Звезда Востока

— Ответь на один вопрос.

Фраза сорвалась с языка прежде, чем я поняла, что творю.

— Задавай, — отозвался полуведьмак с готовностью.

Я приготовилась поднять опасную тему. Не о зеркалах. И не бале в замке Ван-се-Росса. Но она тоже грозила неприятностями. И горестями. Возможно, стоило повременить. Но рано или поздно к ней придется вернуться.

— На уроке леди Флин говорила об истинных ведьмах и ведьмаках. Упоминала и полукровок. Сказала на них лежит проклятье. Дети ведьм и магов…

Я запнулась не в силах закончить предложение.

Ульрих сделал это вместо меня.

— Долго не живут, — проговорил без выражения.

— Значит, правда? — спросила я. Странно, что голос не дрогнул.

Полуведьмак развел руками.

— Не знаю. Многие полукровки погибают рано. Но обычно это их собственная вина. Они не находят места в мире полноценных магов и сами нарываются на неприятности. К тому же, нас рождается слишком мало, чтобы делать реальные выводы, оправдана ли глупая легенда или всё это — простое стечение обстоятельств.

— Хочешь сказать, что не веришь?

— А ты веришь зловещим историям, которые рассказывают о полуцветах?

— Это страшилки, чтобы пугать детей. Предостережение, чтобы не лезли к сломанным ублюдкам.

— Как и легенда о полуведьмаках, — глаза парня озорно блеснули. — Предостережение, чтобы молодые ведьмы и ведьмаки не заводили романов с магами. Мол, ничего путного из этого не выйдет, а отпрыски обречены на раннюю смерть.

От сердца отлегло. Чуть-чуть. Может, парень прав, и рассказ леди Флин — чушь. С другой стороны, Ульрих тоже нередко «нарывается на неприятности». Рискует воплотить легенду в реальность и пополнить ряды полуведьмаков, рано ушедших из жизни.

— Давай вернемся на бал, — неожиданно предложил парень. — Потанцуем всем на зло. Иначе вечер получается совсем мрачным.

Я хотела возразить, но неожиданно кивнула. Останемся здесь, неизвестно до чего договоримся. Лучше танцевать и ни о чем не думать. Забыть на пару часов о зловещих легендах и кровожадных тенях. Притвориться беспечной, как бабочка.

В этом тоже есть своя прелесть…

Глава 21. Восточная звезда

Старожилы не преуменьшали: подготовка к экзаменам превратилась в сущий кошмар. Мэтры не уставали повторять, что испытания в конце учебного года — не то же самое, что полугодовые декабрьские контрольные. Трудиться, чтобы получить хорошие баллы, нужно изо всех сил. Если, конечно, не хотим остаться на второй год. Меня сие предупреждение касалось особенно. Мне полагалось расшибиться в лепешку, но всенепременно перейти на третий курс.

— Ты сильно отстаешь от сверстников, Лилит, — без обиняков сказала леди Флин.

Она взяла надо мной шефство и составила индивидуальный график подготовки к экзаменам. Подробно расписала, что и когда я обязана повторить и подучить.

— Как и все полу… — я осеклась, мысленно себя отругав.

— Вот-вот, — леди Флин развела руками. — Ты не полуцвет. На их неуспехи мы закрываем глаза. Но полноценная магиня должна учиться по общей для всех программе. По возрасту тебе полагается оканчивать третий курс. То есть, в следующем году придется успеть пройти программы и третьего, и четвертого курса, чтобы сравняться со сверстниками. Тебе предстоит насыщенное лето, Лилит. Не за развлечениями, а за книгами.

— Хорошо, леди Флин, — проговорила я покорно, а сама подумала, что вряд ли тетка Дот позволит мне отлынивать от домашних дел ради сидения над учебниками.

Детка Дот… Ох…

Я вдруг вспомнила, что понятия не имею, как дражайшая родственница отреагировала на известие о моей полноценности. Я не представляла, что вообще ждет дома. Может, тетушка, и правда, оставит меня в покое с перепуга. Или, наоборот, вцепится мертвой хваткой, мол, не возгордись Лилит, полноценная или нет — не важно, посуда сама не помоется, а вода из колодца не принесется. Как и рыба от деда Ригана.

— Я уверена, что с экзаменами за второй курс ты справишься, — продолжила магиня. — Педагоги тебя хвалят. Осталось проявить немного усидчивости и терпения.

Я вспоминала слова леди Флин изо дня в день. И на уроках, и в секторе, пока корпела над учебниками в компании Рашель. Учеба далась тяжко, как никогда. Мне предстояло перелопатить в два раза больше материала, чем остальным, а я не ощущала способности сворачивать горы. Хорошо еще соседка училась на высшие баллы, могла подсказать, когда я чего-то не знала, причем, сделать это аккуратно, не напоминая, как сильно я отстаю от одногодок.

Рашель самой приходилось непросто. Она, как и Элиас с Брайсом, оканчивала пятый курс, на котором к экзамену педагоги относились особенно строго. В этот год ученики завершали общеобразовательную магическую программу и обязаны были набрать определенное количество баллов. Иначе, прощай Гвендарлин. Оставшийся год маги изучали лишь предметы, необходимые для будущей работы. Или связанные с родовыми дарами.

Большинство темных занималось в специально отведенном зале на третьем этаже, но мы с соседкой оставались в спальне, чтобы не пересекаться с остальными лишний раз. Рашель пряталась еще и от Уэлбрука после демарша на весеннем балу. Ходили слухи, что он разозлился так, что в ночь бала пострадали несколько третьекурсников. Жалоб педагогам, правда, не поступало. Но это ничего не значило. Кто бы еще рискнул жаловаться на сына главы совета Многоцветья.

— Не хочу завтра на индивидуальную тренировку, — проворчала Рашель в один из вечеров.

Нововведение придумал Дюваль, явно вспомнив опыт предшественника. Но если Бритт устраивал показательные занятия с приезжими магами для всех, новый директор позвал гостей поработать с учениками лично: огневиков с огневиками, водников с водниками и так далее. Разве что для меня «педагога» не нашлось.

— Кто-то еще умеет оживлять чучел? — спросила я в ответ на нытье соседки.

— Возможно, и умеет. Но меня отправляют к левитатору. Это мой второй дар, развит отвратительно, хоть плачь. Знаешь, кто личный «тренер»? Вероника Клейсен — стервозная магиня, красовавшаяся перед всеми пару месяцев назад.

Я очень не вовремя поднесла стакан с компотом ко рту и подавилась.

— Вероника Клейсен? Не повезло… хм… тебе…

А сама подумала о себе любимой. Мои отношения с Ульрихов ни для кого в Гвендарлин не секрет. Если сведения просочились за пределы колледжа и достигли ушей семейства официальной невесты полуведьмака, дела плохи. И достанется, скорее всего, не парню, а мне. Всегда виноваты соперницы, а не мужья или женихи.

— Сиди после уроков в секторе, — посоветовал Ульрих, которого я разыскала в одной из гостиных с учебником по заклятьям. — Веронику я возьму на себя.

— Каким образом, интересно? — спросила я не без ехидства. — Пригрозишь раскрыть грязную семейную тайну?

— А если и так? — ответил он вопросом на вопрос.

Я предпочла закрыть тему, но сердце скрутилось в трубочку. Слишком уж самоуверенно прозвучал голос парня. Вдруг, правда, пойдет на риск и попытается шантажировать Веронику? С него станется…

****

Увы, простой план не высовывать носа из сектора провалился с треском. Личный педагог для меня всё-таки нашелся.

— Вейн, тебя ждут в комнате номер три в бирюзовом коридоре, — объявила на последнем уроке Дитрих. — Поспеши. Твой «тренер» не из терпеливых.

Гадая, какую напасть мне приготовили, а заодно проклиная чужую прыть, я зашагала в указанном направлении. Надеялась, что закон подлости не сработает, и Вероника Клейсен на пути не встретится. Боги услышали мольбы, но исполнили пожелания в искаженном виде. Навстречу попалась вереница полуцветов, топающих на практическое занятие — самое обычное, проходящее изо дня в день. Особых учеников снова обделили, лишив индивидуальных занятий. При виде меня одни бывшие собратья демонстративно отвернулись, другие подарили хмурые взгляды. Но я едва смотрела на морщащихся полуцветов, искала троих друзей. Бывших друзей. Они шли последними. Из-за Лиана, передвигавшегося теперь с помощью одной палки вместо двух.

— Привет, — я нарочно поздоровалась первая. Посмотрю, как себя поведут.

Агния задрала нос и прошла мимо, будто я стена. Шем остановился, словно налетел на невидимое препятствие, буркнул под нос нечто нечленораздельное и засеменил за огневичкой. А Лиан… Лиан неуверенно помахал рукой, двинулся за друзьями, но передумал и обернулся.

— Привет, Лилит. Рад тебя видеть.

— Неужели? — вырвалось у меня.

— Правда, — он растерянно улыбнулся, но взгляда не отвел. Смотрел в упор глазами серебристого цвета, чуть темнее, чем у Урсула. — Я скучаю по тебе. Агния с Шемом тоже, пусть этого и не признают.

— По их поведению очень похоже, — в голосе прозвучала обида, которую я отчаянно старалась скрыть.

Лиан сильнее смутился.

— Понимаешь, просто ты и раньше отличалась от остальных. Общалась с полноценными. Будто всегда знала… чувствовала…в глубине души…

— Вообще-то это ты живешь в семье полноценных, — напомнила я.

— Вот именно, — Лиан посмотрел многозначительно. — Потому и знаю, что все не делится на черное и белое. Меня в секторе тоже недолюбливают. Из-за семьи. Слушай, — мальчишка, наконец, прекратил пялиться и уставился в пол, — приезжай этим летом ко мне в гости.

Я открыла рот от неожиданности.

— Приезжай, — повторил Лиан настойчивей. — Неправильно, когда всё так рушится.

— А как же Шем? Его ты больше не зовешь?

— Он поедет к Агнии. Ей в каникулы потребуется моральная поддержка. Не отказывайся сразу, Лилит. Обещай, что подумаешь.

Он снова помахал рукой и, хромая, рванул догонять полуцветов, а я осталась в коридоре, плохо понимая, что сейчас произошло. Это простая вежливость? Лиан предлагает погостить, зная, что я откажусь? Или мальчишка, правда, хочет сохранить отношения, ни взирая на недовольство Шема и Агнии? Вот и поди пойми…

Остаток пути до комнаты номер три в бирюзовом коридоре я преодолела, едва плетясь. Смотрела в открытые окна, из которых открывался потрясающий вид на обожаемое море. И, разумеется, заслужила нагоняй от личного «тренера» за медлительность. От магини, которую ожидала увидеть здесь меньше всего на свете.

— А ты не торопишься, Лилит София Вейн. Возгордилась новым статусом?

На меня насмешливо взирали холодные глаза цвета стали.

— Нет, ваше сиятельство, — я подарила легкий поклон герцогине Виктории, с трудом веря, что она вознамерилась заняться моим обучением.

— Присаживайся, — она постучала по дивану рядом с собой. — Поговорим.

Жест точь-в-точь, как в декабре, когда я выяснила ее кошачий секрет. Но тогда все происходило иначе. Я была хозяйкой положения и имела право вести себя, как заблагорассудится. Теперь я снова просто полуц… незаконнорожденная девчонка из ближайшего к герцогскому замку посёлка.

— Тебе достался очень необычный дар, Лилит, — проворковала герцогиня, глядя сквозь длинные ресницы. — Его трудно приручить, но ты справишься, раз самостоятельно сумела выскочить из тела кота. Сегодня мы просто поговорим. Занятия начнем летом. Дома. Так что на этот раз не оставляй питомца в Гвендарлин, привези с собой.

— Хорошо, — пробормотала я, подумав, что нынешним летом не откажусь от компании Урсула. Кто знает, как встретят меня в поселке. Вряд ли с распростертыми объятиями. Скорее, начнут шарахаться сильнее прежнего. Полуцвет — не страшен, а полноценная магиня, превращенная на годы в полуцвета, способна внушать трепет.

Герцогиня задавала вопросы. Много вопросов. Что я ощущаю, находясь в теле Урсула? Слышу ли в этот момент звуки в реальности? Кто управляет котом: он, я или по очереди? Когда героиня поинтересовалась первым опытом путешествия внутри питомца, я смутилась. В тот раз Эмилио поцеловал Дитрих, впечатав ее в стену в порыве страсти. Еще бы чуть-чуть, и одежда на пол полетела.

— Что-то не так, Лилит? — спросила герцогиня, заметив смущение.

— Я видела… то есть, Урсул видел вашего сына. Старшего сына. Мэтра. Кот пробрался в кабинет сквозь стену, а его светлость играл на скрипке у окна. Грустную мелодию.

Госпожа помрачнела.

— Эмилио только такие и играет. После гибели сестры. Раньше они исполняли другие мелодии. Вместе. У них получался потрясающий дуэт.

— Простите… — пробормотала я.

— За что? За то, что твой кот любитель печальной музыки?

— Нет… То есть, я…

Договорить не дали. Дверь распахнулась. С ноги. Порог переступила женщина, от которой мне сегодня полагалось скрываться в секторе. Вероника Клейсен собственной персоной. Перекошенная и раскрасневшаяся.

— Ты! — указала она на меня пальцем. — На выход! Есть разго-го-во-во…

Дамочка не сразу узнала герцогиню Викторию, а, сообразив, кто перед ней, растерялась. Остановилась посреди комнаты и нелепо качнулась вперед, силясь поклониться, но застывшее тело подвело.

— Ва-ва-ваша Све-све-све…

— В чем дело, Вероника? У тебя есть претензии к леди Вейн?

— Ле-ле-леди Ве-ве-ве…

О, да! Герцогиня Ван-се-Росса, входящая в совет Многоцветья, умела внушать страх. Даже у таких вздорных особ, как матушка Делии.

— Лилит Вейн, семье которой мы с мужем покровительствуем, — добавила Её светлость весело. — О чем именно ты намеривалась с ней поговорить?

— Ни о чем, — пролепетала Вероника, пятясь. — Я по-по-потом. В дру-другой раз…

Дверь за перепуганной магиней закрылась, а я скромно уставилась в пол. Ситуация не красила не только ее, но и меня. Как ни крути, а у Вероники Клейсен есть право предъявлять претензии. Ульрих — жених ее дочери, а я гуляю с ним по замку, будто Делии не существует в природе. Я нарушаю приличия, а не заикающаяся тут дамочка.

— Дело в мальчишке-ведьмаке, полагаю? — спросила герцогиня прямо.

Я вынужденно кивнула. Какой смысл врать или отпираться?

— Ну-ну, — протянула госпожа. — Умеешь ты создавать проблемы. Впрочем, тут, скорее, вина Габриэлы — матушки твоего разлюбезного. Непредусмотрительно поступила, сговорившись с Вероникой. Знала же, что сыночек с характером. Я с ней потолкую. О семейных ценностях. При условии, что ты уверена в выборе. Ульрих Бернарду — не полноценный маг. Он хранит опасную тайну. Легко не будет никогда.

