Зона Посещения. Забытые богами

«Чёрная быль» (вступление)

Движение нельзя продолжать ночью.

В эту пору лучше всего найти место, где можно спрятаться понадёжнее. Вовремя, до заката схорониться.

Просто лучше – спрятаться хоть как-нибудь. Хуже, если хотя бы подобие схрона найти уже не успеть и настоятельная нужда заставит воспользоваться любой подвернувшейся складкой рельефа.

А хуже всего, совсем плохо, – это остановиться прямо там, где настигнет темнота. Однако бывает. Случалось…

Но в любом случае поступить хотя бы так лучше, чем продолжать движение.

В темноте почти до сотни процентов взмывает уровень гарантированности, что к идущему на форсажной скорости устремится погибель. Движение – первый признак жизни. Смерть – она словно животное, в первую очередь засекающее объекты не статичные, а движущиеся.

Но так уж получается, что абсолютно во всём, даже в ситуации «полный абзац», имеются свои плюсы, если вдуматься. И у ходки сквозь ночь он есть, пусть и единственный. В подобном режиме движения всё-таки имеется одно, зато неоценимое преимущество.

Почти все твари, в условно светлую пору суток служащие смерти инструментами исполнения приговора, тоже останавливаются. Хоронятся кому как удаётся, кто как может, жить-то всем хочется! А дневных монстров всё же куда больше, чем тех, что охотятся в ночи. Значит, в пути доведётся пересекаться только с ночными порождениями инородной Зоны. Они-то никуда не делись, продолжают существовать, им невдомёк, что брошены…

Ну и само собой, локальные смертоносные ловушки норовят сгубить идущего. Всякие порченые абнормальными искажениями участки пространства. Куда ж от них денешься, когда торишь тропу! Но тут уж отличие не категорическое. Разного рода абнормальности и днём не все различимы глазами, гораздо меньшая их часть доступна обычному зрению. Которое у человека, так уж вышло, является главным из чувств.

Впрочем, не в гибельной среде, сотворённой Зоной.

Человеческая особь и сама может быть той ещё зонной зверюгой; становиться ночной тварью в принципе возможно, хотя сложно, мягко выражаясь, и не всем дано. Далеко не.

Для этого необходимо иметь в арсенале иную способность сканировать враждебную окружающую среду. Так называемую зонную чуйку. Чрезвычайно развитую и по возможности более безошибочную. Да ещё и такую, чтоб вдобавок пиково обострялась во тьме, противопоставляя свой форсаж ускоренно-опасным для жизни инструментам смерти.

Подобной обострённой чуйкой обладают очень немногие из тех, у кого она вообще развилась. Хотя вернее было бы признать, что в той или иной степени она имеется у всех, кто бродит по зонным тропам дольше одной ходки. Но дьявольская суть, как всегда, скрывается в деталях. То есть удачливость впрямую зависит от уровня развития главнейшей способности. Чем он выше, значит, тем меньше процент вероятности сделать ошибочный шаг. В результате чего текущая ходка станет не крайней, а последней…

Да уж, хорошее зрение более чем важное чувство, однако не самое главное из всего, что необходимо человеку в Зоне.

Биовид человеческий ведь, по сути, не отличается от других зонных тварей. Выживут лишь особи, которые приспособились к чужеродной природе. Уже монстры тоже. Не способные – в Отчуждении просто не уйдут далеко.

Долго идут и далеко заходят те, кто способен чуять, особенно – рождённые в Зоне.

Такие, как эта человеческая особь, скользящая в сумрачности окружающих реалий. О чём-то ином, существующем извне, не зонном, ведающая разве что по рассказам той, что непосредственно родила, и ещё одного собеседника.

Факт, родительница и другой сталкер, Дядян, много чего рассказывали. Но понять, о чём, собственно, речь ведётся и к чему это всё, было слишком трудно, почти невозможно. Как ни старайся, голову ломая. И ведь старалась, ох, как старалась!

Хотя поди разберись ещё, зачем. Информация о том, что обретается вовне, за пределами, в общем-то ничего полезного для выживания не содержала и помочь в ходках никак не могла. Скорей, отвлекала и мешала, вызывая лишние размышления и вселяя ненужные мечты…

О чём-то подобном думалось иногда, если появлялись воспоминания о той, что породила, воспитала, развила и обучила. Ходившей по тропам Зоны раньше, задолго до сегодня.

