Зов Чернобога

Глава 12 ЛЕНТЫ СТАРОСТЫ КЕЛАГАСТА Август 868 г. Шугозерье

У большого озера Нунгоша, в урочище, отсиживался Ажлак, не так давно посланный Келагастом для пригляда за воинами на Утячьем озерке. Хитер был наволоцкий староста — сам не пошел с отрядом Звеяра, верного человека послал. Но и Ажлак не лыком шит оказался. Ждал-поджидал неведомого послуха у камня — не дождался, да и решил к Нунгоше идти, там на холме, близ урочища, стоял под старой сосною огромный замшелый камень с неведомыми знаками. Издалека видны и холм, и сосна, и камень всяко заметить можно. Однако Ажлак на холм не торопился — знал, что в недавней битве погибли все воины Звеяра, и сам Звеяр, и разбойный воевода Охрям, один чернобородый тать Крадуш спасся, предупредил и теперь отправился в Наволок, на Пашу-реку, к Келагасту. Ажлак тоже решил было пойти с ним, да раздумал — нужно было встретиться-таки с соглядатаем. А как же иначе вызнать, что замышляют неведомые, прикинувшиеся купцами вои?! Потому, проводив Крадуша, и сидел Ажлак в урочище, прятался за темными елями, внимательно поглядывая на холм. Солнце уже встало, но тепла еще не было, стоял такой час, когда ночная прохлада только-только начинает уступать теплым лучикам солнца, еще клубится в низинах туман, а трава такая росная, что кажется, ступи — и утонешь! В бледно-голубом небе ходили белые набухшие облака и сизые небольшие тучки, видно, собирался дождь, хотя, конечно, налетевший ветер мог и развеять тучи… и так же мог и нагнать. Ажлак хмуро посмотрел в небо, пригладил лысину и недовольно сплюнул — не хотелось бы возвращаться в Наволок по дождю, путь-то не близкий. Да и как еще возвращаться придется? Узнать бы — ведают ли враги прямой путь к Паше-реке болотами, лесами, речушками? Вряд ли. Им для того хороший проводник нужен. Есть у них такой? Может быть… А может, и нету. Тогда в обход пойдут, обратно, по Воложбе, к Сяси, Комариной речке. Вот бы и славно! Эх, помогли бы боги, зря, что ли, принесли им в новом капище достойную жертву — красивую дочку куздеца Рауда. И ведь как хитро принесли! Кинули труп в кустах, крест оставили. Ажлак усмехнулся — нет теперь никакой обители у «людей креста»! Сожжена Келагастовыми людьми обитель, поклонники распятого Бога убиты. Туда им и дорога, нечего лесных людей смущать. У лесных людей — «метци-людикад», — чай, и свои боги имеются. Те самые, древние, о которых напоминал Ажлак Келагасту. Скупой, жестокий, хитрый Ажлак — бывший пирозерский волхв. Были, были когда-то времена — Ажлак их еще помнил, — когда процветало капище на Пир-озере, когда окрестная весь, устрашенная могуществом Злого духа, приводила к жертвенникам своих самых красивых дев. Ушло то время, казалось бы, безвозвратно — слишком уж умные стали лесные люди, многие начинали торговать с Ладогой, ездили на ярмарку, дивились на чужих людей, потом у себя в лесах хвастали, рассказывая о поездке. Так и забывалась древняя вера. От Пир-озера ушли люди. Кто в Куневичи подался, кто на Шугозерье, подальше от злых духов и их жестоких жрецов. Ажлак понимал, кто виновен в этом. Конечно же, пришелец Никифор и «люди креста»! Это они мутили люд в дальних селениях, высмеивая древних богов, сея семена недоверия. Это они подговорили не давать больше пирозерским жрецам дев. Это они… Тьфу! Ажлак снова сплюнул и выругался — грязно желтая слюна попала ему на бороду. И тут же недовольная гримаса его сменилась торжествующей улыбкой — уж больно хорошо все получилось с дочкой кузнеца. Одной стрелой двух зайцев убили — и подставили поклонников Распятого, и принесли старым богам хорошую жертву. Волхв ощерился, последнее время чувствовал — древние боги набирают прежнюю силу. Не чувствовал даже — знал. Недавно во сне явился ему чернобородый волхв с темными пронзительными глазами; улыбаясь, стоял волхв на старом пирозерском капище, а вокруг, на колах и деревьях, в муках корчились жертвы.