Я напряглась. Ответ требовался здесь и сейчас. Ясный и четкий. Раз и навсегда.

— Еще недавно я считалась полуцветом, а это сулило куда больше проблем.

— Ты не ответила на вопрос, Лилит.

— Я уверена, — вырвалось легко. Слишком легко. Будто я не сомневалась.

А, впрочем, сомнения — это не так уж и плохо. Они означают, что я осознаю всю серьезность ситуации, а не витаю в облаках. А это немало.

****

— Я нашла заклятье! — объявила Юмми Свон, догнав меня, Ульриха и Рашель после ужина.

Мы трое вопросительно уставились на светлую девчонку. Она тяжело вздохнула, мол, какие же мы все бестолковые.

— Заклятье, способное зачаровывать зеркала. Самые обычные зеркала, чтобы те давали подсказки ученикам, — принялась объяснять Юмми тоном, которым обычно разговаривают с туп… хм… с особо одаренными. — Заклятье создал полтора столетия назад один маг под впечатлением от возможностей близнецов. Правда, оно чревато последствиями. Если ничего не выйдет, помните, гонца не убивают. И не бьют. Держите. Лучше провести эксперимент в спальне. Во избежание.

Она сунула в руки Рашель книгу с потрепанной обложкой и была такова.

— Что-то мне не нравится эта затея, — протянул Ульрих, глядя вслед Юмми.

— Мне тоже, — поддержала его Рашель, посматривая на «подарок» с подозрением.

Но я махнула рукой.

— Мы хотим выяснить, где убежище основательницы или нет? — спросила строго. — Вряд ли «эксперимент» с зеркалом опаснее, чем регулярные обряды в берлоге.

Полуведьмак вынужденно согласился и заставил пообещать, что не рискну применять заклятье без него. Ну и путь Юмми советовала делать это в спальне — подальше от посторонних глаз. В Гвендарлин хватает других зеркал, мимо которых не ходят толпами ученики или мэтры. Я кивнула, но покривила душой. Руки чесались приступить к делу немедленно. Рашель легко догадалась о моих намерениях, и едва мы вошли в спальню, весело поинтересовалась:

— Уверена, что готова рискнуть?

— В успехе не уверена, но рискнуть готова, — ответила я в тон.

— Только выучи заклятье, как следует. Не хотелось бы, чтобы зеркало разлетелось на мелкие осколки. Да еще по всей комнате.

— Угу, — отозвалась я, забирая у соседки книгу, и уселась на кровать.

Рашель права. Только разбитых зеркал не хватало.

К заклятью прилагалась целая глава, посвященная его использованию. Неудивительно, что Юмми напряглась. Автор сообщал, что эта простая, на первый взгляд, магия далеко не всегда срабатывает должным образом. Зеркала на считанные минуты наделяются подобием разума, а заодно и характером. Нередко скверным. Могут вместо подсказки облагодетельствовать иными «благами». Например, напутствием следовать дремучим лесом или непроходимым болотом. А иногда и кое-чем похуже. Одна магиня после общения с таким «советчиком» пять лет видела отражение с рогами и свиным пятачком, другая обзавелась подобными украшениями взаправду.

— Серьезно? — встревожилась Рашель, когда я прочитала премилые предостережения вслух. — Рожки я еще переживу, глядишь, Дэриана отвадят. Но пятачок? Увольте!

Но я едва слушала соседку. Подумаешь, «украшения». Леди Виэра с ними, наверняка, справится. Мне к уродству не привыкать. В прошлом семестре несколько недель ходила с пятнами, оставшимися после ожогов. И вообще, у меня на голове до сих пор парик, скрывающий родные волосы длиной, как у мальчика.

— Тут сказано: нужно встать перед зеркалом и произнести заклятье наизусть, глядя в глаза отражению. Заклятье на мертвом языке. Но короткое. Нагр нгу хорн. Не трудно запомнить.

— Смысл знаешь?

— Ага. «Что мне делать?».

Рашель всплеснула руками.

— Как у тебя получается? Не учила язык, а запросто его понимаешь.

— Подумаешь, это не самая глобальная загадка обо мне любимой.

Я отложила книгу и подошла к зеркалу в углу спальни. Рашель хмуро следила за мной, но, едва я набрала в грудь побольше воздуха, готовясь произнести заклятье, не выдержала и рванула… Нет, не за дверь, а в другой угол, куда осколки вряд ли долетят.

— Извини, но лучше перестраховаться. И вообще, кому-то же нужно тебя спасать, коли всё пойдет наперекосяк.

Я одобрительно улыбнулась. На ее месте я б сама струхнула. В конце концов, никто не обязан страдать из-за моей неуемности. Я могла не торопиться, а пообщаться с зеркалом в компании Ульриха. Но терпение — не мой конек.

Итак, посмотреть отражению в глаза и произнести заклятье. Это не сложно. Ни капли.

— Нагр нгу хорн.

Страха не было. Только любопытство. Рожки? Ну и пусть. Мне они точно пойдут больше, чем рыжей ведьме Джемме Паскуале. После встречи с близнецами во сне и наяву, я бы не удивилась ни огненному всполоху на стекле, ни ручейкам крови. Но минуты бежали, и ничего не происходило. Все то же зеркало. Все то же отражение с новыми светло-серыми глазами, к которым я за последние насыщенные недели почти привыкла.

— Ну? — спросила Рашель шепотом.

— Ш-ш-ш, — предостерегла я.

— Ш-ш-ш, — ответило зеркало эхом.

— Ох, — я качнулась, но вовремя взяла себя в руки. Пятиться глупо.

По стеклу прошла рябь, но сразу сгинула, вернув отражение. Мгновение, и появились буквы. Золотые. Они помигали с четверть минуты и исчезли.

— Что? Что там было написано? — Рашель выглянула из своего угла, но не сумела прочесть надпись на расстоянии. — Зеркало ответило, где убежище Гвенды Ван-се-Рмун? Или выдало гадость?

— Ни то, ни другое. Посоветовало поискать восточную звезду. В голове. Так и написало: «Ищи звезду в голове. Замок подскажет ответ».

— Что за бред? — возмутилась девчонка, подходя ближе.

— Да, бред, — протянула я разочарованно, но охнула и хлопнула себя по лбу. — Ну, конечно! Это гениально! И почему я раньше не подумала?! Тупица!

Я мысленно потянулась к карте в голове. И обратилась к Гвендарлин:

— Покажи, где Томас Гилмор спрятал звезду.

Я подозревала, сразу не получится, придется убеждать и доказывать, что я не собираюсь использовать артефакт в личных целях, но древний замок отозвался по первому зову. Знал, что намерения чисты. Одна из синих линий на карте засияла, указывая направление. Она изгибалась, ведя в северную часть колледжа, а затем к запасному выходу — наружу. Туда, где никому из нас точно не пришло бы в голову искать.

Я открыла глаза и тихо засмеялась.

— Что? — Рашель смотрела испытывающе, не веря, что я добилась результата.

— Звезда востока не в замке. На улице. Томас Гилмор спрятал ее в восьмой ступеньке северной лестницы. Вот, хитрец. Кто стал бы искать артефакт под ногами! Да еще снаружи. В ступеньке, которую заливают дожди, и засыпает снег!

— Никто, — подтвердила Рашель. — Что будем делать? Достанем звезду? Или оставим на месте. Вдруг тени проследят за нами?

— Лучше забрать ее в сектор. Завтра же. Сюда тени способны попасть только в новолуние.

— Может, отдать артефакт педагогам? Пусть мэтр Ван-се-Росса увезет его из замка.

Рашель говорила дело. Чем дальше восточная звезда от Гвендарлин, тем лучше. Может, средний герцог привлечет матушку, а она — ведьм и ведьмаков? Общими усилиями придумают, как спрятать, а еще лучше — уничтожить артефакт.

— Хорошо, отдадим мэтру. Но сначала достанем. Вдруг я ошиблась? Только всех зря переполошим.

Голову посетила тревожная мысль. Я узнала место хранения легко. Слишком легко. Тут наверняка, кроется подвох. По-другому просто не бывает…

…Ульрих, Элиас и Юмми одобрили мое решение. Сначала собственные поиски, затем привлечение мэтров. Сегодня же. После практики. Полуведьмак наградил сердитым взглядом, мол, просил же не геройствовать в одиночку. Брайса не позвали. Последние дни он торчал возле Уэлбрука, изображал лучшего друга и пытался выведать вредительские планы. Милли тоже не посвятили в авантюру. Полуцвета не так просто перехватить, да и на улицу ей выходить нельзя.

Во второй половине дня, как назло, зарядил дождь. Нет, не так. Зарядил ливень. Барабанил в стекло, вот-вот разобьет, приминал молодую траву, грозил переломать хрупкие веточки на деревьях и смыть любого, кто высунет нос на улицу. Но мы высунули. Вышли на крыльцо вчетвером и, стоя под крышей, ждали опаздывающую Юмми. Струи воды пока не долетали, но сырость пробирала насквозь. Северный запасной выход держали запертым из-за обветшавшего крыльца, пришлось выбираться через главный — западный. От восточного пришлось бы топать дольше.

— Зато обойдемся без свидетелей, — нашел плюс в ситуации Элиас. — Вряд ли кому-то понравится, что мы ломаем ступеньку.

— Подумаешь, — отмахнулась Рашель. — По той лестнице всё равно редко ходят. Она с самой продуваемой стороны. Ой.

Девчонка сообразила, что зря вспомнила этот «примечательный» факт, и примолкла.

Я куталась в плащ и смотрела на море. Зверь проявлял истинную сущность. Бесновался. Волны бились и бились о скалу. Отсюда я этого не видела, только слышала, но представляла в деталях. На память пришли хищники из семейства кошачьих, ловкие и прыгучие. Сегодня волны, как и они, стремились в один прыжок оказаться наверху, чтобы там, где высится древний замок, не осталось ни клочка суши.

— Брррр, — вырвалось помимо воли.

— Можем вернуться, — предложил Ульрих. — Или мы сходим вдвоем с Элиасом, а вы подождете в замке.

— Ни за что, — оповестила я.

— Угу, — отозвалась Рашель, но менее уверенно.

В небе громыхнуло. Далеко. Под многочисленными слоями черных, фиолетовых, серых и сизых туч.

— Всё, идем, — не выдержал младший герцог, накидывая капюшон. — Юмми нас догонит.

Никто не возразил. Всем хотелось поскорее покончить с «миссией» и вернуться в тепло. Погода напоминала ту, что царила здесь в начале первого семестра. До того, как избранники на встрече первого рассвета года стянули с неба магическое покрывало, впустив солнечный свет. Но одно дело смотреть на ненастье из окна, как я делала из сектора полуцветов, другое — шагать по лужам под проливным дождем. Непромокаемый плащ защищал тело и голову, но ботинки промокли насквозь через несколько шагов. Однако я сжала зубы и шла дальше.

Какой же все-таки у нас огромный колледж. Пока дойдешь от западного крыльца до северного, рискуешь утонуть. Рашель кашляла, Элиас заботливо на нее поглядывал. Я, наоборот, не замечала Ульриха. Не хотела видеть на лице тревогу, которую ощущала звериным чутьем. Полуведьмак что-то предчувствовал. Опасность? Неприятности? Странно, что мне интуиция ничего не нашептывала.

— Стойте! — нас догнала запыхавшаяся Юмми.

— Долго же ты, — попенял Элиас.

— Пришлось разбираться с первогодками, — объяснила светлая староста опоздание. — Устроили драку в коридоре.

— Мы почти на месте, — Ульрих указал рукой на залитую лужами лестницу.

Она выглядела хуже трех других. Потрепанней. Многие ступени отколоты, в трещинах.

— Которая? — спросил Элиас. — Восьмая сверху? Или снизу?

— Снизу, — я усмехнулась. — Ты ее не видишь? Она целая. Единственная из всех.

— Отлично, — протянул младший герцог. — Прямо-таки красуется. Мол, посмотрите, я здесь.

Ульрих первым шагнул к восьмой ступеньке, а я ахнула.

— Погоди! Там же…

— Защитная магия? — усмехнулся полуведьмак. — Наверняка. Поэтому я подстраховался.

Он извлек из кармана серебреный браслет с двумя прозрачными, как вода в роднике, камушками. Драгоценными, без сомнения.

— Ты издеваешься? — строго поинтересовалась Юмми, приподнимая капюшон. На лицо мгновенно полились струи воды, но девчонку эту не беспокоило. — Артефакт Гвендарлин? Из хранилища? Серьезно?

— Конечно, серьезно, — Ульрих и бровью не повел. Невозмутимый, как обычно. — А ты предлагаешь лезть за звездой без проверки? Хочешь поджариться на месте? Тут, наверняка, защитная магия. Шарахнет так, что в жизни не оправишься.

Юмми примолкла, признавая правоту парня, но на браслет в его руках все равно смотрела неодобрительно. Полуведьмак, тем временем, опустился на корточки и поднес украшение к ступеньке, прячущей восточную звезду. Оно вспыхнуло, камушки заиграли волшебными переливами. Но лишь мгновенье. Свет погас внезапно, как и появился.

Ульрих недоуменно потер переносицу.

— Что не так? — спросил Элиас. — Говори же. Мощная защита?

Полуведьмак выпрямился.

— Вообще никакой. Но дело не в этом. Тут скрывалась очень сильная магия. Но теперь ее нет. Похоже, давно нет.

Они заговорили одновременно, перебивая друг друга и споря. Но во всем этом гвалте, смешанном с шумом дождя, я распознала только слова Рашель. Крайне важные слова:

— Гвендарлин дал Лилит подсказу. Думаете, это ложь. Он сказал что…

Я топнула в сердцах, разбрызгивая грязь и мутную воду.

— Вот именно! Мне ответили на вопрос. Только вопрос я задала неправильный. Спросила, «Где Томас Гилмор спрятал звезду?», а не «Где она хранится?». Это первый тайник. Но есть и другой. Артефакт перепрятали. Вскрывайте ступеньку. Сами убедитесь. Там пусто.

Но я ошиблась.

Нет, звезды востока внутри не оказалось. Но осталась «оболочка» — старинная шкатулка, в которой та когда-то хранилась. Шкатулка с насквозь прожженной крышкой. Словно злая сила проникла внутрь, чтобы заполучить артефакт.

Мы стояли, заливаемые дождем, и молчали. Тупик. И никаких подсказок. Я закрыла глаза и, как накануне вечером, потянулась к карте в голове. «Подскажи!» взмолилась, обращаясь к древнему замку. Но ответа не последовало. Ни намека на него. Мне не собирались раскрывать столь серьезную тайну. Не доверяли. Или не считали достойной. Показали старый тайник, щелкнув по носу, чтоб не задавалась.

— Идемте назад, — велела я хмуро. — Здесь мы больше ничего не узнаем.

