Золотая пантера

Глава 11. Молнии Асуры

Альтрен еще подбросил хворосту в костер. Пламя загудело, и тени отступили назад. До рассвета оставалось два часа. Невеселые мысли не давали корчмарю покоя. Не такой уж важной задачей было уцелеть на этом негостеприимном берегу. Самое главное — во что бы то ни стало отыскать Сиану Блейн и вырвать ее из лап коварного сатрапа Бенны.

После смерти ее отца он взял на себя негласное обязательство заботиться о девушке, которую любил как свою собственную дочь. Будучи опытным интриганом, Альтрен ни на секунду не. поверил Шейсу, что как только они раскроют зловещую тайну Нефритовых джунглей, Золотую пантеру тут же отпустят на свободу. Нужно что-то непременно придумать…

В этот момент почти рядом с ним выросла какая-то фигура. Это заставило Альтрена вскочить на ноги и выхватить кинжал.

— Это я, Молния! — послышался тихий голос Румея Оглу. — Не спится чего-то, вот и решил размяться.

— Чтоб тебе пусто было, Сучок! — тихонько выругался Альтрен. — Носит тебя нелегкая! — Он очень не любил, когда его заставали врасплох.

— Все плохо! Гнида этот Красстан! Обещал столько вина, что в нем можно утопить целый полк, а дал столько — кот наплакал! — Мерзавец! И лес какой-то странный! Мертвый лес… Но где-то там, внутри леса, притаилось зло! Настолько древнее и могучее Зло, что нам с ним не справиться!

— Ты что, Сучок? Неужто трусишь? Ты трусишь?! — изумленно спросил Альтрен. Никогда прежде ему не приходилось слышать от Румея таких слов, а ведь они знали друг друга уже много лет и прошли через столько испытаний!

— Нет, Молния, это не страх, скорее предчувствие! Предчувствие и предупреждение. До сих пор мне всего лишь дважды доводилось ощущать нечто подобное — второй раз именно сейчас!

— Но как я вижу, ты уцелел после первого раза!

— Да, уцелел, — неохотно протянул Румей Оглу. Ему явно не хотелось продолжать разговор.

— Расскажи, ночь длинна! — с любопытством попросил Альтрен.

— Нет настроения, друг. Вина тоже нет! А мой бог загадочно молчит…

— Твой бог? А разве ты не поклоняешься богу Дагону, как все козаки, что селятся по берегам Запорожской реки?! Да и с каких это пор старый гуляка стал таким загадочным?

— Это длинная-предлинная история, Альтрен! Ночи не хватит, чтобы ее рассказать.

— Ты знаешь, я ведь вспомнил, что припрятал манерку с вином. Конечно, это не то вино, к которому ты привык, но…

— Дай мне его, прошу тебя! — глаза у Румея радостно засветились. — Ладно, раз есть чем смазать горло, так и быть расскажу. Мы с тобой давно друзья, верю, ты никому не откроешь мою тайну…

Козак отхлебнул из манерки и сокрушенно покачал головой. Потом отхлебнул еще раз и, видимо, примирившись с плохим вкусом напитка, сказал:

— Что ж, на безрыбье и рак рыба. Вода — это отрава, а это тут — жизнь! Хотя и кислая… В общем, как ты знаешь, я родился в степи, возле которой протекает река Запорожка. Мой отец служил эсаулом у атамана Фомы. Мать я не помню — она умерла сразу после моего рождения. Козаки много воевали — ты же знаешь, что набеги, которые они совершают, это и есть средство их существования. Нападали в основном на Туран, Гирканию, Иранистан и Замору. Наши отряды достигали Вендии и Кхитая. Помнится, в детстве я всегда мечтал стать атаманом, как и множество моих сверстников. Но судьба уготовила мне другое.

Мне только исполнилось восемь, как в нашей станице появился поклонник Асуры. Это был пожилой человек, одетый в потертую черную рясу. На первый взгляд, в нем не было ничего необычного. Но его глаза… Я до сих пор их помню… Они сияли как две ярчайшие звезды в безлунную ночь. Наши люди поклонялись Дагону. Но культ к Дагону и Асуре мало чем отличается друг от друга, поэтому наши старейшины, посовещавшись, разрешили незнакомцу остаться в станице. Он провел среди нас несколько месяцев. Вел себя тихо и скромно, так, что его почти никто не замечал — обычно усаживался на солнышке на майдане, где играли ребятишки, и подолгу наблюдал за нами.

