Золотой Лис

Глава пятая Страсти по вампиру

— Солнце моё, ну, что ж ты хочешь? Я ж не девочка уже! Сколько лет-то прошло? — Лиса расстроено разглядывала себя. Форменная куртка Руки, которую Дэрри взял на складе, не сходилась на груди, а штаны грозились разрезать Лису пополам при первой попытке сесть.

Все скучковались на кухне, совершенно безотчётно: в зале на полу лежал завёрнутый в одеяло кормлец, соседство для Лисы неприятное, а для Квали неприемлемое. Роган оккупировал единственную табуретку, придвинул её поближе к бочке с сидром, тут же нацедил себе кружечку и стал вполне доволен собой и жизнью. Гром и Дэрри устроились прямо на кафельном полу, Квали сидел на разделочном столе, болтая ногами, Лиса стояла посреди кухни, пытаясь стянуть куртку на груди и застегнуть хоть одну пуговку.

— Ну-у… я могу, конечно, взять ещё один комплект, но оформление займёт некоторое время… — задумчиво разглядывал Дэрри обтянутый штанами зад Лисы. — Может, тогда на завтра перенесём?

— Ага-ага, так я и буду кормлеца каждый день уворовывать! — сварливо заворчал Роган. — Издеваешься? Сегодня-то чуть с Громилой не засыпались, а завтра могут и поймать!

Квали молча страдал. Это он дал брату размер требуемой формы — по памяти. Оказалось — зря. Не память подвела — размер изменился! Ох, эти люди! Всего-то восемь лет — и такая разница!

— Да что я — штанов с курткой не найду? — не поняла проблему Лиса.

— Видите ли, райя, Звери могут просто отказаться вас везти, если на вас не будет формы, — огорошил её Дэрри.

— Это как это? — брат Квали ей, в принципе, понравился. Довольно симпатичный вампир, и чем-то неуловимо похож на Донни, только уж больно официальный он какой-то. Не просто вежливый, а будто замороженный. Ничего, оттает.

— Видите ли, одно дело, когда кто-то приходит в Парк КЭльПИ по приглашению или на экскурсию. Там Звери могут по собственной инициативе предложить покатать понравившееся им существо. А сейчас они на работе, и имеют полное право отказаться иметь дело с гражданским лицом, — объяснил Дэрри. — Будь на вас форма, у них и вопросов не возникло бы. А так… — пожал он плечами.

— Да ну, бред! — возмутилась Лиса. — Если уж разумные — всегда же договориться можно! Гром, это ты, вроде, с ними разговаривать умеешь? Объясни уж им? Или давай я попробую! Как ты с ними говоришь? Как-то этак специально?

— Так… ну-у… Говоришь — и всё. Если хотят — отвечают, — порадовал Гром обилием информации. — Если ты услышать можешь. Вот здесь, — постучал он себя пальцем по лбу.

— Норма-ально! То есть, могут просто молча послать, а я даже и не услышу… Нахалы! Ну, щас я с ними поговорю! — вознегодовала Лиса и, возмущённо фыркая, выскочила из кухни — переодеваться. Дэрри проводил её взглядом, слегка подняв брови. И что Донни в этой человечке нашел? Да и остальные с ней носятся, тот же братец. Ну, безбашенная, да, так у братца талант — таких вокруг себя собирать! А так — прямая, мужиковатая даже, открытая, как ладонь… Хм, а что-то в этом есть такое… Дэрри ле Скайн задумался со странной улыбкой.

Лиса выскочила во двор. Печати Роган исправил ещё вечером, теперь порталы открывались сюда, а не перед входом в корчму. Слишком много внимания привлекло бы к себе появление Зверей на тихой улице Найсвилла, а как раз внимания-то и хотелось бы избежать.

— Э-э-э, благословенные! — решительно начала Лиса. — Могу ли я просить вас о снисхождении? Мне ребята сказали, что без формы Руки вы со мной дела иметь не пожелаете. Но с этим облом: форма есть, только мне в неё не влезть — мала! — Звери переглядывались и искоса посматривали на Лису. Она чувствовала себя уже круглой дурой, но упрямо продолжила: — Может, кто-нибудь из вас всё же согласится везти меня в таком виде? — она растянула штанины в стороны. — Не, ну правда, я в форменных даже сесть не могу, они лопнут нафиг! В лес же едем, комары-то голую, это, сожрут, короче! Вот буду сидеть — и чесаться, чесаться… — Лису несло, она сама это чувствовала, но остановиться не могла. В голове возникали отчётливые красочные образы, и она тут же воплощала их в слова. Звери пофыркивали. Интересно, как она с их точки зрения выглядит…

— Довольно забавно, — раздался у неё в голове насмешливый баритон. — В смысле, выглядишь.

— Ой… — Лиса покраснела. Это он мысли читает, что ли?

— Ты всегда громко думала, — хмыкнул голос. — Но не слышала. Ты очень изменилась с тех пор, как кормила нас яблоками. Да не парься ты, ничё в твоих мыслях нет такого ужасного. И не такое читывали! — один из Зверей скользнул к Лисе на мягких лапах, склонил голову, фыркнул, смерил Лису с ног до головы ярко-синим глазом с вертикальным зрачком. — На заду пряжек нет? — неожиданно строго спросил он.

— А… Э… Нет! — зачем-то схватилась Лиса за штаны сзади. В душе стремительно нарастало восторженное ошаление. Наверно, именно от такого чувства щенки носятся за собственным хвостом. Это так здорово, когда вокруг все большие и добродушные! Или хотя бы один.

— Ну и ладно. Я Тихий, — сообщил Зверь, отходя к остальным.

— А… Ага… — Лиса была со всем согласна. Пусть будет тихий, громкий, красный, зелёный — лишь бы повёз! Зверь задрал морду и заржал, голос в голове тоже захихикал.

— Дура! — беззлобно сказал Зверь. — Полное имя Тихий Ужас, но мы сокращаем. Дошло?

— Да! — Лиса улыбалась от уха до уха. — А ты… вы…

— Меня, конечно, много, но не несколько, не стоит убеждать меня в обратном. Да, я тебя повезу. И завязывайте уже со сборами, достало здесь торчать. Цветы невкусные, яблоки зелёные! Тьфу!

Лиса взглянула на останки Птичкиной клумбы (ой, влетит вечером от доченьки!) и, хихикая, поскакала по ступенькам.

— Согласился, согласился, бе-бе-бе! — она показала Дэрри язык.

— Проспорил! — заржал Квали. — Гони коготь, Дырон от бублика! Я тебе говорил?

— Это вы ещё и спорили? На меня? Свинство какое! — возмутилась Лиса, откидывая крышку ларя с прошлогодними яблоками. — Кстати, Тихий просил поторопиться. Достало их тут торчать, так и сказал!

Спокойно воспринял её слова только Роган, всецело занятый сидром. Гром невнятно крякнул, Квали откровенно завистливо охнул, Дэрон недоверчиво вскинулся:

— Райя… Вы… Зверь назвал вам своё имя? Сам?

— Ну, да, а что такого-то? — Лиса выпрямилась, придерживая карман анорака, набитый яблоками. — Он нас, оказывается, тогда ещё возил, восемь лет назад. Помню, говорит, твои яблоки! Я им тогда почти весь урожай скормила! — расплылась Лиса в улыбке. — А чего это вы?..

— Яб-ло-ки??!! — с непередаваемой интонацией пробормотал Дэрри. — Имя Зверя — за… яблоки? — а такое выражение лица Лиса несколько раз видела. У кормлецов. Вот точь-в-точь, ага.

— Да чего вы так на меня смотрите-то? — Лиса даже напугалась. — Это… плохо? Нельзя, да? — Дэрри тихо взялся за голову.

— Так, видишь, какая штука, — отмер Гром. — Ты ж его теперь позвать сможешь. По имени, да.

— Ну, да, — всё ещё не понимала Лиса. — Естественно, могу.

— Лиса, ты его откуда угодно можешь позвать по имени — и он придёт, понимаешь? Куда угодно. Откуда угодно. В любое время, — тихо объяснил Квали. — Не понимаешь? Звери мало с кем разговаривают, а имена свои называют и того реже. Просто знать, как их зовут, недостаточно. Только если Зверь сам назвал тебе своё имя — тогда работает. Ты не представляешь даже, что получила! Ты не представляешь, сколько народу об этом мечтают — и не получают. Почему, ты думаешь, в Парк Зверей КЭльПИ вход для большинства народу закрыт? Всё не просто так! Туда бы толпы шлялись в надежде, что с ними заговорят, а там, глядишь, и имя скажут! Я где-то читал, что Перворождённые знают всех Зверей по именам, но почему-то однажды отказались от общения с ними. Без объяснений, как всегда. А кроме них сейчас во всём Мире всего шестеро таких, кто может назвать имя Зверя. Ты седьмая. Вон, Гром со Зверями постоянно общается, но по имени не знает ни одного! — Гром шумно вздохнул, Дэрри сидел с отрешенным лицом. Куда катится Мир! Он мечтал об этом всю жизнь, сколько себя помнит! Он сбегал в Парк при каждой возможности, помогал дежурным Зовущим, чистил, расчёсывал гривы, чего только ни делал! И ни один Зверь не сказал ему ни разу ни полслова! Да, ему говорили, что нужно ещё иметь способность услышать, но как же трудно было смириться с тем, что у него, наследного на-фэйери, этой способности нет. И вот… Какая-то Лиса… Какие-то яблоки… Офонареть!

— Ничего себе! — прониклась наконец Лиса серьёзностью момента. — То есть, вот так позову — и он тут же и появится?

— В течение пяти минут, — кивнул Квали. — Никто не знает, как они это делают. Это не порталы, это что-то другое. Но появится. И убьет любого, кто посмел тебя обидеть. Считай, что тебя удочерили. Гордись, рыжая!

— Гордюсь! — кивнула Лиса. — Со страшной силой. А теперь не соблаговолят ли благословенные переместить свои задницы к Зверям на спины и поехать уже хоть куда-нибудь? Пока Звери от скуки не озверели? Завидовать можете в процессе поездки, разрешаю!

Опять открылся портал на краю лесной деревушки, опять следили из-за заборов сельчане за тем, как перекатываются мышцы под коротким чёрным мехом гигантов, мирно несущих на спине всадников. И опять, как и восемь лет назад, несколько деревенских подростков решили пойти служить в Руку Короны, когда вырастут. Всё равно кем, лишь бы взяли! Ведь тогда им можно будет подходить к этим невероятным Зверям? Ведь можно же? На одном, вон, даже женщина сидит — и ничего, нормально! Она Мизинец, наверно. Миркин сын, когда в отпуск приходил, рассказывал, правда, что Мизинцы в боях не участвуют — а вот, пожалуйста! Врал, точно врал! Небось, это именно его не пускают, он всегда слабаком был, удивительно даже, как в Руку-то взяли! Но уж если его взяли — их-то точно возьмут!