«Я помогу забытым богам, — громко произнес волхв. — А они помогут мне. Знай, Ажлак, — скоро все возродится! Знай и верь».

Засмеявшись, исчез волхв, а сам Ажлак, проснувшись, уселся на лавке, Покачивая лысой башкой. Не понимал — отчего такое было видение?

А потом, дня через три, услыхал зов. Тот самый чернобородый волхв с пронзительным взглядом звал его к себе, в старое капище. Звал не одного — с жертвами. Вот и стал задумываться Ажлак, а где ж их, жертвы, взять? Одна надежда — на Келагаста. Силен был наволоцкий староста, силен, жесток и коварен. Но еще коварнее сделался он под влиянием Ажлака, а уж сам Ажлак все чаще пел с голоса, являвшегося во сне. Вот и сейчас…

Ажлак, раздвинув высокие папоротники, пристально взглянул на вершину холма. Там у камня замаячила сутулая фигура воина в кольчуге и шлеме, Рыжеватые волосы его на висках, по старой варяжской моде, были заплетены в косы, спускавшиеся на грудь. Оглянувшись по сторонам, чужак внимательно осмотрел выбитые на камне рисунки и задумчиво покрутил головой, словно бы ждал кого-то.

Ажлак решился. Быстро поднялся на холм, обошел камень орешником, выбрался из-за сосны.

— Не ты ли потерял, человече? — Он протянул на ладони бронзовую овальную фибулу с выбитым на ней молотом.

Варят с кривой улыбкой достал из-за пояса точено такую, же застежку.

— Вижу, корчмарь Ермил Кобыла имеет друзей даже здесь, в дальних лесах.

Ажлак ничего не ответил, лишь улыбнулся в ответ и, еще раз оглядевшись, жестом пригласил незнакомца следовать за собой. Тот кивнул, соглашаясь, — в самом деле, не стоило маячить на столь видном месте. В урочище, среди разросшихся папоротников и темных елей, и состоялась беседа. Узнав о том, что во главе неведомых воинов идет сам Вещий князь, Ажлак нахмурился.

— Ничего, — усмехнулся варяг. — Не так уж и много с ним воинов. Основная часть дружины осталась в Ладоге.

Известие это тоже не особо обрадовало пирозерского волхва. Ну, не вся дружина с князем, так и той, что есть, вполне достаточно…

— Нет, недостаточно, — невежливо перебил соглядатай. — Да, для того, чтоб разгромить разбойную сотню, сил хватит, а вот на что-то большее… — Он нехорошо засмеялся. — Пусть ваши устроят засаду где-нибудь на Паше-реке.

— Где? — удивленно переспросил Ажлак. — Они что, не знают прямого пути к Наволоку?

— Конечно, не знают, — хмыкнул варяг. — Откуда им знать? Проводник, ладожский тиун Найден, хорошо ведает путь по здешним реками к Итилю. Что же касается северной стороны, то тут он ничем не поможет князю. Да и Хельги не пойдет по болотам, предпочтет уже знакомый путь, пусть даже и более длинный. Вы вполне успеете подготовить засаду… Только… — Предатель замялся. — Только сначала предупредите меня.

— Предупредим, — кивнул Ажлак. В глазах его внезапно потемнело, всего лишь на какой-то миг, но, распахнув веки, волхв уже знал, какая именно засада будет поджидать дружину Вещего князя. И здесь совсем не нужны воины, надобны лишь древнее заклятье, хорошая жертва и помощь волхва с пылающими вселенской Тьмою очами.

— Мы встретимся с тобой у впадения Капши в Пашу — широкую реку, — сказал волхв на прощанье. — Там приметное место. Вызовись в ночную сторожу и жди челнока. Мои люди найдут тебя. Будь готов. — Ажлак отвернулся.

Варяг не уходил, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты, видно, хочешь получить от меня серебро? — догадался жрец. — Увы, я не ношу его при себе. Но там, в Келагастовых землях, ты получишь все, что тебе было обещано, и даже сверх того, если поможешь нам в одном деле.