Однажды меня вызвали к куренному. Там уже был и мой отец. Он мне сообщил, что на меня пал выбор стать жрецом Асуры. Атаман уже дал свое согласие. Помнится, я испытал тогда гордость, что из всех детей избрали именно меня. Разве я тогда мог предположить, что меня ожидает!

Настал день, когда я и пришелец покинули станицу. Мы долго ехали на запад. Сначала плыли на козацких лодках по морю Вилайет до Хоарезма. Там я распрощался с отцом. Он долго не отпускал меня, молчал и лишь не отрываясь глядел мне в глаза, словно прощался с покойником. Тогда я впервые понял, что из моей жизни что-то безвозвратно ушло. И заплакал. Тогда я плакал в последний раз. Я уже не был ребенком. Все мое детство продолжалось всего восемь лет!

Потом мы ехали через пустыню. Проехали Хауран и добрались до горной цепи где-то в Шеме. Все люди, которых мы встречали, относились к моему спутнику со страхом и уважением. Это мне нравилось. Я гордился тем, что такой важный человек проехал полмира из-за меня. Боже, каким глупцом я был тогда!

В горах Восточного Шема множество пещер. Местные жители относятся к ним с благоговением и вместе с тем ужасом. В некоторых из пещер похоронены вожди давно исчезнувших с лица Земли народов, а в других… Дай-ка мне манерку, Молния!.. А в других жили жрецы Асуры… Там я провел долгие тринадцать лет. Тринадцать лет под землей, без света и солнца! Тринадцать отвратительно долгих лет! Нас было сто человек — дети, собранные со всех концов земли. Там были мальчики из далекой Вендии, Кхитая и Меру, негритята из Кешана, Пунта и Зембабве, даже из Атлаи и Лемурии. Были и девочки, но их было мало.

Нас учили многому. Но наши тела тренировали с таким остервенением, что многие не выдерживали и… просто исчезали. Не знаю, есть ли другое такое место, где обучение было бы столь тяжелым и мучительным. Из десяти детей, начавших обучение, под конец остался всего один. Но этот единственный ученик был достоин своего призвания — стать Молнией Асуры!

Много-много веков назад культ Асуры был единственным на Земле. Таинственный бог приказал своим последователям во время Великого конфликта восстать против Сета и других приверженцев Зла, в результате чего была уничтожена Империя Мрака — Ахерон. Именно поэтому до сих пор жрецы, служащие другим религиям, с большой терпимостью относятся к аколитам Асуры. Но должен тебе сказать, что вера в этого бога сильно ослабла. Поэтому им и нужны Молнии — элитные рыцари плаща и кинжала, перфектные шпионы и убийцы. Таковы все мы. И нет для нас невыполнимой задачи во имя Таинственного!

На моем счету много убитых, друг мой Альтрен! Мне приходилось убивать мужчин и женщин, стариков и детей. Я с легкостью расправлялся с ними. Мне пришлось убить многих из моего собственного племени. Я ни перед чем не останавливался. Даже собственного отца, если бы понадобилось, я бы убил! Скажи, осталось ли хоть немножко той отравы? Дай мне флягу! Так вот, друг Альтрен, так я стал Молнией Асуры. Жизнь под землей обострила все мои чувства, а нечеловеческие тренировки сделали мускулы железными. Я ездил по всему миру и раздавал справедливость Асуры. У меня не было права рассуждать над полученным приказом. Я не мог ни колебаться, ни сомневаться в нем. Я его просто должен был исполнить. Но если бы я провалился и не выполнил приказ, мне надлежало тут же убить себя. И однажды это чуть не случилось.

Тогда я впервые ощутил безвыходность ситуации, странное, должен тебе сказать, чувство — точно такое же я испытываю и сейчас. Я получил задание уничтожить всю семью влиятельного туранского сановника из Султанапура Фейдана Бея. Легко я пробрался в покои сановника, обойдя его многочисленную охрану, и перерезал горло его двадцати женам и наложницам. Никто из них даже не пикнул. Я зарезал Бея и его шестерых детей. И вот тогда-то случилось что-то необъяснимое — я не смог убить седьмого ребенка, совсем еще младенца! Более десяти раз замахивался я ножом, но каждый раз правая рука словно немела, не желая подчиниться! Я попробовал было совершить убийство левой рукой, но результат был таким же. Кто-то — судьба, Асура или какой-то другой бог — не позволял мне прервать жизнь ребенка. Тогда я попытался убить себя, но и это не удалось сделать — меня просто парализовало. Я напрягал все мускулы, пот градом катился с меня, но острие верного кинжала застывало где-то в пяди от живота, и ничто не могло сдвинуть его с места.

