Зверь придет с рассветом

Глава 1. Невеста поневоле

Лили мчалась вперед по весенней грязи.

Спотыкалась, падала, поднималась и бежала снова. Распутица растянула дорогу за края в стороны, растворила в залитых водами лугах, размазала грязными пятнами холодных луж. Небо раскрывалось ледяной синью. Солнце, стоящее в зените, прошивало мир тонкими спицами лучей.

Лили поскальзывалась.

Вся одежда ее давно промокла и испачкалась так, что не осталось на ней и пятнышка прежнего цвета.

Бежать. Быстрее! Быстрее…

Ветер вырвал из дали за бирюзовым леском пьянящий запах приготовленной к празднику пищи. Специи, мясо, свежая зелень, выкопанная из-под снега…

Туда нельзя. Еще долго будет нельзя, пока не кончится – будь он проклят! – весенний праздник. Пока не разъедутся гости, доев ароматные угощения. Пока Нерин Март не отправится восвояси в компании своего старого отца…

Восвояси, а лучше сразу в подземное царство ко всем зубастым демонам!

И снова бешеный бег. Снова размытая в кашу дорога.

Лили сама выбрала этот путь. Коню Нерина Марта тоже несладко придется. Галопом он тут не пройдет. Не рискнет и рысью – оступится, и тогда уж точно останется Нерин Март и без невесты и без дорогого породистого скакуна.

А на одежду плевать! Сейчас ли до одежды?

Падая и поднимаясь в очередной раз, Лили безмолвно завидовала северянам, что три года назад приехали с побережья с обозом в несколько семей и осели тут, в Нерке. У северян не было дурацкого обычая охотиться на сговоренных невест. Их восемнадцатилетние дочери с удивлением и жалостью смотрели на местных девиц, некоторые из которых по наивности гордились своим предрешенным замужеством. Выглядела эта гордость пугающе. По сговору девушек обычно отдавали за старых мужчин. Молодые жили уже другими, новыми обычаями.

Вот и Нерин Март почти что годился Лили в отцы. Разница в двадцать лет приводила девушку в ужас. К чему ей такой муж? Разве будет он уважать ее? Опыт общения со взрослыми мужчинами – жителями Нерки и знакомыми отца, – красноречиво говорил о том, что ни о каком уважении не стоит и мечтать. Ее будут наставлять, поучать и наказывать, возможно, хвалить, быть может, даже одаривать подарками. Если произойдет чудо, то даже ценить. Но не уважать. Никто не будет считаться с ее мнением, ведь то всего лишь мнение юной девицы, а все девицы, как говорит отец, априори легкомысленны и недалеки. Никто не даст ей права решать и выбирать, как не дают такого права корове, курице и прочей домашней скотине. Есть, безусловно, те добрые хозяева, что искренне любят своих животных, но даже любя, они никогда не ставят их на одну ступень с собой…

Никогда.

– Остановись, дуреха! Стой!

Ветер хлестнул по ушам надменным Мартовским окриком. Конь заржал истошно и дико, не желая ступать на скользкий путь.

Лили обернулась.

Метрах в трехстах от нее жених пытался справиться c непослушным скакуном, хлестал того плетью и поводом, но норовистый, серый в яблоках жеребец лишь крутился на месте волчком, не желая идти дальше.

Обрадовавшись, что получила фору, Лили уверенно двинулась вперед. Туда, где начинался ольховый подлесок. Молодые деревья стояли еще голые после зимы, но росли они густо и прятали за собой низинку с быстрой извилистой речкой, под крутыми берегами которой вода вымыла глинистые гроты.

Спрятаться там, и никакой Нерин Март не найдет. А если найдет…

Даже думать о таком не хочется. Если охота жениха окажется удачной, он сможет забрать юную невесту раньше брачного возраста. В случае Лили – на целый год раньше. Конечно, он не тронет ее в этот год – таковы правила, – но ей придется жить в чужой семье, под приглядом будущей свекрови и Нериновых замужних сестер. Чужая семья – не сахар. В особенности, если берут тебя в эту семью с одной лишь целью, чтобы ты послушно обслуживала мужа и его родню, а также исправно приносила детей.

О Мартовских матери и сестрах Лили знала не понаслышке. Ее соседка Ильза в позатом году попалась на охоте среднему Неринову брату. Ильза была лишь немногим старше Лили, ее тоже забрали сперва на воспитание, а потом и свадьбу сыграли… Лишь один раз после этой свадьбы она приехала в Нерку. Вместе с мужем. Матушка Лили тогда наглядеться на соседку не могла и все завидовала, все укоряла дочку, что та не смогла вот так же, как Ильза, приглянуться достойному кавалеру из зажиточной семьи.