По лесной тропе добрались до ручья. Звери напились, зайдя по колено, и зашлёпали вверх по течению с кажущейся неспешностью. Огромные лапы почти без всплеска уходили в воду. Лиса вспомнила, как шла с Птичкой, поминутно оскальзываясь на камнях, сколько раз падала… А на спине Тихого её даже не трясло, как на диване сидишь. Она уже и забыла, за восемь-то лет, как это оно — на Звере ездить. Но как это у них получается? Дно-то как было каменистым, так и есть…

— Тихий? — негромко окликнула она. Вдруг он занят своими звериными мыслями и говорить не захочет.

— Да ты не говори, ты думай, у тебя здорово получается. Ярко так, даже лучше, чем вслух! С ощущениями! — хихикнул в голове баритон. — Как иду? А кто тебе сказал, что я по дну иду? Ух ты, какая оторопь! Даже с цветом! Нет, не по воде, а между слоёв. Сейчас покажу, — у Лисы возникла не картинка в голове, а, скорее, ощущение верхнего, тёплого и податливого слоя воды, и нижнего — холодного и упругого. — Поняла? А речушка славная, и рыбка есть. Только мелко здесь очень, не поныряешь.

Ух ты, здорово! Лису опять захлестнула эйфория. Вот ещё интересно… Но, может, лучше не спрашивать?

— Смешная ты, всё-таки! — насмешливое добродушие взрослого и сильного — очень взрослого и очень сильного — существа. Настолько взрослого и сильного, что может позволить себе быть насмешливым и добродушным в любой ситуации. Очень похоже… на Дона. Вот только последние восемь лет ему, наверно, совсем не смешно. — Да не парься ты, всё пучком у вас будет! А почему раньше с тобой не разговаривали… А потому же, почему и с остальными. Нас почти никто не слышит. Но ты нам теперь будто сродни, с тобой разговаривать легко, как между собой получается. Не въезжаешь? Чтобы нас слышать, каналы связи должны быть открыты. У большинства они закрыты наглухо. И ты была закрыта. А теперь — всё нараспашку, оч-чень в кайф! Я ж говорил, ты здорово изменилась. И думаешь ты прикольно — такие образы — я тащусь! — захихикал Тихий.

Лиса растерялась. Каналы связи? Изменилась? Когда это? И почему?

— А вот это уже секрет! И не мой! Подрастёшь — узнаешь! — изгалялся Тихий. Лиса обиделась и мысленно отшлёпала маленького такого, но вредного Тихого большим таким полотенцем. Любимым, в розочках. Вдруг дружно зафыркали все пять Зверей.

— Да счаз! Этого проныру тряпочкой не проймёшь, надо чё-нить поосновательней! Дубиной его хорошей надо! Вон, на бережку подходящая валяется! — это был уже другой голос! Идущий впереди Зверь с Дэрри на спине вдруг обернулся и подмигнул Лисе изумрудным глазом.

— Отвянь, Утренний! Это мой человечек! Раньше думать надо было! Своего вскрой и советы давай! — огрызнулся Тихий.

«Мой человечек» даже на фоне общего обалдения произвёл на Лису весьма сильное впечатление. Ну-ка, ну-ка? Это что — я уже чья-то собственность? Нефигово! А меня спросить не забыли?

— Ну какая собственность, ну чего ты? Просто я теперь… отвечаю за тебя, что ли. Позовёшь — я приду. Пригодится когда-нибудь. И вообще, завязывай возмущаться, мне в голове щекотно!

Лиса чувствовала, что он не то, чтобы врёт, но что-то недоговаривает, но углубляться не стала — заинтересовал другой вопрос. Утренний — а дальше? Туман? Отлив? Ветер?

— Кошмар он Утренний. И мой. Вечный, — недовольно буркнул Тихий.

Значит, Утренний Кошмар? Нормально! Ласково, ничего не скажешь! И что же — у всех такие имена? Весёлые?

— Нас так назвал Создатель, — вдруг очень строго, даже торжественно вмешался Утренний. — И не нам это обсуждать. Ему виднее было, как назвать свои творения.

А Создатель-то кто?

— Дракон, конечно! Чё, не знала? Он создал нас для Властителей растений, но они больше к нам не приходят, и к себе не зовут, — в голосе Тихого впервые прорезалась настоящая грусть. — А те Властители, что ещё бывают в нашем Парке, со временем выродились и нас уже не слышат, как вон тот, на Ласковой. Слышат только некоторые, но с ними так тяжело говорить. Не в кайф совершенно. А между собой уже скучно. А с тобой клёво, ты прикольная! — Лиса скорее почувствовала, чем услышала ещё четыре отклика согласия. Голова шла кругом. Они, что, все меня слышат?

— Мы тебя чувствуем, сестрёнка! — звучное контральто обдало лаской. — Ты такая яркая, живая! Мы всегда будем тебе рады! Заходи в Парк, поболтаем!

— Пошли все на фиг! Моё! Не дам! — Тихий потянулся вперёд и цапнул Утреннего зубами за ляжку. Тот подскочил от неожиданности, остальные Звери дружно заржали, закинув морды. Квали удивлённо повернулся к Грому. Тот успокаивающе замотал головой:

— Не, ничего. Это они так, между собой.

Лису совсем разморило от обилия впечатлений и влажной истомы леса. И спина Зверя мерно покачивалась, как колыбель. И чувство полной безопасности и общего благополучия, неизвестно откуда взявшееся, но настойчивое до уверенности… Лиса задремала.

— Лиса! Эй! Ты говорила — поворот русла! Да она спит, полюбуйтесь! — восхитился Квали. — Вот это нервы! Я уже весь издёргался, а она дрыхнет, как ни в чём не бывало! Зверь, разбуди её, пожалуйста!

В голове у Лисы взыграли трубы и забухали литавры.

— Ай! — подскочила она с ещё закрытыми глазами. — Что ж ты, злыдня, делаешь-то? Имя оправдать решил?

— Лиса, посмотри: место то? Или дальше? — не дал ей возможности развить тему Квали. Лиса зевнула, огляделась.

— Здесь, — решительно кивнула она. — Вон там ёлка поваленная, с которой я лапник рубила, я со Зверя вижу. Тихий, опусти меня, пожалуйста! — Зверь вышел из воды, припал на передние лапы. Лиса соскользнула на землю и сразу оказалась по пояс в начавшей уже подсыхать на корню траве. Прошлась, оглядываясь. Куст ивняка за восемь лет превратился в два довольно солидных дерева, всё остальное будто бы и не изменилось. От костра не осталось и следа — смыло паводками, а вымоина в берегу осталась, даже стала больше.

Со Зверей сняли поклажу, Лиса скормила им последние яблоки из кармана, и они, пофыркивая, отправились бродить вверх по ручью, за поворот. Дэрри с Громом устроили кормлеца на травке под кустом и уселись рядом, тихо переговариваясь о чём-то своём, вампирском. Гром подсунул кормлецу бутылочку, но питаться тот не захотел, соску выплюнул. В лесу идиоту, похоже, нравилось, он довольно гукал басом и пускал слюни. Квали и Роган сортировали кладь, её оказалось неожиданно много. Захватили и еды, и питья, и для себя и для кормлеца, и Рогановские прибамбасы в одну сумку не влезли. Лиса присела под ивой, там, где когда-то попрощалась с Доном.

— Привет, Дон, — тихо сказала она. — Говорят, ты ещё жив.

Эйфория, охватившая её при общении с Тихим, постепенно проходила. Возвращались неуверенность и даже опустошенность. И чувство вины. Но, Жнец Святой, она же не знала! Она и подумать не могла, что Дона ещё можно вытащить! С другой стороны, а как бы она могла это сделать — одна? Ну, что-нибудь придумала бы… или нет? Спор с самой собой как начался позавчера, так его и не удавалось никак прекратить, Лиса устала уже от этих мыслей. Вообще последнее время нервы сдали, она то рыдает, то ржёт, как ненормальная. Но это как раз можно понять. Мир перевернулся буквально на глазах. С грустью вспоминать погибших друзей превратилось для неё в не очень хорошую, но привычку. А теперь они живы, да и Дон того гляди оживёт, и, как ни странно, отсутствие привычной уже печали привело не к безудержной радости, а к потере душевного равновесия. Лиса никак не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего. «Совсем истеричкой скоро стану», вяло подумала Лиса, следя взглядом за наглой стрекозой, будто повисшей в воздухе прямо перед лицом, «Надо взять себя в руки. Подумать о чём-то совершенно другом, к делу не относящемуся. О гардеробе, например. Я теперь вполне себе ничего, можно и сарафанчик напялить, а не глухую стоечку. Вот такого цвета, как эта нахалка с крылышками. Надо на Базар сползать, присмотреть себе что-нибудь этакое. И слава Жнецу, а то Дон сейчас воскреснет, хороша бы я была… Тьфу ты, опять туда же! Не про Дона надо, а про фасон!» — но мысли упорно сворачивали на текущие события.

За спиной у неё Роган, копаясь в сумке, мурлыкал, как всегда, что-то про магию. Песенка была бесконечной, список событий и ситуаций, подвластных магии, поистине впечатлял. Лиса даже помнила несколько куплетов, но у Рогана всё время находились новые, которых она ещё не слышала.

— Покажи мне, пожалуйста, где ты точно его оставила, — сзади подошёл Квали с какой-то бумажкой, компасом, раскладной линейкой и здоровенным транспортиром в руках. Лиса, не задумываясь, показала прямо перед собой. Квали спрыгнул с невысокого бережка на полосу прибрежной глины и начал вычерчивать что-то, глубоко процарапывая палкой линии, обрывая попадающиеся корешки и постоянно сверяясь с записями на бумажке.

— А что это будет? — спросила Лиса только для того, чтобы не оказаться безучастным зрителем.

— Пентаграмма, — пропыхтел Квали, моментально извозившийся в глине по уши. Форму он предусмотрительно перед этим снял — хитрый, блин! — и ползал по берегу в чём-то непрезентабельном. Поня-атно, почему багажа завались! Полгардероба, поди, приволок! Одно слово — эльф!

— Да ты особо ровно-то не старайся, — подошёл Роган. — Главное, чтобы линии замкнуты были, да углы почётче.

Роган весь позвякивал и побрякивал, Лиса удивлённо обернулась. На шее, на поясе, на запястьях и лодыжках Рогана висело неимоверное количество медальончиков, висюлек, амулетов, и ещё неизвестно чего. В руках он крутил цельнометаллический серп желтого металла. — Ух, ты! — Лиса сразу потянулась посмотреть, но Роган проворно спрятал его за спину:

— Кыш! Ишь! Это ритуальный, свячёный, а ты прямо так и хватаешь!