Тогда я схватил младенца и поспешил прочь от места, которое стало могилой для его родных. Я отнес младенца в Шем и там на совете Семерых рассказал обо всем. Совет Семерых — это руководящий орган Храма Таинственного. Я был готов к тому, что меня ждет смерть, но все обошлось. Меня освободили от всех обетов, поскольку я провалился, и перестали использовать. Рука Асуры меня остановила в моем деянии и она же повелела меня изгнать из Ордена Молнии. Так мне осталась только татуировка и воспоминания.

Этот Гюлал, Бесшумно Ступающий, с которым мне пришлось драться, был из Ордена Молнии… Он бы победил меня, так как молод и ловок. Но он уступил, и я не могу понять почему. Традиции Ордена не менялись тысячелетиями! Мне думается, что я ему нужен живым для того, чтобы он мог выполнить свою задачу…

Смотри, Альтрен, уже утро. Пора будить всю шайку и приниматься за работу.

Каждое утро после посещения королевских конюшен Кетраг отправлялся в порт в надежде получить весточку от друзей. Прошла уже неделя с того дня, когда Реас Богард отправился на яхте императора Илдиза, но вестей от него так и не было. И о Конане ничего не было известно. Портовая администрация Турана работала как хорошо смазанный механизм, и в канцелярии начальника таможни всегда можно было получить информацию о всех прибывающих или отплывающих судах.

Вот и теперь гирканец проснулся ни свет ни заря. Он быстро оделся, не забыв сунуть по одному кинжалу в голенища высоких сапог. Улицы, а особенно портовые закоулки, были небезопасны даже для почетного гостя правителя Турана. К счастью, вождь гирканцев сам мог позаботиться о своей безопасности. Еще в первый день своего пребывания в Блистающем городе, как с гордостью туранцы называли свою столицу, Кетраг посетил постоялый двор, где обычно останавливались торговцы из его родной Гиркании. Там постоянно находился посол гирканского каганата. Их задача была помогать соотечественникам в преодолении разного рода трудностей, особенно при оформлении всяких документов, которые очень затрудняли вольных детей степи. Кроме того, они вели шпионскую деятельность в пользу своих правителей и всегда были готовы предупредить властей у себя на родине, если бы воинственные туранцы вдруг вздумали бы напасть. Таких послов, обладавших широкими правомочиями, называли батырами.

Кетраг показал батыру свой тотем, и тот склонился в почтительном приветствии. До него уже дошла мрачная слава сына Бато. К тому же Кетраг был боевым вождем одного из самых многочисленных и воинственных племен каганата. Теперь кошелек, свита и даже жизнь батыра были предоставлены Кетрагу. Но ничего подобного ему не было нужно. Просто он решил послать весточку, написанную на куске кожи, своему брату и заместителю, парализованному Батаю, и выбрал двоих опытных конюхов, чтобы они заботились о его лошадях.

А лошади Отряда света поистине были превосходны. Громадный черный жеребец Конана по кличке Зверь, не имел себе равных по размерам, силе и боевой ярости в конюшнях туранского императора. А эти конюшни были самыми большими в мире. Конь по кличке Лебединая песня, прежде принадлежавший аквилонскому барону Пулио, который не так давно погиб в Келинанском ущелье, теперь стал собственностью альба Гелронда. Он и молодой жеребец Огненный танец, принадлежавший Пламу Славину, были олицетворением изящества, стремительности и красоты.

Но самое большое внимание уделялось гирканской кобыле Стреле и асгалунскому жеребцу Повелителя Зари — Пустынному вихрю. Именно желание Кетрага получить потомство у этой пары заставило Кетрага остаться в Аграпуре.