Сама же Лили смотрела на Ильзу, и внутренности ее покрывались холодной слизью страха. Подруга детства сидела за столом красивая, но не живая. Совсем не живая. Ее взгляд был пуст, лицо бледно, а мысли и душа… они были где-то далеко. Лили ясно почувствовала эту странную, мертвую отрешенность. Потом она пыталась спорить с матерью, доказывая той, что Ильза, верно, не так уж и счастлива со средним Мартом, но матушка знала лучше. Разве можно быть несчастной, когда получила ты все? И богатого мужа из сильного рода, и красивое платье, и золото, что на шее и пальцах ярче солнца сверкает…

Мать считала, что Лили еще глупая, поэтому не права.

Но Лили оказалась права.

Полгода назад Ильзы не стало.

Родственники Марта, пару раз заезжавшие в Нерку, рассказывали, будто она умерла при родах, но Лили знала точно – все было не так. Однажды ночью она увидела сон. В нем бледная, уже давно мертвая Ильза говорила ей, что не хочет и не может больше жить в семье Марта. И ребенка его носить не хочет. А потом Лили увидела длинную веревку в амбаре, через черную балку перекинутую… Она не стала говорить матери про сон. Что толку? Но теперь точно знала, что в Мартову семью идти нельзя. Ни под каким предлогом.

И Лили быстрее побежала к деревьям. К невидимой за ними реке, где стремительная вода жадно вылизывала глину, расширяя тайные гроты.

Под берег она скатилась кубарем и быстро заползла в темный холод подземной пещеры. Спустя время над головой глухо топнул конь, потом еще раз – влажная земля мягко поглотила шаги.

Нерин Март был рядом…

…но Лили он не нашел. То ли побрезговал лезть в прибрежную глину, то ли побоялся.

Копыта над головой еще раз тяжело прозвучали и затихли. Конь ушел с берега в подлесок, а потом, наверное, в поле, на дорогу. Там и будет Нерин поджидать свою добычу, надеясь, что холод, грязь и сырость выгонят ее из потайных нор, направят к человечьему жилью, к теплому дому в Нерке.

Лили вздохнула и обняла себя за плечи. Долго придется ей еще сидеть в этом сыром холоде. Она принялась подбадривать себя детскими воспоминаниями, как часами играла с подругами на этих берегах – и ничего! До самой тьмы они тут возились, и никакие холод и сырость их не пугали.

Значит, и теперь она тут просидит сколько нужно. А нужно до полуночи. Тогда закончится праздник, и Нерин Март не заберет ее к себе. Уедет на год. И будет у Лили еще один год спокойный жизни.

Будет жизнь.

Она обернулась за спину, в темноту. Там блестело что-то на дальней глинистой стенке. Красиво блестело, желто и ярко.

Как золото…

Сердце Лили забилось восторженно. Не может быть! Не могло случиться с ней подобной удачи! Она осторожно приблизилась к торчащему из стены драгоценному камешку, нежно коснулась его рукой, ощутив кожей вязкую, покрывающую сокровище слизь. Потом подцепила изломанными грязными ногтями, пытаясь выковырять. Но золотой самородок скользил и не желал поддаваться.

Лили принялась подкапывать его и царапать, с восхищением осознавая, что самородок – вовсе не маленький камушек. Он огромен! Сорванная замерзшими пальцами глина открывала все новый и новый блеск. Золота было много. И Лили копала, как одержимая. Ведь в этом гигантском золотом куске было ее спасение! Будет золото – станет она богатой и влиятельной, сама начнет выбирать свою судьбу, и не нужен будет постыдный брак с Нерином Мартом…

Никому не нужен…

Когда она в очередной раз впилась в глину окоченевшими пальцами, скрюченными, как ненасытные когти совы, в земной толще охнуло и застонало. Протяжный гул далекого обвала вышел из глубин, заполнив слух тяжким басом. Грот содрогнулся, и Лили, вынужденная бросить раскопки, поспешно выползла из него. На щеках ее блестели слезы досады и разочарования. Сейчас грот обвалится и погребет под собой ее золото.

Ее спасение…

Грот действительно обвалился, но, словно тронутый плачем мокрой, измученной девушки, сокровище свое отдал.