— В каком еще деле? — недовольно буркнул предатель.

— Там узнаешь, — усмехнулся Ажлак. — Впрочем, кое-что могу сказать и сейчас. — Он осмотрелся по сторонам и, понизив голос, сказал: — Вещий князь обязательно должен дойти до Пир-озера.

— Что еще за озеро такое?

— Озеро Злого духа!

Хельги упрямо вел дружину по давно известному пути к Капше-реке. Леса, болота, урочища сменялись заливными лугами и полями, засеянными льном, ячменем и гречихой. Кое-где за деревьями, на склонах холмов мелькали селища. Князь не заходил ни в одно, и вся дружина давно уже перешла на подножный корм, благо озера вокруг были многорыбными, а в лесах в изобилии водилась дичь. Оставив ладьи на Воложбе под охраной нескольких воинов, Хельги двинулся к Капше напрямик, лесом. В попавшейся по пути деревне, называвшейся Кайваксан — «колодец», нашлись добрые кони и для самого князя, и для его сотников, остальная дружина шла пешком. Поскольку обоза с собой не было, двигались быстро, почти за сутки вышли к междуречью Капши и Паши. Здесь, на широком мысу, в лесочке, Хельги и приказал разбивать лагерь. Выставили охранение — к удивлению Вятши, в ночной караул вызвался варяг Стемид — «все равно что-то не спится». Ну, не спится, так не спится. Пожав плечами, Вятша поставил его на самую оконечность мыса, ближе к реке. Остальных распределил кого в лес, кого к лугу.

Горели костры, разгоняя темноту дрожащим оранжевым светом, вкусно пахло жарившейся на углях дичью. Сидевшие вокруг костров воины вполголоса переговаривались друг с другом. Кто-то чистил кольчугу, кто-то негромко пел, кто-то смеялся, а кто-то уже и спал в шалашах или просто, завернувшись в плащ, на земле, под звездным ночным небом.

Твор потянулся к насаженному на длинную хворостинку окуню. Перевернул, подул на угли, обдавая копотью щеки. Сидевшие рядом с ним воины засмеялись.

— Ну и рожа у тебя, отроче!

Твор не обиделся, улыбнулся.

— Ничего, вот схожу к реке, выкупаюсь. Заодно крючки проверю.

— Чужие крючки-то?

— Какие чужие?! Сам на вечерней зорьке ставил.

— Так не рано ли проверяешь?

— Не, не рано. Утром-то совсем некогда будет.

Махнув рукой, Твор нагнулся, развязал ремешки, скинул постолы и, аккуратно развесив у костра онучи — сушиться, босиком побежал вниз, к речке. Вокруг было темно, особенно после яркого пламени. Отрок остановился, подождал, пока привыкнут глаза, потом спустился к воде — высокая трава щекотала ноги. Пройдя к омутку, Твор проверил поставленные крючки, с удовольствием насадил на вырезанный из ветки кукан крупную рыбу — двух окуней и налима. Да, уж чего-чего, а рыбы тут хватало. Эх, если б завтра не с самого утра выступали, а чуть попозже… Тряхнув головой, отрок отогнал подальше дурацкие мысли — в конце-то концов, не за рыбой они сюда явились. Да и вообще, следовало держать ухо востро — начинались Келагастовы земли. Как говорил Вятша, наволоцкий староста много возомнил о себе в последнее время. Не подчинялся приказам наместника, не давал дани, грабил купеческие караваны, захватывал чужие земли… Нужно, нужно было строго наказать Келагаста, чтоб неповадно было остальным, привести стонущую от крови землю в порядок. Для того и шла сюда малая дружина Вещего князя, а не за какой-то там рыбой. Но все равно клевало неплохо. Да и вода была теплой, словно парное молоко.