Сегодняшнее утро было богато событиями. Во-первых, в порт пришла хауранская ладья. Кетраг сразу узнал одно из судов, которые благородный принц Морг предоставил Отряду Света. От смущенного капитана, который разговаривал шепотом, озираясь по сторонам, гирканец узнал поразительные вещи. Конан оказался знаменитым пиратским предводителем Амрой Северным львом. Он захватил огромную иранистанскую галеру и отправился спасать друзей. Честный хауранский капитан, выполняя приказ киммерийца, тут же уплыл, чтобы известить о случившемся друзей Конана в Аграпуре.

Спустя какое-то время к одному из причалов императорской пристани подошла королевская яхта «Жемчужина Вилайета», а с ней и новость о том, что Реас Богард и посол Иранистана Тошвел Шах бин Юриди остались в Бенне. Никаких приказания Кетрагу не передавали, потому что мудрец, сойдя на берег, почувствовал себя не совсем здоровым.

Гирканец на секунду растерялся. Он чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды, потому что не знал, что ему предпринять, чтобы помочь товарищам. Сначала он присоединился к группе Богарда, чтобы получить потомство от легендарного асгалунского жеребца. Но неожиданно для себя привязался всем сердцем к каждому из группы и уже не мыслил своей жизни без мудрого и внимательного Реаса Богарда, меланхоличного альба Гелронда, который победил его при стрельбе из луков, грубоватого, но простодушного и верного Пепина. Он принял молодого Плама как своего собственного сына, а когда умирал славный весельчак Фериш Ага, Кетраг плакал навзрыд, чувствуя, что его сердце теперь навсегда разбито. Теперь этих людей ему не хватало, и он не знал, как им помочь…

Задумавшись, Кетраг не заметил, что отклонился от своего обычного маршрута по пути ко дворцу. Он очутился на каких-то кривых улочках, которые располагались в кварталах с весьма сомнительной репутацией. Даже днем прогулка по этим улицам была опасна, а ночью это было самой настоящей игрой в прятки с самой Смертью. Коренные жители города называли это место Пеклом и никогда не забредали сюда. А иностранцы, попавшие сюда по ошибке, как правило не имели достаточно времени, чтобы понять, куда они попали. Здесь не действовали законы старого правителя. А бдительные стражи городского префекта, одетые в блестящие латы и островерхие шлемы, никогда здесь не появлялись…

Он и не знал, что за ним уже давно следили.

Дорогая одежда Кетрага издалека произвела впечатление на обитателей Пекла. Но вдруг и гирканец стал замечать какие-то размытые тени, которые мелькали вокруг. Когда он останавливался, еще какое-то время слышался топот множества ног по грязной мостовой. Вороны слетались на пир!

Надо сказать, что Кетраг не чувствовал страха, потому как теперь у него было чем удивить нападающих. У жертвенного агнца очень острые зубы, чего не могли знать разбойники… Спустя всего миг Кетраг выхватил меч и обрушил его на выскочившего невесть откуда грабителя. Затем рухнули на землю второй и третий… Четвертый, прижав к груди отрубленную кисть правой руки, с проклятиями понесся прочь… Улица вдруг опустела, как будто ничего и не произошло…

Вытянув вперед руку с мечом наперевес, Кетраг настороженно оглядел все вокруг. Затем резко повернулся, ожидая встретить нападение сзади. Но нигде никого не было. Тогда он осторожно вытер острие меча и вложил его обратно в ножны — как потом оказалось, напрасно. Брошенная откуда-то сверху сеть накрыла его, сделав всякое сопротивление бессмысленным. Тут же его окружила толпа оборванцев, вооруженных главным образом ножами и легкими саблями. Над головой блеснуло несколько ножей, а кто-то приставил саблю ему к горлу. Еще миг, и ему перережут горло, прежде чем он сумеет достать из сапог припрятанные там кинжалы…

— Стой! — прогремел чей-то властный голос, явно привыкший к тому, чтобы ему безоговорочно подчинялись. Рука с ножом на секунду застыла в воздухе. — Убить его мы всегда успеем. Но сначала надо осмотреть, ощупать его, поговорить…

— Но он скор на руку, словно молния. Разве не знаешь, сколько наших он зарубил?.. Мы и глазом моргнуть не успели! И сейчас как бы не убежал…

Протяжный стон последовал за этими словами. Все это происходило за спиной у Кетрага, и он только мог догадываться, что случилось. Явно главарь просто напомнил шайке, что здесь только его приказы имеют значение!

