Остров мучителей

Серебряная смерть обрушилась на Йорос после захода солнца. Ее появление, однако, было предсказано многими пророчествами, как древними, так и недавними. Астрологи говорили, что эта загадочная болезнь придет на землю с огромной звезды Ачернар, зловеще нависающей над землями южного континента Зотика. Эпидемия отметит тела мириадов людей блестящей металлической бледностью и будет распространяться все дальше во времени и пространстве, переносимая эфирными потоками в другие миры.

Серебряная Смерть внушала ужас, и никто не проник в тайну ее внезапного возникновения или в причины редкого исцеления. Стремительная, как пустынный ветер, она пришла в Йорос из обезлюдевшего царства Тасуун, опередив ночных гонцов, что спешили предупредить о ее приближении. Те, кого она поражала, чувствовали леденящий, пробирающий до костей холод, словно их обдавало дыхание последнего моря. Их тела и лица причудливо искажались, мерцая слабым блеском, и окостеневали, подобно давним трупам. И все это в мгновение ока.

По улицам Сильпона и Силоара, и в Фарааде, столице Йороса, зараза передавалась как жуткий сверкающий факел от человека к человеку, и жертвы падали там, где она их застала, и на их лицах оставалась блестящая печать смерти.

Шумные, буйные карнавалы стихали при ее приближении, и весельчаки замирали в игривых позах. В великолепных дворцах посреди пышных пиршеств бледность заливала лица раскрасневшихся от вина кутил, и они склонялись на роскошные кресла, сжимая наполовину опустошенные кубки окоченевшими пальцами. Купцы покоились в своих конторах на грудах монет, которые они начали считать; а воры, пришедшие позднее, уже никогда не смогли бы скрыться со своей добычей. Землекопы ложились в недорытые могилы, которые копали для других, но никто не пришел предъявить на них свои права.

Ни один человек не успел бежать от странной, неотвратимой беды. Чудовищно быстро ее дыхание отравляло Йорос, и на рассвете пробудились очень немногие. Фульбра, молодой король Йороса, лишь недавно занявший трон, стал правителем без подданных.

Фульбра провел ночь нашествия заразы на высокой башне своего дворца в Фарааде – башне обсерватории, оснащенной астрономическими приборами. Величайшая тяжесть легла на его сердце, и мысли затуманились отупляющим отчаянием, но сон не мог сомкнуть его веки. Он помнил многие пророчества, предсказывающие появление Серебряной Смерти. Более того, он сам прочитал по звездам ее близкий приход с помощью старого астролога и волшебника Вемдееза. Они и не подумали провозгласить народу это известие, слишком хорошо зная, что гибель Йороса издавна предопределена роком, а судьбу обмануть нельзя. Ни один человек не сможет избежать смерти, если только ему на роду не будет написано умереть по другому.

Недавно Вемдеез составил гороскоп Фульбры. Там присутствовали определенные двусмысленности, но ясно значилось, что король умрет не в Йоросе. Где и каким образом придет к нему смерть – не говорилось. Старый астролог служил еще доблестному Альтату, отцу Фульбры, и был так же предан сыну. Своим магическим искусством он выковал заколдованное кольцо, должное защитить молодого короля от Серебряной Смерти везде и во все времена.

Кольцо было сделано из странного красного метала, более темного, чем червонное золото или медь, и украшено черным продолговатым камнем неземного происхождения, источавшим сильный аромат какого то благовония. Волшебник велел Фульбре никогда не снимать кольцо со среднего пальца, на который оно было надето, – ни в самых удаленных от Йороса землях, ни годы спустя после окончания господства Серебряной Смерти. Он объяснил, что, если зараза коснется Фульбры, он будет всегда носить ее крошечные возбудители в своем теле, и как только кольцо будет снято, микробы вновь обретут силу. Но Вемдеез не открыл ему ни тайну происхождения красного металла и темного камня, ни цену, в которую обошлась эта защитная магия.