— Жадина! Ну и не надо! А что это вообще такое-то? — кивнула Лиса на художество Квали.

— У-у-у, — покрутил маг головой. — Ты не представляешь, в какие архивы я вчера лазил! Три тысячи лет, ребятки! Три с лишним уже, как этим никто не занимался! Ага, вот такие, оказывается, вампиры примерные ребята. Именно столько времени прошло с последнего дикого поднятия. А серп я стырил, — неожиданно смущённо хихикнул Роган. — В храме при Госпитале, ага. Да не насовсем, не смотрите так уж. Потом обратно положу. А как вы хотите, такую штуковину фиг сделаешь, Это ж ритуальная магия! Там и поститься надо, и вина ни-ни, и эти, как их, бдения — во!

— Да-а, — засмеялась Лиса, — И впрямь жестоко!

— Милая моя! — всплеснул руками Роган. — Полгодика так проживёшь — а там уж и серп не нужен будет, петлёй обойдёшься! — Лиса не стала возражать, похоже, маг знал, о чём говорил.

— Фу! Вроде, всё, — разогнулся Квали.

— Ага-ага, — оживился Роган и кивнул Грому с Дэрри: — Давайте сюда, ребятки, начнём уже! — он как будто помолодел, глаза азартно блестели. — А ты куда? — отловил он собравшуюся тихо смыться Лису. — Не-е, ты погоди, я в тебе ещё дырку делать буду! Что «Ой!»? А как ты хочешь? На чью кровь вызывать-то будем? Кормлеца — это он уж потом, как поднимем, хавать будет, а начинать-то с тебя придётся. Уж на тебя у него привязка точно есть!

— Роган, слушай, а ничего, что солнце?.. — вдруг вспомнила Лиса.

— А я-то тут на что? — возмутился Роган. — Нет, ну ты вообще уже, ты лучше молчи уже! — раскипятился он. — Я уже и так уже… да! Вот! Ну куда ж вы его в одеяле? — взвыл он. — Разверните, убогие! Ведь в воде стоять придётся, а потом кровища хлестать будет! Где я вам ещё одно казённое одеяло возьму? — он суетился, кипятился, распоряжался, покрикивал, и добился того, что разнервничался даже Гром.

Наконец, разобрались. Роган встал над пентаграммой на невысоком берегу, на самом краю рядом с ивой. Справа от него сидела Лиса с навешенным на левую руку обезболиванием. Напротив них по щиколотку в воде стояли полуголые Гром и Дэрри, держали на весу раздетого до трусов кормлеца. Квали отогнали подальше, чтобы всё не испортил. Эльфу было с одной стороны противно, и даже жутковато, с другой — страшно интересно. Он пошёл на компромисс сам с собой: ушёл выше по течению и сел боком к компании, чтобы и смотреть можно было краем глаза, и отвернуться, если что.

Роган вытащил из кармана голубоватый брусок и, вытянув руки перед собой, начал шаркать по нему серпом мерными затачивающими движениями. Слова речитатива вплетались в шелест металла по камню, были такими же скрежещущими и шипящими. Постепенно, то ли с бруска, то ли с серпа на пентаграмму начали падать искры, под ними линии её начали светиться и разгорались всё ярче. Даже солнечный свет не затмевал этого голубоватого сияния. Всё это странным образом завораживало и убаюкивало, поэтому, когда Роган прошипел: «Руку давай!», Лиса не сразу поняла, что от неё требуется.

— Руку-у! — взвыл Роган не своим голосом.

Он резанул ладонь Лисы концом серпа, и потянул её за руку вперёд, стараясь попасть капающей кровью в центр светящейся фигуры. Лиса чуть не слетела вниз, на пентаграмму.

— Всё, отвалибегомчтобятебяневидел! — он заживил порез одним жестом и продолжил речитатив. Лиса шустро убралась, проделав первую часть пути на четвереньках. Враз прошли у неё и сонливость, и завороженность. Роган её напугал. Таким она никогда его не видела, и очень не хотела бы увидеть когда-нибудь ещё. Это был не целитель, и даже не боевой маг — это был кто-то другой. Кто-то чужой и чуждый, равнодушный и отстраненный. Кто-то, кого интересовало только то, что он делает. Который, не задумываясь, может уничтожить того, кто возымеет наглость помешать ему заниматься тем, что он делает. И счастье ещё, что она дала ему правильную руку, с заклинанием. Он не стал бы разбираться, Лиса это откуда-то знала. Он просто вспорол бы ей ладонь по живому, а она бы и пискнуть не посмела, не то, что руку отнять и облаять. Да и сейчас мало не показалось, вон, взмокла вся. Не от боли — от страха. От совершенно необъяснимого страха. А она-то всегда думала, что храбрая. Даже, когда умирала — и то не боялась. Ну, умирает — и что? Но то, что сейчас могло сделать с ней это существо, которым стал вдруг Роган, было хуже смерти, Лиса этого не понимала, но чувствовала, что так оно и есть. Животом чувствовала, звериным инстинктом, взмокшей спиной. И прикосновение ЭТОГО Рогана — да полно, Рогана ли? — обожгло леденящим запредельным холодом, до плеча прострелило. Вон, до сих пор рука, как чужая, даже кости ноют. Лиса присела рядом с Квали, постепенно отходя от пережитого потрясения и унимая дрожь, они молча переглянулись, сделав большие глаза, и стали ждать развития событий. А его-то как раз и не было. Роган всё так же тянул свой шипящий речитатив-скороговорку, сыпал искрами на пентаграмму и, похоже, уже начал уставать. Но не сдавался. Или не мог остановиться? Дэрри и Гром застыли напротив него двумя изваяниями, между ними над водой гукал кормлец.

Наконец, когда Роган уже совсем охрип, начало что-то происходить. Пентаграмма стала вдруг подниматься, откидываться на одном луче, как крышка люка, и оттуда, из-под земли, поднималось вместе с ней что-то большое, бесформенное, облепленное илом и оплетённое рвущимися корнями. Волна тяжелого запаха придонной гнили долетела даже до Лисы и Квали. Эльф позеленел и зажал нос, к тяжелому зловонию нелепо примешался запах левкоев. Дэрри и Гром, заранее проинструктированные Роганом, среагировали молниеносно. Гром чиркнул ногтем сверху вниз кормлецу по шее, вскрывая артерию, брызнувшая под действием «источника» кровь окатила его фонтаном. Вампиры синхронно шагнули вперёд и подсунули гукающего кормлеца спиной вперёд поднимающейся из-под земли фигуре. Тварь припала к ране с урчанием, даже отдалённо не напоминающим ничто человеческое.

— Уходите, уходите! — махал Роган вампирам, но тех будто сковало кровавое зрелище, рефлекторно высовывались и опять убирались клыки, рычание рвалось из горла. Роган плюнул и отбежал к Лисе и Квали с неожиданным для своей комплекции проворством.

— Это… не Донни… — прошептала Лиса, не сводя глаз с кровавой вакханалии и мотая головой, как заведённая. Ей никто не ответил. Фигура менялась на глазах, росла. Вдруг распахнулись кожистые крылья, сбив с ног обоих вампиров, и опять сомкнулись, укутав кормлеца. Грома и Дэрри падение в воду отрезвило, они отбежали к остальным.

— Горгулья… — Лиса попыталась, не вставая, отползти за Рогана. Глаза у неё сейчас были как раз такие, о каких она всегда мечтала: большие и выразительные.

— Не… — Гром тоже не отрывал глаз от монстра. — Это эта, мышка, да.

— Вотт эт-та?.. Мы… Ох!..

— Да цыц вы! — яростно рыкнул Роган. — Потом!

Монстр вдруг отшвырнул от себя кормлеца, к счастью — не в ручей. Кровь продолжала хлестать из шеи, но идиоту это не мешало. А вот падение ему не понравилось, и он захныкал. В ответ на это «мышка» распахнула трёхметровые крылья, закинула уродливую голову с красными глазками и… Зашипела? Засвистела? У Рогана и Лисы заложило уши, а эльф и вампиры просто покатились по земле с воплями боли. А зверюга несколько раз подскочила на кривых задних лапах, хлопая крыльями, и тяжело оторвалась от земли.

— Уйдё-от! — заорала Лиса, вскакивая на ноги. — Уйдёт же! Да мать твоя Перелеска! Кис-кис-кис, блин, как тебя? — заметалась она по берегу. — Цыпа-цыпа!.. Куть-куть-куть! — но монстр уже упал в ручей, спеленатый магической сетью Рогана, и бился там, как огромная рыбина.

— Ф-ф-у-х! — шумно выдохнул маг. — Ребятки, вытащите-ка его!

— Ты ему пасть заткнуть можешь? — Квали опасливо приоткрыл уши. — Или чем он так орёт?

— Уже! — устало кивнул Роган. Он был опустошен. Ни за что, никогда он не взялся бы за это, если бы хотя бы предполагал, ЧТО ему придётся испытать. Ни ради дружбы, ни ради бессмертной и легендарной любви — ни за что! Ох, не зря такие экзерсисы были объявлены вне закона! Когда заклинание перехватило управление над телом, и он вдруг понял, что не может остановиться, пока хоть что-то не восстанет из-под земли, или пока не кончатся силы — все, полностью, до смерти — кто бы знал, как он испугался! Такого страха он ещё не знал! Это была полная потеря себя, вместо него действовал кто-то другой, чудовищно спокойный и равнодушный. И сильный. Гораздо, намного сильнее некоего Рогана, который имел наглость к этому сильному воззвать. По сравнению с которым этот Роган, лучший целитель Госпиталя Короны и неплохой боевой маг, был жалким недоучкой и… Да засранцем просто, чего уж там. И чего ему стоило заставить себя говорить с Лисой, а не чиркнуть её серпом по горлу, как настаивало заклинание! Так, именно так добывалась три тысячи лет назад кровь для подобных ритуалов, и серп помнил это. Драный гоблин, он же мог просто её убить! А ребята бы и не попытались остановить его, думая, что так и надо, всё так и должно происходить. Цена доверия. И только когда эта тварь впилась в кормлеца, Рогана отпустило, и он смог худо-бедно придти в себя. И ещё неизвестно, отпустило ли полностью, и не аукнется ли это когда-нибудь в самый интересный момент! А самое досадное, что ничего ещё не кончилось. Может, это и Донни, но что им теперь с вот таким Донни делать? Эта пьяная от крови мышь совершенно невменяема! Как заставить её перекинуться?

Он залечил порез на шее кормлеца, Лиса и Квали помогли отмыть его от крови и завернуть в одеяло. После этого Лиса внимательно посмотрела на Рогана и молча выдала ему бутылку коньяка. Роган так же молча к ней присосался. Потом вынул из мешка записи и углубился в изучение, но бутылку так и не отдал. Вампиры вытащили отчаянно бьющегося монстра из ручья и принайтовали всё к той же иве. Дерево тут же попыталось пойти погулять, пришлось отвязывать и искать что-нибудь поосновательней. Привязали к мощной берёзе, со стороны леса, чтобы и не смотреть на это счастье. Сели. Квали посмотрел на Лису и вдруг захохотал.