Глиняные пласты тяжело разошлись в стороны, обнажив нечто золотое и яркое. Древнее, как сама жизнь.

Лили смотрела перед собой, открыв от удивления рот, и медленно отступала.

Перед ней, наполовину все еще скрытый в почве, предстал золотой зверь. Не просто зверь – царь зверей, величайший предводитель их и владыка. Голова его хоть и почти не имела шеи, но гордо вскинута была к небу мордой. Длинные челюсти с огромными клыками, разомкнутые, были длиною в рост Лили – она бы могла целиком поместиться в пасти зверя. Его ноги были массивны и заканчивались копытами. Грудь казалась неохватной.

– Кто ты? – непроизвольно шепнула девушка, и тут же мысленно обругала себя.

Зверь ведь не живой.

Или…

Она медленно, шажок за шажком приблизилась к статуе и перед тем, как коснуться ладонью золотой лапы, предупредила:

– У меня есть дар слышать мертвых. Я никому про него не рассказывала… Прости, но я во что бы то ни стало должна узнать, кто ты такой.

Закрыла глаза.

Глубоко внутри, у самых границ восприятия пробудилось нечто. Свет. Он разгорелся ярче, вырисовывая на темной стороне век картины забытых времен. Рассвет, и идущие в его лучах великие звери. А потом тихий голос, похожий на отзвуки далекой грозы заговорил в тишине: «Пало третье, последнее царство Драконье – отступила Великая Смерть. Потеплел мир так, как не теплел еще никогда. Странное время настало – все еще древнее, но уже новое. После него пришло царство Рассветное. Родились в нем все звери земные, и все сокровища земные. Моря забирали части суши. Падали горы с небес, пробивая в тверди дыры и проваливаясь в преисподнюю. Я родился в рассветных лучах, а умер, когда солнце поднялось в зенит. Мои братья отказались от мяса и ушли есть траву, сестры отказались от ног и уплыли в моря…»

– Как твое имя. Скажи мне имя свое, – одними губами, без голоса, произнесла Лили.

«Мое имя…» – и слабая связь прервалась.

Лили резко пришла в себя, будто из ледяной воды вынырнула. Затрясла головой, сбрасывая флер таинственного видения. Отступила – почва двигалась вокруг золотой статуи, вновь погребая ее.

– Нет! Не уходи! Нет…

Она размазала по щекам злые слезы, но сдаться не согласилась – приволокла от воды огромный тяжелый камень и установила его там, где под слоями жирной глины скрылся удивительный зверь. Притащив еще один – установила сверху на круче.

– Я не оставлю тебя теперь. Ты мой, – сказала, топнув промокшим кожаным сапогом по скользкому берегу. – Дай мне силы! Хоть немного той силы, что прежде была у тебя. Она так нужна мне… Ты даже не представляешь, как нужна.

После полуночи Лили вернулась домой.

Срок поимки сговоренной невесты истек. Нерин Март, разочарованный и сердитый уехал восвояси. Конь его не стоял у забора, как утром. Лили проверила – в конюшне Мартовых лошадей тоже не было.

Мать уже ждала с хворостиной на крыльце их длинного, сложенного из тяжелых бревен одноэтажного дома.

– Ты чего это удумала, а? – свела на переносице рыжие брови. – Ведьма малолетняя! Жениха ей искали-искали, а она нос своротила? Такого человека обидела, дура!

Лили только голову низко склонила. Вся сгорбилась, готовая принять удар. Но его не последовало. Лишь горькое циканье разорвало повисшую тишину. За последнее время мать сильно сдала, уменьшилась, состарилась. Зато Лили выросла. Перестала бояться прута. Где-то внутри перестала, в душе. Тело-то по-прежнему корежилось и скручивалось узлом при виде занесенной розги. Лили злилась на себя за эту неудержимую, выученную реакцию. «Разве я кобыла, чтобы так жаться от одного вида хворостины? Я человек».

Человек.

Мать не ударила. Буркнула что-то себе под нос и канула в темноту за дверью. Лили, молча, отправилась следом. Сквозь духоту жилых комнат пробралась к тонкой лесенке на чердак, поднялась под самую крышу. Там, возле крохотного, затянутого пыльной паутиной окошка, стоял старый сундук, укрытый рогожей. Лили спряталась под нее, свернулась и принялась слушать стук собственного сердца.

Она спаслась от страшной участи. Нерин Март уехал.

Уехал!

Он ее не поймал.