С грустью в сердце Фульбра принял это кольцо и носил его, поэтому Серебряная Смерть помиловала его этой ночью, не причинив ему ни малейшего вреда. В тревожном ожидании наблюдал он со своей высокой башни недостижимые звезды и золотые огни Фараада, чувствуя лишь легкую мимолетную прохладу. Он был свидетелем того, как беспечный шум города стих, жалобные песни лютни странно споткнулись и замерли, тишина сменила буйство карнавала. Несколько огней внизу потухли, и некому было зажечь их вновь. Во дворце тоже царило безмолвие, юноша больше не слышал смеха своих сановников и слуг. Вемдеез не пришел в обычный час, чтобы вместе наблюдать за звездами. И Фульбра понял, что стал королем без королевства. Огромная скорбь по погибшим подданным заглушила печаль, которую он до сих пор чувствовал после смерти своего отца.

Час за часом он сидел без движения, настолько убитый горем, что не мог даже плакать. Звезды сменяли друг друга над его головой, и смертоносная Ачернар все смотрела вниз, как горящий жестокостью глаз демона-насмешника. Тяжелый запах благовоний из кольца с темным камнем достиг его ноздрей и, казалось, стал душить его. У Фульбры даже мелькнула мысль сорвать кольцо и умереть так же, как умерли его подданные. Но отчаяние слишком сильно придавило его, чтобы сделать это. Медленно заигравшая на небесах заря, бледная, как Серебряная Смерть, застала его в той же неподвижности.

С рассветом король Фульбра очнулся и направился по винтовой лестнице в свой дворец. На ее ступенях он нашел тело волшебника Вемдееза, умершего в тот момент, когда он поднимался к своему господину. Морщинистое лицо старика было словно полированный металл и казалось белее волос и бороды, а его темные, сапфировые глаза остекленели от муки. Король медленно пошел дальше, горько оплакивая смерть Вемдееза, которого любил как приемного отца. Внизу, в многочисленных комнатах и залах, он увидел тела придворных, слуг и стражников. В живых не осталось никого, кроме трех рабов, охранявших позеленевшие медные ворота нижнего склепа, глубоко в дворцовом подземелье.

Тогда Фульбра задумался над советом покойного астролога, убеждавшего его бежать из страны и искать приюта на Синтроме, южном острове, платившем дань королям Йороса. И хотя сердце его не лежало ни к этому, ни к чему-либо другому, юноша приказал троим уцелевшим рабам собрать все необходимое для долгого путешествия и отнести на борт королевской галеры черного дерева, стоявшей в гавани на реке Воум.

Он вступил на борт и взялся за кормило, а рабам приказал поднять широкий парус цвета янтаря. Они оставили величественный Фараад, чьи улицы были заполнены серебристыми мертвецами, и вышли в расширяющуюся яшмовую дельту Воума, а затем в окрашенные пурпуром воды Индаскийского залива.

Дул попутный ветер, пришедший из опустошенного северного королевства Тасууна, откуда под покровом ночи прокралась Серебристая Смерть. За их галерой плыли корабли с мертвыми моряками: течение Воума несло их в открытое море. Фараад затих, как древний некрополь, ни малейшего движения не было видно на берегах речной дельты, кроме трепетания похожих на опахала пальмовых листьев, что покачивались под порывами крепчавшего северного ветра. Вскоре зеленые берега Йороса остались далеко позади и превратились в призрачную голубую полосу на горизонте.

Под высоко взошедшим утренним солнцем перед путешественниками раскинулось безмятежное море, покрытое пеной винного цвета. Приглушенные загадочные голоса звучали над волнами и заставляли вспоминать смутные сказки о диковинных вещах. Но ни чарующие морские звуки, ни убаюкивающая качка не смогли утолить печаль Фульбры, его отчаяние было столь же темным, как камень в красном кольце.

Король без королевства сжимал кормило галеры из черного дерева и вел ее по солнцу так прямо, как только мог, в направлении острова Синтрома. Попутный ветер туго натягивал янтарный парус, и судно весь день стремительно скользило вперед, рассекая порфировые воды темным носом, увенчанным вырезанным из дерева изображением богини. А когда на море спустилась ночь с ее знакомыми южными звездами, юноша смог уточнить по ним курс корабля.