— Подождите! — вскричала Юмми взволнованно. — Посмотрите на шкатулку! Крышка! Она прожжена не снаружи, а изнутри. Звезда сама это сделала! Выбралась!

— Глупости, — воспротивился Элиас.

— Бред, — согласилась Рашель.

Но мы передавали шкатулку из рук в руки, внимательно разглядывая повреждения, и постепенно пришли к тому же выводу, что и светлая девчонка. Звезда повредила деревянную поверхность сама. По собственной воле или повинуясь чужому приказу — другой вопрос. Но, скорее, второй вариант. Кто-то очень могущественный заставил артефакт покинуть тайник. С чего бы ей самой так рисковать?

— Почему же ступенька целая? — спросила Рашель. — Ее отремонтировали?

— Не думаю, — полуведьмак вытер мокрое лицо ладонью. — Крышка повредилась, потому что разрушились защитные чары, наложенные на шкатулку. Сквозь камень звезда прошла без последствий.

— Но зачем? — задала риторический вопрос Юмми.

Ульрих пожал плечами, но вздрогнул и побледнел.

— О чем ты подумал? — я грозно посмотрела на него, зная «премилую» манеру уходить от ответа. — Говори!

Он тяжко вздохнул. Но объяснил. Без особой охоты.

— Когда зимой я подслушал разговор о звездах, узнал одну их особенность. Артефакты способны сами приходить на помощь, если рядом умирает маг.

— Здесь кто-то умирал? — съязвила Рашель. — Прямо на этих ступенях?

— Вообще-то, да.

Вместо разъяснений Ульрих посмотрел наверх. Я проследила за его взглядом, но ничего не поняла. Стена, венчаемая башней. Такой же, как десятки других в Гвендарлин. Множество окон, за которыми в непогоду даже днем горит свет. А вот Элиас сразу догадался. Закрыл лицо ладонями и застонал.

— Что не так? — спросила я Ульриха.

— Башня.

— И?

— Это лунная башня, Лилит…

****

Я бежала во весь дух, волоча за собой мокрый плащ. Ульрих несся следом. Куда? К башне Марго, разумеется. Я вознамерилась спросить почившую герцогиню лично, не ради ее ли мертвой персоны восточная звезда пробила шкатулку, в которой преспокойно хранилась годами. Элиас понял, куда я направляюсь, но последовать не рискнул. С другой стороны, он и знаком с сестрицей не был. Ему едва три года исполнилось, когда она погибла, сброшенная тенями с лунной башни.

Рашель и Юмми ничего не поняли. Смотрели на нас троих вопросительно. Но я отмахнулась. Пусть Элиас объясняет, коли сочтет нужным. Это его семья. Я же возьму на себя смелость потолковать с его родственницей о делах давно минувших дней. Ученикам нельзя подниматься в башню? Подумаешь. Ульрих посторожит. Главное, чтоб Марго пожелала появиться. А, главное, ответить. Ведь прежде мы чаще разговаривали в снах или, когда я находилась на грани жизни и смерти. Исключение — ночь, когда меня заперли в холодном зале, пока решался вопрос о моем исключении из колледжа.

— Сиди на ступеньках, — велела я полуведьмаку. — Если кто-то появится…

— Никто не появится, — заверил он. — Все сидят в секторах. Там теплее, чем в коридорах, где окна через каждый метр.

— Если кто-то появится, — повторила я сурово, — говори с ним громко, чтоб я не вышла в самый неподходящий момент. Дюваль меня не выставит из Гвендарлин, я им с «подружкой» тут нужна. Но лучше ему не знать о разговорах с Маргаритой.

Ульрих проводил меня мрачный взглядом. Он предпочел бы отправиться следом, чтобы страховать, а заодно самому услышать ответы призрачной девушки. Но кто-то же должен сторожить путь к отступлению. Впрочем, я этому только радовалась. Говорить с Марго лучше один на один. Мне отчего-то казалось, что это всё исключительно между нами.

— Маргарита, — позвала я, войдя в башню. В пустую башню.

Днем, пусть и в жуткий ливень за окном, она выглядела не так зловеще. Обычная обветшавшая комната с паутиной по углам. Ладно, не совсем обычная. Круглая, с высокими окнами, заостренными наверху. Деревянные половицы недружелюбно скрипели под ногами. С плаща, что я держала в руках, капала дождевая вода.

— Пожалуйста, отзовись. Нам надо поговорить. Это важно.

— Знаю, — донесся тихий голос. — Я видела вас внизу.

Она появилась. Девушка, которую я всегда видела лишь со спины. Вот и сейчас она встала лицом к окну, в одной руке держа инструмент, в другой — смычок.

— Задавай вопросы, Лилит.

Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Звезда покинула тайник ради тебя?

— Да.

— Но почему не оживила?

— В одиночку она на это не способна. К тому же, невозможно оживить то, что сломано. Меня повредили. Мою душу. Тени.

— Когда убили?

По телу иглами прошла дрожь. Воображение нарисовало дикую картину, как две призрачные фигуры выталкивают девушку в синем платье из окна. Как она лежит внизу на ступенях. Изломленная. Мертвая…

— Нет. Это случилось раньше, когда тени использовали меня.

— Что они сделали?

Маргарита горько усмехнулась.

— Боюсь, на этот вопрос я не смогу ответить. Некоторые вещи лучше не знать.

Теперь засмеялась я. Горько. И громко.

— Как и то, что случилось в забытые два часа?

— Совершенно верно.

— Но Ульрих знает.

— И правильно делает, что молчит. Он знает, что в прошлый раз тебе пришлось не сладко.

Я всплеснула руками. Как же надоели тайны. Но события в замке Ван-се-Росса подождут. Еще несколько минут. До момента, как я спущусь из лунной башни.

— Значит, ты теперь звезда?

— Нет. Но мы с ней единое целое.

— Тени смогут использовать тебя для обряда?

— Нет. Звезда видоизменилась. Ее магия никогда не соединится с тремя остальными артефактами. Тени не получат тела. По крайней мере, этим способом. Но есть другой. Ты. Уезжай из Гвендарлин, Лилит. И не возвращайся. Ты ничего никому не должна.

— Звучит очень храбро, — съязвила я.

— Дело не в храбрости, а в твоей жизни. Тени набрали достаточно сил. В новолуние они ударят. По тебе.

Но я отмахнулась и побежала к двери. В порыве чувств чуть не кувыркнулась с лестницы, как герцогиня Виктория в облике Тиры в декабре.

Ульрих кинулся навстречу. Заботливо усадил на ступеньку.

— Ты в порядке? Что она сказала?

Я посмотрела в зеленые глаза. Насыщенные и родные. Это самый дорогой для меня маг. На всем свете. Один из двух самых дорогих, считая маму. Но это маг, который мне лжет.

— Звезда объединилась с Марго и теперь недосягаема для теней.

— Почему же ты расстроена?

— Из-за тебя. И твоей лжи. Я знаю, ты вспомнил два часа в замке Ван-се-Росса. Не отрицай. Я поняла это пару недель назад. Молчала, потому что не хотела ссориться. Но я больше так не могу. Не могу находиться рядом с тем, кто меня обманывает.

Ульрих побелел.

— Лилит, ты не понимаешь…

— Мне не понравилось то, что с нами случилось в той комнате? Я догадалась. Но хочу знать правду. Я имею право ее знать.

Он протестующе покачал головой.

— Ты заблуждаешься.

— Это ты заблуждаешься. Либо рассказываешь о забытых часах, либо между нами всё кончено. Не надейся, это не слова, сказанные на эмоциях. Я не смогу доверять тебе, если промолчишь.

— Я защищаю тебя, Лилит. От себя самой.

— Хватит, — я выставила ладони вперед. — Ничего больше сейчас не говори. Подумай над моим предложением. И сделай выбор.

Он хотел еще что-то сказать, привести доводы, но я ушла, оставив на лестнице мокрый плащ. Шагала в сторону сектора темных, ничего не чувствуя. Ничего. Абсолютно. Все эмоции исчезли. Хотелось лишь одного: последовать совету Маргариты и удрать из Гвендарлин. Но я знала, что никогда этого не сделаю.

Глава 22. Вспомнить всё

Мы неделю не разговаривали с Ульрихом. Точнее, я не разговаривала с Ульрихом. Он пытался объясниться, постоянно маячил по близости, в столовой устраивался рядом, но я была непреклонна. В первый день за завтраком попыталась пересесть, но Рашель пресекла «бегство». Зашептала на ухо:

— Не смей. Парень-староста — отличная защита от вредительских выходок. Как только народ узнает, что вы поссорились, жди неприятностей.

Соседка говорила дело, и я смирилась. Но, по-прежнему, играла в молчанку. А что? Я всё сказала возле лунной башни. Полуведьмак отлично знал способ помириться. Не моя проблема, что не желал им воспользоваться и искал обходные пути. Правда, не моя проблема. Я почти не тосковала. Расстраиваться и грустить не позволяла подготовка к экзаменам. Не до любовных страданий, когда в буквальном смысле засыпаешь с учебником в обнимку.

Лишь по утрам (я по привычке просыпалась раньше других, хотя больше и не посещала тренировки с Эмилио), накатывала печаль. Опутывала сердце липкой паутинкой, в глазах скапливалась предательская влага. В эти ранние часы я была близка к тому, чтобы пойти на попятную и помириться с Ульрихом, наплевав на потерянные два часа. Но потом характер брал своё, я умывалась и шла на завтрак — игнорировать полуведьмака. Потому что знала: пока он не расскажет правду о том злосчастном вечере, я не успокоюсь. Эта тайна всегда будет стоять между нами, все увеличивая пропасть.

— Ты не понимаешь главного, Лилит, — сказал Ульрих за обедом на восьмой день. — Тебе кажется, что ложь — зло. Это не так. Настоящая катастрофа — правда о тех двух часах. Ты никогда не простишь мне, что я раскрыл ее и разрушил твою жизнь.

— Она не может быть хуже того, что со мной уже случилось: огненного шторма, предательства друзей, магии, годами маскировавшей под полуцвета.

— Она хуже. Поверь.

Но я не верила. Усмехнулась и отвернулась. Зачем Ульрих все усложняет? Не кожу же с нас сдирали живьем в той комнате. Мы вышли из замка Ван-се-Росса целые и невредимые. Ни один волосок на белокуром парике не примялся. А эмоциональная боль… Мне в жизни наносили столько обид, не сосчитать. Одной больше, одной меньше.

— Хорошо, — неожиданно сдался полуведьмак. — Встретимся в главной гостиной после практики. Уйдем в стену, и я всё тебе покажу. Совершу ошибку. Но, похоже, с твоим ослиным упрямством по-другому не получится.

— Покажешь? — переспросила я, подумав, что он оговорился.

— Ага. Есть способ сделать так, чтобы ты увидела всё своими глазами. Точнее, пережила всё заново. Каждую секунду. Но тебе не понравится опыт.

Я вспылила.

— Можешь повторить это в тысячный раз. Я не передумаю.

На нас с любопытством уставились десятки глаз. Смотреть на чужую ругань гораздо интереснее, чем заниматься своими делами.

Ульрих поднялся из-за стола и показал на большие часы над входом.

— Никто не торопится на практические занятия? — спросил он народ тоном старосты.

Все мигом потупили взгляды и принялись торопливо доедать обед.

…На практику я ходила в особую группу, где собирались ученики с редкими способностями. Маги, вроде водников, огневиков или левитаторов, занимались большими компаниями. Ульриху с его цветочный даром и мнимым даром рикошета полагалось работать с нами, но его родовую способность эксплуатировал мэтр Шаадей: полуведьмак вместо занятий в зале ухаживал за цветами и растениями в Гвендарлин. Рашель приходила к нам дважды в неделю: тренировать управление неодушевленными предметами. Остальные дни проводила время с левитаторами.

На первых занятиях я, как и полагалось, пыталась тренировать врожденную магию, то есть, проникать в тело Урсула. Но ничего не выходило. То ли я плохо старалась, то ли кот отказывался впускать мое сознание. Тогда я преступила к работе со вспомогательной магией. Пользы гораздо больше, чем сидеть в углу и медитировать, представляя синего паразита. А в последние дни я вспомнила уроки отца Агнии и старалась вызвать пламя, как в сражении с волками Тео. Успехов пока не добилась. Но не сдавалась.

Сегодня практику вёл Рэм Дюваль, что меня жутко раздражало. Злость кипела раскаленной лавой, почти как раньше, когда побочка проявлялась сильнее. Я спиной ощущала пронизывающий взгляд мэтра. Мнимый Дюваль обходил одного ученика за другим, давал советы, но постоянно наблюдал за мной. Мне представлялся паук, сидящий на краю паутины. Он пока бездействует, но муха уже запуталась в липких сетях. Она целиком и полностью в его власти.

— Как дела, Лилит? — Дюваль подошел ко мне.

Паук приблизился. Муха затрепетала. Или нет?

Руки дернулись и… выпустили пламя. Не в тень, притворяющуюся мэтром. В стену.

— Ох! — пронеслось по залу.

— Отличная работа, — похвалил самозванец.

— Спасибо, мэтр, — ответила я с улыбкой.

Кто бы знал, каких усилий она мне стоила. С удовольствием запустила бы в него пару огненных шаров. Или не запустила бы? Одно дело — бить в тень. Другое — в Дюваля. Ведь это тело мэтра. Он всё еще там. Его нельзя калечить. Дюваль ни в чем невиноват. Он справедливый и хорошо относится к полуцветам.

— Вспомогательная магия — это хорошо, — продолжил фальшивый мэтр. — Но почему ты не работаешь с котом. Не получается?

Находись я в теле животинки, шерсть встала б дыбом. Это не праздный интерес. Тени хотят знать, насколько хорошо я овладела способностью.

— Зачем тренировать то, что я и так умею? — отозвалась я, разглядывая покалеченную огнем стену. — Лучше научиться чему-то новому.

— Думаешь, пригодится в ближайшее время?

Я едва не выругалась. Он издевается? Знает ведь, кем мы с Ульрихом друг другу приходится. И понимает, что парень рассказал мне о его нападении в новолуние. Мне ведомо, кто он на самом деле. А он в курсе, что я всё знаю. Для чего весь это спектакль?

— В этом замке защитная магия никогда не бывает лишней, — ответила я небрежно.

Пусть понимает, как хочет.

— Простите, мэтр, но, кажется, в том углу требуется ваша помощь.

Я кивнула в сторону, где один ученик наколдовал другому ослиные уши. Тот разозлился и в отместку швырнул обидчика прочь. Магией, разумеется. Не кулаками. Дюваль поспешил выручать парней, а я в сердцах выпустила еще один огненный шар в подпаленную стену. Ничего, ей не больно. А у меня внутри все кипит. Лучше калечить неодушевленные предметы, чем Ульриха, встреча с которым вот-вот состоится.