— Так вот, сначала мы поговорим! Освободите ему голову, чтобы я увидел, какая птичка попалась мне в сети!

Кто-то снял сеть с головы Кетрага, но руки по-прежнему были крепко стянуты сетью. Однако теперь он хоть мог рассмотреть своих пленителей. Владельцем хриплого голоса оказался невысокий крепыш. Левый глаз прикрывала черная кожаная повязка. Главарь грабителей подошел поближе. Кетраг с отвращением отвернулся — такой смрад доносился у того изо рта.

— Сколько за тебя можно взять, если оставим тебя живым, а не вспорем тебе брюхо? А? Так сколько же за тебя заплатят?

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь заплатил за меня хоть ломаный грош. — спокойно ответил Кетраг, крепко сжимая в руках кинжалы, которые он сумел-таки выдернуть из-за голенищ.

— Тем хуже для тебя, боец! Ты убил четверых моих людей, а пятого я сам зарезал, чтобы он не перечил мне. Так я и без людей могу остаться из-за тебя!

— На все воля Эрлика! — примирительным тоном ответил Кетраг, лихорадочно прикидывая в уме, какие у него шансы на спасение. Даже два кинжала не помогут ему справиться с шайкой головорезов. К тому же он не особенно хорошо владел этим оружием. А сеть мешала ему достать меч.

— Да ты опасен! — отпрянул назад одноглазый. — Наверно, лучше было бы тебя обыскать прежде, чем я перережу тебе горло.

Кетраг понял, что ждать больше нельзя. Взмахом левой. руки он резанул сеть, а правой всадил кинжал в живот главарю. Протяжный вой разнесся у них над головами, и тут же в воздухе блеснули по крайней мере двадцать лезвий. Кетраг попытался было отступить назад, но ноги запутались в сети, и он упал навзничь, прямо на тело главаря, которое все еще билось в конвульсиях. Это всего на миг отдалило его собственную смерть. Еще секунда — и он также будет содрогаться на грязной мостовой!

И тут случилось чудо. Разбойник, который стоял ближе всего, вдруг упал, как подкошенный. Какая-то неясная тень быстро двигалась среди бандитов, сея смерть. Кетраг не мог как следует рассмотреть, что происходит, но резня разом кончилась. Неожиданный союзник оказался необыкновенно ловким, быстрым и умелым.

За всю свою жизнь бойца и путешественника Кетрагу еще не приходилось встречать столь умелого и ловкого воина.

Тень наклонилась над Кетрагом и, протянув ему руку, поставила на ноги. Потом перерезала сеть и освободила Кетрага. Потом незнакомец сказал:

— Не бойся, я — твой друг! Нам нужно уходить, потому как скоро вороны начнут слетаться на падаль!

Отряд Амры достиг Нефритовых джунглей где-то к утру. Добровольцы, которых подобрал Мюмюн Бег, передвигались бесшумно, подобно стае волков. На границе, где мощеная булыжником мостовая кончалась, находилась небольшая застава. Солдаты, застигнутые врасплох, быстро сдались, не оказав никакого сопротивления. Пленные солдаты рассказали Конану, что в последнее время из леса часто доносились зловещие звуки, а когда наступали сумерки, из леса появлялись какие-то ужасные тени, которые нависали над сторожевой башней, словно предвестники Смерти. Единственно страх перед гневом сатрапа удерживал стражников на месте.

Конан велел своим людям отдыхать, а сам созвал офицеров на короткое совещание. Остальные разожгли небольшой костер, чтобы приготовить еду. Надо было отдохнуть и подкрепиться, потому как никто не знал, что их ждет впереди.

На вершине сторожевой башни собрались Мюмюн бег, Юма, альб Гелронд и, разумеется, Реана Каази, которая решительно потребовала, чтобы Конан взял ее с собой в экспедицию. Конан не смог ей отказать.

С одной стороны, Реана сумела доказать, что сама может о себе заботиться, спасая его жизнь при абордаже на трех судах. А с другой, девушка хотела узнать побольше о судьбе своего отца, прославленного исследователя Эмбера Шаха, который бесследно исчез где-то здесь, на Гибельном берегу. К тому же, киммериец боялся себе признаться в том, что успел привыкнуть к девушке. Женщины-воительницы не раз сопровождали Конана в его походах — королева Черного Берега огненная Белит, рыжеволосая фурия Валерия, атаманша разбойников Карела… Каждая из них помогала ему больше, чем любой мужчина!