Многие и многие дни они плыли на юг, и солнце снизилось в своем беспрестанном кружении, и новые звезды восходили и соединялись в незнакомые созвездия над черной богиней на носу. Фульбра, который еще мальчиком как то раз плавал на остров Синтром вместе со своим отцом, рассчитывал вскоре увидеть возвышающиеся из винно-красной пучины берега, заросшие камфарными и сандаловыми деревьями. Но в его сердце не было радости и горькие слезы часто слепили его глаза, когда он вспоминал то давнее путешествие с Аль-татом.

Однажды днем внезапно настал полный штиль, и вода стала гладкой, словно рубиновое стекло. Небо превратилось в купол чеканной меди, низко нависший над морем, точно по злому волшебству наступила ночь. И вдруг разразилась буря, как будто выдохнули разом несколько могущественных дьяволов. Временное затишье волн сменилось бесконечной чередой гигантских гребней и бездонных впадин. Мачта из черного дерева затрещала, как тростинка, парус разорвало в клочки, и беспомощное суденышко неумолимо швыряло вниз, в темноту, и вздымало вверх сквозь слепящую пену на головокружительных вершинах огромных валов. Фульбра отчаянно вцепился в бесполезное кормило, а рабы, подчиняясь его приказу, забились в трюм. Нескончаемо долго их несло по воле бешеного урагана, король не видел в кромешной мгле совсем ничего, кроме барашков на вершинах вздымающихся волн, и не мог определить, куда же их тащит буря.

Наконец, в зловещих сумерках он заметил неподалеку другое судно, то появляющееся, то вновь исчезающее за морскими валами. Скорее всего, это была галера купцов, бороздящих моря между южными островами и торгующих благовониями, пером и киноварью; почти все ее весла были сломаны, а упавшая мачта вместе с парусом бесполезно свисала с носа корабля.

Корабли некоторое время держались рядом друг с другом. Внезапно молния расколола мглу и осветила мрачные крутые берега неизвестной земли, над которыми возвышались остроконечные башни. Фульбра не мог повернуть кормило, и их вместе с другим кораблем понесло на быстро увеличивающиеся в размере скалы. Юноша уже решил, что сейчас они разобьются. Но, словно по мановению волшебной палочки, буря утихла так же внезапно, как и началась, и над морем вновь повис мертвый штиль, а с очистившегося неба полился приветливый солнечный свет.

Корабль вынесло на широкую коричнево-желтую песчаную косу между утесами и неожиданно успокоившейся водой. Изумленный и оцепеневший, Фульбра прислонился к кормилу, а его рабы робко выбрались из трюма. На борт купеческой галеры высыпали люди, часть из которых была в скромных костюмах матросов, другая же одета, как и подобает богатым купцам. Юноша уже чуть было не окликнул их, но вдруг услышал странный смех, высокий, пронзительный и какой то зловещий, который, казалось, звучал откуда то сверху. Подняв голову, Фульбра увидел толпу людей, спускавшихся со скалы по некоему подобию лестницы. Они подтянулись ближе, столпившись вокруг кораблей. Их головы венчали фантастические, кроваво красные тюрбаны, а облегающие одежды были пугающе черными. Цвет их кожи отдавал шафрановой желтизной; узенькие, косо посаженные аспидные глазки неприятно выглядывали из под лишенных ресниц век, а тонкие, вечно улыбающиеся губы своим изгибом напоминали лезвие ятагана.

Островитяне несли наводящее ужас оружие: зазубренные мечи и двурогие копья. Некоторые из них низко кланялись молодому королю и подобострастно приветствовали его, не отрывая немигающих взглядов, значения которых он никак не мог разгадать. Их речь была столь же чужой, сколь и их вид: наполненная резкими и свистящими звуками, она была непонятна ни королю, ни его слугам. Но Фульбра любезно поприветствовал чужестранцев на мягком и мелодичном языке своей родины и осведомился о названии земли, к которой его галеру прибило ураганом.

Казалось, несколько человек поняли его, ибо при звуках его речи в их непроницаемых глазах промелькнул слабый огонек. Один из них на ломаном языке Йороса ответил, что это остров Уккастрог. Потом с какой то неуловимо жестокой улыбкой он добавил, что все потерпевшие крушение мореплаватели получат радушный прием во дворце Иль-драка, короля острова.