Однако в сектор я плелась нога за ногу. Охватила тревога. Голову посетила до смешного простая мысль: вдруг полуведьмак прав? Вдруг я пожалею, что заставила его раскрыть правду о событиях в замке Ван-се-Росса? Ульрих не из пугливых, но что-то заставило его опасаться моей реакции. Стоп! Я упрямо мотнула головой. Без паники! Раз ступила на этот путь, надо пройти его до конца, что бы там меня ни ожидало.

Полуведьмак вернулся в сектор раньше. Сидел в кресле с книгой. Рядом стояла дорожная сумка. Женская. С цветочками.

— Что? — спросил он с усмешкой, поймав взгляд. — Пришлось позаимствовать у Рашель. Всё мое добро сгорело в новолуние. А отец пока прислал лишь самое необходимое. Идем. Надо успеть до ужина. Хотя сомневаюсь, что ты будешь в состоянии на него пойти.

— Позер, — проворчала я.

— А я тебя не пугаю, — заверил он. — Констатирую факт.

Мы вошли в стену в четырех коридорах от сектора. Замок пустовал. После практики народ либо шёл гулять (а главный вход в другой стороне), либо отдыхал в секторах. Ульрих опустошил сумку, выложил на пол два пузырька с бордовой и зеленой жидкостями, пучок подсушенной травы и ленты: синюю и серую.

— Зачем всё это?

— Для обряда. Ленты свяжут наши руки, чтобы я мог вытащить тебя из воспоминания, иначе будешь переживать его снова и снова. Трава и бордовый настой для погружения в прошлое. Второе зелье — обычная успокоительная микстура. Понадобится, когда вернешься. Не хочу, чтобы ты меня подпалила в растрепанных чувствах.

— Позер, — повторила я. Нагнетает и нагнетает.

С приготовлениями управились быстро. Я глотнула зелья — совсем не мерзкого зелья со вкусом лесных ягод. Ульрих привязал ленты. Сделал пас руками и поджег пучок сухой травы. Дунул на него, потушив огонь. Теперь трава тлела, от нее шел легкий дым.

— Ей не полагалось сгореть за секунды?

— Она зачарована, — парень посмотрел мне в глаза. — Еще не поздно отступить, Лилит.

— Продолжай, — велела я, хотя сердце предательски екнуло.

Ульрих сосредоточенно кивнул и приступил к делу. Он творил ведьмовскую магию. Водил пучком травы по воздуху, что-то беззвучно напевая. Дым завивался в спирали, создавал кольца, которые улетали к потолку и таяли там, исчезая в небытие. В горле запершило, но я не закашлялась. Голова, как ни странно, не кружилась. Лишь веки налились тяжестью. В уголки глаз будто капнули клей. Они закрывались. Медленно. Я всё еще видела Ульриха, рисующего что-то в воздухе пучком тлеющей травы…

— Говорят, некоторые двери лучше не открывать.

— Я не ощущаю угрозы. В каникулы я восполнил «пробелы» и сейчас накачан ведьмовской магией под завязку.

Мы с Ульрихом стояли возле неприметной серой двери. Другой он: в черном плаще поверх серого костюма. И другая я: в голубом платье и белокуром парике. Полуведьмак толкнул дверь. Она открылась с тихим негостеприимным скрипом. Я первая шагнула в темноту, ощутила под ногами шершавый пол, не покрытый ковром.

— Осторожнее, — шепнул Ульрих. — Сейчас организую свет.

Он щелкнул пальцами, над головой мелькнул огненный шарик. И погас. А с ним погасли и мы. Или не погасли? Нет, не в этот раз. Полуведьмак организовал второй шарик, и мы пошли вниз, держась за стену и выверяя каждый шаг: Ульрих впереди, я сзади. Внизу парень громко хлопнула в ладоши, и наш маленький источник света размножился: под потолком повисло с пару дюжин таких же шариков.

— Похоже на склад ненужных вещей, — проговорил полуведьмак, оглядываясь — Хотя старым тут ничего не выглядит.

Я с ним согласилась. Диваны, кресла, пуфики, шкафы с книгами, столики, стулья. Два зеркала во весь рост в темно-синей оправе. А еще куклы. Дорогущие. В шикарных нарядах. В детстве я бы за одну такую демонам душу продала без раздумий. Я открыла один из закрытых шкафов и обнаружила там одежду. Женскую. Домашние платья, в которых бы я не постеснялась явиться на бал. А уж бальные… Без изысков, вроде многочисленных рюшей или бантов, но элегантные. В голове звякнул колокольчик. В этом замке когда-то жила девушка, саму память о которой уничтожили, будто вырвали страницы из книги.

— Демоны всех побери! — возмутился Ульрих, прошедший вглубь комнаты.

— Что там? — я рванула к полуведьмаку, чуть не врезавшись в туалетный столик. Неужели, пострадал от защитной магии?!

Кажется, нет.

Парень стоял посреди комнаты, растерянно вглядываясь в портрет девушки с каштановыми волосами с рыжинкой. Как у меня.

У меня?!

— Да чтоб вас всех! Какого демона?!

На портрете была я. Только глаза обычного цвета: светло-серого, спокойного, мягкого.

Или не совсем я. А кто-то сильно на меня похожий. Нос не такой вздернутый и губы тоньше. И выражение лица уверенное, немножко высокомерное.

— Ульрих, что происходит? — спросила я жалобно, борясь с желанием вцепиться в руку полуведьмака, как напуганная маленькая девочка.

— Там надпись, — пробормотал он, подходя к портрету ближе. — Сейчас. Ох…

Но я тоже ее прочла. Вслух. Прочла имя и фамилию, прозвучавшие громовым раскатом:

— Маргарита Ван-се-Росса…

Мы молчали. Оба. Минуты три, не меньше.

Колокольчик в голове больше не звенел. Там ухал молот. Или пара молотов.

Это портрет Марго. Марго, которая ни разу не повернулась ко мне лицом. Марго, за которой охотились тени. Те же тени, что преследуют меня. Меня… Магиню, умеющую проникать в тело кота. Коты. Тира. Герцогиня Виктория. Родовой дар. Кошачий дар! О, боги! Это треклятое семейство печется обо мне, словно… словно…

— Думаешь, мы родственники? — спросила я горько.

— Это фамильное сходство, Лилит, — ответил Ульрих. — Ты тоже Ван-се-Росса. Без сомнений. Возможно, поэтому понадобился маскарад. Из-за Маргариты. Многие гости давно знают герцогское семейство и, наверняка, помнят, как выглядела погибшая дочка. А в этом парике ты сама себя едва узнаешь.

— Что же получается, мэтр Эмилио — мой… мой…

Конец фразы не задался. Совсем. Потому что кое-что не сходилось. Мама говорила, что понятия не имеет, кто прятался под маской шута на герцогском празднике. Она не лгала, я всегда это чувствовала. Но Эмилио она бы узнала. Когда кто-то сильно нравится, его ни с кем не перепутаешь. Догадаешься, кто перед тобой, по голосу, фигуре, любому жесту. Конечно, средний герцог мог применить маскировочную магию, но мать с ним и так пошла бы хоть на край света. Хотел погулять тайком от официальной невесты Летисии? Разве что так. Но на Эмилио это совсем не похоже.

— Есть и другой вариант, — начал Ульрих, но его слова потонули в нервном покашливании.

— Так-так, кажется, у нас гости. Незваные, — протянул знакомый женский голос.

— Я же говорил, что защита тут слабая, — вторил ему второй — мужской.

Мы обернулись и обнаружили на лестнице герцогскую чету. Виктория побледнела, взирала на нас со страхом, обычно ей не свойственным. Наше появление в тайной комнате было последним, чего она хотела в жизни. На морщинистом лице Эдварда застыла горечь, а я вдруг поняла, кого мне напомнил старый герцог полчаса назад. Маргарита очень похожа на него. Точнее, я на него похожа.

— Мне очень жаль, девочка, — проговорил Его светлость. — Тебе не полагалось это видеть.

Взгляд выцветших глаз устремился к портрету дочери — убитой и незаслуженно преданной забвению. Той, чьи вещи спрятали от посторонних глаз, словно нечто постыдное. На виду не осталось ничего, что бы напоминало о ней. Кроме меня, до тошноты на нее похожей.

— Так значит, мы родственники? — спросила я заносчиво.

И откуда только смелость взялась? Или лучше назвать это наглостью?

— Боюсь, что так, — герцог сошел с лестницы и кивнул на стол овальной формы слева от нас. Первым отодвинул стул и устроился для разговора. Вероятно, долгого разговора.

Вот только я не была уверена, что хочу обсуждать с ним что-либо. С ним или его супругой, всё еще стоящей на лестнице, как каменное изваяние.

— Виктория, ты составишь нам компанию? — спросил супруг насмешливо. — Или мне одному отдуваться перед внучкой за твои грехи?

Герцогиня дернулась, словно получила основательный удар по щеке, а я задрожала с головы до ног. Значит, всё-таки Эмилио?! Вот, мерзавец! Задурил моей матери голову, а потом пятнадцать лет делал вид, что не причем. В жизни больше не подойду к нему в Гвендарлин! Разве что для одной единственной цели — плюнуть в лицо!

— Виктория, — повторил герцог. — Иди сюда. И сядь.

Он не повысил голоса, но в нем прозвучала угроза. Её светлость подчинилась. Отодвинула стул, провезя ножками по полу, и уселась, расправив пышный подол. На меня она не смотрела, словно это была уже не я, а ожившая Маргарита, которая сошла с портрета.

— Устраивайтесь, — герцог сделал приглашающий жест рукой.

Мы с Ульрихом переглянулись, но, как и герцогиня, выполнили пожелание. Я спрятала руки под столом, чтобы никто не увидел, как они дрожат. Но полуведьмак легко угадал мое состояние и сжал ладонь в знак поддержки. Полегчало совсем чуть-чуть, но в моем состоянии и это не мало. Хоть есть вероятность, что обойдется без побочки.

— Рассказывай, дорогая, — приказал Его светлость. — Всё, как есть.

Именно приказал. Тоном, не предполагающим отказ. А я-то считала, что Виктория у них главная. Это ведь она входит в совет Многоцветья. Но, видно, в семействе не всё так просто. Точнее, совсем не просто.

— Я хотела, как лучше, — проговорила герцогиня, глядя на столешницу. — Для всех.

— Особенно для Лилит, — съязвил супруг.

— Не так уж и плохо ей жилось, — не выдержала Виктория. — Я следила. Всё видела. Полуцветам всегда не сладко. Но большинству приходится гораздо хуже. У Лилит была любящая мать, которая ни о чем не подозревала и…

— Девочка могла жить в замке, и ничто бы и грубого слова сказать не посмел! — разъярился герцог, ударив ладонью по столу. — Но ты сделал из нее нищенку.

— Я защищала дочь!

— Дочь?! — взревел Его светлость. — Она умерла, упав с башни Гвендарлин! Так ты ее защитила?! Если б не твое вмешательство, Марго осталась бы дома!

Ульрих крепче сжал мою ладонь, а я взирала на ссорящихся герцогов и ничего не понимала. Причем тут Маргарита? И о чем не подозревает моя мама?

— С чего мне было жить в вашем замке? — спросила я вслух.

Самый безопасный вопрос из всех.

— Ты здесь родилась, — ответила герцогиня Виктория, впервые посмотрев мне в глаза.

— Неправда. Я появилась на свет в доме повивальной бабки…

— Нет. Это случилось здесь, — стояла на своем Ее светлость.

— Но мама говорила…

— Мама? — усмехнулась она, напомнив кошку Тиру, «улыбающуюся» в усы. — Ты говоришь о Ренет Вейн, я полагаю. Вот только она тебе не мать, пусть и считает иначе. Ее ребенок погиб еще в утробе. Повитуха знала об этом и рассказала мне, а я поменяла мертвого младенца на живого. Ренет полагалось родить чуть позже, но мы ускорили процесс, ее ребенку всё равно невозможно было помочь.

Прошла минута. Или две. А, может, считанные секунды. Когда разрушается мир, сразу и не поймешь, что происходит со временем. Оно ускоряется или, наоборот, сжимается. Сначала я сидела, не шевелясь, и смотрела мимо герцогини, так просто рассказывающей страшные вещи. А потом вскочила и…

Нет, я не кинулась на Ее светлость. Не вцепилась ногтями в лицо. Принялась крушить всё вокруг. Схватила палку для игры в бильярд в углу и колотила по мебели и зеркалам. На дереве оставались вмятины, осколки стекла усыпали пол, но никто ничего не предпринимал. Возможно, решили, что действуя руками, а не магией, я причиню меньший урон. Или же просто ждали, когда схлынет основная волна ярости, и я немного успокоюсь.

Они не выдержали, когда я схватила ножницы и рванула к портрету Марго.

— Нет! — закричал герцог.

— Не смей! — потребовала герцогиня.

Но остановить меня могли лишь действия, а не слова. Крепкие объятия, в которые заключил меня Ульрих. Я попробовала вырваться, но он повалил меня и прижал к полу, не давая шевельнуться.

— Тише, — зашептал в ухо. — Ты — это ты. Никакая их «правда» этого не изменит. Это не изменит тебя. Все остальное — мишура.

До контуженого разума донесся голос герцога.

— Дорогая, ты не доведешь до ума особое зелье, — обратился он к супруге. — Оно настаивается в лаборатории. Хотел испробовать на слугах, но, полагаю, Лилит оно нужнее. Девочка не готова к столь резким переменам. Нужно добавить пару ингредиентов и подождать с полчаса.

— Хорошо, — согласилась герцогиня. — Пока же я запечатаю дверь, чтобы никто не вошел. И не вышел. Постарайся много не болтать, дорогой. Детям ни к чему подробности.

Я слышала, как она уходит. Но не шевельнулась. Не отреагировала и тогда, когда герцог подошел к нам и опустился рядом на пол. Пусть делает и говорит, что хочет. Мне все равно. Хуже, чем есть уже не будет. Самая страшная правда уже прозвучала. Правда, которая пока не желала укладываться в голове. Маячила где-то рядом. Грозной тенью. Или призраком. Вроде того, что обитал в лунной башне.

— Как вы допустили всё это? — спросил Ульрих герцога. Он больше не прижимал меня к полу, осторожно приподнял, прислонив к себе. Теперь моя голова покоилась в него на груди.

Его светлость тяжело вздохнул.

— Супруга провернула всё втайне от меня. Я считал, что Лилит умерла при рождении. Также думала и Марго. Она не собиралась отказываться от младенца. Я был против. Поначалу. Незаконнорожденный ребенок поставил бы крест на ее будущем. Но потом я понял, что, проявив упорство, потеряю дочь. Придумывал варианты. Мы с Викторией могли удочерить «сироту». Выдали бы за ребенка давних друзей, погибших от несчастного случая. Это бы спасло Марго от позора, а девочка росла бы в замке, нося фамилию Ван-се-Росса. Никто не ожидал, что девочка родится… э-э-э… особенной. Но Виктория с самого начала не проявляла ни малейшего рвения. Стоило догадаться, что у нее есть свой план. Но я позволил обвести себя вокруг пальца.