Но сейчас и здесь – смерти подобно впускать бесполезные мысли и образы в голову, поэтому они были из оперативной памяти беспощадно выметены.

Двухминутный привал окончен.

Фигура в сталкерском защитном комплекте системы «Полускафандр», основательно потрёпанном и повреждённом по ходу движения, отделяется от остатков кирпичной стены и направляется дальше. Руина жилища торчит посреди обширного луга, покрытого густой ровной, будто тщательно подстриженной чёрной травкой, и остаётся единственным уцелевшим объектом, возвышающимся над гладкой равниной.

Убежищем развалины этого бывшего строения послужить не могли. Об этом известно каждому бывалому ходоку. Ночами на здешнем ровном участке перекатываются туда-сюда волны «кровавого тумана», и первая из них скоро прихлынет. Надо торопиться.

Половина «угольного поля» уже перейдена. За травяным ковром начинается полоса вязкого «синего песчаника», однако та скользкая сизая жижа, почему-то прозванная песком, – наименьшая из подстерегающих опасностей… Проходя по ней, главное – не замедлять темп, набрать скорость и проскочить без промедления.

На фигуру в «полускафе», что направляется в сторону южной кромки луга, сверху льётся свет ночного солнца. Луна – сегодня полная и даже какая-то вспухшая, раздутая – словно преисполнилась желанием полноценно заменить дневного коллегу. Заведомо неисполнимым, но главное ведь не победить, главное – не сдаваться!

Пока что лунный диск пыжится, исходя светом, хотя совершенно никакой гарантии, что секунду спустя яркий небесный «фонарь» не погаснет вдруг. Окрестности незамедлительно накроет кромешная тьма. Воцарится настоящая чёрная быль. Ночью безлунной – в прямом смысле.

Бродяге отлично известно, что к утру необходимо успеть прокрасться по буро-серому куполу локации Жучиная Лысина и переправиться через Кривой Канал не позже чем на рассвете. Хочешь не застрять – надо проскочить поток жидкой суспензии до того, как дневной свет превратит её в газовую завесу. С восходом настоящего солнца удушающая розовая пелена воспарит над извилистой прорехой в почве, тянущейся влево и вправо, насколько хватает взгляда.

Поперёк вектора движения, вот в чём проблема.

А покамест обходилось без сложностей, и это уже начинало казаться подозрительным.

Человеческий силуэт без задержек пересёк чёрное поле. Основательно экипированный и серьёзно вооружённый, чуть ли не по высшему сталкерскому разряду, бродяга разогнался и с налёту вскочил на приподнятый массив «синего песчаника».

Стремительно скользя, почти танцующей походкой, поверх упруго колышущейся поверхности желеобразной субстанции перемещается к противоположному краю полосы пятидесятишаговой ширины. На запад и на восток эта «река наоборот», не углублённая в толщу, а возвышенная над уровнем земли, утекает за пределы доступности взгляда. Не обойти, не миновать. И не перепрыгнуть.

Только бы не разверзлась внезапная каверна, поглощая замешкавшегося ходока. Так бывает…

Фигура в сталкерской экипировке пересекает локацию и поспешно спрыгивает с «подиума», приподнятого на добрый метр. Синяя боковая грань, вертикальная, ровная, как будто ножом обрезанная, остаётся за спиной. Пройдено.

Теперь под рифлёными подошвами жёстких походных берцев потрескавшийся асфальт. Трещины змеятся, сходятся и расходятся, образуют причудливые узоры. Их много, но рукотворное некогда покрытие, на удивление, не раскрошилось совсем, не превратилось в месиво глинистой почвы и остатков серой массы.

Площадка тянется вперёд, хорошо освещённая небесным фонарём, заряженным лунным светом, и шагать по ней – сплошное удовольствие. Тем более что зримых ловушек здесь не наблюдается, а чуйка не бьёт тревогу, возвещая о присутствии локалок. Ловушек, не видимых глазами, не обоняемых носом, не воспринимаемых ушами и не осязаемых…

Внезапный дребезжащий звук резким скрежетом разрывает воздух и настигает стремительно шагающую вперёд человеческую фигуру в тот момент, когда она уже почти добралась к противоположному краю заасфальтированного «плаца». Одновременно веет смрадным, тошнотворным духом, но ничего различимого невооружённым глазом по-прежнему не видать.