При этих словах у Фульбры упало сердце: ему приходилось слышать многочисленные истории об острове Уккастроге, и истории эти отнюдь не могли ободрить попавшего в беду путешественника. Уккастрог, лежавший далеко к востоку от Синтрома, был также известен как Остров Мучителей. Рассказывали, что ничего не подозревающих гостей, опрометчиво приставших к его берегам или выброшенных на них волей волн, островитяне заключали в тюрьму. Позже их подвергали бесконечным пыткам, что составляло основное развлечение этих жестоких созданий. Ходили слухи, что ни один человек не сумел сбежать с Уккастрога, но многие становились обитателями его темниц и адских пыточных камер на долгие годы, и их существование поддерживалось только затем, чтобы доставить удовольствие королю и его безжалостным придворным. Кроме того, некоторые верили, что Мучители были искусными волшебниками, способными своими заклинаниями вызвать жестокий шторм и заставить волны сначала унести корабль далеко от его курса, а потом выбросить на берега Уккастрога.

Желтолицые островитяне окружили галеру, и побег стал невозможен, поэтому Фульбра попросил немедленно отвести его к Ильдраку: только ему он назовет свое имя и происхождение. Наивный юноша думал, что даже самый жестокосердный король не станет пытать другого короля и держать его в плену. Кроме того, путешественники в своих рассказах могли и оклеветать жителей Уккастрога.

Так Фульбра со своими рабами последовал к скалам в сопровождении нескольких островитян. Высокие остроконечные башни дворца венчали дальние утесы, возвышаясь над скученными жилищами, в которых обитали подданные Ильдрака. Они взбирались по вырубленным в скале ступеням, когда сзади послышались неистовые крики и звон стали. Оглянувшись, юноша увидел, что команда купеческой галеры вытащила свои мечи и набросилась на желтолицых. Но сопротивление быстро подавили многочисленные Мучители, причем большинство мореплавателей захватили живыми. При виде этой картины сердце Фульбры больно сжалось, а его доверие к островитянам стало стремительно таять.

Вскоре он оказался во дворце и предстал перед Ильдраком, восседавшим в высоком бронзовом кресле. Король был на полголовы выше самого высокого из своих придворных, а его лицо походило на маску Зла, выкованную из какого то бледного позолоченного металла. Королевское облачение тоже имело очень странный оттенок, словно пурпурную морскую воду смешали со свежей алой кровью.

Множество вооруженных стражников охраняло тронный зал. Между огромными базальтовыми колоннами угрюмо расхаживали узкоглазые придворные дамы в алых юбках и голубых корсетах. Повсюду стояли деревянные, каменные и металлические механизмы, каких Фульбра никогда раньше не видел. Эти механизмы походили на орудия пыток и представляли собой ужасающее зрелище: тяжелые цепи, веревки из рыбьей кожи, кресла, утыканные стальными иглами.

Молодой король Йороса мужественно вышел вперед и с истинно королевским достоинством обратился к Ильдраку, неподвижно сидевшему с равнодушным, немигающим взглядом. Юноша назвал свое имя и положение, рассказал, какое бедствие заставило его покинуть Йорос, и упомянул также, что ему необходимо как можно скорее достичь острова Синтром.

– Путь до Синтрома далек, – промолвил Иль-драк с едва заметной улыбкой. – Кроме того, не в наших привычках отпускать гостей, не дав им насладиться гостеприимством острова Уккастрог. Поэтому, король Фульбра, я прошу тебя умерить свое нетерпение. Мы можем очень многое показать тебе и предложить интереснейшие развлечения. Слуги отведут тебя в комнату, подобающую твоему королевскому достоинству. Но сначала я попросил бы тебя отдать меч, который ты носишь на боку, ибо мечи часто бывают очень острыми, а я не хочу, чтобы мой гость невзначай пострадал от собственной руки.

