воцарилась тишина. Да мне подтверждение и не требовалось. Я зала, что права.

— Алексей? — Парень поднял на меня мутный взор. — Вы можете помочь ей, ее душе. Вы должны это сделать. И себе помочь заодно. Самоубийц ведь не отпевают. Их души так и маются неприкаянными. Нужно в семи церквях заказать сорокоуст за упокой ее души. А вам покаятся перед батюшкой. Перед богом. Перед собой. Все высказать, что наболело. Вам это поможет отпустить все это и принесет душевный покой.

Виноградов стоял возле подъезда и дымил какой-то жутко едкой гадостью. Я же пыталась незаметно увернуться от «паровозных» клубов. Он не замечал, как густые белесые струи обволакивали, словно лаская его кожу, лениво поднимаясь вверх.

— Вы знаете, Анна, я ведь думал о ваших словах. И, мне даже кажется, я кое-что понял. Долгие годы я жил в погоне, как призовой скакун, для которого нет ничего, кроме заветной свободы за горизонтом. Не жалея ни себя, ни родных, пер напролом. А жизнь-то вот она, — мужчина протянул вперед руку открытой вверх ладонью, — линия, которая раз и однажды закончится. Я много интересовался паранормальными вещами в попытке найти истину. А истина в том, что самое дорогое и ценное — это наша семья. И нет ничего дороже ее и важнее.

Что я могла ему ответить? Посочувствовать? Или сказать, что я прекрасно его понимаю? В исполнении этого тела это прозвучало бы как издевка.

— Вы знаете, Михаил, это не последняя наша встреча. Мы с вами пересечемся вновь, и достаточно скоро. Вам придет на ум масштабный проект. И, несмотря на сложности, через свои связи вы протащите его наверх. И люди услышат ваше имя вновь. И абсолютно точно запомнят и оценят ваш вклад. Вы идете правильным путем и все делаете правильно.

— Спасибо, я, пожалуй, пойду. — Он поправил полы шляпы, одернул плащ и зашагал на выход из двора.

— А вот и я! — бодрый голос Игоря прозвучал неожиданно в тишине двора, — куда это он пошкандыбал? За сигами?

Парень начал грузить аппаратуру в багажник своей видавшей виды девятки.

Пожала плечами.

— К семье, наверное.

— А-а, семья — это хорошо. Везет ему. А мне вот еще на студию ехать, материал сдавать, аппараты, бумажки подписывать… ГСМ еще… где этот чек…

— Я тоже, пожалуй, пойду. Ты езжай.

— Всмы-ысле? Ты куда собралась? Скоро вечер. Садись давай. Что придумала? А по рюмочке какао? Я что зря страдал?

— Извини, Игорь, я хочу прогуляться. Не переживай, мы же не в Твери. Спасибо, ты меня сегодня так выручил.

И, не дожидаясь ответа, зашагала по направлению к арке въезда двора, сквозь которую били последние лучи заходящего солнца.

Вслед раздавался недовольный бубнеж парня:

— То вези, то не вези… При чем тут вообще Тверь…