— Кис-кис! — ржал он. — Цыпа-цыпа! Ой, не могу!

— Так ушёл бы, думаешь — нет? Обидно же! — засмеялась и Лиса. — Столько трудов, и всё впустую! Вы мне лучше вот что скажите. Гром! Это — мышка? — кивнула она на берёзу, за которой беззвучно бесновалась пойманная тварь, и вопросительно уставилась на Грома.

— Ну так… да, — пожал плечам Гром. Дэрри и Квали смотрели недоумевающее. А в чём дело-то?

— Ребята, вы серьезно? Мышки, они ж — во, — показала Лиса что-то, размером с котёнка.

— Так мы-то — во! — развёл руки Гром.

— Масса тела, райя, — вступил Дэрри. — Можно и «во», только летать это «во» не сможет. Разве что ползать. А может, и ползать не сможет. Вода же не сжимается, а у нас в теле её хоть и меньше, чем у живых, но не настолько. Там плотность совершенно чудовищная получится, можно, конечно, посчитать, но лень. И так понятно, что толку не будет. А скорей всего при такой попытке оно просто рванёт. Разность давлений.

— Оу, — дошло до Лисы.

— Ага! А на меня двоечником обзывалась! — мстительно зыркнул на неё Квали. — А сама?

— Как у глубоководных рыб. Быстрый подъём — и одни ошмётки по поверхности, — закончил Дэрри.

— Да, я уже поняла, спасибо, — поморщившись, кивнула Лиса. — То есть, это всё-таки Донни? Мы не какого-то чужого монстра из ямки выковыряли?

— Так… Дон это, да, — удивился Гром. — Видишь, какая штука, шрам у него от серебра на крыле, я помню, при мне схлопотал.

— Ну, тогда ладно, — смирилась Лиса и закопошилась в мешке с припасами. — Ребята, а может, костёр разведём? Когда там Роган что найдёт… У меня мясо с собой жареное, погреть можно! А вам — вот печёнка в красном вине, а вот рыба в белом. А молоко я брать не стала, скисло бы, — выдала она вампирам по бутылке. Они старательно взболтали смесь и присосались. — Может, сходите за дровами, как поедите? Тут рядом ёлка упавшая, можно веток наломать. Нет, так-то ничего, на солнышке, а вот башмаки я промочила, пока дурака купали. Хоть и тепло, а ноги подмерзают.

— Нда… — Квали задумчиво почавкал таким же мокрым сапогом. Вот запасной обуви он не захватил. А зря. Братцу с Громом хорошо, они сапоги сразу скинули. Дэрри высосал полбутылки и аккуратно завинтил крышку, Гром отдал свою пустую Лисе, и они ушли за кусты добывать дрова. Квали въелся в бутерброд с ветчиной, хлюпая мокрым сапогом в такт челюстям. Рогана это наконец достало. И так всё скверно, никаких упоминаний о каком-нибудь другом способе воздействия на поднятую тварь, кроме уничтожения, найти не удаётся, а тут ещё это хлюпанье! Убил бы!

— Подите сюда, — хмуро буркнул он. Лиса и Квали подошли и встали. — Да сапоги-то снимите, — досадливо поморщился маг. Всё им объяснять надо! Сапоги были поспешно сдёрнуты. Роган сделал движение рукой, будто разделяя что-то с чем-то. Вода послушно выступила на поверхность кожи и стекла на землю. Маг сразу отвернулся и опять уткнулся в тетрадь, взмахнув рукой — «свободны».

— Во, круто! — обрадовался Квали, схватив сухую обувь — Спасибо!

— Ага, спасибо, — тихо сказала Лиса, задумчиво смерив глазами спину Рогана. Коньяка в бутылке уже меньше половины, и без закуски, ну-ну… И что-то радости в голосе не чувствуется у мага нашего… — Роган, может, бутербродик?

— Потом, — буркнул маг и опять хлебнул коньяку — будто воду пил. Кажется, всё очень плохо, или Лиса уж совсем ничего не понимает. А спрашивать… Он, вроде, пришел в себя, но Лисе не скоро удастся забыть, если удастся вообще, инфернальный ужас, продравший её ознобом во время заклинания. Не будет она его спрашивать. Тем более — задавать вопрос, который так и лезет в голову: «Роган, а ты — всё ещё ты?» Хотя очень хочется…

— Я, наверно, всё-таки не прав, — Квали с удовольствием влез в сухой сапог и притопнул. — Надо мне будет хоть человеческой магии поучиться. Вот же: мелочь, а приятно!

— Ну, меня-то вылечил, — отвлеклась от невесёлых мыслей Лиса. — Даже седину согнать удалось.

— Так это ж не магия! Мне Роган объяснил — это наше свойство, врождённое. А вот так, — покрутил он ногой, — я не умею. То, что на реке было — это любой эльф и без обучения может, мне ведь даже петь не пришлось. Вот заклинания эльфийские — это караул, это не для меня. У меня слуха нет, — объяснил он в ответ на недоуменный взгляд Лисы. — Эльфийского, в смысле. Музыкального. Нет, с твоей точки зрения — есть, и даже хороший, а с точки зрения нормального эльфа — я фальшивлю совершенно безобразно, мама расстраивалась всегда. Слушай, а попить чего-нибудь есть? Не выпить, а попить?

— А эльфийские обязательно петь надо? — Лиса достала бутылку с компотом и кружку.

— Ага. А я фальшивлю. И получается совсем не так хорошо, как могло бы быть. Нет, можно, конечно, и просто проорать — но получится совсем не то, полной гармонии не будет.

— Но лучше-то станет? — заинтересовалась Лиса.

— Ну-у… Смотря что считать лучшим. На эльфийский взгляд, если гармония не достигнута — и пытаться не стоило, зря силы тратил, природу беспокоил. А на человеческий… Не знаю. Но по-другому станет. Наверно.

— Ты что, ни разу не пробовал? — удивилась Лиса.

— Ну-у, один раз… А потом нет. Слишком, как тебе сказать, не то получилось, — вздохнул Квали. — Да и на фига?

— Так интересно же! — возмутилась Лиса. — Неужели не интересно хотя бы узнать, что ты можешь? И Птичка, между прочим, ничего не пела и даже не орала, в смысле — у нас в саду. Так, бормотала себе под нос тихонько — и всё у неё получалось. И не по-эльфийски, заметь! А Тихий, пока ехали, обозвал вас всех и тебя в частности «Властителями растений» Здорово? Ну-ка, давай, изобрази! Всё равно делать нечего. И нет тут никого, не опозоришься! Давай-давай!

— Бульк! — подавился Квали компотом. — Давай, не надо? Властитель растений — ха! Это знаешь, как голосом владеть надо? А мне и напевать-то никогда не давали. Всех бесило.

— Ну во-от, когда тебе ещё такой удобный случай представится? Все свои, всем на твои таланты глубоко пофиг. Растений целый лес, тренируйся, сколько хочешь!

— Да? — Квали обвёл взглядом поляну. Гром и Дэрри на середине поляны срезали дёрн под костёр, Роган, отвернувшись от всех, шелестел записями. — А что, а давай! Счаз мы тут всё переделаем! — загорелся эльф, вскочил и прислушался. — Сейчас, только тон нащупаю, тут довольно высоко получается… Ай… Ай… — попробовал он в разных тонах. Дэрри обеспокоенно обернулся, и даже привстал, и даже попытался что-то крикнуть — но Квали уже запел, хлопая в такт и притопывая ногой:

Лиса захихикала. Она никогда не думала, что Большой может так верещать каким-то невообразимым фальцетом:

Бесшабашные «Ай-я-яй» и «Ой-ё-ёй» летели вглубь леса, рикошетили от стволов и скакали по веткам. Квали, самозабвенно прикрыв глаза, орал во весь голос, передёргивал плечами и сиял улыбкой. Лукавые, ликующие, радостно-бесстыжие звуки вдруг заставили Лису покраснеть. Она не понимала слов, так же, как до этого — заклинания Рогана, но что-то отзывалось на них, глубинное и первобытное. Животное. Даже Роган оставил тетрадь и обернулся. А лес… Мрачный и сыроватый смешанный лес, с покрытой слежавшейся прошлогодней листвой почвой, стремительно преображался. С деревьев опадали сухие ветки, ещё на лету превращались в облачка мелкой трухи и оседали на траву. Полусгнивший валежник рассыпался и исчезал, истаивал. Тонкие, чахлые деревца подроста делались ниже, но при этом крепче. По земле выстлалась тонкая тёмно-зелёная лесная трава, из которой били фонтаны папоротника, и проглядывали мелкие белые и синие цветы на хрупких ножках. В других местах, где тени было ещё больше, и для травы солнца не хватало совсем, раскинулись роскошные ковры многоцветного мха. Берег ручья превратился в сад. Куда-то делись жесткая осока и уныло шелестевший тростник, вместо них высоко и пышно поднялись влаголюбивые цветы. Таволга поднялась выше человеческого роста, жёлтый ирис, калужница и масса других, более ранних и более поздних — всё зацвело одновременно и яростно, словно боялось не успеть показать себя — здесь и сейчас. Воды за ними видно уже не было, вдоль берега шла сплошная стена цветов, запахи кружили голову. Зато слышно было, как изменился сам ручей. Может, поменялось положение камней, может — вода приобрела сознание, но журчание струй теперь явственно складывалось в мелодию — неуловимую, радостную и прекрасную. Лиса и Роган, как загипнотизированные, встали рядом с Квали. Оба молчали, затаив дыхание, и смотрели, смотрели… У Лисы слёзы навернулись на глаза. Роган глубоко, освобождённо вздохнул. Казалось, он стал выше ростом и даже помолодел.

— За-аткни-и-ис-с-сь!!! — вдруг раздался срывающийся на свист выкрик за их спинами. Квали споткнулся на середине куплета, недоумевающе огляделся. Все трое будто очнулись.

— Убьё-о-ош-шшь-с-с-с! — вампиров била трансформация. Грома на два такта: мужчина — летучая мышь — мужчина. Дэрри на три: мужчина — брюнетка — мышь — мужчина — брюнетка… Вокруг валялись клочья одежды, лопнувшей при появлении крыльев.

Квали замер в растерянности, Лиса тоже стояла столбом, оцепенев от недоумения. Только Роган бросился к бьющимся на земле фигурам, стал делать какие-то пассы — бесполезно, абсолютно бесполезно. Темп нарастал, тело не успевало. Пошёл разнобой: одна рука, вместо другой — крыло, голова женщины, потом наоборот — тело женщины, кривые лапы мыши. Ещё быстрей, ещё мельче: до локтя рука, дальше несформировавшееся крыло… Было уже ясно, чем это кончится. Понимание неотвратимости конца и собственной неспособности хоть как-то помочь привело Лису в бессильное бешенство. Она зарычала.