— Много ль рыбы поймал, отроче? — внезапно раздался голос из ближних кустов. Твор вздрогнул и тут же расхохотался — ну, конечно же, стояла вокруг лагеря ночная сторожа. Сам же он и просился у Вятши, да тот сурово мотнул головой — сиди, мол, кольчужку чисти, вона, проржавела вся, смотреть стыдно! Вспомнив про кольчугу, Твор стыдливо опустил глаза. Ответил что-то невидимому стражу да, закатав порты до колен, вошел в воду, набрать песочку… Набрать-то набрать, да вот куда? Отрок усмехнулся — ну до чего ж глуп, не догадался прихватить миску. С шумом расталкивая воду, выбрался на каменистый берег, подобрав кукан с рыбой, вернулся к костру. Оставив гридям рыбу, вытащил из заплечной сумы деревянную миску и, крикнув: «Я скоро!», снова побежал к реке. На этот раз не туда, где был, в другое место — поискать песчаное дно. Темно было вокруг, хотя, конечно, и не так темно, как в лесу, но все же, все же. Твор нащупывал ногами мелкие камни. А где же песочек? Может быть, пойти на другой конец плеса, к Кашне? Или нет. Во-он там, за кустами, за омутом, вроде как белеет в призрачном свете звезд песочек узкого пляжа. Жаль, не пройти берегом — обрыв да колючки. Что ж, придется водою.

Твор зашел подальше в реку — глубоко. Пришлось вылезти обратно на берег, скинуть одежку.

Вот, теперь хорошо. Отмахиваясь руками от комаров и мошки, отрок быстро зашел в воду по шею, оттолкнулся ногами от каменистого дна, поплыл. Подумал запоздало, что хорошо бы было покричать, предупредить стражу, а то еще пустят стрелу на плеск волн. Твор раскрыл было рот — крикнуть, — да так нахлебался воды, что едва не утонул, хорошо, оказался под ногами плоский замшелый камень. Встав на него, отрок отдышался, прислушиваясь, как плещется в омуте рыба. Он был уже у самого обрыва. Круто возвышающийся над рекой берег отбрасывал на воду черную тень, скрывая от посторонних глаз плесо… и Твора, впрочем, у отрока торчала над волнами лишь одна голова. Тихо было кругом, лишь где-то на том берегу, в лесу, ухал филин да неподалеку плескалась на излучине рыба. Судя по звуку — крупная. Форель или щука. Отрок заинтересованно повернул голову… И тут же быстро убрался в воду — по глади реки, прячась в тени обрыва, неслышно скользил низенький узкий челнок с бревном-противовесом — ройка! Осторожно высунув из воды голову, Твор провожал ройку глазами до тех пор, пока та не скрылась за излучиной. Интересно, кто бы это мог быть? Местные рыбаки? Но почему ночью? Соглядатаи! Келагастовы люди высматривают место для нападения! А что же стража? Что же воины? Не видят? Спят? Так надо скорее предупредить!

Тряхнув головой, отрок поплыл к берегу. Сверху из кустов выбрался страж — варяг Стемид, косорылый, со смешными косицами. Не спит, оказывается!

Твор выскочил на берег.

— Стемиде! Там…

— Челн? — оглядывая отрока, усмехнулся варяг. — Видал, видал… Послал уже Терпигора, доложит князю. А ты молодец, востроглазый.

Твор польщено усмехнулся.

— Эвон, глянь-ка, на плесо, — оглянувшись по сторонам, допросил Стемид. — Кажись, тот же челнок!

— Где?!

Обернувшись, Твор вдруг почувствовал сильный удар в голову. Вернее, уже не почувствовал…

— Вот так-то лучше будет. — Варяг снял с руки железный кастет и осторожно опустил в воду обмякшее тело, — Корми рыб, востроглазый.

Известие о гибели отрока произвело на Хельги нехорошее впечатление. Вятша — так тот вообще посмурнел, убивался — нырял, пока собирались к отходу, да так и не отыскал на дне тело, видно, затянуло в омут или унесло сильным течением. Что ж, бывает. Случайно обнаруживший одежду отрока Стемид, что стоял в ночном дозоре, доложил также, что видел отрока бегущим к реке в сторону омута.

— Видно, хотел искупаться, нырнул, да напоролся на камень.

Хельги покачал головой. Плохо, конечно, что не нашли тела. Впрочем, его еще можно будет поискать и на обратном пути, а сейчас некогда. Сейчас надобно торопиться. До осиного гнезда Келагаста оставалось совсем немного. Снова потянулись вокруг леса, луга и болота, по правую руку синела широкая лента Паши.