Он говорил и говорил. О том, что узнал, кто я, после выходки Свена с медведем. Виктория раскрыла правду всему семейству: и мужу, и сыновьям. Из меня хлынули потоки черной магии, предстояло обучение в Гвендарлин, и требовалась защита всей родни. Это объясняло перемену в поведении Элиаса. Вовсе не приказ матери заставил его любезничать со мной, а кровное родство. В саду Ван-се-Росса и по дороге в колледж он знал, что я его племянница, потому и вел себя соответственно.

Дядя Элиас. Ну не бред ли?

— Кто отец Лилит? — спросил Ульрих.

Я навострила уши, но не шевельнулась. Правда нескоро уляжется в голове. Я разобью и разрушу еще немало вещей. Но вторую часть этой самой правды узнать не помешает.

— Мы этого не знаем, — дал неожиданный ответ герцог. — Как не знала и Марго. С ней что-то происходило в Гвендарлин. Вы ведь слышали, что ее выманивали из спальни голоса. У дочки бывали провалы в памяти, и беременность стала большим сюрпризом. Кем бы ни был этот маг, он явно воспользовался ситуацией.

Я всхлипнула. Как же мерзко это прозвучало. Короткий роман на маскараде — история пикантная и некрасивая. Но и не отвратительная. А тут… тут… Получалось, это кто-то из учеников? Или мэтров?! Не от духа же появляются младенцы.

— Вы сегодня загримировали Лилит, чтобы никто не увидел сходства с Марго? — задал Ульрих новый вопрос. — Это унизительно, не находите?

Герцог сконфуженно крякнул.

— Моя вина. Это я настоял на присутствии Лилит на балу. Хотел, наконец, познакомиться. А маскарад с переодеванием — затея супруги. Пока девочка была служанкой, никто внимания на нее не обращал. Но гостья в дорогом платье могла вызвать ассоциации.

— Неужели? — усмехнулся полуведьмак. — В Гвендарлин многие мэтры знали Марго. Сомневаюсь, что они догадались о родстве Лилит с вашей семьей.

— Не догадались, — согласился Его светлость. — Думаю, тут дело в глазах. Все видят полуцвета. Или не видят. Точнее, стараются не замечать. Даже лучшая подруга Летисия ничего не поняла, хотя учила девочку изо дня в день.

— То есть, леди Дитрих не знает.

— Теперь знает. Виктория рассказала. После огненного шторма. Подумала, дополнительная опека не повредит.

Я уткнулась носом в плечо Ульриха. Еще одно «попадание». В конце первого семестра Дитрих перестала взирать на меня с презрением. Даже проявляла подобие заботы. Не спустила всех собак, когда в нашу с Агнией ловушку угодила Милли.

— А Марго знает, кто такая Лилит?

— Теперь знает. После смерти многое становится очевидным. Марго злится на Викторию. Как и я, поверьте, — проговорил герцог мрачно. — Конечно, мы не смогли бы удочерить полуцвета. Но нашли бы иной способ воспитать девочку в замке. А не разбивать сердце Марго. Часть ее души умерла еще до падения с башни.

С меня было довольно.

— Замолчите! — приказала я, отстраняясь от Ульриха. Зажала уши. — Ничего не хочу слышать! Хватит!

— Я понимаю, — проговорил герцог с грустью. — Вся твоя жизнь перевернулась с ног на ногу. Ренет была хорошей матерью, и узнать правду больно. Но я могу всё исправить. Виктория принесет зелье забвения. Вы оба забудете всё, что случилось в этой комнате. Сможете жить, как ни в чем не бывало. А пока, — он сделал незнакомый пас руками, — просто поспите…

…Вместо того, чтобы погрузиться в сон в воспоминании, я открыла глаза в реальности — в синем коридоре между древних стен Гвендарлин. Открыла глаза и закричала:

— Нет! О, боги, нет!

Я не желала помнить такую правду о себе. Она в стократ хуже моего превращения в полноценного мага и огненного шторма вместе взятых. Вся моя жизнь — ложь. А мама… мама… Моя дорогая мама и не подозревает, что все эти годы воспитывала подброшенного ребенка, отдуваясь за чужой грех.

— Лилит, — Ульрих взял меня за плечи. — Прости. Не стоило поддаваться и все тебе показывать.

Я заревела в голос.

Не стоило поддаваться. Это точно. Но я бы не отстала. Не поверила бы, что полуведьмак прав. И окончательно бы испортила наши отношения из-за ослиного упрямства.

— Лилит…

Ульрих попытался меня обнять, но я вскочила, заметив движение на противоположной стене. По ней прошла тень. Тень девичьей фигуры. Знакомая до боли.

Маргарита.

— Убирайся! — заорала я. — Не смей ко мне приближаться! Никогда!

Тень постояла с полминуты, а потом подчинилась. Ушла.

Я повалилась на колени, обхватывая голову руками. Несправедливо обрушивать гнев на Марго? Возможно. Но мне сейчас необходимо на кого-то злиться, чтобы не сойти с ума от горя. У меня отняли маму. Маму, которая до появления Ульриха была единственным светом в унылой жизни. Правда обо мне ее уничтожит. Но смогу ли я вести себя, как ни в чем ни бывало? Лгать и притворяться всё той же дочкой, ради которой Ренет Вейн пожертвовала всем?

Как теперь смотреть ей в глаза?

Глава 23. Лицом к лицу

Я жила, как во сне. Плыла по течению, повторяя день за днем, как по сценарию. Подъем, завтрак, уроки, обед, практика, подготовка к экзаменам до самого ужина. Никаких прогулок возле замка. Иначе пришлось бы разговаривать с Ульрихом, отвечать на вопросы. А я запрещала себе думать о сделанном открытии. Будто оно мне привиделось. Или приснилось. Я понимала, что так не будет длиться бесконечно. Долго прятаться от правды не получится. Однажды она нагонит и обрушится, как лавина. И тогда… тогда…

Нет, я отказывалась думать, что случится тогда.

А потом началась майская обрядная неделя, и забот прибавилось. А силы, наоборот, таяли. Я боялась сломаться, но пока умудрялась держаться, делая вид, что со мной всё в порядке. Только Элиаса сторонилась. Не могла смотреть на него, боялась разрыдаться от горя. Он, поглощенный делами ордена, не замечал моей отстраненности. Зато от Ульриха не укрывалось ничего. Он везде следовал за мной тенью. Навещал каждую перемену, с тревогой вглядывался в лицо, ища признаки приближающегося урагана.

— Со мной все в порядке, — огрызалась я на проявления заботы.

Разумеется, он не верил. Я сама себе не верила. Просто держалась, сосредоточившись на учебе и отбрасывая прочь все остальное. Вот и весь секрет.

За день до новолуния я вновь столкнулась с полуцветами, направляясь на обед в компании Ульриха. Лиан улыбнулся. Агния с Шемом сделали вид, что я пустое место, но у меня лопнуло терпение. Столько открытий, столько боли! А те, кого я называла друзьями, ведут себя, будто я преступница. Пора поговорить по душам. Или, как минимум, обозначить свое отношение к их мерзкому поведению.

— Подожди здесь, — попросила я Ульриха. — Не вмешивайся. Это между мной и ими.

— Обещать ничего не могу, — отозвался парень. — Коли нападут, стоять в стороне не буду.

Я отмахнулась. Нападут? Агния и Шем? Еще чего! Оба знают силу моих амулетов.

— Вам не надоело? — спросила я бывших друзей, подойдя вплотную.

Агния вознамерилась пройти мимо, но Шем остановился. Смерил меня хмурым взглядом.

— Разве для полноценных не ниже достоинства общаться с полуцветами? — спросил с издевкой. — Смотри, не испачкайся.

— Не замечала раньше, что в тебе столько яда, Шем.

— Я темный маг. Мне можно.

Каких же усилий мне стоило не влепить парню пощечину, как в последний день в секторе полуцветов. Но я сдержалась. Проговорила с горечью:

— Это всё — твоя вина. Если б ты не устроил скандал, я бы не убежала и не столкнулась с Уэлбруком. Ничего бы не случилось. Все осталось бы по-прежнему.

— По-прежнему? — усмехнулся будущий великий маг и кивнул на Ульриха. — Это с ним-то?

— Да, с ним. Я ничего тебе не обещала, Шем Вертью. Я называла тебя другом, не подозревая, что ты надеешься на большее. Поддерживала тебя. Каждого из вас. А вы отвернулись при первой возможности. Хотя не могли не понимать, что мне нужна поддержка, как никогда раньше. Как вы вообще можете считать друг друга друзьями? Вы легко пройдете мимо, если любого из вас постигнет беда. Это не дружба, а притворство.

Я отвернулась и пошла прочь, не дожидаясь ответа. А, впрочем, вряд ли бы он последовал. Полуцветы считают меня никем. Пора принять простой и непреложный факт, что и они мне никто. Их больше не существует в моей жизни. А, значит, не стоит переживать. Те, кого нет, не должны причинять боль.

Тогда почему же так горько на душе?

— Не подходи к ним больше, — попросил Ульрих, шагая рядом. — Они не стоят твоих усилий. И огорчений. Пусть жалят друг друга. Как пауки в банке.

Я грустно усмехнулась. Он прав. Полуцветы, и правда, напоминают ядовитых насекомых в замкнутом пространстве. В особом секторе нет настоящих друзей. Лишь вынужденные союзы. Его обитатели ненавидят полноценных, а заодно недолюбливают друг друга. Ведь у каждого своя печальная история. А еще есть такие, как Лиан, с которыми судьба обошлась менее жестоко. Их приходится терпеть, завидуя и злясь.

— Не подойду, — пообещала я, уверенная, что исполню обещание.

В тот день всё валилось из рук. К вечеру — к седьмому обряду — я ощущала себя выжатой, как лимон. Того гляди, рухну и больше не встану. Но настойка, припасенная Юмми, предала сил, и я, сжав зубы, села со всеми за стол в берлоге. Остался еще один рывок. А дальше… дальше последнее новолуние в этом семестре. Уффф. Если враги и нанесут удар, то ждать его следует в ближайшие полтора суток.

Но я не боялась. Что такое происки теней, когда вся жизнь оказалось ложью. Подделкой. Как и я сама. Лилит София Вейн. Первое имя мне дали в честь лилий, украшавших наряд юной Ренет на маскараде. Второе — в честь прабабки. Чужой прабабки. А фамилия и вовсе фальшивка. Я даже не Вейн. Наполовину Ван-се-Росса, а наполовину неизвестно кто.

…Сознание унеслось к почти достроенному колледжу в солнечный день. Я хотела полюбоваться морем, раз в реальности перестала ходить на прогулки, но неведомая сила потянула внутрь замка — в лабиринт разноцветных коридоров. Пока пустых. Без картин, кадок с цветами и ковров с высоким ворсом. Я летела вглубь колледжа, повинуясь чужой воле. Может, Гвендарлин хочет раскрыть очередной секрет? Хорошо. Главное, чтоб обошлось без происшествий.

«Да чтоб вас всех!» — выругалась я мысленно, не имея возможности сделать это вслух.

Сознание приближалось к берлоге ордена. Или не совсем к берлоге. А к залу близнецов.

Кажется, замок хотел, чтобы я снова заглянула в зеркала.

Ох…

У двери, ведущей в нужное помещение, стояла Гвенда Ван-се-Рмун. Основательница тревожно огляделась, но не распознала моего присутствия. Колледж защищал меня, не позволяя магине почувствовать вторжение и причинить вред. Гвенда вошла внутрь. Я, не раздумывая, последовала за ней. Меня больше никто не тянул, позволяя сделать выбор самой. Но разве он неочевиден? Вдруг убежище в этом самом зале? Там точно никто не догадывался искать.

Я ошиблась. Чуть-чуть. Убежище основательницы, и правда, пряталось в зале близнецов. Но не в стене или полу.

Гвенда подошла к зеркалам и… шагнула в них. В левую — женскую — половину. Стекло послушно пропустило магиню, оставшись черным, как ночная тьма.

Я подлетела ближе, не веря, что все настолько просто. И одновременно невероятно!

За мгновение, как сознание выбросило в настоящее, я увидела убежище основательницы в зеркале. Просторную комнату в синих тонах, птичьи клетки и стол, заставленный склянками.

— Проклятье! — простонала я наяву и ударила кулаком по столешнице.

— Что? — спросили члены ордена в один голос.

— Я знаю, где убежище Гвенды Ван-се-Рмун. Это зеркала-близнецы!

****

Накануне ночи духа нервозность в черном секторе достигла апогея. Подготовку к экзаменам забросили, народ вспоминал недавний пожар и тревожно перешептывался по углам. Члены ордена тоже нервничали. Понимали: шанс, что тени нанесут удар, велик.

— Тебе нельзя сегодня спать, — шепнул Ульрих за обедом и сунул в руку ведьмовской камушек. — Поможет бодрствовать. Когда все уснут, разбуди Рашель и спускайтесь вниз — в главную гостиную. Я подниму Брайса с Элиасом. Большой компанией легче отбиваться от дражайшей нечисти.

На душе потеплело от заботы. Ульрих прав. В одиночку опасно. Оставался риск, что тени нагрянут к Юмми или Милли. Однако я не особо переживала за них. Неприятелям гораздо нужнее я, чем светлая староста или выпускница-полуцвет. Не захватят тело сейчас, придется ждать до сентября.

— Интересно, какие кошмары нагрянут в этот раз, — протянула Рашель, укладываясь на боковую. Она не подозревала о наших с Ульрихом планах. Пришлось бы рассекретить особый камушек. А это не вариант.

— Надеюсь, никакие, — пробормотала я, сжимая правой рукой «подарок» полуведьмака, а левой — куклу-защитницу.

— Оптимизм не поможет, — проворчала соседка сонно.

Она уснула, а я всё лежала и лежала в темноте, вслушиваясь в тишину спящего замка. Ничего. Абсолютно. Ни скрипа веток за окном, ни шагов под дверью, ни голоса, выманивающего в ночь. В голову лезли бредовые мысли. Вместо переживаний о возможном нападении, я думала о лете дома. Но не о маме, не подозревающей о страшной тайне моего происхождения, или герцогине, обещавшей заниматься со мной и Урсулом. Я думала об Ульрихе, с которым не увижусь почти три месяца. Ученики покинут Гвендарлин в начале июня, а вернутся только в новом учебном году.

Может, герцоги снова пригласят семью полуведьмака в гости?

Впрочем, это нам не поможет. Я не переступлю порог их треклятого замка, а мама сделает всё, чтобы Ульрих не приближался ко мне в посёлке.

Стоп! Идиотка! Нашла о чем страдать.

Надо сначала дожить до июня и отъезда из колледжа!

Я села на постели, нечаянно задев ногой Урсула. Серебристые глазки сверкнули в темноте. Хвост замолотил по одеялу.