— Я… Я не хотел… — Квали упал на колени, с ужасом глядя на дело рук своих. Даже не рук — голоса. — Я ж только… лес…

— Прис-с-сы-ыв-с-с!!! — раздался стон от старой берёзы. Голос на середине сорвался на свист, потом перешёл в грудное контральто, потом опять на свист. — Прис-с-сяга, крети-и-ин-с-с-с!!! Полнос-с-стью!!

Квали вскочил, не раздумывая, и метнулся к Грому.

— Ланс Громад дэ Бриз, Указательный, Рука Короны! — рявкнул он, опять срываясь на фальцет от волнения. И, без передышки, не дожидаясь результата: — Риан Дэрон на-райе Стэн на-фэйери Лив, Большой Кулак, Рука Короны!

Темп трансформации стал замедляться, и Роган засуетился над вампирами. Видимо, теперь в его пассах был какой-то толк. А Лиса, услышав последний призыв, медленно сложила руки на груди и окаменела. Значит, брат, да? Дэ Стэн, да?

Квали бросился к берёзе.

— Донни дэ Мирион, Средний, Рука Короны!

Никакого эффекта. Последовательность трансформации была уже не видна — это было уже неуловимое глазом мельтешение почти не связанных друг с другом частей. Было ясно, что вот-вот это всё просто распадётся клочьями, рассыплется, как те гнилушки в чаще леса… — Донни дэ Мирион, Средний, Рука Короны! — ещё раз отчаянно проорал Квали.

— Не поможет, — ядом из голоса Лисы можно было, не напрягаясь, отравить полконтинента.

— А? — Квали не мог оторвать глаз от того, что было Донни.

— Ага. Не поможет, — второй половине континента предлагалась глубокая длительная заморозка. Очень глубокая и очень длительная. — Кэйн Берэн. Дэ Мирион. Ле Скайн. На-фэйери Донн Дроу, — самая невезучая, случайно оставшаяся в живых часть населения могла, пожалуйста, из соображений гуманности, утопиться в кислоте. Или повеситься, это уж по желанию, но побыстрее, пока Лиса сама этим не занялась. Надежда? Да, конечно, а как же? Надежда на быструю смерть — это тоже надежда.

Квали, не задумываясь над смыслом, поспешно повторил за Лисой всё сказанное, выкрикнул «Рука Короны» и, когда мерцание прекратилось, а в тенётах повисло нечто непонятное, но уже материальное, бессильно осел в траву. Подскочил чем-то очень довольный, хотя и озабоченный, Роган, снял путы и опустил рядом с эльфом на землю обнаженное тело мужчины с головой летучей мыши и одним крылом. Крыло медленно — медленно, какое счастье! — превращалось в руку. Роган застыл с закрытыми глазами, только губы шевелились, проговаривая формулы удержания и поддержки заклинания.

— Ребята, я не хотел! — прошептал Квали. Он с несчастным видом смотрел, как Дэрри, охая, натягивает чудом уцелевшие штаны. Гром всё ещё лежал без движения. — Я… только лес хотел… Как же это?

— Трепетный мой! — голос был хриплым и едва слышным, но пять кило снисходительного ехидства на каждое слово — о, да! — это был Донни! — А ты никогда не думал, почему под протекторатом оказались именно ле Скайн, а не наоборот? Это ж надо додуматься — Песнь Созидания для трёх вампиров! Пташка певчая! Ох! Роган, хватит, чем так лечить — лучше добей!

— Цыц мне тут! Философ! Сначала оклемайся, потом лекции читай! — с необыкновенным для него добродушием шикнул Роган. — Вот сейчас как взлечу — будешь знать у меня!

— Да-а! Посмотреть, как ты взлетишь — для этого стоит жить! — слабо хихикнул Дон, но тут же тихо болезненно взвыл и закашлялся. — Слышь, ты, целяка страшная! Обцелячил со всех сторон уже, уймись! Дай пожрать лучше! И прикрой меня чем-нибудь, мне сейчас только хорошей дозы ультрафиолета и не хватает! — говорил он тихо, но вполне отчётливо, язык не заплетался.

— Сейчас-сейчас! — засуетился маг, вытащил из кармана чёрный свёрток, встряхнул, разворачивая, и пнул эльфа коленом в бок: — Большой! Хватит страдать, помоги-ка! За плечи приподними. Ага-ага. Теперь ноги. Ага. И вот там прикрой. Вот так, — теперь Донни весь был обёрнут чёрной тканью, даже над головой оказался козырёк от прямых солнечных лучей. Под голову ему Роган подсунул свёрток с формой Руки, как раз для Дона и запасённой.

До эльфа вдруг дошла некоторая неправильность ситуации. Вот Дон. А… Лиса? Почему она… Квали обернулся к Лисе и встретился с ней взглядом. И тут же об этом пожалел. Очень стало неуютно. Кто бы мог подумать, что взгляд этих карих глаз, обычно такой тёплый, может излучать арктический холод. Квали съёжился. Так можно смотреть… Так ни на что нельзя смотреть, если не собираешься немедленно отнести это что-то на помойку и вымыть руки. С мылом, в горячей воде. А она смотрела. И молчала.

— Лиса! — Квали страдальчески поморщился. — Я… объясню!

— Да что ты? Ну попытайся, зятёк! — слово прозвучало, как трёхэтажный мат. — Только не поздновато ли? А может, и не зятёк? — Лиса явно была в бешенстве, но говорила негромко и удивительно спокойно. — А вот интересно, если б ты сегодня не прокололся — когда бы ты собрался поведать мне столь незначительный факт своей биографии? На свадьбе? Или и сватовство твоё — такая же лажа? Она ведь теперь человек по документам, чего стесняться-то? — Донни завозился в своём коконе, но Роган сделал большие глаза и замотал головой. Квали побледнел и выцвел, только уши горели от стыда.

— Да Лиса же! Всё не так! Я не вру! Ну посмотри, ты же Видящая!

— А зачем врать? Можно просто промолчать, так ведь? Оч-чень удобно! Ещё и «родителей» притащил! К чему был этот фарс, Квали?

— Да это действительно родители! И не фарс! Ну, как ты можешь обо мне так думать?

— А я и думать должна только так, как угодно на-фэйери? — скривилась Лиса в ядовитой ухмылке.

Эльф закрыл горящее от стыда лицо руками, замычал и закачался. Потом сел, где стоял, и сказал со спокойной обречённостью:

— Я им сразу сказал, чем это кончится…

Поскольку голос никто не повышал, Дэрри пропустил основную порку мимо ушей и обратил внимание на происходящее, только когда Квали с потерянным видом опустился на землю. Сработал рефлекс — младшего братика обижают! Непорядок! Братца Кваклю мог обижать только он, Дэрри! Ну, ещё родители — но тут он был бессилен. А остальные идут лесом в баню!

— Райя? Может, не стоит в таком тоне говорить с одним из правящей династии? — обратился он к разъяренной Лисе, как привык осаживать зарвавшуюся дворцовую прислугу: этакая смесь снисходительно-доброжелательного с воспитательно-назидательным. — Он хоть и младший, но, всё же, на-фэйери.

Гром, собиравшийся встать, и уже стоящий на четвереньках, сказал «У-у-у», лёг обратно и прикрыл голову руками. Квали отчаянно затряс головой и замахал руками…

— Нельзя? — медово улыбнулась Дэрри Лиса. — И думать нельзя, и говорить нельзя — вот беда-то! А сделать можно?

Принц часто и охотно общался с дамами из самых разных слоёв общества, и, как правило, инкогнито. Из-за этого самого инкогнито приходилось иногда и по физиономии получать. Когда ладошкой, а когда и ногтями — всякое случалось. Но теперь с ним случилась Лиса. Ни придворным этикетом, ни военной подготовкой явление под названием «Лиса» не предусматривалось, да и многократная трансформация не пошла Принцу на пользу. Поэтому прямой без замаха в челюсть он всё-таки пропустил, запнулся об лежащего на травке кормлеца, и цветущий куст шиповника с радостным треском веток принял полуголого Принца в свои колючие объятия. Квали болезненно зажмурился, Роган охнул, Донни тихо заржал, дёргаясь под тряпкой.

— А у тебя ещё морда цела только за счёт того, что ты болен! — развернулась Лиса к эльфу. — Тебя сейчас бить — себя не уважать, а до этого я, в отличие от некоторых, ещё не дошла! Но я надеюсь, — оскалилась она в многообещающей улыбке, — что ты скоро поправишься! — Дон опять захихикал. — А ты порадуйся пока, я с тобой дома поговорю! — сверкнула она глазами в его сторону. Дон обескуражено затих. — На-фэйери! — взмахнула Лиса руками. — Вокруг одни на-фэйери, прям сплошняком, аж плюнуть некуда! Тьфу! Срань Жнецова! — смачно плюнула она, решительно развернулась и пошла в лес, раздраженно шипя сквозь зубы. Квали дёрнулся было вслед, но Роган ухватил его за штанину.

— Стой-стой! Пусть погуляет! Ага-ага. Авось, успокоится.

Гром выглянул из-под руки, обследовал Мир на наличие в нём Лисы, не обнаружил и поднялся на ноги. У него, в отличие от Дэрри, одежда уцелела вся, потому что «на природе» Гром предпочитал гулять в свободных чёрных трусах до колен. Он бы и их с удовольствием снял, но почему-то это казалось ему неправильным, и трусы он стоически терпел. Они даже остались целы, только сползли вниз. А вот от принесённого хвороста осталось две кучки праха.

Говорящий куст неподалёку сыпал отборным матом, рычал и нервно тряс ветками. Гром обошёл страдающее бешенством растение со всех сторон, рассмотрел. Подобрал свою куртку, одел, натянул ворот на голову и нырнул в цветущие недра. Куст заговорил уже на да голоса, у него явно начиналась шизофрения. Потом последовал рывок — и Гром выпрямился, держа за пояс штанов взвизгнувшего Дэрри.

— Ну ты… — Гром опустил Принца на траву и постучал себя по лбу. — Это ж… Лиса. А если б палочкой?

— Какой ещё палочкой? — возмущённо прошипел Принц, разглядывая испещрявшие грудь царапины и пытаясь когтями выдернуть шипы. Роган поспешил ему на помощь с пинцетом и занялся изрядно ободранной спиной — большинство шипов воткнулись именно туда.

— Так… А! — махнул рукой Гром, глядя на на-фэйери, как на убогого и скорбного разумом. Отошёл к Дону, кивнул ему и сел рядом. Дон опять захихикал и задёргался.