Мрачно был настроен князь, ехал на коне с сумрачным взором. И нелепая смерть отрока на него подействовала, и кое-что еще. Снова возникло знакомое ощущение неправильности всего происходящего. Впрочем, пока ничего и не происходило. Вот это и было неправильно! Честно говоря, именно в эту ночь князь ждал засады, больно уж удобное место. И ничего, кроме случайной гибели Твора. Случайной ли? Стемид не внушал особого доверия — но зачем ему убивать отрока? Гнусным ромейским пороком — мужеложеством — Стемид не страдал, любил женщин, так что вряд ли… Да и за что подозревать варяга? За то, что первым обнаружил брошенную на берегу одежду? Так, если Стемид убил отрока, тогда зачем привлекать к себе внимание? Спрятал бы одежку — и дело с концом.

Хельги и сам не заметил, как принялся рассуждать вслух.

— Кроме Стемида, княже, отрока видели на реке еще и другие стражи, — напомнил догнавший князя Найден. — Паша — река коварная, утонуть в ней — раз плюнуть, особенно ночью.

— Жаль Твора. Лучше бы он погиб, как воин! — выскочив из кустов, поворотил хрипящего коня Вятша. — Княже, мне что-то здесь сильно не нравится!

— О! — Хельги сверкнул глазами. — И тебе тоже, верный мой Вятша?! Поведай, что?

— Не знаю даже, как и сказать, — хмуро признался сотник. — Не так что-то.

— Что не так, Вятша?

— До Келатастова Наволока всего ничего — и что же они на нас до сих пор не напали? Выжидают? Чего? Селение не так уж и хорошо укреплено, гораздо удобнее было бы напасть на нас в лесу. По крайней мере, я бы на месте Келагаста так и поступил.

Хельги кивнул.

— Я бы тоже. Однако Келагаст почему-то так не сделал? Почему?

— Уверен, готовит какую-нибудь пакость! — Вятша нехорошо усмехнулся. — Следует удвоить караулы, князь.

— Удвой, — согласился Хельги и перевел взгляд на тиуна: — Думаю, мы скоро будем у цели, Найден?

— Да, — посмотрев на реку, кивнул тот. — Уже совсем близко. Думаю, во-он за тем холмом.

— Воины уже видели и силки, и охотничьи тропы, — согласился с тиуном Вятша. Перехватив его жестокий взгляд, Хельги с усмешкой подумал, что вряд ли сегодня врагам будет пощада от разозленного сотника. Что-то кольнуло в сердце, а в голове ухнули вдруг барабаны.

Перед князем вдруг возник воин передового десятка.

— Селище, княже!

— Стоять! — резко приказал Хельги, хотя еще только миг назад хотел отдать прямо противоположный приказ. Обернулся к Вятше: — Сотник, быстро ко мне самых ловких воинов! Не всех, достаточно будет и четырех.

Вятша, кивнув, поспешил исполнить приказание. В душе его, наряду со щемящей грустью, вызванной гибелью Твора, вновь появилось привычное чувство боевого азарта, то самое, что веселит кровь и делает холодным рассудок.

Самые ловкие воины выстроились в ряд перед Хельги.

— Вы, двое, — князь показал на парочку гридей концом плети, — незаметно обойдете селище со стороны леса. Выберете дерево повыше, залезете, посмотрите — заметите что неладное, доложите. Все!

Воины неслышно исчезли в лесу.

— Теперь вы. — Хельги повернулся и другим. — Вернетесь назад, к излучине. Перероете все, будете искать отрока. Живого или мертвого. К вечеру нагоните нас при любом исходе.

— Сделаем, княже! — дружно кивнули гриди.

Вятша с изумлением глянул на князя. Да-а, правы те, кто считает правителя не таким, как все обычные люди. Казалось бы, что ему за дело до какого-то утонувшего отрока, а вот, поди ж ты, послал воинов! Да и с селищем решил подождать, не нападать сразу.

— Что там слева, сотник? — Хельги перевел взгляд на ельник. — Что за столбы?

— Капище, княже, — доложил Вятша. — Похоже, там приносили жертвы совсем недавно.