— Настал час выбора! — начал свою речь Конан. — Отсюда возврата нет! Я не обижусь, если кто-то из вас решит остаться здесь, покуда мы не получим вести от тех, которые пойдут в эти проклятые джунгли!

При этих словах Юма презрительно сплюнул через зубцы крепости и с интересом проследил за полетом плевка. Тем самым великан, это истинное дитя природы, выразил свое презрение к опасности.

Гелронд усмехнулся — так, как умел усмехаться лишь он один, — иронично и загадочно. У альба, свидетеля падения Ахерона, были свои критерии опасности.

Мюмюн Бег нахмурил косматые брови и облизнулся. Туранец боготворил своего предводителя и полностью ему доверял. Последние дни лишь в очередной раз подтвердили гениальные способности Конана, когда они завоевали несколько умопомрачительных побед почти без потерь. А какую добычу получили! Мюмюн бег был готов следовать за Конаном даже в ад!

— Мне кажется, ты не совсем в порядке! — как всегда своеобразно выразила всеобщее мнение Реана. — Разве можно пропустить такой шанс — увидеть тебя победителем Гибельного берега? Давай, Лев, веди нас!

Конан вопросительно взглянул на любимую. Он никогда не мог с точностью предугадать, что скажет или сделает в следующий момент эта женщина. Нежная, словно утренняя роса, она в мгновение ока превращалась в настоящую бешеную фурию, сыплющую проклятия и раздающую тумаки налево и направо. Огонь и лед, пух и кремень — именно такой была Реана Каази. Но именно такой она нравилась Конану!

Спустя час джунгли поглотили маленький отряд. Никто не знал, какая участь их ждет, но все безоговорочно верили Конану.

На этот вопрос могли ответить только боги, но и они странно умолкли в своих небесных чертогах. То, что происходило в Нефритовых джунглях, было выше даже их возможностей. Там сейчас господствовали силы, неподвластные даже самой Судьбе!

Кетраг и его таинственный спаситель зашли в портовую таверну и заказали себе по бокалу медовухи. Гирканец внимательно разглядывал человека, появившегося столь неожиданно, но как раз вовремя. Перед ним сидел человек невысокого роста и атлетического сложения. Низко надвинутый на лоб капюшон скрывал черты смуглого лица.

— Кому же я обязан своим избавлением от смерти?

— Меня зовут Гюлал Бесшумно Ступающий, — ровным голосом ответил незнакомец. Можно было подумать, что он уже и думать забыл о недавнем кровавом побоище, настолько безмятежным было выражение его лица.

— Как ты там оказался?

— Чистая случайность! Я разыскиваю Реаса Богарда из Офира, а подвернулся мне ты. Я знаю, что ты из его свиты. И очень рад, что смог вызволить тебя. Без меня ты тоже смог бы справиться с теми негодяями, но пришлось бы туго!

Кетраг покачал головой. Он сомневался в том, что сумел бы победить так много противников.

— Я бесконечно тебе благодарен. Скажи, чем могу быть полезным?

— Мне нужно непременно встретиться с Реасом Богардом! Это очень важно!

— К сожалению, это невозможно. Богард уехал в Бенну вместе с послом Иранистана Тошвелом Шахом четыре дня назад. Наверняка они уже прибыли туда. Мы разминулись! — На лице у Гюлала появилось выражение досады. — Как жалко!

— Если это очень важно, мы можем его догнать! Есть много способов!

— Действительно важно! Только он, Повелитель Зари, может справиться с опасностью, которая угрожает всем нам! Пошли!

Спустя всего три часа быстроходная гирканская галера неслась по тихой поверхности моря Вилайет по направлению к Бенне. На ее борту вели непринужденный разговор Гюлал и Кетраг. Батыр разрешил Кетрагу уехать, взяв заботу о лошадях на себя. Бесшумно Ступающий убедил Кетрага, что там, куда они отправились, кони будут ненужным бременем. Просто они не смогут передвигаться в болотистой местности, так как копыта будут тонуть в размякшей грязи. Единственными животными, которые могут быть полезными в этом случае, были огромные водные буйволы, которые водились в Южных джунглях. Их широкие и плоские копыта были просто идеальными для трясин Гибельного берега. А ведь именно туда направились двое новых друзей!