— Лиса — хищник мелкий, но свирепый, — радостно поведал он.

— Как это ты вчера сказал — «поорёт»? — задумчиво припомнил Квали вчерашние слова брата.

— Если эта ваша свирепая станет Видящей Короны — уйду, нафиг, в Казарму жить! — задумчиво исследовал Дэрри челюсть на предмет комплектности зубов. — Я, кажется, понял насчёт дров. Нет, полена. Папа так и сказал: «Полено» Это я… Да. Она всегда такая?

— Ага, — дружно кивнула Рука дэ Стэн. Дон опять счастливо хихикнул.

— Чего ты вообще-то сунулся? — посочувствовал брату Квали. — Она бы меня сейчас убила — и простила бы тут же. Ещё и пожалела бы. Понимаешь, она молча злобу копить не умеет. Сразу разбирается, что, кому, чего и сколько. Ну и… Вот ты и попал.

— Ага. А «тема полотенца»? Там в уголок свинец зашит или шипы по краю? Да понял уже, понял: сам дурак! — поднял он руки, видя, что ему собираются ещё что-то объяснять. — Просто увидел, что тебя бьют, и отвлечь решил…

— Тебе удалось! — хихикнул Квали.

— Ага. Тьфу, — сплюнул Дэрри обломок зуба и поворочал языком, ощупывая остаток. — Знаешь, я почувствовал. Ладно, вырастет, — он поблагодарил Рогана, сообщившего ему, что с шипами, вроде — всё, и подошёл к остальным. — И вообще: привет, Дон! А то мы как-то всё не о том. А я-то гадал — что значит «пропал без вести». А ты вот как, значит…

— Привет, — улыбнулся Донни. — Слушайте, а что вообще происходит? Не, всё здорово, но я ни фига не понимаю! Где это мы? И почему…

На поляну вылетела раскрасневшаяся и взмокшая Лиса.

— Звери! — выдохнула она, окидывая тёплую компанию совершенно диким взглядом. — Где Звери? Если с вами так — а Звери как? Туда уходили, но их там нет, — она встретила удивлённые взгляды и поняла, что никто об этом даже не задумывался. Махнула рукой, промчалась через поляну и, проломив заросли таволги, исчезла из глаз. Все, кроме Дона, обеспокоенно вскочили и ринулись за ней.

Лиса выскочила на берег. Ручей был пуст. Только вот там, ниже по течению, у самой кромки воды плавал клочок чёрного меха, и радостно поющие струи растаскивали его на волоски.

— Тихий! — задохнулась слезами Лиса. На подгибающихся ногах дошла до клочка, опустилась на колени, бережно выловила. Она чувствовала! Чувствовала! Когда там, в лесу, эта мысль ожгла её, она бросилась назад с надеждой: может, всё в порядке, а она просто заполошная дура? А всё не в порядке! Вот этот клочок — всё, что осталось от пяти огромных добродушных созданий, одно присутствие которых делало мир лучше! А она даже поговорить с ними как следует не успела! — Тихи-ий… — заревела Лиса уже в голос. — Да будь они прокляты, эти ваши песенки! Убью на хрен! — заорала она вампирам и эльфу, выскочившим вслед за ней на берег, и погрозила кулаком с зажатым в ней клоком шерсти. Рогану повезло: он сразу безнадёжно отстал, было слышно, как он ломится сквозь таволгу. Проклятия Видящей Квали вынести уже не смог. Сначала нервотрёпка с Донни, потом он чуть не убил своих друзей, а теперь ещё и это. Он позеленел, глаза закатились, и Гром едва успел его подхватить на руки. Но этого Лиса уже не видела. Кусты на другом берегу с шумом взорвались, и чёрная молния с тяжеловесной грацией перемахнула ручей, сразу отгородив Лису от остальных. Лошадиные уши были чисто по-кошачьи прижаты к голове, грива дыбом, шея изогнута и опущена, лапа с впечатляющего размера когтями приподнята в угрозе. Вампиры замерли. Их внимательно осмотрели ярко-голубые глаза, угрожающее шипение постепенно смолкло, сопровождаемое воплями Лисы: «Нет, нет, Тихий, их не надо, не надо!», лапа опустилась. «Чё стряслось-то, сестричка? Они? Тебя? Не может того быть, я их знаю!» Зверь вывернул шею к Лисе, широкий, раздвоенный на конце язык прошёлся по лицу Лисы, впрочем, боком Зверь всё ещё прикрывал её от предполагаемых врагов. «О! Солёненькая! Так чё ревёшь-то?» А Лиса уже висела у него на шее и без слов выплакивала, как она напугалась, и какой это был ужас, и своё облегчение, что он жив, и вообще, как они могли уйти и не сказать! И не Звери они после этого, а скоты настоящие, разве можно так делать? Ведь беспокоятся все!

— Да слышал я твою панику, тока не понял — о чём звон, вообще? Мы там… того… заняты слегка так. Дела! — хихикнул Тихий. — Такая песенка прикольная! Ай-яй-яй! — он вдруг взметнулся на задние лапы и забил передними в воздухе. — Давненько не слышали! Теперь щеночки будут! Ой-ё-ёй! Ты не парься, всё пучком! Мы попозже подвалим, как стемнеет! Ай-я-яй! — и он исчез в кустах на другой стороне. Лиса села на песок в полной прострации, тупо глядя ему вслед. Этак и впрямь кормлецом станешь, и Тень не понадобится.

— Что он сказал? — страх Дэрри был неведом, а вот любопытство — очень даже ведомо. Лиса сглотнула, и послушно озвучила:

— У них будут щеночки. Ай-я-яй. Песенка прикольная, — и, наконец, повернулась к друзьям. Эльф висел у Грома на руке, изображая плащ неудачного покроя. Лиса вскочила: — Что это с ним? Роган! Роган! Ты где? Иди сюда!

— А ты как сказала, что, мол, всех того — а он сразу и вот, — обрисовал Гром тонкую душевную организацию младшего на-фэйери.

— Сейчас-сейчас, иду-иду! — запыхавшийся и злой, как десять гоблинов, из таволги выбрался распаренный Роган, весь усыпанный её мелкими белыми лепестками и жучками, которые так любят эти цветы, а теперь, видимо, полюбили и мага. В таволге после него осталась широкая и неровная просека: штормило мага не на шутку, а смесь запахов коньяка и таволги тянулась за ним шлейфом. — Тьфу! Да тьфу же! Та-ак! — подбоченился он и грозно окинул расползающимися глазами композицию из двух коленопреклоненных вампиров и Лисы, старательно отжимавшей эльфу на голову намоченную в ручье косынку. — Страшно спросить: и чем же это занимаются благословенные райнэ? Ага. Вот так, да? Ну-ка, держи-ка голову ему! Ну-ка… — Он молниеносно вскрыл какой-то пузырёк, добытый из бездонного кармана своего балахона, и сунул эльфу под нос. Несчастный подскочил от первого же вздоха и широко распахнул глаза. Первое, что он увидел — это зарёванное лицо Лисы, опять позеленел и поспешно зажмурился.

— Живы! — быстро сказала Лиса. — Все живы!

— Кх-х… Кхто? — слабо отозвался Квали.

— Ну-у… все! — но не нашла другого определения Лиса.

— А… Ага… Ребята, я больше не могу… Поехали домой, а? — цветом эльф больше всего напоминал свежепросольный огурец.

— А никак, — развела руками Лиса. — Тихий сказал, что до темноты их не будет. Так что мы тут зависли. Нет, если совсем плохо — давай по печати тебя отправим…

— Не хочу, — закапризничал Квали, собрал конечности и встал, цепляясь за Грома. — Вместе пришли, вместе и уйдём. А что это вообще такое — «Тихий сказал»? Чем они занимаются вообще? — брюзжал он, тащась у Грома на буксире сквозь таволгу.

— Щеночков делают, — ответила Лиса с нервным смешком.

— Че-го? Ще… Ой, ё… — закручинился эльф. Дэрри вдруг тоже пробило на «хи-хи». Он представил себе лица Перворождённых, когда их известят о пополнении в Парке КЭльПИ. Ой, нет, лучше об этом не думать. Бедный папа Риан! — Это что же, тоже я, да?

— Видишь, какая штука: талант — он себя завсегда окажет, — ядовито сказала Лиса с интонациями Грома. — На-фэйери, — припечатала она и замахнулась: — Вот так бы и треснула! Ученик чародея, блин!

— Да ты ж сама сказала: давай! Вот я и… Я ж не знал! А про на-фэйери… Лиса, я не мог, правда! Я… мне иначе отец бы ни за что не разрешил! В смысле — в Руку. У него там всякие идеи… воспитательные… Вот так и получилось.

— Да коне-ечно! «Я не знал, я не мог!» — понизив голос, вредничала Лиса, усаживаясь рядом с эльфом под берёзу: Донни, похоже, дремал. Именно дремал, во всяком случае, Роган, спешно обследовавший его, вид имел умиротворённый и благостный. — А досталось за твои «не знал и не мог» всем, кроме тебя! Кстати, извини, пожалуйста! — повернулась она к Дэрри, с искренним раскаяньем прижав руку к груди. — Я… В общем, извини! Но уж очень ты не вовремя!

— Да нет, это вы меня простите, райя. Я не должен был с вами так разговаривать. Будем считать это неудачной шуткой!

— У кого такие шутки — у того меж зубами промежутки, — поделилась с ним Лиса мудростью, принесённой однажды Птичкой из школы. К счастью — на словах, а не на собственном опыте.

— Я уже понял! Очень… доходчиво! — засмеялся Дэрри, поглаживая челюсть. — Нет, всё нормально. Но за что вы так не любите на-фэйери, райя… э-э-э, Лиса?

«Надо же», подумала Лиса, «Это для того, чтобы ты улыбаться начал — тебе в челюсть надо было дать?»

— Да ни при чём тут на-фэйери, — отмахнулась она. — Но я ж тебе, гаду, сочувствовала! — сверкнула она глазами на эльфа, обида опять завладела ею. — Вот, думала, надо же: дэ Стэн, а даже не на-райе, своим горбом деньги зарабатывает, да ещё и так неудачно для чистокровного — боем!

— Да я… — попытался заикнуться Квали, но Лису несло дальше, она опять озлилась:

— А с Птичкой сам объясняйся, зараза! Вот ни полслова ей не скажу! Посмотрим, как ты выкручиваться будешь! Она и тогда-то отказать тебе думала, напугалась, что ни языка вашего, ни этикета не знает. Я её еле уболтала, сказала, что ты даже не на-райе. А теперь головой своей подумай — получается, что я ей соврала! И что мне теперь делать? Мало того, что сам врал, так ведь и меня заставил! А я, на минутку, Видящая! И чего мне теперь ждать от жизни? Пока заживо сгнию?