— Что ж, — посмотрев в сторону селища, усмехнулся князь. — Вряд ли боги помогут Келагасту. Слишком уж многих против себя настроил. Думаю, найдутся такие люди и среди его рода. Далеко отсюда до обители Никифора, Найден?

— Не очень-то далеко, князь. — Тиун пригладил бородку. — За день вполне можно добраться.

— Это хорошо, — тихо засмеялся Хельги и, подъехав ближе к селищу, спешился перед запертыми воротами. Наволок выглядел вполне внушительно — высокий частокол из толстых бревен, крепкие ворота, башни. Конечно, не те укрепления, что в Ладоге, но все же, все же…

— Я велел воинам вырубить подходящее дерево, — шепотом доложил Вятша. — Вдруг да понадобится долбить ворота?

Вокруг шумел сосновый бор, пахло хвоей и смолой, из росших поблизости кустов малины ветер приносил сладкий духовитый запах. В синем небе величаво проплывали белые кучевые облака, отражались в прозрачных водах реки и плыли дальше, на север. На башнях виднелись темные фигуры часовых. Хельги глянул на них и вдруг нахмурился. Тихо было в селище, ни крика, ни звона наковален, даже собаки и те не лаяли. Странно. Хельги обернулся к Вятше.

— Где наши лазутчики?

— Велю подозвать, княже!

Затрещали заросли — пробравшиеся сквозь них воины встали перед князем. Двое. Без шлемов, без кольчужек — чтоб удобней было по деревьям лазить. Чем-то неуловимо похожие друг на друга — оба молодые, востроглазые, русые. Не отличишь одного от другого.

— Вы братья, что ли? — удивился князь.

— Нет, — улыбнулся тот, что слева. — Побратимы. Я — Горислав, из кривичей, а дружок мой — Тяхк — весянин.

— «Тяхк» — коростель значит, — пояснил весянин.

— Ну, — Хельги махнул рукой, — говорите, что видели!

— Непонятное дело, княже, — смешно наморщил лоб Горислав. — Вроде и есть люди в селище, а как бы и нет.

— Воины на стенах, в шеломах, с копьями, как живые, — дополнил приятеля Тяхк. — Только не живые.

— Чучела, — согласно кивнул князь. — Это и я уже заметил. Сколь тут стоим, никто на башнях не шелохнулся. Что еще непонятного увидали?

— Ленты, князь, — переглянувшись, ответили оба. — Блестящие ленты. Вроде живые, ползают…

— Ленты? Ползают? — переспросил Хельги. — Так, так. — Он повернулса к Вятше и приказал:

— Сжечь! Сжечь селище немедля! Гриди пусть окружат частокол с копьями и будут готовы. Из огня поползут змеи!

— Змеи? — удивился Вятша.

— А ты думаешь, что там еще могут быть за ленты?

— Змеи… — вполголоса протянул Тяхк. — Ну, точно, змеи! Огромные, толстые, жирные. Целыми клубками! Я ж тебе говорил, Гориславе!

Подожженное со всех сторон селище пылало. Треща, рассыпались искры, и казалось, до самого неба вставало жаркое желтое пламя. Воины Хельги, встав кругом, выставили вперед копья. Догорев, с шумом упали в ров колья, а из горящего селения, злобно шипя, поползли змеи. Черные и серые гадюки, толстые, словно бы специально откормленные, С блестящей на солнце шкурой. Ленты… Ленты старосты Келагаста. Так вот что задумал коварный Правитель Наволока — заманить воинов князя в змеиную яму! Но ведь дружинники не малые дети, а змеиное жало не прокусит кольчугу? Что-то и здесь не так…

— Князь! Они плюются ядом! — подбежав, взволнованно доложил Вятша. — Плюются в глаза. Несколько наших уже погибли в мучениях!

— Гадюки?! — вскакивая в седло, удивленно переспросил Хельги. — Плюются?

— Колдовство, — прошептал Найден. — Это черное колдовство, княже!

Князь молча кивнул. Он был полностью согласен с тиуном.

— Всем немедленно отходить — приказал он, — И пустить встречь пожарищу пламя.

Так и сделали. Плюющиеся ядом гадюки так и не успели доползти до реки, сгорели в огне лесного пожара.