Один из дворцовых стражников забрал у Фульбры меч, а также кинжал с рубиновым эфесом, который тот носил за поясом. Несколько вооруженных слуг окружили его и повели из зала по длинным коридорам и лестничным пролетам в глубь скалы, на которой стоял дворец. Юноша не знал, куда забрали троих его рабов и какие распоряжения сделаны относительно экипажа купеческой галеры. Вскоре дневной свет сменился коптящими огоньками бронзовых светильников, и они вошли в огромный подземный зал. Отовсюду доносились гнетущие стоны и громкие, нечеловеческие вопли, раздававшиеся и вновь замиравшие за несокрушимыми дверями скрытых камер.

Путь вел вниз, и в одном из залов Фульбра заметил юную девушку, более красивую, чем остальные островитянки, и не столь угрюмую. Пленнику показалось, что на ее губах мелькнула сочувственная улыбка. Неожиданно она еле слышно прошептала на языке Йороса.

– Мужайся, король Фульбра, ибо здесь есть кто-то, кто поможет тебе.

Очевидно, охранники не обратили внимания на эти слова или просто не поняли их, потому что знали только грубый, шипящий язык Уккастрога.

Спустившись вниз по нескончаемым ступеням, они подошли к массивной медной двери, один из стражников открыл ее и заставил юношу войти. Со зловещим стуком дверь захлопнулась за спиной короля.

Крепкие стены камеры с трех сторон были из темного камня, а четвертая – из толстого, непробиваемого стекла. За этой стеной плескались сине-зеленые, мерцающие воды моря, и настенные фонари освещали копошащегося гигантского спрута, чьи щупальца змеились в непосредственной близости от стекла. Огромные змееподобные чудовища свивались в ошеломительные золотистые кольца в подводном полумраке, а покачивающиеся в волнах человеческие трупы смотрели на пленника мертвыми глазами.

В углу темницы стояло убогое ложе, а в деревянных мисках оказались еда и вода. Король прилег, не отведав ни крошки, так как был слишком изнурен и доведен до отчаяния. Лежа с крепко зажмуренными глазами, чтобы не смотреть на утопленников и морских чудищ, он пытался забыть свои несчастья и злой рок, нависший над ним. Скорбь и ужас овладели его сердцем, но сквозь них вдруг пробился миловидный образ той девушки, что сочувственно улыбнулась ему. Она единственная из всех на Уккастроге обратилась к нему с добрым словом и вселила надежду. Ее лицо всплывало в памяти снова и снова, с мягкой настойчивостью, словно доброе колдовство. И Фульбра впервые за многие дни почувствовал робкое желание жить. Вскоре он задремал, а милый образ сопутствовал ему в его видениях.

Когда молодой король проснулся, фонари над ним горели все тем же ровным пламенем, а море за стеклянной стеной кишело теми же чудищами. Но к плавающим трупам добавились ободранные тела его собственных рабов. Островитяне замучили их до смерти, а потом выкинули в подводную пещеру, примыкавшую к его темнице, чтобы Фульбра мог насладиться зрелищем.

При виде этой картины юноша помертвел от ужаса, но как раз в тот момент, когда он смотрел на лица замученных слуг, медная дверь со зловещим скрежетом открылась и вошли стражники. Увидев еду и воду нетронутыми, они заставили короля немного поесть и попить, угрожая широкими изогнутыми клинками. Затем его вывели из подземелья, и Фульбра вновь очутился в огромном зале пыток перед королем Ильдраком, сидевшим на своем высоком бронзовом троне.

По ровному золотистому свету из окон, длинным теням от колонн и пыточных машин Фульбра определил, что недавно рассвело.

Зал заполняли Мучители: некоторые (и мужчины, и женщины) занимались пугающими приготовлениями, остальные наблюдали. По правую руку короля Ильдрака стояла высокая бронзовая статуя неумолимого бога подземелья с жестоким, дьявольским лицом.

Стражники вытолкнули Фульбру вперед, и Иль-драк коротко поприветствовал его. Злорадная улыбка все время играла на губах короля зловещего острова.

Когда он закончил, статуя тоже начала говорить скрипучим, металлическим голосом, причем на языке Йороса Бронзовый бог подземелья перечислил все подробности тех бесчеловечных пыток, которым юноша подвергнется в этот радостный день.