Идущий силуэт замирает на месте чуть ли не с приподнятой для следующего шага ногой. С этой секунды каждое следующее движение может стать фатальным, и ошибочно совершённое действие приведёт к гибели. Вся надежда на чуйку, и сверхчувство не подводит… Источник звука и запаха определяется за пределом асфальтовой проплешины, в направлении на четырнадцать часов. Чуть погодя становится ясным, что там формируется новая локальная «подрихтовка» пространства.

Сказать, что некогда запрограммированное Зоной и по инерции продолжающееся сотворение очередного чужеродного образования прямо на глазах свершается, воочию, было бы некорректно. Но фантастически долгую, уподобившуюся бесконечности минуту спустя абнормальная энергия всё же переходит в диапазон спектра, видимый человеческим зрением.

Именно такого искажения нормальной природы на глаза раньше не попадалось. Может быть, где-то в других секторах этакие локалки и водятся. Однако на личном зонном пути довелось столкнуться впервые в жизни.

Больше всего похоже это абнормальное образование на пышный многолепестковый цветок. Окрас радужно меняется, «бутон» и «стебель» разноцветно мерцают, будто идёт экспресс-поиск оттенка, удовлетворяющего неким критериям.

Зато прущее от новообразования амбре определённо сформировалось тотчас, без вариантов, и вызывает оно чёткую ассоциацию с открытым нужником. Ямой, в которую толпы людишек навалили испражнений доверху и бросили за ненадобностью бродить и загнивать, как бог на душу положит… И вырастает эта дурно пахнущая, а говоря по правде, мерзко смердящая флора из ржавой груды металла. Теперь очень мало напоминающей боевую машину типа танка или бэтээра, завершившего здесь свой последний марш.

Бурный рост сопровождается потрескиванием и рокотом, словно зарождаемая инородная «опухоль» злобно раздирает окружающее нормальное пространство, нагло и беспардонно высвобождая себе локальный объём для дальнейшего жития-бытия. Встроится в зонную структуру и будет торчать в этой точке, высасывая энергию из окружающей природы.

Хотя может статься и такое, что оно, новосотворённое, окажется бродячим. Нестабильной абнормалью, перемещающейся в пространстве. Начнёт рыскать, охотиться, активно добывать пропитание…

Если эта разновидность локалки растиражирована в других частях Зоны, наверняка тамошние сталкеры давали цветочку название. Что-нибудь вроде «вонючей розы». Найти и спросить вряд ли получится теперь, не у кого. Верней, почти не у кого…

Срывать бутонище, вымахавшее уже выше человеческого роста, – на фиг надо. Потому, более не намереваясь созерцать процесс творения очередного «шедевра», фигура в сталкерском облачении устремляется дальше, строго на юг. До Кривого Канала ещё красться и красться, часа три, и это чисто время преодоления дистанции.

Без учёта возможных конфликтных встреч с живыми и неживыми детишками, ребёнками и приёмышами Зоны-мамы. Беспощадно жестокой к своим творениям и пленникам. Наследники все в неё…

Чтоб ходка не показалась курортной прогулочкой, таковое столкновение случилось сотни полторы шагов спустя. Оплывшее скопление бывших бетонных конструкций, когда-то предположительно гордо звавшееся животноводческой фермой, оставалось на солидном расстоянии справа, но именно оттуда выметнулось длинное тонкое щупальце.

Гигантский головорук, укромно обосновавшийся в гнезде посреди развалин, проснулся и захотел откушать. Понятное дело, что выметнул добывающую конечность в направлении движущейся порции живой плоти, учуянной поблизости.

У жадной громадины гибкие серые шланги загребущих «ручонок» могли тянуться на многие десятки метров, но сейчас этому гаду не повезло. Он не дотянулся до потенциальной жертвы. Не хватило совсем чуть-чуть, каких-то пару шагов. Именно такой зазор образовался за мгновение до того, как остриё убийственного жала, закреплённого на кончике живого шланга, вонзилось в землю.

Головоруки обычно нацеливаются точно, настоящие снайперы. Для ленивой зверюги, голову-бурдюк с места не сдвигающей, оно и неудивительно; будешь часто промахиваться – запросто с голодухи сдохнешь. Второго шанса от жертв хрен дождёшься-то.