— Какие мы нежные, — усмехнулась я. — Кстати, какие у тебя планы на лето? Герцогиня хочет заняться нашим обучением. Точнее, моим. Но я теперь и близко к ней не подойду. Можешь остаться в Гвендарлин. Хотя я бы не отказалась от твоей компании дома.

Синий хвост застучал сильнее. Вот и поди пойми, что сие означает.

Часы в отдалении пробили двенадцать ударов, и я поднялась с кровати. Потрясла Рашель за плечи. Потом еще раз — сильнее, вырывая из крепкого сна.

— Что? Где? Горим? — она вытаращила глаза, как разбуженная посреди дня сова.

— Нет. Пока на удивление тихо. Но нас ждут внизу.

— Кто? — Рашель потерла веки, как ребёнок, плохо соображая со сна.

— Наши вторые половины. И Брайс, я подозреваю.

Они ждали. Все трое. Расположились на диванчиках и отчаянно зевали.

— Отлично, вы проснулись, — поприветствовал Ульрих, вставая. — Приготовлю всем чего-нибудь бодрящего.

Рашель, кутающаяся в плед, устроилась около Элиаса, положила голову ему на плечо. Брайс лукаво покосился на них, но промолчал. Я расположилась на диванчике Ульриха. Вернется, сядет рядом. Нам-то теперь скрываться не от кого.

— Какой план? — просил Элиас, когда полуведьмак объявился с пятью чашками горячего шоколада. — Останемся тут в ожидании нападения?

— А ты предлагаешь провести разведку? — усмехнулся Брайс.

— Предлагаю заглянуть в зеркала, — отозвался средний герцог. — А что? Когда-то же придется это сделать. Вдруг звезды там. Без четвертой обряд не провести, но тени способны придумать иной способ их использовать.

— В прошлый раз нас там застукала тень, — напомнила я и попробовала напиток.

Ммммм… Божественно. Лучше, чем готовит мама.

— Пшшшша!

— Ох ты, пропасть! — воскликнул Брайс.

Остальные, услышав громкое шипение Урсула, подскочили на диванах. Я завертелась в поисках того, кто напугал синего кота. Но не обнаружила. Зато увидела его самого, улепетывающего вон из черного сектора.

— Куда? — возмутилась я.

Но разве эту бестию хвостатую остановишь. Только подушечки задних лап «засверкали».

Я зажмурилась, пытаясь проникнуть в тело беглеца. На успех особо не надеялась. С памятной битвы с волками это ни разу не удавалось. Однако вместо главной гостиной черного сектора, глазам предстал темный коридор, где сегодня не горел ни единый факел. Куда бы ни намылился Урсул, он очень торопился. Бежал, будто следом тени неслись. Обе тени. Того гляди, когти в ковре останутся. Пункт назначения удивил не меньше, если б котяра сиганул в зеркала-близнецы. Питомец добрался до самого неожиданного места в Гвендарлин — сектора полуцветов и легко прошел сквозь запертую дверь. Ту, что несколько недель назад отказалась пропускать меня.

Ох… Я и не представляла, как сильно соскучилась по старому дому. По скромной общей гостиной с потрепанной мебелью, лестнице, ведущий в девичий блок, коридору на втором этаже вдоль спален. Урсул остановился возле комнаты Милли. Прислушался, нервно шевеля ушами. И прыгнул внутрь сквозь закрытую дверь. Я переживала «перемещение» множество раз, но не могла привыкнуть. Ощущение, словно протискиваешься через нечто очень узкое и шершавое.

— Пшшшааа!

Кот принял боевую стойку. И было отчего.

Возле кровати Милли зависла… туча. Та самая, что охотилась за мной в конце прошлого семестра. Из нее к голове девушки тянулись отростки похожие на щупальца. Тварь вытягивала энергию, без сомнения. А, может, погружала Милли в магический сон, как Юмми, Брайса и Тео.

Тень не обрадовалась вторжению. Заискрилась серебром и процедила:

— Убирайся.

Но кот истошно заорал в надежде перебудить весь сектор.

— Проклятье! — возмутилась тень и рванула наружу через стекло, как делала это раньше, вселяясь в тело леди Сесиль. Но прежде оставила «подарок». Штора вспыхнула. Огонь мигом взметнулся в потолку, повалил едкий дым.

Кот орал и орал. Но Милли не просыпалась. Как и все остальные. В соседних спальнях царила тишина. Тогда подключилась я. Нет, я не могла выйти из тела Урсула. Не в секторе, куда мне вход заказан. Но я заставила питомца запрыгнуть на кровать и вцепиться когтями Милли в плечо, глубоко раздирая плоть.

— Аааааааа, — завопила девчонка, вскакивая. — С ума сошел?! Ой!

Она увидела пылающие шторы. Огонь успел поглотить их полностью и перекинуться на шкаф с одеждой. Милли, охая и причитая, схватила графин с водой и плеснула содержимое в пламя, но, разумеется, успеха не добилась. Слишком мало жидкости, чтобы справиться с набирающим силу пожаром.

— Маааааууууууу! — Урсул подскочил к девчонке, цапнул за ногу (от своего имени, а не моего) и рванул наружу, показывая пример.

Милли поняла, что от нее хотят. Выскочила из спальни и принялась открывать дверь за дверью, будя девчонок. Из комнат высыпали, кто в чем был, кашляя и ругаясь. Огонь распространялся быстро, дым заполонил весь коридор и просочился на лестницу.

— Покиньте сектор! Немедленно! — на выручку воспитанницам спешила леди Барбара в халате поверх ночной сорочки.

А Урсул окинул взглядом взволнованных девчонок и побежал в мужской блок — будить мальчишек, пока не надышались дымом. Или того хуже…

— Проклятье! — я отрыла глаза в гостиной темных.

— Что натворил кот? — спросил Ульрих встревожено.

— Не кот. Тень. Она подожгла сектор полуцветов! Все началось в спальне Милли. Она погибла бы, если б не Урсул! Они все могли…

Я всхлипнула и вскочила. Участники ордена взирали на меня округлившимися глазами. Рашель побледнела и прижала ладони к губам. Не факт, что ее волновали все полуцветы. Но за Милли она точно беспокоилась.

— Нужно позвать мэтров! — вскричал Элиас. — И леди Виэру! Наверняка, потребуется ее помощь!

Возможно, нам сегодня не стоило выходить из сектора. Но мы не могли остаться в стороне. Ульрих на правах старосты побежал будить педагогов, а мы вчетвером бросились к обители полуцветов. Какая разница, кто к кому как относится, когда Гвендарлин снова горит, а врагам наплевать, кого подвергать смертельной опасности.

…Полуцветы — и девочки, и мальчики — высыпали в коридор, задыхаясь от кашля. Теперь дым распространился по всему сектору и валил наружу.

— Отходите дальше! Подальше от дыма! — приказала я, хватая первую попавшуюся девчонку под руку. Сама идти она не могла, прислонилась к стене, готовая сползти вниз.

— Где Милли?! — крикнула Рашель, пока Брайс поднимал с пола теряющего сознание мальчишку.

— Я здесь! — подруга по ордену вынырнула из дыма, таща за собой бледного Лиана.

— Проклятье! — возмутилась я. — Где же мэтры?!

Они, как по заказу, спешили на помощь. Всем составом. Почти всем. Кроме директора. Тень в теле Дюваля находилась в другом месте, решала свои проблемы.

— Те, кто способен идти, не стойте истуканами! — велела Дитрих. — Отходите! Если можете, помогайте идти другим.

Действовали слаженно. Никакой суеты. Подхватывали пострадавших и уводили (или уносили) прочь. Но оставался вопрос: сколько еще полуцветов не вышло из сектора. Я не видела ни леди Барбару, ни Агнию с Шемом, ни Урсула.

Эмилио схватил за локоть младшего брата и потянул к входу в сектор.

— Не стой, как пень! Нужно потушить пожар!

— Как? — Элиас вытаращил глаза.

— Родовая магия! Создавай дождевую тучу! Быстрее!

Отличная идея! Полноценные зайти в сектор не способны, иным способом огонь не потушить. Главное, чтоб не стало слишком поздно. Где же мои бывшие друзья и кот?!

Братья Ван-се-Росса встали напротив открытой двери и создавали пасы руками. Сложные пасы. У Эмилио получалось лучше. Элиас несколько раз сбивался и начинал работу заново. Но вот под потолком появились темные сгустки. Росли и плотнели, постепенно превращаясь в тучи. Они поплыли в сектор. Медленно, но целенаправленно. По полу застучали первые капли.

— Работай-работай, — велел старший брат младшему. — Нужно охватить все помещения.

Ко мне подбежал Ульрих. Сунул платок, чтобы дышала через него.

— Все вышли?

В коридоре никого не осталось. Мэтры и члены ордена помогли полуцветам убраться подальше от дыма и гари. Но я точно знала, что кое-кого не хватало.

— Агния с Шемом еще там. И леди Барбара. Может, кто-то еще. И Урсула я не видела.

— Проклятье, — простонал Ульрих, явно жалея кота больше остальных. — Попробуй его найти. Проникни в тело. Только осторожней.

Я попыталась. Сначала ничего не получилось, и меня затрясло от страха. Вдруг я не могу пробиться, потому что проникать больше в не кого. Но потом появились очертания незнакомой спальни, заполненной дымом. На кровати у левой стены кто-то спал. Парень. Из-под одеяла торчала лишь рыжая макушка. Урсул, пошатываясь, топтался сверху, пытаясь разбудить не подозревающего о смертельной опасности полуцвета.

— Это Кайл, — прошептала я наяву, но всё еще видя глазами Урсула. — Кайл Нестор.

Раздался треск. Это просела дверь, охваченная пламенем. Огонь ворвался в комнату. Я ощутила, как на кота пахнуло жаром. Того гляди, шерсть вспыхнет.

«Убирайся!» — приказала я. — «Урсул, уходи оттуда! Ты больше ничем не поможешь!»

Я понимала, что Кайла не спасти. Но у надышавшегося дымом кота оставался шанс выбраться. Главное, чтобы хватило силенок пройти сквозь преграду.

Урсул подчинился. Еще раз посмотрел на Кайла и прыгнул в стену.

— Помогите! — позвал кто-то в реальности.

Я открыла глаза. Из сектора, шатаясь, выходили мокрые от дождя Шем и леди Барбара. Парень тащил на себе Агнию, воспитательница Аду. Обе висели мешками, но, к счастью, дышали. Мы с Ульрихом бросились на встречу, подхватывая девчонок.

— Теперь все?! — крикнул Барбаре Эмилио.

— Кажется, — отозвалась та, хрипло. — Но я не уверена.

— Там Кайл, — проговорила я, всхлипывая. — Урсул не смог его разбудить. Его не спасти.

Воспитательница в ужасе уставилась не меня.

— Вот демоны! — выругался средний герцог. — А кот выбрался?

— Кажется.

— Мааау, — прозвучало в ответ. Из-за угла вывернул питомец, покрытый пеплом. Подошел ближе и рухнул к ногам.

— Отдай кота Летисии, — велел Эмилио. Они с Элиасом всё еще работали над созданием туч. — Она приведет его в чувство. Леди Виэре пока не до животных.

— А ваши… хм… подопечные выбрались? — спросила я шатающуюся воспитательницу, пока мы тащили прочь девчонок. Леди Барбара Аду, мы с Ульрихом Агнию. Заботу о коте взял на себя Шем.

— Да. Я сразу их отослала. Для них огонь опаснее, чем для нас. Вспыхнут, как щепки. Лилит, — она вытерла нос рукой, — ты уверена, что Кайл…

— Да. Он остался в горящей спальне. Мне жаль.

Я не кривила душой. Как бы я ни относилась к старосте полуцветов, смерти он не заслужил. Не так. И не столь рано.

…Леди Виэра развернула «госпиталь» в одном из залов через пять коридоров от пожара. Поила пострадавших настойками, накладывала повязки с мазями на обожженные участки кожи, помогала надышавшихся дымом ученикам лечь на диваны.

— Позже отнесем самых тяжелых в целительский блок. Пока же нужна пара парней, чтобы сходили со мной за лекарствами. Их нам тут явно не хватает.

— Я могу, — вызвался Брайс, понимая, что полуцветы не в состоянии оказывать какую-либо помощь целительнице.

— И я, — объявил Ульрих, кладя Агнию на свободный диван. Моя бывшая подруга так и не пришла в себя. — Леди Виэра, у нас тут еще пострадавшие. Двое без сознания.

— Ох, — запричитала та. — Надеюсь, все живы.

Мы промолчали, отводя взгляды. Сейчас о гибели Кайла лучше не говорить. Еще будет время для дурных новостей. Шем, тем временем, передал Урсула Дитрих. Та взяла кота на руки бережно, словно главную в жизни ценность. Но он, и правда, заслужил. Полуцветы крепко спали, когда начался пожар и сгорели бы заживо. Как Кайл.

Я больше не чувствовала горечи. Внутри клокотало от гнева. Треклятые тени! На их руках снова кровь! Им всё равно, кого приносить в жертву. Причем, не ради спасения. Туча подожгла комнату Милли из прихоти. Она развлекалась. Как и с волками Тео недели назад. Она играла нашими судьбами, чтобы развеять скуку. Ее пора поставить на место. Или ослабить. Отнять три звезды, например, пока не применила против нас.

Дождавшись пока Ульрих и Брайс уйдут с леди Виэрой, я подошла к Рашель и Милли.

— Хочу заглянуть в зеркала-близнецы. Прямо сейчас. Вы со мной?

Девчонки тревожно переглянулись, но кивнули. Обеим хотелось действовать. Сделать хоть что-нибудь. Рашель потряс масштаб пожара. Всё-таки в прошлые разы и в черном, и в белом секторе огонь тушили быстро, и обходилось без жертв. А Милли… Я старалась не думать, что она встречалась с Кайлом. Пусть они некрасиво расстались, но прежде он что-то для нее значил. Раз всерьез подумывала над тем, чтобы связать с ним жизнь.

Я не боялась, что нас поймают педагоги. Им сейчас не до нарушителей. Сектор полуцветов горит, на попечении Виэры десятки пострадавших, есть, как минимум, один погибший. Никому и в голову не придет, что три девчонки совершат проступок, карающийся исключением. Как ни странно я не боялась и вмешательства теней. Пусть попробуют сунуться. Злость зашкаливала. Казалось, сейчас я способна испепелить их на месте. Или разорвать в мелкие клочья голыми руками.

…Помня о защитных чарах на дверях зала, я провела подруг сквозь стену. Проход, как и в прошлый раз, оставила открытым. Вдруг снова придется удирать. Зеркала-близнецы стояли на привычном месте. Черные, как ночная тьма. Теней рядом не наблюдалось. Но это ничего не значило. В предыдущий «визит» противница нагрянула внезапно. Нет гарантии, что и в этот раз не просочится через потолок. Или пол.

— Ты точно готова рискнуть? — спросила Рашель.

Я кивнула. Уверенности не убавилось ни на грамм.

Подошла к зеркалу. К левому зеркалу. Сейчас или никогда.