Когда статуя завершила свою речь, Фульбра услышал тихий голос и увидел ту самую миловидную девушку, которую встретил накануне. Мучители не обращали на нее внимания, а она прошептала:

– Будь смелым и мужественно перетерпи все то, что тебе предназначено, ибо до начала следующего дня я попытаюсь устроить тебе побег.

Уверенность девушки приободрила молодого короля. Она показалась ему еще прекраснее, чем в прошлый раз, потому что ее глаза глядели на него с нежностью. Желание любить и жить странным образом воскресло в его сердце, вселяя мужество перенести все истязания.

Обитатели Уккастрога изобрели бесчисленные мучения, искусные и необычные, которые терзали все пять чувств. Они могли истязать самый мозг, доводя его до состояния более ужасного, чем безумство: отбирали дражайшие сокровища памяти и заменяли их неописуемыми мерзостями.

В тот день, однако, островитяне не стали применять самые изощренные пытки. Они терзали уши Фульбры невыносимой какофонией различных музыкальных инструментов. Звуки флейт леденили кровь и заставляли ее застыть в сердце, оглушительный барабанный бой отдавался, казалось, в каждой клеточке тела, а от звона литавр ныли все кости. Потом его заставили вдыхать дым, поднимавшийся от жаровен, где вместе с дровами горела смесь из высохшей желчи драконов и топленого жира мертвых каннибалов. А когда огонь угас, они залили угли маслом из летучих мышей вампиров, и Фульбра потерял сознание, не в силах больше выносить зловоние.

Тогда палачи сорвали с него королевские одежды и повязали вокруг пояса шелковый кушак, который перед этим обмакнули в кислоту, действующую только на человеческую плоть. Кислота медленно и мучительно разъедала его кожу. Пытка длилась долго, но островитяне сняли кушак прежде, чем боль убила бы юношу.

Затем Мучители принесли несколько странных существ, телом походивших на змей, а с головы до хвоста покрытых густыми волосами, словно гусеницы. Эти существа плотно обвились вокруг рук и ног Фульбры. Тот отчаянно сопротивлялся, но не смог сбросить мерзких созданий. Тем временем волоски, покрывающие их тугие кольца, вонзились в его плоть миллионом крошечных игл, пока он не закричал в агонии. Когда юноша совершенно обессилел и крик превратился в предсмертный хрип, змей заставили разжать объятия, сыграв особую мелодию на свирели. Омерзительные твари уползли, но следы их объятий красными полосами остались на его членах, а тело опоясывало свежее клеймо от кушака.

Король Ильдрак и его подданные взирали на это зрелище с ужасающим злорадством, ибо так они утоляли свою порочную, неукротимую страсть к жестокости. Но Мучители хотели надолго растянуть удовольствие и, видя, что Фульбра больше не может выносить пытки, бросили его назад в темницу.

Полумертвый от пережитого ужаса, терзаемый болью, юноша все же не желал милосердной смерти: он надеялся на появление вчерашней незнакомки. Долгие часы прошли в полузабытьи, пламя светильников стало малиновым и, казалось, залило его глаза кровью, мертвецы и чудища за своей стеклянной стеной плавали в этой кровавой воде. А девушка все не появлялась, и Фульбра начал впадать в отчаяние. Наконец он услышал, как осторожно открывается дверь.

Прекрасная незнакомка стремительно проскользнула к его ложу, прижав палец к губам, чтобы обрадованный пленник не выдал их возгласом. Тихим шепотом она поведала, что сегодня ее план провалился, но уж на следующую ночь она обязательно подпоит стражников и выкрадет ключи. Фульбра сможет бежать из дворца в укромную бухту, где его будет ждать лодка с провизией и водой. Девушка умоляла потерпеть еще один день пытки короля Ильдрака, и волей-неволей ему пришлось согласиться.

Молодой король решил, что незнакомка полюбила его, с такой нежностью она гладила его воспаленный лоб и смазывала измученное пытками тело целительным снадобьем. Сострадание в ее глазах казалось ему чем-то большим, нежели простая жалость. Фульбра верил ей и набрался мужества, чтобы пережить весь ужас наступающего дня.