— Ох! — до Квали только теперь дошло, в какую неприятность он втравил Лису своим, вроде бы, невинным умолчанием. Солгавшие — даже вынужденно, по принуждению — Видящие частенько сходили с ума. — Ой, ё… А может, обойдётся? Ты же не хотела…

— Да иди ты… — досадливо отвернулась она. Гром озабоченно засопел, Дэрри тоже нахмурился. Такой оборот не приходил ему в голову. Да, если бы его так подставили… Пожалуй, Лиса, наоборот, оч-чень мягкое и доброе существо. Он бы просто убил. Похоже, его семье действительно есть за что извиняться перед этой райей.

— Райя… Э-э-э, Лиса, но на-райе — статус, а на-фэйери — титул…

— Точно! Я ж никогда не хотел, я и в Руку поэтому пошёл, — оживился Квали. — И Птичка теперь человек по документам! Вот поженимся…

— Я поняла, да, очень изящная идея. От статуса можно отказаться, да? Только, вот беда: я-то знаю, что имела в виду. Не стоит пытаться подогнать действительность под враньё — дорого обходится, — с усталой иронией отозвалась Лиса.

— Но иногда окупается, — улыбнулся Дэрри. — Не спешите отчаиваться, райя, мы что-нибудь придумаем…

— Мы, на-фэйери Лив, Принц-на-Троне, повелеваем что-нибудь придумать! — фыркнула Лиса. — Слушай, тебе ещё раз в челюсть заехать, чтобы ты мне «выкать» перестал? Тебе что — понравилось? Меня зовут Лиса. Сделай над собой усилие, попробуй выговорить, и не зли меня, я и так злая!

— Служу Короне! — дал отмашку Дэрри, страшно вытаращив глаза.

— Убью, — устало пообещала Лиса. — И вообще, где обещанный костёр?

— Так, видишь, какая штука: Лягушонок все дрова-то похерил, да, — виновато прогудел Гром. Квали совсем скис.

— Видите ли… Понимаешь, докуда голос братца долетел — там везде вот так, как здесь, и дров не осталось, — объяснил Дэрри.

— Так, блин, вот портал в корчму, блин! Сходите, блин, и принесите! Дрова, блин, из корчмы, блин! Я надеюсь, там тебя слышно не было?

— Да, э-э-э, Лиса, мышление нестандартное! — восхитился Дэрри. — Из дому в лес дрова носить — такое мне в голову не приходило!

— Просто ты ещё маленький! Не расстраивайся, у тебя всё впереди, — подал голос Донни. — Покрутишься, обомнёшься… или обомнут…

— О, проснулся!

— А то! Вы так орёте, что можно по второму разу восстать! И снимите с меня эту голову многомудрую. Тяжеленный, как я не знаю что, гнёт знаний, видимо, или тяжких дум многовато. А я вампир, тварь по определению легкомысленная, не по мне такая ноша! И так живот пустой, а он ещё и продавил до позвоночника! — Роган спал, свернувшись калачиком прямо на земле, используя живот Донни вместо подушки.

— Роган? Ой, а что это с ним? — забеспокоился Квали. Дэрри и Гром аккуратно оттащили Рогана в тенёк. Маг от этого не проснулся, только зачмокал. Похоже, он и во сне продолжал пить коньяк из горлышка.

— Бутылка коньяка с ним! В одно жало и без закуски! — фыркнула Лиса, вытаскивая из мешка очередную бутылку со смесью. — Я вообще удивляюсь, как он долго продержался. Я бы уже давно пластом лежала: коньяк-то столетний! На, это печёнка в красном вине.

— Свиная? А молочка нет? — капризно надулся запеленатый Дон, даже не пытаясь пошевелиться.

— Р-р-р, — объяснила райя Видящая.

— Ну за что ж ты на меня рычишь, зверёк мой свирепый? — счастливо улыбнулся Донни.

— За что-о? За всё-о! — взвилась Лиса. — Всё наврал, всё, скотина хладнокровная! Даже имя, и то пришлось по заклинанию узнавать! И скажи спасибо, что узнала, а то бы ты тут не выделывался! За что! Обрюхатил и сдох, сволочь! «У вампиров детей не быва-ает!» — передразнила она Дона и замахнулась бутылкой, которую так и держала в руке. — У-у, зараза, так бы и треснула по чему попало! Твоё «не бывает» мне седьмой год дом разносит! Как ещё крыша над головой осталась!

— Что-о? — Дон задёргался под тряпкой, пытаясь выпутаться.

— То-о! Я тебе восемь лет мечтала морду набить!

Вампиры и эльф, невольно слушавшие семейную ссору, заржали.

— Так вот зачем, — сквозь смех еле выговорил Квали, — вот зачем ты его спасать кинулась… Чув-вства! Стр-расть! Хи-хи-и! Эти, как их, возвышенные мечты, во! Ха!

— Кто ещё знает? — Голос Дона был таким, что веселье как обрезало.

— Ну-у, мы, — нерешительно сказал Квали. — И мама с папой. Позавчера узнали. И-и… И всё. А что такое-то? — все растерянно переглянулись.

— Вы что — совсем тупые? Ну, Квали — ладно, он давно в этой кухне не варится, но, Дэрон, ты-то мог сообразить? — Донни задохнулся и закашлялся. Всё-таки, он был очень слаб.

— Я, как раз, ничего не мог сообразить, я об этом вот сейчас в первый раз услышал, — решительно возразил Дэрри. — Но тоже не понимаю. Дон, у тебя ребёнок — это же здорово!

— Ах-ха, жутко здорово, я прямо весь пищу! А скажи мне, трепетный мой, когда эта новость разнесётся, сколько вампиров пожелают обзавестись потомством? Но это ещё полбеды! Ле Скайн весьма сентиментальны — скажи мне, сколько из этого потомства, родного, не усыновленного, будет лет через пятьсот поднято во Жнеце? А учитывая закон — поднято нелегально? А даже если, всеми правдами и неправдами, легально — где они все будут жить? На ком кормиться? А что на всё это скажут Перворождённые? Райнэ, ещё одну войнушку за передел территории не желаете? Ф-фух! — задохнулся он, истратив последние силы. — И ДАЙТЕ ПОЖРАТЬ НАКОНЕЦ-ТО! — глаза сверкнули красным, и он бессильно откинул голову.

Притихшая Лиса поспешно взболтала бутылку со смесью и только тогда сообразила, что лёжа пить из неё Дон не сможет. Да и сесть, или хоть руки высунуть из-под тряпки, судя по тому, что даже не пытается это сделать, он тоже не в состоянии. Огляделась, вскочила, содрала соску с бутылочки кормлеца. Сойдёт. Сунула Дону — «На!» Вот что значит разница в шестьсот лет, думала она, придерживая бутылку. Ей за восемь лет жизни Ники ни разу такие соображения в голову не приходили. А, видимо, зря. Вон, у ребят как лица вытянулись.

— Нда, как-то это… не очень получается, — пробормотал наконец Дэрон. — А Перворождённые… Они не скажут, они споют. Созидание. А мы будем бегать кругами и орать Призыв Присяги…

Дон высосал полбутылки и выпустил соску, отдыхая.

— Не всё так просто, мой трепетный. У Лягушонка слуха нет, поэтому нас сразу и не разметало. Кстати, спасибо! — ухмыльнулся он. — Если бы не ты — я бы так мышью и остался. Никаких сил не было пьяной твари сопротивляться, а уж сменой облика управлять — ха!

— Но… Роган…

— Ничего бы он не нашёл, нет такого способа. Только уничтожение. Созиданием. Любимое оружие Перворождённых. Звери от него размножаются, а мы рассыпаемся. Ничего такого, кстати. Просто гармонические колебания, запускающие некие процессы. Ну и естественно, «Й» — беззвучный звук Созидания, его коварная улыбка. Только рядом с другим звуком…

— Так ты знал! — перебила его Лиса. — Ну, ты вообще! Я думала, Звери погибли, бегаю тут в истерике…

— Лиса-а, я могу, как видишь, говорить. А вот орать — боюсь, что нет. А вы так быстро убежали, — хихикнул Дон. Лиса возмущённо фыркнула, но Дон уже продолжил: — Так вот, насчет Созидания: хорошая полифония на три голоса — мы и чихнуть бы не успели, как рассыпались! А ты говоришь — Призыв. Некому его кричать будет. Но это, опять же, полбеды. Ну, развеют нас, ладно. Но! Как ты думаешь, сколько людей — просто людей! — на одного Старейшину завязано? Кормлецы ле Скайн, энергетические, их ещё энками зовут — они, конечно, кормят — но и сами ведь кормятся, и, уверяю вас, неплохо! Это я в Руке, мне двор держать влом, а тебе неудобно, — кивнул он Дэрону, — Но с Граном я вас, вроде бы, знакомил? — обратился он к Квали.

— Райн дэ Гранвилль? Тесть Мастера Кириана? Да-а, — отозвался растерянный Квали.

— Вот и вспомни, сколько народу вокруг него толчётся! А он один из многих! Как ты думаешь, как этот народ отнесётся к тому, что у него отняли удобную кормушку? Это не считая тех, кому Гран нравится и действительно дорог, как личность? А у многих Старейшин, у Йэльфа, например, жёны из Перворождённых — и они ЕЩЁ ЖИВЫ! Так что раскол пойдёт капитальный, среди самих Перворождённых! Вот и прикиньте, что это будет. Дай, доем, — он опять потянулся к бутылке.

— Ой, ё… А что же делать-то? — Квали весьма сильно впечатлила нарисованная Доном перспектива, он зеленел и пах левкоем. Дэрон напряженно соображал, Гром хмурился, только маг, не ведая тревоги, мирно сопел носом рядом с кормлецом.

— Я знаю только одно, — очень спокойно сказала Лиса, придерживая бутылку. — Если хоть одна сука сунется к Нике…

Дон поперхнулся смесью, Дэрри возмущённо и невнятно вякнул «Райя!», Гром крякнул, Квали подскочил.

— Лиса, ты рехнулась?

— Это ТЫ меня спрашиваешь? — скривилась Лиса, придерживая за плечо кашляющего Дона. Квали виновато охнул и отвёл глаза. — Короче, через мой труп. Всех положу, до кого руки дотянутся! В сноп Жнецов под обмолот, так и знайте!

— Уймись, свирепая моя, — прокашлялся и заулыбался Дон. — Я знаю, ты всех убьёшь, тебе раз плюнуть! На самом деле, всё, что надо, это руна молчания, всем, и родителям вашим тоже. Если добровольно и вашей собственной кровью, будет вполне надёжно. Вопрос — кому они успели рассказать за это время? Дэрри? Кто ближайшая подруга Королевы-Матери?

— Да нет у неё подруг… вроде бы… — задумался Дэрон.