Стекло осталось черным. Ни намека на подсказку. И даже отражение.

— Что там? — нервно спросила Милли.

— Ничего. Пусто.

Безумная идея пришла в голову вспышкой молнии. Я шагнула вправо. К мужской половине. Будь, что будет. Глянула туда, куда мне не полагалось, и…

— Осторожнее! — крикнула Рашель.

Поздно. Я ничего не успела сделать. Всё произошло слишком быстро. Из стекла высунулась рука с растопыренными пальцами. Схватила меня за ворот и втянула внутрь.

****

— Ну, здравствуй, Лилит.

Я стояла на четвереньках, уставившись на начищенные до блеска ботинки. Мысленно выругалась и посмотрела вверх. И еще раз выругалась. Вслух.

Надо мной возвышался Рэм Дюваль. Или не он. А кое-кто другой занявший тело.

Мы находились в комнате. С синими стенами. Но не в той, что я видела во время обряда. То был женский вариант, а это мужской, строгий: кровать у стены, письменный стол с жестким стулом, шкаф с книгами и другой — для одежды.

— Кто вы? — спросила я, поднимаясь. — Что вам нужно?

— Кто — неважно. Ответ на второй вопрос ты знаешь и сама. Твое тело. Не для меня. Для моей спутницы. Меня и это, — он провел ладонями по груди и бокам, — устраивает.

Взяло зло. Да как он смеет?! Дюваль — не игрушка. Он не заслуживает такого! Как и я. Моему телу полагается остаться при мне. Но я сдержала порыв кинуться на незнакомца с кулаками. Лишь посмотрела зверем.

— Обойдется ваша спутница.

— Маленькая чертовка, — он плотоядно улыбнулся. — Вся в мать. Маргарита тоже была с гонором. Считала, что ей всё нипочем. И доигралась.

Волна негодования обожгла снаружи и изнутри. Маргарита Ван-се-Росса мне не мать! Я дочь Ренет Вейн. И точка!

— Кто столкнул ее с лунной башни? — спросила я. — Вы или ваша сообщница?

Мнимый Дюваль дал неожиданный ответ:

— Марго спрыгнула сама. Но, разумеется, не понимая, что делает.

— Так вы или она? — повторила я вопрос.

— Мы оба. Но Марго сама виновата. Ей необязательно было умирать. С ней у нас ничего не вышло. Но, главное, она сделала: родила тебя — идеальный сосуд.

Жар сменился холодом. Внутренности будто покрылись льдом. Или иглами инея. Значит, они уверены, что я подойду. Меня не отпустят, как леди Барбару. Не оставят в покое.

Нет, я не согласна. Это не конец!

Ох, не стоило идти к зеркалам. Бедный Ульрих не простит себе, что не оказался рядом.

— Это я-то идеальна? — спросила с издевкой. А что еще оставалось? Только ерничать.

Мой смертельный враг усмехнулся.

— Ты не представляешь, насколько.

Я невольно сделала шаг назад.

Мужчина облизнул губы и шагнул ко мне.

— Не подходите!

— Иначе что? Я не боюсь твоих способностей, Лилит. Как и побочки. А амулеты ведьмака и семейства Ван-се-Росса мне не страшны. Худшее, что может случиться, немного подпалится оболочка. Но это ничего. Найду другую.

Он схватил меня и развернул к стеклу, крепко держа за шею. По ту сторону зеркала Рашель и Милли тщетно ощупывали черную поверхность, не зная, что предпринять. Она оставалась непреодолимой преградой.

— Можешь потрогать, — разрешил негодяй. — Это стекло. Но прочное. Не разбить. Ты никуда не денешься, девочка. Точнее, денешься. Но после. Когда в теле поселится новая хозяйка. Она ждет не дождется встречи. И возможности навсегда покинуть Гвендарлин. Она заслужила свободу.

— Ничего она не заслужила! — объявила я яростно, стараясь не замечать, что сильные пальцы больнее впились в мою плоть. — Она тварь, играющая чужими жизнями. Из-за ее желания развлечься погиб Бритт, а Тео до конца дней не отмоется от позора.

Мерзавец рассмеялся.

— Брось, Лилит. Тебе не жаль Бритта. Да и бывшего главу ордена тоже. Они оба считали тебя грязью. Полуцвет для них все равно, что мусор.

— Как и для вашей сообщницы, верно? Поэтому она чуть не сожгла их всех живьем?

Фальшивый Дюваль отпустил, наконец, шею и развернул меня к себе.

— Что значит: чуть не сожгла?

— О! Да вы не в курсе? — развеселилась я. — Тварь подожгла их сектор! Все спали! Все до единого! Мой кот поднял Милли! А она остальных! Леди Виэра лечит ожоги и отравление дымом. Сектор сгорел. А староста не выбрался! Кайл Нестор мертв! Вот как развлекается ваша драгоценная сообщница. Можете ею гордиться! И вместе поплясать на костях Кайла! Он же полуцвет! Всё равно, что мусор!

Я кричала и кричала на мужчину, не замечая, как мрачнеет его лицо. Лишь закончив пламенную речь, увидела, насколько он бледен. Насколько зол. Не на меня. На тень!

— Идиотка, — прошипел он. — Знает ведь, как важны… А вот и она!

Я обернулась и увидела сквозь стекло тучу. Она зависла над Милли с Рашель. Девчонки испуганно пятились к арке в стене. Но тварь не собиралась причинять им вред. Просто игралась, пугая до смерти. Когда они нырнули в синий коридор, развернулась и поплыла к зеркалу. К левой стороне.

— Дорогой, я дома, — послышалось в другой комнате. Той — из обряда.

— Заходи коли так, — отозвался Дюваль-самозванец.

Она просачивалась сквозь стену. Медленно. Очень медленно. Как дым от пожара по соседству. Мои нервы сдали. Я со всей силы ударила кулаками по зеркалу. Подумаешь, порежусь. Это меньшее из зол. Но не сработало. Будто не стекло, а сталь.

— Куда это ты собралась? — спросил мой палач, прижал спиной к стене и обхватил одной рукой горло. Так, что в глазах помутнело.

Я почти потеряла сознание, но из последних сил смотрела на негодяя. Пусть не считает, что я сдалась и готова идти на заклание. Секунды убегали, туча всё просачивалась и просачивалась в комнату. На лице противника отражался азарт победителя. Но вдруг случилось нечто странное. Радость сменилась озабоченностью, а затем глубокой печалью. Словно сквозь злую маску пробились иные эмоции. Настоящие.

Неужели, Дюваль?! Неужели, сумел пробиться?!

Похоже на то.

Мужские пальцы разжались, и я, хрипя, повалилась на колени. Ударилась плечом о стену.

— Проклятье, Лилит! Почему с тобой всегда так трудно?!

Кто это сказал? Дюваль или тень?

Разобраться не получилось. Мужчина рывком поднял меня на ноги. Сделал странное движение правой рукой. Сквозь потолок вылетели три святящихся крохотных шарика. Он схватил их на лету и сунул мне.

— Убирайся, — и подтолкнул к стеклу.

Я думала, что врежусь. Как в прошлый раз. Но не встретила преграды. Вывалилась наружу. К ногам Рашель и Милли — смертельно бледных и перепуганных.

— Лилит!

— Что произошло?!

Но я не слушала. Поспешно повернулась к зеркалу. Прежде чем оно почернело, мы увидели невероятное. Дюваля и белокурую женщину рядом с ним.

— Не может быть! — ужаснулась Рашель.

Я тоже ее узнала. Основательница! Гвенда Ван-се-Рмун!

— Уходим! — закричала я, вскакивая. — В стену! Скорее!

И только оказавшись в синем коридоре и закрыв проход одной рукой, я осознала, что за светящиеся шарики сжимаю в другой. Звезды! Три звезды: северную, южную и западную.

Глава 24. Перемены

Сама не знаю, как я умудрилась сдать экзамены и наскрести нужное количество баллов для перехода на третий курс. Голову занимали мысли, далекие от учебы. Где сейчас звезды, которые на следующий день после новолуния Эмилио передал герцогине Виктории? Как супруги Ван-се-Рмун выжили в пожаре и оказались пленниками Гвендарлин? Кто теперь занимает тело Дюваля: он сам или мерзавец Дарлин? И, главный вопрос: когда они придут по мою душу снова?

Ответов не было. Директор появился на следующее утро как ни в чем ни бывало. Извинялся за отсутствие при тушении пожара у полуцветов и жаловался на страшную головную боль. Сколько я ни вглядывалась в усталое лицо, не могла сказать, кого перед собой вижу: настоящего мэтра, освободившегося от чужого влияния, и основателя колледжа, отлично умеющего притворяться другими магами.

Хорошо еще, что Милли с Рашель тоже видели Гвенду в зеркале, иначе бы мне вряд ли поверили. Известие о ее «воскрешении» для членов ордена и Эмилио с Дитрих стало шоком. Еще бы! Почившую основательницу, в отличие от ее мужа с неоднозначной репутацией, веками возводили на пьедестал. А теперь получалось, что из двух теней опаснее именно она — любительница поиграть чужими жизнями.

— Возможно, супруги Ван-се-Рмун провели некий ритуал и спаслись, попав внутрь близнецов, — предположил Эмилио. — Зеркала-то при пожаре не пострадали. Вот только магия вышла боком, и теперь души основателей не могут покинуть стены колледжа.

— Как же их победить? — спросила Юмми, проспавшая в новолуние всё на свете вместе с остальными обитателями белого сектора.

Ответом стала гнетущая тишина.

Что до последнего пожара, то обитель полуцветов выгорела основательно. Повезло, что стараниями Эмилио и Элиаса огонь не распространился дальше. Когда его, наконец, потушили, несколько старшекурсников во главе с леди Барбарой осмотрели спальни и нашли тело Кайла. Полуцветам временно выделили два зала: один для мальчиков, другой для девочек. До конца семестра. Все понимали, что ремонт затянется. В сектор могли попасть лишь отверженные. Директор пообещал привлечь к работе взрослых полуцветов. Но уже в каникулы.

Полноценных пожар особо не впечатлил. Не тронула большинство и гибель Кайла. Одним сломанным ублюдком больше, одним меньше, какая разница? Как восприняли трагедию его собратья, оставалось тайной. Я не видела ни одного из них. Агнию, надышавшуюся дымом, освободили от последних занятий, а экзамены полуцветы сдавали отдельно. Наивная я полагала, что после нашей помощи во время пожара кто-то из бывших друзей проявится и поблагодарит. Но не дождалась отклика ни от Агнии, ни от Шема. Лишь Милли передала, что Лиан просит сказать нам всем спасибо.

Урсул, как и огневичка, пострадавший от дыма, поправился быстро. Уже на следующий день носился по спальне, гоняя обертку от конфеты. Я решила оставить его в каникулы в Гвендарлин. Во-первых, проживем как-нибудь без занятий с герцогиней. Пусть держится подальше, раз выбросила меня в младенчестве из замка, как мусор. Во-вторых, вряд ли тетка Дот обрадуется появлению «нахлебника». В отличие от «кошки» Тиры, Урсул потребует кормежки. И основательной. Одним молоком не обойдемся.

****

Плывя по течению и погружаясь в тягостные мысли, я не заметила, как до отъезда из Гвендарлин осталась пара дней. В предпоследний день — тот самый, когда нам объявили экзаменационные баллы — мы с Ульрихом выбрались на долгожданную прогулку. В последние две недели двери колледжа держались запертыми. Мэтры считали, что мы должны повторять и повторять пройденный материал, а не слоняться возле замка.

— Я понимаю, насколько опасно мне находиться в Гвендарлин, но не хочу уезжать, — проговорила я, когда мы спустились к морю.

Началась июньская жара. Солнце палило нещадно, и я с трудом сдерживала желание стянуть парик. Ульрих воспользовался шляпой, которая делала его совсем взрослым.

— Что тебя тревожит? — спросил он прямо.

— Мама, — ответила я после раздумий. — Как вести себя с ней?

— Будто ничего не случилось.

— Но…

— А ты хочешь перемен? Чтобы она узнала, что ты ей не дочь?

Я покачала головой. Нет. Это последнее, чего я хотела.

— Тогда оставь, всё как есть. Пока. Дальше будет видно.

Мы помолчали, глядя на величественного «зверя». Сегодня он расслабился. Нежился на солнце. Волны переливались и, не спеша, ползли к скале. Не бились в нее. Гладили. Картина действовала умиротворяюще, завораживала. Говорить о мрачном будущем не тянуло. Как и думать. И я перевела тему.

— Как считаешь, где сейчас звезды?

Ульрих поправил шляпу, съезжающую на лоб.

— Одна у истинных ведьм.

— Это догадка?

— Матушка сказала. Она являлась. Во сне. Позавчера. Это высшая ведьмовская магия.

Я качнулась и присела на камень, чтобы не упасть. Его мать приходила?! И он только сейчас соизволил об этом рассказать?! Ох, наверняка, речь шла обо мне.

— Мою нескромную персону вспоминала? — спросила я, хмурясь.

— А как же, — Ульрих весело улыбнулся. — Не пугайся. Похоже, герцогиня нашла способ убедить мою мать, что ты приемлемый кандидат в невесты. Хотя еще больше постаралась Делия. Она пыталась покончить с собой.

Хорошо, что я сидела.

— Что она сделала?!

— Хотела отравиться. Все обошлось, не бойся. Делия — умная девочка. Наверняка, все рассчитала. Чтоб успели спасти. Для ее отца — в смысле, настоящего отца — попытка самоубийства стала отличным аргументом, чтобы разорвать нашу помолвку. Эта хитрюга нашла управу и на мать. Пригрозила рассказать фальшивому папаше, что никакая она ему не дочка. Учитывая, что никто не знал о сговоре наших родителей, отмена помолвки не обернулась позором ни для кого.

Я не знала, что на это сказать. Ульрих свободен. Нам ничто не мешает быть вместе. Кроме, теней и родового проклятья полуведьмаков, разумеется. Но я разучилась радоваться. Сидела мрачная, глядя на потрясающее море.

— Ты не рада? — спросил парень тревожно.

— Одной проблемой меньше, — ответила я тихо. — Но их еще столько осталось.

Он понял, что я хочу сказать. И вернулся к прежнему разговору. Об артефактах.

— Теперь одна звезда хранится у ведьм, вторая у кого-то из темных магов, третья — у светлых, а четвертая… — Ульрих сконфуженно замолчал.

— В Маргарите, — закончила я хмуро. — Как думаешь, на кукле ее кровь?

— Уверен. Эта идеальная защита. Кровь матери, взятая после насильственной смерти.

Я вспылила. Глянула волком.

— Не называй ее так!

Ульрих присел рядом на камень.

— Марго ни в чем не виновата, Лилит. Нельзя ненавидеть ее вечно. Она защищала тебя. От теней. Всё это время.

— Знаю. И я ее не ненавижу. Просто хочу, чтобы держалась подальше. Я не смогу заговорить с ней. Не смогу и всё, понимаешь?