Девушка рассказала, что ее мать была уроженкой Йороса, но попала в плен к островитянам. Чтобы избежать жестоких пыток короля Ильдрака, ей пришлось выйти замуж за одного из Мучителей. Так на свет появилась Ильваа.

Долго оставаться в темнице было опасно, и девушка вскоре ушла. Через некоторое время король задремал, и в бессвязном бреду сновидений Ильваа опять заклинала его выдержать ужас этого странного ада.

На рассвете стражники с кривыми ножами отвели пленника к Ильдраку. И снова дьявольская бронзовая статуя скрипучим голосом возвестила, какие страшные испытания ждут его в этот день. Но на сей раз он увидел в огромном зале и других пленников, ожидавших гибельного внимания Мучителей. Купцы и моряки из команды галеры также присутствовали среди них.

И опять в толпе зрителей Ильваа протиснулась поближе к нему, не замеченная его стражами, и прошептала слова поддержки. Она вселяла в его сердце решимость противостоять пыткам, предсказанным вещим бронзовым изваянием. Только поистине отважное сердце могло выдержать эти суровые испытания…

Страдальческие стоны и жуткие крики других пленников доносились из всех углов зала. Среди всех мучений, о которых страшно даже упоминать, палачи заставили Фульбру смотреть в странное колдовское зеркало. Оно отражало лицо таким, каким то станет после смерти. Король в ужасе следил, как застывшие черты его собственного лица покрывались синевато зелеными пятнами тления, и сморщенная плоть распадалась, обнажая кости и обнаруживая жадных червей.

В адском зеркале появились и другие лица – мертвые, раздувшиеся, лишенные век. Они выглядели насквозь промокшими, к волосам прилипли водоросли. Холодное, влажное прикосновение заставило Фульбру обернуться, и он понял, что эти лица были не иллюзией. Несколько десятков утопленников, извлеченных из подводной пещеры губительным колдовством Мучителей, пришли в зал пыток и обступили юношу.

Его собственные рабы, чью плоть морские чудища обглодали почти до костей, тоже стояли в этой толпе и смотрели на бывшего хозяина горящими глазами. Затем, повинуясь злым чарам Ильдрака, они неожиданно набросились на Фульбру, пытаясь вцепиться в его лицо и одежду полуобглоданными пальцами. И юный король, теряя сознание от отвращения, дрался с мертвыми слугами, которые были столь же бесчувственны, как пыточные колеса и дыбы.

Вскоре утопленники куда то пропали, а Мучители раздели Фульбру и бросили его навзничь, привязав к железным кольцам за колени, лодыжки, запястья и локти. Потом внесли выкопанное из могилы тело женщины и положили рядом с пленником, по правую руку. Мертвое тело было уже почти съедено червями, на костях кишели мириады личинок и висели клочья разложившейся плоти. Затем притащили труп черного козла, который был лишь слегка тронут гниением, и опустили его на пол слева от юноши. Голодные личинки длинным копошащимся потоком поползли через тело Фульбры справа налево…

После этой пытки последовало множество других, столь же варварских и изощренных. Король стойко перенес мучения, поддерживаемый мыслью о девушке.

Однако ночью он напрасно дожидался ее в своей темнице. Светильники горели еще более кроваво-красным огнем, и к прежним обитателям подводной пещеры добавились новые трупы и чудовища. Странные двухголовые змеи появились из глубин бездны, они беспрестанно извивались, а их рогатые головы через хрустальную стену казались непропорционально огромными.

Ильваа так и не пришла в эту ночь. Отчаяние вновь прочно поселилось в сердце юноши, и ужас вцепился в его горло своими отравленными пальцами. Но Фульбра отказывался усомниться в девушке, говоря себе, что какие то непредвиденные обстоятельства мешают ей прийти.

На рассвете третьего дня пленника опять привели в зал пыток. Бронзовое изваяние провозгласило, что его привяжут к алмазному колесу и заставят выпить заколдованное вино. Зелье навсегда унесет его память и поведет обнаженную душу по мерзким, чудовищным кругам ада. После долгих странствий измученная душа возвратится назад, в тронный зал Ильдрака, в искалеченное тело на колесе.