— Это хорошо бы… — так же задумчиво протянул Дон. — Ладно. Как там Роган? Надо, чтобы руну ставил он, нельзя больше никого в это посвящать, а я в нулях. Лиса, запомни: вампиром я стал после того, как ты родила, и никак иначе.

— С Роганом облом: пьян и дрыхнет, — мрачно сказала Лиса. — А запоминать… А толку? Ты же знаешь, если спросят — я соврать-то не смогу. Правда, теперь уже один хрен, но… — пожала она плечами.

— Соврать не сможешь, а отказаться отвечать — вполне, — жестко сказал Дон. — Ты, главное, запомни. А Роган, значит, спит, значит. Это он зря, это неудачно… Значит, придётся мне. Не обижайтесь, райнэ, но придётся мне вас выжать, — решительно заявил он. — Не хотел я, но… что делать, — он обвёл взглядом недоумевающих друзей. — Да я не про кровь, а про энергию, — улыбнулся он. — Просто вы все устанете немножко больше, чем могли бы. Нет, ты так не умеешь, и научиться, скорей всего, не сможешь, — ответил он на невысказанный вопрос Дэрри. — А почему я могу… Таким получился. Подтащите сюда и этих двоих, пригодятся. Да не дёргайтесь вы! Больше, чем надо, не возьму!

— Нам как — за руки взяться? — Дэрри и Гром подтащили кормлеца и Рогана под берёзу.

— Нет, только руки мне выпутайте, а то спеленали, как колбасу, не пошевелиться. И булавку какую-нибудь найдите.

Булавка нашлась у Лисы и пошла по кругу. Дон брал уколотый палец и чертил каждому на лбу руну молчания его же собственной кровью. После произнесения формулы кровь бесследно впитывалась.

— Всё, — наконец устало выдохнул он. — Мне Роган поставит, как проснётся. И вашим родителям. Завтра с утра. А я посплю, с вашего разрешения. Что-то мне совсем… А-а-хх! — зевнул он во всю пасть.

— Так взял бы больше, что ж ты так? — удивилась Лиса.

— Не, — помотал Дон головой, прикрыв глаза. — Слишком… велико искушение… — невнятно пробормотал он.

Они всё-таки развели костёр, сходив за дровами в корчму. Заодно и Птичку успокоили, а то она уже волновалась. И молока принесли, и пару одеял, чтобы сидеть не холодно было. В одно завернули Рогана, на другом устроились Лиса и Квали.

Уже почти стемнело, но Звери всё ещё не появились. За полосой поломанных, смятых стеблей таволги пел ручей, у противоположного, низкого и топкого, берега вставал туман, ветер стих, дым от костра поднимался к темнеющему небу. Роган, Дон и кормлец спали, остальные задумчиво смотрели в огонь и постепенно успокаивались. Неизвестно, сколько энергии выкачал из них Донни, да и без того все изрядно устали и перенервничали.

— Лиса, а что ты сказала такое, про на-фэйери? — нарушил молчание Квали. — Ну, когда я Призыв Присяги орал? Про Дона? — Дэрри и Гром с любопытством прислушались. Этот момент они пропустили, как-то им не до того было. Лиса кивнула.

— Я «Поиск имени по крови» покупала. Он титулован. И он дроу. Был.

— А…

— Зачем? А как иначе? У Ники волосы дыбом вставали, ни один чепчик не держался, и глаза красным до года отсвечивали. Я уж думала — оборотень. Знаешь, как страшно за неё было? Ведь точно не в меня! Вот заклинание мне и выдало: на-фэйери Донн Дроу. Как я себя при этом чувствовала и что говорила — озвучивать не буду, нецензурно. А об остальном у него спрашивай, — мотнула Лиса головой в сторону спящей троицы. — Он мне и этого не сказал, зараза скрытная.

— Ты… жить-то с ним будешь? — осторожно поинтересовался эльф, заранее готовый к посылу на постоянное жительство в гору к означенным чернокожим.

— Не знаю, — проворчала Лиса. — Врёт много. Как Ника примет. А моя мечта, в харю плюнуть, считай — уже сбылась. Зараза.

Чувствовала она себя окончательно вымотанной и выжатой. Пустой. И не способна уже была ни злиться, ни радоваться. Даже то, что Донни опять жив, не дошло ещё до неё окончательно, а происходящее вокруг воспринималось скорее, как сон. Сон о костре в сумеречном лесу, где она сидит в странной компании двух вампиров и эльфа, и греет над огнём кусок жареного мяса, нацепив его на прутик. Разве райя Мелисса дэ Мирион, владелица «Золотого лиса» и мать двоих детей, могла оказаться в такой ситуации? Вот то-то и оно. А уж райя Видящая Истину Мелиссентия дэ Вале — и подавно. А если бы уж оказалась, должна была бы уже докладывать в магистрате, к которому приписана, о нарушении закона, закладывая и себя и ребят. О нарушении? А каком, кстати? Нет, что-то такое они сделали, иначе — откуда бы такие мысли, но что? Блин, забыла… Если бы Дон не спал, он сейчас довольно ухмыльнулся бы. Всего один хвостик, в нужном месте прибавленный к классической руне — а какой эффект! Ребята, извините, но вы не только рассказать — вы и спросить не сможете, о чём, собственно, забыли. Вы и вспомнить-то будете не в состоянии, о чём собирались спрашивать. И окружающие забудут свои вопросы, как только подойдут к вам на расстояние слышимости. Вот так-то! Можно, конечно, в письменном виде вопросы задавать. Только ответ не будет получен никогда. И ты, Дэрри, СЫН МОЙ — не по рождению, но по крови — никогда не вспомнишь свой острый интерес к моей способности бесконтактно вытягивать энергию. Поверь, так будет лучше. За себя я спокоен, я в тени, а ты на виду и слишком молод. Не стоит, дружок, забудь!

Квали замолчал, а потом и вообще заснул, свернувшись калачиком и уложив голову Лисе на колени. Лиса тоже клевала носом, но держалась, слушая, как Дэрри с Громом прикидывают план возврата кормлеца в Госпиталь без участия Рогана. Получалось коряво, Дэрри недовольно морщился.

— Да что вы маетесь! — не выдержала наконец Лиса. — Вы же даже не знаете, хватились его за время нашего отсутствия, или нет! На месте посмотрите — и решите. А так-то что гадать? Стратеги, блин! Наконец, почему обязательно в келью? Оставьте в коридоре — пусть сами гадают, как он выполз! Или вообще в кустах на кресле-каталке: на прогулке, мол, забыли — и все дела. Ну, нагорит кому-нибудь за небрежность — но не убьют же! По-любому, хуже всего будет, если вас заметут, а всё остальное, извините меня, лирика. Ночи тёплые, уж не замёрзнет как-нибудь! Вон, спит — и ничего!

Вампиры переглянулись.

— Не, Лисища, видишь, какая штука: нехорошо это совсем. Неправильно. Девчонки-то тут совсем ни при чём, да. Как-то надо… этак, да… — Лиса пожала плечами и уставилась в огонь.

Звери вернулись, только когда уже совсем стемнело, ужасно довольные, в игривом настроении. Дэрри принялся будить брата, тот будиться не хотел, вяло отмахивался лапками. Лиса зашипела и зажала ему нос и рот. Глаза у Квали сразу открылись и оказались намного больше, чем обычно.

— Подъём! — свирепым шепотом прорычала Лиса.

«Нет, это не женщина, это даже не мужик в юбке, это просто файербол ходячий», думал Дэрри, залезая на своего Зверя.

«Да ладно тебе! Зато с тобой теперь пообщаться можно!», услышал он вдруг кокетливый женский голос и заозирался. «Не ёрзай, ты костлявый! И так уже в спине дырку просидел!» Зверь, на котором он сидел, лукаво покосился через плечо ярким аметистом в длинных ресницах. Принц поперхнулся воздухом, ни одной связной мысли в голове не осталось.

— К-кхак это? — только и сумел выдохнуть он.

«Физический контакт — великая сила!», хихикнул голос, «Так что скажи файерболу большое нечеловеческое спасибо!»

— Да-а? — недоверчиво пощупал Дэрри челюсть.

«Да-а, — передразнил голос. — Лихо она тебя вскрыла! Правда, всего один канал, но меня-то ты слышишь?»

— Слышу… — расплылся Дэрри в счастливой глуповатой улыбке. Он сознавал, что выглядит, наверно, нелепо, но — Жнец! — да и наплевать три раза! Как и всякого, кого Звери удостаивали беседой, его захлёстывали волны умиротворения и чувства полной защищённости.

«Заходи как-нибудь, погулять меня сводишь. Попросишь Зовущего вызвать Хитрую. И яблочек принеси. Я красные не люблю, мне зелёных, но спелых. Не перепутай! Есть такой сорт, „Вечная юность“, они такие полупрозрачные…» — болтала Хитрая, а Дэрри сиял и кивал. Он был теперь очень-очень благодарен Лисе за сломанный зуб. Если бы все удары, полученные им в жизни, были так же полезны…

— Эй, заснул? Помогай давай! — Гром дёрнул его за ногу. Они уже были во дворе «Золотого лиса», и пришлось слезть, оборвав приятное общение, и заняться перетаскиванием спящих тел.

Храпящего Рогана уложили внизу в зале, бросив на пол матрас. Возвращаться в Госпиталь в таком виде магу не следовало, а спьяну навернуться с лестницы — тоже как-то нехорошо. Квали на автопилоте дошёл до спальни Лисы и там заснул, как был, в сапогах. Гром сразу сообразил, где искать, когда его хватились. Эльфы — они такие, помнят, где им хорошо было… Квали решили не трогать, только сапоги содрали общими усилиями. Дона уложили на шикарную двуспальную кровать в номере для новобрачных — был у Лисы такой проект, только ремонт до конца довести всё руки не доходили. А всего-то обои поклеить оставалось… Да…

Гром и Дэрри отправились возвращать кормлеца, но Гром сказал, что обязательно вернётся, а то — мало ли что. Мало ли, каким Дон проснётся, и лучше, чтобы он, Гром, был рядом. Лиса вспомнила «мышку» и горячо с Громом согласилась, что — да, действительно лучше. Стратегическим временем Гром посчитал утро, и чтобы Лиса его часа в три-четыре утра разбудила обязательно, он её сменит. А она пойдёт спать. Куда? В соседней комнатушке — почти чуланчике — поставили раскладушку. Правда, Гром осмотрел её весьма критически и сказал, что он лучше на полу, на тюфячке, а то Лисе потом будет не на чем. И ноги всё равно торчат, неудобно. И стенка между комнатами не такая уж и тонкая, а по полу хорошо слышно, по перекрытиям, и, если что произойдёт — Гром услышит, и успеет, и поможет. Договорились. И Лиса, вооружившись книжкой, уселась в старое продавленное кресло — дежурить, а то — мало ли что…