Только вот эта конкретная жертва ухитрилась опередить на долю секунды удар охотника и успела молниеносными движениями ног сместиться из точки, куда тот целился. Изменив тем самым ситуацию в свою пользу. Отыграв у другого мутированного обитателя созданной Зоной «экосистемы» ни много ни мало – собственную жизнь.

В который уж раз. На то и сверхспособная. Тоже монстр.

Обломав притязания головорукого чудища, несостоявшаяся жертва резко спуртовала влево. Поневоле отклонившись от выбранного южного вектора, несколько секунд спустя она оказывается недосягаемой для повторных посягательств. Конечности у «осёдлого» спрута длинные, спору нет, однако не резиновые же, не растянутся. По крайней мере у этого…

Неразборчиво, но энергично высказавшись вслух, не пожелавшая стать жертвой особь оглашает атмосферу парой-тройкой бранных эпитетов. Затем по плавной огибающей дуге возвращается на свою тропу.

Обходит повстречавшуюся гравитационную локалку «наковальня». Совершает следующий манёвр, предусмотрительно держась в стороне от предполагаемого сосредоточения норок мутамышиной стаи. Затем сбивает на лету «малиновского червя», выметнувшего из-под остатков бетонной плиты, и выверенными ударами штурмового ножа отсекает ему обе головки. Действительно, похожие на ягоды малины.

Очередное посягательство происходит через полчаса, уже в чаще солидно заросшего участка, прозванного Волосатые Кусты. Мутакошка, ненароком вспугнутая, бросается не прочь, а прямо под ноги и норовит вцепиться в голень. Материал защитных накладок комбеза ей не по зубкам, конечно, и можно было бы просто отбросить тварь, но перепуганная «кыса» озверела и не отстанет, поэтому правильнее всего решить проблему кардинально.

Стрельба ночью – в самом крайнем случае, крайнейшем из всех возможных, и в ход снова пущен клинок. На этот раз другой, побольше, и лезвие мачете секущим ударом взрезает тельце, отрывая его от накладных сегментов штанины правой ноги. Кровь заливает одежду и обувь, но это чужая кровь, не своя. Можно сказать, подарок судьбы, если проливается не твоя кровь. Значит, не тебе довелось умереть как жертве.

Ты – живёшь.

Все эти мелкие нападки и напасти серьёзной угрозы не представляют. Будничные для ходок инциденты. Ночные чудовища покрупнее и помощнее – вот кого опасаться следует. И хотя обычно в этом секторе большие монстры не особо лютуют, однако не меняется никогда лишь единственное зонное правило: ничего постоянного и незыблемого нет и быть не может. Что в зонном «постапе» оно продолжает неукоснительно действовать, довелось убедиться неоднократно с той секунды, как случился «АП», и процессы проистекают произвольно, предоставленные сами себе.

Случавшееся вчера сегодня вдруг произойдёт иначе, а завтра вообще будет совершенно не таким, какое оно ещё позавчера бывало.

На то и хаос, исповедовавшийся Зоной…

«Час волка». До рассвета долго. К цели ещё идти и идти, прокрадываться и прокрадываться.

Обычная ходка, короче говоря. Каких пройдено без счёта. И пускай останется обычной, непримечательной, ничем не выделяющейся из прочих успешно совершённых. Наилучшей из возможных – лишённой незнакомых тварей, нежданных встреч и неведомых обстоятельств.

Без малейших намёков на ситуацию, удачное разрешение которой окажется непосильным. Ведь у каждого, даже самого опытного и развитого сталкера имеется свой персональный предел сил. Верхний край чуйствительности, выносливости, огневой мощи, нервной выдержки, скорости реакции, находчивости и сообразительности… Там, за краем, и поджидает смерть. Конец последней ходки.

Текущая ходка, очередная, ничем экстраординарным вроде бы не грозила, проистекала ровно. Но – увы. До предполагаемого рассвета – когда газовая завеса должна подняться к небу за спиной – оставалось не менее часа, когда довелось-таки нарваться.

Вляпаться по полной программе.

За очередным поворотом тропы подстерёг сюрприз. Из серии тех самых, по причине которых ночами по территории ходить более чем нежелательно. Даже тому из человеков, кто не обделён сверхчуйкой.

И словно дождавшись триумфальной секунды, коварно гаснет лунный свет, погружая всё бытие во тьму с помощью набежавших туч, резко заволокших небо. Окружающая реальность буквально на глазах превращается в чёрную быль. В смысле ни разу не переносном…