Несколько придворных дам, непристойно смеясь, вышли вперед и ремнями из кишок дракона привязали короля Фульбру к огромному колесу. А потом ужас охватил юношу, но то был не страх перед пытками – перед ним появилась Ильваа. Она держала в руке золотой кубок с отравленным вином и бесстыдно, с неприкрытым злорадством улыбалась. Она насмехалась над королем за глупость и доверчивость, с которой тот поверил ее обещаниям. Все остальные Мучители, мужчины и женщины, и сам Ильдрак в бронзовом кресле злобно захохотали и стали хвалить девушку за ее вероломство.

Сердце юного короля сжалось от такого глубокого отчаяния, какого ему еще никогда не приходилось испытывать. Короткая, жалкая любовь, рожденная в печали и муках, умерла в его душе, оставив лишь горечь. Но, глядя на предательницу грустными глазами, он не сказал ей ни слова упрека. Ему хотелось только поскорее умереть и уйти из этого жестокого мира. И тут Фульбра вспомнил о волшебном кольце Вемдееза, охранявшем его жизнь. Кольцо до сих пор было на среднем пальце: Мучители не заинтересовались им, посчитав дешевой безделушкой. Но придворные дамы крепко привязали к колесу руки юноши, и он не мог снять кольцо. Понимая, что островитяне ни за что не заберут талисман по его просьбе, он притворился внезапно обезумевшим и дико закричал:

– Вы с вашим проклятым зельем можете украсть мои воспоминания, если хотите, можете провести меня через тысячи кругов ада и вернуть назад на Уккастрог, но, умоляю, не снимайте кольцо, которое я ношу на среднем пальце, ибо оно мне дороже, чем королевство и жалкие радости любви!

При этих словах король Ильдрак поднялся со своего бронзового трона, подошел к пленнику и с любопытством осмотрел матово поблескивающее кольцо, украшенное загадочным темным камнем. И все это время Фульбра неистово кричал, как будто боясь, что драгоценность отберут.

Ильдрак пожелал еще больше усилить его мучения и сделал именно то, чего добивался узник: надел легко соскользнувшее кольцо на свою руку.

Жестокий властелин Уккастрога глядел на свою жертву с изуверской улыбкой, а к Фульбре, королю Иороса, пришло ужасное и долгожданное избавление. Серебряная Смерть долго дремала в нем, сдерживаемая волшебным кольцом Вемдееза, но теперь вырвалась на свободу. Тело молодого короля окоченело в холодной агонии, лицо приобрело металлический блеск, словно его покрыл иней, и юноша заснул вечным сном.

В ту же секунду леденящее дыхание Серебряной Смерти коснулось Ильвааыы и всех Мучителей, пришедших насладиться колесованием. Они упали замертво там, где стояли, и исцелились от терзающей их жажды, которую могли утолить, лишь причиняя боль ближним. Чума запечатлела свой сверкающий поцелуй на их лицах и пронеслась по огромному залу, избавляя от страданий других пленников. Она мгновенно облетела весь дворец и весь остров Уккастрог, невидимая, но неотвратимая.

Только Ильдрак, охраняемый талисманом, был неуязвим. Не понимая причин происходящего, он ошеломленно глядел на страшную гибель подданных и освобождение жертв. Минутой позже страх перед неведомым, губительным колдовством заставил его броситься прочь. В беспредельном ужасе король заподозрил, что именно перстень стал источником враждебной магии. Лучи восходящего солнца осветили его стремительный бег к берегу моря, где обезумевший властелин сорвал с пальца кольцо Вемдееза и швырнул его далеко в пенистые волны.

Умиротворение Серебряной Смерти настигло теперь и его. Он опустился на землю: кроваво пурпурное одеяние подчеркивало неестественную белизну застывшего в предсмертной судороге лица. Король разделил судьбу своих подданных, и остров Уккастрог был предан забвению, а Мучители стали единым целым с теми, кого они мучили.

Загрузка...