Полуведьмак кивнул. А меня прорвало:

— Дюваль… То есть, Дарлин Ван-се-Рмун сказал, что я пошла в нее. Он имел в виду не внешность. Но меня это бесит. Я всегда расстраивалась, что непохожа на мать, а оказывается, оказывается… — я всхлипнула и вытерла глаза. Сухие глаза. И вновь заговорила о другом. — Интересно, почему Дарлин взбесился, узнав, что Гвенда чуть не сожгла полуцветов? Он начал что-то говорить об их важности, но не закончил фразу.

Ульрих поразмыслил с минуту.

— Ведьмы считают, что полуцветы начали рождаться не просто так. У них есть некое предназначение. Просто пока никто не знает какое. Но, возможно, это ведомо основателям.

— В пропасть обоих, — бросила я. — Как нам теперь вообще смотреть в зеркала-близнецы в следующем семестре?

— Так же как раньше, — ответил Ульрих спокойно. — Близнецы не заодно с тенями. Они же пытались нам помочь. Не стоит их бояться…

…По дороге обратно в замок мы встретили Рашель и Элиаса. Они тоже гуляли вдвоем. Как друзья, а не пара. По крайней мере, так выглядело со стороны. Дэриана не опасались. Звездный мальчик покинул Гвендарлин после заключительного экзамена. Правильно, такому, как он, закон не писан. Хочет — пропускает семестр, хочет — уезжает раньше других. Впрочем, никто не расстроился из-за преждевременного отбытия. Чем дальше Уэбрук-младший от Гвендарлин, тем спокойнее всем.

Рашель светилась от радости. Ей не терпелось поделиться новостями.

— Пришло письмо от герцогини Виктории! Меня пригласили провести каникулы в замке Ван-се-Росса! Не придется ехать домой!

Я понимала соседку. Последние недели она с горечью представляла встречу с родителями и братцем Свеном. Вряд ли те простили ей «предательство». А теперь она едет не к ним, а вместе с ненаглядным Элиасом. Что ж, хоть у кого-то летний отдых удастся.

— С тебя экскурсия по окрестностям, Лилит, — Рашель улыбнулась.

— Я не самая популярная личность в наших краях. Лучше держаться подальше.

— Подумаешь, — развеселилась девчонка. — Нам пора организовать клуб непопулярных личностей и включить в него весь орден. Кроме Брайса, пожалуй.

Мы расхохотались. Громко и задорно. От души. Я осознала, как сильно мы все устали. Вымотались. Каждому хотелось впустить в жизнь хоть немного беспечности.

Увы, мне это точно не грозило…

****

В последнюю ночь в Гвендарлин я долго не могла уснуть. Считала и овец, и коров, и даже упырей леди Барбары. Но сон не шел. Всё казалось, в комнате, кроме нас с Рашель, есть кто-то еще. Притаился и выжидает. Присматривается. Я физически ощущала пристальный взгляд. Но не злой. Скорее, печальный.

Я села на постели и спросила шепотом:

— Покажись. Я знаю, что ты здесь.

В тишине темной комнате прозвучал судорожный вздох.

— Выходи, — велела я. — Довольно играть в прятки.

Я бы не удивилась, появись передо мной упырь. Или даже тень. Но увидеть себя со стороны — испытание не для слабонервных. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это вовсе не я, а Маргарита, которую я прежде видела лишь со спины. Она явилась без скрипки. В синем платье до пола. Строгом, но эффектном.

— Знаю, ты не желаешь со мной общаться, — проговорила она, остановившись в паре метров от кровати. — Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.

Я усмехнулась. Горько.

— Зачем тратить силы на меня? Тебе же не просто выбираться из башни.

— На кого их тратить, если не на тебя?

— Уходи! — я закрыла лицо ладонями. Нет! Это всё выше моих сил! Я не могу находиться рядом с Марго. Не могу и точка!

— Уйду, — проговорила она горестно. — Но прежде послушай. Как бы сильно ты не ненавидела мою мать, не отказывайся от ее помощи и не оставляй кота в Гвендарлин. Тебе необходимо обуздать родовой дар. А кроме нее этому никто не научит. Я не в счет.

— Ты? — я отняла руки от лица, повинуясь любопытству. — Ты тоже превращалась в кошку?

— Нет. Я управляла всеми хвостатыми в округе. Могла наблюдать через них, но из тел никогда не выходила. Это твоя личная способность. Связь с животными — дар семьи Ван-се-Дорн. Либо с кошками, либо с птицами. В основном передается по женской линии. Правда, последней, кто подчинял пернатых, была Гвенда. С тех пор только кошки.

— Гвенда, — повторила я эхом.

Ох… Я и забыла, что основательница — кровная родственница семейства Ван-се-Росса. Стало быть, и моя тоже.

— Вот почему я — идеальный сосуд! Из-за кровной связи?!

— Возможно, — ответила Марго, переминаясь с ноги на ногу.

— Но ты не подошла Гвенде. Почему?

— Не знаю. Тени обычно не откровенничают. До последней ночи духа я и не подозревала, кто они. Эти двое отлично маскируются и хранят свои секреты.

— Как и ты, — припечатала я зло.

Марго тяжело вздохнула.

— Лилит, я предупреждала, что не стоит воскрешать воспоминание. Но ты так упряма.

— Подозреваю, это семейная черта, — огрызнулась я.

— Семейная, — согласилась Марго, потупив взгляд. Смутилась окончательно и отвернулась. Растворилась. Лишь тень прошла по стене.

Я хотела ее окликнуть, но в последний момент остановилась. Она сочтет, что я смягчилась. Но это не так. У меня есть мама. Лучшая на свете. Второй нет места в моей жизни. Я не могу общаться с ней, а потом смотреть в глаза женщине, которая меня вырастила, считая дочерью, и врать, врать, врать.

Я не понимала, что чувствую к Марго. Злость? Нет. Ульрих прав, она ни в чем не виновата. Жалость? Пожалуй. Лучше бы восточная звезда не помогала убитой девушке, не оставляла ее призраком в замке. Если б не вмешательство артефакта, Марго покинула бы Гвендарлин. Ушла бы дальше, куда испокон веков отправляются все души. К свету или покою, не важно. Главное, ее не обрекли бы на вечный плен, как теней. Она была бы свободна. А я… Вот, демоны! Я была бы мертва. Ведь это Марго сражалась за нас в декабре, выиграв время. Она защитила в ночь, когда меня заперли в холодном зале после выходки Свена.

Ох, ну почему все так сложно?..

Я легла, сжала куклу, выкупанную в крови женщины, подарившей мне жизнь. И расплакалась. Горько. Как ребенок, который столкнулся с первой в жизни потерей…

****

Отбывали после завтрака. Народ предвкушал отдых и летние забавы. Отовсюду звучали шутки и смех. Я одна ходила с утра мрачнее тучи. Проснулась разбитая, с припухшим лицом. Огорчал ночной разговор. Не удавалось избавиться от мысли, что раню Марго, но я ничего не могла с собой поделать. Еще сильнее удручала разлука с Ульрихом. Элиас пообещал пригласить его в гости в каникулы на пару недель. Но я не обрадовалась. Приезд полуведьмака лишь осложнит отношения с мамой.

Подходя к главному входу, я вспомнила еще один повод для расстройства. Милли — выпускница, а, значит, покидает Гвендарлин навсегда. Взволновало не будущее ордена (не страшно, появятся новые участники), а судьба самой девушки. Она — полуцвет, выросла в доме сломленных. Неужели, ей предстоит возвращение в это жуткое место? Или вообще придется ехать неизвестно куда — в так называемую взрослую жизнь?

— Милли! — я перехватила ее в коридоре возле временного пристанища полуцветов, не обратив внимания на хмурые взгляды остальных. — Куда ты отправишься?

— Никуда, — она широко улыбнулась. — Леди Барбара увольняется. Леди Флин предложила мне ее место. Останусь в секторе воспитателем. Летом прослежу за ходом ремонта.

Я просияла.

— Отличная новость! Поздравляю!

— Спасибо. С души свалился камень, если честно. Гвендарлин — мой единственный дом. А еще леди Виэра обещала и дальше снабжать меня маскирующей настойкой.

— Подожди, — я схватила Милли за руку, вспомнив кое-что важное. — А как же тени? Вдруг явятся по твою душу в каникулы?

— Пока идет ремонт, мне предложили пожить в секторе педагогов. Он нейтральный, доступ есть у всех, даже у полуцветов. Тени туда в обычные ночи не проберутся. А в новолуние можно уехать из замка. Снять комнату в какой-нибудь таверне. Не переживай, Лилит. Я справлюсь.

Но я не сдавалась.

— А как же… — я понизила голос, — Дюваль?

— Он просто Дюваль, — заверила Милли. — Думаешь, Дарлин Ван-се-Рмун стал бы использовать тело, если владелец сумел побороть его влияние и отпустил тебя?

Я пожала плечами. Я хорошо относилась к добродушному мэтру и, как никто, жаждала, чтобы он оставался самим собой. Но с подозрениями расставаться трудно. И опасно.

— Всё будет хорошо, Лилит, — пообещала Милли и обняла меня на прощание. — Поторопись. Второй курс перемещается рано.

И оказалась права. Я едва успела к отбытию, заслужив гневный взгляд Дитрих. И это лучшая подруга Маргариты? Могла бы обращаться со мной помягче. Хотя что с нее взять? Месяцами умудрялась не замечать нашего сходства.

Сегодняшний отъезд разительно отличался от прошлого. Не только погодой. Атмосферой. Все вокруг расслабленные, довольные, веселые. К порталу подходили неспешно, не то, что зимой, когда замерзали носы и уши. Многие бросали прощальные взгляды на замок. Я не стала исключением. Посмотрела на Гвендарлин, невольно ища в окнах черно-белого истинного духа. Но не нашла. Зато заметила Дюваля. Он стоял, отодвинув штору, и внимательно наблюдал за… нет, не за перемещением учеников. За мной.

Сердце ускакало в пятки. Милли ошибается. Дарлин Ван-се-Рмун не покинул тело мэтра. Он всё еще внутри и при первой возможности нанесет удар. Или это всё моя мнительность? Я в Гвендарлин личность известная. Нет ничего удивительного, что директор провожает взглядом.

Прежде чем нырнуть в портал, я обвела взглядом ряды учеников четвертого курса, ища одного единственного. Мы встретились взглядами, и я чуть не всхлипнула. Как же тяжко расставаться. Особенно теперь, когда мы, наконец, сблизились по-настоящему, и я не злюсь на Ульриха за реальные или выдуманные грехи. Но он подбадривающе улыбнулся, и на сердце потеплело.

«Еще встретимся», — пообещала я одновременно и полуведьмаку, и колледжу.

Шагнула в бело-голубой туман портала, и вдруг остро ощутила тревогу. Звериным чутьем. Меня поджидали новые горести. Не здесь. Дома.

****

Путь до герцогства Ван-се-Росса прошел гораздо веселее, чем зимой в Гвендарлин в компании Дэриана Уэлбрука. Рашель и Элиас, довольные обществом друг друга, строили планы на ближайшие дни. Я улыбалась на предложения присоединиться к конной прогулке или катанию на лодке. Но сердце скручивалось в трубочку. Что-то приближалось. Плохое.

Эх, надо было взять с собой Урсула. Зря заупрямилась назло герцогине. С ним веселее.

Когда из-за поворота показался родная хибара, тревога успела превратиться в страх, от которого, того гляди, зубы застучат. Я выскочила из кареты до того, как она остановилась, и, не дожидаясь, пока слуги Ван-се-Росса выгрузят дорожный сундук, рванула в дом. Даже попрощаться с младшим герцогом и его тайной невестой не потрудилась.

— Мааам!

Но внутри обнаружилась лишь тетка. Чистила картошку на кухне. Хмурая, как никогда.

— Не кричи. Нету Ренет.

— Где она?! — заорала я, наплевав на требование. Что-то в тоне тетки напугало до смерти.

— Уехала. Куда, не знаю. Ничего не сказала. Не объяснила. Собрала вещи и была такова.

Я села. Мимо стула. Больно ударилась, но едва ли заметила это. Вскочила и накинулась на Дот с расспросами.

— Что значит, уехала? Но почему? Ни с того, ни с сего?

— С того, — процедила она и отбросила нож в сторону. — Герцогиня заявилась. Да-да. В нашу развалюху. Собственной персоной. Говорила с матерью твоей за закрытыми дверями. Я пыталась подслушать, да меня вычислили. Поняла только, что о тебе речь. После этого Ренет сама не своя стала. Молчала сутки, а потом… потом… была такова. Сказала только, что не может теперь так. Как раньше. Что ты натворила Лилит?

У меня закружилась голова.

Не может, как раньше?! Ох, пропасть! Герцогиня Виктория всё рассказала! О Маргарите и подмене! О чем же еще?! Иная причина не заставила бы маму уехать в неизвестном направлении.

Дот повторила прежний вопрос, но я отмахнулась.

— Я ничего не натворила. Это всё герцогиня! Только и умеет, что ломать чужие жизни!

— Лилит! Погоди!

Но я бежала прочь. Из дома. И посёлка. В лес. Благо он начинался сразу за нашим домом. Сейчас мне ни к чему свидетели.

Я ничего не понимала. Как госпожа посмела перевернуть наши жизни?! Зачем? Я бы сохранила тайну! Оставила всё, как есть. А мама? Она уехала, не дождавшись моего возвращения. Чтобы не смотреть в глаза? Или просто не видеть меня? Не видеть чужого ребенка? Того, которого вынудили любить и защищать…

…Я остановилась, когда деревья подозрительно затрещали, и вниз посыпались искры. Надо взять себя в руки. Не хватало устроить пожар. Вспыхнет лес, а следом и поселки. Сотни семей останутся без крыши над головой. Моя боль не стоит таких жертв. Как бы все эти люди годами ни относились ко мне, подобного они не заслуживают.

Я прислонилась к дереву у обрыва. Посмотрела на быструю речку, огибающую поселок Бирюзовый и бегущую дальше — вдоль чащи. Может, окунуться в ледяную воду, охладить пыл? Нет. Пора учиться справляться с побочкой самостоятельно. Я сползла на землю. Дышала медленно и размеренно. Секунду за секундой. Приходила в себя. Остывала. Усмиряла злость на весь свет.

Получилось. Внутри развязался узел, и я тихо засмеялась. То был горький смех. Но он принес облегчение. Я контролировала побочку. Я хоть что-то контролировала.

— Мяу!

— Убирайтесь, Ваша светлость, — бросила я, не оборачиваясь.

И так понятно, кто это. Я хорошо знала голос Тиры.

— Мяяяаау! — повторили настойчивее.

— Знаете что?! — закричала я, вскакивала. Приготовилась выплеснуть возродившийся гнев, но осеклась.

Тира, то бишь, герцогиня Виктория — все та же грациозная кошка в гладкой блестящей шубке — явилась в компании. Самой неожиданной компании на свете.